«ЧЕРТОВО КЛАДБИЩЕ»
В таежный район Приангарья Алексея Тарунова привело редакционное задание журнала «Вокруг света» – собрать, а точнее, проверить ряд сообщений о существовании недоступной таинственной поляны, которую окрестили журналисты «гиблым местом» и «чертовым кладбищем», и загадочного озера с живой водой…
– То, что нам было известно, – пишет А. Тарунов, – совсем не походило на правду. Будто бы космический корабль, врезавшийся в землю 30 июня 1908 года, перед неизбежной катастрофой успел выбросить спасательный модуль. То был, как утверждали одни, своего рода «черный ящик», в котором содержалась информация о пришельцах.другие верили, что инопланетяне сумели спастись, но… оказались в мантии земли и оттуда подавали сигналы на поверхность.
Кто увлекается фантастикой, конечно же сразу догадался, что речь идет о тунгусском метеорите, поиски которого продолжаются до сих пор. И, отправляясь в командировку, я не сомневался, что обросшие невероятными гипотезами сообщения о «гиблом месте» и загадка космического пришельца связаны между собой. Так оно и случилось, в чем я убедился, ознакомившись с фактами.
Недостатка в гипотезах нет, но хотел бы предложить еще одну, вполне земную, которая, как мне кажется, не менее убедительно объясняет тунгусский феномен. Эта гипотеза, впрочем, не только моя, говорит А. Тарунов. Она родилась в беседах и встречах, которые были во время моей поездки «по горячим следам».
Таинственная поляна
«Круглая, около 200-250 метров, поляна навевала ужас: на голой земле кое-где виднелись кости и тушки таежных зверушек и даже птиц. А нависающие над поляной ветви деревьев были обуглены, как от близкого пожара. Поляна была совершенно чистая, лишенная какой бы то ни было растительности. Собаки же, побывавшие на „чертовом кладбище“, перестали есть, стали вялыми и скоро подохли» – это выдержка из письма Михаила Панова из деревни Усть-Кова Кежемского района Красноярского края. Автор передал то, что слышал до войны от одного бывалого охотника.
Так впервые было широко оповещено о загадочном феномене, получившем позднее название «чертово кладбище». Эти места будто бы нарочно находятся сравнительно недалеко от того, где произошла страшная тунгусская катастрофа…
И вот я в Кежме – старинном русском поселке на берегу величавой в этих местах Ангары, рассказывал журналист. Главная сельская улица тянется вдоль берега километра на три. За церковью-клубом – пустой книжный магазин, а еще дальше деревянный мост через Кежемку, которая тут же впадает в Ангару. Дальше дорога сворачивает в тайгу. Что ж, выходит, не миновать мне сельского исполкома, местной власти, которая обязана знать все. Через несколько минут я уже стучался в дверь с табличкой «Председатель исполкома Николай Николаевич Верещагин».
Хозяин кабинета выбирается из-за стола, жмет мне руку и предлагает располагаться. Я сразу начинаю:
– Быть может, несерьезной покажется вам интересующая нас тема, но она волнует множество людей. Где-то в ваших краях, говорят, есть место, которое называется «чертовым кладбищем» или иногда «гиблым местом». Вы знаете об этом?
Верещагин уверенно кивнул.
Он встал, подошел к окну и задумчиво посмотрел на Ангару, на лежащий посреди реки зеленый остров, где паслись бог весть как перебравшиеся туда коровы.
– Я ведь родился в этих местах, – оторвался от созерцания председатель исполкома. – И конечно, история эта мне известна. Такое место в тайге есть. Где-то в районе реки Ковы, впадающей в Ангару. Сам я «чертову поляну» не видел, но много раз слышал рассказы тех, кто охотился поблизости от нее.
По словам Верещагина, впервые о «гиблом месте» узнали в Кежме в конце 30-х годов. Старый охотник – родной дед соседки Николая Николаевича некой Тамары Сергеевны Симутиной – как-то рассказал родным о загадочном случае, происшедшем с ним в тайге на реке Кове или ее притоке Какамбаре… На зимовье Рожковых, в глухом недоступном месте, за много верст от последней на Кове деревушки Карамышево, взял да и пропал бык. Как он там оказался? Оказывается, местные люди в прошлом не боялись ходить через тайгу и даже по ведомым им тропам умудрялись перегонять скот. Пролегал в тех местах так называемый Червянский тракт – лесная дорога, по которой можно было выбраться на север к Ангаре и дальше в верховья Лены. Сибиряки нередко гоняли стада этим трудным путем, доставляя его для продажи на приисках.
Лето 1938 года выдалось на редкость сухим. Русла многих таежных речек в такую несусветную жару мгновенно пересыхают, и пастухи, сокращая путь, нередко гоняли скот прямо по камням. Добравшись таким образом до зимовья, пастухи остановились на ночлег, а скотину отпустили пастись. Понятно: далеко от жилья домашнее животное не уйдет – боится. А когда наутро пастухи бросились сгонять стадо, одного быка недосчитались. Обшарили прибрежные заросли, немного углубились в дикую тайгу. И вдруг увидели нечто страшное – черную, будто выжженную по кругу поляну и на ней мертвого быка. Шкура его была опалена. Собаки при виде мертвечины зарычали, но на поляну не пошли.
Очевидцы не говорили деду, что было дальше. Решились ли они сами ступить в окаянный круг? Скорее всего, бросились стремглав оттуда. Тогда, по рассказам старого охотника, пятно было невелико, всего-то метров двенадцать-пятнадцать…
Но знал ли хозяин зимовья, где искать ту «чертову поляну»? Говорил, что знал. Водил туда кого-нибудь еще? Наверное, кто-то из местных охотников хотел проверить этот неправдоподобный рассказ?
– По-видимому, баснями старика заинтересовался только один человек – местный агроном. Он первым отправился на «чертово кладбище». Лучше расспросите об этом моего друга, корреспондента районной газеты. Он разыскивал этого агронома и даже нашел в каких-то старых подшивках его правдивый рассказ.
Запомнив адрес журналиста Шахова, я спросил перед уходом:
– А вы, Николай Николаевич, верите в «чертово кладбище»? Не выдумана ли с самого начала эта история?
– Отчего же не верить? Но я, правда, так и не нашел его. Когда охотился в тех краях, отыскать дорогу к зимовью было трудно. Загадочная поляна, по рассказам умершего еще до начала войны хозяина зимовья, находилась от Карамышева километрах в сорока, примерно столько же надо было идти до небольшого лесного озера, про которое также много рассказывали. И в самом деле, кое-кто находил исцеление от своих болячек. Как попасть в Карамышево? Этой деревни, считайте, уже нет. Никто там теперь не живет. В последний раз был я там лет десять назад, а то и больше. Жили там два вздымщика – сезонных сборщика живицы.
Шахова дома я не застал, он сам вскоре отыскал меня в гостинице – опрятном одноэтажном строении. Борис Васильевич, как и положено журналисту, был в курсе всего. В Кежемском районе он живет более пятнадцати лет, а сам родом из Санкт-Петербурга. Про «чертово кладбище» самому приходилось писать не раз в местной районке и тем самым способствовать возрождению интереса к забытому феномену, так и не получившему своего объяснения; он же был одним из организаторов экспедиций в загадочный район, которых за последние годы, оказывается, было несколько.
– Поляны такой мы не нашли, – проговорил Борис Васильевич сокрушенно. – Наверное, не там искали. Старики, которые видели «чертово кладбище» своими глазами, все поумирали… В нашей местной печати сообщение о подобном факте появилось в 1940 году. Эту публикацию я искал долго.
Подшивки местной газеты, она тогда называлась «Колхозник», в Кежме, разумеется, не сохранилось. Пришлось ехать в Москву и порыться в хранилищах Ленинской библиотеки. И вот нашел, знаете ли, перепечатал в местной газете. В старой заметке речь шла об агрономе Валентине Семеновиче Салягине. Этот человек по роду своей работы часто бывал в самых удаленных углах таежного района. Приходилось добираться и до Карамышева, там-то и услышал он о «чертовом кладбище». Наверное, рассказал эту историю сам хозяин зимовья, который называл поляну «прогалызной».
«У небольшой горы показалась темная лысина, – так сообщал уже со слов Салягина довоенный репортер из Кежмы. – Земля под ней действительно черная, рыхлая. Растительности не было никакой. На обнаженную землю положили осторожно рябчиков и зеленых свежих веток. Через некоторое время извлекли обратно. При малейшем прикосновении иголки веток отваливались. Рябчики наружно не изменились. При вскрытии внутренности имели красноватый оттенок, были чем-то обожжены. При недолгом нахождении около этого места в организме людей появлялась какая-то странная боль».
Имелось также сообщение, что Салягину еще раз довелось побывать на том же таинственном месте. Картина была та же. Стрелка компаса в этом месте будто бы приходила в сильное колебание.
На следующее лето, сообщалось в заметке, местные краеведы собирались организовать поход (посовременному – экспедицию), но помешала война. А куда подевался Салягин?
Старожилы такого помнят и говорят, что перед войной он куда-то исчез. О его судьбе узнать не удалось.
С анализа рассказов очевидцев, можно сказать, началась подготовка современных экспедиций к загадочному месту. Вскоре по пути Салягина отправились поисковые группы. В основном они состояли из местных гидростроителей. И только потом к ним присоединились увлеченные загадкой тунгусского метеорита ученые из разных городов.
Появились сообщения о феномене, существование которого подтвердить было трудно, и в центральной печати. Вот после этого к экспедиции стали готовиться основательней.
Организатором гидростроителей был заместитель главного маркшейдера треста «Богучангэсстрой» Павел Смирнов. Это он впервые, быть может, прошел зимой вдоль Ковы на лыжах, но так и не нашел «чертова кладбища». Позднее он познакомился с исследователем, который дал свое объяснение странному свидетельству исчезнувшего агронома. Это сотрудник НИИ прикладной физики Ташкентского университета Александр Симонов. Ничего не зная, как он утверждал, о взволновавшей кежемцев загадке «горелой поляны», он приехал в Приангарье, чтобы проверить свою гипотезу о месте действительного падения, так и не найденного тунгусского метеорита. Симонов серьезно увлекался астрономией и самостоятельно проделал расчеты, согласно которым космическое тело, упавшее на Тунгусское плато, искали и продолжают искать до сих пор совсем не там, где нужно. Эпицентром взрыва, по силе равного взрыву средних размеров атомной бомбы, был район реки Подкаменная Тунгуска, недалеко от поселка Ванавара, который сейчас является центром соседнего с Кежемским Ванаварского района Эвенкийского национального округа (Красноярский край). Симонов считал, что взорвался метеорит, но не на земле, а' в ее атмосфере. Ударной взрывной волной космическое тело было отброшено на сотни километров в сторону. По расчетам ученого выходило, что метеорит упал в тайгу где-то близ Ангары, в Кежемском районе. Там в тайге образовался лесоповал, но на него, из-за отдаленности жилья, никто не обратил внимания. Симонов искал метеорит близ Кежмы, в четырехстах километрах от места работы большинства экспедиций. И нетрудно представить, что рассказ о «горелой поляне» он связал с тунгусской катастрофой. Симонов высказал предположение, что это «след» упавшего метеорита, который ушел глубоко в землю. Гипотеза и необъяснимое явление совпали, и последнее приобрело неожиданное и заманчивое толкование.
Газета «Советское Приангарье» в 80-е годы довольно подробно осветила несколько экспедиций, отправившихся из поселка Кодинский по реке Кове, которые были организованы совместно Смирновым и Симоновым. В 1988 году экспедиция их была прекрасно оснащена. Симонов привез с собой приборы для высокочастотных магнитных измерений. Смирнов сформировал несколько поисковых групп, переброшенных в глубь тайги вертолетом.
Такой размах не был бы возможен без помощи заготовителей леса комбината Кежмалес. Его руководство предоставило свой вертолет в распоряжение поисковиков, хотелось привлечь интерес специалистов к таежному Дешембипскому озеру, которое оказалось в зоне лесозаготовок, а главное – сберечь этот открывшийся в самой таежной глухомани удивительно красивый уголок.
При облете значительной территории над Ковой зеленоватые экраны электронных улавливателей не зафиксировали всплесков электромагнитных излучений, как того ждали с нетерпением участники экспедиции. Одновременно тайгу прочесывали наземные группы, но их поиск тоже ничего обнадеживающего не принес. Во время последнего облета приборы вдруг откликнулись и зафиксировали долгожданный всплеск магнитной активности, как раз над притоком Ковы речкой Какамбарой…
Немедленно по рации связались с группой, находившейся к тому месту ближе всего. На поверку ничего странного здесь не заметили: обычная холмистая местность с высокими соснами и –журчащими ручьями. Выделялся только один холм. Со стороны света компас указывал в необычном направлении, магнитный меридиан при перемещениях на несколько шагов «уплывал» на 30-40 градусов в сторону. Специалисты-геологи подтвердили, что найдена ярко выраженная магнитная аномалия. Однако, как сказали потом физики, это было магнитостатическое, обычное проявление магнитного поля, а не магнитодинамическое, что подтвердило бы оригинальную гипотезу Симонова. Но радиационный фон здесь был несколько выше.
И на этот раз не удалось найти убедительных доказательств существования в наши дни «гиблого места».
Тем не менее в верховьях ручьев Олений и Тактикан одна из поисковых групп наткнулась на загадочные поляны, которые обходили звериные тропы, а люди испытывали там жутковатые ощущения. Деревья вокруг таких мест были покрыты наростами. Однако детально обследовать поляну с помощью приборов так и не успели…
– Словом, «гиблое место» найти пока не удалось, – развел руками Шахов. – А загадка осталась. Хотя, я думаю, объяснить тайну можно проще… Но все-таки интересно еще раз отправиться на ее поиски.
Путь к Кове
– Мне хотелось добраться до «гиблого места», продолжает свой рассказ Алексей Тарунов. – И если не до него самого, то хотя бы куда-нибудь поближе к нему. Но как попасть на Кову? Идти сотни километров по тайге, не имея подходящей экипировки, опыта подобных путешествий, без запаса продуктов и без проводника?
– А знаете, – заметил, уходя, Борис Васильевич, – в устье Ковы, где вы мечтаете побывать, сейчас находятся американские ученые и, кажется, с ними канадцы и корейцы.
– И тут мы опоздали?
– Ну нет, – усмехнулся Шахов. – «Гиблое место» тут ни при чем. В устье Ковы ведут раскопки археологи.
Так я узнал о древнем поселении на Ангаре Усть-Кова, где вот уже много лет стоит полевой лагерь истфака Красноярского пединститута. А в те дни, по случайному совпадению, к красноярцам нагрянули зарубежные гости, которых привезли туда организаторы проходившего в Новосибирске международного симпозиума археологов с мудреным названием – «Хроностратиграфия палеолитических памятников Средней Сибири».
– Как мне туда добраться? – заинтересовался я. Шахов задумчиво постоял в дверях.
– Так и быть, – наконец решился он. – Давайте обратимся к начальнику кежемских исправительных учреждений генералу Ракитскому…
Я пошел следом за Борисом Васильевичем, и он привел меня на… районную санэпидстанцию. Там он поговорил с кем-то, и через две минуты к крыльцу подкатил «газик». Мы поехали в Приангарск, как тут называют большой поселок, огороженный колючей проволокой. Зону, пояснил мой проводник, перевели в глубь тайги с берега Ангары недавно, учитывая предстоящий после завершения строительства Богучанской гидроэлектростанции разлив водохранилища. Перед высоким забором с вышкой находился длинный барак, возле которого машина остановилась. Мы вошли в дверь с табличкой «Управление ИТУ».
Шахов по-свойски провел меня мимо дежурного в крохотный кабинет начальника оперчасти. Находившийся там майор выслушал Шахова и энергично взял черную тяжелую трубку допотопного аппарата.
– Товарищ генерал! Докладывает майор… начал он, заметно волнуясь. – С вами хочет говорить Борис Васильевич Шахов, депутат сельсовета. Да, он у меня. Передаю трубку.
Шахов держался гораздо свободнее.
– Виталий Федорович! – начал он. – Надо бы доставить московского журналиста на Кову. Не поможете? А если на вашей «каэске»?
Трубку попросили передать майору.
– Слушаю, товарищ генерал! – вскочил начальник оперчасти. – Есть, товарищ генерал. Будет выполнено, товарищ генерал…
Майор тут же стал кому-то звонить, по-видимому на причал. Шахов довольно поглядывал по сторонам: сработано, все в порядке.
– Вас доставят на Кову наши люди, – оторвался от трубки майор. – Когда поедете? Сейчас? Хорошо.
Причал находился на краю Кежмы, куда мы вернулись из Приангарска. На берегу Ангары у деревянного помоста стояли пришвартованными два небольших военных катера.
Команда «каэски», загоравшая на палубе, вскочила при виде спускающегося по пологому берегу «Урала».
Круглолицый улыбчивый мужчина средних лет представился капитаном суденышка, а стриженный наголо парень с грубоватым лицом и пронзительными глазами – его помощником. Ехать до Ковы, по их словам, часов пять…
Усть-Кова! Как позже выяснилось, с этой землей была связана новая и неожиданная загадка!
Могила шамана
Прибрежная гора не показалась мне уж очень высокой. Она почти не выделялась среди других. Но мне объяснили, что с воды не видно второго пологого уступа, и поэтому она как будто не выделяется в окружающем ландшафте. А если смотреть издалека, то вершину, получившую характерное название «Седло», заметить можно чуть ли не от самой Кежмы. Высотой гора не более 600 метров, густо поросла лесом. Перед ней широкое плоское место, почти совершенно открытое, с молодой березовой рощицей на кромке обрыва.
Эта ровная площадка довольно круто обрывалась к Ангаре, а со стороны Ковы спуск к воде был пологий. Зато другой берег уходил ввысь, покрытый лесом от самой воды. Поодаль от обрыва стояли в несколько рядов палатки и протяженный деревянный навес над длинными столами.
Навстречу нам по тропе к лагерю шел человек в синей кепке с большим козырьком. Он сильно прихрамывал, опираясь на палку. Это и был профессор Дроздов, отыскать которого рекомендовал мне Шахов.
– Найдите журналисту палатку, – сказал он, заведя в единственный здесь бревенчатый дом. А потом, обращаясь ко мне, добавил:
– Перед ужином я готов показать вам раскопы и находки.
…Под длинным навесом из грубо сколоченных бревен тянулись два длинных стола. На одном столе стояли помытые чашки и кружки, а на другом лежали разных размеров, формы и породы камни, почерневшие обломки керамических сосудов, с орнаментами и без них, а также какие-то мелкие точеные камешки, издали похожие на пуговицы.
Высокий американец Ричард Дэвис и черноволосый канадец Сен-Марш сидели напротив сосредоточенного южнокорейского профессора Чонга и представительной наружности пожилого профессора из ФРГ Ханса-Юргена Мюллер-Века. Рядом с профессором из Гейдельберга примостился наш переводчик, а за спиной у Дэвиса стояли профессор Дроздов и его новосибирский коллега Руслан Васильевский. Позади корейца встал Анатолий Кузнецов, доктор исторических наук из Уссурийска. Чуть поодаль сидели геологи Геннадий Яценко из Якутска и Виталий Чеха из Красноярска. Позже за стол села американка Ольга Соффер, хорошо говорившая по-русски, и ученый диспут еще более оживился.
Я напомнил Дроздову об обещании отвести на раскопы. Он покорно оторвался от очередного научного спора, и мы направились в сторону Ангары к черневшим вдали отвалам. Хромавший Дроздов виртуозно спустился на дно глубокого раскопа плоскую песчаную площадку, где в разных местах покоились несколько крупных камней.
– Перед вами скребок, которым обрабатывали шкуры животных, – принялся пояснять он, – а вот зубчатое скребло – вы видели такие в разложенной на столе коллекции находок. А эти заостренные камни – нуклеусы, а вот бифасы – наконечники лавролистной формы… Словом, человек в устье Ковы жил по крайней мере 15 тысяч лет назад, когда, по мнению Дэвиса и Сен-Марша, древний человек сделал первую попытку перебраться из Азии в Америку. Мы считаем, что это произошло на несколько тысяч лет раньше; нас поддержал Мюллер-Век, но к согласию с американцами мы пока так и не пришли. Надо добывать новые доказательства. В этом и суть проходившего в Новосибирске симпозиума археологов.
Мы медленно прошли к дальнему раскопу, что на самом мысу, образованном впадающей в Ангару Ковой. Дальнейшее напоминало подстроенный для киносъемки эпизод. Но это было, как оказалось, случайное совпадение или везение, которое журналисту выпадает нечасто.
Подыскивая место, где бы присесть, уставший Дроздов подвел меня к немного выступающему из зачищенной стенки раскопа невысокому ряду плотно уложенных камней. Это непонятное с виду сооружение немного напоминало каменную скамью или скорее лежанку. Примерно на четверть ее уже разобрали. Там, где несколько камней отсутствовало, я увидел смещенную черепную кость и челюсть с рядом крепких белых зубов. Внимание профессора привлек лежащий рядом с черепом небольшой кусок ссохшейся коры. Дроздов машинально подобрал его и увидел под ним почерневший лоскут кожи, закрывавший что-то положенное поверх погребенного в кладке "человека. Скелет выступал из стенки раскопа только по грудь – туловище и ноги прятались в каменной кладке, покрытой сверху слоем земли.
– Что это? – воскликнул Дроздов, сразу позабыв обо мне.
На грудной клетке погребенного я увидел через плечо склонившегося профессора небольшой зеленый круг с вписанным в него каким-то знаком. Предмет при ближайшем рассмотрении оказался бронзовым, покрытым, будто мхом, слоем яркой патины. Знак представлял собой изображение человека, разумеется, достаточно условное.
Профессор прикоснулся к предмету, смел попавшие на него песчинки. Человечек сдвинулся, а под ним оказался еще один, совершенно другой формы.
– Ну, знаете, такого на Ангаре еще не находили! – восторженно проговорил Дроздов, рассматривая непонятный предмет. – Надо сейчас же позвать коллег, может, они что объяснят?!
Скоро на краю раскопа столпились ученые. Дроздов обвел всех взглядом и торжествующе, как факир, снял кору с бронзового предмета. В напряженном молчании специалисты самых разных археологических направлений взирали на неожиданно возникшую находку.
– Это могила шамана, – объявил Николай Иванович с гордостью. – Вглядитесь в изображенного в круге человечка: на его голове как будто шапка с рогами. А это, как известно, отличительный шаманский знак…
– По обычаю, шаманов хоронили в дуплах деревьев, – возразил Анатолий Кузнецов. – Стремились упрятать умершего подальше от глаз соплеменников.
– Верно, – согласился Дроздов. – Но данный обычай характерен для сравнительно близкого к нам времени, как и для современных коренных народностей Сибири. В прошлом у йих могли существовать также и тайные погребальные комплексы, куда простым смертным приходить воспрещалось. Мне кажется, что мы сейчас находимся в таком таинственном месте – на могиле шамана.
– Взгляните на изображение лица одной из фигурок, – сказал кто-то из державших в руках талисман. – Похоже, это маска. А вот рядом, смотрите лежат проколки, наконечники стрел, украшения. Надо, Николай Иванович, получше раскопать захоронение, чтобы картина была вполне ясной.
– Посмотрите вокруг, – раздался голос Руслана Васильевского, – на окрестных скалах могут быть неизвестные писаницы. Место это действительно таинственное. Рисунки вполне могли быть хотя бы вон на том склоне, – и он показал на поросшую соснами гору, называемую Седло, самую высокую во всем течении Ангары. – Надо думать, шаманы не случайно выбирали место для своего святилища.
– Постойте, – воскликнул Дроздов. – Рисунок в круге мне очень напоминает известную манзинскую писаницу – большую наскальную композицию, находящуюся на берегу Ангары километрах в ста ниже по течению. Есть что-то общее в принципе схематического изображения человека. Не сомневаюсь, что те наскальные росписи создавались во времена жизни этого молодого шамана.
– А когда сделаны манзинские писаницы? – допытывался я у археологов. – И когда произвели это захоронение, в каком веке?
И почти каждый из них, подержав в руках забавных бронзовых человечков, не спешил с ответом.
– Без анализа, вот так сразу, можно говорить только приблизительно, – отвечали мне. – От пятого века до нашей эры и до седьмого или восьмого нашей эры. Но не позднее тысячи лет назад. Не позднее.
Это действительно настоящая сенсация. Еще в ту пору, когда в Усть-Кове закладывали первые шурфы, археологи установили культурный слой железного века. Наиболее удачным для исследователей железного века стал сезон 1979 года. Тогда в соседнем, уже заваленном к моему приезду раскопе обнаружили захоронение молодой женщины с ребенком. Оба костяка – большой и маленький – были завернуты в берестяной кокон. Когда сняли ссохшуюся кору, увидели среди костей рассыпанные бусины браслета, гребень с изображением птицы, бронзовую диадему, железную цепь из больших звеньев.
– Необычное погребение, – вспоминал Дроздов. – Всех нас мучила загадка – что же произошло здесь более тысячи лет назад? По зубам установили возраст ребенка – ему не исполнилось и четырех лет, когда завернули его в кокон. Матери было около тридцати лет. Как случилось, что они умерли одновременно? А может, здесь произвели ритуальное жертвоприношение? Мы советовались с этнографами, сравнивали погребальные обряды современных сибирских народов и не могли дать убедительного объяснения. Возможно, имел место жестокий обычай, который отмечен в исторических преданиях некоторых коренных народов Севера. Когда, например, умирала мать малолетнего ребенка и некому было о нем заботиться, дитя умертвляли и хоронили вместе с матерью. Не такая ли мрачная сцена разыгралась здесь, в устье Ковы?
Пока рассматривали шаманский знак, начальник работавшего на раскопе археологического отряда Виктор Леонтьев сходил в бревенчатый дом и вернулся с большим картонным ящиком.
– Вот еще находки этой эпохи, – сказал он, спускаясь в раскоп.
Мы обступили ящик со всех сторон.
– Восемь лет назад мы нашли здесь горшок, стал рассказывать Леонтьев. – На его стенках был орнамент: дерево, или, как я думаю, символическое изображение человека. По венчику горшка шел ободок с подобием бронзовой застежки в виде петельки. Следовательно, сосуд закрывался крышкой и скорее служил для ритуальных целей. Потом в раскопе нам попались кремированные кости вперемешку с железными предметами. Значит, в традициях того времени принято было класть вблизи умершего его вещи и предавать тело огню? Но рядом нашли другое захоронение, где умершего сначала положили, видимо, в снег, а через какое-то время, скажем по весне, предали тело земле. Различные типы захоронений относились к одному времени, что показалось чрезвычайно странным.
Виктор извлек из коробки бронзовый предмет, похожий на браслет.
– В том же раскопе мы обнаружили сразу тринадцать захоронений. Кремированные останки, набор всевозможных предметов – все это находилось в небольших углублениях. В соседнем раскопе еще пять захоронений. Встречались могилы… без костей. Как это объяснить? Ритуальное захоронение для обмана злых духов?
– А что было в горшке? – поинтересовался знаток шаманского быта Кузнецов.
– А вот, – и Виктор вытащил из своей огромной коробки короткую цепь, бронзовые кольца которой сцеплялись между собой таким образом, что при определенном положении рук, держащих цепь, звенья образуют фигуру, очень похожую на барана. На одном из звеньев крепился массивный железный нож с раздвоенной, напоминающей бараньи рога рукояткой.
– Безусловно, это изображение шамана в рогатой шапке, – вмешался Дроздов. – А ножом, очевидно, закалывали жертвенного барана. Кровь животного стекала по лезвию на рукоятку в виде рогов и обагряла звенья цепи, составлявшей ритуальную фигуру. Таким образом, железный предмет, по поверьям древних, обретал душу и становился священным амулетом. Шаман его носил пришитым к одежде. Возможно, это и есть оберег – предмет, призванный отгонять злых духов.
Священными предметами шаманов считались также тесла, которые обнаружили в захоронениях. Когда шаман камлал, он клал рядом тесло или топор и тем самым отгонял от себя злого духа.
Рядом с каменной кладкой в стенке раскопа виднелись мощные деревянные брусья.
– Там, где мы стоим, – объяснил мне Виктор Леонтьев, – находилась изба, построенная' около станет назад. Этого дома уже нет, но от него остался засыпанный землей подвал, сруб которого мы обнаружили. Когда хозяин дома копал под него яму, его лопата чудом не угодила в могилу шамана. Возможно, он даже наткнулся на каменную кладку и стал копать поодаль, где земля была рыхлой. Этот хозяин так и не догадался, что живет аккурат прямо в центре шаманского могильника. А в древности от таких мест предпочитали уносить ноги. По поверью, встреча с духом шамана не сулила ничего доброго.
Тем временем бронзовый круг с бронзовым рогатым человечком вернулся в руки Дроздова.
– Стою и думаю, – задумчиво произнес он, может, в этом круге модель Вселенной? Круг означает жизнь во всех религиях мира. У шаманов эту роль обычно выполнял бубен. Но каково назначение бронзового символа? Костяк, кстати, положен головой по течению реки. По поверьям многих сибирских и восточных народов, именно по воде уплывали души мертвых…
– Надо искать ответ, – заметил Кузнецов. – С подобной проблематикой я часто сталкиваюсь в своем Дальневосточном регионе. Мы знаем, как вели хозяйство древние люди, а вот духовная жизнь их пока не понята…
Итак, многое мне прояснилось. В эпоху железного века на мысе в устье Ковы никто не жил. Следов жизнедеятельности человека археологи здесь не обнаружили. Должно быть, долгое время площадка под горой'Седло служила ритуальным местом для обитателей обширного Приангарского региона. Местом, куда могли прийти только шаманы. Здесь их и погребали – либо сжигая их бренные тела, либо закладывая камнями вместе с принадлежащими им знаками духовной власти Над соплеменниками. Охотники и пастухи того времени обходили мыс стороной – здесь обитали духи.
Да, место это выбрано шаманами не случайно. Широкий разлив Ангары, самая высокая в окрестностях гора и… возможно, «чертово кладбище», путь к которому пролегал вверх по Кове. И еще путь к лежащему где-то там, в тайге, таинственному озеру, которое, как говорят, обладает едва ли не целебными свойствами. Шаманы, конечно, знали о нем и, может, незаметно для окружающих черпали там силу и здоровье, удивлявшие соплеменников, заставлявшие относиться к ним как к божествам.
Вот все и соединилось. Мертвый шаман в устье Ковы связал в своем посредничестве между людьми и духами два мира – реальный и суровый с неведомым потусторонним.
Ковинский метеорит?
– В почти полной темноте мы сидели у догорающего костра над рекой, и я рассказывал любопытным археологам обо всем, что удалось узнать о «чертовом кладбище» и тунгусском метеорите, – говорит А. Тарунов. – Среди слушавших были и геологи, которые то и дело обменивались между собой короткими замечаниями.
Первым заговорил Виталий Петрович Чеха, кандидат геолого-минералогических наук, обходивший все окрестности с рюкзаком за плечами.
– Могла ли образоваться в тайге «горелая поляна», нечто вроде большой сковородки? – начал он, ни к кому не обращаясь. – Могла. В случае подземного пожара.
Я вспомнил, что говорил очевидец: выжженная поляна, а свисающие ветви опалены! Значит, эффект «горелой поляны» возник незадолго до прихода наблюдателей, если ветки дерева сначала выросли, а потом уже засохли.
– Подземный пожар в тайге вполне возможен, продолжал Чеха. – Только горел здесь, скорее всего, каменный уголь. На геологической карте района отмечены его выходы на поверхность. И вообще на Тунгусском плато обнаружили несметные топливные богатства, которые пока не разрабатываются.
– Вы совершенно не верите в то, что это след тунгусского метеорита? Или «чертово кладбище»? Я уж не говорю о месте посадки инопланетного корабля.
Виталий Петрович пожал плечами:
– Не берусь категорично утверждать, но все эти догадки не имеют, на мой взгляд, серьезных оснований. А вот геологическое происхождение описанного явления весьма возможно. Ведь когда жара убавилась и.пошли дожди, пожар угас сам по себе, а по весне поляна заросла травой. И теперь «чертово кладбище», как ни ищи, не найти. Это место теперь не отличить от обычного ландшафта. В любом случае, – продолжал геолог, – набрести на «горелую поляну» в тайге можно только случайно. А судя по всему, в течение нескольких лет, а может, и более длительного срока в тех местах никто из людей не появлялся…
– Значит, «чертово кладбище» исчезло? – допытывался я.
– Это мое мнение. Не исключено. Потепление угольных пластов наступает периодически, и там, где этот процесс происходит, могут образоваться новые выгоревшие пятна, но только не «чертовы кладбища». Однако для этого необходимо стечение, так сказать, обстоятельств, что случается не часто.
– Вроде засушливого лета, как нынче? Не потому ли прошлогодняя экспедиция, осмотревшая с вертолета разные участки здешней тайги, ничего похожего не отметила? Ведь тогда, по сообщениям очевидцев, шли бесконечные дожди.
– Вы подтверждаете геологическое объяснение необычного явления. А метеоритная версия, как и любая другая космическая, больше похожа на выдумки.
– Но ведь пишут, – не сдавался я под напором логики, – что в районе «кладбища» с людьми происходят странные вещи. Говорят, начинаются головные боли, постепенно одолевает чувство страха…
– Горение угля может сопровождаться выделением газа и других соединений, – доконал меня Виталий Петрович. – Если, например, улечься у такого места, можно запросто получить отравление от вдыхания углеводородных паров, как бы «угореть», а уж самочувствие у тех, кто находится в зоне большого подземного пожара, наверняка будет неважное, и страх, естественный для разумного существа, перед возможной гибелью, безусловно, присутствует.
– Но в ваших рассуждениях нет ничего загадочного. Кто поверит такому объяснению?
– Ничего загадочного? Я бы так не сказал. Земля наша изучена не больше, чем космос. Человечество лишь прикоснулось к тайнам недр планеты. Многие геологические явления еще недостаточно поняты наукой, имеется много заблуждений. Все, что происходит под мантией земли, абсолютно непознано. Слыхали вы что-нибудь об интрузиях?
Чеха терпеливо объяснил, что интрузией называют магматическое вещество, застывающее в жерлах вулканов. И вулканы, заметил он, – это не только самые заметные прорывы магмы на земную поверхность. Большая часть ее, что хорошо известно геологам, не изливается в виде извержений, а медленно поступает на поверхность через трещины в земной коре, но чаще, не доходя до поверхности, застывает в них, образуя пробки. Вертикальные трещины, заполненные застывшей магмой, называют «дайками», горизонтальные, между пластами, – «лакколитами». Застывая в лакколитах, магма выгибает поверхность, образуя холмы и возвышенности, наподобие куполов. На поверхности мы можем и не подозревать о причинах возникновения подобного ландшафта.
– Тунгусское плато, как пишут во всех книгах, считается районом интенсивной магматической деятельности, – заметил кто-то из сидевших у костра.
– Верно сказано, – воодушевился Чеха. – В прошлом, когда земная кора только формировалась, расплавленные интрузии прорывались наверх с попутными газами, которые взрывались на открытом воздухе и быстро сгорали, наподобие факела, а плотные породы засоряли трещины в недрах. На поверхности от таких взрывов оставались концентричные бугры и трещины разных размеров, в зависимости от мощности потока магмы. Эти следы есть и на современных геологических картах, но с земли распознать их может только очень опытный геолог.
– А в наши дни невозможно представить извержения подобной вулканической трубки? – поинтересовался я. – Или прорыва какого-нибудь лакколита или дайки? Бывали где-нибудь в мире такие случаи, чтобы лава текла не из кратера, а из трещины на пологой поверхности земли?
– Нет, это невозможно. Но выделение газов из породы – явление обычное. Ночью эти газы даже светиться могут. Например, на болотах. Так называемые «ведьмины огни» хорошо известны жителям тайги и тундры.
Чеха посоветовал мне обратиться в геологические предприятия Красноярска или Иркутска, где могли бы проанализировать и дать прогноз геологических процессов в районе реки Ковы. Быть может, тогда феномен «горелой поляны» получит окончательное объяснение.
Забираясь в палатку, я готов был полностью согласиться с геологом. В этом районе Приангарья действительно пролегают мощные разломы земной коры. Наглядный пример тому – скалистый обрыв у Аплинских шиверов и сами шивера (перекаты) вздыбленное скалистое дно, где суда ходят с большой опаской. Все это вместе с горой Седло – как бы поднятый неведомой силой гигантский пласт твердой поверхности земли. Все эти пологие возвышенности вокруг, живописные обрывы на Ангаре результат бурного формирования Центрально-тунгусского плато, куда, если верить сенсации, упал в 1908 году загадочный пришелец из космоса, случайный скиталец или потерпевший бедствие корабль.
Очень может быть, что особенностями строения земной коры и объясняются многие загадочные явления района. Почему-то с этой точки зрения мало кто пытался проанализировать знаменитую тунгусскую катастрофу. Исследователи сразу ухватились за самые поражающие воображение неземные гипотезы. А как же иначе объяснить страшной силы взрыв 1908 года, поваливший на сотни километров вокруг девственную тайгу? Но если взглянуть на происшествие трезво, думал я, все можно объяснить проще, и никаких чудес, увы, не станет.
Бил ли тунгусский метеорит?
Что такое тунгусская катастрофа, смешно и спрашивать. Все о ней наслышаны. А вот мало кто знает высказанную новосибирским геологом Расстегиным неожиданную версию происшедшего. Гипотеза Расстегина не получила дальнейшего развития, никто не занялся поиском доказательств. А ведь могла состояться подлинная сенсация.
Геолог обратил внимание на то, что катастрофа произошла не где-нибудь, а в районе интенсивной магматической деятельности земли, на Тунгусском плато, где отмечены крупные залежи углеводородов. Споры о том, был ли взрыв на земле или на подлете к ней, теряют всякий смысл, а гипотеза об инопланетном корабле выглядит совсем детским лепетом, если учесть возможное землетрясение в этом районе, которое обусловлено интрузивным извержением и проникновением в атмосферу огромной массы подземного газа. Не падение космического тела, а выброс газа из жерла подземного вулкана мог, по мнению новосибирского ученого, вызвать многократно описанную впоследствии тунгусскую катастрофу. Как видно, споры о том, был ли взрыв на земле ударом метеорита или катастрофой инопланетного корабля, отвлекли от более прозаического объяснения – землетрясения или извержения газов. 30 июня 1908 года были отмечены колебания самописцев в Ташкенте, Киренске, Енисейске, Дудинке, Красноярске и даже в Китае и Японии. Слабые колебания, как утверждают, зафиксированы были и в Австралии. И тут… Сейсмографы самой близкой от места происшествия Иркутской обсерватории показали всплеск колебаний в 7 часов 46 минут, почти через полчаса после взрыва! Как же это объяснить?
Обломки корабля, что ли, падали в тайгу? Да нет же, утверждает Расстегин. Это были повторные толчки землетрясения. Ведь плато – те же сглаженные горы, поросшие лесом. И здесь вполне может происходить то, что, по нашим представлениям, происходит только в более южных районах, где есть в привычном понимании горные вершины. Оказывается, землетрясения возможны и куда севернее. И извержения тоже, но чаще извержения газов и пара из невидимых в скалистых пластах трещин, когда подогретые подземные воды внезапно превращаются в пар и вызывают спорадические взрывы. Но кто их слышит, если на многие километры вокруг ни одного человека?
Вот 30 июня 1908 года и случилось землетрясение! Его эпицентр совпал с залежью углеводородов, и панцирь литосферы, пробуравленный интрузиями, раскололся на блоки. По трещинам устремился мощный поток газов, которые взорвались при соединении с воздухом.
«Вдруг очень сильно ударил гром. Это был первый удар. Земля стала дергаться и качаться, сильный ветер ударил в наш чум и повалил его» – этот рассказ эвенка Чучанчи обошел в свое время все газеты. Сторонники версии о падении метеорита обычно приводят его рассказ в подтверждение своей правоты. Но ведь это соответствует последствиям землетрясения, сопровождающегося выбросом газов. Вот о чем мало кто думал, внимая рассказу потрясенного охотника. «Тут я увидел страшное диво, – продолжал Чучанча, – лесины падают, хвоя на них горит. Жарко. Очень жарко – сгореть можно. Вдруг над горой, где уже упал лес, стало сильно светло, будто второе солнце появилось».
Первым, кто объяснил взрыв в тайге падением метеорита, был не ученый, а уездный исправник из Кежмы. Он писал в докладе в губернский город Енисейск: «Над селом Кежемским с юга по направлению к северу пролетел громадных размеров аэролит, который произвел ряд звуков, подобных выстрелам из орудий, затем исчез».
Для чего и каким образом аэролит производил выстрелы по Кежме? Фантасмагория по Уэллсу, да и только! А если допустить, что на самом деле все было наоборот? Явление происходило настолько быстротечно, что напуганные очевидцы не сумели правильно осознать причины и следствия?
Давайте представим себе картину катастрофического землетрясения. Итак, выброс газа, взрыв при выходе их на поверхность, превышающий силу взрыва сброшенной на Хиросиму атомной бомбы. Возник огненный смерч, свидетелем которого стал находившийся километрах в сорока от эпицентра взрыва эвенк Чучанча… Такая картина позволяет объяснить, почему очевидцы по-разному описывали форму огненного тела. При взрыве оно выглядело шаром – второе солнце, а при смерче – веретеном. Все произошло за считанные минуты, л люди видели картину, находясь на различном расстоянии и в разбросанных точках. Становится также ясным, почему остался участок леса с неповаленными деревьями: в центре смерча образовалась область низкого давления, и там тайга устояла.
А как же трасса падения «метеорита»? Это тоже имеет свое объяснение. По трассе движения огненного смерча есть разлом в земной коре. Он виден на полученном из космоса снимке. Выброс газа мог происходить на всем протяжении разлома, где и падали, валились в стороны деревья…
Подобные выбросы газа не редкость. Незадолго до тунгусской катастрофы, в 1902 году, произошел страшный взрыв и выброс газа на острове Мартиника в Карибском море. Правда, выброс здесь шел не по трещинам, а из кратера вулкана. Но последствия схожи с тунгусской катастрофой. 8 мая вулкан Мон-Пеле взорвался, и палящая туча устремилась к югу на город Сен-Пьер с 28 тысячами жителей. Горячее облако пронеслось смерчем над городом, и за одну минуту погибли все его жители. Остался в живых лишь узник, находившийся в подземной тюрьме, тогда как вся округа и даже стоявшие в гавани корабли были сожжены. Несомненно, последствия тунгусской катастрофы не могут идти ни в какое сравнение с катастрофой на Мартинике. Никто, по всей видимости, из находившихся в тайге людей (а их были единицы в бескрайнем «зеленом море») не попал в зону огня. Гибли звери – это наверняка. И следовало бы понять, что «стрелял из пушек» не аэролит, а гремел газ при соединении с холодным воздухом. Газ превратился в огненный смерч, который как бы устремился с севера на юг, как дул ветер.
Таково земное объяснение тунгусской катастрофы. Можно вообразить что угодно, но нельзя отбрасывать подкрепленное геологическими подтверждениями объяснение.
Наверное, фантастам оно не придется по душе. То, чему посвятил писатель Казанцев интересные книги, далеко от истины, как мне думается. Трудно поверить в его версию о пришельцах, потерпевших катастрофу. Например, запомнилась фраза из статьи журналиста Борзена, бравшего интервью у писателя. Подробно изложив рассказ Казанцева о взорвавшемся космическом корабле, он скептически заметил, что можно и надо найти земные объяснения тому, что произошло 80 лет назад. Как говорил писатель Алексей Толстой, фантастике нужно верить. Но еще больше доверия необходимо гипотезам, которые не так уж далеки от реальности. Возможно, следует уточнить некоторые детали катастрофы 1908 года, четче проследить ее ход, чтобы надежней подтвердить смелую гипотезу Расстегина…
Вот мы и подошли к тому, что называется «чертовым кладбищем». И в явлении, и в окружившем его мифе, и в повальном увлечении поиском отгадки можно провести параллель между тунгусской катастрофой и «чертовым кладбищем» близ Ковы. Вопервых, самого объекта и там, и здесь так и не обнаружено. Если согласиться с тем, что в 1908 году произошло землетрясение, надо смириться и с тем, что тунгусский метеорит, который ищут и не могут до сих пор найти в районе Ванавары, не найти никогда. Потому что его просто не было. Бессмысленно искать метеорит, наверное, и в районе Ковы, во что верили неистовый следопыт Симонов и его друзья из Ташкента. Несмотря на всю заманчивость мысли соединить «горелую поляну» и след падения метеорита, якобы отброшенного взрывной волной от эпицентра взрыва, гипотеза эта не находит своего подтверждения.
У нас нет оснований не доверять сообщениям о том, что «горелая поляна» была. Но явление это, как мне представляется, сугубо земное. Это мог быть пожар, выброс газа, сопровождающийся не только выделением тепла, наконец, я могу допустить ожившую на какое-то время интрузивную трубку. Ведь видели же охотники, да и участники поисковой экспедиции глубокие провалы в земле, но не смогли объяснить себе их происхождение. А это разломы земли, по которым и устремляется на поверхность углеводород. И совсем необязательно ждать от них радиоактивного излучения или магнитных колебаний. Одинокий охотник или случайно забредший пастух могли стать свидетелями естественной жизни природы и принять обычное за чудеса, за чертовщину. Но прошло время, и огонь утих, и горелого места как небывало. Однако через много лет, в засушливое лето, такое вполне может повториться, когда «чертово кладбище» вновь обнаружит себя.
Чудо-озеро
– Лишь поднялось солнце, я встал и пошел умываться холодной водой из Ангары, – приближается А. Тарунов к финалу своего рассказа. – Навязчивая идея, пришедшая ночью у костра, неотступно преследовала меня. Зайдя по колено в воду, я обернулся к горе Седло, вспомнил найденный вчера бронзовый круг с человечком и белозубый череп шамана и перестал сомневаться в том, что все в этом краю взаимосвязано. И ненайденное «чертово кладбище», и злые духи, и наскальные росписи, и неведомое таежное озеро, лежащее в трех днях пути вверх по Кове. Все это одна цепь. Шаманы учитывали это, облюбовав для святилища это место. Оно само казалось заколдованным в первых лучах солнца на фоне кудрявых склонов.
И главное в этой цепи – целебное озеро, путь к которому преграждали шаманское кладбище и ходившие вокруг него легенды. Не в нем ли черпали силы для общения с духами древние обитатели этих берегов? А когда наступал черед, они хотели быть похороненными здесь, в этих молчаливых холмах, на берегу величавой реки, уносившей, по поверью, их души…
Слухи о целебных свойствах Дешембинского озера, подумалось тогда мне, наверняка имеют под собой основания. О том, что купание в нем помогает излечиться от некоторых болезней, – несомненный факт, в чем убедил меня кежемский журналист Борис Васильевич Шахов. Он это объяснял химическим составом воды, что было установлено побывавшей здесь экспедицией гидрологов из Омска. Вероятно, необычайно насыщенный солями состав воды образовался также из-за неснижающейся геологической деятельности этого загадочного района. Ведь чаще всего ценят и говорят только об одном из богатств этого неприветливого края – лесе. А недра Приангарья пока на замке, а там уголь, марганец, золото…
Вдали над рекой послышался рокот мотора, потом в небе показалась черная точка, которая увеличивалась с каждой минутой. Над нами пролетел зеленый армейский вертолет. У Аплинских шиверов он развернулся и, снижаясь, стал подлетать к горе Седло. Потом он завис почти над рядом оранжевых палаток, а потом мягко ткнулся колесами в траву. Выбросили трап, и по нему сошел на поляну подтянутый седовласый генерал.
Появление высокого чина в безлюдной тайге могло огорошить иностранцев, но они, к счастью, еще на рассвете уехали на «Заре» вместе с Дроздовым смотреть писаницы по берегам Ангары. Как обычно, на правах старшего в Усть-Кове остался Леонтьев, который и направился к генералу. Оказалось, искали меня: начальник Кежмалеса генерал Ракитский, которому Шахов звонил вчера из зоны, знал все о моих перемещениях по Ангаре и решил забрать меня из Усть-Ковы по дороге… к загадочному Дешембинскому озеру, где работала одна из бригад лесозаготовителей.
Это был единственный мой шанс достигнуть далекого таежного озера, где не бывал еще ни один археолог, работавший в Усть-Кове много сезонов подряд.
– Ну как, возьмем всех? – обратился генерал к пилоту, обозрев группу загорелых ребят и девушек, среди которых я успел стать своим человеком. Пилот согласно кивнул, и молодежь радостно оккупировала трюм и приникла к иллюминаторам. Последним прибежал Виктор Леонтьев. Вооружившись фотоаппаратом, он непременно хотел сфотографировать сверху свои раскопы. До сих пор такрй возможности у археологов не было.
– Сначала залетим в Недокуру, старинное ангарское село, – сказал генерал. – Я должен взять с собой на озеро инженера.
Через полчаса мы подлетели к одиноко стоящей на берегу Ангары деревне и приземлились на околице. Генерал вышел навстречу к подбегавшему с докладом майору, а я тем временем поздоровался с пожилым мужчиной, оказавшимся главным инженером местного леспромхоза. Я поинтересовался, не заметил ли тот, часто бывая на Дешембинском озере, чего-либо необычного.
– Замечал, – признался он по секрету. – Зимой, например, озеро светилось. Не знаете почему?
– А что еще вас удивило?
– Ну, как-то я порезал палец и довольно сильно задел, распутывая рыболовную сеть. Но пока возился в воде со снастями, не заметил, как рана затянулась. Через полчаса едва был виден маленький шрамик.
Я невольно посмотрел на свой незаживающий порез на большом пальце левой руки. Этот факт я смогу проверить, мелькнуло в голове.
– И вот еще что, – оглянувшись вокруг, доверительно добавил инженер. – Об этом рассказывать, право, неловко.
– Говорите, чего там…
– Да вот после купания в озере замечаю в себе такое… В общем, сил ощутимо прибавляется. Чувствую себя молодым, и все тут. Первая в этом убедилась жена. Теперь у нее появились основания меня ревновать. С тех пор я не раз давал повод для этого. А что делать: достаточно окунуться в озеро…
Я усмехнулся. И такое, оказывается, бывает.
– Инопланетяне? – подумал я вслух. – Или живая вода из сказки?
Пожилой инженер недоуменно посмотрел на меня.
Но пора было забираться в вертолет. Генерал, отпустив майора, возвращался назад.
Мы взлетели над Недокурой, и снова под нами засеребрилась Ангара с плывущими по ней вереницами желтоватых плотов.
Летели не меньше часа. Не отрываясь от иллюминатора, я позабыл про время, как и все, кто сидел рядом. И вдруг мы увидели воду. Наполненное доверху блюдце, окаймленное глухой непроходимой тайгой. Да, сюда многие, очевидно, мечтают прорваться, думал я, заслышав про целебные свойства здешней воды. Говорил мне генерал – лесовики стали торить к озеру дорогу тракторами, чтобы потом машинами вывозить отсюда целебную грязь. Но когда придет сюда первая машина – это конец озеру. Да вроде это дело удалось пресечь. Кому действительно нужно, доберутся сюда и пешком.
Пилот посадил машину на маленький бетонный пятачок среди вековой чащи.
Генерал повел нас по едва заметной тропе, обходя по неприметным кочкам заболоченные места. Мошка моментально облепила мое лицо и руки. Минут через десять деревья расступились, и блеснула вода. Как завороженные глядели мы на ровную белую гладь, которая казалась молочной.
Ребята из Усть-Ковы побросали в кусты майки и бросились к воде. Броска, впрочем, не получилось. Первый же шаг в воду – и ноги завязли по колено. Так мы и шли, постепенно заходя все глубже и глубже.
– Смелее, смелее, – подбадривал генерал, усевшись в брошенную на берегу плоскодонку.
Я оказался последним в Дешембинском озере. Точнее сказать, в грязи, так как вода только сантиметров на двадцать – тридцать скрывала вязкое дно. Под ногами никакой тверди не ощущалось, и казалось, вот-вот засосет всего. Я провалился в ил почти по горло, едва не захлебнувшись грязью, и решил все же, что лучше барахтаться на поверхности, а не идти. Я плыл медленно, раздвигая грудью холодный ил.
Из воды вылезали с большим трудом, хватаясь за прибрежный кустарник. Отмыть от грязи тело было просто негде. И мы, не одеваясь и подставляя себя прожорливой мошке, затрусили назад к вертолету. Надо было торопиться, особенно мне. Генерал обещал доставить меня вертолетом на аэродром Кодинска, откуда через два часа отправлялся последний сегодня самолет на Красноярск.
Всю обратную дорогу археологи молчали. Туда летели – царило веселье, ждали встречи с чем-то необычным, а обратно – все притихли, каждый думал, наверное, о своем.
…Вскоре в иллюминаторе показались оранжевые палатки Усть-Ковы. Не останавливая винтов, мы высадили молодых археологов и вновь взмыли над бесконечной Ангарой. Видны плоты, буксиры. Вот вертолет уходит влево, и мы снова над тайгой. Наконец-то под нами бетонная полоса кодинского аэродрома.
– Куда мы прилетели? – нелепо озираясь, спрашивает меня человек с рюкзаком, подсевший на озере.
– А куда надо? – щурясь, спрашивает генерал Ракитский.
– В Кежму.
– Значит, впервые в этих местах. Отсюда в Кежму летают самолеты, всего час – и там.
Оказалось, что человек в энцефалитке, которого я принял за геолога, не был знаком никому из экипажа. Увидев, что у озера садится военный вертолет, он побросал в рюкзак вещи, вышел на поляну и попросил вывезти его из тайги.
– Вообще-то я из Салехарда, – сказал он. – Работаю буровиком в Гыданской экспедиции.
Я присвистнул – далековато забрался с берегов Оби!
– Услышал о целебном озере и решил отыскать его, – оправдывался незнакомец. – У меня псориаз – болезнь неизлечимая…
– И помогло озеро? – с интересом перебиваю его.
Буровик засучил рукав:
– Смотрите, десять дней назад кожу на этой руке покрывала чешуя. Теперь едва заметные рубцы. Не верите?
Как выяснилось, Петр Степанович Новиков так звали путешественника – жил в тайге без продуктов и даже не имел палатки. Но, по его словам, он на шишках кедровых, если надо, целый месяц проживет. Отправляясь к озеру, на свои силы только и рассчитывал. Намеревался в одиночку подниматься вверх по Кове, но быстро выяснил, что места эти не такие уж безлюдные. На озеро его забросили вертолетом нефтяники из Ванавары. А назад он уже было собрался сплавляться по Кове до устья, но тут нежданно-негаданно прилетел наш вертолет.
Я попрощался с военными, когда выяснилось, что самолет на Красноярск уже на полосе, ждут только меня. Я бросился в калитку рядом со зданием аэропорта.
Уселся в кресло и, только потянувшись к ремням, обратил внимание на соседа. Рядом сидел попутчик с озера.
– Вы же собирались в Кежму? – удивился я. А мы летим в Красноярск.
– Вот здорово! – обрадовался он. – Мне туда и надо. Отпуск кончается, пора возвращаться на Гыданский. Последний билет мне продали в кассе, но я не спросил куда!
Мы посмеялись.
– Приедете сюда еще?
Он кивнул, да и стоило ли спрашивать, когда человек возвращается заметно поздоровевшим. Меня интересовало, не заметил ли Петр Степанович чего-нибудь необычного в тайге, загадочного. Свечения озера, например, или выжженных полян в тайге.
– Нет, не заметил, – признался он простодушно. – Удивился только одному – необычному приливу сил.
Я вспомнил смущение леспромхозовского инженера.
– Вы хотите сказать – возбуждению?
– Да, именно. Сначала думал, что это воздействие тишины, покоя, свежего воздуха, одиночества, наконец. Все так, но главную силу дает вода! Особенно сильно играла кровь первые пять дней, потом перестал обращать на все это внимание. Вы верите мне?
– А как вы сами объясняете происходившее?
– Вы читали о тунгусском метеорите? Так вот, говорят, упал он именно сюда. Озеро – его кратер. Но я думаю, – добавил он, – что это был не метеорит, а космический корабль. И озеро заряжено энергией инопланетян.
– Вы не обижайтесь, но я-то убежден, что никаких пришельцев не было, как не было и тунгусского метеорита.
– А что было? – уставился на меня буровик.
– Не знаю, думаю, неведомая нам энергия земли.
Я вспомнил вдруг о своем пораненном пальце и, осмотрев его, убедился, что рана полностью зажила. Впрочем, и это я боюсь приписывать чудодейственной силе – порез от кухонного ножа мог затянуться и сам по себе. Хотя после купания прошло не более трех часов.
Подлетая к Красноярску, я размышлял над словами моего соседа. Чудо есть, в этом сомневаться не приходится. И это более важно, чем найти горелую поляну с зажаренными рябчиками. Необходимо выяснить природу такого очевидного явления, как чудодейственное озеро. Феномену живой воды медицина должна дать правдоподобное объяснение. Но и оно, очевидно, не будет полным без ответа на вопрос о происхождении лесного озера, его целебных грязей. Не связаны ли их необычные свойства с магматической деятельностью в глубине Тунгусского плато, как и многие другие таинственные и необъяснимые пока явления в этом районе. В озере есть, например, участки с повышенным содержанием радона, теплые и холодные пространства, наблюдается иногда матовое свечение льда и воды. Не результат ли это подземных превращений, которые происходят на большой глубине и недоступны ощущениям человека? Конечно, со временем человечеству станет доступен и далекий космос, возможно, контакт с инопланетными существами. Но хотелось бы, чтобы человек проник в тайны земли, раскрыл их. Земли, которая кормит, одевает и исцеляет нас.
