ЛАМПЫ, ГОРЯЩИЕ ВЕЧНО

Рассказывает Сергей Первушин

«В апреле 1485 года в Риме, неподалеку от Аппиевой дороги, нашли мавзолей с саркофагом, а в нем юную девушку патрицианского рода… Она оказалась с виду как бы живой — красные губы, нежная кожа, стройная фигура… Когда открыли замурованную гробницу, вошедшие туда люди увидели лампу, которая горела уже полторы тысячи лет. Быть может, бактерицидному действию ее света и обязана сохранность тела давно умершей девушки?» (Эндрю Томас. «Мы не первые…»)

ЗАГАДКИ УШЕДШИХ ЦИВИЛИЗАЦИЙ

В замечательной книге Эндрю Томаса, отрывок из которой здесь приведен, описываются случайно и фрагментарно открываемые нами следы высоких достижений науки и техники давно ушедших цивилизаций. Не исключено, что их передали нашим далеким предкам представители инопланетных цивилизаций, палеоастронавты, «учителя учителей», доставившие примитивным племенам землян первоосновы ремесел и земледелия, архитектуры и законодательства, искусства и техники.

В частности, Эндрю Томас пишет о вероятности использования электричества уже тысячи и тысячи лет назад. Некоторые археологические находки, труды античных авторов, древние саги и легенды дают основания считать, что за этими предположениями стоит некая реальность.

Мы предлагаем коснуться лишь одной проблемы — вечных светильников. В произведениях классиков немало упоминаний о существовании в древности ламп, горевших негасимым светом. К сожалению, наши предки оставили слишком скупые описания таких вечных огней, что не позволяет установить, были ли эти ' светильники электрическими или работали при помощи какой-то иной, еще неизвестной нам энергии.

У Нумы Помпилия, второго царя Рима (715693 до н. э,), был светильник, сиявший под куполом его храма.

Плутарх пишет про лампу над входом в храм ЮпитераАмона, жрецы которого уверяли, что она горит уже несколько столетий.

Греческий писатель Лукиан (120-190 н. э.), всегда подробно и правдиво описывавший свои путешествия, в Гелиополисе видел во лбу статуи богини Геры драгоценный камень, который сиял и ночью освещал весь храм.

Прекрасную золотую лампу в храме Минервы, горевшую непрерывно в течение года, описывает Павсаний (II в.).

Описание чудесной лампы оставил нам в одной из своих работ святой Августин (354-430). Она хранилась в Египте, в храме богини Изиды. Августин сам убедился, что ее не могут погасить ни ветер, ни вода. Неугасимая лампа была и в Антиохии во времена правления Юстиниана (VI в.). Надпись рядом с ней свидетельствовала о том, что она горит уже пятьсот лет.

В раннем средневековье в Англии, близ Бристоля, внутри раскопанной древней гробницы обнаружили лампу, которая горела уже несколько столетий.

Когда в 1401 году близ Рима открыли гробницу Эвандра, сына Далласа, прославленного Вергилием в «Энеиде», оказалось, что погребальную камеру освещает фонарь, горевший более двух тысяч лет.

В книге «Эдипус Египтианус» (Рим, 1652 г.) иезуит Афанасий Кирхер описывает негасимые лампы, обнаруженные в подземельях Мемфиса.

О находке «прекрасной патрицианки» уже сообщалось в ранних номерах вестника «Мир непознанного» (и упоминается в начале этой статьи). В разных трудах постоянно цитировались «Римские хроники», дававшие определенную картину событий.

 

ЮЛИЯ

В начале XX века профессор теологии Питтафиоре, изучая по поручению римской курии анналы внутримонастырских дел, наткнулся на любопытную запись об «усопшей римлянке» (заметим, что автор не склонен называть ее Юлией, как этого требует традиция).

В этой записи, относящейся к концу XV века, есть неожиданное сообщение о лампе, вечно горевшей в гробнице, то есть о том, что нас интересует.

Описал происходившее монах-цистерцианец фра Бенедикто, случайно оказавшийся неподалеку от гробницы. Землекопы пригласили его посмотреть на чудесное открытие — не дьявольское ли это искушение.

Их испуг был вполне понятен — Рим был полон рассказами о людях, спустившихся в катакомбы (или старинные склепы) и не вернувшихся оттуда.

Протиснувшись в узкий пролом, фра Бенедикто очутился в погребальной камере, освещенной коптящим светом факелов. Увидев нетленную красавицу, благочестивый монах перекрестился, осенил крестным знамением усопшую, прошептал слова молитвы.

Нет, на козни нечистого это не похоже, решил он. Никакое наваждение не способно перенести знак креста. Наблюдательный монах обратил внимание еще на один источник света в подземелье. На стене висела металлическая лампа невиданной формы, горевшая неярким голубоватым светом. Таких светильников до этого он не видел.

Выбравшись наружу, монах поспешил к кардиналу Никколози, чтобы сообщить о необычном открытии. А кардинал уже сам направлялся к Виа-Аппиа (Аппиевой дороге), восседая в роскошных носилках, которые бережно несли слуги. «Пробравшись» сквозь ряды стражников и духовных лиц, монах поведал кардиналу об увиденном. Через короткое время они оказались в саду возле места земляных работ. Землекопы расширяли яму. Городские стражники оттесняли толпу любопытных. Высокого иерарха встретили поклонами. Он счел неудобным для своего сана спускаться в яму и приказал поднять саркофаг наверх.

Когда отверстие расширили и приготовились к подъему при помощи рычагов и веревок, кардинал послал фра Венедикте и двух священников из своей свиты наблюдать внизу за порядком.

В гробнице было тесно, но фра Венедикте оглядел настенные фрески и крышку саркофага в поисках христианских символов. Лампы на стене не было, но в суете подъема каменного гроба было не до вопросов.

Когда саркофаг с трудом извлекли на поверхность, кардинал подошел и посмотрел на чудесно сохранившееся тело. Сотворив крестное знамение, спросил у монаха, не была ли усопшая христианской мученицей? Монах ответил, что христианских символов в гробнице не обнаружил. Было приказано везти чудесную находку в церковь.

Чиновник магистрата, наблюдавший за погрузкой саркофага на повозку, отмахнулся от надоевшего монаха с его «глупыми» вопросами о какой-то лампе, фра Бенедикто, понимавший важность своего наблюдения, начал опрашивать от имени кардинала землекопов.

Все в один голос уверяли, что ангельская красота покойницы приковала их внимание целиком. Один из них даже сказал, что осмелился коснуться ее щеки и готов поклясться, что это была щека живого человека. Лампа? Нет, никто ее не зажигал. Каждый из них считал, что зажег ее кто-то другой. Да, она висела слева на стене, там вбит медный крюк. Нет, они не видели, кто взял и унес ее, так как до прихода стражников в гробнице побывала дюжина случайных людей, но всех их можно найти.

К исходу следующего дня все-таки разыскали людей, спускавшихся йниз. Все вспомнили висевшую на стене горящую лампу — свет ее был слабым, не коптящим и не колеблющимся от движения воздуха. Но никто вразумительно не мог ответить на вопрос, куда она исчезла. Опрос «катакомбных братьев» — шайки грабителей, поджидавших смельчаков, спустившихся в римские подземелья, — также ничего не дал.

На следующий день тысячи жителей Вечного города и окрестностей собрались вокруг церкви, чтобы посмотреть на древнюю римлянку. Фра Бенедикто, полный хлопот и волнений необычного дня, все-таки осмелился задать кардиналу еретический по сути своей вопрос: может ли его высокопреосвященство поверить, что лампа горела в гробнице со времени погребения?

«Лампа, горевшая много веков? Это тоже похоже на чудо, но довольно с нас одного проявления Промысла Божьего — нетленного тела этой, прости меня, Господь, если я ошибся, язычницы! Запиши, сын мой, о виденном в монастырской летописи и поскорее забудь об этой лам.пе!» Послушный воле кардинала, фра Бенедикто записал эту историю. О дальнейшей судьбе монаха анналы монастыря ничего не сообщают. Видимо, он так и ушел из жизни, не найдя ответа ни на один вопрос — ни о нетленной красавице, ни о загадочной лампе… И лишь спустя четыре века случайный исследователь обнаружил эту запись.

О причинах поистине чудесной сохранности тела прекрасной Юлии выдвинуто много предположений, одно из которых приведено в отрывке из книги Эндрю Томаса в начале данного сообщения. Но лампа?

Мы упомянули некоторые античные источники. В древних Индии и Китае тоже писали о таинственных светильниках, найденных в гробницах или сохранявшихся в «святая святых» храмов. Что это? Отголосок техники ушедших цивилизаций, случайно сохранив-' шейся или бережно пестуемой жрецами? Именно «вечность» свечения была привлекательна для воздействия на мысли и чувства верующих.

К сожалению, в наше время внутри неразграбленных гробниц такие светильники не встречаются. Возможно, использование современных методов исследования помогло бы раскрыть эту тайну прошлого.

 

СИЛА, «ОЖИВЛЯЮШАЯ» МЕРТВЫХ

Рассказывает Сергей Первушин

ЧТО ЗАСТАВЛЯЕТ ДВИГАТЬСЯ ДРЕВНИЕ МУМИИ?

…Телеоператоры замерли у своих камер. В слабо освещенной комнате морга застыла напряженная ти' шина. Юрий Лонго, максимально сконцентрировавшись, совершал пассы над телом, покоившимся на столе. Бледное лицо экстрасенса покрывали капельки пота. «Белый колдун» России работал с трупом! Объект опыта скончался несколько дней назад. Смерть была подтверждена тщательным обследованием.

Подобный опыт уже проводился несколько дней назад, в присутствии немногих свидетелей.

Теперь бесстрастные «зрачки» телекамер фиксировали каждую деталь происходящего. Подобная съемка производилась впервые в истории.

Лонго продолжал пассы, сосредоточив свою необычную энергетическую силу на объекте исследования.

Волнение присутствующих достигло предела, когда по телу усопшего прошла небольшая дрожь. Затем сжались и разжались пальцы, согнулась в локте рука… Повинуясь воздействию экстрасенса, мышцы трупа напряглись, и он сел на своем смертном ложе.

На данном этапе этого было достаточно, и опыт был прекращен…

Впоследствии миллионы телезрителей смогли увидеть эту уникальную съемку. Не было никаких хитростей — шла прямая запись в присутствии компетентной научной комиссии (»прямой эфир» получиться не мог, так как не совпадало время передачи).

Очевидцы события понимали, что произошло нечто весьма значительное. Повинуясь энергетическому «приказу», труп конечно же не ожил, но совершил какие-то движения, связанные с активизацией мышц. Это был не первый и не единственный опыт в практике Юрия Лонго. Он добивался и более впечатляющих результатов, но показывать их на телеэкране было бы по меньшей мере нежелательно. И оберегая нервы телезрителей, и не забывая об анонимном умершем, ставшем объектом исследования (на это было получено согласие родственников).

Не разобравшиеся в сути дела могут напомнить, что еще в 1791 году итальянский анатом Луиджи Гальвани заставлял сокращаться мышцы лягушачьих лапок, отделенных от тела, под воздействием электрического тока.

И в прошлом веке танатологи (специалисты, изучающие причины смерти и последующие изменения в организме) в научных целях добивались сокращения отдельных мышц умерших при помощи тока высокого напряжения. Журналисты немедленно окрестили подобную реакцию трупов dance macabre — «танцем мертвецов». Эти исследования проводились в Европе и за океаном. Электроды прикладывались к определенным точкам тела покойника, вызывая ответную двигательную реакцию. Вскоре эти работы были прекращены. Но в опыте Юрия Лонго, как могли убедиться ученые-скептики, происходило голько дистанционное воздействие — без прикосновения к трупу. Оказалось, что уже подвергшиеся посмертному изменению мышцы способны сокращаться от экстрасенсорного воздействия.

Характер и параметры его современной науке пока не удается определить. Но оно есть, оно было наглядно продемонстрировано «белым колдуном» России перед огромной телеаудиторией.

После этой передачи у нас должно измениться отношение к некоторым случаям, описанным в прошлом, которые воспринимались ранее как совершенно невозможные.

Зачастую оказывалось, что какая-то неведомая сила заставляла трупы или мумии двигаться, иногда совершать какие-то целенаправленные действия. И это не досужие вымыслы, а свидетельства ученых-специалистов, сообщающих о времени и месте, а также достоверные подробности происходившего.

Среди многих аналогичных случаев особенно впечатляет тот, что описан известным английским ученым Джеймсом Джорджем Фрейзером (1854-1941) — автором «Золотой ветви» — двенадцатитомного капитального исследования верований примитивных народов. Он сам был свидетелем происшедшего, находясь на острове Луто (архипелаг Тонга, Полинезия).

Туземец с соседнего острова приплыл на легком катамаране, чтобы под покровом темноты ограбить святилище бога моря Таароо. Предварительно он позаботился получить от колдунов талисманы-обереги, но они не спасли его.

Наутро злодея нашли возле храма мертвым. На его шее сомкнулись пальцы мумии древнего вождя, восставшего из могилы, находившейся неподалеку. На мумии были ожерелья из драгоценных раковин каури и другие знаки.

Фрейзер предположил, что преступника покарали служители храма, положив затем останки рядом, чтобы имитировать оживление мумии. Видимо, ученый не сумел скрыть своего недоверия, и туземцы отвели его к месту захоронения вождя. Огромная каменная плита была сдвинута в сторону. Под ней зияла пустая погребальная камера. Еще дня за два до этого Фрейзер осматривал святилище — камень спокойно лежал на месте. А по приблизительной оценке плита должна была весить не менее двух тонн.

Согласно легендам аборигенов, в далеком прошлом плиту доставили на огромном плоту с другого острова. Чтобы водрузить ее на могилу, пришлось звать на помощь жителей соседних островов. Как был вытесан этот монолит людьми, не знавшими металлов, Фрейзер вообще не мог вообразить.

Тело преступника было брошено в океан, где им сразу занялись прибрежные акулы.

Прах вождя, после надлежащих церемоний, был возвращен на место упокоения, а могила закрыта пальмовыми стволами и слоем листьев. Но каменная плита так и осталась не водруженной на прежнее место, ибо усилий всех жителей острова для этого оказалось явно недостаточно.

Маститый ученый никак не комментировал описанный случай, прямо не соприкасавшийся с направлением его исследований.

В английской газете «Шеффилд ньюс» от 17 сентября 1978 года была опубликована беседа репортера со священником Артуром Ньюменом, касавшаяся некоторых таинственных событий, происшедших в городке Питчли, неподалеку от Шеффилда. Этот достойный человек в течение многих лет занимался миссионерской деятельностью в Восточной Африке. Он постоянно сталкивался со зловещими племенными культами и привык относиться без предвзятое) и к самым необыкновенным вещам.

Почти десять лет назад он прибыл с обычным пасторским визитом в деревушку, затерянную в глубине джунглей. За год до этого он провел в ней около двух недель, обращая в истинную веру невежественных африканцев, деля с ними кров и пищу, помогая советами и делясь лекарствами из походной аптечки.

Туземец— масаи, бывший солдат, помогал ему, выполняя обязанности слуги, повара, причетника и переводчика. Он владел суахили, языком межплеменного общения, и парой местных диалектов, но как звучали слова Библии в его переводе, было известно одному Богу. Во всяком случае, отец Артур в глазах новообращенных, принявших крещение, мало чем отличался от местных колдунов, хотя и вел себя иначе. Но он приносил пользу, и туземцы относились к белому священнослужителю с почтением -помощь против сил зла от еще одного Бога всегда пригодится.

Однажды деревенский колдун пригласил отца Артура (считая его «коллегой» — «фахгеноссс», как перевел толмач, используя явно немецкий термин) принять участие в каком-то обряде на могиле вождя племени, похороненного несколько лет назад. Вождь погиб на охоте, но теперь возникли подозрения, что его предательски убили, а следы зубов и когтей льва были нанесены злодеями на тело мертвеца, чтобы скрыть преступление.

Миссионер хотел было отказаться, но колдун настаивал: присутствие белого человека (и вдобавок могущественного знахаря и целителя!) необходимо для придания обряду большей силы.

Отцу Артуру были любопытны проявления примитивного язычества. Он собирался — если удастся возвратиться в Англию живым — написать обширную работу для «Религиозного вестника». Поэтому он выразил согласие. Уже в следующее полнолуние миссионер вместе со своим слугой, колдуном, несколькими десятками родственников вождя и участниками той давней роковой охоты оказался в том месте, где находилось место упокоения вождей племени. По пути к нему священнику даже не завязали глаза, как сделали это со всеми, не состоявшими в кровном родстве с погибшим правителем, — охотниками и переводчикоммасаи. Видимо, его, считали достойным доверия.

Останки умерших покоились на высоких помостах, чтобы до них не добрались звери-падальщики.

Участники церемонии собрались вокруг могилыпомоста. Колдун совершил ритуальную пляску у небольшого костра, в котором дымились какие-то пахучие травы. Затем начал произносить заунывным голосом заклинания. Переводчикмасаи не смог разобрать в них ни слова. Тем временем из жердей, связанных лианами, была изготовлена лестница.

Колдун потребовал, чтобы каждый участник охоты, приведшей к гибели вождя, поочередно взбирался на лестницу к помосту и возлагал на него руки. Произошло некоторое смятение, так как никто заранее не знал, какям будет испытание.

Однако родственники вождя придвинулись к охотникам с угрожающим видом, и те поневоле начали выстраиваться в очередь у лестницы. Первый из них медленно поднялся наверх, сделал то, что требовал колдун, а затем быстро соскользнул, явно радуясь, что с ним ничего не произошло.

Но третий испытуемый пронзительно завопил наверху. Было видно, что он дергается, пытаясь освободиться. Чтото крепко держало его.

«Неужели там поставили капкан?» — подумал отец Артур удивленно. После нескольких отчаянных рывков охотник свалился вниз, упав на спину. И все увидели, что его запястья крепко сжаты полуистлевщими руками трупа-мумии, оторвавшимися от тела.

Несколько воинов подскочили к упавшему и приставили копья к его груди. В стонах и воплях он признался в преступлении и назвал еще двоих соучастников, которые не спешили подвергнуться испытанию и затаились в конце очереди.

Всех троих немедленно пригвоздили к земле длинные наконечники копий, употреблявшиеся при охоте на львов.

Колдун с большим трудом разжал пальцы мертвеца и вернул останки обратно на помост. Лестница была разрублена на части. После плясок и заклинаний колдун разрешил покинуть место зловещего ритуала. Кому следовало, опять завязали глаза, и процессия кружным путем отправилась через чащу назад.

Тела убитых поволокли за ноги, чтобы бросить на опушке леса, где гиены быстро разделаются с ними.

Колдун, пришедший на следующий день к миссионеру с «визитом вежливости», весь сиял от удачного завершения действа и благодарил священника за помощь. Он объяснил, что именно присутствие «бледнолицего колдуна» помогло «вселить жизнь в останки убитого, чтобы изобличить злодея».

Отец Артур пытался расспросить, как это удалось сделать, но у толмача явно не хватало слов, и он невнятно перевел слова колдуна об особой силе, которая противостоит злу и может оживить покойника, если суметь ее призвать.

Можно было бы привести другие аналогичные случаи, описанные в прошлые времена буквально во всех уголках Земли. Их объединяет одна общая черта, уже подчеркнутая африканским-колдуном, весьма знаменательная и позволяющая сделать определенные выводы: приближение эманации зла, воплощением которого являлись злодеи или святотатцы, пробуждало какие-то силы, для нашего понимания совершенно неприемлемые. Это не было пресловутым воскрешением. Видимо, эле. менты некой полевой структуры, сохранявшиеся после смерти близ останков усопшего, активизировались и проявляли себя определенной двигательной реакцией. Необходимость противостоять злу пробуждала из небытия силы, совершавшие целенаправленные действия, носившие черты осознанных телодвижений.

Ученые, сталкивающиеся с подобными явлениями, трактуют их по-разному, но объяснить по-прежнему не могут. Это, вероятно, будет под силу лишь науке завтрашнего дня, когда она сможет отрешиться от попыток объяснять все происходящее в мире с позиции жесткого материализма.

«…В Священном Писании среди иных чудес, совершенных Иисусом Христом, описаны несколько случаев воскрешения умерших — начиная с. дочери Иаира и кончая Лазарем, уже четыре дня покоившимся в гробнице. Вероятно, это были пробуждения от летаргического сна.

В наши дни, когда не возникает сомнений в необратимости смерти человека, и после девяти, и после сорока дней, и впоследствии удается обнаружить в мертвых телах какие-то следы эманации разума. Некоторые исследователи называют это нечто остатками биополя.

Оно существует вблизи места упокоения и может проявить себя какими-то воздействиями на разум и психику иных людей — отсюда появление призраков усопших, вещие сны, различные события на месте смерти. Их достоверность подтверждается очевидцами».

 

КАК СЭКОНОМИТЬ НА КРЕМАТОРИИ

Случаи, когда люди внезапно вспыхивай от огня неизвестного происхождения и сгорали за несколько секунд, оставляя после себя лишь горстку пепла, известны с.незапамятных времен. Установлено, что при самовозгорании человеческих тел температура пламени достигала трех тысяч градусов. Любопытно, однако, что находящиеся рядом с жертвой легковоспламеняющиеся материалы (такие, как, например, постельное белье, вата или бумага) оказывались нетронутыми, то есть человек, лежащий в постели, полыхал ярким пламенем, но простыни и одеяло оставались целыми и невредимыми. Именно такое случилось в 1992 году 'с пожарным из Сиднея Роном Прайстом, полностью сгоревшим в своей кровати. Удивительно, что белье и подушки совершенно не пострадали, а лежавшие в метре от адского пламени спички не вспыхнули.

В 1950 году мексиканский суд рассматривал незаурядное уголовное дело. Судили Марио Ороско, мужа хозяйки гостиницы, по обвинению в убийстве своей жены Манолы. Его обвиняли в том, что он заживо сжег жену в присутствии множества людей. Марио грозила смертная казнь.

В тот вечер все шло, как обычно. Клиенты (солдаты местного гарнизона и проезжие торговцы) ужинали в зале на первом этаже гостиницы, тускло освещенном двумя лампами и отблесками огня из камина, где жарился аппетитный гусь. Муж хозяйки медленно вращал вертел, чтобы ни одна капля жира не пропала зря, а тушка равномерно покрывалась хрустящей корочкой. Молоденькая служанка разносила блюда и бутылки, улыбаясь усатым военным и ловко увертываясь от дерзких шлепков по кругленькой попке. Сама же хозяйка, наблюдая за порядком, сидела в массивном кожаном кресле.

Неожиданно мирную идиллию нарушил истошный крик. Хозяйка дергалась в кресле, выпучив глаза и широко раскрыв рот, а по всему ее телу бегали огненные языки. Через мгновение тетушки Манолы не стало, а на целехоньком кресле валялась ее обсыпанная пеплом одежда. Прибывшие в гостиницу полицейское тут же арестовали мужа и отвели его в тюрьму.

Однако далеко не всегда тела жертв пирокинеза сгорают дотла. Недавно в Монголии на проселочной дороге пострадал от огня местный пастух Аржанда. «Черный манекен» был обнаружен в сидячем положении. Все его тело, голова и руки спеклись в сплошную смолистую массу. Но что самое поразительное, от огня не пострадала одежда покойного. Никаких следов пламени вокруг тоже не обнаружили, а температура воздуха составляла пятнадцать градусов ниже нуля. Любопытные подробности рассказал напарник погибшего пастуха:

— Я погнал часть стада вперед. Когда вернулся к Аржанде, то застал его сидящим на корточках возле дороги со спущенными штанами. Он справлял нужду. Подойдя поближе, я увидел, что он.черный как уголь. А меж его ног дымилась свежая куча кала. Я бросился бегом в ближайшую деревню за помощью. Родственники Аржанды попытались положить его на деревянные носилки, но они задымились. Когда сняли его тело, оказалось, что доски обуглены. Пришлось подождать немного, пока Аржанда остынет.

Напарника погибшего задержали и обвинили в умышленном убийстве. Когда же к сидящему в тюрьме пастуху пришел следователь, то вместо подозреваемого он нашел груду обугленных костей с частично сохранившимися кусками мяса. Объяснения происшедшей трагедии найти не удалось…

Дара Метцель в 1969 году сидела в своем автомобиле на одной из улиц Люксембурга и, внезапно воспламенившись, сгорела дотла за считанные секунды. Несколько человек пытались ей помочь, но безуспешно. Когда все было кончено, выяснилось, что внутренняя обшивка и сиденья автомашины не пострадали. Примерно в то же время житель Техаса Майкл Лифшиц был обнаружен мертвым в своей машине. Лицо и руки его были обожжены, а волос и бровей огонь почему-то не коснулся. Поскольку его автомобиль находился в гараже, полицейские решили, что несчастный покончил с собой, отравившись выхлопными газами. Однако кузов был таким горячим, что обжигал пальцы.

Совершенно фантастический случай произошел в канадской провинции Альберта, где две дочери супругов Мелби вспыхнули в одно и то же мгновение, находясь в разных частях города, расположенных в километре друг от друга.

В 1991 году житель Дижона Шарль Дютейе, работавший в магазине скобяных изделий, принадлежащем чете Верней, встречал Рождество вместе с хозяевами. Выпив вина, он отправился спать наверх, в свою комнату, а наутро обнаружил хозяина мертвым. Пол нижнего этажа покрывал густой слой сажи. Едкий неприятный запах перехватывал дыхание. Полиция обнаружила рядом с кухонным столом останки мадам Верней — обугленные кости и пепел. Других следов огня в доме найти не удалось.

Не менее загадочный случай произошел в 1989 году неподалеку от Мюнхена. Тринадцатилетняя Юта играла на аккордеоне, когда ее отец, Вернер Ротке, услышал отчаянные вопли девочки. Он кинулся к ней и увидел, как она, охваченная пламенем, металась по комнате. У Юты обгорело тридцать процентов поверхности кожи, а сам Вернер получил ожоги второй степени. Позже девочка объяснила, что, как только она стала играть на инструменте, ее со всех сторон охватил огонь.

Весной 1993 года жители небольшого перуанского городка Орельяно, собравшиеся в церкви на воскресную службу, стали свидетелями потрясшего их зрелища. Священник, читавший проповедь, был в ударе.

Его гневная эмоциональная речь, посвященная безнадежным грешникам, которых ждет геенна огненная, бросала верующих в дрожь, и они истово осеняли себя крестными знамениями, вознося молитвы, чтобы чаша сия их миновала. Неожиданно проповедь прервал нечеловеческий вопль. Кричал священник, застывший в неестественной позе с воздетыми руками. Буквально мгновение спустя оцепеневшие от ужаса прихожане увидели, как из его груди вырвался язык пламени, а сам он превратился в огненный столб. Люди бросились из церкви, давя друг друга в дверях, и ни один из них не увидел того, что впоследствии обнаружили следователи. На амвоне лежала целая и невредимая одежда священника, внутри которой темнела горсть пепла, — все, что осталось от служителя Бога.

Случай вызвал волну слухов и домыслов. Верующие не сомневались в том, что Господь покарал святого отца за тяжкие прегрешения. Одни уверяли, что священнослужитель, давший обет безбрачия, предавался пороку, тайно просматривая порнокассеты. Другие не сомневались, что он продал душу дьяволу. Треть даже выдвинули «гипотезу», что вместо священника читал проповедь сам переодетый сатана. Опросив свидетелей, полицейские закрыли дело.

Дьявольский огонь, или пирокинез.не плод фантазии, а реальный факт, хотя с точки зрения физики и химии такой феномен невозможен. Известно, что тело человека на две трети состоит из воды и для его сгорания требуется значительное количество энергии, которого в живом организме нет. Даже чтобы сжечь покойника в крематории, необходима температура в две тысячи градусов и время не менее четырех часов. Но даже при таких условиях требуется дополнительно дробить обугленные кости скелета, чтобы превратить их в пепел. Случаи самовозгорания встречаются крайне редко.

Тем не менее в нашем столетии зафиксировано девятнадцать подобных явлений. На их.счет среди ученых существуют разные мнения. Некоторые пытаются связать воспламенение людей с их внутренним состоянием. Отмечено, что многие погибшие были охвачены глубоким стрессом. Другие исследователи полагают, что загадочное явление возникает в связи с воздействием появляющейся поблизости от жертвы шаровой молнии, когда ее энергия проникает в биополе человека, что приводит к мгновенному воспламенению.

Ученые отмечают два типа возгорания. Превращение пострадавшего в пепел и спекание его в обугленную массу. В некоторых случаях какая-то часть тела оказывается не затронутой огнем.

Еще в прошлом веке появилась версия о том, что жертвами самовозгорания становятся хронические алкоголики, чьи тела насквозь пропитаны, спиртом, и поэтому вспыхивают от случайной искры, особенно если покойные курили.

Швейцарский ученый Людвиг Шумахер предложил свое объяснение самовозгорания.

— 'Почему бы не предположить, -говорит он, — что существуют еще не известные науке излучения, пучки которых существуют рядом с нами. В определенных условиях взаимодействие такой энергии с биополем организма вызывает мощную энергетическую вспышку — своеобразный взрыв, приводящий к самовозгоранию живого тела. Возникающий пучок энергии строго ограничен в пространстве и действует избирательно. Части тела пострадавшего, непопавшие в сферу излучения, остаются нетронутыми.

Недавно еще один ученый, японец Харуги Ито, выдвинул собственную, отличную от других гипотезу. По его мнению, причиной пирокинеза служит изменение течения времени. В обычном состоянии тело человека вырабатывает и излучает в пространство определенное количество тепла, но если внутри человеческого организма по какой-либо причине неожиданно резко замедляются происходящие в природе физические процессы (в том числе движение атомов), а на поверхности кожи их скорость остается постоянной, то вырабатываемое тепло просто не успевает излучаться в пространство и испепеляет человека.

В последнее время ряд ученых вообще придерживаются фантастической точки зрения. Источником энергии в живой клетке, считают они, якобы служит термоядерная реакция. По их мнению, при определенных условиях в клетках организма возникают неизвестные энергетические процессы, аналогичные тем, что происходят при взрыве атомной бомбы, которые не отражаются на молекулах соседней материи (например, на одежде или обшивке автомобиля)…

 

ПОХОРОНЕННЫЕ ЗАЖИВО

Жизнь и смерть. Два загадочных, неразрывно связанных одно с другим понятия. Они только на первый взгляд противоположны друг другу. Ибо грань, отделяющая одно состояние от другого, может быть очень тонкой.

Многие знают о мучительной, болезненной тревоге Гоголя, боявшегося быть похороненным преждевременно. Легенда гласит, что, когда гроб великого писателя был вскрыт, тело его лежало не на спине, а на боку… Но страх преждевременного захоронения был свойствен не только Гоголю. Английский писатель Уилки Коллинз, автор знаменитых романов «Лунный камень» и «Женщина в белом», на ночь обычно оставлял у постели записку с перечнем предосторожностей, которые следовало предпринять, прежде чем вынести заключение о его смерти. И таких примеров можно привести множество. Кроется ли за этими фобиями чтр-либо, кроме ужаса перед мучительной кончиной? Оказывается, да.

ВОСКРЕСШИЕ В МОГИЛАХ

Книга английского писателя и биолога Лайелла Уотсона «Ошибка Ромео» убедительно доказывает, что сама природа смерти настолько загадочна, что еще не одно поколение врачей и философов посвятит ей свои исследования. Однако помимо романтических и философских рассуждений о природе смерти медицину волнует и вполне практическая, конкретная проблема — определение смерти. Она существовала как в прежние века, когда самой серьезной «аппаратурой», свидетельствующей о том, жив пациент или нет, служило поднесенное к губам зеркало, так и теперь, с созданием сложных электронных приборов, регистрирующих малейшие признаки сердечной и мозговой деятельности.

В 1964 году посмертное вскрытие в нью-йоркском морге было прервано, когда после первого разреза «труп» вскочил со стола и схватил патологоанатома за горло. Врач заплатил за эту ошибку жизнью: он скончался на месте от шока. Подобные «воскресения» с более или менее трагическими последствиями происходили и ранее. В своем известном труде «Разоблаченная Изида» основательница теософии Е. П. Блаватская приводит следующие документально подтвержденные случаи: «В 1816 году в Брюсселе уважаемый горожанин впал в глубокую летаргию в воскресенье утром. В понедельник, когда его спутники готовились заколачивать гвозди в крышку гроба, он сел в гробу, протер глаза и потребовал кофе и газету. В Москве жена богатого коммерсанта пролежала в каталептическом состоянии семнадцать дней, в течение которых власти сделали несколько попыток похоронить ее; но так как разложение не наступало, семья отклонила церемонию, и по истечении упомянутого срока жизнь мнимоумершей была восстановлена.

В Бержераке в 1842 году пациент принял снотворное, но… не проснулся. Ему пускали кровь: он не очнулся. Наконец его объявили мертвым и похоронили. Через несколько дней вспомнили о приеме снотворного и разрыли могилу. Тело было перевернуто и носило следы борьбы. «Санди тайме» за 30 декабря 1838 года сообщает, что в Нижней Гаронне хоронили человека, как вдруг услышали неясный звук, доносящийся из гроба; могилокопатель бросился бежать… Гроб вытащили и взломали. Застывшее в ужасе и отчаянии лицо, разорванный саван и скрюченные конечности поведали о том, что вскрытие опоздало».

Известно, что знаменитый поэт Возрождения Франческо Петрарка пролежал двадцать часов как мертвый и через четыре часа должен был быть похоронен (закон запрещал погребать умерших раньше чем через двадцать четыре часа после кончины). Внезапно он очнулся, заявил, что ему стало холодно, отругал слуг… Поэт прожил еще тридцать лет, написав за это время многие из лучших своих сонетов.

Примечательно, что во многих странах в прежние времена существовал закон, запрещавший поспешные похороны. Срок, установленный до погребения, был предназначен для проверки истинности смерти. В одном огромном готическом здании в Мюнхене в прежние века длинными рядами складывали тела людей, умерших внезапно. Они обвязывались веревками, которые соединялись с колоколами в комнате смотрителя. Все эти предосторожности были нелишними, так как далеко не все случаи каталепсии заканчивались своевременным выходом из этого состояния. Иногда возвращение к жизни происходило после похорон, о чем свидетельствуют официальные документы. Так, в 1856 году в Мюнхене была раскопана могила, из которой доносился звук, но на получение разрешения от священника и полиции ушло столько времени, что к моменту вскрытия гроба лежащий в нем человек умер. То, что его похоронили живым, подтверждалось ранами, которые он нанес себе, кусая в панике руки. В 1873 году после сообщения о шуме, доносящемся из могилы, была эксгумирована незадолго до этого похороненная молодая беременная женщина. Прибывшие люди обнаружили следы жестокой борьбы за жизнь, которая закончилась рождением ребенка, задохнувшегося в гробу вместе с матерью.

В чем же заключается природа этого странного состояния между жизнью и смертью и не менее странного и непредсказуемого возвращения к жизни? Природу каталепсии, летаргического сна и смерти способны объяснить пока только эзотерические учения, рассматривающие человека как явление многомерное. Они утверждают, что каждое существо и каждый предмет физического мира имеет своего энергетического (или тонкоматериального) двойника, принадлежащего миру иному и созданного из другого вида материи — более разреженной, чем физическая. Человек тоже имеет двойника, и именно этот двойник является носителем жизненного начала — души или сознания. Плоть и энергетический двойник соединены особым образом: на Востоке эту связь называют «серебряной нитью». Экстрасенсы и ясновидящие подтверждают, что энергетическая связь между телами в самом деле похожа на нить серебряного или белого цвета. Она становится видимой в момент частичного разъединения энергетического и физического тел, которое происходит во время сна, обморока, клинической смерти и других подобных состояний, имеющих общую природу. Смерть представляет собой окончательный разрыв энергетической связи между телами и невозможность тонкого тела вернуть-ся в свою биологическую оболоч,ку. После смерти энергетическое (астральное) тело «уносит» сознание (душу) на другой план бытия, и оно начинает новое, не похожее на земное существование.

Что представляет собой с точки зрения эзотерики каталепсия ~ мнимая смерть? Это длительное отделение астрального тела от физическою, происходящее в результате болезненного состояния физического тела или психики, а иногда того и другого. Но энергетическая связь между телами при этом не прерывается, и, пока она цела, возвращение к жизни возможно. В случае же, если такое состояние принимается за смерть и тело предается погребению, несчастному каталептику остается одинаково ужасный выбор: или задохнуться в гробу, или… стать вампиром. Вот почему рассказы о вампирах — не сказки, а жуткая, но, к счастью, редкая реальность.

 

ВАМПИРЫ: МИФ ИЛИ РЕАЛЬНОСТЬ?

В случае, если похороненный в каталептическом состоянии человек был эгоистичным и низким духовно, если он в течение жизни преследовал лишь грубоматериальные интересы, его астральное тело не спешит окончательно расстаться с физическим. Не спешит потому, что земная жизнь для него — все, а небесная — ничто, причем страшащее его ничто. И в этом случае астральное тело вполне может избрать жуткое состояние полусмерти, или вампиризма.

Почему вампиризма? Этому есть объяснение. В «Разоблаченной Изиде» Е. П. Блаватская подробно рассматривает феномен «двутелесного» существования. Он заключается в том, что энергетический двойник лежащего в гробу, свободно проходя сквозь землю и другие препятствия, поддерживает жизнь находящегося в каталепсии физического тела за счет похищения энергии и даже крови у живых людей. И таким образом сохраняет свою собственную. Блаватская пишет: «…несчастные похороненные каталептики поддерживают свои жалкие жизни тем, что их астральные тела грабят жизнекровь у живых людей. Эфирная форма может ходить куда ей угодно; и до тех пор, пока она не оборвет нить, связывающую ее с телом, она свободна блуждать, скитаться вокруг, видимой или невидимой и питаться от человеческих жертв…» Иными словами, посредством таинственной невидимой связи эфирная форма передает высосанную у живых людей кровь материальному телу, лежащему на дне могилы, и таким образом помогает ему продолжать свое состояние каталепсии. Блаватская приводит цитаты из письменных свидетельств, оставленных многими выдающимися учеными и религиозными деятелями прошлого, столкнувшимися с явлением вампиризма. «Служители правосудия, — рассказывает она, — посещали места таких происшествий, могилы раскапывались, и трупы вынимались из могил, и почти во всех случаях наблюдалось, что подозреваемый в вампиризме труп выглядел здоровым и розовым, а плоть ничуть не разложившейся. Видели, как предметы, принадлежавшие таким умершим, передвигались по дому без чьего-то прикосновения. Но законные власти, в общем, отказывались прибегать к сжиганию или обезглавливанию тел до того, пока небыли выполнены строжайшим образом все процедурные требования судопроизводства. Вызывались и выслушивались свидетели, по-казания тщательно взвешивались. После этого осматривались выкопанные трупы, и, если на них обнаруживались несомненные характерные признаки вампиризма, их предавали палачу», В отличие от приводимых Блаватской примеров редкого — «кровавого» вампиризма есть его более распространенный вариант, когда астральное тело вампира питается не кровью, а жизненной энергией живых людей, передавая ее по «серебряной нити» лежащему в гробу физическому телу. Вот, к примеру, случай, происшедший в Шанхае. Свидетель его, полицейский, был послан однажды на кладбище в оцепление, которое должно было воспрепятствовать проникновению на территорию посторонних: там была отрыта могила, в которой обнаружили прекрасно сохранившийся труп женщины. Надо пояснить, что на шанхайских кладбищах действовал своеобразный порядок — так как земля была дорогой, то через шестнадцать лет прежние захоронения раскапывались, кости покойника сжигались и участок выставлялся на продажу. Болотистая, сырая земля Шанхая и его жаркий климат делали свое дело — тела покойных разлагались в таких условиях очень быстро. Когда полицейский пробрался через толпу любопытных к могиле, он увидел, что лежащая в гробу женщина выглядит как живая. Волосы ее отросли и достигли такой длины, что закрывали ноги. Длинные ногти на пальцах скрутились наподобие штопора. Она выглядела на сорок пять лет. Полицейский вскоре ушел, а позднее узнал от товарищей, что пропустил самое интересное. Покойницу пригвоздили к земле заостренным колом, и она при этом испустила тяжелый вздох. Затем тело куда-то увезли…

Об энергетическом вампиризме в наши дни знают многие. Ученые и целители раскрывают его природу, рекомендуют различные способы защиты от этой напасти. Но речь идет о живых энерговампирах, точнее (после всего сказанного) — полностью живых. Явление же, о котором мы ведем речь, еще ждет своих исследователей.

 

СВЕРХМЕТКИЙ ВЫСТРЕЛ

«Необычный, необъяснимый выстрел в моей жизни прозвучал более полувека назад. До сих пор то и дело он вспоминается, заставляя размышлять, как такое могло произойти и этому не нашлось объяснений?

После жестоких боев при обороне Сталинграда наш 7482-й зенитный артиллерийский полк занимал боевые позиции возле железнодорожного моста через Дон. Я состоял тогда в должности командира взвода управления батареи.

Как— то в апреле 1944 года я прибыл для проверки на наблюдательный пост, располагавшийся на возвышенности километрах в десяти юго-восточнее станицы Нижнечирской. На НП несли службу четверо солдат во главе со своим командиром ~ сержантом, из них трое рядовых-девушек. Помню, среди них были москвичка Роза Лазинина и Мария Бурлакова (кажется, из г. Котельниково Волгоградской области).

Ведем разговор о жизни, о боевых задачах. Вдруг ктото из бойцов просит: «Товарищ лейтенант, вы во время боев в Сталинграде были снайпером. Покажите, как вы стреляете!» Тут же подают мне немецкий трофейный карабин. Подтверждаю им, что действительно водил бойцовдобровольцев на передний край. Во время рейдов приходилось вести снайперскую охоту, удалось даже на главной площади Сталинграда уничтожить фашистского снайпера.

Осматриваю немецкий карабин — конструкция знакомая. Однако насколько точно бьет, не знаю, опробовать времени нет. Поэтому пытаюсь отнекиваться. Они настойчиво упрашивают. В конце концов соглашаюсь. Обдумываю и оглядываюсь, куда и во что здесь можно выстрелить. Кругом голая зеленеющая степь, взору не на чем остановиться. Единственная заметная деталь — полуразрушенный деревянный каркас ветряной мельницы. На куполе мельницы вижу сидящего воробья. До мельницы метров пятьдесят, видимость прекрасная.

Показываю ребятам и говорю: «Вон видите, воробей сидит на куполе мельницы? Вот сейчас я ему в левый глаз пулю влеплю!» После этого стреляю стоя и навскидку, целясь в доски под куполом, на метр ниже воробья. Выстрелил. Смотрю, воробей упал не сразу вниз, а плавно спланировал по дуге влево на землю. Про себя улыбаюсь, а ребятам серьезно заявляю: «Видите, вон воробей упал на землю! Бегите, принесите!» Они побежали к мельнице, а я подумал: «Пусть пробегутся, потом вместе посмеемся над этим!» Они какоето время ходят там, ищут, а потом бегут назад ко мне. Их изумление и восхищение трудно описать! Подносят мне мертвого воробья. У него действительно разбита голова в области левого глаза! Я ошарашен, глупо улыбаюсь, не нахожу, что сказать. Ну кто поверит, что я не целился и не стремился попасть в воробья, а тем более ему в глаз. Как могло случиться, чтобы пуля случайно отклонилась на метр от точки прицеливания и попала именно в глаз воробья.

. В последние десятилетия я знакомился со многими результатами исследований парапсихологических явлений. В итоге я все больше склоняюсь к новой версии объяснения загадочного выстрела.

Давно замечено, что группа людей, думая об одном и том же, и притом очень активно стремящаяся к единому результату, может повлиять на события в желаемом для них направлении. Видимо, в такие моменты их психическая энергия может суммироваться и оказывать влияние на свершение избранного события…

Юрий Селян, подполковник, в отставке, г. Москва».

УЖАСЫ НА ДОРОГАХ

На дорогах случается всякое, но с тех пор, как они появились на земле, люди заметили, что на них попадаются особые, ужасные места, где порой происходят самые невероятные вещи.

Мотоцикл монотонно тарахтел на дороге среди унылых болот Дартмура, графство Девон, Англия. Мистер Хелби, врач из Дартмур-Призна, вез в коляске двоих детишек местного заместителя начальника тюрьмы. Казалось, ничего неожиданного произойти просто не могло: шел 1921 год, дорога была пустынна, никакое сголкновение с другим транспортным средством не угрожало. Однако неожиданно врач почувствовал, как кто-то невидимый и страшно сильный вырывает руль мотоцикла из его рук. Он крикнул детишкам, чтобы они прыгали, из последних сил пытаясь удержать мотоцикл на дороге. Благодаря мужеству Хелби дети спаслись, носам он погиб, когда мотоцикл опрокинулся. Расследование этого случая было коротким: все решили, что врач на мгновение отвлекся, это и вызвало падение в кювет. Правда, имелась в этом происшествии одна странность: дети твердили, что они видели страшные волосатые руки без туловища, которые сжимали руль злополучного мотоцикла, и эти руки не принадлежали мистеру Хелби… Однако тогда сочли, что все это детям привиделось, тем более что они пережили сильный эмоциональный шок.

Увы, о странных волосатых руках вскоре пришлось снова вспомнить: через, несколько недель на том же самом месте, где нашел свою смерть Хелби, опрокинулся автобус и погибли семь человек. Водитель остался жив. Потрясенный случившимся, он непрестанно твердил, что кто-то невидимый вырвал у него из рук руль…

А в конце лета тоже на том же самом месте неведомая сила сбросила с мотоцикла офицера местного гарнизона. Он чудом остался жив, и в газетах сообщали, что он клятвенно утверждал, будто видел волосатые руки, которые просто стащили его с мотоцикла.

Странная история с волосатым невидимкой нашла продолжение в наши дни. Уже в 1989 году на том же самом месте очередной жертвой чуть не стал еще один офицер. Его машину какая-то неведомая сила просто поволокла в кювет, и военному лишь нечеловеческим усилием удалось вывернуть руль. Случай с волосатыми руками по-своему уникален, гораздо чаще на дорогах попадаются самые обычные привидения… Так, на дороге в окрестностях Элмура (штат Огайо, США) в ночь на 21 марта ежегодно отмечается появление призрака безголового мотоциклиста. Он несется на огромной скорости, въезжает на мост и… растворяется в воздухе. Согласно местной легенде, после окончания первой мировой войны один солдат возвращался к своей подружке. Чтобы произвести настоящий фурор, он купил редкий по тем временам мотоциклет, но, увы, возлюбленная его не дождалась. Узнав об измене, солдат обезумел от горя, вскочил на мотоциклет и понесся на огромной скорости. То ли случайно, то ли намеренно он вылетел с дороги на обрыв у моста, где ему и оторвало голову. Теперь призрак бедного солдата каждую годовщину смерти вновь и вновь отчаянно несется по дороге, словно повторяя свой безумный бег от предавшей его любви.

Конечно, встретить безголового мотоциклиста довольно стращно, но еще ужаснее сбить автомобилем ребенка. В июле 1974 года ночью, когда Морис Гудинаф мчался на своей машине в Рочестер, Англия, неожиданно прямо под колеса его автомобиля с обочины выскочила девочка.

Морис отчаянно нажал на тормоза, но раздался глухой удар — непоправимое свершилось. Что делала эта девочка ночью в таком отдаленном от населенного пункта месте, с кем была — такие вопросы даже не пришли в голову Гудинафу. Он был попросту в шоке, лихорадочно соображая, как ему поступить. Вспомнив, что врачи не рекомендуют трогать в таких случаях пострадавших, чтобы не навредить им еще больше, и убедившись в отсутствии кровотечения, накрыл девочку ковриком с сиденья и понесся за помощью. Когда Морис вернулся на место происшествия с врачом и полицейскими, девочки не было, а на дороге одиноко лежал его коврик. Все попытки найти пострадавшую ни к чему не привели. Собаки рычали на коврик, но не брали след. Сам коврик был идеально чистым, хотя па нем должны были остаться следы крови: ведь ею была забрызгана блузка девочки. Самое интересное, что это был не первый случай, когда в этом самом месте жертвы наездов таинственно исчезали, не оставляя никаких следов. Морис отделался испугом, местные жители же посчитали, что его попутал призрак.

С древних времен люди верили в существование нечистых или заклятых мест, где с людьми приключались самые невероятные и чаще всего страшные вещи. Порой через такие места проходят наши современные дороги. Иначе как можно объяснить, что всего за один год после открытия между Бременем и Бремерхафеном нового первоклассного шоссе в одном и том же месте, у дорожного знака «239-й километр», разбилось около сотни автомобилей? Несчастья прекратились лишь после того, как этот участок дороги окропили святой водой и был убран злополучный дорожный знак. Специалисты по биолокации считают, что в таких местах дорога пересекается с геопатогенной зоной, таящей опасные для человека земные излучения. Геопатогенные зоны обычно приурочены к подземным водотокам, неоднородностям в земной коре, тектоническим нарушениям. В наши дни существование геопатогенных зон, вызванных особенностями строения земной коры, признается многими учеными, доказано оно и с помощью приборов. Может, здесь-то и кроется разгадка «заклятых» мест на дорогах? Ведь, попадая в такую зону, водитель может кратковременно терять ориентацию, испытывать внезапную слабость, галлюцинации и даже терять сознание. Правда, пока трудно с позиции науки объяснить существование призраков на дорогах и то, что «заклятые» места автокатастроф иногда обезвреживаются святой водой. Может, кроме геопатогенных зон, тут иногда и нечистая сила виновата?

 

ДЕРЕВНЯ МУТАНТОВ

В печать достаточно часто проникают сообщения, свидетельства и некоторые строго секретные документы о страшных последствиях радиоактивного воздействия на человека и животных, а также проводимых исследованиях.

Одно из таких необычных и сенсационных свидетельств опубликовал недавно американский журнал «Уорлд Эдвенчурс обсервер». Вот что пишет его автор Патрик Макроуди.

…История, рассказанная мне сорокапятилетним Сергеем Левицким, бывшим геологом, в прошлом году эмигрировавшим из России в Соединенные Штаты, удивительна и достойна пера триллер-писателя. Тем не менее Левицкий утверждает, что все. о чем он говорил, — абсолютная правда.

— Это произошло в 1989 году, в одном из самых глухих и труднопроходимых районов сибирской тайги. Наша геологоразведочная партия вела изыскательские работы на юге Якутии в отрогах Амгинского хребта.

Якутское лето быстротечно, поэтому мы работали по двенадцать часов в сутки, чтобы уложиться в сезон. Тем не менее через две недели усталость заставила группу сделать выходной. Каждый проводил его посвоему: кто рыбачил на ручьях, кто занялся стиркой, кто играл в шахматы, а я взял карабин и поутру ушел поохотиться на склонах хребта.

…Я продвигался по склону, обходя стороной сплошные лесозавалы и глубокие овраги ручьев с надеждой на встречу с горной козой: за две недели всем нам изрядно надоела консервированная пища и свежее десятикилограммовое филе пришлось бы очень кстати.

Часа через полтора моих блужданий я вышел на почти ровное пространство, поросшее густо стоящими молодыми даурскими лиственницами. Вот тогда и. произошла эта встреча…

Я уже углубился в лесок, когда в тишине раздался едва слышный треск ветки, — как раз впереди меня, шагах в тридцати. Я замер и стал как можно тише взводить затвор карабина.

Нечто, скрытое от взора за пологом веток, двигалось мне навстречу. Судя по шуму, это было достаточно крупное животное, перемещавшееся по лесу без особой осторожности. На кабаргу или росомаху было явно непохоже. Те идут иначе.

Я уже слышал дыхание этого существа. А через минуту впереди дрогнули ветки и показалось Оно. От первого же взгляда на него у меня зашевелились волосы на голове и кровь застыла в жилах.

А что чувствовали бы вы, если б перед вами, в двухтрех шагах, в глухом лесу, от которого до ближайшего населенного пункта тысяча километров, вдруг предстал воплотившийся в реальность монстр из фильма ужасов, жуткий упырь — желтокожий, с коричневыми трупными пятнами на лице…

Но это был не бред, не страшный сон: я видел его голый череп, глаза, руки, одежду — серую куртку и черные брюки, чувствовал, что существо тоже настороженно разглядывает меня…

Это длилось несколько мгновений. Потом Оно утробно застонало и метнулось в чащу.

Опомнившись от страха и призвав на помощь весь свой здравый смысл, я стал думать: начать преследование, чтобы раскрыть эту потрясающую тайну, или рвануть назад без оглядки? Мои ноги настойчиво требовали второго.

И все же победила душа геолога — я отправился по следу умчавшегося существа. Конечно, теперь я двигался крайне осторожно, останавливаясь и прислушиваясь, не спуская пальца с взведенного курка.

Примерно часа через два я увидел, что лес впереди меня обрывается обширной поляной, расположенной как бы в огромной чаше. На поляне стояли в хаотичном порядке десять-двенадцать срубов под плоскими, поросшими травой и мхом крышами. Некоторые строения напоминали бараки, другие — обычные деревенские дома.

Странный это был поселок, скажу я вам! Часть крыш и дворов были накрыты… камуфляжными сетками, а сама поляна обнесена забором из колючей проволоки…

И тут я увидел людей. Они были одеты, как и встреченное мною существо, в серые робы. Один за другим эти люди медленно выходили из большого барака и как-то сонно, опустив головы, брели в сторону строения, стоящего на другой стороне поляны. Потом они остановились у дверей, где их ждал человек в военной форме, но без погон. На поясе висела кобура.

От этой процессии меня отвлекла другая группа в робах, которая, выйдя из барака, направилась к «избе», стоявшей в двадцати шагах от моего наблюдательного пункта. Когда я посмотрел на них в бинокль, меня с головы до пят вновь окатила ледяная волна ужаса: передо мной находилась компания монстров, еще более страшных, нежели встреченный мною в лесу. Это были ожившие творения чудовищных фантазий Босха (средневекового нидерландского живописца. — Н. Н.). Я категорически утверждаю, что это не были жертвы безжалостной проказы или физических травм.

Кожа монстров была разных оттенков, но все цвета были какими-то неестественными. Таких не встретишь ни у одного из существующих на Земле народов. Представьте себе, например, оттенок сплошного — во все тело, пятидневного синяка, с желтизной, пробивающейся-, сквозь побледневшую синеву… Или глянцево-розовый, словно с головы до пят существо обварили кипятком. Или пастельнозеленый, будто и не кровь у монстра в жилах, а хлорофилл…

Но еще чудовищней были их тела. Повторяю, я уверен, что их уродство не является следствием травм или лепры, изгрызающей человека заживо, — здесь было что-то другое. Судите сами: у одного существа, например, на обеих верхних конечностях (язык не поворачивается сказать — руках…) по три пальца. Подозреваю, что то же самое у него и на нижних — так естественно и легко они ими управлялись. Это, очевидно, были не приобретенные, а врожденные уродства.

У других существ вместо ушей были видны небольшие отверстия в.туго обтягивающей череп коже, у третьих — не было носов, по крайней мере, в нашем, общепринятом представлении. На месте носа лишь чутьчуть выпирала переносица. И в подтверждение моей мысли о врожденном характере уродств навстречу этой группе из дверей «избы» вышла другая: совершенно очевидно, что передо мной — потомство. Они были субтильней и куда меньше ростом. Но их чудовищные черты и цвет кожи являлись копиями взрослых особей.

Это было страшно: монстры воспроизводили себя… Из дверей третьего барака потянулась еще одна группа в робах. Они двигались чуть дальше от меня, но рассмотреть их не составляло особого труда. Эта группа удивила меня иным: безусловно, передо мной были люди. Без каких-либо внешних уродств, глаза осмысленны, нормальный цвет кожи. Но важно было другое: их руки оказались скованы тонкими, но, видимо, крепкими цепочками, а охрана, окружившая людей в робах, была многочисленной. Похоже, подумал я, эти скованные ребята куда опасней стоящих свободно и без особого наблюдения страшных вурдалаков…

Как я понял, всех их вели на некий «медосмотр»: сначала вышедший из избы «врач» без халата, но в той же военной форме без погон сделал каждому монстру укол, у некоторых небольшими шприцами взял кровь (или что там текло в их жилах…), слил содержимое в пробирки, затем после визуального осмотра отобрал трех монстров — взрослого и двух «детей» — и завел их в избу.

Да, и еще одно весьма любопытное наблюдение: «врач» обследовал каждого с помощью дозиметра. То, что это был именно дозиметр, я не сомневаюсь: геологи постоянно работают с самыми различными приборами, определяющими уровень радиоактивности. Показательный факт, не находите?

Что еще рассказать? Вокруг поселка я не заметил просек и тем более дороги. Это говорит прежде всего о том, что попадают сюда только по воздуху. Кстати, большая круглая площадка в центре поселка вполне может служить для приема вертолета… Таким был удивительный рассказ Сергея Левицкого.

— Но что же было дальше? — спросил я его.

— Ну а дальше… Меня заметили… И не люди, и не монстры. Обыкновенные собаки. Такие черные, большие. Видимо, я неосторожно произвел шум, а может, ветер изменился и потянул в их сторону. Так или иначе, но до того поразительно безмолвный поселок (за все время я не услышал ни одного человеческого слова — лишь шарканье ног) вдруг огласился яростным лаем. И из-за дальнего барака выскочили черные собаки.

Я, не раздумывая ни мгновения, выскочил из своей засады и бросился наутек. Дорогу назад я помнил хорошо, поэтому не было необходимости размышлять о маршруте: ноги несли сами. Мне пришлось продираться через густой подлесок, перепрыгивать ручьи, нагромождения валунов и упавших деревьев. И все это мгновенно сбивало дыхание, отнимало силы. Настал миг, когда мне пришлось остановиться. Я замер, стараясь дышать как можно спокойней, хотя это вряд ли получалось. Сердце с безумной частотой, как колокол, стучало, казалось, прямо в мозгу.

Я ждал собак. Но мне было уготовано куда более жуткое испытание: вместо черных теней среди деревьев на меня 'надвигались человеческие фигуры. Но это не были охранники, меня преследовали существа в серых робах, освобожденные от своих цепочек, и несколько желто-лиловых и розовых монстров…

Они бежали организованной цепью, почти прогулочной трусцой, не издавая ни одного звука и не глядя себе под ноги, — и это было особенно страшно. Оружия при них я не заметил, но то, что намерения этих существ были для меня фатальными, — это очевидно. Жуткая тайна поселка требовала от его хозяев самых радикальных мер…

Я вновь что есть силы припустил вверх по склону, крепко держа в руках свой карабин, отчетливо понимая, что ноги уже не спасут.

Не знаю, сколько прошло времени, может, минут тридцать, а может, в три раза больше, но, в очередной раз остановившись, чтобы перевести дух, я не услышал погони. «Неужели ушел?» — мелькнуло с отчаянной надеждой.

И вдруг буквально в пятидесяти шагах из кустов показались две серые фигуры. Они дышали ровно! Той же неспешной трусцой жуткие существа направлялись в мою сторону. Их лица были по-прежнему подняты, а глаза, которые я уже видел, так близко они оказались, смотрели равнодушно, будто сквозь меня.

И тут мои нервы не выдержали — и я выстрелил… Расстояние было так мало, что, несмотря на бьющую. меня дрожь, я не промахнулся. Первый преследователь напоролся на пулю, на миг замер и медленно рухнул лицом вперед.

В центре спины торчали клочья окровавленной робы.

Я передернул затвор и выстрелил во второго почти в упор. Его отбросило назад.

Не ожидая появления других преследователей, я стал карабкаться по ставшему уже.весьма крутым склону. Пройдя вверх метров сто, оглянулся. То, что я увидел, заставило меня закричать от ужаса: «убитые» мной монстры трусцой приближались к склону, по которому только что взобрался я! И все-таки я ушел… А случилось это так. Увидев, что монстры, несмотря иа полученные ими раны, продолжают.преследование, я выстрелил в их сторону еще раз и, ломая ногти, полез по каменной гряде. В этой части хребет был хоть и крут, но не столь высок, тюэтому уже через полчаса я оказался на его почти плоской безлесной вершине. Перед тем как начать спуск, оглянулся назад. Два моих преследователя были уже рядом. Но я сразу заметил, 410 их движения стали шаткими и куда более медленными. Причем они слабели на глазах. Прошло несколько мгновений, и вдруг один из монстров споткнулся и упал. Через несколько шагов упал и второй. Они не шевелились. Подождав минут пять, постоянно оглядываясь и прислушиваясь, нег ли рядом других, я решился подойти к ним поближе. Страха не было. Видимо, сегодня его было так много, что моя нервная система просто выключилась, оставив в душе какую-то холодную пустоту…

Монстры лежали почти рядом. Совершенно очевидно, что они были мертвы. Похоже, даже их чудовищная жизненная сила, позволившая продолжать погоню за мной даже после убойных выстрелов, все же не смогла победить удар карабинных пуль.

Последний раз взглянув на распростертые тела, я начал спускаться по склону…Когда я увидел костер, палатки, ребят, уже смеркалось.

По глазам моих коллег я понял, что они мало поверили моему сбивчивому рассказу и тем более не вняли требованию срочно вызвать вертолет для эвакуации. Но все же было решено оставить на ночь дежурного.

Но ничего не произошло. Ни на следующий день, ни после. Мы еще две недели работали в тайге. А потом без приключений партия вернулась на Большую землю…

Рассказ Сергея Левицкого комментирует бывший сотрудник Ливерморской научной лаборатории, четыре года участвовавший в секретных биологических исследованиях, профессор Дэвид Невлинг:

— При всей фантастичности этой истории тем не менее я бы отнесся к ней серьезно. Результаты исследований, по крайней мере те, о которых я имею право говорить открыто, определенно свидетельствуют о самых поразительных последствиях воздействия радиации на человека и животных.

Я думаю, Сергей Левицкий «открыл» поселокрезервацию, где спрятаны от мира жертвы радиогенетических мутаций. Предполагаю, что такие резервации есть не только в России, но и в США. Возможно также, деревни мутантов тайно размещены на территории третьих стран, где-нибудь в Амазонии или Центральной Африке…

Есть у меня и еще одно соображение. Подобные резервации выполняют… гуманную роль. Возможно, исследователи пришли к выводу, что генетические мутации монстров зашли так далеко, их наследственный аппарат изменился настолько, что они стали представлять — в случае контакта — реальную и страшную угрозу всему человечеству как носители совершенно, иного и чуждого людям генотипа. То есть они стали новым видом существ, которые к тому же, судя по свидетельству Левицкого, способны воспроизводить себе подобных. А это уже страшно…

 

СКАЗАНИЕ О ГРАДЕ КИТЕЖЕ

Вот уже много лет ученые пытаются разгадать тайну небольшого русского озера Светлояр. По легенде, на его берегах когда-то стоял город — Большой Китеж. Судьба распорядилась так, что он обрел особое символическое значение, став мистической тайной земли Русской.

СТРАНА НЕИЗРЕЧЕННОГО СВЕТА

Образ заколдованного града широко отражен в отечественной литературе. Вспомним хотя бы знаменитый роман Мельникова-Печерского «В лесах», посвященный жизненному укладу старообрядцев. Писатель рассказывает: «Верховое Заволжье — край привольный… Преданья о Батыевом разгроме там свежи. Укажут и „тропу Батыеву“, и место невидимого града Китежа на озере Светлом Яре. Цел тот город до сих пор — цел град, но невидим. Не видать грешным людям славного Китежа. И досель тот Град невидим стоит — откроется перед страшным Христовым судилищем».

О Китеже говорится в исторических хрониках. Зимой 1237 года в пределах Рязанского княжества появились передовые отряды хана Батыя. Рязань не могла в одиночку противостоять многочисленным ордам завоевателей и обратилась к владимирскому князю Юрию Всеволодовичу с просьбой о помощи. Однако тот, желая ослабить сильного и богатого соперника, никакой поддержки рязанцам не оказал. Захватив Рязань, орды Батыя двинулись дальше. Были взяты штурмом и сожжены Коломна, Москва, Суздаль, Владимир, причем в последнем погибла вся семья князя, которую не успели вовремя вывезти в безопасное место. А вскоре в происшедшем сражении были разбиты и войска Юрия Всеволодовича. Сам он тоже пал на поле брани.

Летописи свидетельствуют, что некий предатель указал врагам дорогу к Большому Китежу. Захватчики осадили его и несколько дней штурмовали городские стены. Силы были неравны, и ордынцы уже было прорвались за ворота, как вдруг случилось чудо! На глазах изумленных воинов город исчез — скрылись под водой его церкви, башни, терема.

С тех пор, как гласят легенды, из вод озера порой доносится призрачный колокольный перезвон, а праведные люди могут не только слышать его, но и узреть пропавший Китеж.

К XIX веку сложилось три варианта легенды о Китеже. По первому, город находится на дне озера, подобно сказочному дворцу морского царя. По другому, рассказанному писателем М. Пришвиным, Китеж расположен под землей, а окрестные холмы являются его церквами. Третий вариант сообщает о городе, попрежнему стоящем на берегах Светлояра, но невидимом человеческому глазу. Лишь наиболее праведные паломники, приходившие сюда в день праздника Владимирской иконы Богоматери (6 июля по старому стилю), могли видеть в водах озера отражение раскинувшегося на холмах Китежа.

Надо сказать, что место это еще с языческих времен славилось как необычное и примечательное. Озеро было названо в честь славянского бога солнца — Ярилы, а на его берегах проводились культовые церемонии. На вершине высокого лысого холма, двумя мысами вдававшегося в озеро, волхвы в ночь на Ивана Купалу совершали свои богослужения, и тогда все вокруг озарялось светом факелов, а с горы в воду скатывались огненные колеса, символизирующие солнце.

Когда же Русь приняла христианство, православное духовенство начало искоренять древние обычаи. В канун Ярилина праздника толпы верующих с крестами и иконами являлись на священный холм. Дело временами доходило до кровопролитных рукопашных боев с соплеменниками, не отступившими от веры отцов и дедов. Шло время, и сторонников Ярилы становилось все меньше, а христиан все больше, так что к XVII веку озеро окончательно стало местом, известным исключительно по названию Китежа.

Но известен, почитаем и храним в памяти народной этот город, конечно, не потому, что скрылся под водой и время от времени являет чудеса. С Китежем была связана вера людей в существование на земле Русской духовномистического центра, где живут святые люди, противостоящие Антихристу и всякому злу. Китеж — город последней надежды для всех несчастных, недужных и обиженных, место, где можно укрыться йот гнева царя, и от притеснений барина.

Надо сказать, что преданий о подобных таинственных городах в мире существует немало. Это и Камелот — столица доблестного короля бриттов Артура, и волшебный остров Авалон — пристанище чародеев, эльфов и героев, и Агарта — город знания и духоразумения, находящийся под землей, где обитают мудрейшие из людей, одаренные вечной юностью и увенчанные божественным знанием. И конечно же таинственная Шамбала — невидимая и практически ни для кого не достижимая обитель махатм — духовных учителей человечества.

В России своя Шамбала — Китеж-град. В народе долго жило поверье, что некоторым праведникам, отличавшимся высокой добродетелью, удалось посетить старцев, живущих в невидимом городе. «Они принимают в свое братство только тех, кто заслужил это право своими духовными достижениями, тех, кто с несокрушимым геройством сердца выдержал огненное испытание жизни», — пишет латвийский поэт и мыслитель Р. Рудзитис в книге «Братство Грааля».

В связи с этим вспомним величественную оперу Римского-Корсакова, в которой град Китеж изображен как «страна неизреченного Света», куда попала мудрая благородная девица Феврония, потому что она «посвятила Богу Света три своих сохраненных дара: кротость голубя, благородство любви и слезы сострадания». Своего жениха князя Всеволода она учит любить каждого человека, кем бы тот ни был — грешником или праведником, ибо в каждой душе отражается искра божественной красоты. Если человек страдает, тем более нужно его обласкать, окружить небесной радостью.

В русском народе жило немало преданий о невидимых городах и монастырях, звон колоколов которых достигает слуха верующих в тихие летние ночи. Таковы, к примеру, сказания о Млевских монастырях (Тверская губерния), ушедших под землю, где продолжают жить святые отшельники; о чудесных старцах Малого Китежа (Городец), которые ранним утром выходят из Кирилловой горы и показываются богобоязненным странникам. Подобна им и алтайская легенда о народе чудь, не пожелавшем потерять свободу. «Ушла чудь под землю и завалила проход каменьями… Только не навсегда ушла чудь. Когда вернется счастливое время и придут люди из Беловодья и дадут всему народу великую науку, тогда придет опять чудь, со всеми добытыми сокровищами», — пишет Н. Рерих в книге «Сердце Азии»…

 

ЗАПОВЕДНАЯ ТРОПА

Но вернемся к тайнам Китеж-града. В старинной «Повести и взыскании о граде сокровенном Китеже» детально объяснялось, как можяо попасть в зачарованное место. Не удивительно поэтому, что многие люди пытались пройти путем, указанным в книге. Рассказы об их приключениях изустно передавались в народе. Особенно частыми подобные попытки были в XIX веке.

Так, некий Перфил Григорьевич с благословения игумена местного скита отправился на поиски Китежа и отсутствовал более трех месяцев. Перед тем как вышел он в путь-дорогу, игумен да^ ему указание о. пути, взятое из «Повести…»: «Перво-наперво ступай ты на Волгу, в Городец. Тот Городец по писанию Малый Китеж выходит. Оттоль идти тебе на полунощник (север. — Н. Н.), на полунощник, все на полунощник. Ни направо, ни налево не моги своротить. Перейдешь реку Узолу, перейдешь Сайдуреку, и третью, Санахту, перейдешь ты и Керженец — то путь, коим князь Юрий к Большому Китежу шел. А за Керженцем в лесах — „тропа Вашем“. Иди той тропою, пролагай путь ко спасению. Будут тебе искушения и от вражия силы страхи: бури и дожди, хлад и зной, змеи и лютые звери, но ты на страхи не взирай, иди себе „тропой Батыевой“, не сворачивай ни на лесно, ни на шуе (ни налево, ни направо. — Н. Н.)».

Но не только направление пути нужно было знать, чтобы попасть в зачарованное место. Паломник в первую очередь должен быть человеком твердой веры и достойной жизни в миру. «Повесть…» так говорит об этом: «Аще кто нераздвоенным умом и несомненною верою обещается и пойдет к невидимому граду тому, не поведав ни отцу с матерью, ни сестрам с братьями, ни всему своему роду-племени, — таковому человеку откроет Господь и град Китеж, и святых, в нем пребывающих… Узрит он тот град не гаданием, но смертными очами, и спасет Бог того человека».

О людях же, не способных к духовному подвигу, в чемто не угодивших Богу, «Повесть…» говорит следующим образом: «Кто, пойдя к Китежу, славити начнет о желании своем, таковому Господь закрывает невидимый град: покажет его лесом или пустым местом. И ничего такой человек не получит себе, токмо труд его всуе пропадет».

Итак, Перфил Григорьевич отсутствовал три месяца и вернулся домой в изорванной одежде, истощенный, со сломанной рукой и ногой. Перед смертью, постигшей его через неделю после возвращения, он поведал, что ему удалось, идя отГородца (Малого Китежа), найти «тропу Батыеву», ведущую к Большому Китежу. Дорога привела его на залитую ярким солнцем поляну, покрытую густой растительностью. Вокруг пели птицы, и странник, почувствовав усталость, решил отдохнуть на мягкой траве. Но как только он ступил на поляну, оказалось, что вся эта пышная зелень скрывает в себе не что иное, как болотное трясинное окно — чарусу. С трудом избежав гибели, крестьянин выбрался на берег, но тут же наткнулся на медведя. Спасаясь от зверя, путник потерял не только «Батыеву тропу», но и вообще всякую ориентацию в лесу. Только когда вернулся домой после бесплодных скитаний по чаще, игумен объяснил ему, что медведь не кто иной, как отец — привратник Китежа, стороживший мистический вход в него. Таким образом, Перфил, устрашившись медведя, сам лишил себя возможности побывать в заколдованном граде.

Те же люди, которые все-таки попадали в Китеж, как правило, оставались там навсегда. Существует любопытный документ — «Послание к отцу от сына из оного сокровенного монастыря, дабы о нем сокрушения не имели и в мертвые не вменяли скрывшегося от мира». Это одно из старейших сообщений о заколдованном городе. Датируется оно 1702 годом, и единственный известный его список был опубликован Мельниковым-Печерским в «Исторических очерках поповщины». Как видно из названия, документ представляет собой письмо, написанное неким юношей спустя три года после его исчезновения. Родные считали его погибшим, но, как следует из письма, он все это время жил в Большом Китеже. «Послание…» представляет несомненный интерес, особенно в части описания религиозной практики святых жителей города. Каждую ночь, как сообщал юноша, их молитвы поднимались в небо огненными столпами, и при этом свете тогда можно было свободно читать и писать.

 

НАУКА НЕ СТАВИТ ТОЧКУ

Если подходить к загадке Китеж-града с точки зрения современной науки, то, судя по всему, озеро представляет собой обширную геопатогенную зону, искони привлекавшую к себе людей. Несколько лет назад в окрестностях озера даже возникла фермерская община под названием «Кинх», так что энергетическое воздействие Светлояра, похоже, не ослабло и по сей день.

Данная гипотеза подтверждается еще и тем, что мест, подобных Светлояру, насчитывается в России не один десяток. Это и арийский город-святилище Аркаим в Челябинской области, открытый советскими археологами в 70-е годы, и Пермская зона, да и многие другие.

Еще в середине прошлого столетия родилась мысль о поиске зачарованного города на дне озера Светлояр, Однако настоящие исследования начались лишь в середине 50х,годов нашего века. Первым делом археологи начали раскопки Малого Китежа, где были обнаружены керамика, обычные предметы быта и огромное пепелище, датируемое первой половиной XIII века. Таким образом, сведения летописи о разорении города войсками хана Батыя подтвердились, и в 1959 году на озеро Светлояр отправилась еще одна экспедиция. Успеха она не добилась, поэтому поиски были возобновлены только в 1968 году. Тогда-то участвовавший в новой экспедиции геолог В. Никишин установил, что озеро является провалом земной коры, заполнившимся грунтовыми водами. Дно водоема, по свидетельству аквалангистов и гидрологов, представляет собой три террасы, расположенные на разной глубине — девять, двадцать три и тридцать метров. Было выяснено и время образования уступов: глубоководная часть возникла полторы тысячи лет назад, семьсот лет назад — вторая и четыреста — третья. Время образования второй террасы совпадает со временем Батыева нашествия и служит косвенным подтверждением легенды об исчезнувшем городе.

Экспедиция вдоль и поперек «прочесала» дно. озера, но тщетно. Были обнаружены лишь верхушки деревьев, торчащие из многометрового слоя на первом уступе.

Спустя год археологи продолжили изучение Светлояра с помощью геолокатора, позволяющего проникать сквозь толстый слой илистых отложений. На террасе XIII века, в северной части озера, прибор показал странное образование, имеющее овальную форму. Что это? Город Китеж? Экспедиция, пробившись сквозь ил, извлекла со дна куски дерева, носившие следы обработки людьми. Но можно ли их считать косвенными доказательствами действительного существованияисчезнувшего города? На этот вопрос специалисты не смогли ответить однозначно, как не могут ответить на него и до сих пор. А это означает, что загадка града Китежа по-прежнему существует…

 

ЯВЛЕННЕ ПОЧИВШЕГО КАПИТАНА

Рассказывает Сергей М.

События, о которых пойдет речь, произошли в сорока километрах от Санкт-Петербурга. Точнее — в Средней гавани Кронштадта. Эту историю никто никогда не слышал из-за моего опасения прослыть ненормальным. А произошло все не так давно.

Лет десять назад я, молодой, но уже опытный капитан, получил назначение на старенький пассажирский теплоход. Судно ходило на переправе Кронштадт — Ломоносов. Работа эта собачья. Почти целые сутки, мотаясь между двумя пристанями, мы перевозили по нескольку тысяч пассажиров в день.

В ту ночь погода была, прямо скажем, «нелетная». Туман, густо замешенный на мелком, пронизывающем дожде, не способствовал хорошему настроению. Но этот рейс был последним в тот день, Я сидел в каюте, перебирая старые бумаги. Было тепло и уютно. От одной только мысли, что сейчас нужно будет подняться на промозглый мостик, передергивало. Ящики письменного стола ритмично выбрасывали творческие шедевры береговых начальников. Господи, чего тут только не было! От древнейших актов об испытаниях пожарных шлангов до инструкций по борьбе с кишечными заболеваниями. Из очередной папки выпала фотография. С пожелтевшего листка смотрел солидный мужчина в морской форме. Узнать прежнего капитана этого судна было нетрудно. Мы с ним часто встречались. Он умер год назая. На снимке капитан был молодой и сильный.

«А ведь он прожил в этой каюте лет двадцать», — подумал я. Какое-то странное чувство заставило меня осмотреться. В дверь забарабанили:

— Командир! Время!

— Иду!

Я положил фотографию на стол, натянул фуражку и, закрыв каюту на ключ, поднялся на мостик.

Погода оставляла желать лучшего. Но делать было нечего. — Убрать трап. Отдать швартовы!

— Двести сорок пассажиров на борту. За кормой чисто! -доложил поднявшийся в рубку рулевой.

— Добро. Вставай на руль.

Теплоход, двигаясь назад, проваливался в ночь. Кронштадт стал исчезать за пеленой дождя. — Право на борт!

Я перевел ручки дистанционного управления машинами на передний ход, подошел к радару и повернулся к рулевому:

— Иди скажи механику, чтобы котел запустил. Холодно что-то.

Он скатился по трапу и хлопнул дверью. Винты, вгрызаясь в мазутную воду нашей «прекрасной» Балтики, начали толкать судно вперед. Экран локатора был чист. Страшно захотелось закурить. Вспышка зажигалки ослепила глаза, но в следующее мгновение мне было уже не до курева. Из тумана прямо мне в левый борт вылетел на полном ходу адмиральский катер' Он появился так близко, что видны были заклепки ла его белом корпусе. Мое судно на широкой циркуляции набирало инерцию, и разойтись уже было невозможно. Я стоял как парализованный и широко раскрытыми глазами смотрел на приближающийся катер, когда почувствовал, что машины моего судна изменили режим работы. Попросту уменьшили обороты.

— Что за чепуха? — повернулся я к посту управления. У рукояток стоял плотный невысокий человек в черной куртке с капюшоном. Заломленная фуражка с крабом была низко надвинута на глаза. Он уверенно, как-то основательно, работал ручками, меняя режимы работы двигателей. Освещение в ходовой рубке ночью только от экрана радара да от сигнальных лампочек. Но я рассмотрел его хорошо. Без сомнения, это был тот, чья фотография лежала на столе в моей каюте!

Тем временем судно, выполнив какой-то замысловатый маневр, закачалось на волне, поднятой промчавшимся катером. Я проследил глазами, как он белым пятном растаял в тумане. А у моего поста управления уже никого не было. Рукоятки снова стояли на полный передний ход. Судно, описывая циркуляцию, поворачивало носом на выход из гавани. Все было так, будто ничего не произошло. Хлопнула дверь, и по трапу поднялся рулевой.

— Чего машины-то дергали? — спросил он. берясь за ручки штурвала.

— Одерживай. Выходи носом на сигнальную мачту, — каким-то не своим голосом оборвал я его.

Ну дела! Значит, двигатели все-таки меняли режимы работы, хотя меня и близко не было у пульта! Размышлений на эту тему хватило до самого Ломоносова. Сидя в кресле и упираясь ногами в переборку, чтобы хоть как-то защититься от бортовой качки, я снова и снова силился понять, что же случилось? В реальный мир меня вернула вспышка огней над входным постом. Мы подходили к Ломоносову.

Швартовка — это совершенно особый вид работы судоводителя, который не оставляет никакой возможности думать о чем-нибудь постороннем. Отдав последние распоряжения, я спустился в каюту с единственной мыслью упасть в койку хотя бы ненадолго. Открыв дверь и включив освещение, я остолбенел… Фотографии на столе не было! Мои глаза внимательно обшаривали каюту. Иллюминаторы плотно задраены. Все лежит на своих местах. От этого помещения — только два ключа. Один — у меня, другой — в рубке на стенде. Меня пулей вынесло наверх. Запасной ключ висел там, где должен был висеть. В ту ночь было уже не до сна.

На этом судне я проплавал еще много лет. Пытаясь разобраться в событиях той ночи, только больше запутывался. Долгими ночами, разложив радиолокационный планшет и до дыр исчертив план Средней гавани, я пришел к выводу, что не могли мы разойтись с тем катером! Неминуемо должно было произойти столкновение. И потом, он исчез на полном ходу. На такой скорости отвернуть невозможно. Но ведь ничего не произошло, хотя авария была неизбежна! У меня появилась привычка обшаривать биноклем причалы и гавани Кронштадта. Много раз я видел адмиральский катер. Но это был не тот. У этого на борту ярко выделялось название. И архитектурой надстроек он сильно отличался.

 

«ЗОЛОТОЙ ЧЕЛОВЕК»

В конце XIV века в Швеции на одном из железных рудников неподалеку от города Фалун произошла трагедия. Один из рабочих провалился в глубокую расщелину и погиб там. Вытащить его на поверхность не удалось. О случившемся вскоре забыли. А через шестьдесят лет рудокопы, продвигаясь в глубь шахты, дошли наконец до того места, куда упал несчастный. То, что они увидели там, всех поразило.

«Трудно было поверить своим глазам, — свидетельствовал позже чиновник в записях Фалунской горной управы. — В забое лежало тело человека, отливающее в свете факелов золотым блеском!» Тут же пошли слухи о «золотом человеке». Одни считали, что это — Промысел Божий, другие — козни дьявола. А когда странную находку подняли на поверхность, выяснилось следующее. За время, пока тело лежало на дне шахты, оно, естественно, разлагалось, выделяя сероводород, — так, как это обычно и происходит в природе. Однако, если рядом присутствует металл, начинается химическая реакция обмена веществ, во время которой растущие кристаллы пирита, постоянного спутника железа, замещают собой ткани организма.

Этот интересный минерал по внешнему виду очень похож на золото. «Желтая обманка» вскружила не одну голову во времена многочисленных золотых лихорадок на разных континентах. Этот камень содержит солидное количество серы. А его главное качество — великолепная способность к полировке. Зеркала из пирита археологи находили еще в захоронениях древних обитателей Южной Америки, откуда он и получил свое второе название — камень инков.

Таким образом, за шестьдесят лет тело рудокопа полностью превратилось в необыкновенную каменную мумию из блестящего пирита золотистого цвета. Эта фигура была выставлена на обозрение в горном управлении Фалуна и демонстрировалась там как чудо природы. Увы, еще через семь лет «золотой человек» рассыпался в пыль, ибо пирит имеет свойство постепенно разлагаться на воздухе.

Так что на память об удивительной находке шведских шахтеров нам остались лишь сухие строчки летописи и старинная гравюра…

 

ЗАГОВОРЕННЫЙ БРОНЕНОСЕЦ

Ночь на 3 октября 1932 года выдалась промозглой и туманной. Финский броненосец береговой охраны «Вяйнемёйнен» стоял на рейде порта Турку недалеко от судоверфи Крейтон-Вулкан. Сошедший с ее стапелей, он был тогда самым крупным кораблем флота Финляндии. Длиною около сотни метров, водоизмещением три тысячи тонн, бронированный и хорошо вооруженный, этот корабль уже тогда начинал мозолить глаза командованию советского Балтийского флота. Но ту ночь от советско-финской войны отделяло еще семь мирных лет. Броненосец тяжело покачивался на волнах.

Вахтенный Пертуннен сонно оглядел темную палубу. Бросив взгляд на мутные отсветы далекого порта, он посмотрел на уходящую вдаль волнующуюся поверхность моря. Вдруг сон как рукой сняло. Среди волн вахтенный увидел бледно-голубое мерцание. Что-то светящееся плыло по морю, становясь с каждым мгновением все ближе и ярче. Пертуннен уже собирался поднять тревогу, как ему открылась удивительная картина — в ореоле бледно-голубого света к кораблю приближалась лодка. В ней с веслом в руке стоял высокий старик с развевающимися на ветру седыми космами. Было в этой картине что-то завораживающее: будто воплотились древние были, будто сошли на землю герои старинных карельских преданий. Охваченный мистическим оцепенением, вахтенный в нарушение всех инструкций поднял тревогу лишь тогда, когда светящуюся лодку заслонил борт броненосца. Исчезнув за кромкой борта, лодка больше не появилась. И хотя в корабельном журнале появилась запись о происшествии, никто не воспринял ее всерьез — мало ли что может померещиться ночью в тумане.

Свидетельство вахтенного Пертуннена вполне сошло бы за галлюцинацию, если бы не ряд сопутствующих обстоятельств. Во-первых, наблюдаемый им призрак был по описанию похож на героя народного карельского эпоса «Калевала» Вяйнемёйнена. Колдун и певец рун обладал поистине неисчерпаемым могуществом. Его просили о помощи карельские и лапландские колдуны, его имя служило важным составляющим их магических заклятий и заговоров. Даже на Руси народная молва приписывала северным колдунам силы необычайные.

В том же 1932 году по странному совпадению корабль получил имя героя карельского эпоса «Вяйнемёйнен» и был включен в состав военно-морского флота Финляндии. Более того, вахтенный, который видел лодку и внутри нее призрачного пассажира, был не кто иной, как потомок народного рунопевца Архипа Пертуннена, слава которого гремела в начале XIX века по всей Карелии.

После встречи с призраком корабль стал словно загороренным.

С началом войны в 1939 году между Советским Союзом и Финляндией советская разведка установила местонахождение броненосца близ военно-морской базы Ханко. Первый удар по нему нанесли три бомбардировщика. Но, как сообщалось в рапорте, «из-за большой высоты бомбометания цель не была поражена». Когда самолеты с новым грузом бомб возвратились для нанесения повторного удара, опустился сильный туман. Когда же погода улучшилась, ни на рейде, ни у близлежащих шхер броненосца не удалось обнаружить. «Как в воду канул», — говорили потом летчики. Через некоторое время самолеты-разведчики вновь засекли броненосец, уже на рейде порта Турку. Туда вылетели семь бомбардировщиков и двенадцать других самолетов. Но и на этот раз из-за сильной противовоздушной обороны поразить цель не удалось. На поверхности моря остались плавать обломки двух нагших сбитых самолетов.

Через три дня по «Вяйнемёйнену» нанесли удар тридцать самолетов. И на этот раз бомбы поразили лишь водную гладь. Опытные летчики, имевшие множество боевых вылетов, промахивались как новички.

А война уже приближалась к завершению. Наконец, командующий ВВС Балтийского флота генерал Ермачепков и его штаб разработали крупномасштабную операцию с целью потопления корабля. Для ее выполнения были отобраны лучшие летчики из двух авиабригад, которые совершили налет на броненосец силами двадцати восьми бомбардировщиков и девятнадцати истребителей. Удивительно, но из пятидесяти шести сброшенных бомб в корабль не попала ни одна!

Началась Великая Отечественная война. Прошло три года. А за ненавистным броненосцем все еще тянулась репутация заговоренного. Из Ставки Верховного командования Красной Армии шли гневные приказы. В ответ на них на уничтожение броненосца вылетели сто тридцать два самолета! Перед операцией советские летчики три дня тренировались в бомбометании стальными болванками по маленькому скалистому островку близ Лужской губы. И вот наконец истинная цель! Удар нанесли неожиданно и четко. Более тридцати тысячекилограммовых бомб было сброшено на цель. Корабль накренился, перевернулся и мгновенно затонул. Известный питерский военно-морской историк В. Д. Доценко с сарказмом упоминает следующее заключение Министерства обороны СССР: «Высокой эффективности удара способствовали обоснованный, продуманный до деталей замысел, тщательно разработанное решение…» и т. д. и т.п.

Итак, корабль был уничтожен и командование советского Балтийского флота вздохнуло с облегчением. Многие получили ордена и медали. Но вскоре, к ужасу и досаде высших чинов авиации, воздушная разведка вновь обнаружила «Вяйнемёйнен»! Специальное расследование показало, что самолеты потопили вовсе не «Вяйнемёйнен», а крейсер противовоздушной обороны «Ниобе», отдаленно напоминавший броненосец! Остается только гадать, как могли профессиональные летчики, имевшие за плечами многолетний опыт войны, спутать эти корабли. Когда же подробности «победоносною потопления» стали известны, за броненосцем снова началась охота. И снова она оказалась безуспешной. Закончилась война, а броненосец так и остался невредимым.

После войны в 1947 году корабль был продан нашей стране и вошел в состав советского Военно-Морского Флота под названием «Выборг».

 

НА ТОМ ЖЕ МЕСТЕ, В ТОТ ЖЕ ЧАС

Ученых поставило в тупик явление, которое можно еженощно наблюдать на старом кладбище в городе Аугуста, штат Джорджия, США.

Старожилы давно поговаривали о том, что там творится что-то неладное, — и недаром! Незадолго до полуночи один из старых могильных камней начинал излучать мягкий зеленоватый свет.

Молодой проповедник, ставший очевидцем этого явления, обратился к парапсихологам Джорджу Нортингхэму и Марку Рассету с просьбой разобраться, в чем тут дело. Исследователи выяснили, что в могиле похоронена семья итальянских эмигрантов по фамилии Фиура. В семье было два брата и две сестры — все они умерли молодыми. Последней в 1899 году ушла из жизни сорокадвухлетняя Джозефина Фиура. После ее смерти и был установлен надгробный камень. Парапсихологи тщательно исследовали загадочную могилу и не обнаружили ничего примечательного, за исключением одного: более высокого уровня радиоактивности у могильной плиты Фиура, чем у других надгробий на кладбище.

— После захода солнца мы установили чувствительную видеокамеру на треноге и стали ждать, — рассказывает Нортингхэм. — Точно в двадцать три тридцать пять могильный камень начал слабо мерцать, затем стал светиться все ярче и ярче, пока вокруг него не образовался ореол зеленовато-белого цвета примерно пяти сантиметров высотой. Свечение продолжалось около четырех минут, затем угасло. Температура среды вокруг камня не повышалась, зато был зарегистрирован сильный всплеск радиоактивности.

Сама собой напрашивалась версия о том, что семья Фиура подверглась радиоактивному облучению. Это объяснило бы и повышенный уровень радиации, и факт свечения могильного камня — такой эффект возникает при распаде урановых элементов. Но подобное предположение не позволяло понять, почему свечение возникает в строго определенное время и длится всего четыре минуты.

Докопаться до истинной причины феномена парапсихологам было трудно еще и потому, что местные власти не дали им разрешения на вскрытие могилы и эксгумацию останков похороненных в ней людей. До сих пор могила Фиура остается «заколдованным местом», мрачный колорит которого усугубляет история, связанная с этой семьей. Если документы местного архива лаконично сообщали, что причина смерти четырех итальянцев не установлена, то старожилы Аугусты смогли рассказать больше. Последняя представительница семейства упокоилась в могиле сто лет назад. Со слов своих бабушек и дедушек, соседи характеризовали Джозефину как мрачную и нелюдимую женщину, по неизвестной причине отравившую медленно действующим ядом всю семью, а затем покончившую с собой. Поэтому ее душа обречена никогда. не знать покоя. Как считают местные жители, свечение возникает тогда, когда душа Джозефины, навечно привязанная к этой местности, покидает ее, чтобы скитаться по окрестностям и заново переживать совершенные преступления!

 

МЕСТЬ РУСАЛКИ

Кто не слышал о русалках и нимфах — полуженщинахполурыбах, обитающих чаще всего в морской пучине? Не будет преувеличением сказать, что их образами пронизан весь мировой фольклор. Предания и истории о русалках бытуют и у тех народов, история которых не связана с морскими просторами. В этом случае средой обитания странных существ называются реки и озера. И во все века естествоиспытатели и историки задумывались над тем, действительно ли русалки — существа чисто мифические, или в далекие времена на нашей планете и впрямь существовала пусть немногочисленная, но разумная разновидность людей — амфибии.

Истоки первых легенд про обворожительных обитательниц подводного царства восходят еще к древнему Вавилону. Самое интересное в них то, что наряду с женщинами-рыбами очень часто фигурируют здесь и представители мужского пола амфибий — тритоны. Нельзя забывать, что и могущественные вавилонские божества, которым поклонялись древние, внешне тоже наполовину рыбы, в том числе и бог солнца Оаннсс.

Как это ни поразительно, но с именем и обликом Оаннеса связана и одна из сенсаций нашего века. В 30-х годах французскими учеными в Западной Африке было открыто одно из древнейших племен земли — догоны, несколько тысяч лет ухитрившееся просуществовать в полной изоляции от цивилизованного мира. При этом догоны потрясли исследователей своими фантастически точными астрономическими знаниями, превосходившими даже современную науку. Жрецы племени пояснили, что знания были переданы их предкам космическими пришельцами, прилетевшими со звезды Сириус и имевшими вид амфибий. Главный из прилетевших — Оаннес — стал верховным божеством, которому поклонялись догоны…

Но вернемся к земным русалкам. Есть у берегов Шотландии маленький островок, сплошь покрытый небольшими серо-зелеными камешками, которые здесь называют «слезами русалки». Название это связано с трогательной легендой о русалке, полюбившей молодого монаха и навещавшей его в монастыре святого братства Ионы. По преданию, монах научил русалку молитвам, и они вместе вымаливали у бога для нее душу… Но покинуть море она так и не смогла и в конце концов уплыла с острова навсегда, горько оплакивая свою судьбу. Легенда датируется VI веком и на общем фоне «русалочьего фольклора» в определенном смысле уникальна. Ведь в ней говорится о любви, а подавляющее большинство сказаний про обитательниц морских и речных глубин однозначно повествует как раз об обратном.

Решительно во всех морских притчах и легендах русалки и сирены — существа не только обольстительные, но и коварные, завлекающие моряков в свои сети пением и чудесной музыкой, «завораживающие», усыпляющие их с единственной целью — погубить. Даже мимолетную встречу с русалкой, только мелькнувшей на горизонте, мореходы считают плохой приметой: увидевший эту морскую обольстительницу непременно очень скоро утонет!

Но не только моряки оказываются свидетелями и участниками встреч с загадочными обитателями глубин.

…Теплым летним днем 1890 года учитель Уильям Мойра прогуливался по пляжу в шотландском графстве Кэйтн-есс. Внезапно на камне, выступающем из моря, он заметил существо, похожее на женщину. Не знай Мойра, что заплывать за камень очень опасно, он не обратил бы на нее особого внимания, а тут начал присматриваться… Перед ним было существо, в наличие которого он никогда не верил, — русалка! Спустя несколько секунд она соскользнула в воду и больше не показывалась…

Учитель колебался целых -двенадцать лет, прежде чем решился наконец написать в лондонскую «Тайме» об этой встрече, дав четкое и сухое описание русалки и выразив надежду, что его письмо может помочь подтверждению «существования феномена, до сих пор почти неизвестного натуралистам, или уменьшению скепсиса тех, кто всегда готов оспаривать все, что не способен постичь».

Молва о русалках во все века была настолько. устойчивой и распространенной, что, разумеется, не миновала и Россию. Интересовался ими и император Петр 1. Настолько, что обратился к человеку, много о них писавшему, — датскому колониальному священнику Франсуа Валентину. Вот что тот ответил русскому императору после длинного перечня полученных в процессе тщательного исследования свидетельств тех, кто сталкивался с необычными существами: «Если вообще в мире какие-нибудь истории и заслуживают доверия, то в частности эти. То, что некоторые в них не верят, ничего не значит; всегда найдутся люди, отрицающие существование Константинополя, Рима, Каира лишь потому, что им не пришлось их увидеть…» Что касается нашего века, свидетельств о столкновениях с русалками, безусловно, стало значительно меньше. Причиной тому (если русалки и впрямь существуют) может быть и экологическая загрязненность рек и морей, способствующая вымиранию удивительных созданий Природы, и значительно увеличивающаяся скорость водных транспортных средств: в эпоху парусников у моряков было куда больше времени на то, чтобы глядеть на море, а значит, больше возможностей рассмотреть его обитателей…

И все же приведем еще одну историю, связанную с началом второй половины нашего века. 3 января 1957 года путешественник Эрик де Бишоп плыл на реконструированной им собственной модели древнего полинезийского плота с Таити в Чили. Внезапно вахтенный на плоту повел себя очень странно: закричал, что видел непонятное существо, выпрыгнувшее из воды на плот. Балансируя на хвосте, это существо с волосами, подобными тончайшим водорослям, встало прямо перед ним. Прикоснувшись к незваному гостю, моряк получит такой удар, что распластался на палубе, а существо скрылось в волнах. Так как на руках моряка осталась сверкающая рыбья чешуя, де Бишоп не усомнился в правдивости случившегося. В существовании русалок совершенно не сомневается и большинство современных жителей побережий крупных рек, в том числе российских. В конце 60-х годов мне довелось участвовать в фольклорной экспедиции, часть маршрута которой пролегала по Приднестровью и побережью диковатой карпатской реки Прут, которая, несмотря на преобладающее мелководье, славится неожиданными омутами. Рыбаки — не только профессионалы, но и любители — неохотно говорят о русалках: ведь и в тех краях встреча сними считается дурным предзнаменованием. Все-таки с некоторыми рыбаками удалось поговорить достаточно подробно. Самую потрясающую историю поведал нам некий Мыкола — мрачный, хмурый старик, в одиночестве живший в полуразвалившейся мазанке, прилепившейся к обрыву на прихотливом изгибе Прута. На Мыколу мы «вышли» не случайно: в ближайшем селе нам рассказали странную и малоправдоподобную историю его одиночества.

Много лет назад (он уже был рыбаком, только что похоронил мать, но нелюдимым нравом тогда не отличался) как-то в середине лета, на рассвете, Мыкола отправился рыбачить в потаенное, глухое место, которое знали немногие. Бредя по отмели к облюбованному заранее валуну, с которого собирался ловить рыбу, Мыкола был вынужден внезапно остановиться: к своему изумлению, он увидел, что между ним и камнем на песке кто-то лежит. Подойдя ближе, рыбак обмер: это была русалка!

Вот как он описал нам ее в нашу с ним встречу: роста невысокого, от силы метра полтора, хрупкая, верхняя половина тела — с очень белой кожей, волосы почти до пояса, зеленовато-серые, похожие на тонкие водоросли, изящное, правильное лицо с непомерно большими, темными, лишенными зрачков глазами… В этих глазах Мыкола углядел что-то напоминающее, как ему показалось, мольбу о помощи. «Она вроде как сомлела, то есть находилась в обмороке», — пояснил старый рыбак.

Недолго думая, Мыкола решил оказать русалке «первую помощь». Преодолев страх, сбросил с себя робу, положил на нее «сомлевшую», стараясь не вдыхать сильный и странный аромат, идущий от ее тела и вызывающий дурноту, а затем отнес речную гостью… в свою мазанку. Кровать в его жилище была только одна — на нее он и уложил фантастическую находку. Русалка не сопротивлялась: судя по всему, просто не могла. «Видать, помирала уже», — серьезно пояснил Мыкола.

По его словам, он просидел рядом с ней почти два дня, а как она умерла — не заметил, поскольку русалка, после того как рыбак положил ее на человеческую постель, признаков жизни ни разу не подала. Но в ка. кой-то момент Мыкола увидел, -что ее огромные глаза подернулись тусклой пленкой, и понял, что все кончено… Аромат, исходивший от русалки, начал исчезать, а вместе с этим пришло и странное состояние, в которое он впал, потеряв счет времени.

Что это было за состояние, он не сумел или не захотел объяснить, лишь коротко пробормотав: «Да так, виделось разное…» На фантазера старик не походил. К тому же в селе нашлись люди, утверждавшие, что сами видели издали удивительную находку Мыколы: заглядывали к нему в мазанку в те два дня многие, однако войти внутрь никто не решился. «Он и сам быя какой-то смурной, а после таким и остался — нелюдем».

Очевидно, старый рыбак заметил наше недоверие к его рассказу. Потому что, поколебавшись, повел нас в горы, за свою мазанку. Там начинался буковый лес, и, углубившись в него метров на пятьдесят, мы увидели под одним из деревьев маленький ухоженный могильный холмик… На нем вместо православного креста стояла небольшая, грубо вырезанная из дерева фигурка русалки… Эта фигурка и холмик навсегда отпечатались в моей памяти вместе с загадочной и мрачноватой историей Мыколы.

Интересно, что во всех «русалочьих» легендах, независимо от места и времени их возникновения, обитательницам подводного мира приписывают одни и те же качества. Если не считать упомянутого коварства и недружелюбного отношения к людям, какие же?

Прежде всего, это те свойства, которые сегодня мы назвали бы экстрасенсорными: начиная с явно гипнотического пения индийских речных шюлф Апсарас и способностей к телепатии и магии древневавилонских боговамфибий и кончая убеждениями моряков и рыбаков в том, что русалка способна взглядом заворожить и полностью подчинить себе человека. Магию русалок нельзя назвать доброй или «белой», моряки свидетельствуют — за редким исключением — об их недружелюбном отношении к людям. Если же учесть, что родной мир амфибий — подводный, и вспомнить, какой экологический ущерб во все времена наносил и наносит этому миру человек, то удивляться здесь не приходится…

Неизвестно, чем русаки питаются, но, если верить нескольким записям, относящимся к XVII и XIX векам и подкрепленным свидетельствами вполне серьезных людей, они не едят не только рыбу, но и более мелкую морскую живность. Значит, они не плотоядны и собратьев по среде обитания не уничтожают — еще один веский повод не испытывать симпатии к людям, зная наши замашки…В документах упомянутых столетий фигурирует несколько случаев, когда людям удавалось либо изловить, либо найти на берегу не успевшую исчезнуть вместе с отливом русалку. В частности, одну из них, поместив в бочку с морской водой, пытались чем-нибудь накормить — вплоть до мельчайших креветок, — но безуспешно. Прожив в неволе около трех суток, русалка — она была белокурая — умерла.

Находиться на поверхности, судя по описаниям, жительницы подводного мира могут, но срок их пребывания на воздухе строго ограничен. В соответствии с имеющимися записями в корабельных журналах прошлых веков все плененные русалки неизменно погибали куда быстрее амфибий, доступных исследованиям ученых.

Наконец, сходство с людьми не ограничивается формами верхней половины тела. Существа эти, несомненно, разумны, ведь коварство, в котором их обвиняют веками, — тоже свойство разума! И если эти существа и впрямь не порождение богатой народной фантазии, а представители реально существовавшей когда-то и исчезающей в наши дни цивилизации-»соседки», немного обидно, что дружить с нами они категорически не желают. Ведь человечество всегда мечтало обрести собратьев по разуму!

Правда, при этом мы куда чаще пытаемся заглянуть в звездные глубины космоса, чем в таинственный подводный мир Земли, забывая, что живем, в сущности, на мало изведанной нами планете… Так что основания для обид есть не только у нас, но и у возможных представителей гомо амфибиус — обитателей чарующего подводного царства…

НЕОБЫКНОВЕННЫЕ ПРИКЛЮЧЕНИЯ АЛЬБЕРТА ОСТМЕНА

Рассказывает Дина Виноградова

Оловянную ровность океана вздыбили удары весел; они двигались невесомо; незамечаемой была работа — многолетняя привычка, — как дыхание здорового человека. Старый индеец — повязка поперек лба и прямо падающие волосы, — нанятый Альбертом перевозчик, остановил на молодом мужчине глаза, отвел взгляд и посмотрел еще раз внимательно.

— Старые золотые копи, — повторил он слова Альберта и замолчал. Опустил глаза; руки привычно, сильно, ритмично двигались. Взглянул на Альберта еще раз, сделал последнюю оценку: хоть и чужой — белый, но сказать можно, предупредить стоит. Совесть будет спокойна, да и человек, сидящий в его лодке, видно, неплохой. И — молодой!

Его пассажир невозмутимо спокоен, как вода вокруг, как океан. Тихий или Великий. Незатаенный — доверчивость сильного. Светлый, круглоголовый — выходец с Севера (его родители остались в Швеции), — Альберт Остмен внушал чувство надежности — как хорошая лодка, как прочный дом.

— Тот белый человек, — индеец помолчал, вспоминая, — привозил золото из старых копей. — Он опять помолчал, мысленно попытался сосчитать. — Много раз. И последний раз я его отвез. Обратно — нет. Не пришел на берег.

Светловолосый молодой человек ничего не ответил. Онто, конечно, уверен: с ним ничего плохого не случится. Молодость легко верит в свою безопасность, подумал старик и добавил: — Думаю, его убил саскватч.

— Кто убил? — равнодушно спросил молодой человек, не отрывая взгляда от воды за кормой.

— Саскватч.

— Кто такой?

Старый индеец не спешил с ответом, а может быть, ему расхотелось продолжать разговор. Есть веши, которые, как правило, низшие скрывают от высших. Дети не говорят об этом взрослым, слуги — господам, неграмотные — образованным, негры или индейцы — белым. Не говорят ради собственного душевного равновесия. Во избежание обиды: что они, низшие, могут знать серьезного? В самом лучшем случае тебя прослушают с притворной благосклонностью. И сразу забудут все, что ты рассказал. Ты — вне культуры, вне их культуры, вне.

— А? — переспросил Альберт, нехотя отрывая глаза от водной глади.

Таким тоном, каким говорят, наперед зная, что тебя не принимают всерьез, индеец обрисовал этого духа во плоти, каким кое-кто из его племени нс то видел, не то слыхал, как кто-то видел.

— А-а, выдумки, — небрежно бросил Альберт. — Это обезьяны. Гориллы. Они живут в Африке. Здесь они не водятся.

— Обезьяна — эйп. Эйп-каньон. — Индеец закивал головой. — Обезьянье ущелье. Да, там,он повел затылком в ту сторону, куда двигалась лодка. — Может, мало их осталось, но они есть.

— Легенды, — Альберт повернулся к нему и пояснил возможно непонятное старику индейцу слово: — Легенды — это сказки. Чепуха.

Индеец промолчал и болЪше не сказал ни одного слова.

Альберт вздохнул полной грудью, выпрямил спину и окинул взглядом водной простор. Зорко вгляделся в крутой берег:

— Сюда приезжай за мной через две недели. После года работы на рубке леса Альберт Остмен заслужил отпуск. Место для отдыха он выбрал поглуше, более чем за сто миль севернее Ванкувера, — там, где, по слухам, еще можно было добыть золотишко. Где-то в тех местах должны быть заброшенные золотые прииски. Вот бы ему убить двух зайцев: намыть золотого песочка и хорошенько отдохнуть. Поохотиться, полежать у костра в безлюдье да в тиши.

Все началось хорошо: дни Альберта потянулись безмятежным покоем, каждый как месяц; дней этих прошло только шесть, но ощущались вечностью. Все, что было до приезда в эти места, казалось, происходило давно и вовсе не с ним. Не у него умерла жена, не он уехал в леса, нанялся в лесорубы и целый год вкалывал на всю.железку. И ребят, с которыми вместе валил лес, почти не помнил — все уплыло в дальнюю даль.

Возьмет винчестер, поохотится. Убил оленя. Мяса — девать некуда! Костер развести, за водой к ручью спуститься, сварить оленину, добавить приправу, все довольствие, что с собой привез, в аккуратности держать, чтоб под рукой, — это дело. Об этом только и забота. Базовый лагерь — лучше не придумать: ручей рядом, а над головой — крона могучего дуба. Его ветви как гардероб: повесил плащ, теплый свитер. В небольшое дупло удобно поместились промывочные лотки. Золото мыть. С питанием — полная обеспеченность, кругом она — пища — бегает, летает, по земле ходит, да и с собой много взял всевозможных консервов. С бытом налажено, можно погулять. Стал похаживать по окрестным холмам — место предгорное. Где-то здесь раньше добывали золото. Может, что осталось недобранное?

Шесть дней безмятежного жития! На седьмой — началось.

Проснувшись утром, он вылез из спального мешка, потянулся, пригладил волосы, повернулся, чтобы снять с ветки брюки. А их нет.

Брюки валяются на земле. Ветром сдуло? А почему так скомканы? Упали вечером, и он в темноте на них наступил? Хм, топтать собственную одежду… Но и вокруг что-то не так. Консервные банки вечером стояли горкой: кофе, тушенка, лярд, две банки с нюхательным табаком — он устанавливал их, как на витрине магазина. Большие банки внизу, чем меньше, тем выше, — пирамидой. А сейчас пирамиды нет — повышена.

Кострище разворочено — ветер? А может, покопалась у него тут какая-то зверюшка? Альберт почему-то заподозрил дикобраза. Грызун мог сжевать его ботинки — толстокожие бутсы. Нет, этого допустить нельзя. На следующий день, ложась спать, Альберт положил их на дно спальника. Ружье, «винчестер-ЗО» с полной магазинной коробкой — на всякий случай! — под край спального мешка. Все консервные банки, пакеты и коробки — в рюкзак. Рюкзак же повесил повыше над землей, чтобы ни одна четвероногая скотинка его не достала.

Спал он крепко, как всегда. Проснувшись, увидел странную картину: все кругом было беспорядочно разбросано, будто кто-то произвел обыск. Подвешенный рюкзак — довольно высоко: в его, Альберта, рост, — остался висеть на лямках, но! Вывернут наизнанку. И все содержимое валяется на земле россыпью. Странно!

Он спустился к ручью освежиться. В холодном горном потоке была оставлена оленья туша; он привязал ее к камню. С трудом верил своим глазам: ни туши, ни обрывка веревки, ни даже камня. Неужели он забыл место, где оставлял тушу? Нет, не забыл, именно здесь.

Альберт стал укладывать продукты обратно в рюкзак. Кажется, ничего не пропало. Кто же он, его ночной гость? Медведь? Но медведь сделал бы беспорядок похуже. А вот пакет с черносливом. Он был набит битком. Сейчас ополовинен. Кем же? Альберт попытался найти следы на земле, но на каменистой почве не заметил ничего. Кое-где, правда, увидел, нет — не следы, а так — вмятины. Там, где кончался камень, песок сохранил вдавлины, ни на что не похожие. Разве что на отпечаток… мокасина. Уж не индеец ли? Не проводник ли? Искал золото? Нет! Чушь. Ерунда. Да и не следы это вовсе. Мало ли вмятин на почве, подумал Альберт и остался спокоен. Это привычней — оставаться спокойным. Так уж устроен Альберг Остмен: вывести его из равновесия все равно что раскачать тяжелую гирю. И он не стал менять место базового лагеря. Зачем? Оно удобное: есть чистая вола в ру.чье. Есть крыша — густая крона. И есть стена с северной стороны — гористый склон.

В тот роковой лень погода испортилась, казнюсь, этой ночью пойдет дождь. Альберт упрятал в рюкзак все, что туда влезло, и рюкзак тоже засунул в спальник, благо он широкий. Ружье тоже внутрь; все патроны при себе, и охотничий нож в новеньком кожаном футляре. Все, что влезло в спальный мешок, — скорее всего, дождь будет! — он уложил внутрь и решил твердо: в эту ночь не спать — подсмотреть, кто же он, его ночной посетитель? Он залез в мешок не раздеваясь, в брюках и куртке, снял только тяжелые бутсы, сунул,их поглубже и устроился поудобней, насколько позволяла ширина мешка, забитого скарбом.

Одна робкая капелька упала ему на лоб. Он потуже затянул тесемки мешка, накинул на лицо клапан, выставил наружу нос…

«Нет, спать не буду, а то не увижу, кто же…» — успел подумать Альберт и… Следующим ощущением было — он просыпается.

Его разбудил толчок, встряска — и вот он не лежит, а висит. Висит внутри своего спальника и как будто бы едет. На ком-то или на чем-то. Он проснулся окончательно и совершенно четко осознал: внутри своего спальника стоя или, вернее, полусидя, на согнутых коленях перемещается в пространстве. Нет, он, конечно, не скользит, как если бы ехал на санях, его потряхивает, будто он привязан к седлу лошади. И все, что вокруг него: жестяные ребра консервных банок, несгибаемый кол ружья, — все вибрирует и бьет его железными углами. Кто или что его тащит? Но что бы это ни было, оно двигалось. И держало спальный мешок с Альбертом и со всем его вооружением в вертикальном положении: его спальник не касается земли. А темнота — абсолютная!

Вот сейчас тот, кто его тащит, поднимается круто вверх; слышно его дыхание -утяжеленное. А временами, совсем как человеческое, покряхтывание. Неужели тот? Горный гигант, дикий волосатый человек, дух подземного царства — то самое, о чем бормотал старик индеец?

Выхватить нож? Прорезать в спальнике дырку, чтобы выскочить? С ружьем. Но… ему не шелохнуться, он сдавлен со всех сторон, стиснут. Хорошо еще, что у того, кто его несет, не хватило, видно, длины кисти, чтобы ухватить горстью весь мешок, — небольшое отверстие вверху осталось — можно дышать. А то бы в духоте, да на корточках, да на весу, при тряске и в полной темноте… Экая беспомощность! А вооружен до зубов.

Консервные банки били его по спине и ниже спины. Ружейный ствол нет-нет да стукал его по голове. Но головой хоть можно шевелить. А ногами! То, что ноги, согнутые в корточки, не могут двигаться, — это бы еще ерунда. А вот подошвы ног! Он был разутый, с вечера снял ботинки с рифленой подошвой. И они, как в издевку, обернулись к нему зубастой стороной, впились в кожу стоп.

Перед отъездом он отдал сапожнику набить еще одну толстую подметку; шляпки от гвоздей торчали и вонзались в кожу на стопах. Он и носки снял, вот потому больней. Босиком-то он никогда не ходил, тем более по гвоздям. А тут железные шляпки гвоздей в босые ноги впечатываются, он сам всей силой своего большого тела на них еще и надавливает. Вступи ть, чго ли, в переговоры? С кем? Как его величать, того, этого — сэром? Альберт попытался было выкрикнуть: «Эй!» — но остался безответным.

Ни шевельнуться, ни поменять положения ног: он спеленут собственным спальным мешком. А с каждым шагом того… этого… его встряхивает, утрясает, как крупу в мешке, а сапожные гвозди бьют по одним и тем же местам. И каждая потряска — такой массаж! — не приведи господи. И не подвинешься ни на полдюйма, а ноги! В коленях судорогой свело их, наверное, намертво.

Хорош! Сколько — три, четыре часа — волокут его, дюжего, вооруженного, с ружьем и полным патронташем, с охотничьим острым ножом, тащат в собственном спальном мешке и собственные припасы железными углами р^жут ему бока? Ему бы вывернуться, достать нож, но и руки затекли. Вот, черт, волокут, как украденную девку.

А что? Хотели бы убить, давно бы это сделали. Сколько ночей приходили в гости, в продуктах шуровали. Значит, в плен попал. Ну ладно, ружья он из рук не выпустит, с ружьем он покажет, где раки зимуют. А тот, кто его тащит, пыхтит. Знать, тоже приустал. Но кто же? Кой черт его носит?

Но вот тот, кто он там — черт, дьявол, дух, легенда, сказка старого индейца или — как он называл? — саскватч из Эйп-каньона, Обезьяньего ущелья? — тот, этот, перестал пыхтеть и чуть помедлил. Видно, стал спускаться вниз, под гору. Спальник Альберта коснулся земли, и он изловчился сдвинуть ноги. Теперь гвозди в другие места будут вонзаться — все полегче. А похититель перестал его встряхивать — поволок по земле: спускается вниз. Тут Альберт оцепеневшим телом сумел повернуться, и банки в рюкзаке чуть-чуть сместились. Альберт удовлетворенно вздохнул. А что, в самом деле? Ничего особенного. Не так страшен черт, как его малюют.

То ли изменилась местность, по которой его волокли, толи по другой какой-то причине, только тот, этот бандит, встряхнул Альберта в мешке, вскинул, наверное, себе на плечо — и рысцой, рысцой. У них, бывало, на танцульках это называлось трот-марш: девчонку за талию — и веселенькой пробежкой. Врагу не пожелаешь — Альберт до боли сжал челюсти. Скоро, что ли, он доберется до места назначения? Альберту казалось, что новый вид транспорта он испытывает уже больше четырех часов.

Его поднимают наверх. Перевернули. Вокруг оси на сто восемьдесят градусов. Он опускается на лифте, нет, как на лифте, вертикально вниз. Это что-то новое. Альберт завязал все нервы в узел, перестал чувствовать боль. Вернее, то, что он понял, было страшнее боли.

Он висит над пропастью, и тот, кто его держит, опускает его (вместе с собой?) как ведро в колодец. Альберт замер; он не мог бы шелохнуться, если б и захотел, но сейчас он замер до самого нутра.

Но вот наконец его бросили на твердую почву, и зажатое отверстие мешка раскрывается.

Он выкатился безжизненной чуркой вниз, головой вперед и сделал глоток, за ним скорей еще один глоток воздуха. Сырого, предрассветного. Живой…

Сведенные судорогой ноги никак не выпрямлялись, а хотелось скорее их оживить и обуться. Ружья он не выпускал из правой руки; левой начал массировать ноги, хотя слышал — рядом кто-то стоит и дышит. Было еще настолько темно, что он не видел кто. Большой — дыхание высоко над ним, сидящим. Когда он сильными движениями оживил ноги настолько, что сумел надеть ботинки, уже рассвело, или глаза присмотрелись: он увидел силуэты.

Впереди, ближе к нему, — похититель. Что-то очень большое, темное и почти квадратное. Еще немного посветлело, когда Альберт встал, сделал неуверенный шаг. Огляделся. Их было четверо. Все к нему с большим вниманием. Тот, первый, рядом, остальные — вдали.

Альберт почувствовал себя способным заговорить. Кашлянул и произнес:

— Ну что? А?

Молчание.

— Хм, ребят, что вам от меня?

Смутное бормотание. Незлобное. Как бы индюшачье, но поглуше и басовитей.

— Ребят, я вам на что нужен? — примирительно спросил Альберт, впервые в жизни не зная, как себя вести.

Опять бормотание, силуэты неподвижны. Альберт их рассмотрел, когда еще больше посветлело. Рядом — внушительное существо: буйвола захотели превратить в человека, да бросили работу, не закончив. Весь в шерсти, весь! Сверху донизу. А глазки маленькие, красноватые. Случись ему увидеть такое невзначай, может, и напала бы на Альберта оторопь, а сейчас он лишь получше рассмотрел то, к чему за последние часы уже подготовился. Кроме того, Альберт был не из тех, кто позволял безоглядному страху жить в себе дольше секунды…

Его разглядывают, как в зоопарке. Убить не хотят. Но куда его притащили?

Не выпуская из рук ружья, он подтянул к себе спальник, сел, расслабил отекшие ноги, огляделся.

Это, надо полагать, семья. Сам — тот горный гигант, саскватч, о котором говорил индеец, — ростом больше двух метров — метра два с половиной. Не то очень сутулый, не то-просто горбатый. Поодаль — трое ростом поменьше. Старая «леди» — это можно понять по мешкам, тоже в меху, что висели у нее впереди. Молодая «мисс» — меховые мешки свисают чуть-чуть. И парень — ростом ее повыше.

Альберт увидел теперь, когда рассвело: эти трое скованы шоком. Отец семейства демонстрирует перед ними слишком экстравагантный номер.

— Старая «леди» вышла из шока, грозно порыкивает, вскрикивает чтото гортанное, испуганное. Похититель, мистер саскватч-старший, отвернулся от Альберта, на которого до этого смотрел с неотрывным любопытством, подошел к тем троим и стал издавать звуки: как если бы глухонемой пытался говорить, гортанно выкрикивая. Нелепо махал в воздухе огромными ручищами, очевидно, объяснял цель своего странного приобретения. «Мадам» его явно не одобряла, и, как понял Альберт, произошла семейная перебранка: супруги размахивали перед собой руками и выкрикивали коротко, хрипло.

Двое молодых (у «мисс» была странная шкура — пегая, с проседью) отошли от них и, стоя поодаль, не спускали глаз с Альберта. А он тем временем оживил затекшие ноги.

Стало почти совсем светло, когда все четверо зашли за кусты, за камни и исчезли. Таинственно исчезли, будто их и не было. А был лишь сон: пригрезились бесы во мраке… мракобесие…

Альберт обрел свое обычное хладнокровие. У него есть с собой все необходимое: еда, ружье, патроны. Он легко избавится от своего похитителя и уйдет. Компас показывал — через неделю индеец-перевозчик будет ждать его вон в той стороне.

Сейчас он сидит на земле, а кругом горы — крутые, да, совсем крутые. Ему через них не перелезть, а стоят они круглой стеной. Он в колодце, на дне, а судя по тому, что в середине зелень погуще, — там вода. А если проточная? Если ручей, речка, значит, есть и русло. Как вода втекает в этот каменный мешок, как вытекает?

Альберт собрал свои пожитки, опустился ниже, дошел до высокого дерева, решил залезть на него, осмотреть через подзорную трубу местность. Он повесил спальник на сук, а сам с ружьем в руке и подзорной трубой залез на дерево.

Да, горы вокруг таковы, что ему их не преодолеть. Он не альпинист, у него нет никакой оснастки. Опустил трубу вниз, где была густая зелень, увидел воду, ручей; течение — быстрое. Скользнул подзорной трубой по направлению течения воды, и в поле его видения медленно вошла молодая «мисс». Она — движения ленивые, вялые — наклонилась к ручью, стала на колени, мохнатые груди свисли. Вытянув вперед голову, она стала пить воду как животное — опустив голову в воду. Потом встала, опершись руками, не торопясь, повернула голову и объела листья с ветки. Меж вытянутых вперед челюстей видны были язык — она им охватывала листья — и белые, плотным рядом, крупные зубы; они перетирали листья так, как это делают коровы. — Н-да, красавица… — подумал Альберт и опустил трубу. — Не для нее ли… в женихи?

«В неки— и-им царстве, в неки-и-им государстве…» -ключница Пелагея — не молодая, но еще белая, румяная и дородная женщина, великая мастерица сказывать сказки — подошла к ручке барчука, вздохнула несколько раз, приговаривая: «Господи, помилуй нас, грешных», — села у печки, пригорюнилась и заговорила нараспев: «В неки-и-им царстве…» И вышла сказка под названием «Аленький цветочек». Эти слова написаны были С. Т. Аксаковым почти полтора века тому назад, и ничего, казалось бы, нет общего между сказочной красавицей — дочкою меньшою купца богатого, именитого, гостившего в садах и чертогах зверя не зверя, человека не человека, а чудища страшного и мохнатого, — и Альбертом Остменом — лесорубом из Канады, человеком вполне реальным, который, не выпуская из рук ружья, расположил свои пожитки поближе к берегу ручья. А ручеек этот, текущий среди кустов, не напоминает вольной реки Бугуруслан в уфимских степях Башкирии, где среди снежных сугробов торчали соломенные крыши крестьянских изб, а в барском доме у натопленной печи будущий писатель слушал сказку ключницы Пелагеи. Сказку, сказываемую со всеми прибаутками, ужимками, оханьем и вздыханием.

И ничего— то вроде общего нет, разве что общее небо, голубое, всеобъемлющее, всех объединяющее. На это небо, лежа на земле навзничь, Альберт глядел и раздумывал, пытаясь решить нерешаемое: на сколько времени растянуть ему свои съестные припасы? Не объедать же ему листья с ветвей? А главное -как удрать?

Ничего, казалось бы, общего, а сказка та сама собой приходит на память, напрашивается в напарницы к рассказу Альберта Остмена, переданному им Рене Дахиндену и Джону Грину и напечатанному в книгах. изданных в Канаде. А уж слово письменное облетает мир в наши времена куда быстрее слова устного, фольклорного во времена дописьменные, давние.

Два последующих дня прошли довольно мирно. Вероятно, его рассматривали издали — так он решил. Близко один раз подошел сам хозяин. Постоял, побормотал и ушел.

Альберт перенес свои пожитки в другое место, выше по течению ручья, туда, откуда было видно, как по прямой линии вытекал он из горного туннеля. Он частенько смотрел в проем. Для этого заходил в ручей, держа в руках и ботинки и ружье. Ногам была приятна прохладная вода, она, казалось, до конца залечивала ранки от гвоздей, а увиденный им, когда он наклонялся, просвет в туннеле еще увеличивал его удовольствие.

Оставалось высчитать: достаточно ли широк туннель, пробитый ручьем, чтобы в него пролезло его тело? Даже самая субтильная из их семейства «мисс» имела в плечах околр метра — этот проем не для них (на случай преследования). А как для него? Не узок ли? Он подошел поближе, измерил ширину куста, что рос неподалеку, — примерно та же ширина, что и туннеля. Его плечи, пожалуй, будут поуже. Альберт еще ближе подошел к туннелю, наклонился и успел заметить просвет, как вдруг… — Ссоакха! Ссоакха!! — Внезапно крик сзади, громкий и хриплый. Сильный толчок мохнатых руки Альберт, как младенец, отлетел в сторону, ударился о землю, перевернулся раза два. Встал. Огляделся. Никого.

Только ветки кустов шевелятся, потревоженные. И короткий вскрик, не то рыдающий, не то хохочущий, не то рычащий. Где-то там, за кустами, за камнями.

А что же напарница-сказка замолчала? Что там сказывала ключница Пелагея? Каков, согласно сказке, характер звуков, издаваемых «зверем лесным, чудом морским»? Тем самым, которого современные знатоки, дискутируя, называют кто питекантропом, кто австралопитеком, а иные — дожившим до наших дней неандертальцем, который, как утверждают научные трактаты, обладал зачатками членораздельной речи.

«…Блеснула молонья, ударил гром, инда земля зашаталася, вырос будто из земли зверь не зверь, человек не человек. Раздался по лесу хохот, словно гром прогремел. И возговорит к нему зверь лесной, чудо морское: „Стало скучно мне жить одинокому, и хочу я залучить себе товарища“. А голос у него страшный, дикий, зычный, хриплый и сиплый. Больно страшен был лесной зверь, чудо морское. Спереди-сзади горбы великие верблюжие, весь мохнатый от верху до низу, а глаза совиные…» Характер звука, издаваемого зверочеловеком, как говорится в сказке, дикий, хриплый и хохочущий («Раздался по лесу хохот, словно гром прогремел»). Можно начать выщипывать золотинки реальностей из этой сказки и многих других народных сказаний о том, например, как леший в лесу хохочет, — можно бы! И нужно. Но это потом, не сейчас. Сейчас лишь подчеркнем слова из сказки, над которыми надо поразмыслить: «вырос будто из земли» (поставим рядом поговорку: выскочил, как черт из-под земли). А также обратим внимание на определение: «зверь лесной, чудо морское». Слова «лесной» и «морской» заштампованы в фольклоре в единый образ. Почему? Но об этом — потом, не сейчас. Сейчас о том, что Остмен, живя в плену у сказки, думал одну лишь думу: как удрать? Убить саскватча наповал, когда тот появится около него? Но остальные? Не навалится ли сзади на него хозяйка? Один удар ее тяжеленькой ручки… Вот ведь, вооружен до зубов и беспомощен — положеньице!

Казалось бы, сейчас он один. Бери пожитки и уползай вверх по ручью — они туда за ним не влезут. Но нет же! Эти существа умеют таинственно появляться ниоткуда. И также никуда исчезать.

В один из последующих дней Альберт сидел на спальнике, перебирал свои запасы, распределял рацион. На сколько дней растянуть оставшееся? Ясно одно: есть надо как можно меньше. Взял из пакета с сушеным черносливом одну сморщенную ягоду, положил в рот и стал медленно обсасывать. Уложил все запасы в спальник, вытащил подзорную трубу и принялся осматривать каменные стены. На восточной, самой крутой горе, посередине ее, заметил выступ с нависающей над ним частью скалы в виде карниза. То была довольно длинная площадка глубиной метра три, должно быть, лежанка, хотя на ней никого не было видно. Альберту вообще ни разу не удавалось увидеть кого-либо из них спящим, сидящим или в открытую подходящим к нему. Каждое появление было внезапным.

Да, этот выступ, надо полагать, спальное место: на полу «спальни» лежал — куда там! — истинный ковер. Вернее, циновка, сотканная из полос кедровой коры, забитая сухим мхом. Комфортабельно устроились, черти.

Альберт медленно перевел подзорную трубу вдоль площадки, и в поле его зрения у самого конца «балкона» попало черное пятно — оно тоже было под навесом. Похоже на отверстие — вход во внутрискальную пещеру. Может, там они прячутся, оттуда и наблюдают за Альбертом? Альберт пересыпал кофе из железной банки в салфетку, завязал ее узелком, спустился к ручью, зачерпнул пустой банкой воду, чтобы согреть ее на спиртовке и приготовить кофе — его можно не экономить. Вернулся — а у него гость!

Сидит на корточках около его вещей саскватч меньшой и с любопытством все осматривает. Но ничего не трогает. Когда подошел Альберт, он, вспрыгнув, сделал отскок в сторону. Так же, как прыгает лягушка — с корточек. И остался сидеть поодаль — осмелел, не спрятался. Продолжал открыто наблюдать за Альбертом.

Вот и у него в плечах — замечал Альберт — с метр или чуть побольше, не пролезет в туннель. А его наблюдатель сел поудобней, скрестив ноги; согнутые колени лежат на земле. Он будто показывает Альберту подошвы стоп. А они и впрямь были интересны: голые, кожистые, грязно-серого цвета, выпуклые, без того изгиба, что образует свод, сплошные — как подушки на собачьих лапах. Только размеры — ого! Больше, порядком больше, чем у Альберта, а у него ботинки самого последнего размера. И тут его осенило: отпечаток такой стопы будет похож на след от валенка или мокасина! Если, конечно, не пропечатаются пальцы. Вот оно что, вот чей след разглядывал он в базовом лагере. Пальцы, значит, попали на каменистую почву, не отпечатались.

Пальцы ног этого парня сейчас прямо перед ним; они крючковаты и подвижны, а большой палец умеет отходить в сторону.

Парень с жадным любопытством смотрел на спиртовку, на огонек и на банку, в которой варился пахучий кофе. Запах этот его очень возбуждал: он смешно водил носом, вернее, ноздрями — только они и были видны, как если бы человек задрал голову и прижался лицом к стеклу, расплющив ноздри. Придется с ним поделиться чем-нибудь, подумал Альберт и вытащил из спальника пустую банку изпод тушенки — доел ее сегодня утром. Он бросил своему зрителю банку, как собаке кость. Тот упруго, как мяч, из сидячего положения вспрыгнул, с кошачьей ловкостью поймал банку, понюхал, быстро облизал ее изнутри и скрылся. Вернулся тотчас, таща за руку сестру.

«Ага, значит, и она была поблизости, а я никого не заметил». Альберт поглядывал на молодую «мисс», севшую в отдалении. «Парень просит сувенир и для сестренки». Альберт подумал, что «невесте» придется отдать самую красивую, пеструю и расписную банку из-под нюхательного табака. Она действительно нарядна, как пасхальное яичко.

Так размышлял Альберт, глоток за глотком потягивая кофе. Парень — обезьяна и есть обезьяна — копировал его жесты: держал горстью, всеми пятью пальцами — большой палец в ту же сторону, что и все остальные, — подаренную банку и подносил ее к безгубому рту.

Допив кофе, Альберт сунул руку в мешок, ощупью нашел одну из банок с нюхательным табаком. Он любил после еды положить по щепотке табака в ноздри и поблаженствовать. Он открыл ноггем крышку, не торопясь взял щепотку, нюхнул ее одной ноздрей, взял другую, тоже поднес к носу. Табака в этой банке оставалось немного — чего не сделаешь ради красотки! — он высыпал остальной табак на землю. Порошок частично, видно со струей воздуха, залетел парню не то в нос, не то в глаз. Парень резко отскочил.

Тут Альберт вспомнил: кто-то с фермы рассказывал, как избавился от разъяренного быка: бросил ему прямо в глаза большую горсть песка. Может, и ему земли побольше наскрести, коли ружье бесполезно? Тем временем Альберт привстал и кинул молодой самке расписную банку. Та поняла не сразу. А когда яркая вешима оказалась на земле около нее. то схватила ее, растянула безобразный рот.

Альберт ~ невозмутимый человек — вздрогнул от неожиданности. Резкий внезапный звук! Надо полагать, это был смех: она засмеялась. Альберту стало ее жаль: так смеялась бы идиотка. То был не то женский истерический хохот, не то усиленный рупором визг капризной маленькой девчонки. Пронзительный, вибрирующий. Звук возник внезапно — из полной тишины — и внезапно оборвался. Она скорчила несколько странных гримас: подергала выступающими челюстями. Взмахнула рукой, в которой всей горстью, в кулаке, держала подарок, и сразу исчезла. Лишь теперь Альберт понял: это был знак потрясшей ее радости.

Парень тоже веселился. Он ставил банку перед собой на землю и из положения сидя, скрестив на земле ноги, держал себя обеими руками за лодыжки и в такой позе вспрыгивал. Трюк для человека невозможный, подумал Альберт, но обезьяны, как видно, могут.

А он схватил банку, глянул на Альберта, гыкнул или всхлипнул, как бы приглашая смотреть на себя, и подбежал к ближайшей скале. Вытянув вверх руку с пустой банкой, как с победным кубком, стал карабкаться вверх, затем вниз, вверх, вниз по отвесной каменной стене, цепляясь пальцами ног и одной руки.

Прервем повествование, чтобы представить себе Рене, стоявшего перед старым Остменом, его недоверчивый взгляд исподлобья: верить старику, не верить? Муха он, что ли, чтобы по стене ползать? — Так по стене и лазил?

— Так и лазил, — ответил почтенный старец, покойно сидевший в плетеном кресле и наблюдавший, как роза враз сбросила лепестки на стриженый газон. Невероятно, конечно, и не поддается проверке. Применять детектор лжи?

Нет! Попробуем помочь добровольному следователю (исследователю), предложив метод наложения одного невероятного сообщения на другое. Вспомним в этой связи древний вид яп.онского боевого искусства, искусство шпионажа — ниндзюцу. Ниндзя — эти люди-невидимки — среди прочего умели отключать противника, пользуясь гипнозом, чувствовать мысли и намерения людей на расстоянии, умели видеть в темноте, подражать голосам птиц и зверей и — главное в нашем случае — быстро взбираться на отвесные стены и даже взбегать на них. Не муха — человек, хомо сапиенс, прямоходящий, правда, необволошенный.

Воспользуемся, кстати, тем, что мы отвлеклись от лазавшего по каменной стене саскватча меньшого, чтобы, вспомнив взрыв смеха его сестрицы, чуть-чуть поразмыслить. Звери, как известно, смеяться не умеют. Собака, например, смеясь, молча растягивает рот. Так что же, эта саскватчиха не зверь?

Вырос будто из земли, зверь не зверь,-человек не человек… Не для красного словца, видно, придуманы сказочные определения, надо полагать, они — результат многолетних наблюдений. Человек он, нечеловек? Зверь? Не зверь? Миф?

Парень— саскватч ловко карабкался по отвесной стене то вверх, то вниз, держа в одной руке подаренную банку с пестрой этикеткой. Вот так же, подумал Альберт, его папаша в ту ночь, последнюю ночь его вольной жизни, спускался по этой стене. Альберт измерил глазами высоту. И так же, с гордым торжеством, нес свою добычу весом… Сколько может весить он -плотный, здоровый, тридцатилетний, выше среднего роста, с ружьем и запасом консервных банок?

В первый раз Альберт подумал не о себе, не о том, как избавиться от своего сторожа и вора, а о нем, хозяине. С уважительным удивлением. Зачем он взял на себя этот труд? Уж не из-за того ли, что и у людей встречается нередко — из-за пытливой любознательности? Того, что всегда рискованно — фанатической страсти к первооткрывательству, к исследованию нового, непонятного? Он же его — вот!… Альберт почти не выпускал из рук ружья. Он же его — вот, щелкнул затвором, нажал курок. И твои пытливые мозги — вон из уродливой коробки!

К тому дню, о котором пойдет речь, мистер Похититель уже три раза присутствовал при трапезе человека. На правах хозяина он садился довольно близко к Альберту и не только следил за всеми его движениями, не только подражал, как бы учась делать то же, но и самовольно дотрагивался до того или иного предмета.

В тот день оба самца сидели у камелька, зажженного Альбертом. Он заметил, что самки двигались вдали среди кустов, руками отрывая молодые побеги ветвей, рылись в земле, пальцами рылись, ногтями, что-то вытаскивая, — коренья? Казалось, хозяйка примирилась с присутствием чужого, оставила его без внимания. За все время только раз пошла на него в наступление. Это было, когда все трое — ее дети и сам «мистер» — засиделись дольше обычного вокруг костерка. Их привлекало все: и огонь, и манера Альберта есть, и яркие банки, которые, опустошенные, доставались им. Альберт царственным жестом одаривал их по очереди.

У него оставались три пачки галет, четыре банки мясных консервов, по одной — рыбных и овощных и одна не начатая, самая привлекательная банка нюхательного табака.

Они все трое сидели вокруг Альберта: хозяин рядом, на особых правах, парень — поодаль, а молодая «мисс» — еще дальше.

Вот тогда старая «леди», люто взревновав или по другой причине: чужак, а ведет себя нагло, по-хозяйски, — с разгону пошла на Альберта. Угрожающе подняв обе руки и скаля зубы — у самок не было клыков, таких, как у самцов, да и у тех не клыки, а два удлиненных зуба, — раздвинув пасть, выпятив безгубую челюсть, старуха шла на Альберта.

Взяв ружье обеими руками, Альберт встал. Но старый «мистер» тоже встал и пошел ей навстречу. Уговаривающе бормоча — утробно, так, как бормочут лягушки, — он увел ее вдаль. Умиротворять, с благодарностью подумал Альберт и понял: избавиться от похитителя ему становится все трудней: стрелять он не сможет — рука не поднимется.

Но «мадам» не нравилась Альберту. Если бы ей чтонибудь вроде бюстгальтера, да чтобы не такая толстая была в нижней части волосатого тела, да походка не как у старой гусыни, да нрав посговорчивей…

В тот день, о котором пойдет речь, в тот решающий день обеих самок поблизости не было. Мужская половина семейства присутствовала при трапезе гостя. Хозяин пытался фамильярничать с Альбертом и сидел к нему очень близко.

Светлоголовый, белокожий Альберт на корточках стерег закипающий кофе. Близко, даже слишком, мешая Альберту двигаться,.тоже на корточках — хозяин копировал позу человека, — большой и черный, как проекция в прошлое, как тень, отставшая в веках, — старый могучий саскватч: зверь не зверь, человек не человек. Альберт милостиво не допил кофе, протянул ему. Тот выхватил банку и одним махом опрокинул в себя остатки кофе — в основном гущу. Вкуса либо не почувствовал, либо дело было в другом: в престиже. Он пиршествует вместе с ним, существом высшего порядка, который умеет делать ярко-алый горячий цветок. Один раз старый «мистер» не выдержал и от крайней своей пытливости потрогал красный цветок — больно!

Подобревший после еды и кофе, Альберт залез в рюкзак и вытащил оттуда банку нюхательного табака. Парень взвизгнул, а хозяин молча уставился на нее. Может быть, ему было обидно, что та, другая такая же банка досталась не ему. А первое лицо здесь он. И разве не он притащил на себе это живое чудо?

Альберт вынул из заднего кармана футляр, щелкнул кнопкой, вытащил нож, ковырнул им крышку банки. Снова не торопясь вложил нож в футляр — за ним наблюдали. Альберт обычными размеренными движениями закрыл крышку футляра, щелкнул кнопкой, положил нож в тот же карман. Снова сел поудобней.

Отодвинул пальцем крышку в банке, взял щепоточку табака, поднес к одной ноздре, нюхнул и откинул голову, вдыхая с удовольствием. Взял еще щепоточку, поднес к другой ноздре, и его лицо изобразило покой.

Старый саскватч повернулся к нему всем телом и смотрел по-собачьи, будто выжидая милостивую кость. Альберт, держа в руке банку, протянул и ему: мол, примите, сударь, шепотку. Угощайтесь!

Он ожидал, что и тот возьмет пальцами вежливую порцию, — мы мерим на свой аршин все и всегда. Но пальцы саскватча не умели складываться щепоткой. Он с нетерпеливой жадностью протянул руку, с силой выхватил банку, сцапал ее — долгожданную награду за свое подвижничество.

Это он, не кто другой, как он, идя наперекор своему роду, совершил.беспрецедентное: добыл сверхъестественного зверя.

Но, увы: кто слишком оторвался от своего племени, ушел недозволенно далеко и дерзнул шагнуть в незнаемое — напрасно ждет награды. Его награды — удары в грудь. От непонятного, неузнанного. Первый пинок — ему! С той, чужой стороны. А из своей среды, от ближних — еще пинок. Зачем делаешь недозволенное?

Поскорее, пока человек не передумал, саскватч опрокинул банку, высыпал себе в рот все содержимое. Проглотил единым духом. Вылизал банку изнутри, как он это делал с банкой из-под свиной тушенки, сгущенного молока, консервированных овощей.

Альберт насторожился. Дотронулся до лежащего на земле ружья. Что будет?

Через некоторое время саскватч вытаращил глаза, уставился в одну точку. В глазах застыло мучение, вот он — твой кубок победы, саскватч большой.

Он схватился за голову, сунул ее между колен и начал кататься по земле. Боль в -животе только усилилась. Он завизжал как поросенок. Совсем как поросенок — визгливо, пронзительно.

Альберт вскочил с ружьем в руке. Если он бросится на него, то придется стрелять. Но саскватч в своем страдании гостя не обвинил. Он, визжа и держась руками за живот, сутулый, скрюченный, подбежал к ручью, упал головой в воду и стал жадно пить.

«Сейчас», — подумал Альберт и начал быстро бросать свои пожитки в спальный мешок. Не оставлял ничего, ни спичек, ни съестного, быстро подбирал с земли все-все. Парень очнулся от оцепенения, вскочил и мгновенно исчез — побежал за подмогой?

Альберт быстро уходил, вернее, убегал вдоль ручья в то место, где вода выбивалась из расщелины в скале. Пролезет? Не пролезет? Должен проползти…

Внезапно саскватчиха загородила ему путь; ее глаза свирепо горели. Альберт побыстрей вскинул ружье повыше, сколько позволила рука, занятая спальным мешком, нажал спусковой крючок.

Грохотом выстрелаее: как сдунуло. Больше его т преследовали.

Он полз изо всех сил против течения, борясь с водой. Волочил тяжелый мокрый спальник; ружье цеплялось за стены. Проем хотя и медленно, но расширялся. Когда наконец вылез, то побежал вперед не оборачиваясь, не глядя, не разбирая пути.

В мокрых ботинках хлюпала вода, пропитавшаяся) j влагой одежда холодила тело. Судорожно сжатой рукой он тянул за собой спальник. Скорее — дальше, дальше! Шел до вечера, все тише и тише, потом еле волочил ноги. Дрожащей рукой пытался разжечь костер — не смог: спички отсырели.

Ночь прошла ужасно — в холодном мокром мешке ^ не заснешь. К утру понял: заболел. Голова горела, но'1 ги не хотели двигаться. Он опирался на ружье, как на костыль, и шел, шел. Вдали виднелся лес, и он шел туда, плохо соображая — зачем? А может быть, уже слышал, неосознанно слышал звук, на который шел. Все силы на то, чтоб идти, идти. Но что это за звук? Почему он тянет к себе?

Знакомое что-то, туда, туда. Не сразу он понял, что это визжит лесопилка.

Лесорубы долго смотрели на него, когда он, шатаясь, дошел до них и прислонился к стволу дерева. Голова Альберта сильно болела от жара, но мыслила холодно и трезво.

С трудом разлепил запекшиеся губы и сказал частипу правды:

— Я пытался искать золото. Заблудился. Заболел. Умолчал о главном и сказал лишь частицу правды: Рассудил в согласии с пословицей: на всю правду, чтс» на солнышко, во все глаза не взглянешь. Понимал: не то время, чтобы правду сказать, не поверят ему — всякoe семя знает свое время. Полвека молчал и объявился, когда слово его стало весомо: его история в книгах записана, по белу свету колоколами зазвенела. Опять согласно старой пословице: тогда пляши, когда играют. Очевидно, такую философию исповедовал Остмен уже в те, молодые его годы. Полвека спустя он это.подтвердит перед журналистом Джоном Грином и дотошным искателем Рене Дахинденом.

Сколько ему сейчас — восемьдесят? Но не хочется сказать — старик. Немолодой, да, конечно, немолодой, но молодцеватый джентльмен в клетчатом кепи набекрень сидит, покачиваясь, в плетеном кресле-качалке и с удовольствием попыхивает трубкой. Вот он выбил трубку о подлокотник, и Рене машинально проследил, как ветер понес табачную пыль на подстриженный газон, усыпанный лепестками роз.

— Мол, так и так, заблудился и заболел. Они меня приютили, помогли.

— А почему вы тогда же не рассказали все то, что говорите сейчас?

— Э, парень, не кажи псу… гм, задницу всю! Насколько оголишься, настолько тебя и покусают. В малуюто правду, понятную, поверят охотно. Посочувствуют, на помощь придут. А за всю голую… Ну, явись я оборванный, больной да в горячечном бреду и скажи, что меня украл горный дух из индейской легенды, ха! Ну, оголись я до самой истины, куда бы я попал? — Куда?

— В психушку! Прослыви я с самого начала чокнутым, смог бы я разбогатеть? Сделали бы меня бригадиром? Женился бы я на дочке босса? Вошел бы к нему в долю? Был бы этот коттеджик моим? Прослыви я чокнутым? Не-е, я не дурак. — И сколько же лет ты молчал?

— Считай. С лета, с августа двадцать четвертого. А сейчас о них в газетах пишут, читал, знаю.

— Ага, — сказал Рене и подумал: за одно и то же действо десятки лет назад — позор, через десятку лет — почет, — Читал, — продолжал Остмен, — пишут. Какойто тип по следам шел и силуэт один, всего лишь силуэт увидел издали.

Альберт Остмен откинулся в кресле, — Издали видел, подвиг какой! А к нему газетчики приезжают, о нем в газетах напечатали. А я с этими тварями рядом сидел, Ох, не придумал ли старик эту сказку? Не захотелось ли ему потщеславиться на старости лет? Живет себе в полном комфорте, все есть, славы не хватает.

— А ты, парень, сколько на моем рассказе заработаешь? Надо думать, себе не в ущерб в такую даль ко мне в седьмой раз приезжаешь? Сделаешь хороший бизнес?

Рене не ответил, он думал, как можно еще раз проверить Остмена. На Библии в присутствии судьи и шерифа тот клялся, письменные показания давал. А вдруг все же сочиняет? Как его ухватить? Уже сколько: вопросов он ему задавал, сколько ответов записал. Расположение шерсти на теле, ее густота и пропорции тела?

— Пропорции? Не заметил, чтобы руки длинней человеческих, вроде такие же. А сам как. бык. Квадратный. А этот самый, — Остмен поманил согнутым пальцем, — этот орган, от которого дети получаются, — чуть-чуть. А в конце кожей покрыт, как у жеребца. Кожей только похож, а по размерам — чутьчуть. Несуразно как-то. Это я тебе говорю, потому что спрашиваешь пропорции тела.

— Шерсть везде, да, а на голове подлиннее, а у самок еще длинней. А на лбу — вообще-то лба вроде нет, — а на лбу, как у женщин модно, челка.

Челка, лоб покатый? Что ж, не противоречит. И в других сообщениях было такое, размышлял Рене. Верить ему? Не верить? Уж больно на сказочку похоже, Рене стоял набычившись, будто уперся в невидимый тупик: и спрашивать уже нечего, и уйти не с чем. Доверишься — попадешь впросак. А если не верить? Упустить, выбросить такие ценные свидетельства…

Рене был прав, колеблясь между верой и неверием. Хорошо сказал поэт: верить всему может только тупица, все отрицать может только глупец. Непривычно поверить в рассказ, больше похожий на сказочку. Например, на такую. Есть на Алтае (далеко от места происшествия с Альбертом Остменом) народность.теленгиты, они же ойроты, живущие на границе с Монголией. Бытует у них сказка о великане Алмысе, все тело которого покрыто бурой мохнатой шерстью. (Впоследствии будет проведено сравнение' слов «алмыс», «алмас», «алмасты», «аббасы» у разных народов, обозначающих существо все той же внешности.) Алмыс грабил людские жилища и пожирал их припасы. Делал это по ночам, когда «огненное светило опускалось за горы». Победил великана охотник, для начала ослепив его тем, что бросил ему в глаза горсть песка. (Вспоминаем: то же собирался сделать Альберт Остмен.) Есть и еще сказка, русская. Рассердилась мать на сына, да и пожелала громко, чтоб его черт унес. Он, мохнач, услышал и унес беднягу. Или другая сказка с тем же сюжетом, но с другими персонажами. У многих народов Земли есть подобные сказки. Может быть, Остмен в детстве наслушался сказок и в старости выдал одну из них за быль? И вообще, что первично, что вторично? Откуда взялась сказка? Готовенькой с неба спустилась? Или какая-то быль в пересказе людской молвой обросла сюжетом, моралью — олитературилась?

Сообщение Остмена невероятно — в него поверить трудно. Трудно поверить — это значит трудно понять. Трудно понять — это значит труд на себя возложить. Добавочный, необязательный труд нести — кому это нужно? Возьмем' на себя добровольно этот труд, вспомним обещанное: не судить, а собрать воедино улики, поставить их рядом, сгруппировать. За них, как за превосходную нить, и будем придерживаться в наших исследованиях.

ГЫЗЫЛ ИЛАН

Рассказывает Григорий Кизель

…Уже восьмой час, как наш буровой отряд идет по степи. Задание у нас не из простых: выяснить гидрогеологическую ситуацию этого района в степном Азербайджане и составить карту грунтовых вод. Слева — это видно на аэрофотосъемке — протянулась обширная заболоченная местность. Стараемся обходить ее, опасаясь комарья.

Тонкий спиральный бур с трудом вгрызается в верхний пласт плотной глины. Ощущение такое, будто земля не хочет открывать человеку свои тайны. После глины идет песчаный водоносный слой. Пройдены очередные пять метров, описан разрез, замерен уровень воды. Минут пять отдыхаем, затем укладываем пробы грунта и воды в рюкзаки — и снова, в путь. Очередная скважина — через километр по сетке.

Муганская степь будто пылает. Идти по такой жаре с грузом очень тяжело. Рубашка давно взмокла. Язык как чугунный, слово трудно вымолвить. Работа кажется рутинной и унылой. Да еше эти злосчастные колючки! Такие густые, что местами приходится продираться через их заросли. Иглы сантиметров в пять длиной. «И за что только так любят ее верблюды?» — невольно приходит в голову.

— Сергей Петрович, скоро арык, — через силу выдыхая, напоминаю я буровому мастеру. — Мостика никакого нет, будем вброд переходить. Там и отдохнем.

Тот кивнул: дескать, знаю. Внезапно метрах в двадцати из-под куста тамариска выскочил серый заяц и стремглав кинулся от нас!

— Ах, косой плут! Зря ты ружье сложил, — сокрушался бурмастер. — Вечером бы лапшу со свежей зайчатинкой…

Вдали сквозь поредевшие камыши заблестела светлая ленточка арыка. Ноги сами ускорили шаг. Вода!

Я живо скинул ботинки, сбросил потную рубашку, брюки и — в него. Как приятно холодит вода уставшие ноги, будто гладит…

— Гляди, гляди! -закричал Сергей Петрович. Справа по течению, держась противоположного берега, грациозно изгибаясь, плыла маленькая гадюка. Я как ошпаренный выскочил на берег.

— Да она в воде на человека не нападает, — засмеялся бурмастер, — смело мог бы плескаться. Скорей всего за рыбешкой охотилась.

Я, конечно, знал, что в воде сухопутные змеи безопасны, но сработал рефлекс.

. Наконец перешли арык и метрах в пятидесяти от него заложили скважину. Как назло, куда-то подевались топографы… Обычно молодой техник-топограф Рагим и рабочий Нури отстают почти на километр. Во время бурения скважины они нагоняют нас и наносят на карту очередную рабочую точку. А здесь — мы уже заканчивали последний метр, но их все не было. Уж не случилось ли чего?

В этот момент из-за камышей показались Рагим и Нури. Наконец! Они что-то кричали.

— Переходите здесь, ребята! — замахал я им и побежал навстречу.

Рагим прямо в сапогах плюхнулся в арык и, увязая в иле, пошел ко мне. Он был бледен, губы его дрожали.

— Что с тобой? — удивленно спросил я. — Испугался?

Рагим неплохо говорил по-русски, но, когда волновался, начинал путаться и даже заикаться.

— Понимаешь, хотел где густой камыш перейти, думал, быстрей придем. Однако большой болото. И вдруг слышу: барашка кричит. Я смотрю кругом — барашка нет. Нури говорит, что это змея такой, барашков приманивает. Мы сильно испугались.

— Да-да, — подтвердил Нури, — это, начальник, гызыл илан был.

— То есть по-русски золотая змея? — недоверчиво протянул я.

— И ты что, видел ее?

— Я не видел, и никто в нашем селении не видел. Но аксакалы верно говорят, что тут гызыл илан живет, Значит, видели.

Змея, которая блеет и поедает ягнят! Что за чушь! А может, старинное поверье? Но откуда блеяние?

— Рагим, ты же не раз змей встречал, они ведь шипят, а не кричат.

— Но ведь барашка кричал, — растерялся Рагим, — своими ушами слышал! А барашка нет… Кто же тогда кричал?

— А ну пошли посмотрим, — проговорил бурмастер.

— Не ходи, начальник, — заволновался Нури, — очень опасно.

— Вы пока палатку ставьте, — распорядился я, — а мы ненадолго.

Сергей Петрович, конечно, захватил свою дубинку — постоянное и надежное оружие против змей, которыми кишит сухая степь, и мы двинулись к заросшему камышем болоту. До него и ходу-то — не больше получаса, и вот мы у кромки болота. Камыши застыли, в раскаленном воздухе — ни звука. Медленно течет вода в арыке — отсюда он едва заметен. Сколько еще ждать? Я уже готов был повернуть назад, как вдруг… Или это мне все-таки померещилось? Я внимательно прислушался. Нет, опять — тихо-тихо: бэ-ээ… Инстинктивно оглянулся, ища отару, но вокруг на многие метры ничего.

— Ты слышал? — шепотом обратился я к бурмастеру

Тот молча кивнул и тоже прислушался. — Какая-то чертовщина, — сказал я. А из камышей доносились звуки, очень похожие на блеяние.

— Может, и впрямь змея какая-то? — Сергей. Петрович сжал в руке дубинку. — Пойдем-ка отсюда подобрупоздорову, чего лиха искать.

— Пошли. Только ребятам ничего не говори. Дескать, не видели и не слышали.

Всю дорогу я размышлял о загадочных звуках. Ядовитых змей я могу по пальцам перечесть, из них опасных для человека совсем немного на Мугани. Да и нападают они, только если их потревожишь или напугаешь, — в порядке самообороны. Питаются мелкой живностью. Но чтобы ягнят глотать — тут питон нужен, да не простой питон, а здоровущий — типа бразильской анаконды. В Закавказье питоны не водятся. Во всяком случае, ученые до настоящего времени их не обнаружили, а регион исследовался на протяжении долгих десятилетий. Кроме того, змеи шипят, это общеизвестно, других звуков не издают…

— Ну как, видели? — обступили нас в лагере ребята. — И что там?

— Видеть не видели, — солидно ответил Сергей Петрович, — и слыхом не слыхали. Сдается, почудилось коекому. В такую жару немудрено.

Рагим раскрыл было рот, но я хлопнул его по плечу: — Разберемся.

Я прошел в палатку и прилег на свой спальный мешок. За палаткой громко спорили, заглушая гудение примуса. Нури, кажется, громче всех шумел, настаивая, что страшная змея в болоте — это не выдумка. Взгляд мой машинально упал на зачехленное ружье. «А что, если с наступлением вечера еще разок наведаться на болото? Втихомолку? Надо же выяснить в конце концов источник этих странных звуков! Ночи сейчас лунные…» Я стал быстро собирать свою двустволку, зарядил волчьей картечью и взял несколько патронов.

Разговор постепенно затих: сказалась усталость. Все разошлись по палаткам.

Завтрашний день обещал быть не менее тяжелым. Сергей Петрович вошел в палатку и, заметив ружье у моего спального мешка, вопросительно посмотрел на меня. Я кивком подозвал его, жестами призывая к молчанию, но он уже все понял.

— Решил снова прогуляться к болоту? — прошептал. он.

— Да, беспокоит меня, что же там такое, -тихо ответил я,-а то завтра далеко.уйдем с загадкой в рюкзаке и вряд ли вернемся. — Я с тобой пойду.

— Согласен. Только не шуми. Когда ребята заснут, мы тихо выскользнем из палатки.

На юге вечер мгновенно переходит в ночь. И вот уже видна жемчужная россыпь звезд. Убедившись, что лагерь спит, я взял свою «тулку» и крадучись вышел из палатки. Вместе с бурмастером мы направились к болоту.

Вблизи от болота нашли удобную выемку и расположились в ней. Ожидание — штука чрезвычайно утомительная, так и тянет ко сну. Мы шепотом переговаривались, прислушиваясь и наблюдая.

Тем временем взошла полная луна, ярко освещая болото. Начали досаждать комары.

Мы уже почти отчаялись что-либо обнаружить, как вдруг в камышах что-то зашуршало и почти одновременно раздались звуки, похожие на блеяние, и над болотом поднялась маленькая голова на длинной гибкой шее и, жадно хрумкая, стала поедать болотную траву и камыш.

— Что это? — прошептал Сергей Петрович. — Неужели и впрямь змея?

— Пожирающая траву? Ну даешь, старик. Это раститрльноядное…

По правде говоря, я и сам растерялся: что за незнакомый зверь? А ведь очень напоминает… — я боялся поверить: уж очень невероятная версия возникла — ящер мезозоя! Ящер в XX веке!…

Я лихорадочно перебирал в мыслях свои познания в палеонтологии. Невероятно, но это, по-видимому, потомок динозавров, загадка вымирания которых так и не разгадана. Может быть, диплодок, но те были гигантских размеров, да и жили в Северной Америке. Голова и шея очень схожи. Или переродившийся мутант плезиозавров? Те немного меньше были, да и вели водный образ жизни…

Плезиозавры жили на протяжении всего мезозоя — от триаса до мела — и были, вероятно, самыми распространенными динозаврами. Отчего бы на Земле не остаться их потомкам? Что, если в результате мутации в болотах Муганской степи сохранился такой, размером с небольшого тюленя? А может, близкий к какимлибо другим звероящерам? Приспособился к болотному существованию…

— А динозавры блеяли? — прервал мои размышления Сергей Петрович, — Кто знает, какие звуки они издавали, — хмыкнул я. — Грамзаписями того времени наука не располагает…

— Смотри, еще один! — заволновался бурмастер. — Такой же! Стреляй!

Еще один ящер! Я вскинул двустволку, взвел курки, но выстрелить не успел: загадочные животные внезапно исчезли, проблеяв напоследок. Видимо, их напугали наши голоса. Да и мы тоже хороши: уговорились ведь не шуметь, не высовываться, лишь внимательно наблюдать и слушать, а тут разболтались вовсю. Но разве утерпишь при виде такого! Некоторое время все же ждали — бесполезно. Потомки минувшего так и не появились. И голоса не подавали. Хотя их звуки, скорее всего, просто похожи были на блеяние, остальное дополнила фантазия.

Утром мы рассказали в отряде о своих ночных похождениях.

— Интересное кино! — восхищенно заорал буррабочий Алексей. — Вот бы подстрелить этого зверя! Или выследим его?

— Сенсация уж точно была бы мировая! — ответил я. — А почему была? Она есть, ведь ящера видели мы двое. Теперь необходима специальная экспедиция Академии наук для исследования всей обширной территории этого болота. У нас же, к сожалению, времени нет даже для короткого поиска, да и задача это уже не наша.

«Ящерная» тема, конечно, начисто вытеснила «змеиную». Один Нури упорствовал: это — гызыл илан. Но его никто не слушал, даже подшучивали: дескать, взрослый парень, а верит. Я же тем временем набросал в полевом дневнике рисунок ночного незнакомца, точнее — его голову и шею.

Перед началом рабочего дня мы специально побывали в родном селении Нури — не поленились отойти на два-три километра от маршрута. Я расспросил сельчан. Они в один голос утверждали, что в их крато гызыл план обитает. Видеть ее — не видели, но аксакалы твердо в этом убеждены, а кто станет опровергать мнение мудрых стариков?

Я рассказал, что ночью встретил это загадочное животное и оно вовсе не змея. Сельчане недоверчиво качали головами. Народная легенда, обросшая фантастическими подробностями, оказалась сильнее факта.

БОЙСЯ ПЕСКОВ! Рассказывает Валерий Нечипоренко

С легкой руки писателя Конан Доила затерянный мир обычно ищут среди непроходимых дебрей и болот, за стеной отвесных скал. Однако же на планете существует немало мест, внешне открытых, кажущихся легкодоступными, но в действительности столь обособленных, что там до сих пор едва ли ступала нога человека.

Если посмотреть на карту Азии, то восточнее Каспия легко отыщется плато Устюрт — гигантский стол, поднимающийся над уровнем моря в среднем на сто двадцать — сто восемьдесят метров и простирающийся до самого Арала. Несмотря на то что через северную оконечность плато в начале 70-х проложили железную дорогу и газопровод, что здесь добывают газ и калийные соли, Устюрт по-прежнему остается одной из самых безжизненных территорий планеты. По сравнению с ним раскинувшиеся по соседству неласковые Каракумы поистине райский сад. Недаром каракалпаки и туркмены говорят: «Барса кельмес» — «Пойдешь — не вернешься». (Так называется и один из островов в Аральском море.) Я не стану решительно настаивать на версии о подлинности песчаного чудовища, и все же…

Впервые я услышь о нем четверть века назад. В ту пору, будучи молодым специалистом по строительству высоковольтных линий, я сидел с бригадой монтажников на станции Ак-Чалак. Так именовался крохотный разъезд на только что построенной через Устюрт железной дороге, по которому еще не началось регулярное движение поездов.

Был саратансамый знойный период лета. Солнце, будто насмехаясь, раскаляло и без того растрескавшуюся, твердую, как бетон, землю. Соль выступала, казалось, даже на рельсах, к которым невозможно было притронуться. Далеко на горизонте желтели крутые уступы — чинки.

Мы столпились у короткого состава: раз в две недели, по четвергам, локомотив прикатывал из Кунграда цистерну с теплой солоноватой водой и вагон-магазин с неизменным ассортиментом: хлеб, рыбные консервы, макароны, чай, сигареты.

Внезапно раздался удивленный' возглас. Кто-то из наших заметил, что по гребню ч инков движутся три точки. На миг мы забыли о покупках: ведь за полтора месяца в той стороне не случаюсь увидеть даже парящей птицы.

Прошло, должно быть, часа полтора, когда к разъезду приблизилась небольшая процессия.

Впереди шел поджарый кочевник в пропыленном ватном халате и высокой бараньей шапке, такой древний. что его лицо, казалось, состоит из одних моршин. В поводу он вел навьюченного двугорбого верблюда. Сам ступал с той неторопливой легкостью, какая отличает людей, привыкших ежедневно покрывать пешком десятки километров.

На втором верблюде величественно восседала полная женщина средних лет в длинном темном платье, черном бархатном жилете и коричневых ичигах — легких восточных сапожках. Ее голова была повязана цветастым платком, но широкое азиатское лицо оставалось открытым — у кочевников женщины никогда не носили чадру.

Замыкал шествие третий верблюд, на котором сидел мужчина неопределенного возраста, чрезвычайно изможденный. Он раскачивался между горбов, как китайский болванчик, рискуя вот-вот свалиться. На его голове красовалась мятая соломенная шляпа, одежда же более заслуживала именоваться лохмотьями.

Верблюды ступали след в след, хотя вокруг была необъятная ширь.

По местному обычаю, мы пригласили путников к столу. Объяснялись жестами, ибо кочевники, как правило, совершенно не понимают по-русски, а может, просто делают вид, что не понимают.

— Господи, неужели добрался?! — воскликнул вдруг на чистейшем русском языке третий путник и всхлипнул.

Мы изумленно пригляделись. Белесые ресницы, а в особенности курносый нос выдавали в нем славянина.

За столом он поведал нам свою удивительную историю. Вот вкратце его рассказ.

— Меня зовут Александр Гуслянников. Алик. Сам я ленинградский, а в Кунград приехал на два года по найму. Устроился водителем в управление механизации. На позапрошлой неделе мой начальник вызывает меня и говорит:

— Алик, мои кавказские родственники купили для меня машину. Надо перегнать. Возьмешься?

Я согласился не раздумывая. Отчего не посмотреть новые места?

Самолетом добрался до Баку, там принял машину — новенькую, молочного цвета «Волгу» — и вместе с ней погрузился на паром до Красноводска. Далее я намеревался ехать через Ашхабад — Мары — Чарджоу — Ташауз. Крюк — ого-го!

На пароме, на свою беду, сошелся я с одним туркменом из Куня-Ургенча. Хороший мужик, звать Курбан. Он тоже перегонял машину — «Москвич», — и, значит, были мы попутчики. Узнав о моих планах, он рассмеялся: — Зачем через Мары? Поедем напрямую. Раза в четыре короче.

— Как — напрямую? — удивляюсь. — Через Устюрт, что ли? — Конечно! — Да ты что?! Заплутаем!

— Не бойся, дорогой. Многие ездят через Устюрт. Я сам три раза ездил. Есть накатанная колея. Есть приметы. Надо только не сворачивать и держаться подальше от песков.

Он говорил с такой уверенностью, что я не только согласился, но и загорелся его идеей. Я вообще заводной. Словом, когда через сутки мы вошли в красноводский порт, я был твердо настроен на короткую дорогу.

Ранним утром мы отправились в путь. Но едва отъехали от Красноводска, как у «Москвича» застучал мотор. Пришлось Курбану остаться. Мне бы, дураку, повернуть обратно, да куда там! Говорю же — заводной характер! Притом Курбан меня поддержал. Начертил схему, обозначил на ней ориентиры, все растолковал. — Держись колеи, и все будет хорошо. Ребенок и тот проедет. — Но на прощание предостерег еще раз: — Бойся песков! Там нечисто… И вот я на Устюрте.

Ничто не вызывало опасений. Я уверенно гнал вперед по солончакам и такырам, опустив стекла. Только на большой скорости можно было спастись от нещадного зноя. Часто встречались пухляки — этакие озерца мельчайшей невесомой пыли, в которой машина могла утонуть по оси. Перед пухляками дорога разбивалась на десятки рукавов: каждый водитель искал более ' подходящий объезд. За пухляком рукава снова сходились в единое русло. Основная колея была хорошо накатана, сбиться с нее казалось невозможным.

В точности.появлялись приметы, обозначенные Курбаном: геодезический знак из пропитанных антисептиком бревен, шест с выцветшей тряпкой на макушке, куча камней, одинокая скала, лысая покрышка…

Постепенно у меня начали слипаться глаза: все же накануне я провел две почти бессонные ночи. Да и монотонность пейзажа убаюкивала…

Вдруг самым краешком угасающего сознания я понял, что сплю, причем давно. Резко ударил но тормозам.

Машина стояла среди чахлых кустиков кейреука. Колеи не было. Я похолодел, но сумел взять себя в руки. Не паниковать. Не мог я отъехать очень далеко. Сейчас вернусь на трассу по собственным следам.

Но, увы, развернув машину, я убедился, что жесткая и твердая как камень, сожженная солнцем почва почти не сохранила отпечатков протекторов.

Чертыхнувшись, я вылез наружу, забрался на крышу и принялся озираться. Ни-че-го. Наконец, далекодалеко, у самой линии горизонта, разглядел крохотную черную точку и тут же припомнил, что следующим маяком должна быть ржавая кабина «ЗИЛа». Очевидно, это она и есть.

Я снова сел за руль и погнал вперед. Вскоре солончак кончился, а еще через пару сотен метров я выехал на колею. Она вела в нужном направлении, к запримеченной точке, и все мои сомнения отпали. Черное пятнышко росло на глазах. Но это была не кабина «ЗИЛа», а остов «Урала», почерневший и смятый…

До «Урала» оставалось с полсотни метров, когда моя тачка забуксовала. Я выглянул в окошко и обомлел: машина по оси сидела в серо-желтом рассыпчатом песке. Песок расстилался повсюду. Поглощенный своими мыслями, я слишком поздно заметил его. И еще: колея здесь обрывалась. Конец дороги. Тупик. Я попросту ехал по следам заблудившегося грузовика…

«Бойся песков!» — тут же вспыхнуло в сознании, и отчего-то подумалось, что в эти слова Курбан вкладывал особый смысл, не только предостережение об опасности забуксовать. Я снова вылез и осмотрелся.

Машина увязла прочно. Надо было что-то подмостить под колеса. Но что? Не удастся ли оторвать какую-нибудь штуковину от «Урала»? Я взял ломик и двинулся к покореженному автомобилю.

В деформированном кузове не сохранилось никаких деревянных деталей: ни скамеек, ни бортов. Я расхаживал по нему, прикидывая, что же подцепить ломиком?

И тут за спиной раздалось сухое шуршание. Я обернулся.

Происходило что-то непонятное. Такое впечатление, что самопроизвольно перемешался участок поверхности.

Но в следующую секунду меня обуял ужас. Невиданная тварь пятнисто-землистой расцветки, ромбовидной формы, плоская, как скат, настороженными волнообразными движениями приближалась к «Волге». Ее размер по большой диагонали составлял не менее четырех метров. По периметру шевелились десятки щупальцев, похожих на маленьких змеек, но ни лап, ни глаз, ни пасти существо не имело.

Мои ноги приросли к кузову, позвоночник превратился в каменный столб.

Между тем тварь сложилась в омерзительный рулон и проползла под днищем. Затем развернулась наподобие кошмарного конверта и полностью обволокла автомобиль. Раздался хруст, вылетели стекла, затрещал корпус.

Пластичность чудовища была невероятной. Оно легко складывалось вроде гигантского комка бумаги. Щупальца шарили по салону, поглощая мои припасы.

Время будто остановилось. Я по-прежнему не мог ни пошевелиться, ни выдохнуть.

Вот чудовище отвалилось от машины. Красавица «Волга» превратилась в смятую и почерневшую железку. А тварь, заметно утолстившаяся, покружилась на месте и… легко заскользила по моим следам.

Опомнившись, я заорал, швырнул в песчаного ската ломик и, спрыгнув по другую сторону кузова, начал карабкаться вверх по склону. Я боялся обернуться. В моих ушах не смолкало страшное шуршание, я обливался холодным потом, представляя, как слизистая масса навалится на меня. Я был на грани безумия и несся, не разбирая дороги, от холма к холму. Падал, поднимался и снова бежал. Сердце выпрыгивало из груди, но ноги, ведомые инстинктом, уносили меня прочь от опасного места. Наконец силы оставили меня, я упал и лишился чувств.

Когда очнулся, стояла глухая ночь. В небе горели звезды, но пространство было насыщено таким густым мраком, что я не различал кончика собственного носа.

Что ж, мне повезло, я сумел чудом избежать гибели. Но остался без воды, пищи и транспорта, кроме того, заблудился. По моим прикидкам я находился в центре плато, в его неизведанной глуби, а значит, мои шансы выбраться равнялись нулю… Рассказчик перевел дыхание.

— Три дня я брел наугад, похоронив всякую надежду. И вдруг — чудо! Верблюды, идущие прямо на меня… — Он горько усмехнулся: — Да только какая мне радость? Что я скажу хозяину? Как расплачусь? Надо разыскать Курбана. Он знает…

От разъезда донесся гудок тепловоза. Состав собирался в обратный путь, в Кунград. Мы предложили нашему гостю отправиться туда, благо и машинист, и продавец были нам хорошо знакомы. Алик охотно согласился, и мы проводили его, собрав на дорогу немного денег.

За затянувшимся ужином мы долго обсуждали услышанную историю. Поначалу говорили о том, что много, мол, еще на Земле непознанных тайн и чудес, и Устюрт, которого мы коснулись лишь с краешку, конечно же не исключение.

Но вскоре верх взял здоровый скептицизм. Мы сошлись на том, что Алик и вправду заснул за рулем и перевернул или же разбил машину. А затем сочинил небылицу, чтобы хоть как-то оправдаться перед начальником. Шоферская байка.

Еще более прагматичную версию выдвинул наш бригадир Илья Загудиллин:

— Большой хитрец этот мужик — вот что я вам скажу! Да он просто втридорога продал машину какому-нибудь чабану. (В ту пору почему-то считалось, что у каждого чабана — мешок денег.) Тот ему и сопровождающею дал до Кунграда. А теперь напускает туману… На том и порешили.

Позднее — и в Кунграде, и в Чимбае, и в Тахиатаг ше, и в Ходжейли — я настойчиво расспрашивал местных жителей о песчаном чудовище, но те лишь недоуменно пожимали плечами либо отмучивались. На долгие годы я выбросил рассказ шофера из головы.

Но лет десять спустя, когда я благополучно обитал уже в Ташкенте, судьба свела меня с интересным человеком, геологом Сашей Суспенцевым, обошедшим пешком едва ли не всю Среднюю Азию.

Как— то раз за бутылкой превосходного «Ок мусаласа» мы заговорили об Устюрте, откуда Саша только что вернулся. Неожиданно мне вспомнилась та давняя история, и я пересказал ее приятелю. Саша -известный насмешник, и я ожидал если не взрыва хохота, то наверняка язвительных реплик.

Но Саша слушал меня серьезно, а когда я закончил, призадумался.

— Знаешь, — проговорил он наконец. — У кочевников существует табу на всякое упоминание о таинственных силах. Чтобы не накликать беды на свою юрту. Даже если песчаный скат существует, никто об этом не скажет. Я никогда не слышал ни о чем подобном, хотя немало общался с кочевниками. Кстати, песчаные массивы, и довольно обширные, на Устюрте не редкость.

Но вот слушай, какая однажды приключилась история…

Мы бурили разведочную скважину к юго-западу от Сарыкамышской впадины. Как-то раз двое наших поехали поохотиться на сайгаков. К ночи они не вернулись. У нас был вертолет, и с утра мы отправились на поиски. Машину обнаружили примерно в шестидесяти километрах к западу. Она… она была почерневшей и скомканной, как консервная банка. Рядом валялись ружья. Без прикладов. А стволы были завязаны узлом. Неподалеку простирался большой песчаный массив… — Саша посмотрел мне прямо в глаза и добавил: — Если когда-нибудь нелегкая снова занесет на Устюрт, бойся песков!

 

С МЕРТВЫМИ ШУТИТЬ НЕ СТОИТ

Слухи о том, что на верхних этажах главного здания МГУ не все ладно, появились еще в начале 70-х годов, и по сей день студенты рассказывают друг другу всякие загадочные истории. Есть ли в них хоть доля правды? На этот вопрос отвечает Саркис Тер-Оганян, один из создателей ассоциации «Лоза».

— Таких, как я и мои коллеги, прежде называли лозоходцами, рудознатцами, а иногда — чертознаями. Мы ищем воду, металлы, обнаруживаем подземные пустоты, работаем на считывании полевых аномалий…

Тем не менее он подтвердил, что, будучи еще студентом МГУ, тоже слышал эти странные рассказы, а однажды даже устроил засаду на верхнем этаже университета, но был обнаружен и выведен охраной, совершавшей вечерний обход здания. А после того как один его знакомый, проведя там ночь, угодил в психушку, Саркис заинтересовался аномальными явлениями всерьез.

— Вообще у главного здания МГУ необычная история, — продолжает Саркис. — Наверное, его можно назвать храмом науки на крови. При его возведени! были случаи гибели строителей-зеков. А сами они, но слухам, замуровывай стукачей в стены. Однако, как бы там ни было, с мертвыми шутить не стоит…

Группе Тер-Оганяна удалось зарегистрировать на высотке МГУ мощные острорезонансные выбросы инфразвука. Природа их такова, что, не улавливаемые слухом человека, они тем не менее входят в резонанс.с его нервной системой и вызывают угнетенное состояние, а при длительном воздействии — и безотчетный страх, переходящий в неконтролируемый панический ужас.

— Что станет с человеком после трех-четырех часов подобного инфразвукового «душа», я боюсь даже предположить, — говорит «чертознай». — Нетрадиционными методами мы определили несколько инфернальных зон на верхних этажах здания. Интереса ради проверили и другие московские высотки — там инфернальный фон не превышает нормы. Так что, возвращаясь к разговору о главном здании МГУ, смею заверить: последствия ночевки на верхних этажах здания могут быть для человека самыми плачевными. Повторяю: с мертвыми шутить не стоит…

ВОЛШЕБНЫЕ ОГНИ ТУРГАЯ

Рассказывает журналист Ю. Метелев

Тургайский прогиб — удивительный край. Во всем необъятном Казахстане другого такого не сыскать. Обдуваемый всеми ветрами, простирается он к югу от Зауралья и Казахского мелкосопочника на многие сотни километров до зыбучих полупустынь Приаралья. Чуть всхолмленные долы, поросшие пшеницей, уходят за линию горизонта, настоенный на степных травах целительный воздух, тысячные стада антилопсайгаков, бегущих по степи вровень с ветром, сказочные богатства недр, и над всем этим — синее небо с вечерними и утренними зорями редкой чистоты, благодаря исключительной прозрачности атмосферы. Днем в летнюю пору термометр может показать больше сорока градусов по Цельсию в тени, а ночью — в пору спать в меховом спальном мешке. Неделями может пал-ить беспощадное азиатское солнце, и вдруг неожиданно, из невесть откуда взявшихся туч, хлынет такой силы ливень, что за стеной воды не увидишь и капота своего автомобиля. И есть еще одна особенность Тургая. Здесь, как ни в каком другом месте, можно наблюдать не только дневные, но и ночные миражи.

Хорошо помню, как я, впервые попав в Тургай, увидел мираж. Наша экспедиционная машина шла уже несколько часов по безлюдной местности, направляясь в район.реки Иргиз. Солнце невыносимо палило, и, конечно, единственной отрадной мыслью, владевшей мной тогда, было поскорее добраться до реки и окунуться в прохладную воду. И река неожиданно появилась, как только мы поднялись на взгорок. Под лучами солнца вода искрилась и играла бликами, а по обоим ее берегам росли тенистые ивы. От радости я закричал: «Ура, приехали!» Но мои попутчики, проработавшие в здешних краях не один полевой сезон, посмотрели на меня как на сумасшедшего.

— Это же мираж! — сказал мне один из геологов. — Присмотрись внимательней. Видишь, как все размыто и дрожит в воздухе, — разъяснил он мне.

Действительно, так оно и оказалось, а вскоре дивная картина исчезла, словно растаяла в воздухе. Потом я привык к миражам и перестал обращать внимание на реки, озера, деревья, возникавшие по обеим сторонам дороги при переездах. Однажды, находясь в Приаралье, нам даже довелось увидеть город Актюбинск, до которого было не меньше трехсот километров. Многоэтажные жилые дома, тенистые зеленые улицы и даже городской транспорт, казалось, бьи]и на расстоянии всего двух-трех километров. Миражи, о которых я рассказал, уже давно хорошо изучены и объясняются чисто физическими законами преломления и отражения света от весьма далеких объектов. Один американский метеоролог в начале XX века наблюдал, повидимому, самый удаленный объект миража. Находясь на Восточном побережье США, ему удалось наблюдать африканский город, а ученый Фламмарион в своей книге «Атмосфера» подробно описывает мираж сражения при Ватерлоо в июле 1815 года.

На утреннем небе отлично было видно не только войско, но и костюмы бойцов, артиллерийское орудие со сломанным колесом. Непременным условием появления таких миражей должна быть высокая прозрачность атмосферы и неравномерная прогреваемость верхних и нижних ее слоев, что очень характерно для Тургая с его резкоконтинентальным климатом. Но можно увидеть в казахстанском Тургае и весьма необычные миражи — ночные.

Представьте себе, что в вечерних сумерках где-то у горизонта, а порой и на расстоянии двух-трех километров от вас неожиданно появляется яркий свет. Он то разгорается сильнее, то меркнет или горит равномерно и ровно и потом неожиданно исчезает. Из имеющейся у вас карты вам хорошо известно, что в месте появления свечения нет никакого жилья, а свет видят все. Наш бывалый шофер экспедиции Тимур, из местных казахов, объяснял все просто: «Это душа умершего блуждает у своего дома». Под домом он понимал глинобитный домик-могильник, в котором по мусульманской традиции оставляют тело умершего. Таких могильников в Казахстане немало. Как-то мы решили проверить сказанное Тимуром и, когда в районе аула Амангельды неожиданно появился загадочный свет, поехали на машине в том направлении. И в самом деле, примерно через три километра достигли роскошного могильника, но к этому времени загадочный свет переместился дальше. «Душа пошел далеко, далеко пустыня и не хотел встретить русский», — объяснил шофер.

Таинственными ночными огнями Тургая занималась не одна специально организованная экспедиция. Ученым удалось установить, что чаще всего огни можно увидеть в районе поселков Семиозерное, Диевка, но особенно в районе реликтовых Аманкарагайского и Терсекского лесных массивов. Эти сравнительно небольшие по занимаемой территории леса — своеобразная достопримечательность пустынных степных мест. Они состоят преимущественно из вековых сосен и лиственного подлеска. Местные жители утверждают, что видят иногда до нескольких огней прямо над вершинами деревьев. При этом огонь, приятного на вид цвета, способен перемешаться. Причины тяготения ночных огней к лесу никто не может объяснить, но нельзя сбрасывать со счетов (личное мнение автора) возможность приземления в указанных местах неопознанных летающих объектов, которым удобно маскироваться в здешних лесах, чтобы не привлекать к себе внимания посторонних. Добавлю, что из этих районов без лишних помех можно вести наблюдение за взлетами космических ракет с космодрома Байконур, расположенного относительно недалеко от этой части Тургая.

Странные ночные огни в Тургае не однажды становились причиной чрезвычайных происшествий. Дело в том, что между такими происшествиями, дорогами и загадочными огнями существует прямая связь. Степные дороги в Тургае — это не то, о чем принято думать, когда речь идет об автодороге, скажем, между Гатчиной и Красным Селом. Дороги Тургая способны поставить в тупик, а то и свести с ума (в буквальном смысле слова) даже опытного геолога, хорошо знающего местность и вдобавок владеющего картой и компасом. Однажды мне довелось перегонять прошедшую ремонт грузовую машину с базы среднеазиатской экспедиции в поселке Челкар (Приаралье) на север Тургайского прогиба в поселок Семиозерное. Машина была нужна одному из полевых отрядов экспедиции. Кроме водителя и меня в машине находился также и опытнейший петербургский геолог Вадим Селезнев, знавший путаные дороги Тургая как свои пять пальцев. Нам предстояло выбрать два маршрута: длинный, проходивший дугой по наезженным грунтовым дорогам через ряд городов и поселков, и короткий, идущий по глухим и необжитым территориям и где собственно дорогой назывались две плохо ли, хорошо ли укатанные колеи. При последнем варианте мы экономили двое суток, а также полбочки бензина (правда, бензин стоил тогда совсем дешево). Естественно, что мы выбрали второй вариант. Выехали ранним утром, рассчитывая за сутки преодолеть маршрут. И сначала все шло отлично. Мы даже позволили себе роскошь с часок поохотиться за дрофой — птицей весьма осторожной. Вадиму удалось подстрелить ее, обеспечив тем самым нам великолепный ужин. Мы продолжили движение, но с наступлением ночи и без того едва видимая в свете фар степная дорога стала различаться все хуже и хуже, а потом колея и вовсе сошла на нет, словно слившись со степью. Явление такое для Тургая обычное. Вадим принял решение дождаться утра, с тем чтобы с рассветом продолжить путь. Расстелили войлочную кошму, быстро ощипали, выпотрошили и поджарили на.паяльной лампе дичь и, достав хлеб, помидоры, огурцы и даже дыни, захваченные с собой, устроили пиршество под звездным азиатским небом. Не успели мы закончить трапезу, как вдали от нас появился загадочный огонек. Казалось, что он был не дальше трех километров от нас и медленно перемещался Возможно, это был мотоциклист, ехавший с зажженной фарой по дороге, которую мы потеряли. Естественно, что появилось желание ехать в том направлении, но Вадим, внимательно следивший за перемещавшимся огоньком, сказал: «Это мираж. Может быть, кто и едет километров за сорок отсюда, но мы двинемся в путь с рассветом, как и наметили». Вскоре загадочный огонь исчез, и только поазиатски черное, как смола, небо, усыпанное крупными звездами, светило нам. Утром мы не без труда, используя и компас и карту, взяли нужный азимут и вскоре подсекли утерянную колею. Она оказалась совсем в другом месте, чем виденный нами накануне огонь. К вечеру второго дня мы благополучно прибыли в Семиозерное, больше не увидев огней.

Но вот еще аналогичный пример, но уже не с таким благоприятным концом. Теплым июльским вечером грузовая машина с двумя актюбинскими геологами и шофером выехала из курортного поселка Кос-Истек, что под Актюбинском, на юг в сторону Аркалыка. Их шофер-казах вел машину по короткому маршруту глухими степными путями. Надо полагать, они также экономили время и бензин. С наступлением ночи водитель, как и мы, потерял колею, но вместо того, чтобы дождаться утра, не придумал ничего умнее, как попросить геологов пойти искать утерянную дорогу, которая, по его мнению, была где-то поблизости. Естественно, что он оставил включенными фары и по договоренности время от времени сигналил. Геологи разошлись один влево, другой вправо от грузовика. Шофер прождал их несколько часов, но они не возвращались. Он отчаянно сигналил, переключая ближний свет фар на дальний. Все бесполезно. Люди как сквозь землю провалились. Дождавшись утра, шофер благоразумно устремился в обратный путь, чтобы сообщить о случившемся… На базе экспедиции немедленно забили тревогу, понимая, чем может закончиться продолжительное пребывание людей без воды и укрытия от солнца в условиях страшной жары. По рации было сообщено не только всем полевым отрядам геологов, работающих в близлежащих территориях, но и в аэропорт Актюбинска. В воздух поднялся небольшой самолет «Ан-2» с пилотами и наблюдателями, который полетел в район происшествия. Пилотам удалось обнаружить пропавших геологов в начале третьего дня поисков. Увы. Оба они были мертвы. Солнце убило их еще в первый день пребывания в полупустыне. Почти все, кто знал эту историю, считали, что главной причиной гибели актюбинцев стали загадочные миражные огни Тургая. Не приходится сомневаться, что геологи приняли миражный свет за огни фар своей машины и уходили все дальше и дальше в полупустыню.

Это далеко не единственный случай для Тургая. Один русский шофер из города Шевченко, всю жизнь колесивший по плато Устюрт, Тургаю и в иных краях Казахстана, поведал мне, что каждый год уносит по нескольку шоферских жизней и что бывалые водители всегда стараются ехать в паре с другой или несколькими обязательно исправными машинами, запасом топлива и воды, а в зимнее время еще и водки. Алкоголь берут не ради удовольствия, а на случай, если будет крепкий мороз, согрева организма.

Уже закончив очерк об «огнях Тургая», я позвонил одному своему старому приятелю, Олегу Ксенофонтову, проработавшему в Казахстане около сорока лет и сделавшему немало открытий в науке. Он не только вспомнил и подтвердил то, что я сообщил читателям, но и привел еще один интересный пример «геологических будней». Один из полевых отрядов ленинградцев проводил изыскания на побережье Аральского моря. Примерно раз в неделю к полевикам приезжала машина с питьевой водой и продуктами питания. Однажды машина не пришла в назначенный день. Не имея продуктов и израсходовав почти всю пресную воду, геологи решили добраться пешком до своей базы. Расстояние там было не очень дальнее, что-то около тридцати километров. Вышли еще до рассвета с тем, чтобы успеть одолеть путь до максимума солнцепека.

Несмотря на большой опыт руководителя-женщины, они заблудились в полупустыне. Их всех ожидала гибель, но помог случай. Геологам удалось выйти на большой могильник, внутри которого даже в сильную жару царит прохлада. Они прятались там от солнца, используя остатки питьевой воды во флягах. А экспедиционная машина вскоре приехала и, не обнаружив людей, вернулась на базу.

Понятно, что были немедленно организованы поиски всеми имеющимися средствами. На вторые сутки геологов нашли. Все они были чуть живые от нервного потрясения, а повара отряда — молоденькую девушку — пришлось госпитализировать. Она бредила и говорила какие-то небылицы. К счастью, через месяц поправилась, но ей категорически было предписано никогда не находиться в жару в степи.

Природа таинственных огней в Тургае до сих пор не исследована до конца. И никто не может утверждать, что эти огни всего лишь миражи.

АЛЛИГАТОРЫ В НЬЮ-ЙОРКСКОЙ КАНАЛИЗАЦИИ — ПОРОЖПЕННЕ ГОРОДСКОГО ФОЛЬКЛОРА ИЛИ?

«В нью— йоркской канализации живут крокодилы. Их покупали на каникулах во Флориде, как милых зверушек, а потом, когда они надоедят, без долгих размышлений спускали в унитаз».

В этой расхожей версии середины 90-х голов представлены все основные элементы легенды: привоз крокодилов из Флориды в качестве домашних любимцев, последующее избавление от них через унитаз, их выживание и рост в канализации… Однако упущены некоторые другие характеристики: что животные слепые, что они альбиносы (по предшествующей версии, аллигаторы ослепли и выцвели из-за вечного мрака, царящего в их новом жилище), невероятно жестоки (им приписывались многочисленные нападения на городских сантехников)…

Задолго до этого, в конце 60-х, студентыкалифорнийцы из университета Беркли изобрели свой вариант похожей легенды. В нью-йоркской канализации произрастает отличная марихуана, «нью-йоркская белая». Конопля расцвела по-новому после того, как ее часто выбрасывали в унитаз в эпоху облав на наркоманов. Но одно мешает ее собирать в канализации — угроза встречи с огромными, кровожадными крокодилами.

Среди нью-йоркской молодежи эта история, без сомнения, служила пикантным дополнением к городскому фольклору и увеличивала список его коллективных фантазий, возникающих на разных вечеринках, спрыснутых алкоголем и дымком. Вот какой рассказ записал Брунвард в 1981 году: «Однажды я шел с приятелями и заметил дымок, поднимающийся из канализационного люка. Мы начали выдумывать, откуда он здесь взялся. Решили, что семена марихуаны и маленькие кайманы, выброшенные в туалет, ужасно разрослись, а накурившись, кайманчики полезли на старших и стали на них гарцевать, а те давай крутиться в разные стороны. Мол, от этого и дым идет».

Этот бредовый рассказ нью-йоркского студента, повторяющий другой, 1978 года, из университета штата Юта, необычен своими подробностями и удачным сочетанием элементов комедии и триллера. Потом и небылицы широко разошлись по всему миру, и тревожные истории о городских аллигаторах стали расползаться повсеместно.

 

КАЙМАНЫ ВО… ФРАНЦУЗСКИХ РЕКАХ

Затянувшиеся споры 1982 года вокруг проекта по созданию крокодильей фермы на юге Франции — речь шла о том, чтобы использовать для них в Боллене (Воклюз) нагретую воду, спускаемую атомной электростанцией в Трикастине, — привели к появлению рассказов, в которых уверялось, что крокодилы уже живут в реках Родано и Гард.

В конце концов, проект был реализован в Пьерлатте (Дром), а не в Боллене. Благодаря высокой температуре воды с атомной электростанции там удалось поселить около трехсот шестидесяти животных, которых привезли из Южной Африки — на радость туристам.

Вместе с тем истории о крокодилах стали центральным сюжетом многих мифов. Так, еще в 70-е годы можно найти реминисценции на этот сюжет в книге Жильбера Ласко «Ложь и угрозы снизу»: «Все ребята знают, что под бульвар СенМарсель спускаться запрещено, и там день и ночь дежурят трое вооруженных полицейских в штатском. А оттуда надо плыть по чумному лабиринту на моторке с пулеметом. С пулеметом потому, что в этом лабиринте водятся голодные крокодилы-альбиносы».

ВЕРНЕМСЯ В НЬЮ-ЙОРК

Во Флориде история холила уже с конца 50-х годов, уверяет Кеннет Тигнеп, которому в 1958 году было десять лет, и он слышал ее от ребят, на глазах которых ньюйоркцы, эти янки. покупали крокодилов. В отличие отжител.ей Флориды они не знали, что нужно держаться на хорошем расстоянии от этих тварей, и тащили их к себе домой, где поселяли в ванных. А когда рептилии им надоедали, то они, мол, выбрасывали их, поэтому вся канализация там засорена крокодилами.

Имеет ли эта история какое-нибудь реальное основание? Как это ни кажется невероятным, одного каймана действительно поймали у люка неподалеку от реки Гарлем в Нью-Йорке. Этот факт, сообщенный «Нью-Йорк тайме» в номере от 10 февраля, со слов группы ребят со 123-й улицы, имел место в 1935 году. В 30-х годах и другие кайманы и крокодилы встречались в Нью-Йорке и его окрестностях.

Эти факты, однако, оказались совершенно забытыми, когда в 1959 году появился труд «Мир под городом» Роберта Дали, журналиста из «Нью-Йорк тайме». В этой книге, где действие разворачивается в канализации города, целая глава посвящена присутствию кайманов в нью-йоркском подземелье 30-х годов. Дали взял интервью у Тедди Мея, главного инспектора канализационной сети города в этот период, и тот рассказал о кампании по уничтожению животных в 1935 и 1936 годах. Кампания увенчалась успехом, и все кайманы к 1936 году были выведены, о чем триумфально сообщали тогда все газеты.

Однако среди многочисленных критиков, разбиравших труд Дали в 60-х годах, редко кто забывал упомянуть о кайманах, но почти все игнорировали сообщение об успехе кампании инспектора. Тот же самый Дали, в отрывке из книги, помещенном в «Нью-Йорк таймс мэгэзин», сам забыл о том, что «нашествие кайманов» в 30-е годы было счастливым образом прекращено.

Но легенда о крокодилах в канализации расцвела в полную силу благодаря одному литературному факту.

В 1963 году писатель Томас Пинчон включил ее в свой роман под названием «V», который имел шумный успех среди молодежи. Введение в тему было традиционным: «Помните о малышах кайманах? В прошлом году, а может быть, и в позапрошлом все ребята в Нью-Йорке (говорит пуэрториканец) покупали себе по кайманчику. Продавали их по пятьдесят центов, и всем детям хотелось завести хоть одного. Но потом они им наскучили. Некоторые выбрасывали своих кайманчиков прямо на улицу, но большинство воспользовалось унитазом. А те стали расти, размножаться, вывелись слепые альбиносы, и теперь их куча в канализации, они пожирают крыс и разный мусор. Только Бог знает, сколько их там внизу. Некоторые даже сделались каннибалами, потому что кое-где-крыс уже не осталось».

Однако автор ввел новую подробность: изобрел «антикайманий патруль», который прочесывал глубины канализации в поисках ужасных тварей.

Ясно, что эти рассказы не родились на пустом месте, ибо подобного рода неожиданные появления, равно как и торговля маленькими крокодильчиками, действительно случались.

Импорт детенышей крокодилов, пойманных в болотах Флориды или, что реже, взятых из крокодильих питомников, где их разводили ради кожи, был весьма прибыльным делом в 30-е годы. В статье некоего юноши из Пуатье, опубликованной в 1932 году в местном журнале «Ла гранд гуль», рассказывается о встрече (ночью в поезде, идущем из Нью-Йорка в город Джексонвилль во Флориде) с продавцом крокодилов. Тем самым на сцену выводится еще один персонаж: шарлатан или бродячий торговец. Он носил множество детенышей в своих сумках и уверял, что неплохо живет за счет их продажи в нью-йоркских палатках. Животные якобы происходили из питомника, и торговец спешил заверить всех, что продает их только потому, что на ферме их развелось слишком много. Бегство или освобождение этих животных, когда они надоедали хозяевам, без сомнения, может объяснить распространение вышеприведенных историй в Нью-Йорке.

 

И ОПЯТЬ — ВО ФРАНЦИЮ

В феврале 1996 года, в статье, напечатанной в «Фигаро», приводился целый список всей парижской «дикой» фауны, проживающей в канализации: пауки, тараканы, крысы — вроде бы ничего необычного, но вот раки, красные и мясистые, которые будто бы сбежали от варки, и дикие кошки, которые нападают на малышей, и тропические москиты?… Как быть с этими персонажами?

В 1992 году полусатирическая газета «Жур де Пари» со всей серьезностью рассказала, что крокодил Бернар, родившийся на Гайане и после трех лет жизни в парижской квартире брошенный своими хозяевами, был настоящей звездой парижских клоак и любимцем многочисленных туристов. Этот героический Бернар занимался тем, что спасал разных самоубийц и свалившихся в Сену малышей.

Спустя несколько месяцев (сентябрь 1992-го), еще в более фантастической статье «Жур де Пари» напомнил легенду о кайманах и даже заверял в существовании других необычных животных в парижских клоаках: «Уже лет десять, как мы с изумлением обнаружили, что парижская канализация заполнена крокодилами, кайманами и другими рептилиями. Безответственные тупицы покупали их детенышами для развлечения, а когда они подрастали, то выбрасывали в канализацию. Речь идет о том же самом, что случилось год назад с жирафами…» ЧЕРЕПАШКИ-НИНДЗЯ Но вернемся к действительности, из которой выросла эта пародия. Мода на черепашек-ниндзя вызвала всплеск импорта самого популярного во Франции вида: черепах энана из Флориды. В 1992 году ввоз был весьма впечатляющим: триста тысяч особей животных. Другие черепахи, которые достигали размеров тридцати сантиметров и были более агрессивного нрава, привозились из Канады: четыре тысячи в том же 1992 году. Когда эти животные становились неудобными для хозяев или надоедали детям, то их просто бросали. Хотя часть и передавали в зоопарки, остальных выпускали в море, озера и реки, что создало опасность для выживания местных видов, у которых сопротивляемость была меньше и которые оказались перед угрозой вымирания. В 1993 году Герпетологическое общество Франции организовало коллоквиум по этой проблеме среди противников американских черепашек. Паникерские декларации участников этого коллоквиума отдались эхом в газете «Франс-суар» (18 августа 1993 года): «Сотни кровожадных черепах заполнили Францию. И они гораздо хуже, чем ниндзя». В тот же день в лондонской «Тайме» было, сказано: «Террор черепашекмутантов угрожает купальщикам на Ривьере».

Как видим, крокодилы нью-йоркской канализации из легенды обрели таких близких по виду прототипов, как черепахи, изначально происходящие из Флориды и ввезенные в Европу для развлечения детей.

 

ЭКОПОГИЧЕСКИЙ СИМВОЛИЗМ

В 1967 году британская лента «Пентхауз» прозвучала на весь мир как источник новой легенды. В этом фильме некие злодеи в течение целою уик-энда терроризируют семейную парочку, которая живет в пентхаузе (роскошные апартаменты, расположенные под крышей). И свой садизм они оправдывают тем, что якобы мстят за крокодилов в ньюйоркской канализации. Точно так же, как и животным, им приходится жить во враждебном мире, где нет места для милосердия.

Легенда о крокодилах, возрожденная в разных телесериалах 70-х годов, таких, как «Барни Миллер» и «Медовый месяц» с комиком Артом Кани, привела к возникновению еще одного триллера: «Аллигатор» (1980). В этом фильме через двенадцать лет после того, как животное выбросили в канализацию, оно превратилось в чудовище изза заражения химическими гормональными отходами разных лабораторий и начало всплывать на поверхность и убивать в Манхэттене всех, кого встречало на пути. Здесь мы видим уже экологический вариант, в качестве ответственного за страшную угрозу вводится тема химического загрязнения.

Чтобы понять, почему возникла эта история, необходимо проанализировать составляющие ее элементы. Крокодил представляет собой чистую агрессию в виде символической бестии. Карикатурно его всегда изображают с хищно распахнутыми челюстями, готовыми сожрать жертву.

История крокодилов в канализации напоминает нам, утверждают фольклористы, любящие психоаналитические толкования, о страхе кастрации, который присутствует в нас постоянно. Для подтверждения этой гипотезы Майкл Кэррол, который посвятил легенде о крокодиле целую статью в психоаналитическом ключе, указал на постоянное упоминание того, что крокодилов выбрасывали в канализацию через унитазы. Крокодил.не является таким уж привычным домашним животным (это не кошка и не морская свинка), и гораздо естественнее было бы избавляться от него, выбрасывая непосредственно в канализационные люки на улице. Однако ассоциация крокодил — унитаз — это уже традиция, и именно из этого следует ее символическое значение. Крокодил, воспринимаемый как липкое, противное животное наравне со всеми рептилиями, здесь выступает как заменитель экскрементов, которые попадают в канализацию именно через унитазы, а экскременты, в свою очередь, по мнению психоаналитиков, символизируют кастрацию.

Ян Мечлинг, специально занимавшийся изучением места крокодила в американском бестиарии, опубликовал статью на эту тему в сборнике «Американские животные в символах и мифах». Там представлена целая панорама разных символических изображений, основой которых является крокодил и которые подтверждают ассоциацию крокодил — кастрация. Например, упомянута американская традиция фотографироваться у разных аттракционов за рамой в виде человека, наполовину поглощенного картонным крокодилом, или типичное выражение «when you're up to your ass in alligators» (когда ты в крокодилах по задницу), которые указывают на нападение, явно грозящее кастрацией. Крокодил символизирует также и контроль белых над черными и представляет верную опасность для американских негров, которых крокодилы якобы пожирают с большим удовольствием, чем белых. Необходимо также указать, что в ментальности латиноамериканцов угроза кастрации или смерти со стороны белого человека не всегда была только воображаемой. Вариант легенды о крокодиле, вылезшем из канализации и нападающем на городских сантехников, только усиливает указание на кастрацию.

В современном мире экологическое загрязнение увеличило беспокойство по этому поводу. Типичная тема кинематографа ужасов — появление в каких-нибудь безднах мутантов, жертв загрязнения окружающей среды, агрессивных и огромных. Легенда ограничивается небольшими модификациями: крокодилы слепнут, становятся альбиносами, у них прибавляется жестокости. Но гигантизм оставлен для триллеров. Черепашки-ниндзя, брошенные в нью-йоркскую канализацию и изменившиеся генетически в результате радиоактивного загрязнения, — это последователи крокодилов и это — реальность! Как реальны и крысымутанты в московском метро.

Рассказ о крокодилах — это поучительная сказка о возмездии животных, с которыми люди плохо обращались. Выброшенные в унитаз, крокодилы оказываются во враждебном мире среди гнили и разложения. Из места, где они жили в сытости и покое, они перемещаются в клоаки и там обращаются в диких и агрессивных тварей.

Эта метафора намекает на невозможность до конца обрести господство над дикой природой. Здесь мы встречаем тот же мотив, что и в историях о таинственных кошках: дикая природа всегда может вернуться — хотим мы того или нет. Городу, воплощению цивилизации и порядка, противопоставлено подземелье, прибежище неконтролируемых природных сил. Легенда, кроме всего, напоминает об опасностях, которые таятся в любом большом городе. Наконец, это скрытая метафора города как современных джунглей: потерявшие человечность горожане недалеко ушли от диких зверей, И нет ничего странного в том, что легенда выбрала местом действия именно Нью-Йорк, городмиф, символ урбанистического насилия.

СФОТОГРАФИРОВАТЬ ФЕЮ ИЛИ ОШИБКА КОНАН-ДОЙЛА

Незадолго до окончания первой мировой воины в маленькой английской деревушке Коттингли произошли совершенно фантастические события, которые вызвали многочисленные толки и волновали страну долгие годы: две девочки сумели сфотографировать фей!

Речь идет об одной весьма занимательной истории, интересной не только потому, что она отразилась на профессиональной карьере сэра Артура Конан Доила, автора «Приключений Шерлока Холмса», врача и исследователя спиритизма. Еще потому, что она связана с одним из самых знаменитых мошенничеств нашего времени, долго остававшимся неразоблаченным.

В декабре 1920 года лондонский журнал «Стренд мэгэзин» опубликовал странные фотоснимки, на которых с достаточной ясностью можно было разглядеть группу маленьких человечков — фей и гномов. Фотографии были сделаны двумя девушками в публичном парке Коттингли, близ Бредфорда, графство Йоркшир. Конан Доил попросил помощи у лучших фотографов Англии, чтобы установить подлинность этих фотографий, а после проверки о+важился утверждать, что они настоящие, и даже поручился в этом своей профессиональной репутацией. По его мнению, на снимках нельзя было различить никаких следов подделки, и фигуры, которые на них запечатлены, действительно двигались во время съемки. Но кроме отпечатков, представленных в газете, в контору компании «Кодак» были отправлены негативы. Эксперты заявили, что все клише были отретушированы очень умелым фальсификатором. Правда, никто так и не отважился утверждать напрямую, что все на них — плод чистого мошенничества. Конан Доил даже писал иллюзионисту Гарри Гудини (который при всяком удобном случае разоблачал разные фокусы медиумов и спиритов), чтобы тот высказал свое авторитетное мнение.

 

БЫЛИ ЛИ ФОТО ПОДЛИННЫМИ?

Пять фотографий, о которых идет речь, были отсняты в два приема. Первые два снимка сделала весной 1917 года Элси Райт, шестнадцатилетняя девушка, при помощи камеры «Мидж» — на стеклянных пластинах «Империал Репид» вместо обычной пленки. На самом первом из них видна ее двоюродная сестра Френсис Гриффитс, десяти лет, которая сидит в траве в окружении группы из четырех танцующих фей — трех с крылышками и одной с флейтой. На другом снимке изображена сама Элси с маленьким гномом.

Очень скоро вести об этой загадке распространились по всей Англии. Но никто, кроме девушек, не видел ни гномов, ни фей. По словам их самих, встречи с маленькими существами происходили у них с самого раннего детства. Все дело стало известным вовсе не из-за их желания прославиться, а когда мать Элси показала снимки Эдварду Л. Гарднеру, одному из руководителей теософского общества Бредфорда. Она сделала это после одного из заседаний, которые регулярно посещала.

Когда пресса раструбила об этой истории, возник эффект снежного кома: многие другие дети тоже принялись публично заявлять о том, что они иногда играют с феями и гномами, хотя никто не мог похвастаться тем, что сфотографировал этих волшебных существ. Естественно, в подлинности снимков сразу же возникли сомнения. Как Гарднер, так и Копан Доил прежде всего захотели получить новые фотографии. И им это удаюсь. В августе 1921 года они дали Френсис и Элси новую камеру с двадцатью пластинками, которые заранее хитро пометили, опасаясь подмены. И «дело фей» пошло развиваться дальше, да так, что существование маленьких волшебниц оказалось «доказанным» самым неопровержимым образом.

Полли Райт, мать Элси, написала Гарднеру, который нетерпеливо ждал в Лондоне вестей и фотопластин. В своем письме она рассказывала: «Все это утро погода стояла облачная и туманная, и мы не могли фотографировать почти до самого вечера, когда тучи наконец разошлись и появилось солнце. Мы с моей сестрой в это время пошли пить чай, а когда вернулись, были немножко разочарованы тем, что девочкам удалось заснять только двух фей».

В общем, им удалось сделать еще три фотографии с помощью камеры «Камео», на которых довольно смутно различимы другие духи природы. Однако их очень сложно идентифицировать. Эти изображения были потом перепечатаны в журнале «Стренд мэгэзин».

 

ДОВЕРЧИВЫЙ КОНАН ДОЙЛ

В 1922 году Конан Доил опубликовал книгу под названием «Прибытие фей», где описывал свой опыт исследования этого феномена и другие случаи явления сверхъестественных существ. В одном месте он категорически заявлял: «Мы не собираемся утверждать, что доказательства в данном случае были столь же неопровержимыми, как в случае спиритуализма… но те относятся к области парапсихологии, и, хотя наши попытки получить дополнительные доказательства не увенчались успехом, тех, которые есть, вполне достаточно, чтобы подтвердить эту истину: маленький народец существует».

Для Доила представленных свидетельств хватило, чтобы понять, что «есть целый народец, который может быть столь же многочисленным, как и человеческий род, который ведет свою собственную жизнь и отделен от нас неким различием в вибрациях». Автор подчеркивал, кроме того, что некое свечение на одном из пяти опубликованных фотоснимков — это магнитное сияние или солнце, сотворенное самими феями, среди свойств которого можно встретить и способность восстанавливать «жизненную силу и энергию».

Главные члены «Общества по изучению психики» (ОИП), в котором Доил состоял с 1891 года, склонялись к мнению, что фото являются подделками и еще задолго до того, как утихли отзвуки дела Коттингли, попросили, чтобы выводы доверчивого Копан Доила не путали с мнением большинства членов общества.

Со своей стороны, Гарднер, который, хотя и выступил с критикой и возражениями в отношении фотографий, все же утверждал, что эти существа, какова бы ни была их природа, не имеют человеческих или какого-либо другого типа тел, потому что обладают только «ядрами, которые могут принимать различные формы. Когда они принимают человеческий облик, то способны представляться гротескными или изящными, плотными или эфирными». Основная критика состояла в том, что феи на фотографиях были «чрезвычайно местным явлением», и он отвечал своим оппонентам, что и традиционные феи, и те, которых описывали разные ясновидящие, всегда появляются точно в таком же облике и даже одежде. «Удивительно, — утверждал он, — если бы они отличались!» Все дело приобрело такую известность, что стали организовываться целые экскурсии в Коттингли. В эту деревню попросили приехать ясновидящего Джоффри Ходсона, чтобы он попробовал «увидеть» этих «прекрасных девушек ручьев», как их называли. Ходсон на самом деле явился и подтвердил, что на астральном уровне видел одну из них. Все это он описал в своей книге «Феи за работой и игрой»: «Я убежден в правдивости девушек, которые сделали фотографии. Я провел несколько недель с ними и с их семьями и смог убедиться в подлинности их дара ясновидения и совершенной честности всех участвующих сторон. Также я сам видел фей, точно таких же, как и заснятые, в узкой долине Коттингли».

 

ВОЗРАЖЕНИЯ

Физик и пионер парапсихологии сэр Оливер Лодж вознамерился объяснить фотографии с разумной точки зрения. Он заявил, что, «не прибегая к обвинениям кого бы то ни было в мошенничестве,' наиболее простой гипотезой представляется следующая. Впечатлительная девушка, которая любила играть и изображать разные вещи, могла с вполне невинными намерениями попытаться разбудить фантазию своих подруг, показывая им сделанные ей самой фигурки, которые были изготовлены с большим мастерством, а потом их же сфотографировать». Со временем стало ясно, что у этой гипотезы есть свои основания.

Те, кто рассказывал историю фей в Коттингли, либо прибавляли от себя, либо упускали некоторые важные подробности. Например, такой факт, что Элси в то время занималась в студии фотографии и даже фальсифицировала по заказу некоторые фотоснимки. Это было известно довольно давно, но в 1945 году Гарднер снова раздул всю историю, опубликовав книгу, где обрушился на уже признанную неопровержимой подлинность фотографий. Много позже, в 1971 и 1976 годах, эта тема получила новый разворот. В одном интервью, взятом для Би-би-си, Элен, уже старушка, заявила, что фотографии были настоящими и никаких трюков она с ними не делала. Тем не менее она сказала, что «нс станет клясться на Библии в том, что там действительно были феи». В своем письме журналисту Брайану Коу она утверждала: «Что касается фотографий, мы с Френсис считаем, что они были фрагментами нашего воображения».

КОМПЬЮТЕРНАЯ ПРОВЕРКА

В начале 80-х годов Джоффри Кроули, издатель «Бритиш джорнэл оф фотографи», опубликовал разоблачительную статью, в которой утверждалось, что Френсис Уэй и Элси Хилл (это их имена и фамилии после замужества) в конце концов признались журналисту Джо Куперу в том, что четыре снимка все же были сфальсифицированы. На вопрос о подлинности фотографий они ответили, что фея на одной из них, пятой, там, где еще виден какой-то стручок или кокон — в котором сначала видели некое «магнитное сияние», — была подлинной. Хотя особенно настаивала на этом одна Френсис. -

Решающая проверка, которая доказала поддельность фотографий, была проведена Робертом Шифером. Он использовал разные супертехнологии на компьютере, который обычно употребляется для анализа фотографий, сделанных через спутники. Основное заключение состояло в следующем: ни одна из фигур фей на снимках не является трехмерной (предположительно они были изготовлены из картона), за исключением фигуры гнома на второй фотографии, который, вероятно, был чем-то наподобие статуэтки. Кроме того, на фотографии номер четыре даже вроде бы обнаружились веревочки, с помощью которых держались картонные фигурки. Пятая фотография, подлинность которой с таким жаром отстаивала Френсис, получилась благодаря ошибочной двойной экспозиции — из-за чего, собственно, и возникла ее уверенность.

Располагая всеми этими фактами, легко сделать вывод, что все было не чем иным, как чистой фальсификацией: девочки постоянно твердили, что видят фей, и так как никто им не верил (мало того, над ними смеялись каждый раз, когда они об этом заговаривали), то они сделали из картона двухмерные фигурки, взяв за образцы иллюстрации из «Книги подарков принцессы Марии», опубликованной в 1915 году. Эту книгу разыскал в 1978 году британский писатель Фред Геттингс. Как только девочки начали обманывать, им пришлось продолжать держаться своей версии до конца.

Элси, описывая виденных ею фей, говорила, что они сияют трепещущим пламенем, «как крылья бабочек», и всегда появляются в сопровождении музыки. Однажды она написала Лоджу следующее«Я не уверена в том, что все это не было только музыкальными вибрациями, которым мой ум придал форму фей. Честно говоря, я не знаю, что можно сказать о них, но убеждена, что это нечто движущееся, звучащее, имеющее цвет и вызывающее ощущение радости».

Несмотря на все вышесказанное, необходимо указать: следует различать веру в фей от веры в подлинность этих фотографий.

 

ДРУГИЕ ФОТОГРАФИИ ФЕИ

Фотоснимки из Коттингли были первыми из целого ряда подобных «свидетельств», которые должны были продемонстрировать существование маленького народца (как называют все волшебные существа в Великобритании). В фильме «Фотографии фей», который снят по мотивам всей этой истории, показаны сложнейшие эксперименты с фототехникой, которыми занимался главный герой — Чарлз Касл, чтобы доказать еще раз существование этих очаровательных созданий. В качестве основы для этой сюжетной линии можно указать на случай Дороти Инман, которая изготовила целую серию фотографий фей почти сразу же после сенсации с К-оттингли. Влияние ее снимков, несмотря на явную подделку, было огромным, и до самой смерти она так и не открыла, каким образом ей удалось их получить. Весной 1927 года Элс Арним сделала несколько подобных фотографий в Германии — на них изображен лесной гном в остроконечном колпаке.

В более близкое к нам время, в 70-е годы, появились другие спорные фотоснимки, которые также представлялись как доказательство существования волшебных существ. На одной из таких фотографий, сделанной Глорией Рамсей в местечке Ла-Джолла в Калифорнии, и другой, снятой в лесу Корнуолла, изображены двое представителей маленького народца. Наконец, стоит упомянуть фотографию, сделанную 1 декабря 1987 года. На ней заметно некое странное существо, идущее посередине тропинки в Икли-Мур, Западный Йоркшир. При желании его можно принять за маленького зеленого человечка. Подобного же качества и все прочие существующие «доказательства».

Но тема маленького народца на этом не закрывается. В распоряжении экспертов находятся десятки и сотни снимков, на которых присутствуют некие сущности, совершенно на фей непохожие. Когда эти снимки делались, в объективе ничего такого не было. А вот при проявке… Но это тема для другого разговора.

ГИПНОРАЗБОЙНИКИ

С кем не бывало — на вокзале или в подземном переходе пристанут цыганки: «Дай погадаю…» И будто в ступор какой впадаешь…

Современные легенды, так же широко известные как урбанистические мифы — это название указывает на неразрывную связь с городом и техническим прогрессом, — являются формой коллективного фольклора, принявшей чрезвычайное распространение по всему миру в последние годы. До какой степени истории о «гипноразбойниках» просто легенды, основанные на слухах? Включать их в эту категорию все равно что заранее объявлять их чистой выдумкой. Однако пресса, судя по всему, намерена использовать этот сюжет, что называется, на полную катушку и регулярно снабжает нас информацией об очередных «загипнотизированных». Значит ли это, что в подобных сообщениях есть доля правды? Или они все же продукт народного творчества, тем более что простые люди чаще всего склонны считать гипноз чем-то вроде магии?

Мохаммед Замир, тридцати двух лет, находился в своем магазинчике электроприборов, в городке Иллфорд, графство Эссекс, к востоку от Лондона. Дело происходило в самом конце 1977 года. Покупатель, высокий и смуглый мужчина с лицом итальянца или турка, хотел приобрести аудиокассету и разменять банкноту в двадцать фунтов. До некоторого момента все развивалось без каких-либо отличий от стандартной схемы покупки. События начались, когда Замир, поглядев на банкноту, заметил в ней что-то необычное.

Впоследствии ему было сложно описать, что за этим последовало. «Ну и что же это все-таки было?» — писала Линда Маккей в «Санди миррор» 9 октября 1977 года. Рассказ Замира на первый взгляд кажегся кристально ясным. «Внезапно я то ли чего-то перепугался, то ли меня загипнотизировали, то ли я что-то такое увидел в этой банкноте». Для дальнейших событий причины ступора Замира имеют гораздо меньшее значение, чем его открытие, сделанное, когда он вышел из этого своего оцепенения, — что за эти пятнадцать минут у него из кассы исчезли тысяча семьсот фунтов стерлингов. И незнакомец словно испарился вместе с деньгами.

Представитель иллфордской полиции заявил, что власти восприняли это дело со всей серьезностью. Никто не слышал о таком «методе отвлечения внимания», и все думали, что Замир стал жертвой афериста, использовавшего какую-то очень оригинальную технику. Хотя полицейские не дали никаких комментариев по поводу возможной связи ограбления с гипнозом, хронист «Санди миррор» не удержался от этого, и все приключение Мухаммеда Замира было представлено британским читателям под заголовком «Гипноразбойник».

Через пару месяцев неподалеку от Иллфорда, в городке Лейтоне, полиция обнаружила нескольких местных жительниц, одиноких женщин, которые тоже стали жертвами оккультной силы неких бродячих колдунов. В данном случае речь шла об одиннадцати цыганках, хотя в местной газете «Ньюс оф зе уорлд» в статье от 4 декабря 1977 года упоминались только две. Там говорилось, что пара цыганок выбрала своими жертвами нескольких матерей, которые жили одни, со своими маленькими детьми, и этих несчастных цыганки вынуждали отдавать деньги и драгоценности при помощи «запугивания и заклятий». В статье не указывалось впрямую на связь между ограблениями и гипнозом. «Эти женщины… были смуглые, с обветренными лицами, в рваных платьях и увешанные браслетами, — так их описывал Джон Макнейми. — Они что-то напевали и бормотали сквозь зубы, а однажды, оказавшись внутри дома, с таинственным видом назвали себя „одиннадцатью сестрами“. В другом случае прибавляется такая подробность: самая молодая из них была косоглаза.

Большая часть этой информации получена со слов Ромеллы Блейк, тридцати одного года. Две цыганки предложили ей помочь донести покупки до дома, расположенного рядом с Лейтонским шоссе. Когда миссис Блейк открыла дверь, то незнакомки вторглись в дом прежде, чем она смогла им помешать. Старшая стала настаивать на том, чтобы погадать миссис Блейк по руке, и начала напевать какие-то заклинания, угрожая наслать проклятие на ребеяка. Между тем младшая парализовала женщину своим пронизывающим гипнотическим взглядом (и вероятно, косым). Жертва заявила потом, что погрузилась в какое-то необычное состояние и вышла из прострации только четыре часа спустя, когда в доме зазвонил телефон. Все сбережения, телевизор и простыни исчезли. Ромелла Блейк полагает, что даже сама помогала выносить эти вещи наружу; она частично помнит, что так и не смогла помешать цыганкам снять с нее кольца, браслет и ожерелье. Она также помнит, как цыганки прихватили с собой сбережения ее детей и кошелек с деньгами. Кроме всего этого, ее вынудили пойти в банк и снять еще двадцать фунтов со счета.

Это не единственный случай из числа тех, к которым полиции вроде бы следовало отнестись со всей серьезностью. Те же самые цыганки забрали у другой женщины из этого же городка сто пятьдесят фунтов стерлингов и ее драгоценности, но эту женщину они сильно запугали и заставили молчать несколько дней, угрожая, что она умрет жуткой смертью, если сообщит кому-либо о происшедшем.

Совершенно непонятно, почему полиция не стала расследовать дела этих двух (или одиннадцати) цыганок. Они были явными мошенницами, которые запугивали свои жертвы, каким-то способом захватывая власть над их рассудком.

Не в первый раз бродячие торговцы вызывают страх и оцепенение у домохозяек для того, чтобы забрать себе их деньги. И Мохаммед Замир был не первым потерпевшим, а одним из целого ряда жертв старого фокуса, во время которого одну бумажку выдают за другую. Много раз люди принимали фальшивую банкноту или просто клочок бумаги за деньги. Подобный трюк может показать любой достаточно умелый фокусник.

Ни ловкость рук, ни испуг, собственно, не имеют прямого отношения к тому, что понимается обычно под гипнозом. Мы можем ограничиться тем, что признаем, что и Ромелла Блейк, и Мохаммед Замир — жертвы обычных мошенников. Если так, то зачем искать в этих делах «гипнотический аспект»?

Тем не менее средства массовой информации, видимо, вознамерились полностью раскрутить тему гипноразбойников. И все это — отражение широко распространенного, вульгарного восприятия гипноза. Хотя сколько раз говорилось, что гипноз в опытных руках безвреден и имеет хороший терапевтический эффект. И уж тем более многие верят в сообщения о больших возможностях применения гипноза в преступных целях. Народная вера почему-то предпочитает воспринимать его как страшное оккультное искусство, доступное лишь немногим злым людям, которые способны превратить человека в безмозглого зомби. Многие из нас разделяют подобное исторически сложившееся заблуждение. Подчас нам просто хочется верить в худшее о гипнозе.

Гипноз превратился в слегка модернизированную версию магии из рассказов о феях и других сказочных персонажах. В 1905 году специалист по кельтской культуре Дж. А. М. Маккалох указывал в своей книге «Детство фантазии» на рациональную связь между гипнозом и теми сказками, в которых героев погружают в волшебный сон или вынуждают с помощью разных заклятий видеть, действовать и жить так, как этого хочет какой-то волшебник.

В народной традиции гипноз может выступать как идеальный инструмент для исполнения преступных замыслов. Газета «Паризьен либере» задавала такие вопросы своим читателям еще в декабре 1890 года: «Как совершить ограбление так, чтобы не понести никакого наказания впоследствии и чтобы потерпевший вообще не догадался, что с ним делают?» И та же газета пересказывала случай с одним работником банка в Монт-ла-Жоли, шестидесяти одного года, который утверждал, что его погрузили в полусознательное состояние два «специалиста в искусстве внушения», которые в результате этого обогатились на пятнадцать тысяч франков. Поэтому ответ газеты краток и ясен: единственное, что нужно, — это некоторое знакомство с «оккультными науками».

И гипноразбойники, и злые цыгане, и восточные мистики, и переодетые мошенники — весь этот бродячий люд не признает никаких международных границ. Как показывают факты, описанные выше, Великобритания тоже не осталась в стороне от области их деятельности. Среди наиболее интересных и самых старых случаев в газетных архивах — дело Льюиса Альберта (1890), любопытной фигуры, выпускника Оксфорда, чье пристрастие к алкоголю привело его к столь экстравагантному виду заработка. Альберт пополнял свой кошелек, используя свои незаурядные способности, чтобы вводить в оцепенение хозяев мелких лавочек и других невинных жертв и забирать себе их деньги.

Секрет методов Альберта так никогда и не был раскрыт полностью. О них говорили как о «гипнотических» или «месмерических», как будто это что-то объясняет. Очевидно, что, как и в случае более близких к нам по времени европейских гипноразбойников, мошенник начинал с демонстрации банкноты или монеты, которую якобы нужно разменять. Однако на суде, состоявшемся в Вулверхэмптоне в 1889 году, фигурировала бумажка весьма незначительной стоимости. Альберт заставил поверить зачарованного кассира театра, что протянутый ему клочок старой газеты — это пятифунтовый билет. Кассир был крайне изумлен, когда шедшие по следу Альберта полицейские раскрыли ему глаза на реальность. Затем выяснилось, что, когда обвиняемый подошел к окошечку кассы, юноша почувствовал странное оцепенение. Альберт был задержан, но возник вопрос, как сформулировать обвинение. Одна тогдашняя газета писала: «Без всякого сомнения, Альберт заслуживает сурового наказания, однако его преступление столь необычно и ново, что, вероятно, он вовсе не будет наказан, если только не восстановят древние судебные законы против колдовства — а в таком случае Альберт может спокойно быть отправлен на костер».

Альберт не промотал свой талант в Вулверхэмптоне. Его способности засияли с большей силой в Италии, стране, которая оказалась очень склонной к тому, чтобы быть загипнотизированной, или по крайней мере очень богатой историями на эту тему. Достаточно нескольких коротких сообщений: в 1953 году были арестованы две цыганки за то, что' гипнотизировали банковских кассиров в разных городках. Имена этих цыганок не называются. Другая история произошла в 1988 году — тогда хозяин магазинчика и двадцать его посетителей были обездвижены двумя «индусами», которые пристально смотрели в глаза своим жертвам и делали разные гипнотические пассы в старом стиле заклинателей и волшебников. Все это, ясное дело, было только прелюдией к взлому кассы. Самое тщательное изучение этого итальянского феномена было проделано газетой, собирающей современные легенды, «Тутте сторие». Журналист Алессандро Кортеллаци представил обширный список случаев «гипнограбежей», которые произошли за шесть месяцев 1991 года. Стоит, кроме того, процитировать одно сообщение, появившееся в британской газете того же времени: «Загипнотизированные жертвы передали грабителям более двух тысяч фунтов стерлингов во время двадцати визитов в банки и магазины по всей Италии».

Кортеллаци заметил, что в рассказах об этих случаях попадаются общие элементы. Один или два «восточных» человека или человека «азиатского вида» входили в магазин, банк, ресторан или в супермаркет и расплачивались крупной суммой денег. Клиент глядел не отрываясь в глаза кассиру, одновременно говоря что-нибудь малозначащее и банальное. Когда акт сделки или покупки подходил к моменту открытия кассы, то кассир испытывал странное замешательство, сопровождаемое потерей памяти, из которого он выходил уже, чтобы заметить отсутствие денег в кассе, обычно довольно крупной суммы.

«Тутте сторие» пробовала представить все эти случаи как анекдоты, как это делали исследователи итальянского фольклора. Но они представляются рассказами о реальных событиях… Ведь слухи — это устное, быстро распространяющееся и сенсационное изложение тех или иных событий, которое содержит в себе определенную долю правды. Оригинальные и наглые преступления, продукт извращенных мозгов, преступления, которые полиция не способна раскрыть, преступления, осуществленные великими умами гигантского синдиката подонков, — это и есть действительные события, только описанные слегка приукрашенно. Гипноразбойники прекрасно соответствуют опре-' делению анекдота, только для жертв их безобразий эти истории совсем не смешны…

Если их грамотно объединить (как то было сделано с итальянскими случаями 1991 года), то все дела с гипнограбежами могут превратиться в ряд событий, крайне привлекательных для слухов. Речь не идет о несвязных инцидентах! Некая тайная страшная организация пронизывает улицы наших городов и выступает совершенно непредсказуемо и без предупреждений. Ее исполнители, виртуозные гипноразбойники, предприимчивы и квалифицированны. Жертвой этой организации может стать любой торговец, точно так же исполнители могут войти в любой банк и заставить оцепенеть кассира, наполнив его мозг дурманом. Затем они выходят из магазина или банка и исчезают.

Посмотрим на эти истории иначе. Забудем на время идею тайной преступной сети. Предположим, что гипноразбойники действуют независимо друг от друга. Не кажется ли тем не менее, что между ними есть нечто общее? Ясно, что они принадлежат к опасной культурной или этнической группе, которая действует в нашем обществе, но не является его частью, это чужая культура, знакомая с неким ужасным оккультным искусством, о котором мы едва ли имеем понятие. И ключ всего — в гипнозе.

Подобная перспектива заключает гипноразбойника внутрь современного фольклора. Но… можно ли быть уверенными, что эти истории просто легенды, основанные на слухах? Включить их в эту категорию — значит объявить их выдуманными, признать, что фигурирующие в них события никогда в реальности не происходили.

«Эти люди реальны, — утверждает Алессандро Кортеллаци, говоря о гипноразбойниках на севере Италии, — они появлялись в десятках крупных супермаркетов и кассах по всей Италии. Единственное, что в этих историях от легенды, — это техника, которую ис' пользуют разбойники. На самом деле настоящий гипноз так не действует».

Действительно, хотя мы допускаем, что воспоминания жертв по поводу случившегося могли быть вызваны постгипнотическим внушением и амнезией, во всех этих историях о гипнограбежах очень мало того, что имеет отношение к обычному гипнозу. С другой стороны, мы прекрасно знаем, что люди чувствуют иногда замешательство и склонны приписывать это замешательство чужому влиянию. Утверждать, что ты был пьян, что не мог ясно думать или что был околдован, — самый обычный способ избавиться от ответственности за то, что ты попал в сферу иррационального. Человек, который пережил драматическую потерю концентрации внимания — особенно если эта потеря связана с ошибкой с точки зрения здравого смысла и привела к серьезным и отрицательным последствиям, — обычно прибегает к рациональному объяснению типа «не знаю, что со мной произошло, должно быть, меня загипнотизировали».

Очень многие люди не отдают себе отчета в том, что в гипнотическое состояние нельзя ввести без приказов расслабиться или заснуть или (наоборот) без стимулирования безумной, лихорадочной деятельности мозга. Мозг человека должен быть атакован целым шквалом быстрых указаний, который прекращается, когда объект быстро отвечает на тот или иной приказ. Но почему тогда в некоторых историях гипноразбойники предстают в виде покупателей или произносят странные фразы — как раз перед тем, как его жертва ощущает неописуемое оцепенение, которое, в свою очередь, предшествует сомнамбулизму или амнезии?

Существует такой противоречивый феномен, известный как «транс грезы» — при совершенном бодрствовании, гиперактивности и даже гипервозбужденности сознания. Проще говоря, его можно назвать «гипнозом без сна» или «гипнозом, при котором глаза объекта все время открыты». В такое состояние человека можно погрузить — хотя он и не будет действительно загипнотизирован, — заставив предварительно выполнять какую-то деятельность, требующую большой концентрации внимания, например читать, печатать на машинке, ездить на закрепленном велосипеде или проводить теоретические вычисления, сколько же сдачи необходимо сдать покупателю.

В современных триллерах часто фигурируют таинственные сильнодействующие таблетки. Злодей, который их поставляет, является не только великим гипнотизером: в его распоряжении еще целая аптека странных химических препаратов и разных зелий, которые, влияют на мозг его жертв и превращают их в зомби.

Средства массовой информации не без оснований растиражировали идею, что слова «Колумбия», «опасные медикаменты» и «преступные синдикаты» — термины, прекрасно соотносящиеся друг с другом. И в этом свете весьма правдоподобным кажется сообщение агентства Ассошиэйтед Пресс от 24 августа 1994 года о том, что «тысячи колумбийцев были ограблены и подвергнуты насилию при помощи успокаивающего средства, называемого бурунданга», и что «каждый месяц в городе Боготе фиксируется пятьсот случаев отравления бурундангой». Организованные банды идут по следу своих жертв за несколько недель до того, как ввести их в бесчувственное состояние с помощью хлороформа, а потом предложить «оздоровительное питье», которое предположительно содержит в себе бурундангу. Одним из характерных свойств бурунданги является увеличение чувствительности жертв, так что они ощущают себя дезориентированными в пространстве и неспособными сопротивляться указаниям преступников. Жертва без сопротивления превращается в «верблюда» и вынуждена идти за деньгами в банк уже после того, как с нее сняли все украшения и драгоценности. Здесь мы встречаемся не с чистым гипнозом, а с манипуляциями над рассудком, которые приводят потерпевших к состоянию пониженного осознавания ситуации. Мало того, выясняется, что значительная часть населения (по некоторым источникам — десять процентов!) может легко быть введена в состояние глубокого гипноза, и большое число людей, от природы предрасположенных к гипнозу, могут впасть в него при одном только понимании того факта, что их в данный момент гипнотизируют.

Предвзятое отношение к гипнозу — который, как мы уже говорили, обозначает только гипнотический транс — может само по себе стать методом гипноза. Впечатлительный человек, который связывает гипноз с медальоном на груди или с темными властными глазами, вполне вероятно, очень быстро ответит на механизм введения информации, который как раз и служит гипнозом. Активное участие гипнотизера в этом процессе не имеет никакого значения, поскольку жертва уже сама себя загипнотизировала только одним признанием того, что использованный на ней метод совпадает с ее, жертвы, представлениями о гипнозе. Истории гипноразбойников часто содержат в себе указания на то, что потерпевшие, сознательно или бессознательно, сопоставляют то, что с ними происходит, со своим предвзятым мнением о гипнотическом трансе. Блестящие темные глаза цыганок напоминают французам облик гипнотизера, и показания жертв с указаниями на то, что они ощущали утрату всякой способности сопротивляться и спорить, и сомнамбулическое состояние или даже сон — все это черты, которые вполне соответствуют популярным идеям о гипнотическом состоянии.

Можно пойти еще дальше и заявить, что жертвы способны быть загипнотизированы одним лишь стереотипом. Странный клиент относится или кажется, что относится, к подозрительной культурной группе, имеющей на своем вооружении гипноз. Большинство источников описывают их в чрезвычайно «разношерстных», приблизительных терминах: «цыгане», «богемцы», «египтяне», «азиаты», — а все перечисленные категории имеют репутацию мастеров оккультных наук и к тому же не придерживающихся ортодоксальной веры.

Без сомнения, многие люди, относящиеся к этническим и тому подобным группам, прекрасно осознают, какие мы испытываем к ним чувства. Им известны наши стереотипы и слабости, и они используют преимущества, которые им это дает. Бродячий торговец разными пустячными товарами иногда даже может превратиться на время в цыгана. Тем более не следует сбрасывать со счетов возможность того, что мошенник или мошенница способны легко распознать впечатлительного человека и ввести его в состояние, которое сродни трансу, в то самое, которое называется «трансом грезы».

Конечно, нельзя отрицать, что некоторые из этих рассказов о гинноразбойниках близки к другим фольклорным историям, типа крокодилов в канализации Нью-Йорка, правдоподобность которых весьма сомнительна. Также существуют серьезные сомнения по поводу показаний потерпевших, которые основаны исключительно на их воспоминаниях о происшедшем, особенно в том, что касается ключевых эпизодов. А сценарии действий гипноразбойников местами подозрительно напоминают сюжеты о похитителях внутренних органов человека, например почек, которые ни один из исследователей современного фольклора не воспринимает иначе как легенду, основанную на слухах.

Словом, есть разные мнения. Можно считать, что истории о гипноразбойниках — выдумки и что средства массовой информации сами намереваются нас загипнотизировать, для чего они их и выдумывают; или же что некоторые элементы этих историй могут оказаться правдой и наше обывательское представление о гипнозе нуждается в серьезном пересмотре…