Через сутки после церемонии прощания состоялся неприятный разговор.

— Народ, мне кажется, что с ними не всё в порядке, — поглядев в сторону своих жён, признался Дет за обедом. — Уже давно это подмечаю, но в последнее время очень быстро прогрессирует.

Я еле сдержала резкие слова и заставила себя взглянуть на ситуацию с новой стороны. С самого начала поведение детовских жён не отличалось особенной самостоятельностью и ответственностью. Например, когда родившегося полукровку приговорили к смерти, его мать легко и с готовностью переложила ответственность за это решение на чужие плечи, пусть даже плечи собственного мужа. Но в последнее время отношение жён лидера стало откровенно безразличным ко всем, кроме Дета. Раньше хоть какие-то другие интересы были…

— Они зациклились на тебе, — сделала очевидный вывод я.

— Причём зациклились по-глупому, — добавила Юля. — Веди они себя чуть умнее, Дет был бы у их ног.

— Да, они слишком уж откровенно, прямо-таки вызывающе себя ведут, — согласился Сева. — Мне такое поклонение противно. Прямо секта какая-то, — инженер сделал паузу, а потом добавил: — Но это сразу очевидно было.

Я невольно улыбнулась: Сева очень долго пытался доказать Дету, что у него в семье не всё ладно. Что нельзя, чтобы кто-то из супругов превращался в безропотную влюблённую скотину, не способную самостоятельно принимать решения. А теперь, когда инженер уже махнул рукой, оказалось, что в его словах присутствовала доля истины.

— Я опасаюсь, не может ли такое их поведение в последние время оказаться симптомом какой-то болезни, — проигнорировав насмешку, заметил лидер.

Росс задумался, а потом медленно кивнул, зарывшись пальцами в бороду:

— Вполне возможно. За несколько месяцев явно прослеживается снижение интеллекта, падение инициативы, очень сильная акцентуация на единственном интересе…

— Сначала я думал, что у них невроз или что-то подобное, — сказал Дет. — Но потом протестировал и понял, что налицо органические нарушения. Чтобы избавиться от сомнений, мне надо проверить и вас — для сравнения.

Народ не стал возражать. Лидер провёл больше десятка различных (но быстрых) исследований, а потом, по просьбе Росса, повторил их на своих жёнах. Разница оказалась настолько очевидной, что стало совестно за свои мысли. Если изменения в поведении вызваны болезнью, то какое право я имела считать их чуть ли не преступницами и уж точно моральными уродами?

— Да, физиологические нарушения тоже налицо, — согласился Росс. — А я, дурак, и не заметил.

— Я сам не сразу понял, — горестно признался Дет. — Так что сам сапожник без сапог.

Посовещавшись, мы решили не сразу предпринимать серьёзные меры, а проследить за динамикой. Потому что несмотря на явные отличия, мы так и не поняли, что это за болезнь. Тем более, что ни у кого из других свободных подобных симптомов не наблюдалось.

— Твои жёны почти не выходят с территории Ордена, — заметил Маркус. — Глупо, конечно, но может дело именно в этом?

— Проверю, — нерадостно кивнул лидер.

Почти сразу же выяснилось, что ходить по лесу больные женщины уже не способны: если в относительно безопасном селении их внимания ещё хватает, чтобы избежать укусов и ужалений, то за его пределами — уже нет. Даже несмотря на то, что прогулку сразу же свернули, женщины несколько дней страдали от достаточно высоких доз полученного яда.

Через несколько дней лидер предложил всё-таки опробовать мучения.

— Я понимаю, что они ещё не умирают. Но если подумать, болезнь длится уже несколько месяцев и за это время не было ни одного просвета. Меня пугает то, что она так равномерно и без колебаний прогрессирует.

— Да, с таким мы ещё не сталкивались, — согласился Росс.

Посовещавшись, мы решились на эксперимент. Но недельный цикл лечения не выдал ни малейшего улучшения: организм женщины взбодрился, справился с обычными недомоганиями, физическая сила возросла, однако симптомы не только не исчезли, а даже усилились по сравнению с таковыми у второй, не подвергавшейся мучениям жены. Поняв это, мы сразу же прекратили лечение, но увы, признаки не сгладились и ремиссия не наступила. Странная болезнь не убивала… пока не убивала, но очень беспокоила. Утешало только то, что ни у кого из остальных посвящённых, да и у других людей ничего подобного не наблюдается — что, вкупе с бесполезностью мучений, позволяло надеяться на то, что болезнь неинфекционной природы.

Через неделю после прощания с детьми появились первые признаки чёрной пыли, и в Ордене устроили праздник: во-первых, чтобы съесть продукты до того, как их уничтожит плесень, а во-вторых, потому что приближающееся бедствие действительно обрадовало. Если бы оно началось хотя бы месяц назад, то могло бы превратиться в глобальную проблему, а сейчас, хотя и усложнит жизнь, зато позволит проверить множество предположений. Кроме того, поскольку из-за вездесущей чёрной пыли проводить опыты стало гораздо сложнее, посвящённые в срочном порядке завершили текущие, а новые начинать не стали. Но лабораторию не забросили, просто задач теперь стало меньше: изготовление уже известных лекарств и прививок (плюс поиск способов сохранить их от плесени) и производство репеллента. Кстати, количество последнего вначале резко сократилось, ведь теперь привычные полуфабрикаты часто уничтожались ещё до того, как их успевали переработать в конечный продукт. Поэтому на некоторое время большая часть народу перешла на старый способ защиты, используя разведённый прусовский пот без специальной обработки. Но вскоре мы нашли выход: теперь для фильтрации поставляли не яичную скорлупу, а целые яйца (они почти не поражались плесенью). В качестве наполнителя вернулись к использованию животных жиров: несмотря на то, что они быстро портились и начинали вонять, вкупе с определёнными добавками полученный с их помощью репеллент сохранял защитные свойства в течении двух суток (хотя и приобретал неприятный запах), тогда как ореховое масло плесень поедала за несколько часов. А партии репеллента на основе животных жиров, в изготовлении которых участвовал инкубатор, и вовсе можно было хранить до недели.

Зато теперь, благодаря плесени, мы смогли протестировать огромное количество материалов, способов сохранения их и продуктов в условиях бедствия — в общем, всеми силами исследовали чёрную пыль. Кстати, весьма успешно. Например выяснилось, что хранящиеся под водой продукты плесень действительно не пожирает, но только в том случае, если не осталось даже малейшего доступа воздуха. А если на поверхности материала окажутся хотя бы небольшие пузырьки, то чёрная пыль будет расти и развиваться, быстро приводя продукт в негодность — именно по этой причине все наши попытки сохранить что-то под водой во время первой эпидемии не увенчались успехом. Легче всего от пузырьков было избавить гладкие фрукты и крупные ягоды (но и их приходилось часто проверять — чтобы избежать появления новых пузырьков), а «мохнатые», или с морщинистой поверхностью продукты почти всегда портились.

Даже лучше погружения в воду помогало закапывание предмета в сухую золу. Но и тут не обошлось без проблем: во-первых во время эпидемии чёрной пыли зола стала дефицитом, а во-вторых, защитить её от намокания при частых переменах погоды и очень высокой влажности воздуха весьма затруднительно. С другой стороны, когда у нас появятся лишние ёмкости, защищающие от сырости, таким образом будет удобно сохранять не только еду, но и небольшие вещи. Кстати, лекарства, материал для прививок и даже репеллент теперь переносили в раковинах с золой — не очень удобно, зато хранится гораздо дольше.

Ещё одним интересным способом предохранения было покрытие продукта тонкой плёнкой воска. К сожалению, после серии опытов мы признали, что такой метод не заработает популярность. Хотя чёрная пыль воск не ела, на него находилось множество других охотников: членистоногие, птицы, ящерицы и мелкие зверьки. А стоило им повредить восковую плёнку, как защита пропадала и всё возвращалось на круги своя.

Через пару недель я поняла, что в этот раз эпидемия чёрной пыли не стала таким глобальным бедствием, как в прошлый. По крайней мере, ни для Ордена, ни для союзников. И дело не только в том, что на сей раз мы знали, чего ожидать. Мы оказались готовы не только морально, но и материально. Причём готовы даже лучше, чем ожидали сами. Раковины, золотые поделки, не поддающаяся чёрной пыли древесина (даже небольшое количество хвороста для готовки и получения золы), горючий сок одного из деревьев и даже подстилка из устойчивой к плесени травы — всё это помогло в период бедствия жить как людям.

— А почему ты флиграв по-нормальному не освоишь? — поинтересовался Маркус однажды за ужином, подкладывая мне вторую добавку. — Тогда тебя в роли летательного аппарата можно было бы использовать, причём не только по ветру или для поднятия грузов, как сейчас.

Я с подозрением покосилась на физика, но возражать не стала: ведь действительно, флиграв позволит двигаться гораздо быстрее, чем пешком, на лодке или по деревьям. Поэтому, воспользовавшись свободным временем, начала учиться пользоваться флигравом правильно. И почти сразу же заметила, что переучиваться ничуть не легче, чем осваивать что-то с нуля. А стоило более-менее освоить управление, как к тренировкам подключились физик с химиком. Тогда они и признались, что у них на меня (точнее — на флиграв) глобальные планы: не просто облегчить переноску грузов, а летать самим.

— Нет, так не пойдет, — возразила я. — Сравните, какие вы большие по сравнению со мной.

— А мы уже продумали, — «обрадовал» Илья. — Сделаем тебе специальную сбрую, чтобы вес распределялся равномерно, а перегрузки приходились в направлении поперёк тела — то есть ты будешь как бы в лежачем состоянии. Ну и, естественно, потренируешься…

— И кушай побольше, — заботливо добавил Маркус, а потом нахмурился. — Только вот не в коня корм получается. За последнюю неделю ты совсем не прибавила.

— Так вот зачем… — возмущённо вскочила я.

— Нет, это чтобы уменьшить возможную перегрузку, — пояснил физик. — Ведь чем больше ты весишь, тем меньше будет перегрузка при подъёме того же самого веса.

— Всё равно разница невелика, — возразила я и задумалась. — Интересно, а если напиться побольше, то этот вес будет считаться моим или дополнительным?

После нового эксперимента выяснилось, что съеденное и выпитое считается «родным» весом, но то, что во рту — ещё внешним.

— Глотать золото всё равно не буду, — сказала я, выплюнув слиток. — Так что увы…

По-настоящему жаль, что идея взять флиграв (или что-то с аналогичными свойствами) не пришла в голову Марку — вот уж кто мог бы при минимальных перегрузках поднять несколько человек.

Технический отдел с энтузиазмом взялся за конструирование «сбруи». Дело осложнялось тем, что нужно было использовать крепкие (чтобы выдержали вес груза), надёжные, лёгкие и не поражающиеся чёрной гнилью материалы. Да ещё и удобные — ведь при перегрузках очень важно, чтобы ничто не впивалось и не натирало тело. Особенно учитывая, что находиться в «антитяжёлом» состоянии мне придётся не несколько секунд, а минимум час. После пары дней, проведённых в безуспешных попытках соорудить что-нибудь нормальное, Илье позвонил сатанист и недоуменно поинтересовался, почему мы просто не попросим у них ткань?

— Вот ведь шпионисты, — невольно расстроилась я. — Вроде союзники, а всё равно продолжают следить.

— Я и не ждал чего-то другого, — пожал плечами химик. — Кстати, я тоже за ними подглядывал и пока не видел, чтобы они пользовались нашими открытиями без разрешения. Сомневаюсь, что они следят за нами постоянно — скорее, просто иногда подслушивают.

Я кивнула. Действительно, у сатанистов тоже немало дел и вряд ли они тратят много времени на то, чтобы шпионить за союзниками. К тому же, Илья прав — Вадим не запрещал нам заниматься тем же самым по отношению к ним, просто мне это ни разу не приходило в голову.

— Ткань — это, конечно, хорошо, с её помощью большая часть вопросов решится, — кивнул физик, когда мы рассказали о предложении Вадима. — Но ткань — это не нечто наработанное, а часть начального имущества.

Действительно проблема: начальные вещи ценятся очень высоко и просить вот так, безвозмездно…

— Мы — союзники, — заметил сатанист, когда Илья поинтересовался, что они хотят получить взамен. — К тому же, у моего племени сохранилось относительно много начальных вещей, причём таких, которые очень помогают в быту. Но главное — мы союзники, поэтому нам, сатанистам, тоже выгодно, чтобы вы стали сильнее и мобильнее. Так что мы ничего не просим взамен.

Вадим сделал паузу и добавил:

— Хотя нет. Я бы очень хотел, чтобы вы узнали, как сделать, чтобы дети не умирали. Но думаю, что это и вас волнует.

— Ещё как, — вздохнул Илья, посмотрев на своего сына.

Благодаря ткани техники решили сразу несколько проблем. И действительно, «лёжа» в комфортном положении перегрузку оказалось переносить намного проще. Одновременно, решив, что физик прав и набрать дополнительный вес не повредит, я налегла на пищу. И добилась успеха, за неделю прибавив пару килограмм. К сожалению, проблемы это не решило. Да, теперь, в удобной сбруе, мне удавалось поднять условный «вес» двух человек с вещами (естественно, тренировались не на людях, а на камнях) и даже маневрировать. Но недолго: уже через полчаса внимание рассеивалось, да и уставала, как будто долгое время тягала камни. Кроме того, самочувствие во время таких полётов и после них тяжёлое: дышать трудно, как при воспалении лёгких или отёке, кровь стучит в ушах, перед глазами красные пятна плывут — а значит, безопасности и для пассажиров, и для меня ожидать не приходится. В общем, увы, я оказалась слишком мелкой для того, чтобы работать дирижаблем в экспедициях. А вот одного относительно небольшого человека, даже с вещами, могла унести без того, чтобы возникли серьёзные проблемы. Нет, усталость всё равно появлялась, но самочувствие оставалось нормальным и внимание не уменьшалось — а значит, способ можно использовать без риска для жизни. Но один небольшой человек — это весьма мало, поэтому минидирижаблем я служила редко. С другой стороны друзья, часто просили сделать что-то сверху: сфотографировать местность, оценить оттенки неба, измерить скорость ветра и так далее. Но и от идеи путешествия людей по воздуху не отказались, просто отложили её на будущее.

Вскоре мы возобновили экспедиции: их целью было исследование местности и поиск всего, что могло пригодиться (и в целом, и во время нашествия плесени). Даже к океану ходили (естественно, дождавшись, пока гигантская луна скроется за горизонтом), тем более, что рядом с ним росло несколько растений, устойчивых к чёрной пыли. К слову, на самом побережье и небольшом расстоянии от него плесень не развивалась: намеренно принесённые на фрукте споры не проросли и продукт сгноили другие микроорганизмы. К сожалению, это открытие не принесло большой пользы, ведь у океана была другая, но не меньшая опасность. Когда всходила гигантская луна, начинался период ужасных штормов и цунами. Настолько сильных, что волны доходили даже до Ордена, расположенного во многих километрах от океана. И это несмотря на множество скал и холмов, которые принимали на себя основной удар стихии и сильно гасили её скорость.

Кстати, мы пытались найти фактор, который не даёт чёрной пыли развиваться на побережье океана. Естественно, первым делом проверили солоноватую воду — но ни омывание ей, ни даже хранение мохнатых ягод в морской жидкости не помогло — плесень очень быстро появилась рядом с пузырьками воздуха, почти не отставая от контрольной пробы с использованием речной воды. Вот воздух помогал, но увы, очень быстро терял свои свойства. Но лучше всего против плесени работал морской ил, причём собранный не на мелководье, а вытащенный скребком с глубины минимум в пару десятков метров. Кроме того, однажды трал зацепился за что-то тяжёлое и мы с трудом (и с помощью флиграва) вытащили покоящуюся на дне толстую ветвь дерева. При взгляде на неё у Ильи возникла идея очередного эксперимента, и прежде, чем отцепить верёвку, он отрубил кусок и взял с собой в Орден. Предположение химика оправдалось: несмотря на то, что древесина принадлежала к виду, поддающемуся чёрной пыли, пролежавший неизвестное время на дне океана кусок плесень так и не поразила.

— Это же здорово! — обрадовался инженер. — Если вымачивание в морской воде позволит получить качественный материал, то дефицита дерева уже не будет! Даже дрова так можно заготавливать.

— Не многовато ли усилий на простые дрова? — скептически потянул Маркус. — Хотя проверить надо. И с морской, и с речной.

— И с болотами, — подсказала я. — Их тут тоже полно.

— Точно, — кивнул физик. — Только топить надо не сейчас, а после того, как пыль пропадёт, чтобы сразу не сгнили. Замерить время и вытаскивать через определённые промежутки.

— А ещё можно поискать места, где уже есть утонувшие деревья, — подключился к обсуждению Илья. — То есть уже готовый материал.

— Тоже дело, — кивнул Сева. — Проверкой займёмся мы, а поиском — вы.

Так и постановили.

После того, как мы справились с массовыми эпидемиями, правительство решило наконец заняться проблемой русалок. По договорённости, к ним на помощь ушло двое йети — у них почти нет опасности заразиться. Естественно, ни о каких прививках и лекарствах в дорогу и речи не шло: их не удастся сохранить столько времени. Поэтому обходиться посланники будут тем, что есть. А основная их помощь — это просто уход, чтобы русалки не погибли при переходе на разработанные правила гигиены.

Увы, после того, как йети добрались до остатка местных людей и провели дистанционную диагностику, выяснилось, что ситуация у русалок хуже, чем мы думали. Нет, болезни ещё не перешли ту стадию, после которой гибель практически неизбежна, но положение куда хуже, чем у нас в самые трудные времена.

— Думаю, без лекарств обойтись не получится, — покачал головой Росс. — И кого-нибудь из нас надо, чтобы присмотреть. А для доставки использовать самый скоростной способ, — зеленокожий с намёком покосился в мою сторону.

— Вот ведь, дирижаблем заделали, — беззлобно проворчала я. — Но тебя я не потяну — ты слишком большой, а путь неблизкий.

После недолгих споров мы решили, что отправлять со мной Надю тоже нельзя: это затруднит работу оставшегося медика.

— Думаю, Пантера вполне справится с ролью врача, — заметил Росс. — Ты ведь в курсе наших исследований, — добавил он, обращаясь ко мне. — А если что, всегда можно проконсультироваться по телефону.

Я кивнула.

— Но и одной лететь — не дело, — сказал Илья. — Нужен кто-то небольшой, но достаточно активный и смелый.

Мы переглянулись. Самыми лёгкими были Вероника, Надя и Вера. Но Надя отпадает как врач, Вероника не захочет оставлять свои исследования (и я её вполне понимаю)…

— Я согласна, — заявила Вера.

Я поддержала кандидатуру геолога: Вера достаточно опытная и ловкая, к тому же у неё большой опыт экспедиций, пусть и проходящих иначе.

Удивительно, но никто не возразил. Вроде бы уже почти привыкла, что мы живём не так, как на Земле, но иногда всё равно поражаюсь тому, насколько велики различия. Каждый из нас цельная, самостоятельная личность. И каждый понимает, на что идёт, когда принимает какое-то решение. В том числе и полёт со мной в качестве летательного аппарата — как ни крути, а это риск. Такой способ перемещения ещё слабо опробован, а путь неблизкий…

Мы не стали затягивать с отправлением: у русалок каждый день на счету. Собрали самую свежую, только сделанную партию лекарств и минимум вещей, я попрощалась с Рысью, Лёвой и Лизой (к счастью, к этому времени они уже полностью перешли на самостоятельное питание), и совместно нацепили сбрую.

Полёт прошёл на удивление нормально, хотя дважды я делала остановки для отдыха. И, несмотря на то, что особо не гнала, путь, на который пешком бы потребовалась пара недель, удалось преодолеть за несколько часов.

Лечение русалок затянулось: прежде чем переводить их на новый способ жизни, пришлось ждать пока люди хоть немного окрепнут… точнее, станут чуть менее ослабленными. Я несколько раз работала курьером, летая за новыми партиями лекарств, а потом — за прививками. Но и результат обнадёжил: русалки выжили и поправились. Вот только переезжать поближе, после совещания, отказались. Главной причиной был страх, что свободные либо не примут их, либо каким-либо образом попытаются завладеть вещами. Тем более, что имущества сейчас они имеют больше, чем по одному «начальному» набору на человека, а это, кроме прочего, ещё и противоречит правилам, которые мы установили. Впрочем, теперь у них и здесь неплохие шансы. Здоровье укрепилось, и при соблюдении правил местной гигиены даже без прививок болезней станет гораздо меньше, чем раньше. Мы с Верой, уже не скрывая флиграв (всё равно его действие видели слишком многие), вернулись в Орден. К нашей обычной, интересной и наполненной трудами жизни.

Ещё через время, когда появились кровянка, народ обрадовался скорому окончанию эпидемии чёрной пыли. Но радость оказалась преждевременной: по неизвестной причине кровянка погибла и выпала тухлыми дождями до того, как успела справиться с плесенью. Амёбы вымерли не все, их осталось достаточно, чтобы испортить вкус продуктов, но слишком мало, чтобы уничтожить чёрную пыль. Через две недели кровянка вновь заполонила лес… чтобы снова погибнуть, не выполнив свою функцию. И лишь с третьей попытки амёбам удалось очистить местность от чёрной пыли и в очередной раз выпав в виде тухлых дождей, исчезнуть. На сей раз — надолго.

Как однажды сказал Росс: «Если бы люди столкнулись с троекратной кровянкой раньше, то ослабли бы настолько, что не выжили». Очень многие согласились с таким выводом.

Во время нашествия кровянки и непосредственно после него ситуация ухудшилась: люди опять начали массово болеть. Но на сей раз удалось быстро справиться с эпидемиями и положение быстро стабилизировалось.