Ее сексуальный темноволосый Француз снова там.

Облокотившись на подоконник, Вероника наблюдала за баром, расположенным на другой стороне улицы.

Незнакомец сидел на своем обычном месте — за столиком возле стены, как раз напротив стеклянных входных дверей. Его аккуратный «конский хвост» казался черной запятой на воротничке его белой рубашки. В руках он держал наполовину опустошенную кружку пива, и внимание его разделялось между газетой, лежавшей перед ним, и привлекательной брюнеткой, лениво протиравшей кружки за стойкой бара.

Посетителей было мало, они собирались только к вечеру, и тогда бар наполнялся латиноамериканской музыкой и испарениями разгоряченных тел.

Первые два дня в Париже были ужасными. Вероника выходила на улицу лишь для того, чтобы купить продукты в крошечном магазинчике, находившемся в двух шагах от бара, а в остальное время лежала в постели, глотая таблетки, пила воду в неимоверном количестве, смотрела на прекрасный мир кабельного телевидения и глазела в окно на кусочек Парижа.

Ее тоскующий взгляд сразу подметил привлекательного темноволосого незнакомца, когда она впервые подошла к окну. Он сидел за тем же столиком, что и сейчас, свободно откинувшись на спинку стула, отхлебывая кофе и лениво перелистывая газету.

Похоже, ему было лет под тридцать, он был загорелым крепким мужчиной, пышущим здоровьем. Девушка даже почувствовала, что завидует ему, когда, облокотившись на подоконник, проглотила ложку фруктового йогурта, который только и мог принимать ее желудок за последние несколько дней. Заглядевшись на его точеный профиль, она почувствовала томление внутри, и оно сладко и властно охватило все ее тело.

Каждый раз, когда Вероника проходила мимо латиноамериканского бара или выглядывала в окно из своей квартиры, она непроизвольно бросала взгляд на этот столик с легким трепетом предвкушения.

Она совсем не ожидала снова увидеть его, но он неизменно оказывался там — обычно по утрам, с чашкой кофе, иногда днем или ранним вечером, с кружкой пива или бокалом вина и газетой. Вряд ли он турист, решила она: он не носил с собой фотоаппарата или путеводителя (непременных атрибутов любого иностранца, приехавшего в Париж), не смотрел на улицу, не интересовался прохожими. Он, похоже, не был занят никакой работой... И всегда один.

Как и Вероника.

Ладони ее вспотели, когда она подумала о том, что собирается сделать.

День Бастилии был ее лебединой песней в Париже, и она хотела насладиться им вполне. Прошлым вечером Вероника танцевала вместе с многотысячной толпой на площади Бастилии. Этим утром девушка смотрела военный парад на Елисейских полях, посетила могилу Неизвестного солдата возле Триумфальной арки. Она позавтракала в Латинском квартале и медленно пошла домой через остров Сите.

Но она все время была одна, в то время, как ей на глаза постоянно попадались пары... самые разные: влюбленные, не замечавшие ничего вокруг себя, мужья и жены, жарко спорившие друг с другом или прогуливавшиеся рука об руку, родители с детьми, друзья, весело проводившие время...

И когда день стал клониться к вечеру, Вероника почувствовала внутри себя протест.

Она взяла сумочку и взглянула на себя в зеркало, повернувшись перед ним так, что многослойная легкая шифоновая юбка взвилась и закрутилась вокруг ее длинных бедер, затем поправила лямочку на черном топе, который чуть-чуть приоткрыл изысканное французское кружево бюстгальтера без бретелек, — и все это было куплено в состоянии сумасшествия, в котором она пребывала вчера.

Потом, в последнюю минуту, Вероника все же набросила легкую шаль на свои обнаженные плечи — на случай, если ее покинет мужество.

Девушка перешла улицу и направилась прямо в бар. Объект ее мечтаний сидел на своем обычном месте, облокотившись одной рукой на стол и вытянув перед собой обтянутые джинсами ноги. Лицо его было обращено к залу. Вероника уверенно выбрала маленький столик, расположенный по диагонали от него, и села на стул, спиной к противоположной стене.

Незнакомец сделал глоток пива и, нахмурившись, уставился в газету. Он явно игнорировал появление Вероники, тогда, как все остальные посетители повернули к ней головы. Такая высокая женщина, как она, всегда привлекает хоть один взгляд.

Она быстро скользнула взглядом по его руке — обручального кольца нет. Ей стало немного легче, и она изящно скрестила ноги. Так учила ее Карен. К ней подошла официантка. Вероника хотела заказать пиво, но вдруг засомневалась в том, что пиво поможет ей создать задуманный привлекательный образ. Мужчина, однако, совсем не обращал на нее внимания: по-прежнему нахмурившись, он внимательно читал газету.

— Пожалуйста, принесите мне вишневый коктейль, — попросила она официантку на ломаном французском языке.

Прохладный бокал был поставлен перед ней буквально через несколько минут, и официантка что-то быстро и дружелюбно сказала по-французски. Вероника подняла руку, ладонью вперед, со страдальческой улыбкой.

— Извините, я вас не понимаю...

— Ого! Англичанка! — мгновенно поняла девушка.

Вероника покачала головой, и на плечах ее заиграли яркие отблески ее густых рыже-каштановых волос.

— Новозеландка, — сказала она, надеясь, что европеец, возможно, сочтет это экзотикой, хотя мужчина у противоположной стены вряд ли мог ее услышать.

Вероника сделала маленький глоток, наслаждаясь вкусом изысканного напитка, и искоса взглянула на свою предполагаемую добычу.

Лицо его было суровым и мужественным, загорелая оливковая кожа — ровной и гладкой, лишь легкая щетина покрывала подбородок. Изогнутые брови были опущены, чувственная нижняя губа выдвигалась вперед, когда он делал очередной глоток пива.

Вероника сделала еще один глоток для храбрости — и чуть не уронила бокал, потому что он, взмахнув своими длинными ресницами, в упор посмотрел на нее.

Девушка не улыбнулась ему в ответ — это было бы ошибкой. Она чувствовала, что он ожидает этого, и не хотела давать ему возможность отвергнуть ее еще до того, как она откроет рот. Поэтому Вероника холодно встретила его взгляд, а затем ее большие серые глаза затуманились и обратились вдаль, будто она совершенно не смотрела на него, а думала о чем-то — или о ком-то — еще.

Вероника знала, что не очень искусна в обольщении — ее бывший жених был очень консервативен в постели — и не так волнующе красива, как ее сестра, но будучи умной и начитанной прекрасно понимала, что существуют более тонкие способы заинтересовать мужчину. Многие известные в истории соблазнительницы были скорее умны, чем красивы. Интерес рождается в мозгах, в конце концов.

Она видела, как веки мужчины приподнялись. Отсутствие ее реакции обескуражило его. Возможно, он совершенно не хочет ее внимания, но также не хочет, чтобы его игнорировали, решила девушка.

Он откинулся на спинку стула, положил обутую в тяжелый спортивный ботинок ногу на колено другой ноги.

Теперь она позволила себе улыбнуться — еле заметной мечтательной улыбкой, — поглаживая своими бледными пальцами высокий бокал.

Он вновь развернул газету, но Вероника с некоторым удовлетворением заметила, что через верхний край газеты он наблюдает за ней.

Девушка опустила глаза и подцепила мизинцем маленькую каплю воды, появившуюся на стенке холодного бокала. Посмотрев на каплю, она слизала ее языком. Край газеты смялся в его жестких пальцах. Встревоженная собственной дерзостью, Вероника осушила бокал до дна и заказала себе второй коктейль.

И почти сразу же он заказал себе еще одну кружку пива.

Вероника перевела дух. Он не собирается уходить! Некоторое время она просто сидела и выжидала, слушая, как хозяин бара время от времени отпускает замечания по поводу состояния дел в городе — на ужасном английском для Вероники, на испанском — для официантки и на французском — для мужчины, который притворялся, что читает свою газету. Но время от времени он все-таки вставлял свои реплики — на обоих романских языках.

И вот наступил подходящий момент... Она была готова. Встретив его взгляд, Вероника подняла свой бокал и сделала три шага к его столику.

— Вы говорите по-английски? — В ее звучном голосе переливались искринки смеха.

Он откинул назад голову и скрестил руки на груди, забыв на коленях свою газету.

— Nont, — ответ был кратким и бескомпромиссным.

Взгляд мужчины был туманным и загадочным, и она не могла понять, как ей реагировать на его откровенный отказ.

— О-о! — Она опустилась на стул по другую сторону его маленького столика. — А по-итальянски?— спросила она, хотя сама могла сказать на итальянском два-три слова.

Каменное выражение его лица нисколько не изменилось.

— Nonl.

— Хмм… — Вероника взглянула на его квадратный подбородок и поняла, что он упорно будет говорить на французском, что бы она ни сказала.

Но она тоже могла проявить упорство. Это было одно из ее преимуществ... ее лучшая сторона, как говорил Нейл, бывший жених.

— Может быть, маори? — с озорством спросила она, явно сомневаясь в том, что он владеет языком национального меньшинства Новой Зеландии, особенно если учесть тот факт, что ему неизвестен и язык большинства — английский.

Или известен?

Вероника увидела, как блеснули карие глаза мужчины и рот крепко сжался. Но уголки его губ слегка дрогнули. Девушка почувствовала прилив отваги.

Она позволила шали упасть со своих плеч и, подхватив ее, повесила на спинку стула. На фоне черного топа из шифона ее кожа казалась еще белее. Вероника почувствовала, как соски ее отвердели и предательски приподняли тонкую ткань.

— Русский? Исландский? — Вероника слегка задыхалась, и от этого голос ее немного охрип.

Взгляд его снова уперся в газету, и на секунду девушка ужаснулась от мысли, что, может быть, перестаралась. Она огляделась вокруг, ища поддержки, и увидела хозяина бара, который с любопытством наблюдал за ними. К ее досаде, он подмигнул ей и многозначительно пожал плечами, будто указывая на безнадежность этого случая.

— Sprechen Sie Deutsch?

Вероника взглянула на него и увидела, что в шоколадно-коричневых глазах играют насмешливые огоньки, а небрежно свернутая газета лежит на краю стола.

Негодяй!

— Nein, — сказала она и дерзко вскинула голову.

Его губы медленно изогнулись в сексуальной улыбке.

— Je suis desole, — сказал он, театральным жестом прижимая руку к сердцу.

Вероника это поняла, но решила тоже ответить ему насмешкой.

— Et je suis Veronica, — дерзко ответила ему она.

Он рассмеялся и склонил голову.

— Люсьен.

Эмоции бурлили внутри нее. Она протянула ему руку через стол.

— Рада познакомиться с вами, Люсьен.

—Enchante, — пробормотал мужчина и поднес ее руку к своим губам. И девушка содрогнулась, почувствовав его теплое дыхание.

Это был несколько старомодный, хотя и общепринятый жест, и они оба прекрасно знали это, но Веронику буквально охватил жар. Когда девушка отняла руку, то прижала ее к холодному бокалу, чтобы охладить.

Заметив, что пивная кружка нового знакомого уже почти пуста, Вероника постаралась выиграть время, заказав себе еще один коктейль, но мужчина остановил ее, и девушка вспыхнула при мысли о том, что он посчитал ее алкоголичкой. Но он заказал ей другой коктейль — «Кир Ройал» — и попросил занести его в свой счет.

В этом коктейле было больше шампанского, чем белого вина, и он оказался куда более вкусным. И, несомненно, более дорогим. Ее темноволосый товарищ, похоже, не бедный человек, о чем свидетельствовали еще и фирменные знаки на его повседневной одежде.

Шампанское немедленно ударило Веронике в голову, но при этом успокоило нервы и отмело все оставшиеся сомнения в том, правильно ли она все делает.

Из-за языкового барьера был невозможен серьезный разговор, но никто из них и не собирался быть серьезным, поэтому в этот вечер каждый изобрел для себя свой собственный способ коммуникации. Они поняли, что оба одиноки, обоим за двадцать лет и Веронике нужен гид, чтобы показать Париж...

Когда в животе у девушки заурчало, что привело ее в некоторое замешательство, Люсьен заплатил по счету и повел ее в ресторан «Бофингер», где они уселись на бархатные диваны под потрясающим стеклянным куполом и стали наслаждаться устрицами и шампанским. Мужчина забавлялся их пантомимными жестами и рассердился в ответ на настойчивое стремление Вероники расплатиться своей кредитной картой. Впрочем, увидев озорной блеск в его глазах, девушка заподозрила, что ее спутник по большей части изображает свой гнев и наслаждается ее замешательством. Ему явно нравилось играть роль переменчивого, сердитого, но совершенно очаровательного француза. Ей даже казалось временами, что он совсем не француз и понимает английский язык, но это не имело значения, потому что тайна была составной частью веселья.

Главное, он знал Париж и оказался достаточно находчивым для того, чтобы проскользнуть вместе с ней сперва на бал-маскарад, который был в самом разгаре, а затем уговорить охранников пропустить их в самый эксклюзивный ночной клуб, о котором Вероника могла только мечтать.

И он был достаточно сильный для того, чтобы пробиться сквозь толпу, и достаточно сообразительный, чтобы спешно увести ее с площади Бастилии, дабы миновать жуткую стычку, намечавшуюся между полицией и участниками политического протеста.

— Люк! — закричала Вероника, когда кто-то толкнул ее локтем в бок и она чуть не упала.

— Сюда! — крикнул ей в ухо Люсьен и, обхватив за талию, потащил прочь от оравшей толпы, которая становилась все гуще, и размахивавших дубинками полицейских.

Они побежали по уже знакомой улице мимо ресторана «Бофингер», мимо припаркованных машин, быстро обогнав других рассеявшихся беглецов. Девушка начала беспомощно смеяться, осознав полный абсурд происходящего: Вероника Белл, перспективная бизнес-вумен и примерная дочь своих родителей, мчится по ночным парижским улицам, скрываясь от полицейских!

Они повернули налево, и неожиданно Вероника обнаружила себя в знакомом месте — возле открытой галереи, окружавшей площадь Вогезов.

В некоторых окнах старинного здания из красного кирпича все еще горели огни, но магазины, кафе и художественные салоны, расположенные в галерее, уже закрылись. Фонтаны были выключены, аккуратно подстриженные деревья бросали призрачные тени на светлые пешеходные дорожки.

— Ты говоришь по-английски, — укоризненно сказала Вероника, дергая спутника за руку и пытаясь замедлить шаг.

Она тихо вскрикнула, когда в дальнем конце площади показался полицейский автомобиль, и Люсьен затащил ее за одну из колонн, поддерживавших галерею. Он прижал девушку к холодному камню, обняв за спину, чтобы уберечь ее шелковую кофточку от соприкосновения с шероховатой поверхностью, их прерывистое дыхание смешалось, и Вероника почувствовала возле своей груди сильное биение его сердца. Страх и восторг боролись внутри нее, пока она пыталась взять себя в руки.

— Отойди, — хрипло прошептала она, — я слышу, что...

Люк пробормотал что-то на французском, или на английском, или на каком-то другом языке — это теперь не имело значения, потому что он уже целовал ее и все окружающее перестало для нее существовать: она ощущала лишь пьянящий вкус его губ, легкий аромат его одеколона и крепкие руки, прижимавшие ее к мощной груди.

Огонь вспыхнул в крови Вероники, когда Люсьен нежно прикусил ее нижнюю губу и проник языком в рот. Он прижался к ней бедрами, будто зажав в тиски между собой и холодным камнем. Это было дикое, опустошающее, страстное ощущение — совсем не похожее на те шутливые поцелуи во время фейерверка... и совсем не похожие на те поцелуи, которые когда-то были в ее жизни!

Вероника почувствовала, что теряет голову: она изогнулась в его объятиях, вцепившись ногтями в плотную джинсовую ткань, обтягивавшую ягодицы Люсьена, заставляя его содрогаться и со стоном произносить ее имя и еще глубже проникать языком в ее рот. Вскрик двух голосов эхом разнесся по колоннаде и вернул их обоих к реальности, но лишь для того, чтобы они осознали остроту их желания.

— Пойдем... — это было все, что он сказал, и голос его был наполнен обещанием блаженства. И девушка вышла за ним на лунный свет. Но они не сразу дошли до следующей улицы. Он целовал Веронику возле каждой колонны, всю дорогу под аркадой, и когда они, в конце концов вдруг оказались возле ее дома и стали подниматься по лестнице мимо ее квартиры, девушка не выдала свой восхитительный секрет.

Она никогда не думала, что потрясающе сексуальна, пока не взглянула на себя глазами Люсьена. Люк хотел ее и не боялся этого показать. Он овладел ею так, что в ней открылись все тайные желания, о которых она даже и не подозревала. У нее никогда не было мужчины, который раздевался бы перед нею так, как он... медленно, чувственно. Люсьен снимал с себя одежду, не отрывая глаз от ее лица, наблюдая за тем, как она смотрит на его готовившуюся к любви плоть, как розовеют ее щеки, расширяются серые глаза и приоткрываются в предвкушении губы...

А потом настала очередь Вероники, и его страстный восхищенный взгляд помог ей справиться со своей стыдливостью, молчаливо показал ей, насколько привлекательны пропорции ее высокой фигуры. Люсьен расстегнул молнию на ее юбке, позволив той плавно упасть на пол, и с трепетным нетерпением стал помогать девушке, снимать шелковый топ, скрывавший пышные груди. Он жадно припал губами к нежно-розовым округлостям, обнажившимся под кружевным краем бюстгальтера. Его руки были такими же искусными, как и рот, и Вероника закрыла глаза, когда ее охватило неземное чувственное блаженство...

И вдруг она почувствовала холодную воду на своем лице!

Глаза Вероники мгновенно открылись, и ее сладкое возбуждение превратилось в смущение и растерянность, когда она ощутила мягкое покачивание вагона и поняла, что маленькая девочка, которая шла по проходу, облила ее водой из открытой бутылки. Вероника рассеянно выслушала извинения матери девочки и с улыбкой заверила ее, что минеральная вода очень полезна для кожи лица.

Поезд уже приближался к Авиньону, а Вероника так и не увидела восхитительных пейзажей сельской Франции. Надо будет обязательно полюбоваться ими на обратном пути, сказала себе девушка.

Кто-то бросил газету на пол перед незанятым местом, где должна была сидеть Карен. Вероника машинально наклонилась и подняла ее. Это была та самая газета, которую в баре читал Люсьен. Центральное место в ней занимали фотографии знаменитостей, сделанные папарацци. Девушка сунула газету в сумку. Потом я обязательно выброшу ее, пообещала она себе. Ей не нужен сувенир, напоминавший о той ночи!

Выйдя из поезда, Вероника направилась к ряду стеклянных боксов, где стояли автомобили, предлагавшиеся в аренду. Девушка лишний раз обрадовалась тому, что догадалась купить себе широкополую соломенную шляпку на ярмарке в Париже. В столице была жара, а здесь, на юге Франции, солнце палило еще беспощаднее, хотя и не достигло пока своего зенита.

К окошку кассы выстроилась длинная очередь, но она двигалась на удивление быстро, и вскоре Вероника уже нервно крутила в пальцах ключ от взятого напрокат «Фольксвагена». Вдруг девушка помертвела. Возле окошка стоял мужчина с панамой в руке. Облокотившись на прилавок, он шутил с девушкой, протягивавшей ему бланк договора.

Это Люк! Тот мужчина в оливковой рубашке и джинсах, которого она видела на станции... Это он, точно он!

Выйдя из транса, Вероника поспешно бросилась к выходу. Голова у нее кружилась. Еще одно совпадение — это слишком много, лихорадочно размышляла она, садясь за руль.

Преследует ли он ее? Ведь она сказала ему о том, что собирается провести большую часть своего отпуска на юге Франции, хотя не уточняла, когда именно уезжает. А он, в свою очередь, говорил, что собирается поехать отдыхать на средиземноморское побережье. Ему, вероятно, приятно было думать, что они могут случайно наткнуться друг на друга где-нибудь на пляже в Ницце или Каннах...

Воображение девушки разыгралось. А что, если Люсьен преследует ее с какой-то зловещей целью? Что, если он мошенник? Или сексуальный маньяк?

Она вдруг рассмеялась над своими дикими подозрениями. На самом деле они с Люсьеном были случайными знакомыми, проведшими ночь вместе. Они неплохо провели время, вот и все!

Их неожиданная встреча могла иметь простое объяснение. Люк нес в руке ноутбук, значит, он приехал в Авиньон по делу. Скорее всего, он работает сам на себя, как и Вероника, и может сам планировать свое рабочее время.

Вероника и так уже нервничала оттого, что ей придется впервые вести машину с правым рулем и одной ориентироваться в незнакомом месте, а тут еще и параноидальный страх, что ее преследует серийный убийца!