Как только к телу вернулась прежняя подвижность, я с удвоенной энергией возобновила исследования, поскольку, кроме прочего, это хорошо помогало отбросить бессмысленные сомнения. Спустившись вниз, я почти сразу же натолкнулась на полусъеденные подгнившие останки представителя своего вида. К выводу, что мы с трупом находимся в родственных связях, подталкивали слишком длинные характерной формы стопы и хорошо развитые пальцы на ногах, что не характерно ни для «мертвецов», ни для их жертв. Но в остальном… Мужчина обладал более высоким ростом, чем даже изменившиеся в результате болезни выросшие люди, а уж мой превышал более, чем в полтора раза. Попросту говоря, при встрече я бы доставала ему где-то до пояса. Когда-то мёртвый представитель моего вида был пепельноволосым, с длинными и густыми бровями, усами и бородой, а также густо обшерстёнными заострёнными ушами. Преодолев нежелание касаться разлагающегося трупа, внутри и на поверхности которого копошилось множество личинок и насекомых, я заставила себя приступить к вскрытию. Всё-таки, это, можно сказать, первая «встреча» с представителем своего вида. Пока есть такая возможность, надо максимально её использовать и извлечь всю возможную информацию.

Вскрытие показало, что мой вид сильно отличается как от «людей», так и от «мертвецов», причём больше похож на первых. Но всё равно в гораздо меньшей степени, чем два других вида между собой. Я резала, фотографировала и рассматривала труп, пока не поймала себя на параллельном поедании жирных личинок, выползающих из объекта исследования. Это открытие сильно подпортило настроение, но я всё же закончила препарирование трупа, стараясь получше следить за своими инстинктами. Однако в самом конце отвлеклась и опять поймала себя на процессе перекуса. Поспешно перепроверив, всё ли осмотрено и сфотографировано, поспешила уйти от тела. Хотя воспоминания о червоедении не портили аппетита, сама мысль о возможности поглощения чего-то, что, в свою очередь, ело мне подобного, оказалась неприятна.

Подумав, я всё-таки вернулась к телу чуть позже и старательно прикрыла его красным мхом, с избытком набросав сверху. Всё-таки, как никак это мой первый родич. И не хотелось оставлять его непогребённым, на радость всем проходящим мимо любителям мертвечины. Хотя защита с помощью мха больше вымышленная, чем реальная, но всё равно на душе стало спокойней. Стоя перед получившимся холмиком и соображая, какие бы сказать прощальные слова, я вспомнила одну важную деталь и, разбросав мох, внимательно осмотрела челюсти и зубы мужчины. Нет, все клыки на месте. Хотя по размеру челюсть, наверное, как раз подошла бы к отпечатку найденному в болоте. Я задумчиво провела по своим зубам языком. А ведь отсутствие отсутствия правого верхнего клыка ещё ни о чём не говорит. Вон у меня всего три дня прошло, пока зубы новые не начали расти. С сожалением повздыхала о том, что зря выбросила обломок с отпечатком. Теперь его не найти, а значит и не сравнить. Снова покрыв мертвеца мхом, наскоро попрощалась и отправилась обедать в гущу крон, про себя отметив, что стала гораздо спокойнее относиться к смерти, чем раньше. Меня уже не пугают и даже почти не волнуют найденные в лесу покойники. Даже кабаны, пожирающие человеческие останки, не вызывают неприязни. Увидев их, я даже порадовалась за животинок.

Да, за относительно небольшой срок жизни в этом мире, я сильно изменилась. Хотя здесь прошло всего шестьдесят девять дней, но поскольку местные сутки равняются почти пятидесяти семи часам, то, если пересчитать на земное время, это почти пять с половиной месяцев. Скоро полгода моего пребывания здесь праздновать можно. И всё ещё жива. И, даже, можно сказать — здорова. Время летит…

А дожди всё не проходят. Я задрала голову, ловя ртом стекающую сверху струйку. Здесь вообще бывают не такие мокрые дни? Вроде должны бы, вон в самом начале почти неделю стояла нормальная погода. Напившись, я перепрыгнула на ветку посуше и устроилась на заслуженный отдых.