Глава 1.

Взрывающие лепестки расцветающей вишни

В этот августовский день 1944 года сама взлетно-посадочная полоса, казалось, дрожала в волнах жара, поднимавшихся с аэродрома на равнине Аоногахары в центре плато Харима. Вода в пруду рядом с аэродромом была темной, тихой и гладкой, как зеркало. Однако река Како, протекавшая с восточной стороны равнины, напротив, так и сверкала на палящем солнце, неся свои воды через плато к Внутреннему морю. Ослепительно синее небо лишь тут и там было подернуто легкими кучевыми облаками, плывшими в ту же сторону, и только что потревожено самолетами, которые вернулись, словно на полуденную сиесту.

В Аоногахаре проходило подготовку Химедзийское подразделение авиации военно-морских сил. Полеты заканчивались рано, когда солнце стояло еще высоко в небе, но домой летчики и их инструкторы возвращались рано не из-за жары, а из-за нехватки топлива. И не одни они, поскольку его нехватка уже давно строго ограничивала программы подготовки военных летчиков. На летном поле смолк рев бомбардировщиков-штурмовиков «Тип-97» и «Рензан», базирующихся на авианосцы и прозванных американцами «кейт» и «джилл», и запаркованные самолеты казались одинокими и беззащитными.

— Ну, еще один день с плеч, — вздохнул Мотодзи Ичикава, старший унтер-офицер летного состава, снимая свой тяжелый летный комбинезон.

Один из лучших инструкторов, Ичикава хорошо отдавал себе отчет в необходимости срочной подготовки нового поколения летных экипажей. Тем не менее он был недоволен своим теперешним назначением. Он знал, что в боевом мастерстве многим до него далеко, даже офицерам подразделения, но это нисколько не уменьшало его чувства неудовлетворенности от того, что его лишили возможности непосредственно участвовать в военных действиях. Ему недоставало возбуждения от той великой битвы, которую вела Япония. Страха он никогда не испытывал, даже при ближайших встречах со смертью в воздушных боях над Коралловым морем.

В той великой битве в мае 1942 года с обеих сторон участвовали исключительно военно-воздушные силы. Она не только стала апогеем в карьере старшего унтер-офицера летного состава Ичикавы, но и отмечала высшую степень великого проникновения японцев в Тихий океан. За два последующих года боевая обстановка изменилась в худшую для Японии сторону. Весь 1943 год и первую половину 44-го американские войска брали остров за островом и приближались к японским берегам. Восемнадцатого июля пришла печальная весть, что при вторжении американцев на остров Сайпан погибли все находившиеся на нем люди — как военнослужащие, так и мирные жители. Через несколько дней правительство Тодзо потерпело поражение, и на смену ему пришло коалиционное правительство во главе с Куниаки Койсо, который стал не только премьером, но и военным министром, а министром военно-морского флота стал Мицумаса Йонаи. Пятого августа новый кабинет, в попытке исправить быстро ухудшающееся положение на фронте, созвал верховный совет военного командования. Американские бомбардировщики Б-29, известные как «летающие крепости», волна за волной надвигались из глубин Китая и сбрасывали град бомб на западные и южные районы острова Кюсю, то есть уже на саму Японию.

Ичикава принялся облачаться в гражданскую одежду, намереваясь смотаться в близлежащий городок Ходзо пропустить две-три рюмочки, а то и немного развлечься. Вдруг тишину казармы прорезал голос дежурного офицера в динамиках громкоговорящей связи:

— Всем пилотам оставаться в казармах! Повторяю, всем пилотам оставаться в казармах.

На штурмовиках пилоты, штурманы и радисты (служившие также стрелками) обычно летали экипажами. Пилот-инструктор Ичикава посчитал довольно странным, что оставаться на базе попросили только пилотов. Он подождал окончания объявления.

— Всем пилотам выстроиться перед штабом! Всем пилотам выстроиться перед штабом! — добавил дежурный офицер.

Все еще в пропотевшем летном кителе Ичикава вышел из казармы и быстро направился по узкой грунтовой дорожке к штабному корпусу, стоявшему на вершине поросшего соснами холма. Там он присоединился к другим пилотам-инструкторам, офицерам и унтер-офицерам, а также помощникам инструкторов, которые строились, озабоченно бормоча, зачем это их вызывали. Лучи солнца уже начинали слегка косить, но именно в этот час дня из-за жуткой летней духоты Внутреннего моря было трудно дышать.

Как только они построились, из здания штаба вышел командир авиакрыла, поднялся на командирское возвышение перед своими подчиненными и повернулся к ним с неестественно застывшим выражением лица.

Безо всякой преамбулы он резко выкрикнул:

— Все, у кого одинокие родители и кто единственный ребенок в семье, поднимите руки!

Вверх неуверенно взлетело несколько рук.

— Выйдите из строя и вернитесь на свои места в казармах! — пролаял командир авиакрыла.

Озадаченные, эти люди вышли из строя и направились по грунтовой дорожке обратно к казармам.

— Старшие сыновья родителей, тоже выйдите из строя и вернитесь в казармы! — прокричал командир.

Из группы вышли еще трое.

Командир авиакрыла посмотрел на оставшихся.

— Станьте в кружок передо мной! — приказал он.

После того как оставшиеся перестроились, командир авиакрыла заговорил серьезным тоном:

— Вести с фронта очень плохие. Враг ведет наступление на Марианских островах. Наши солдаты делают все, что могут, но враг значительно превосходит нас числом. Если теперешняя тенденция сохранится, враг вскоре окажется на Филиппинах, на Тайване и на Окинаве. Угроза вражеского вторжения нависнет даже над нашими родными островами. Поэтому мы должны предпринять такую наступательную операцию, которая нанесет врагу неимоверный урон. Мы должны сделать это, чтобы выиграть время и предотвратить нападение на саму Японию!

Командир авиакрыла немного помолчал, набрался мужества и продолжал:

— Мы не сможем продолжать войну, не приняв самых кардинальных мер. Мы должны сделать нечто уникальное, такое, чего еще не было в анналах военной истории. В противном случае нас разгромят и уничтожат как нацию. Для достижения этой цели разработано одно новое, весьма специфическое оружие, несущее верную смерть врагу. В данный момент я еще не волен сообщать вам подробности, однако уже установлено, что, если вы нанесете удар этим новым оружием по самому большому вражескому авианосцу, тот наверняка пойдет ко дну!

Командир снова замолчал. На его лице было какое-то напряженное выражение, которого его подчиненные никогда прежде не видели.

Он заговорил снова — неторопливо, будто с осторожностью подбирая слова:

— Оружие, разработанное для успешного проведения подобной специальной атаки, очень опасно для пилота. Живым из полета пилот вернуться никак не может.

Ичикава все время внимательно слушал командира авиакрыла, а сейчас вдруг почувствовал, как кровь отхлынула от лица. В ногах появилась слабость. Он не раз встречался в бою лицом к лицу со смертью и узнавал ее специфический запах. Знакомое чувство смерти бурно нахлынуло на него, только на этот раз оно было каким-то холодным и липким.

Командир заговорил снова:

— Каждый из вас в отдельности свободен решать, готов ли он принять участие в этом суровом испытании, но я взываю к лучшему, что есть в вас как летчиках авиации военно-морских сил.

Стоявшие кружком люди были ошарашены. В огне битвы любой из них не колеблясь отдал бы свою жизнь за родину. Тут, однако, было совсем другое: их просили добровольно вызваться умереть. Летчики смотрели друг на друга… и молчали.

— Обстоятельства у вас у всех разные, поэтому, прежде чем принять решение, пожалуйста, хорошенько подумайте, — сказал командир. И тут же грозно добавил: — Однако же вам запрещается обсуждать собственное положение или свой выбор с сослуживцами или вступать в контакт с родственниками. Решать должны вы сами!

И снова командир немного помолчал, чтобы смысл его слов дошел до подчиненных.

— У всех у вас есть служебное удостоверение, — сказал он. — После того как примете решение, поставьте на своем удостоверении «да» или «нет». Все офицеры должны принести удостоверения в мою комнату и положить их в ящик, который будет приготовлен для этой цели. Все унтер-офицеры отнесут свои удостоверения на квартиры своих командиров, где будут установлены такие же ящики.

Командир авиакрыла помолчал, затем страстно сказал:

— Это не приказ, и все же я взываю к вашим лучшим чувствам летчиков военно-морской авиации.

Он быстро сошел с подмостков и направился к зданию штаба.

Пилоты, так и стоявшие плотным кругом, по-прежнему молчали, каждый был занят собственными мыслями. Затем, так же молча и как-то очень уж осторожно, кружок стал распадаться, и все, только по-одному, вернулись в казарму.

Ичикава хорошо сознавал, что экипажи боевых самолетов морской авиации в принципе могут все погибнуть, и уже давно смирился с мыслью, что умрет, выполняя свой долг. В то же время он сознавал, что между тем, когда встречаешься со смертью лицом к лицу в бою, и тем, когда тебя заставляют крепко ее обнять, существует большая разница.

«Ни дать ни взять самоубийство, — сказал он себе и тут же подумал: — Да нет, не самоубийство, ведь при самоубийстве есть определенная мера свободного волеизъявления относительно того, где и когда его совершить! В данном же случае тебя просто посылают с заданием умереть!»

Ичикава был совершенно искренен в своем стремлении вернуться обратно в боевое подразделение и присоединиться к товарищам, сражающимся на фронте, однако жажды смерти он вовсе не испытывал. Он хотел жить. Его первым желанием было написать «нет» на удостоверении, но он знал, что этого он сделать никак не может. Он знал, что его поступок сочтут недостойным военного, а самого его осудят как труса. К тому же из-за строгой муштры и дисциплины в императорском ВМС самостоятельные решения он принимать попросту не привык.

Как только Ичикава вошел в казарму, его осадили несколько молодых помощников инструкторов, оказавшихся среди тех, кого попросили добровольно пойти в это особо ударное подразделение.

— Господин, — страстно сказал один из них, — если мы просто напишем «да» на своих удостоверениях, мы можем не оказаться в числе первых, кого пошлют на эти задания! Чтобы выбрали именно нас, мы хотим написать эти «да» собственной кровью! Как вы думаете, это поможет?

Ичикава понимал и ценил ревностное стремление молодых людей умереть за Японию, произведя взрыв, который вызовет ужасные разрушения и панику во вражеском стане, однако же он просто не мог не ощутить беспокойства.

— Да, — спокойно ответил он, — это, безусловно, продемонстрирует вашу искренность.

Сам он оказался не в состоянии разжечь в себе тот высоко эмоциональный дух, который завладел умами этих молодых людей.

Позже, оставшись один, Ичикава написал небольшими буквами «да» на своем удостоверении и положил его в ящик, который принесли из штаба.

В тот же день и в тот же час везде, от самого северного японского острова Хоккайдо до оккупированного Тайваня на юге, всем летным инструкторам и пилотам одномоторных самолетов, включая истребители, разведывательные самолеты, базирующиеся на авианосцы штурмовики и пикирующие бомбардировщики, было предложено сделать тот же самый выбор — пожертвовать ради Японии жизнью.

Большинство пилотов были очень молоды — многим еще не было и двадцати. Но они были лучшими в ВМС, поскольку пилоты-ветераны в основной массе своей уже погибли в боях с врагом. Следовательно, эти молодые пилоты представляли огромную ценность для ВМС и для страны, и Ичикава понимал, что это решение попросить их пожертвовать своей молодой жизнью далось нелегко.

Ичикава лишь не мог знать, что испытывает всего-навсего эффект волны от событий, которые начались далеко от того места, где находился он, и что прошло какое-то время, прежде чем она докатилась до него. Двумя неделями раньше она зацепила и бросила в холод капитан-лейтенанта технической службы Таданао Мики из конструкторского бюро секции аэропортов научно-исследовательской лаборатории ВМС по аэронавтике на полуострове Миура.

Большинство первоначальных военно-морских объектов располагалось по берегам этого полуострова, который образует западное побережье Токийского залива, а их центром была огромная база ВМС в Йокосуке. Среди этих объектов была и научно-исследовательская лаборатория ВМС по аэронавтике (НИЛА), состоявшая из основной лаборатории в Оппаме и отделения лаборатории в Канадзава-Хаккей.

В общей сложности в научно-исследовательской лаборатории по аэронавтике были заняты около 2000 научных работников и 32 000 рабочих и сотрудников; в то время она являлась одним из самых передовых в мире центров развития авиационной технологии.

Задачей лаборатории было проводить осмотр и испытания пробных образцов самолетов, построенных частными фирмами под надзором инспекции авиации ВМС, а также заниматься собственной научно-исследовательской и конструкторской работой в непрерывной попытке улучшить боевые качества японских военных самолетов.

Сердцевиной лаборатории считалось конструкторское бюро при секции аэропланов под руководством капитана 3-го ранга технической службы ВМС Масао Яманы. Бюро делилось на три группы. Первая группа занималась самолетами, построенными частными фирмами; вторая — самолетами, спроектированными в самой лаборатории; а третья — так называемыми «летательными аппаратами будущего», самолетами передовой конструкции, которые, как ожидалось, станут играть ведущую роль в воздушных сражениях в будущем. Руководителем группы три и был капитан-лейтенант технической службы Таданао Мики.

Мики высоко ценили как его начальство, так и в генеральном штабе (ГШ) ВМС. В прошлом, когда в ГШ его попросили создать военный самолет, который бы мог производить бомбометание с горизонтального полета, круто пикировать, а также служить самолетом-торпедоносцем, он и его группа сконструировали довольно неплохой бомбардировщик «гинга», базирующийся на землю и известный американским войскам под названием «франсес».

Недели за две до общенациональной вербовки Ичикавы и других добровольцев-самоубийц для тарана цели самим самолетом с бомбой на борту Мики позвонил вице-адмирал Мисао Вада, шеф лаборатории.

— Тут пришел один человек с чертежами самолета-снаряда. Будьте добры, зайдите ко мне вместе с менеджером бюро и взгляните на них, — сказал Вада.

Недовольный звонком, Мики положил телефонную трубку. Ему уже осточертели эти так называемые новые виды оружия. В лабораторию постоянно поступали предложения по усовершенствованию уже существующих самолетов, но лишь две-три из уже одобренных новых моделей были запущены в производство из-за все возрастающей нехватки материалов и серьезного ухудшения производственных навыков.

Производство передового палубного истребителя «реппу» ( «сэм»), который должен был заменить прославленный «зиро» (палубный истребитель типа О фирмы «Мицубиси»), полностью прекратилось из-за проблемы с двигателями. Производство четырехмоторного пикирующего бомбардировщика «рензан» ( «рита») тоже только что приостановили из-за отсутствия строительных материалов.

Основная проблема лаборатории заключалась в необходимости срочно спроектировать самолет с реактивным и ракетным двигателями, основываясь на спецификации, доставленной из Германии японской подводной лодкой.

Почти дня не проходило без того, чтобы в лаборатории не появлялся кто-нибудь из внешнего мира с чертежами какого-нибудь нового вида вооружения. Число проектов крылатых бомб значительно возросло — их авторов, безусловно, вдохновляли летательные снаряды «Фау-1», введенные Германией в действие в Европе примерно в то время, когда на Тихоокеанском театре военных действий началась битва за Сайпан. Поскольку «Фау-1» после запуска оказывался неуправляем, во всех видах модификаций, приносимых в лабораторию, предлагался какой-нибудь механизм управления.

Направившись со своим менеджером к кабинету вице-адмирала Вады, Мики поморщился. Именно эти механизмы управления в предложениях, которые ему до сих пор приходилось видеть, и делали эти предложения непрактичными или ничего не стоящими. В некоторых проектах предлагалась система управления по радио. Один изобретатель предлагал использовать систему теплового наведения, тогда как другой — световой туннель, по которому должна последовать бомба. Мики был уверен, что и сейчас на нем попытаются опробовать какую-нибудь очередную глупую идею, которая, скорее всего, так и не материализуется.

В кабинете Вады перед похожим на мальчика шефом сидел широкоплечий мужчина с окладистой бородой. Он встал, и они с Мики обменялись визитными карточками. На карточке стояло: «Младший лейтенант специальной службы (второй класс) Ота, приданный 1081-му летному подразделению ВМС».

— Вы говорили о точно попадающей в цель бомбе… — сказал Вада Оте, жестом приглашая его продолжать.

Ота вытащил из своей папки довольно неряшливо исполненный рисунок и протянул его Мики. На первый взгляд там, казалось, изображен высокоскоростной самолетик, только без пропеллера и шасси. От носа самолета шла линия с надписью «Взрывчатка», линия от хвоста была с надписью «Ракета». В одном из верхних углов наброска был не менее грубый рисунок пикирующего бомбардировщика тип-1 фирмы «Мицубиси» ( «бетти»), под которым этот самолетик без пропеллера был изображен в подвешенном состоянии, что, вероятно, показывало, что этот самолет надо сбрасывать с бомбардировщика.

Ота объяснил, что в ракете этого самолетика будет использоваться ракетное топливо для реактивных двигателей, в котором конденсированная перекись водорода вступает в реакцию с гидратным водородом; ракета разработана «Мицубиси хеви индастриз» и проходила испытания в армии как источник энергии для управляемых бомб. Когда в ВМС узнали, что в немецкой ракете «комета» используется тот же самый вид жидкого топлива, там заинтересовались этой системой.

На Мики это не произвело ни малейшего впечатления. «Этот человек скорее всего дурак, — подумал он. — И это он называет новым оружием? Вероятно, он думает об использовании новейшей теории систем наведения, как и все остальные».

— А как насчет системы наведения? — спросил Мики, уже уверенный, что знает, какой последует ответ.

Ота ответил не сразу и даже вроде как смутился.

Мики повторил вопрос и добавил:

— Я имею в виду прибор, который обеспечит точность ее попадания в цель.

Ота кивнул и твердо ответил:

— На борту будет человек.

Мики не поверил своим ушам.

— Что?! — завопил он, вытаращившись на Оту с недоверием, смешанным с гневом.

Очевидно, не позволяя себя запугать столь бурной реакцией и разгневанным взглядом Мики, Ота продолжал:

— Бомбу будет нести «бетти», пока она не окажется вблизи от цели. Затем из самолета-носителя в нее войдет пилот. В соответствующее время самолет-носитель сбросит ее, и пилот возьмет курс на вражескую цель. В самолетике будет как раз достаточно топлива, чтобы он ушел от преследования вражеских самолетов и врезался в цель. Таким образом, попадание гарантировано.

Это предложение шокировало Мики.

— Попадание гарантировано! Вы — идиот! Не станем мы работать над таким аппаратом! — закричал он.

Лицо у Оты покраснело, но он не собирался сдавать свои позиции.

— Если мы не предпримем решительных действий, Японию будут загонять все дальше и дальше в угол! Враг господствует в воздухе. Обычными средствами нам уже не удастся противостоять его вторжению. Мой план состоит в том, чтобы с помощью этого оружия вывести из строя авианосцы врага и в корне изменить ситуацию. Это необходимо для выживания нашей страны. Мы обязаны создать это оружие!

Мики знал, что положение на фронтах и впрямь весьма серьезное и становится все хуже. Знал он и то, что вина за неспособность Японии действенно противостоять противнику отчасти ложится и на технический сектор, и тот мог рассматривать мысль Оты как стимул для исправления положения. Однако, будь даже результаты гарантированы на все сто процентов, Мики бы ни за что не согласился с этим проектом. Относиться к людям как к машинам… Он продолжал качать головой и повторять: «Нет!»

— Мики, — заговорил Вада, чтобы как-то разрядить обстановку, — а вы не можете дать какие-нибудь технические советы?

— С технической точки зрения, — довольно грубо ответил Мики, — это и оружием-то назвать нельзя. Кроме того, весьма сомнительно, сможет ли оно при полной бомбовой нагрузке пикировать на движущуюся цель. Скорость «бетти», когда под ней будет подвешена эта штуковина, значительно упадет, а у бомбардировщика и так слабовато с огневой защитой. Слишком уж велика опасность, что оба самолета будут уничтожены еще до того, как достигнут района нахождения цели.

— Вы правы. Понадобится несколько истребителей для обеспечения защиты…

— Одну минуточку! — прервал его Мики, который уже завелся. — Я вовсе не говорю, что идея хорошая или что она сработает, если будет обеспечено охранение истребителями!

Все присутствующие замолчали. Реакция Мики, судя по всему, разочаровала Ваду, и у Мики мелькнуло подозрение, что вице-адмирал уже принял решение рекомендовать эту идею для рассмотрения высшему начальству.

Мики знал, что уже разрабатываются различные другие виды оружия для использования на поверхности воды и под водой, а когда будут созданы подобные средства для использования в воздухе — всего лишь вопрос времени. Однако же между ними была существенная разница: на поверхности воды у команды оставалась возможность уцелеть.

Наконец Мики повернулся к решительно настроенному Оте и задал вопрос, который вертелся у него на языке с самого начала разговора:

— Младший лейтенант Ота, вы предлагаете, чтобы это оружие шло на таран и взрывалось, но кто же будет его пилотировать?

— Я, разумеется, — не колеблясь ответил Ота.

Мики ахнул. Готовность Оты подобным образом пожертвовать собственной жизнью поразила его, пусть она и была подсказана искренним желанием каким-то образом исправить тяжелое положение на фронте. Честность и верность долгу этого рядового моряка произвели на Мики впечатление, и он снова замолчал. Возможно, в конечном счете Ота прав. При сложившихся обстоятельствах подобная тактика пикирования со взрывом — единственное, что осталось Японии. И пусть эта идея Мики не по душе, все равно, если ее одобрит его начальство, ответственность за создание этих человеко-бомб все равно ляжет на него. Мики несколько смутило, что сам же и попытался найти какое-то объяснение этой концепции, которая выходила за пределы логики и разума. Из кабинета шефа лаборатории Мики и Ямана вышли удрученными.

— Прежде чем все закончится, нам тоже придется спикировать на том самолете, — пробормотал Ямана.

У японцев не только было меньше самолетов, чем у американцев. Основным фактором в поражениях, которые несли японские войска, был еще и слишком медленный процесс подготовки новых пилотов. Базы передового базирования Объединенного флота на Рабауле, на островах Трак и Палау оказались в страшно невыгодном положении из-за все возрастающей нехватки хорошо подготовленных и закаленных в боях пилотов. Вся структура западнотихоокеанской зоны обороны была ослаблена и стала более уязвимой для вражеских атак.

Расстроенные и обозленные, что не в состоянии сдержать натиск наступающих американских войск, солдаты на передовой стали все чаще прибегать к атакам смертников. Отделения или даже большие группы смертников бросали свои тела или самолеты на врага в так называемых атаках «камикадзе», назначением которых было нанести как можно больше ущерба врагу, намеренно жертвуя собственной жизнью.

Среди верховных властей в Токио все большее число штабных офицеров стало с одобрением относиться к систематическому использованию атак смертников против врага. Однако на официальном уровне эксперты-тактики поддерживали эту идею не особенно охотно. Ведь основной принцип военной стратегии, рассуждали они, заключается в том, чтобы уничтожать живую силу противника, сохраняя свою собственную, а широкомасштабные атаки смертников могут подорвать веру в Верховное командование.

Тем не менее альтернативы столь радикальному средству они предложить не могли, и все члены штаба исполнились пессимизма и отчаяния.

Весной 1944 года тактики Генерального штаба ВМС решили-таки дать ход производству управляемого человеком и обреченного взорваться оружия. Однако подобные виды оружия для авиации в эти планы не включались, поскольку у экипажей после атаки не было никаких шансов остаться в живых.

Однако сразу же вслед за сокрушительным поражением Японии на Южно-Тихоокеанском фронте капитан Мотохару Окамура, один из командиров летных подразделений на фронте, принялся доказывать необходимость применения особых ударов против врага. 19 июня, когда вице-адмирал Сигеру Фукутоме, командующий Вторым военно-воздушным флотом ВМС, посетил это подразделение во время инспекционной поездки, Окамура обратился к нему с просьбой разрешить нанесение особых ударов в воздухе.

Несколько дней спустя, по возвращении в Токио, вице-адмирал Фукутоме доложил о данном предложении заместителю начальника Генерального штаба ВМС Сейичи Итоху. Итох ответил, что для столь отчаянных мер еще не настало время, однако пообещал довести данное предложение до сведения начальника штаба Сигетаро Симады, а также провести исследования о целесообразности этих специальных атак в широком масштабе.

Обращением к Фукутоме Окамура не ограничился. Он принялся убеждать других лиц среди командного состава поддержать эту идею. Одним из них был капитан третьего ранга Минору Генда, офицер ВВС из Генерального штаба ВМС. Генда помогал вице-адмиралу Такидзиро Ониси разрабатывать операцию по внезапному нападению на Пёрл-Харбор, и с тех пор его считали крупным авторитетом по воздушным операциям. Генда уважал Окамуру, который был старше его на два года, и мысль о проведении специальных атак с воздуха показалась ему весьма заманчивой.

27 июня Окамура зашел к Ониси в министерство снаряжения, где тот тогда был директором по общим вопросам в отделе снабжения ВВС. Окамура подробно изложил свою идею и просил Ониси заказать разработку и конструирование специального самолета, который мог бы использоваться для полетов смертников. При их беседе присутствовал генерал-лейтенант Сабуро Эндо, начальник отдела снабжения ВВС. В тот вечер генерал-лейтенант Эндо записал в дневнике: «Появился божественный благочестивый солдат. Он произвел на меня большое впечатление».

Однако противники использования самолетов-самоубийц на фронте были еще очень сильны, поэтому никаких шагов в этом направлении предпринято не было.

В июне, разделавшись с японскими войсками на Марианских островах, американцы высадились на Сайпане. После этого основные острова самой Японии стали подвергаться чуть ли не ежедневным налетам бомбардировщиков Б-29, базирующихся на Сайпан.

Офицеры, выступавшие за применение воздушных атак смертников против американских военных кораблей, обретали все большую уверенность. Наиболее активным среди них был капитан Мотохару Окамура, командир 341-го летнего подразделения на базе Татеяма в префектуре Чиба. Окамура был опытный летчик-истребитель, и его подразделение не зря заработал прозвище «Цирк Окамуры» за подвиги в боях с врагом.

После сдачи Сайпана Ониси попытался обратиться непосредственно к императору Хирохито, чтобы получить его «добро» на попытку взять остров обратно. Сделать это ему не дали, и Ониси понял, что, если только он не станет заместителем начальника Генерального штаба ВМС, ему уже никогда не провести никакой операции.

Через двенадцать дней после потери Сайпана пало правительство Хидеки Тодзо. Два-три дня спустя Ониси отправился в гигантскую газетную компанию «Йомиури» с материалом о проекте разработки оружия для тарана со взрывом. Газета «Иомиури» опубликовала этот материал 19 июля. В нем, частности, говорилось:

«У нас есть оружие, называемое самолетами. Если человек готов к тому, чтобы протаранить своим самолетом врага и погибнуть вместе с ним, нам уже не нужно бояться передвижных боевых единиц противника, и бомбардировщики Б-29 тоже окажутся не в состоянии вторгаться в воздушные пространства над самыми большими островами Японии. Если бы в пределах видимости появился вражеский авианосец, мы могли бы спикировать на него и, взорвав, уничтожить. Если бы показались бомбардировщики Б-29, мы могли бы сбить их, пойдя на таран. Как только мы примем решение применять таран со взрывом, мы наверняка выиграем войну. Таранная тактика сведет на нет численное превосходство американцев. А те, кому суждено совершать эти тараны не думая о сохранении собственной жизни, заслуживают названия богоподобных солдат».

21 июля Симада представил новые планы операций Соэму Тоеде, главнокомандующему Объединенным флотом. Он назвал эти планы «Временные операции Объединенного флота».

Поскольку основные авианосцы флот потерял в морском сражении за Марианские острова, уже нельзя было ожидать, что он сможет проводить широкомасштабные операции против врага. Новые планы принимали в расчет как самолеты, базирующиеся на наземные аэродромы, так и самолеты, базирующиеся на авианосцы, а также предусматривали введение специального ударного оружия на воде и под водой. С молчаливого одобрения начальства предполагалось и введение таранных атак с воздуха.

На следующий день было сформировано коалиционное правительство во главе с Куниаки Койсо и Мицумасой Йонаи, Ониси заехал к Йонаи домой, где церемонно вытащил кисточку и рулон бумаги и написал большими буквами: «ВОССТАНОВЛЕНИЕ ВОЕННО-МОРСКОГО ФЛОТА!»

Он протянул эту бумагу Йонаи и сказал:

— Пора военно-морскому флоту проснуться!

После чего изложил подробный план проведения решающего воздушного сражения против американских сил, быстро подбиравшихся к самой Японии, и рекомендовал себя в заместители начальника Генерального штаба ВМС.

Уже ходили слухи, что Ониси могут назначить заместителем начальника ГШ, однако у Йонаи были иные представления. Он назначил его командующим Первым военно-воздушным флотом ВМС, расквартированным на Филиппинах. Этот пост, объяснил он Ониси, гораздо более подходящее место для претворения в жизнь планов специальных атак.

26 июля план «Временные операции» получил название операция «Сого» ( «Быстрая победа»). В соответствии с операцией «Сого» войска Японии были подразделены на четыре группы. Группе 1 полагалось прикрывать район вокруг Филиппин. Группа 2 отвечала за Тайвань, юго-западные острова (включая Окинаву) и южную часть острова Кюсю. Группа 3 прикрывала северную часть Кюсю и основной остров Хонсю. Последняя группа прикрывала самый северный остров Хоккайдо. Наиболее опасной ареной в то время были Филиппины, поскольку было известно, что генерал Дуглас Макартур готовится высадиться на острова со своей базы в Австралии.

Пока командование обсуждало вопрос, стоит ли санкционировать особые удары с воздуха, младший лейтенант специальной службы Ота занялся поисками оружия, которое можно было бы использовать для их осуществления, и наконец пришел к мысли об «управляемом человеком летательном снаряде».

Ота пришел на флот в 1928 году штурманом. В конфликте между США и Японией он воевал примерно с год на южном фронте, где стал свидетелем многих ожесточенных воздушных боев между японскими и американскими силами. Весной 1944 года Оту перевели в 1081-е летное подразделение (воздушно-транспортное) на базе ВВС в Ацуги, к западу от Иокогамы. Отдавая себе отчет в том, что страна испытывает нехватку пилотов, а особых ударов на суше и на море нет, Ота стал склоняться к мысли, что против превосходящих морских сил США с успехом могли бы использовать подобные удары с воздуха. Он знал, что для подобной тактики не потребуются опытные летчики-истребители или пилоты бомбардировщиков, что нанести ощутимый удар по врагу окажется в состоянии любой, кто более или менее умеет летать на самолете.

Пока программа особых таранных атак включалась в общий план операции ВМС в штабе в Токио, младший лейтенант Ота на авиабазе в Ацуги отдавал все свое время разработке наиболее выгодного варианта «человека-снаряда».

Ота узнал, что при планировании считалось само собой разумеющимся, что для таранов будут использоваться обычные самолеты, начиненные взрывчаткой. Выходит, в отличие от бомб, которые после сбрасывания их с самолета набирают все большее ускорение, при таране скорость загруженного бомбой самолета будет ничуть не больше обычной его скорости полета или пикирования. К тому же, рассуждал Ота, поскольку первыми в цель врежутся нос и кабина самолета, скорость соприкосновения взрывчатки с целью значительно уменьшится.

Затем Ота прослышал о разработке в армии управляемой крылатой бомбы, которую можно сбросить с самолета-носителя. Он добился разрешения на встречу с нужным человеком с завода двигателей фирмы «Мицубиси» в городе Нагоя, которая разрабатывала эту бомбу, и заполучил схему ее устройства. Он также узнал, что бомба будет приводиться в движение ракетой на жидком топливе и что полет бомбы будет регулироваться по радио с самолета-носителя.

Скорость, которая могла быть достигнута управляемой бомбой, значительно превышала скорость загруженного бомбами самолета, а это нужно и для достижения успеха при таране цели. Возникали, однако, проблемы с точностью системы наведения, и Оте сказали, что на решение этих проблем понадобится время. Причем никто не гарантировал, что эти проблемы вообще будут решены. И тогда Ота пришел к заключению, что единственная возможность привести этот замысел в исполнение, чтобы успеть спасти Японию от поражения, это заменить систему наведения человеком.

Использовав те же связи, Ота отправился в научно-исследовательский отдел воздухоплавания, прикрепленный к техническому колледжу при Токийском императорском университете, и попросил профессора Таичиро Огаву помочь в проектировании небольшого летательного аппарата, который мог бы использоваться в качестве управляемого пилотом снаряда.

За проектирование взялся Хидемаса Кимура из научно-исследовательского отдела. Особое внимание он уделил форме корпуса и аэродинамическому профилю. Быстро сконструировали модель и испытали в аэродинамической трубе. Испытания проводил профессор Ичиро Тани, а их результаты затем сообщили Оте, которому также отдали черновик рисунка. То, что кроме военных Ота консультировался у гражданских лиц, он скрыл.

Располагая данными о результатах испытаний и рисунком, Ота попросил своего командира, капитана Хидео Сугавару, договориться о том, чтобы показать этот проект высшему военному командованию. Сугавара не спросил, откуда у него эти бумаги, однако, проявляя осторожность, считал, что прежде всего следует посоветоваться с техническим отделом ВМС. Он велел Оте отнести проект в НИЛА и договориться о встрече с Вадой, на которой и присутствовал Мики.

Вада доложил о предложении Оты в отделе аэронавтики ВМС, где капитану третьего ранга Сукемицу Ито, который занимался координацией разработок новых самолетов в техническом секторе административного отдела, сразу же дали задание встретиться с Отой и разузнать о предложении поподробнее.

Капитан третьего ранга Ито как раз осуществлял контроль за производством разработанных в Германии реактивных самолетов и самолетов-ракет, однако же он понимал, что они сойдут с конвейера слишком поздно и их будет слишком мало, чтобы оказать решающее воздействие на исход войны, поэтому он ревностно искал какой-нибудь вид супероружия, которое и могло бы вызвать этот столь необходимый поворот.

Замысел Оты показался Ито достойным внимания, и он посоветовался с капитаном Чихайей Такахаси, управляющим делами. Пока Ито объяснял все Такахаси, тот слушал с закрытыми глазами. А затем предложил Ито обратиться в Генеральный штаб ВМС, и таким образом на горизонте появился офицер штаба ВВС Минору Генда.

Высшее руководство Генерального штаба ВМС сразу же заинтересовалось потенциальными возможностями плана специальных ударов Оты. Он был весьма ценен для их собственной операции «Сого», которую намеревались провести через несколько недель. В общих чертах план этот был представлен на заседании Генерального штаба ВМС 5 августа. Генда всячески поддерживал проект и добился разрешения адмирала Косиро Оикавы, только что назначенного начальником ГШ, начать разработку этого маленького самолета-ракеты немедленно. Услышав о том, что ГШ решил утвердить проект, вице-адмирал Ониси, все еще находившийся в министерстве снаряжения, неофициально поддержал это решение.

16 августа в научно-исследовательскую лабораторию аэронавтики из отдела аэронавтики ВМС поступил приказ начать опытное производство пилотируемой бомбы. Ей дали кодовое название «Мару Даи». «Мару», означающее «круг», служило указанием кода, а «Даи», которое также может считаться как «О», было жестом в сторону ее создателя Оты.

Вада позвонил контр-адмиралу Дзиро Сабе, шефу отдела аэропланов, капитану третьего ранга технической службы Масао Йомане из проектного отдела и капитан-лейтенанту технической службы Таданао Мики и сообщил им, что лаборатория должна немедленно приступить к разработке этого самолета. Было намечено построить к концу октября 100 самолетов.

Когда из отдела аэронавтики ВМС поступил приказ заняться разработкой управляемой бомбы, Мики все еще пребывал в состоянии шока, хотя и ожидал этого какое-то время. Когда ему велели проявить инициативу в разработке этого летательного снаряда, он снова нашел всему рационалистическое объяснение, убедив себя, что дело техников — создавать вещи, не спрашивая, как они будут использоваться. Это судьба, с которой он как военный технический работник, просто должен смириться.

В группу по выпуску опытных образцов вошли Мики как главный конструктор, капитан-лейтенант Рокуро Хаттори, ответственный за структурный дизайн, лейтенант Кюичиро Васидзу, ответственный за расчет технических характеристик, и еще около десяти человек. Проект получил производственный номер MXY-7.

Чтобы держать все в тайне, группа располагалась на третьем этаже центрального корпуса лаборатории, где одна комната использовалась для проектно-конструкторской работы, а в другой спали. Постороннему персоналу заходить в эти комнаты строго запрещалось. 18 августа в лабораторию прислали Оту, и он проинформировал членов группы, как будут использоваться эти самолеты.

Шеф отдела Саба отправился в министерство снаряжения обсудить проблемы производства, полагая, что часть работ будет производиться на стороне. Его предложение резко отклонил капитан-лейтенант Йокеи Мацуура, человек, которого поставили присматривать за производством.

— Препоручить этот проект частным фирмам никак невозможно, — заявил Мацуура. — Даже если забыть о проблеме секретности, там бы подумали, что на флоте посходили с ума. Производство должно проходить внутри лаборатории, в строгой тайне.

После чего Мацуура признался Сабе, что сам он не одобряет этого проекта.

— Мне как технику невыносимо трудно принять идею о создании самолета, который сулит верную смерть экипажу, — сказал он. — Я считаю, нам следует выпускать только обычные самолеты, а там уж дело тактиков, как их использовать. Тогда бы мы, техники, избавились от чувства ответственности, что принимаем непосредственное участие в подготовке орудия убийства для смертников, и лично мне не было бы так тошно.

Замечания Мацууры, косвенно покритиковавшего оперативный сектор, подействовало на Сабу угнетающе, и он вернулся к себе в жутко скверном настроении.

На другой день Саба сообщил о производстве самолета для смертников капитан-лейтенанту Ивао Надзуке, начальнику производственных цехов. Надзука засомневался и настоял на том, чтобы, прежде чем он что-либо предпримет, производственный заказ был подтвержден документально.

— Создание подобного оружия, сулящего верную смерть экипажу, — заявил он, — отрицательно скажется на воинской дисциплине.

При создании подобного вида оружия для борьбы до последнего железным правилом, еще со времен эскадры, участвовавшей в осаде порта Люйшунь, было оставлять для пользующихся этим оружием шанс остаться в живых и вернуться к своим. Надзука считал, что им следует изыскать какую-то возможность для пилота катапультироваться после того, как самолет ляжет на верный курс. Однако Надзука понимал, что он рассуждает так всего лишь в силу привычки. Он знал, что выброситься с такого самолета с парашютом с какой-либо надеждой остаться в живых пилот просто-напросто не в состоянии, даже при соответствующих высоте и скорости самолета в момент катапультирования.

Успех или неудача самого самолета зависели от результатов исследований и испытания опытных образцов. Однако всех, имевших непосредственное отношение к этому делу, больше занимал вопрос, найдется ли достаточно добровольцев, готовых отправиться на этих самолетах на смерть. Начальству как можно раньше надо было знать, достаточно ли у них наберется пилотов-добровольцев, чтобы создавать подразделение.

Одновременно с приказом начать исследования и разработку самолетов отделы кадров и образования военно-морского флота разослали засекреченную просьбу к летным инструкторам учебных подразделений подыскать добровольцев для данной программы.

В этом меморандуме особо подчеркивалось, что потенциальным добровольцам не должно сообщаться ни название самолета ни, тем более, его тип и что принимать следует только тех, кто меньше всего связан семьей.

Как только летные инструкторы по всей стране подали свои служебные удостоверения, означавшие, что они либо записались, либо не записались добровольцами на эту программу, каждое воздушное подразделение классифицировало волонтеров по четырем группам в зависимости от степени их рвения следующим образом: ОЧЕНЬ ЖАЖДЕТ, ЖАЖДЕТ, ИСКРЕННИЙ (те, что выразили свое согласие, написав «да» кровью) и УГОДЛИВЫЙ.

Каждого добровольца затем оценили по его способностям, рассудительности и умению принимать решения, поставив ему «отлично», «хорошо» или «удовлетворительно». После чего бумаги на всех добровольцев были отправлены в отдел кадров министерства ВМФ.

Страхи флотских «шишек», что окажется недостаточно людей, которые пойдут добровольцами на эту программу, быстро рассеялись. Их оказалось гораздо больше, чем требовалось для создания подразделения, и отдел кадров принялся за работу, производя более тщательный отбор.

Позднее лето выдалось жарким. В потайной комнате для проектирования при полностью занавешенных окнах первоначальный проект Оты по созданию бомбы, управляемой человеком, пересматривался и оттачивался экспертами. «Требования к опытным образцам», представленные отделом аэронавтики ВМС, были совершенно не похожи ни на что, с чем сотрудникам лаборатории когда-либо приходилось иметь дело. Спецификация предусматривала, что:

1. боеголовка должна составлять 80 процентов от всего веса полностью загруженного воздушного корабля;

2. боеголовка должна быть бронебойного типа и иметь безотказный взрыватель;

3. самолет должен быть исключительно быстрым, с тем чтобы он мог уходить от вражеских самолетов и достигать цели;

4. дальность полета самолета должна быть чуть больше, чем нужно для полета в одну сторону;

5. устойчивость и летно-технические характеристики должны быть достаточными для наведения его на цель;

6. самолет должен быть как можно меньше по размеру, легко собираться и разбираться, с тем чтобы можно было перевозить сразу несколько штук в ограниченном пространстве;

7. при конструировании самолета должны использоваться не дорогостоящие легковесные сплавы, а дерево и другие легко доступные материалы.

Материалы и детали, потребовавшиеся при производстве самолетов «охка», оказались гораздо проще тех, с которыми проектировщики обычно сталкивались при создании нового самолета. Ямана сразу же понял, что эта штуковина больше похожа на крылатую бомбу, нежели на настоящий самолет. Он набросал карандашом детали, которые им понадобятся. Пот скатывался с его лба на черновик.

Самолет нужно было сделать таким маленьким, чтобы его можно было подвесить между шасси самолета-носителя «бетти». Это означало, что его крылья больше напоминали плавники. Была принята система двойного хвоста с двойным вертикальным стабилизатором, пластинки которого торчали с обеих сторон самолета-носителя. Чтобы подготовить необходимые светокопии, люди работали круглосуточно.

Еще когда шла работа над конструкцией, обнаружилось, что ракетный двигатель на жидком топливе страшно ненадежен — во время пробных испытаний взорвалось несколько штук. Тогда Мики для нового самолета решил взять реактивный двигатель, который разрабатывался в секции минометов, но ему сказали, что, прежде чем тот будет готов к использованию, пройдет еще несколько месяцев.

Выходило, что единственной ракетой, доступной для применения в самолете, была ракета порохового типа, время сгорания которой составляло всего десять секунд, а это фактически исключало всякую возможность самостоятельно передвигаться или маневрировать. Маленький самолетик, когда его сбросят с самолета-носителя, сможет лишь спикировать на цель.

Мики и вся конструкторская группа встретились с капитаном третьего ранга технической службы Содзабурой Чибой, шефом пороховых ракет в секции катапультирования, и обсудили с ним возможные альтернативы. Наконец было решено снабдить каждый самолетик пятью ракетами с общим зарядом в 3200 кг: три восьмисоткилограммовых прикрепить к задней части корпуса, а две четырехсоткилограммовых подвесить под крыльями.

Носовая часть самолета должна была заполняться взрывчаткой. Проектировщики понимали, что чем больше взрывчатого вещества они уместят в это пространство, тем сильней будет взрыв. Они также понимали, что им придется выработать какое-то соотношение между весом взрывчатки и необходимой дальностью полета и способностью самолета планировать. В конечном счете было решено, что оптимальный вес боеголовки должен составлять 1200 кг . Капитан-лейтенанта Хитоси Хаякаву из секции бомбометания лаборатории попросили представить детальный проект бомбы.

Хаякава сконструировал бомбу, которая должна была нести примерно 500 кг взрывчатого вещества, со взрывателями на носу и в основании. Установочный винт без головки на верхнем взрывателе должен был начинать раскручиваться, как только самолетик сбросят с самолета-носителя, взводя тем самым ударник бомбы. А как только бомба соприкоснется с целью, ударник в головном взрывателе проникнет во взрывчатку.

От удара также детонируют четыре других взрывателя, размещенных в хвостовой части бомбы, так что бомба просто не может не взорваться. В каждый взрыватель вмонтирован автомат задержки, поэтому первичный взрыв произойдет только после того, как бронебойная бомба проникнет в корпус вражеского корабля.

Корпус управляемой человеком летающей бомбы проектировался как можно проще, лишь бы он соответствовал форме бомбы и не усложнял производственный процесс. Ямана постоянно твердил Мики, что и крылья должны быть как можно проще.

— Никаких утонченных операций от самолета не требуется. Он лишь должен благополучно отстыковаться от самолета-носителя, а затем спланировать на цель — вот единственное, о чем нам следует помнить, — говорил он.

Ключевым моментом в проектировании крыльев была регулировка их подъемной силы, с тем чтобы самолетик после расстыковки не полетел вверх и не врезался в самолет-носитель. Однако при слишком большом гашении подъема увеличится угол спуска и уменьшится дальность полета. Разработка наиболее приемлемого соотношения для подъема крыла оказалась одной из самых трудных задач, с которой столкнулись проектировщики.

У капитан-лейтенанта Хаттори, отвечающего за корпус самолета, тоже были свои проблемы. Отдел аэронавтики ВМС отдал распоряжение строить эти самолетики из дерева, а не из сплавов редких металлов. Хаттори, однако, обнаружил, что соорудить деревянный корпус, достаточно крепкий и способный поддерживать тяжелую бомбу в носовой части и выдерживать высокие температуры при сгорании ракеты в задней, невозможно.

В конце концов он был вынужден воспользоваться легким металлическим сплавом для корпуса и только крылья и хвост сделать из дерева. Для крыльев была выбрана березовая фанера, а для большей прочности им придали треугольную обтекаемую форму. Хаттори заранее предупредили, что крылья должны быть в состоянии выдерживать критическую скорость полета в 550 узлов и не вибрировать.

Хаттори и его группе пришлось сделать несколько опытных образцов, прежде чем удалось получить более или менее удовлетворительную модель.

Сконструировать кабину не представляло труда. Спереди и сзади сиденья пилота были установлены пуленепробиваемые стальные пластины, чтобы защитить его от возможного нападения, прежде чем он достигнет цели. Единственными приборами в кабине были указатель воздушной скорости, высотомер, визуальный прицел, которым пилот должен был пользоваться при наведении самолета на цель, и переговорная трубка, чтобы пилот мог общаться с экипажем самолета-носителя, прежде чем его сбросят. На контрольной панели была также кнопка для запуска ракетных двигателей, которую пилот должен был нажать после того, как отстыкуется от самолета-носителя. К самолету-носителю самолетик прикреплялся посредством металлического кольца на передней части кабины. Расстыковка осуществлялась путем взрыва, производившегося с самолета-носителя. Для страховки на случай неудачи отстыковки путем взрыва у пилота в самолете-носителе устанавливался ручной рычаг, за который он в таком случае должен был потянуть.

Проектирование самолетика для смертников заняло ровно неделю. Корпус получился 6,07 м длиной и 1,16 м высотой, а размах крыльев вышел 5,12 м . Крыльевые ракеты весили 140 кг , фюзеляжные — 360, бомба — 1200, а сам самолетик — 440. Общий его вес с полной загрузкой и оборудованием составлял 2140 кг .

Были сделаны чертежи самолетика в трех проекциях, а также нарисован общий его вид. Корпус самолета напоминал длинноносую акулу. На виде сбоку был изображен силуэт пилота, втиснутого в крошечное отделение между бомбой и ракетами, его руки лежали на штурвале.

Эти три проекции вместе с отдельными чертежами аэродинамического профиля, крыльев и корпуса были отправлены на апробацию в лабораторию научного отдела. Мики попросил, чтобы во главе группы по проведению испытаний поставили Такио Китано, поскольку тот был известен своей компетентностью.

25 августа, через десять юней после начала конструкторской работы над самолетом, Китано закончил модель самолета и принялся испытывать ее на подъем, лобовое сопротивление, бортовую качку и другие функции. Сотрудникам, приставленным к проекту, не сказали о природе оружия, над которым они работают. Во время испытаний вход посторонним на территорию аэродинамической трубы был запрещен, а вход в само здание охранялся морскими пехотинцами, присланными с базы ВМС в Йокосуке. Все учреждения и рабочие места, находившиеся в непосредственной близости от аэродинамической трубы, были эвакуированы.

Даже ночью из окон здания доносились рев огромного вентилятора на опытной территории и голоса членов группы, отдававших команды. Через несколько дней после завершения испытаний в аэродинамической трубе на самом самолетике начались испытания по его отделению от самолета-носителя. Для определения оптимального положения, угла подъема и скорости ветра для лучших условий запуска использовалась высокоскоростная фотосъемка. Среди рабочих ходили слухи, что эти фотографии испытаний будут представлены императору Хирохито.

К большому облегчению Мики, хрупкий с виду самолетик выдержал все критические нагрузки. Лейтенант технической службы Кюичиро Васидзу, ответственный за расчеты рабочих характеристик, доложил, что его скорость планирования будет составлять 250 узлов и что при запуске одной или двух крыльевых ракет самолет достигнет скорости в 350 узлов — вполне достаточно, чтобы уйти от американских истребителей Груммана «Ф-6-Ф», развивавших максимальную скорость 340 узлов.

Главной проблемой была дальность полета. Даже если крыльевые фюзеляжные ракеты запускались по очереди по одной, «Мару Даи» не мог пролететь расстояние больше десятикратной высоты в момент его сбрасывания с самолета-носителя. По приблизительным оценкам, потолок для бомбардировщика «бетти» с прикрепленным к брюху «Мару Даи» составлял 6000 м . Это означало, что дальность крейсерского полета «Мару Даи» составляла в лучшем случае 60 км . Было известно, что американские самолеты, обеспечивающие охранение военных кораблей, обычно держат под наблюдением территорию в радиусе 90 с лишним километров. Следовательно, самолеты-носители и летающие бомбы могли подвергнуться нападению, все еще находясь в состыкованном состоянии. Поскольку мощности ракет самолету едва хватало для прямого полета, любые изменения курса или маневры по уходу от противника резко сократят его дальность полета. Для «Мару Даи» она была в среднем определена всего лишь в пять раз больше высоты в момент сбрасывания. Выбора не оставалось. Если «Мару Даи» и должны использоваться, так самолетам-носителям придется подтаскивать их на расстояние от 25 до 30 км от цели.

Через отдел аэронавтики ВМС результаты расчетов рабочих характеристик были отправлены в Генеральный штаб ВМС, где они подверглись всестороннему изучению. Шеф НИЛА приложил к ним убедительную просьбу о том, чтобы самолетам-носителям и пилотам-смертникам было выделено охранение, пока они не расстыкуются и самолеты-носители не улетят из опасной зоны.

Согласно первоначальному плану к концу октября предполагалось построить 100 «Мару Даи». После получения сообщения о том, что проектно-конструкторская работа над «Мару Даи» завершена, отдел аэронавтики ВМС отменил предварительный план и принял формальное решение выпустить 100 самолетиков к концу ноября. НИЛА было приказано немедленно приступить к массовому производству.

Начальником производства назначили Мотодзо Нисимото. Производство корпусов из сплава закрепили за первым цехом, второму достались хвосты, крылья и сборка. Оба цеха тут же сделали стандартные шаблоны и приступили к работе.

Установка ракет производилась уже после сборки корпусов, крыльев и хвостов, оснащения приборами и защитными стальными пластинами. Бомбы снабдили съемными крышками, с тем чтобы взрывчатку и взрыватели можно было вставить непосредственно перед вылетом.

Вся работа над самолетами велась за запертыми дверями и занавешенными окнами. Непрерывно крутились громадные лопасти вентиляторов, чтобы рабочих не хватил тепловой удар. Они по-прежнему не знали, что производят «человеко-снаряды», а некоторые то и дело повторяли, что работают над самолетами, которые похожи на игрушки.

В начале сентября сошли с конвейера первые два самолета, им суждено было стать испытательными. Официально решили назвать эти крошечные самолетики «охка», или «Взрывающиеся лепестки расцветающей вишни». С обеих сторон на носу самолета были нарисованы по пять розовых лепестков цветка вишни.

 

Глава 2.

Смертники вылетают добровольно

В сентябре, в том же месяце, когда было запущено производство «охка», союзники начали наступление на Филиппинах и захватили несколько самых южных островов. В Генеральном штабе ВМС Японии понимали, что решающая битва за весь этот регион не за горами. Однако ни Первый военно-воздушный флот ВМС Японии, базировавшийся на Филиппинах, ни Второй на Тайване не могли оказать сколько-нибудь значительное сопротивление превосходящей мощи США.

Доведенный до отчаяния, Второй флот на Тайване создал так называемые ударные подразделения «Т» и стал производить налеты по ночам во время ливней с ураганом. Буква «Т» была взята из слова «тайфун», потому что именно тайфуны уничтожили монгольские флотилии Хубилай-хана, которые пытались напасть на Японию в 1281 и 1284 годах. Благодарные японцы назвали эти тайфуны «камикадзе» ( «Божественные ветры»).

Поскольку положение на всех фронтах продолжало быстро ухудшаться, одних налетов подразделений «Т» было недостаточно, и руководство флота стало возлагать все больше и больше надежд на самолетики смертников «охка», которые, по мнению начальства, должны были обеспечить Японии успех. Генеральный штаб ВМС послал экстренную депешу в отдел аэронавтики министерства ВМФ с просьбой ускорить создание эскадрильи «охка».

Летному подразделению в Йокосуке, располагавшемуся недалеко от НИЛА, было поручено оказывать всяческое содействие лаборатории в производстве самолетов «охка» и провести совместно с лабораторией их учебно-испытательные полеты. 15 сентября капитан Мохотару Окамура, ярый сторонник ударных налетов смертников, был назначен председателем подготовительного комитета, на который возлагалась ответственность за создание группы «охка», и направлен на летное подразделение в Йокосуке.

Одним из первых офицеров, прикрепленных к не существующей еще группе, был закаленный в боях капитан-лейтенант Кунихиро Иваки, командир авиакрыла 341-го летного подразделения. Иваки готовился отправиться на Тайвань, когда получил приказ из отдела кадров явиться в летное подразделение в Йокосуке. Он попытался было связаться с Окамурой, своим командиром, чтобы узнать, с какой это стати его вместо Тайваня переводят в Йокосуку, но не смог отыскать капитана, а на авиабазе никто не хотел о нем говорить.

Вконец заинтригованный, Иваки уложил вещи и отправился в Йокосуку. Прежде летавший на разведывательных гидропланах, Иваки принимал участие в воздушных налетах на базу Наню (Наньдзонг) в Китае 24 февраля 1938 года. Во время боя его самолет атаковали десять вражеских истребителей, Иваки ранило в ногу, а его штурмана, сидевшего позади него, убило. Его самолет пошел в штопор. Уверенный, что умрет, когда самолет разобьется, Иваки скрестил и подтянул под себя ноги, примирившись с мыслью, что жить ему осталось несколько секунд. И вдруг самолет сам вышел из штопора, и раненый Иваки сумел вернуться на базу. После его приземления в самолете насчитали 138 пробоин от пуль нападавших истребителей. Возвращение самолета было до того чудодейственным, что император выставил его для обозрения, после чего его взяли в военно-морской колледж в Эдадзиме в качестве образца, на котором можно учиться, своеобразного наглядного пособия.

Данное испытание еще больше усилило веру Иваки в то, что дух может преодолеть все препятствия, и он стал выказывать нетерпимость к людям, относившимся к выполнению воинского долга без особого рвения. Когда такие оказывались его подчиненными, Иваки демонстрировал свой гнев, хлесща их по щекам. Унтер-офицеры, которым приходилось получать от него пощечины, прозвали его «Одним-из-трех-ублюдков-на-фронте».

Явившись в здание штаба летного подразделения в Йокосуке, Иваки обнаружил, что капитан Окамура уже ждет его. Тут он впервые узнал, что создается особая эскадрилья смертников и что он назначен заместителем председателя подготовительного комитета. Он также впервые узнал, что Окамура уже несколько месяцев ратовал за проведение особых воздушных ударов.

Иваки выдали официальную нарукавную повязку с надписью «Мару Даи», говорившую о том, что он — важная фигура, и сопроводили к накрытой глубокой траншее на краю взлетно-посадочной полосы, где для учебных целей был выставлен один из самолетов «охка». Иваки испытал чувство шока. Крохотные размеры «охка», бросающаяся в глаза хрупкость и другие недостатки вызвали у него серьезные сомнения в относительной ценности самого проекта.

Особенно беспокоило его то, какое впечатление произведет вид этого крохотного самолетика на пилотов, отобранных, чтобы летать на нем. Он понимал, что возникнут серьезные проблемы с дисциплиной, и гадал, справится ли он с возложенной на него задачей.

Пока Окамура занимался комплектованием остального коллектива, который понадобится для отлаженной работы вновь создаваемой эскадрильи особого назначения «охка», Иваки, не без помощи офицеров летного подразделения авиабазы в Йокосуке, занялся изучением тактики налетов «охка». Он также приказал летному уоррент-офицеру Кадзутоси Нагано, ответственному за эксперименты по целесообразности проекта, разработать программу подготовки пилотов, которым с боевого задания уже не вернуться.

Поскольку самолеты «охка» должны были врезаться в цель сверху, Нагано разработал программу подготовки, основанную на использовании истребителей «зиро» для совершения многократных пикирований на условные цели. Таким образом пилоты-добровольцы могли освоить основную тактику, необходимую для полетов на самолетах «охка».

Первый же пробный полет бомбардировщика «бетти» с подвешенной у него под брюхом «охка» выявил несколько неприятных моментов. «Бетти» пришлось делать разбег на 500—600 м больше, чем обычно при полной бомбовой загрузке. Запас топлива «бетти» пришлось соответственно уменьшить, чтобы компенсировать добавочный вес «охка», хотя само потребление топлива бомбардировщиком резко возросло. Более того, максимальная дальность полета бомбардировщика 4700 км (на высоте в 3000 м и при воздушной скорости в 170 узлов) уменьшилась примерно на 30 процентов. Из-за добавочного воздушного сопротивления подвешенного самолета его крейсерская скорость в 170 узлов уменьшилась процентов на десять.

Все это расхолаживающе действовало на всех участников программы. Стало совершенно очевидно, что «бетти» с «охка» потребуется основательное охранение истребителей, чтобы эти особые удары смертников дали ощутимый результат. Иваки проводил непрерывные совещания с коллегами из летного подразделения авиабазы в Йокосуке, чтобы определить минимально необходимое количество истребителей охранения.

Обсуждались оба способа обеспечения охранения для подобных вылетов — ближний и дальний. При дальнем охранении истребителям прикрытия полагалось лететь первыми и отвлекать вражеские самолеты от целей, а если возможно, то и уничтожать их. При ближнем охранении прикрывающие истребители будут все время оставаться с «бетти» и попытаются отогнать любые приближающиеся вражеские самолеты.

Иваки предпочел бы использовать оба способа одновременно, но он отдавал себе отчет в том, что число истребителей, которые могут выделить для такого прикрытия, весьма ограниченно и с каждым днем становится все меньше. По его подсчетам, для каждой «бетти» требовалось четыре истребителя. Поскольку было решено в каждый вылет отправлять сразу 18 комбинаций «бетти» — «охка», значит, нужно 72 истребителя.

Со своими выкладками Иваки отправился к капитану третьего ранга Минору Генде, начальнику штаба ВВС при Генеральном штабе ВМС. Генда все одобрил и пообещал выделить Иваки необходимые ему самолеты. Было подсчитано, что даже при таком количестве самолетов для охранения эскадрильи «бетти» и «охка» при каждом вылете будут нести серьезные потери. Поэтому Окамура подыскивал на роль ведущего самого опытного пилота, который неоднократно участвовал в воздушных боях с самолетами противника. Он обратился в отдел кадров министерства ВМФ и обрисовал в общих чертах, какого именно человека он ищет.

В отделе кадров на этот пост рекомендовали Горо Нонаку, капитан-лейтенанта. Горо был младшим братом Сиро Нонаки — тот застрелился после участия в позорном инциденте 26 февраля 1936 года, когда группа офицеров-повстанцев организовала кровавый государственный переворот и попыталась взять власть. Горо Нонака участвовал более чем в 350 воздушных вылетах на американцев в южной части Тихого океана, включая налеты на Дарвин, операцию в Купанге, нападения на Новую Гвинею, битву в Южном море, в воздушном налете на острова Гилберта.

Нонака был одной из весьма своеобразных и колоритных фигур на японском флоте, флотские «шишки» терпели его только потому, что он и его эскадрилья добивались впечатляющих успехов в боях. Горо и его люди почти совершенно не обращали внимания на чины и звания, а также на сопутствующие им строгие формальности, столь характерные для всех эшелонов японской армии. Приказы он отдавал цветистым скабрезным языком, и его люди отвечали соответственно.

Официально особое ударное соединение «Боги грома» было создано 1 октября 1944 года, и ему присвоили наименование «21 летное соединение военно-морской авиации». Капитан Окамура стал его командиром, капитан-лейтенант Иваки — командиром авиакрыла, а капитан-лейтенант Нонака — командиром эскадрильи «бетти». Этому особому ударному соединению, как составной части военно-морской базы в Йокосуке, было приказано проводить подготовку на базе Хиакуригахара в префектуре Ибараги, пока для них не подыщут какое-нибудь эксклюзивное местечко.

Во все учебно-тренировочные центры страны пошли зашифрованные послания, повелевающие всем добровольцам-смертникам явиться в Хиакуригахару.

На авиабазе в Химедзи старший унтер-офицер летного состава Мотодзи Ичикава, который, когда его попросили записаться добровольцем для этих полетов, написал «да» на своем удостоверении маленькими буквами, даже позавидовал своему лучшему другу, унтер-офицеру Бансаку Тамуре, когда тот получил приказ, согласно которому он переводился в 721-е соединение.

— Не беспокойся, — уверенно сказал Тамура, — скоро придет приказ и на тебя. — И добавил: — Кстати, ты не знаешь, что означает «721»? Даже как-то жутко переводиться в летное соединение с таким номером.

Ичикава покачал головой и согласился, что номер и впрямь странный. В 1917 году в японском флоте поменяли названия всех оперативных летных подразделений; вместо их наименований по местности базирования они получили названия, состоящие из трех или четырех цифр. Каждая из цифр обозначала особый вид операции.

Разряд 100 определял тип самолета. Цифра 1 обозначала разведывательные самолеты, 2 и 3 — истребители, 4 — разведывательные гидропланы, 5 — пикирующие бомбардировщики или штурмовики, базирующиеся на авианосцы; 6 — самолеты, базирующиеся на авианосцы; 7 — штурмовики, базирующиеся на аэродромы; 8 — летающие лодки; 9 — патрульные самолеты и 10 — воздушно-транспортные самолеты.

Разряд 10 указывал на военно-морскую базу. Нуль, 1 и 2 обозначали военно-морскую базу в Йокосуке; 3 и 4 — военно-морскую базу в Куре; 5, 6 и 7 — военно-морскую базу в Сасебо; а 8 и 9 — военно-морскую базу в Маидзуру. Крайняя цифра справа указывала на вид подразделения. Четным обозначались особые подразделения, нечетным — обычные.

Таким образом, 721-е подразделение военно-морской авиации означало: «Обычное подразделение базирующихся на аэродром бомбардировщиков с военно-морской базы Йокосука». Перевод Ичикавы и Тамуры в подобное соединение не имел никакого смысла, поскольку оба они были пилотами штурмовиков, базирующихся на авианосец.

— Поскольку говорят, это верная смерть, я все время подозревал, что нам придется идти на таран наших целей, однако я не понимаю, зачем ставить пилотов самолетов, базирующихся на авианосцы, на крупные самолеты, базирующиеся на аэродромы, — заметил Ичикава.

Тамура кивнул в знак согласия.

— Вот именно. Я уж думал, меня посадят на один из этих «Фау-1», о которых ходит столько слухов.

Ичикава попросил его сразу же, как доберется до базы, прислать открытку.

— Как только убедишься, что это пикирование тараном, где-нибудь на открытке черкни «шишка» или что-нибудь такое.

Пока другие добровольцы ударного спецсоединения получали приказы и строили догадки насчет своего нового назначения, рассылались также приказы о переводе экипажей «бетти», обслуживающего наземного персонала аэродромов, связистов, медиков и казначеев.

Никто из последних в новом назначении не видел ничего необычного. Не видели ничего странного в переводе в 721-е соединение и экипажи «бетти»: они понятия не имели об обстоятельствах, которым вскоре суждено было играть ключевую роль в причудливом повороте войны.

Тем временем младший лейтенант особой службы Соичи Ота, которому и пришла в голову идея создать управляемую человеком летающую бомбу, тоже был определен в 721-е соединение военно-морской авиации. Поскольку он не был пилотом, добровольцем пойти он не мог. Будучи штурманом, он годился для одного из экипажей бомбардировщиков «бетти», но ему поставили задачу анализировать результаты ударов смертников.

В тот же день, когда появилось 721-е соединение, капитан-лейтенант Мики в НИЛА составил полуторамесячную программу практических испытательных полетов. Хоть она и называлась практической, проверить действенность замысла с пилотом на борту было невозможно, поскольку в конце своего первого полета самолету было суждено разбиться.

У самолета не было шасси и закрылков для уменьшения скорости, но даже и будь они у него, безопасной посадки они бы все равно не обеспечили, поскольку вес самолета был гораздо больше, чем аэродинамическая подъемная сила.

Нужно было придумать какие-нибудь другие средства вместо испытаний с человеком на борту. Эта задача доставила Мики больше хлопот, чем проектирование самого самолета, однако после ряда проб и ошибок он-таки разработал альтернативную программу.

Проверить, как самолет отстыковывается и планирует, оказалось очень легко. Небоевой самолет вместо бомбы, ракет, пилота и аксессуаров можно было загрузить мешками с песком, весящими ровно столько же. Разумеется, самолет боевых возможностей и стабильности, а значит, в самолете должен был находиться летчик-испытатель.

У этой дилеммы было сразу несколько сторон. Чтобы обеспечить безопасную посадку, нужно было уменьшить скорость приземления. Этого можно было добиться, уменьшив вес самолета. Но тогда пропал бы смысл испытания — проверить боевые рабочие характеристики самолета, когда он в полете и полностью загружен. Оставалось единственное: уменьшить вес самолета во время самого полета.

Сначала в качестве балласта, который можно сбросить после проверки рабочих характеристик, Мики предполагал использовать песок или свинец, однако с использованием этих материалов возникло множество проблем, и он в конце концов остановился на воде. Он подставит емкости с водой в отсеки для бомбы и ракет. Проблему шасси он разрешил, приделав полозья к фюзеляжу и снабдив его простым закрылком. Поскольку при приземлении деревянные крылья и хвост не выдержали бы удара даже без водяного балласта, Мики заменил крылья и хвост опытного самолета на сделанные из легкого металлического сплава.

Чтобы проверить, как самолет ведет себя во время планирования при максимальной скорости в 350 и критической в 550 узлов, Мики решил использовать загруженный мешками с песком бутафорский самолет, снабженный тремя ракетами. Ракеты должны были автоматически зажечься, когда самолетик сбросят с самолета-носителя, после чего он спланирует на аварийную посадку, а его в это время будут фотографировать высокоскоростными камерами, чтобы потом проанализировать фотоснимки.

Пятьсот пятьдесят узлов равнялось 0,85 числа Маха, а поскольку испытательных полетов на такой скорости не проводилось, то и руководствоваться было нечем. Могло произойти что-нибудь такое, чего бы не смогли объяснить проектировщики. Больше всего Мики опасался, как бы самолет не стал вибрировать и не развалился на куски, хотя опыты в аэродинамической трубе вроде бы показывали, что на такой скорости дрожать он не должен.

В конце концов Мики предложил трехступенчатую программу испытания. Первая ступень, проверка отстыковки и планирования, будет проводиться на бутафорском самолете без пилота, загруженном твердым балластом и приводимом в движение тремя ракетами. Вторая — уже на самолете с пилотом и водяным балластом, который, после того как пилот проверит характеристики управляемости и стабильности, будет рассеян в воздухе, а самолет приземлится на полозья. На третьей стадии испытаний будет полностью оборудованный «охка» без пилота, с ракетами, поставленными на зажигание через несколько секунд после его сброса с самолета-носителя; целью данного испытания было посмотреть, как самолетик прореагирует на максимальную и критическую скорости. Предусматривался также ряд наземных испытаний, в том числе для определения надежности ракет и взрывной силы бомб, предназначенных для самолета.

Свою программу испытаний Мики назвал «Проект реализации учебных занятий с оружием „Мару Даи“ (секретный документ №9269 НИЛА) и сохранил точную ее светокопию с подписями Мисао Вады, шефа лаборатории; Фусадзо Мураками, директора Второго завода по производству взрывчатых веществ для ВМС; Тадао Като, командира летного подразделения на базе в Йокосуке; и Мотхару Окамуры, командира 721-го летного соединение ВМС. После чего Мики разослал копии всем ключевым офицерам, непосредственно связанным с проектом.

Секция аэропланов НИЛА начала поспешно готовиться к испытаниям, а Мики снова и снова просматривал проект, чтобы удостовериться, что испытания ответят на все вопросы. Больше всего его волновало, как будет планировать самолет с водяным балластом и человеком на борту.

Пока шла вся эта работа над «охка», среди высших офицеров как флота, так и армии стала вызревать идея, что таранные удары истребителями, загруженными бомбами, помогут провести операцию «Сого-1» и остановить продвижение американских сил, если вообще не изменить ход самой войны.

Человеком, который с большим энтузиазмом относился к потенциально положительному воздействию «таранной тактики» на ход войны, был вице-адмирал Ониси, назначенный, но еще не вступивший в должность командующего Первым военно-воздушным флотом ВМС на Филиппинах. 5 октября, через четыре дня после появления на свет 721-го летного соединения ВМС, Ониси зашел к начальнику Генерального штаба ВМС, желая получить его официальное разрешение на атаки смертников с использованием несущих бомб истребителей. Ониси считал, что в создавшемся отчаянном положении флот просто не может ждать завершения выпуска самолетов «охка».

Адмиралу Косиро Оикаве не очень хотелось отдавать такой приказ, но в конце концов он сказал:

— Принимая во внимание создавшееся военное положение, я не могу не одобрить этот план, пусть и со слезами на глазах. Однако вы должны обещать мне, что будете с уважением относиться к свободному волеизъявлению экипажей. Ни в коем случае не прибегайте к методу принуждения.

Ониси согласился, что вылеты смертников на истребителях будут исключительно добровольными. С одобрения адмирала Ониси затем отправился к Минору Генде, офицеру штаба ВВС при ГШ, чтобы обсудить с ним, сколько атак смертников следует запланировать. На этой их встрече было решено назвать новое подразделение соединением специальных атак «Камикадзе», однако с обнародованием этого плана повременить до более подходящего момента.

9 октября Ониси направился на Филиппины принять командование Первым военно-воздушным флотом ВМС. На японских базах на Тайване и на Кюсю, основном южном острове Японии, воинские подразделения были приведены в состояние повышенной боевой готовности на случай появления американского оперативного соединения, поскольку все больше и больше патрульных самолетов, отправляемых к островам на юго-западе, на родные базы не возвращались.

10 октября, пока Ониси все еще находился на базе в Каное на острове Кюсю, по пути на Филиппины, войска США предприняли массированный воздушный налет на острова Рюкю на две недели раньше, чем ожидалось. Ониси, чтобы добраться до Тайваня, пришлось сделать крюк и полететь через Шанхай.

Воздушные налеты американцев на Тайвань и на острова между Тайванем и Кюсю продолжались три дня. Все японские воздушные подразделения, расквартированные в этом регионе, в том числе и ударные соединения «Штурмо-вик-Т», были заняты контрактами.

В Токио воздушную битву за Тайвань подали как крупную победу японцев. Добрая весть после столь долгого периода обескураживающих донесений подействовала ободряюще на сотрудников военно-морского отдела военного штаба и Объединенного штаба флота. На первых страницах газеты сообщалось, что японские силы на Тайване потопили одиннадцать американских авианосцев, два линкора, три крейсера и еще один корабль.

На самом же деле ударному соединению «Штурмовик-Т» удалось потопить два больших крейсера. Пикирующие бомбардировщики «франсес», совершавшие налет под покровом темноты, оказались не в состоянии обнаружить свои цели, их сбили с толку «зажигалки», сброшенные самолетами союзников. В ослепительном свете этих «зажигалок» американские корабли, казалось, куда-то пропали, тогда как японские самолеты один за другим посбивали, либо же вместо цели они врезались в море.

Бывший американский летчик-истребитель Джеймс Суини говорил, что столь высокий процент промахов самолетов-смертников объясняется неопытностью японских пилотов. По его словам, пилоты «пикировали прямо на американские корабли на полной скорости, совершенно не делая никаких поправок на коэффициент подъемной силы, отчего, как правило, оказывались выше своей цели». Они добились бы больше успеха, если бы, включив моторы, ушли в отрицательную перегрузку. В результате этой контратаки японские воздушные силы в этом регионе практически прекратили свое существование.

Японские ВВС были не ровня американским. В Первом военно-воздушном флоте ВМС осталось всего около 40 самолетов, пригодных к боевым действиям. ВВС на Филиппинах, включая армию, насчитывали менее 100 машин. Второй воздушный флот на Тайване имел примерно 300. Японцев превосходили как числом, так и боевым мастерством. 17 октября во время шторма с дождем и при скорости ветра в 30 м в секунду американцы захватили остров Сулуань у входа в залив Лейте и принялись накапливать в заливе корабли, готовясь к захвату основного острова Филиппин — Лусона. Именно в этот день вице-адмирал Ониси прибыл с Тайваня в Манилу. Как только ему сообщили, сколько на Филиппинах самолетов, он решил немедленно использовать оставшиеся истребители для таранных вылетов.

На следующий день началось вторжение американцев на остров Лейте.

Штаб японского Объединенного флота приказал приступить к выполнению операции «Сого-1». Основному флоту, стоявшему на якоре к югу от Сингапура, и отдельному флоту у острова Амамиосима было приказано на всех парах мчаться к Лейте. Оперативное соединение, дожидавшееся во Внутреннем море, получило приказ выманить американские суда из района Филиппин на север, подальше от Лейте.

Рано утром 19 октября Ониси позвонил на базу Мабалакат, к северу от Манилы, и приказал капитану Сакаэ Ямамото, командиру 201-го летного подразделения, явиться к нему в Манилу. Ямамото как раз занимался организацией контратаки против американских сил в Лейте и смог вырваться с базы только в два часа дня.

Когда Ямамото прибыл в Манилу и узнал, что разминулся с Ониси, он сел в истребитель «зиро», пилотируемый капитан-лейтенантом Тадаси Накадзимой, командиром авиакрыла 201-го летного подразделения, чтобы лететь обратно на базу. Сразу же после взлета заглох двигатель, и им пришлось совершить вынужденную посадку. При посадке Ямамото сломал ногу, и его пришлось госпитализировать. Накадзима лишь слегка разбил лицо, но ему пришлось ждать до следующего утра, чтобы вернуться на базу.

В отсутствие и Ямамото, и командира авиакрыла заместитель командира 201-го летного подразделения Асаичи Тамаи собрал других офицеров подразделения, как распорядился Ониси. Было уже темно, когда люди собрались на балконе второго этажа здания штаба. Единственным источником света служила бутылка из-под пива с горевшим кокосовым маслом. Люди сели полукругом, лицом к вице-адмиралу.

— Если операция «Сого» провалится, — неторопливо заговорил Ониси, — результаты будут до того серьезны, что у нас не будет возможности прийти в себя. Следовательно, нужно сделать все, чтобы наше контрнаступление было успешным. А для того чтобы быть абсолютно уверенным, что оно будет успешным, нужно вывести из строя палубы американских авианосцев минимум на неделю. Наши морские войска могут с успехом войти в залив Лейте, только если мы выведем из строя вражеские авианосцы. Тогда наши линейные корабли «Ямато» и «Мусаси» разгромят вражеские силы вторжения.

Ониси немного помолчал, затем продолжал, старательно выбирая слова:

— Я считаю, мы можем вывести из строя вражеские авианосцы, только тараня их палубы нашими истребителями «зиро», загруженными двухсотпятидесятикилограммовыми бомбами.

Душный ночной воздух действовал угнетающе. Единственным звуком было потрескивание фитиля лампы. Ониси молчал, глядя на людей, ожидая их ответа. Наконец молчание нарушил заместитель командира Тамаи.

— Придется нам дождаться возвращения командира Ямамото, без него никаких решений мы принимать не можем, — сказал он.

— С Ямамото я этот вопрос уже обсудил, — солгал Ониси. — Он просил меня передать вам, что наделяет вас властью принять решение.

Тамаи рукой сделал знак старшему командиру эскадрильи пройти с ним в соседнюю комнату для личного разговора. Несколько минут спустя они вернулись на балкон, на лицах — напряженное выражение.

— Мы согласны с вашей оценкой положения, — сказал Тамаи. — Я почтительно прошу, чтобы создание этой ударной группы было предоставлено самому летному подразделению.

У вице-адмирала, казалось, гора с плеч свалилась. Он встал. Офицеры повскакивали на ноги. Ониси поклонился им, показывая свое глубокое к ним уважение. После чего укатил на частную квартиру Ямамото.

Тамаи распорядился, чтобы летные унтер-офицеры подразделения собрались в канцелярии. Все двадцать три человека быстро явились.

Проинформировав их о заседании, которое только что имело место, Тамаи спросил, кто готов пойти добровольцем для вылетов на верную смерть, как предложил адмирал. Все 23 человека подняли руки. У Тамаи навернулись слезы на глазах. Он лишь поблагодарил людей за их стойкий дух и верность армейскому долгу.

Из-за особого характера этих вылетов необходимо было, чтобы командиром группы был выпускник военно-морского колледжа. Тамаи назначил на этот пост лейтенанта Юкио Секи, которого месяцем раньше перевели на Филиппины с Тайваня. Группы назвали «Особое ударное подразделение камикадзе» и разбили на четыре подгруппы — Сикисима, Ямато, Асахи и Ямадзакура.

На следующее утро в 10 часов 23 пилота и лейтенант Секи выстроились во дворе штаба для приветствия со стороны вице-адмирала Ониси. Как только люди построились, Ониси появился из здания и направился медленно, но решительно к подмосткам перед группой. Поднявшись на них, он повернулся к молодым людям. В глазах у него стояли слезы, и ему пришлось приложить усилия, чтобы сохранять самообладание. Он был бледен.

Наконец он заговорил:

— Грозящий нам кризис не из тех, который может быть разрешен министром ВМФ, начальником Генерального штаба или адмиралом. Справиться с ним можете только вы, невинные и энергичные молодые люди! Вы уже боги! Будучи богами, вы должны быть выше всех желаний. Единственное, о чем вы можете сожалеть, это о том, что не узнаете, как завершилась ваша атака — успешно или нет. Это вас пусть не волнует. Самолет подтверждения принесет донесение о результатах налета, а я лично сообщу их вашим душам, а также императору. Так что с Богом!

Ониси помолчал, пытаясь совладать с чувствами.

— Будьте смелыми! — громко крикнул он.

Потом спустился с подмостков и пожал на прощание руку каждому пилоту.

В одиннадцать в то же утро американские войска, располагавшиеся в заливе Лейте, начали высадку в Таклобане на восточном побережье острова Лейте. Командир авиакрыла Накадзима, который пораньше в тот день вернулся из Манилы, повел группу Ямато соединения «Богов грома» к острову Себу к западу от Лейте, а вице-адмирал Ониси, вернувшись в штаб Первого военно-воздушного флота ВМС в Маниле, официально принял командование от Кинпеи Тераоки.

На следующий день, 21 октября, все четыре группы смертников — Ямато на Себу, Сикисима, Асахи и Ямадзакура в Мабалакате — устроили свои первые вылеты в поисках вражеских авианосцев. Погода, однако, была до того мерзкая, что никаких целей им обнаружить не удалось, и все подгруппы вернулись на базу. Двадцать четвертого самолеты Второго военно-воздушного флота ВМС вылетели с аэродрома Кларк на Тайване, к северу от Манилы, и обнаружили большое число американских авианосцев. В ту ночь более 300 обычных самолетов Второго военно-морского флота ВМС совершали один за другим налеты на американский флот. Потери были большие, а результаты минимальные. Японцам удалось потопить один авианосец, два крейсера и три эсминца.

Тем временем американские подводные лодки и базирующиеся на авианосцы истребители встретили японский флот, шедший на всех парах к Лейте, и практически его уничтожили, в том числе и громадный линкор «Мусаси», который так ни разу и не пальнул в бою из своих огромных орудий. План защитить Лейте от американских войск вторжения провалился, и от него отказались.

Сразу же после этого опустошительного поражения девять человек из групп камикадзе — пятеро из Мабалаката, двое с Себу и еще двое из дополнительного звена, созданного на базе Давао на острове Минданао, — потопили два американских авианосца и серьезно повредили еще четыре. Эта небольшая победа нисколько не отразилась на вторжении американцев на Лейте, но это была наиболее успешная акция, которую подразделения японской военно-морской авиации провели за много месяцев. Ониси выслушал донесения об атаках камикадзе со слезами на глазах.

— Оно стоило того, — с надрывом промямлил он. — Мы нашли действенный способ…

Узнав об этом успехе на Филиппинах, вице-адмирал Сигеру Фукутоме, командующий Вторым военно-воздушным флотом ВМС на Тайване, у которого еще не было возможности убедиться в значимости атак смертников, изменил свое отношение к этому делу и проинформировал Ониси о своем решении. На встрече, состоявшейся в штабе Первого военно-воздушного флота, Первый и Второй военно-воздушные флоты были объединены. Согласно системе старшинства Фукутоме стал командующим, а Ониси его заместителем.

Ониси затем отправился на автомобиле на базу военно-морской авиации на аэродром Кларк для встречи с ключевыми фигурами среди офицеров из звеньев подразделения. Большинство присутствовавших офицеров были из Второго флота. Ониси во что бы то ни стало вознамерился добиться своего в проведении программы ударных налетов и начал встречу в довольно агрессивном тоне.

— Как вы все знаете, — заговорил он, — результаты самых недавних атак камикадзе против вражеских военно-морских сил дали замечательные результаты, и мы продолжим подобные операции — все подразделения как в Первом, так и во Втором флоте. Я убежден, что только так Япония может одержать победу в войне. И, пожалуйста, никакой критики. Возражений я не потерплю!

Когда Ониси впервые решил прибегнуть к отчаянным мерам атак камикадзе, он ставил сравнительно скромные цели: нейтрализовать авианосцы противника. Однако небывалый успех недавних атак оживил его надежды, что Японии еще удастся остановить продвижение союзников.

Тем не менее число истребителей, которые могли использоваться для атак камикадзе, быстро уменьшалось. Положение было критическое. 19 ноября ГШ ВМС согласился удовлетворить просьбу вице-адмирала Ониси увеличить силы на Филиппинах, направив в этот регион учебные подразделения. План был рискованный, поскольку инструкторю по мобилизации и самолеты из учебных подразделений могли оказать отрицательное воздействие на всю программу подготовки. ГШ ВМС решил, однако, что при сложившихся обстоятельствах игра стоит свеч.

На заре 23 октября, когда положение на Лейте достигло критической точки, главный конструктор самолета для смертников «охка» Мики отправился на аэродром базы ВВС Кисарадзу в префектуре Чиба для проведения испытаний. Там он встретился с капитан-лейтенантом Надзукой, который занимался сборкой и оснасткой крошечных самолетиков, и лейтенантом Васидзу, который отвечал за расчеты.

— Испытательный самолет уже состыкован с «бетти». Мики видел, что под одним из бомбардировщиков подвешен «охка», набитый мешками с песком. Два других самолета должны были полететь, чтобы заснять, как пройдет расстыковка и планирование «охка».

Мики и Васидзу сели в самолет-носитель. Надзука сел в один из бомбардировщиков для наблюдения. Первое испытание «Взрывающихся лепестков расцветающей вишни» должно было вот-вот начаться.

Прорулив почти до самого конца полосы, самолет-носитель с трудом поднялся в воздух. Сделав несколько больших кругов, он сумел достичь своей максимальной высоты, затем свернул на юг, а самолеты-наблюдатели следовали по обеим сторонам от него. Пройдя над островом Осима, самолеты пролетели еще пятнадцать минут до испытательного полигона в Тихом океане.

Самолеты-наблюдатели заняли свои позиции. Экипаж самолета-носителя открыл люк в полу, откуда было видно кабину «охка». В отверстие ворвался холодный воздух.

— Вы можете наблюдать за всем отсюда, — крикнул Мики один из членов экипажа.

Мики лег на живот и высунул голову из люка.

Пилот самолета-носителя отсчитал время и нажал кнопку, которую приделали для отстыковки «охка». Крошечный, по форме напоминающий акулу, самолетик гладко отвалился от самолета-носителя, отчего «бетти» вдруг подскочил вверх.

Мики высунул голову подальше, чтобы лучше видеть, как «охка» по кривой стал пикировать к поверхности океана. Васидзу, которому тоже хотелось посмотреть, повернулся на заднем сиденье и стукнулся о Мики.

— Перестаньте ерзать! — громко крикнул Мики.

«Охка» плавно отвалился от самолета-носителя, от его оранжевого корпуса отражалось утреннее солнце. Он пошел именно тем курсом, который рассчитал для него Васидзу, и нырнул в океан, взметнув белый столб воды. Никаких конструкторских проблем вроде бы не возникло. Пленка, отснятая двумя самолетами-наблюдателями, подтвердила визуальное наблюдение Мики. Свое первое испытание «охка» прошел.

Тем временем в 721-м соединении военно-морской авиации на базе ВВС в Хиакуригахаре приветствовали лейтенанта Цутоми Карию и младших лейтенантов Кинтаро Мицухаси и Фудзио Хаяси из военно-морского колледжа. Три молодых выпускника колледжа были приданы в помощь командиру Окамуре и командиру авиакрыла Иваки при формировании эскадрильи «охка». Командир эскадрильи «бетти» Нонака приветствовал их с привычной для него дерзкой вульгарностью.

— Ну что ж, божки. У вас хватило смелости прикатить сюда, но мы еще посмотрим, одолеете ли вы весь путь. Мне-то что, я рядовой парень! Если вы привезли с собой визитные карточки, можете их сразу выкинуть, поскольку они вам не понадобятся. А если вы все еще девственники, вам лучше сразу поехать в бордель и лишить себя невинности!

Трое молодых людей были ошарашены совершенно неуставным поведением Нонаки и смотрели на него вытаращив глаза и лишившись дара речи.

Вслед за приездом молодых выпускников колледжа стали прибывать люди, которые и должны были составить соединение «Боги грома», — офицеры запаса и унтер-офицеры. Первым из унтер-офицеров прибыл Масадзо Окубо. Прежде он служил на юге в эскадрилье истребителей, которой командовал Окамура, и сражался там вместе с ним. Об эскадрилье смертников он услышал, находясь при учебном подразделении на базе в Коноике, префектура Ибараги, к северу от Токио.

Расстроенный, поскольку он уже больше не мог принимать непосредственное участие в военных действиях, и обозленный на неспособность Японии сокрушить врага, Окубо давно уже смирился с тем, что истребители неровня авианосцам и линкорам. Он принял решение, что лучше протаранить врага и умереть как мужчина и записался добровольцем в 721-е соединение.

Вскоре после приезда на базу Окубо нанес визит вежливости Окамуре, своему бывшему командиру. Окамура приветствовал его с энтузиазмом.

— Рад, что вы прибыли, — сказал он. — На этот раз ваша задача будет заключаться в том, чтобы совершить таран, сидя в «охка». Один из тренировочных самолетов стоит в ангаре. Предлагаю вам сходить взглянуть на него.

В ангаре оказался похожий на игрушку самолетик, который напомнил Окубо крылатую торпеду. Он сразу же признал в нем бомбу, управляемую человеком, и впервые понял, почему номер соединения начинался с цифры 7. Ему вспомнилось, что, когда он был с Окамурой на острове Сулавеси и дела шли плохо, тот высказал предположение, что, похоже, для них остался единственный выход — вылеты смертников против врага. «Значит, вот оно во что вылилось», — подумал Окубо.

Окубо постучал по деревянному крылу «охка». От этого необычного звука ему стало как-то не по себе, и вдруг его охватила тоска по гладким металлическим истребителям, на которых он так часто летал. У него даже мелькнула мысль, а нельзя ли каким-то образом отказаться от своего последнего полета в таком задрипанном самолетике.

Пилоты, приданные 721-му летному соединению, начали совершать пробные полеты на истребителях «зиро». Им было велено постоянно пикировать на заданные цели, чтобы у них возникло чувство, что они и впрямь таранят вражеский корабль. Это заставляло их осознать серьезность подготовки и повышало эмоциональный настрой.

Затем пришла весть об атаках камикадзе на Филиппинах. Пилоты эскадрильи были шокированы, настроение у них упало. До сих пор их поддерживала вера, что их собственное славное самопожертвование запомнится навсегда как основной элемент в защите Японии.

Люди, пытаясь справиться с разочарованием и вернуть боевой дух, недовольно ворчали.

— Ничего. На «охка» мы поработаем гораздо лучше! — повторяли они снова и снова.

31 октября на базе ВВС в Хиакуригахаре собрались старшие офицеры Генерального штаба ВМС, отдела аэронавтики и НИЛА, чтобы присутствовать при второй стадии испытаний «охка» — самолет был загружен водяным балластом, а на борту находился летчик-испытатель Нагано. Все пилоты-смертники тоже выстроились на летном поле.

Мики был до того возбужден, что не мог усидеть на месте. Он ходил взад-вперед перед ответственным за испытание офицером. Васидзу предложил ему сесть. Он сел, но почти тут же снова вскочил и принялся расхаживать. Последние несколько ночей его мучили навязчивые кошмары, что самолет развалится в воздухе или разобьется, а пилот погибнет.

Нагано, летчику-испытателю, Мики доверял полностью. Не доверял он самолету. А вдруг из-за балласта равновесие самолета нарушится, и его невозможно будет вести? Сможет ли Нагано сбросить воду? Если самолет перестанет повиноваться ему в воздухе, Нагано было велено открыть фонарь и выброситься с парашютом, но сможет ли он выбраться достаточно быстро?

Два бомбардировщика «бетти», участвовавшие в испытании, взлетели из Йокосуки несколькими минутами раньше. Мики услышал рев их моторов, когда они приближались к аэродрому на высоте 3500 м . Под брюхом одного самолета он разглядел подвешенную «охка». На сей раз Надзука находился на борту второй «бетти» как наблюдатель.

Учебно-тренировочный «зиро» Иваки взлетел с базы, чтобы наблюдать за экспериментом. «бетти» с «охка» под брюхом сделал несколько кругов над аэродромом, затем сбросил осветительную ракету — это означало, что ровно через пять минут «охка» будет отпущен. Мики следил за прохождением этих пяти мину по своему секундомеру, то и дело поглядывая на круживший в небе самолет.

Находившийся на борту самолета-наблюдателя Надзука заметил, что вода, вытекающая из балластной емкости «охки», превращается в лед. Ему вдруг почудилось, что у него у самого кровь стынет в жилах. Если лед вокруг отверстия не растает, воду не удастся сбросить, а это значит, что самолет врежется в землю полностью загруженный.

Они летели на высоте 3500 м . Балластную воду предстояло сбросить на высоте около 3000 м . Надзука закрыл глаза и стал молиться, чтобы на этой высоте лед при более высокой температуре растаял.

Начался обратный отсчет — три… два… один…

«Охка» плавно отделился от самолета-носителя, упал чуть ли не отвесно вниз, после чего перешел на планирование. Загорелись — и чуть ли не сразу же погасли — крыльевые ракеты. Рядом с «охка» появилось два черных объекта, оставлявших за собой дымный след.

— Ракеты сгорели слишком быстро! — пронзительно закричал Надзука, его обуял страх.

Однако опытный образец самолета все еще красиво планировал, быстро уходя от «зиро» Иваки, который неотступно следовал за ним.

— Он летит! Летит! — завопил на земле Васидзу.

По мере того как офицеры и другие пилоты на летном поле напрягали зрение, оранжевая точка в воздухе становилась все больше и больше. Вдруг она принялась выпускать белый пар. Мики понадобилась секунда, чтобы сообразить, что это Нагано сбрасывает водяной балласт.

Сделав два круга на аэродромом, «охка», все еще оставляя след пара, с легким металлическим звуком прошел над собравшейся толпой и направился на посадочную полосу. На этом маленьком самолетике Нагано совершил мягкую посадку. «Охка» на своих полозьях остановился в самом конце гудронированной полосы. Пилот вылез из кабины в облаке пыли.

Мики вскочил на грузовик, подъехал к «охка» и от души поздравил Нагано. Их окружили другие пилоты соединения, поздравлявшие друг друга. После отъезда начальства рабочая группа собралась за столом, чтобы обсудить полет.

— Почему вы сбросили крыльевые ракеты раньше, чем было предусмотрено? — спросил Мики.

— Горизонтальная волна была до того сильной, что мешала вести самолет, вот я и решил их сбросить, — ответил Нагано.

Мики сразу понял, что тяга двух ракет не была синхронизирована. Этот момент они проглядели во время испытаний на земле. Если бы полет не удался, обвинили бы техников.

— Это оказалась единственной проблемой, — добавил Нагано. — Устойчивость и работа контрольных приборов были безотказными. По скорости он не уступит истребителю.

— Как вы себя чувствовали, когда вас сбросили с самолета-носителя? — спросил кто-то.

— Создавалось впечатление, будто меня отталкивают отвесно от самолета, но как только я стал планировать, я сразу же испытал эффект подъема.

— А что произошло, когда вы стали сбрасывать воду?

— Самолет слегка пошел вверх, но устойчивость и рабочие характеристики практически нисколько не изменились.

— А посадка?

— Гораздо легче, чем я ожидал. Самодельное шасси нисколько не пострадало.

— Вы думаете, этот образец может использоваться для учебной подготовки?

— Безусловно. Однако крыльевые ракеты во время тренировочных полетов лучше снять.

Это испытание имело место ровно через два месяца после начала работы над проектированием «охка» и прошло хорошо. В возбуждении от успеха полета Мики на мгновение позабыл о назначении этого смертоносного оружия, которое сам помог построить.

По завершении испытаний «охка» введение 721-го соединения в бой было обеспечено.

Наземные испытания фюзеляжных ракет для «охка» были завершены 6 ноября, и НИЛА сразу же приступила к массовому производству самолетов. Вскоре, однако, стало очевидно, что лаборатория просто не в состоянии выполнить указание о постройке 150 самолетов к концу ноября, главным образом из-за того, что слишком много времени уходило на изготовление деревянных крыльев и хвостов. Тогда решили подрядить на производство крыльев и хвостов несколько частных фирм, хотя преобладало мнение, что производство самолетов «охка» должно бы оставаться строго военным делом.

Производителям бомбардировщиков «бетти» также приказали ускорить выполнение производственных заданий. Второй военно-морской арсенал аэронавтики в Кисарадзу, префектура Чиба, и 22-й военно-морской арсенал аэронавтики в Каное, префектура Кагосима, были заняты конвертированием обычных «бетти» на самолеты-носители, которые бы могли нести «охка». «Мицубиси Нагоя эркрафт компани», производителю «бетти», было приказано усилить защитное вооружение самолетов, даже хотя бы из-за этого ухудшались некоторые из рабочих характеристик.

У бомбардировщиков «бетти» был один роковой недостаток: встроенные в крылья топливные баки часто поражало вражеским огнем, и их охватывало пламя. Поскольку темп и объем американских атак против японских сил возросли, все больше и больше «бетти» погибало именно по этой причине.

Производитель предпринял одну контрмеру: обшил крылья резиной, чтобы предотвратить вытекание топлива, когда враг попадал в баки. У этой меры, однако, был свой собственный серьезный недостаток: изменялся аэродинамический профиль, увеличивая сопротивление крыльев и уменьшая крейсерскую скорость бомбардировщиков на 10 узлов.

«Мицубиси» также спроектировала бензобак, в котором был автоматический огнетушитель, наполненный углекислым газом. Если загорался огонь, газ сразу же растекался. Вокруг самих бензобаков внутри корпуса были поставлены стальные пластины, за сиденьем пилота — тоже. Эти защитные меры еще больше увеличивали вес самолетов, так же еще больше уменьшая их скорость. Однако при всех этих мерах самолет все равно оставался уязвимым для вражеского огня.

8 ноября 721-е соединение перебралось из Хиакуригахары на авиабазу в Коноике.

К северу от аэродрома, за рекой Хоривари, находился песчаный участок, использовавшийся прежде для учебного бомбометания. Песок разровняли и превратили этот участок в учебный аэродром для учебно-тренировочных самолетов «охка».

К этому времени все ключевые фигуры, приписанные к 721-му соединению, прибыли в Коноике.

Среди вновь прибывших был и старший унтер-офицер Ичикава. Он сразу же пошел повидать своего друга Тамуру.

— Почему же ты не послал открытку? — спросил он. — Что произошло с «шишкой»?

— «Шишка» — это не то слово, — ответил Тамура. — Идем, я тебе покажу.

Он повел Ичикаву к ангару и показал один из учебно-тренировочных самолетов «охка».

— Вот он, твой будущий гроб, — сказал он.

И без того слабая убежденность Ичикавы ослабла еще больше, когда Тамура объяснил, что «охка» будут нести под брюхом «бетти», а затем сбросят недалеко от цели.

— Не разочаровывайся, — сказал он своему другу. — Если бы ты пошел на таран в бомбардировщике-штурмовике, никто бы и не увидел, как ты умрешь. В этой же хреновине ты будешь идти на таран на виду у всего экипажа самолета-носителя.

Вечером, прежде чем улечься, Ичикава открыл свою записную книжку и написал на обратной стороне обложки: «После двадцати с лишним лет жизни мне нечего оставить после себя, кроме этой вот записной книжки, которую я посвящаю своим родителям, всегда окружавшим меня вниманием и любовью».

В середине ноября на авиабазу стали прибывать большие упаковочные клети с разобранными учебными самолетами «охка». Их сразу же принялись собирать лейтенант запаса Кадзуеси Накао и его группа по обслуживанию «охка».

13 ноября Коноике посетил вице-адмирал Мичитаро Тонука, начальник отдела аэронавтики, чтобы понаблюдать, как будут проходить первые учебные спуски на новом месте. Провести первый пробный полет в одном из тренировочных самолетов поручили лейтенанту Путому Карии, выпускнику военно-морского колледжа.

Самолет-носитель с подвешенной под ним «охка» взлетел, сделал круг над летным полем и сбросил «охка» на предусмотренной высоте в 3000 м . Первая половина полета «охка» прошла как и ожидали. Однако сразу же после того, как Кария сбросил водяной балласт, нос у самолета круто подскочил вверх; он потерял скорость и вошел в крутое пике.

Все наблюдавшие повскакивали с мест. Когда машина приближалась к земле, они видели, как Кария изо всех сил пытается поднять нос самолета. Самолет, однако, врезался в песок и перекувырнулся. Спасательная команда бросилась к разбитому аппарату и вытащила Карию. Внешних повреждений не было заметно, но лицо у него приобрело землистый цвет, и он стонал от боли.

Через несколько минут после того, как его привезли на амбулаторный пункт базы, Кария потерял сознание. Два часа спустя наступил паралич, вызванный контузией всего тела. Руки и ноги стали холодными, пульс ослабел, и Кария скончался. Позже обнаружилось, что авария произошла из-за ошибки при сборке балласта. Накануне вечером перед испытанием Накао, начальник отдела обслуживания, собрал всех пилотов «охка» и подробно объяснил им, почему вода из хвостовых баков должна сбрасываться первой. Кария сначала сбросил воду из носового бака.

Делать было нечего — пилот допустил ошибку. Оплакивать гибель Карии не было времени, однако соединение «Боги грома» провело экстренное совещание и решило в будущих учебно-тренировочных полетах не использовать больше воду в качестве балласта. На следующий день, сразу же после краткой похоронной церемонии для Карии, тренировочные полеты возобновились.

 

Глава 3.

«Умрем вместе!»

Стоял холодный и ветреный ноябрьский день, «Боги грома» проводили последние учебно-тренировочные полеты на авиабазе в Коноике.

— Эскадрилья «охка» построена!

— Эскадрилья «бетти» построена!

Стоя на командирском возвышении, Нонака ответил на воинское приветствие командиров эскадрилий в привычной для него манере — скорее махнул рукой, нежели отдал честь.

— На удивление прекрасный день! — крикнул он. — Эскадрилья «бетти», сбрасывайте их, когда сочтете нужным! Эскадрилья «охка», рот не разевайте! Отстыковывайтесь и пикируйте! За дело!

Взлетели три «бетти» с висевшими у них под брюхом акулоподобными «охка», похожими, скорее, на пескарей. Поднявшись на высоту в 3000 метров , два самолета отделились и принялись кружить. Третий направился к зоне сбрасывания.

Люк в полу третьей «бетти» открылся, и в самолет ворвался холодный ветер. Один из членов экипажа, преодолевая силу ветра, потянулся вниз через люк и, воспользовавшись Г-образным шестом, открыл фонарь кабины «охка». Пилот «охка» спустился в тесную кабину, закрыл фонарь и отпустил ремни, державшие штурвал и ножные рычаги. Затем прицепил ремешок от приборной доски за штурвал, чтобы тот не двигался при отрыве от «бетти». Потом пристегнул ремень и отстукал сигнал готовности по системе связи с самолетом-носителем.

Когда «бетти» приблизилась к зоне сбрасывания, пилот неотрывно смотрел на красный огонек на контрольной панельке. Последовали три коротких вспышки и жужжащий звук, затем одна долгая вспышка и одна короткая, и в это мгновение «охка» отвалилась от самолета-носителя и камнем полетела вниз.

Пилот увидел, как вокруг него в кабине поднимается пыль, и ощутил полную невесомость. Сбросив ремешок, он ухватился за штурвал обеими руками, наблюдая, как внизу показалась земля. Прежде чем начать планировать со скоростью 250 миль в час , самолет упал почти на 300 м . Накренившись на левый борт, пилот мельком увидел Тихий океан. Он опустил закрылки и направился к временному аэропорту.

Приближаясь при быстро идущей на убыль высоте к песчаной посадочной полосе на скорости 100 миль в час , он приготовился к удару. Полозья так и врезались в песок. Самолет подпрыгнул и проскользил еще несколько десятков ярдов, прежде чем остановиться в облаке пыли. Пилот был цел и невредим, только весь взмок от пота. В течение двух долгих минут, после того как его сбросили с «бетти», он невольно сдерживал дыхание, и сейчас оно вырвалось из него глубоким выдохом. Он страшно обрадовался, что все закончилось, думая, что его смертельное пикирование окажется гораздо легче этого тренировочного.

Учебное пикирование продолжалось. «Охка» забирали с посадочной площадки и возвращали на основную взлетно-посадочную полосу на грузовике или на платформе небольшого паровозика по временной колее, проложенной лейтенантом-резервистом Ивао Цудзи, начальником подгруппы отдела обслуживания. Прежде чем каждый из пилотов «охка» садился в самолет для учебного пикирования, Иваки несколько раз выкрикивал: «Врежьте по авианосцу лбом! Врежьте по авианосцу лбом!» Люди прозвали его жабой — у него был слишком большой рот. После прохождения тренировочного пикирования классификация пилота повышалась до группы А.

15 ноября, через два дня после начала учебно-тренировочных полетов, соединение «Боги грома» было официально придано Объединенному флоту на Тихоокеанском фронте. Командиром летной эскадрильи «охка» был назначен капитан-лейтенант Хасиро Янагисава, а лейтенант Акира Хирано заменил погибшего при первом испытании лейтенанта Карию. Эскадрилья «бетти» получила наименование 711-й ударной эскадрильи, а капитан-лейтенант Нонака был официально утвержден ее командиром. Истребители, приданные для охранения бомбардировщиков «бетти» и их бесценного груза, получили наименование 306-й эскадрильи истребителей, возглавил ее лейтенант Кунио Кандзаки.

Беспрецедентный случай — в одном соединении оказалось три различных эскадрильи: самолетиков «охка», бомбардировщиков «бетти» и истребителей «зиро», что, разумеется, не могло не говорить о размахе операции.

По мере того, как день тянулся за днем, первоначальная решимость пилотов «охка» стала слабеть. Бывшие летчики-истребители скучали по машинам, которые хорошо знали.

Однако учебно-тренировочные полеты «охка» продолжались, но насчет самого самолетика было много недовольства. Капитан-лейтенант Нонака, командир эскадрильи самолетов-носителей, даже не пытался скрывать своего презрения к самолетику. Упомянув о принципе флота сражаться до конца любым имеющимся в его распоряжении оружием, даже копьями, Нонака язвительно обронил:

— Однако же этим копьем очень трудно пользоваться!

Нонака однажды выразил одолевавшие его сомнения, заявив:

— Я всегда много болтаю, прибегаю к грубому, вульгарному языку. Однако по натуре я робкий человек и очень боюсь смерти. А ругаюсь я, чтобы отвлечь собственный разум, чтобы поставить себя в такое положение, из которого я не мог бы пойти на попятный в самый последний момент. Но я не хочу убивать себя, тем более этим дешевым копьем! Я хотел бы снова вернуться к ночным налетам.

Замечания и жалобы Нонаки дошли до ушей младшего лейтенанта специальной службы Оты, которому первому пришла в голову мысль создать особый самолет для смертников. Прямо он Нонаку не критиковал, соглашаясь, что да, самолеты «охка» следовало бы оснастить реактивными двигателями на жидком топливе, как и планировалось вначале.

Точка зрения Оты сводилась к тому, чтобы благодаря реактивным двигателям на жидком топливе увеличилась бы дальность полета и улучшились рабочие характеристики самолетов «охка», уменьшив тем самым бремя, которое легло на самолеты-носители. Однако война не станет ждать, когда усовершенствуют ракеты на жидком топливе, тем более что в Генеральном штабе ВМС дурных опасений Оты в отношении пороховых ракет не разделяли. Высшее начальство в ГШ ВМС убедило себя, что при достаточно обеспеченном охранении истребителями самолеты «охка» могут и впрямь превратиться в «безотказно поражающие врага копья».

23 ноября соединение «Боги грома» посетил, чтобы посмотреть как там идут дела, лично сам адмирал Оикава, начальник Генерального штаба. Один из экипажей предложил преподнести адмиралу что-нибудь особенное — продемонстрировать пикирование одного из пилотов, который в предыдущем испытании показал исключительно хороший результат. На эту роль был выбран младший лейтенант запаса Хачиро Хосокава.

Хосокава, однако, не посчитал это за честь и пожаловался своему командиру, капитан-лейтенанту Янагисаве:

— Не желаю я выпендриваться ради какого-то адмирала! Пусть спикирует тот, чья сейчас очередь! — сказал он. — Я готов отправиться на «охка» с боевым вылетом, но с какой стати мне сейчас рисковать жизнью ради показухи?

Янагисава согласился с Хосокавой.

— Нам не обязательно выкладываться, чтобы угодить адмиралу. Будем продолжать нашу обычную тренировочную программу.

На следующий день перед самым началом тренировочного полета поступило предупреждение о воздушной тревоге, и полет пришлось отменить. Девяносто три бомбардировщика Б-29, базирующиеся на Марианские острова, пролетели над полуостровом Идзу, отбомбили завод «Мусасино» компании «Накадзима эркрафт», а после налета ушли над побережьем Кудзукури в сторону Тихого океана. Беспомощные пилоты соединения «Боги грома» наблюдали за конденсационными следами выхлопных газов двигателей огромных бомбардировщиков, когда те направились обратно на свою базу.

25 ноября, готовясь к передислокации на Филиппины, командир соединения Окамура разбил его на четыре подразделения. Каждое состояло из 53 человек — 7 офицеров запаса и 46 унтер-офицеров. Каждое подразделение находилось под непосредственным командованием одного из выпускников военно-морского колледжа.

После создания этих частей командир эскадрильи истребителей Янагисава затеял спор с Окамурой из-за характера своего назначения. Янагисава был переведен в 721-е как кадровый штабист, а не как пилот самолета «охка». Однако он считал само собой разумеющимся, что разделит судьбу своих подчиненных.

— Согласно флотским традициям командир всегда ведет своих людей. Как командир эскадрильи в первый же вылет их должен повести я! — кричал он.

— Я пригласил вас сюда не с намерением посадить вас на одну из «охк»! — в равной степени громким голосом ответил Окамура. — Ваша работа заключается в том, чтобы поддерживать высокий моральный дух людей, пока они не улетят на выполнение боевой задачи, а затем вербовать на их место других пилотов!

— Вы хотите сказать, в бою я участвовать не буду? — вопил Янагисава.

— Хорошо! Хорошо! — сдался Окамура. — Вы можете полететь в самом конце, но никак не раньше.

Окамура понимал, что как только начнутся боевые вылеты, всякая необходимость в командире звена отпадет. Пилот «охка» был всего-навсего пассажиром на борту «бетти», пока цель не оказывалась в пределах дальности полета, а когда он влезал в «охка», он становился не чем иным, как бомбой. Командование операцией во время вылетов будет уж скорее находиться в руках командира эскадрильи «бетти». Окмура растолковал это Янагисаве как можно терпеливей.

— Моральный дух эскадрильи обычно создается во время учебно-тренировочных полетов боевым порядком и в подготовках для групповых атак, однако с самолетами «охка» необходимости в такой подготовке нет. Следовательно, очень важно, чтобы вы уделили основное внимание поддержанию морального духа людей, — добавил он.

— В таком случае, — парировал Янагисава, — еще важнее, чтобы командир показал пример и спикировал первым!

Спор продолжался несколько минут. Наконец Янагисава сказал:

— Я не приму роль, в соответствии с которой я не могу сражаться бок о бок с моими подчиненными. Что же касается задачи, о которой вы говорите, я бы предпочел, чтобы ее взял на себя какой-нибудь человек постарше. Пожалуйста, отправьте меня в часть, где есть обычные истребители!

Окамура понимал, что зашел в тупик, он сдался и назначил командиром подразделения «Боги грома» командира авиакрыла Иваки, возложив на него ответственность поддерживать моральных дух пилотов и вербовать новых людей для пополнения их рядов.

Среди пилотов соединения «Боги грома» этот шаг вызвал всевозможные пересуды и слухи.

Это означает, что эскадрилья «охка» не что иное, как обыкновенный арсенал, и Янагисава отказался вести себя как его сторожевой пес, — ворчали люди.

Реагируя на свое экстраординарное положение и пытаясь как-то с ним совладать, унтер-офицеры, пилоты «охка», стали проявлять расхлябанность и недисциплинированность. Честь они отдавали неряшливо, если вообще снисходили до этого. Не при исполнении служебных обязанностей многие носили кашне, заявляя, будто им холодно. Некоторые отрастили длинные волосы, несмотря на положение устава о том, что отпускать волосы разрешается только офицерам. Обычными стали жалобы на плохую пищу.

Злостнейшие нарушители дисциплины оказались в подразделении «Боги грома» под командованием лейтенанта Хаяси, однако последний не обращал особого внимания на их поведение, заявляя, что для людей, которые готовятся пойти на верную смерть, устав ничего не значит.

Наконец о поведении одного пилота из унтер-офицеров прослышал командир авиакрыла Иваки. Он пригласил к себе командиров всех четырех подразделений, отругал как следует и приказал принять меры к тому, чтобы головы у всех нарушителей дисциплины в их частях были побриты.

Командир подразделения Мицухаси, у которого тоже были длинные волосы, первым побрил голову, чтобы показать пример своим людям. Лейтенант Хаяси был не согласен с приказом, но в конце концов подчинился ему и убедил своих людей последовать примеру Мицухаси. Иваки самолично побрил голову человеку, который считался самым злостным нарушителем дисциплины в эскадрилье. Он оставил один пучок волос на макушке человека и резко сказал:

— Можете послать их своим родителям как «волосы усопшего»!

Два серьезных несчастных случая еще больше обострили растущую напряженность среди «Богов грома». Один пилот погиб во время тренировочного полета на истребителе «зиро». Другого серьезно ранило, когда он не смог правильно посадить свою «охка». Тем не менее учеба продолжалась.

Тем временем испытания рабочих характеристик «охка» достигли конечной стадии. 19 ноября крыльевые ракеты прошли повторные испытания на земле в НИЛА. Вскоре стало ясно, что уравнять с какой-либо уверенностью силу тяги ракет невозможно, поэтому было решено обойтись без них.

На следующий день была испытана бомбовая боеголовка. Заряженная бомбой «охка» была сброшена в Тихий океан. Она взорвалась при соприкосновении с поверхностью, взметнув столб воды в 50 метров высотой, и еще несколько секунд после взрыва на поверхность поднимались белые импульс-волны.

Затем последовало первое испытание скорости, чтобы проверить устойчивость и рабочие характеристики самолета при 350 узлах. Хотя первоначально собирались использовать самолет без пилота, уоррент-офицер Нагано полетел на «охка», потому как считал, что ее вполне можно посадить всего с одной фюзеляжной ракетой. При испытании «охка» сбросили на высоте 4000 м . Как только она начала планировать, Нагано зажег единственную фюзеляжную ракету. Стрелка спидометра подскочила к расчетной скорости в 350 узлов. Самолет вел себя как и ожидали, и Нагано благополучно приземлился.

Оставалось всего одно испытание — посмотреть, будет ли самолет вести себя столь же послушно при критической скорости в 550 узлов. К «охка» должны были приладить три ракеты, а самолетик должны были поднять в воздух и сбросить, но только без пилота.

Ракеты были оборудованы автоматическими системами зажигания. Первую ракету планировалось запустить на скорости самолета в 200 узлов, а вторую и третью — при достижении им скорости в 500 узлов. Предполагалось, что со скоростью в 550 узлов самолет будет идти в момент соприкосновения с целью. Для последующего анализа сброс собирались заснять с помощью высокоскоростной фотографии.

Главный конструктор Мики приступил к последним приготовлениям. Он был и возбужден, и испытывал чувство облегчения, что проект дошел-таки до конечной стадии. Предшествующие месяцы оказались самыми напряженными и трудными в его жизни.

Однако в ночь на 24 ноября американские силы провели свое первое площадное бомбометание со сплошным поражением по Токио. Нанесенный ущерб и шок, перенесенный нацией, были неописуемы. Последствия этого налета не замедлили сказаться и на программе испытаний «охка».

Утром, за день до намеченного испытания на скорость, Надзука вбежал в конструкторскую в поисках Мики.

— А нельзя отложить испытания на критическую скорость? — спросил он и добавил: — У нас не готов испытательный образец.

— Что это еще такое? — удивился Мики. — К концу месяца они ведь должны выпустить сто пятьдесят самолетов. Насколько я понял, тридцать из них уже готовы, и мы еще несколько дней назад договорились, что возьмем один из них!

— Генеральный штаб ВМС приказал, чтобы сто самолетов были готовы к двадцать седьмому, и до того срока они отказываются отдать даже один из них, — ответил Надзука.

Мики был ошеломлен.

— Для чего они им? — спросил он.

— Они собираются погрузить их на борт «Синано» в Йокосуке.

«Синано» был линкор типа «Ямато», который переделали под авианосец и который только что прошел ходовые испытания.

Надзука продолжал:

— Вражеские налеты на Токио свидетельствуют о том, что теперь в любой день могут последовать налеты на Йокосуку. Поэтому Генштаб решил перевести «Синано» во Внутреннее море. Планируется, что корабль отправится двадцать восьмого. Чтобы «охка» не угрожала опасность, их решили переправить в Куре, а уж оттуда на Тайвань и на Филиппины.

Мики знал, что авиачасть в Йокосуке страшно боялась, что враг в любую минуту может начать бомбить авиабазу.

— Ну что ж, — сказал он. — Испытание я отложу, пока не доделают следующую партию самолетов, но без этого испытания нам просто не обойтись, — подчеркнуто добавил он.

Различным субподрядчикам, включая завод «Офуна» компании «Ниппон эркрафт» и завод компании «Чигасаки», ответственным за производство деревянных крыльев, было приказано ускорить производственные задания, чтобы закончить эти сто самолетов в последующие три дня. Сдерживал все, по сути дела, второй цех секции аэропланов лаборатории, который отвечал за сборку и оснащение самолетов. Цех перешел на круглосуточную работу.

Рабочих разделили на три восьмичасовые смены. Надзука просто перестал спать. Непрерывно двигались и шумели краны и другие механизмы.

Внутри цеха не было места для складирования готовых самолетов. Когда они сходили с конвейера, их отвозили на грузовике в ангар, принадлежавший авиабазе в Йокосуке. Надзука каждый раз ездил туда, чтобы проверить, как работают штурвал и ножные педали каждого самолета. После проверки самолеты упаковывались в большие деревянные ящики и отправлялись прямо на «Синано», стоявший в гавани.

К утру двадцать седьмого, на третий день после марафонских усилий сделать 100 самолетов, Надзука совершенно выбился из сил. Он все время принимал различные стимуляторы, чтобы не заснуть. Ноги у него стали пухнуть, и он уже не чувствовал собственного тела и не мог его полностью контролировать. Скорость его движений заметно замедлилась. В тот день в полдень Б-29 снова совершили налет на Токио.

Офицер ВМС подошел к Надзуке, работавшему в ангаре.

— Я — командир авиакрыла соединения «Боги грома». Вы здесь главный? Почему не все самолеты доделаны? Что тут такое творится? — агрессивно закричал он.

Надзука был шокирован и обижен.

— Мы делаем все, что в наших силах, — ответил он. — Убирайтесь отсюда к чертям!

— Что вы хотите этим сказать? — завопил офицер. — Если не сделаете работу вовремя, мы разбомбим это место сами!

— Ради Бога! — крикнул Надзука в ответ.

В тот же вечер, уже совсем поздно, упаковщикам был доставлен последний самолет из ста. Надзука вернулся во второй цех, поблагодарил рабочих за их сверхчеловеческие усилия, после чего лег на койку прямо в цеху и заснул впервые чуть ли не за четверо суток.

Утро 28 ноября выдалось облачным и холодным. Цех перешел на свой обычный график и продолжал работать над остальными 50 заказанными самолетами. В четыре тридцать пополудни «Синано» в сопровождении двух эсминцев прошел вдоль побережья на виду у работников лаборатории. Многие из людей, ответственных за его груз — самолеты «охка», наблюдали, как огромный корабль прошел на всех парах мимо, однако чувствовали они себя удрученными и злыми. Ранее Надзуке сообщили, что из-за спешки на борт «Синано» погрузили всего 50 самолетов. Испытывая беспомощность и по-прежнему не чувствуя собственного тела, Надзука неторопливо помахал фуражкой, прощаясь с 50 «охка» на борту.

На следующий день Надзуку разыскал офицер с авиабазы в Йокосуке, бледный и смущенный.

— Что у вас? — спросил Надзука.

Человек не мог посмотреть Надзуке в глаза. Он, очевидно, испытал шок. Наконец он заставил себя прошептать:

— «Синано» уделали!

— Уделали?! Что вы хотите сказать этим «уделали»? — спросил Надзука с возрастающим беспокойством.

— Его больше нет, — ответил человек. — Потоплен сегодня утром американской подлодкой.

Надзуке показалось, что он сейчас грохнется без чувств. Он был ошарашен, сознание померкло.

«Синано» подождал в бухте Канеда у мыса полуострова Миура до наступления темноты, после чего взял курс на юг вдоль островов Идзу. Когда корабль приближался к острову Микура, его заметила американская подводная лодка «Арчерфиш», находившаяся в этих водах, чтобы подбирать экипажи бомбардировщиков Б-29, если тем придется выброситься с парашютом. «Арчерфиш» тут же догнала «Синано» и в быстрой последовательности выпустила шесть торпед. Четыре из них попали по кораблю, все в правый борт. Испытаний на давление воды по полной программе корабль не прошел, а его команда была недостаточно подготовлена к борьбе за живучесть судна. Через семь часов после нанесения удара «Синано» перевернулся и потонул в 55 милях от мыса Сио, что в префектуре Вакаяма. На судне находилось 1800 членов команды и 700 рабочих, которые заканчивали его оснастку. Почти половина из них погибла.

1 декабря 88 самолетов «охка», включая и те 50, что не попали на борт «Синано», были отправлены наземным транспортом в морской порт Куре. Оттуда 30 из них должны были последовать на аэродром Кларк на Филиппинах, а 59 — на Тайвань. Отдел аэронавтики приказал НИЛА добавить к первоначальному заказу еще 50, чтобы возместить потерянные при потоплении «Синано».

В тот день, когда 88 самолетов «охка» отправились наземным транспортом в Куре вдоль Внутреннего моря, адмирал Соэму Тоеда, главнокомандующий Объединенным флотом, прибыл на базу в Коноике, чтобы повидать Окамуру и проинструктировать его о текущих планах операции.

— Двадцать второго декабря 721-е соединение передислоцируется с Тайваня на аэродром Кларк. Свою первую операцию «охка» начнут с крупномасштабной операции против вражеских кораблей в заливе Лейте двадцать третьего, — сообщил он под строгим секретом.

Всем пилотам «охка» Тоеда собственноручно преподнес по палашу и по белой ленте на голову. На каждой ленте Тоеда написал большими красными буквами слова «Боги грома». Командиры частей Мицухаси, Юнокава и Хаяси получили звание лейтенантов. Хосокава и другие младшие лейтенанты запаса стали младшими лейтенантами первого класса.

Поле осмотра соединения «Боги грома» Тоеда и его свита пообедали со строевыми офицерами. Начался обратный отсчет времени. До первых «Взрывающихся лепестков расцветающей вишни» осталось 22 дня, а их пилотам было суждено разлететься на мелкие кусочки, взорвавшись при таране вражеских кораблей. Много водки выпили за это предстоящее событие, но каждый человек был занят своими собственными мыслями.

3 декабря министр ВМФ нанес визит в соединение «Боги грома». Впервые в истории японской армии отдельное летное соединение посетили три высших чина ВМС — начальник Генерального штаба, главнокомандующий Объединенным флотом и министр ВМФ.

Два-три дня спустя адмирал флота Осами Нагано тоже появился на базе. После знакомства с «Богами грома» для пилотов был устроен матч по борьбе сумо, поскольку до начала следующих обычных соревнований они уже будут мертвы. Праздничную атмосферу дополнила группа пилотов, исполнившая юмористическую песенку о боевом вылете, сочиненную на популярный мотив Нонакой.

6 декабря, в рамках плана по переброске на Филиппины, младший лейтенант запаса Ивао Цудзи и 11 унтер-офицеров из бригады наземного обслуживания самолетов «охка» были отправлены на аэродром Кларк на острове Лусон, откуда должен был состояться первый боевой вылет. За ними должна была последовать команда связистов. Началась упаковка оборудования. В качестве базы для соединения «Боги грома» было выбрано летное поле Маркотт, находившееся с южной стороны аэродрома Кларк. В невысоких холмах с юго-западной стороны поля поспешно вырыли несколько туннелей, чтобы разместить в них самолеты «охка».

10 декабря штаб Объединенного флота определил датой передислокации соединения «Боги грома» 20 декабря и проинформировал об этом решении аэродром Кларк. Дата первого удара «Богов грома» по американским силам в заливе Лейте, первоначально назначенная на 23 декабря, была перенесена на 10 января.

13 декабря состоялось совещание, на котором обсуждалось, как лучше всего переправить «охка» из Куре на передовые линии на Филиппинах и на Тайвань. Было решено, что 30 самолетов, предназначенных для аэродрома Кларк, погрузят на авианосец «Унрю», отплывающий шестнадцатого. Неделю спустя на борту авианосца «Рюхо» отправить 58 самолетов для Тайваня.

15 декабря НИЛА доложила, что изготовила 151 самолет — 150 для боевых действий и еще один дополнительный для последнего испытания на критическую скорость. После чего лаборатория приостановила работу над «охка» и принялась производить учебно-тренировочные самолеты. Производство «охка» передали Первому военно-морскому и воздушному арсеналу в Ибараги, который уже готовился к серийному производству летательных человеко-снарядов. Всего к концу марта 1945 года было намечено произвести 600 «охка».

Надзука получил новое назначение присматривать за производством деревянных пикирующих бомбардировщиков в «Мацусита эркрафт компани» в Осаке. Первоначально планировалось, что базирующиеся на авианосец бомбардировщики этого класса должны делаться из металла.

В тот же день американские силы высадились на острове Минданао, между Лейте и Лусоном, перерезав таким образом японцам артерию снабжения и поставив под сомнение план провести на Лусоне битву до последнего и остановить продвижение американцев.

Авианосцам «Унрю» и «Рюхо» было приказано ускорить отплытие на Филиппины и Тайвань. «Унрю» вышел из морского порта Сасебо 17 декабря.

19 декабря отдел ВМС военного штаба слил подразделения «Боги грома» и «Штурмовик-Т», первоначально образованное на Тайване, в 11-ю военно-воздушную группу. В то же время 708-я эскадрилья штурмовиков, которая прежде принадлежала подразделению «Штурмовик-Т», была теперь придана соединению «Боги грома», чтобы увеличить число самолетов-носителей.

Капитан-лейтенант Дзиро Адачи, командир 708-й эскадрильи штурмовиков, учился вместе с Нонакой в военно-морском колледже и имел подобный же боевой опыт, однако в смысле тактики в бою был прямой противоположностью Нонаке. Он предпочитал спокойные самолетовылеты.

Адачи и его группу передислоцировали на авиабазу Миядзаки на Кюсю и приказали летать на учебно-тренировочные полеты в Коноике, выполняя роль самолетов-носителей для эскадрильи «охка». Было также решено, что 27 «бетти» из эскадрильи Адачи и 27 из группы Нонаки будут переброшены на Филиппины совместно с 60 «зиро» из 306-й эскадрильи истребителей, которые должны были заниматься охранением «бетти» и «охка».

Три из четырех подразделений самолетов «охка» предполагалось отправить на Филиппины. Четвертое должно было оставаться в Коноике, чтобы помогать в подготовке новых пилотов. Иваки пришлось пережить трудное время, когда он пытался решить, какую же из четырех частей оставить. Мицухаси, Юнокава и Хаяси все окончили военно-морской колледж в том же году. Он знал, что возникнет проблема, если он оставит одного из них. В конечном счете он выбрал лейтенанта Акиру Хирано, который был старше трех других на два года.

Хирано отказался подчиниться приказу и затеял с Иваки громкий спор. Доведенный до изнеможения, Иваки наконец закричал:

— Если уж вам так сильно хочется туда поехать, найдите кого-нибудь, кто бы остался вместо вас!

Большинство пилотов из части Хирано это решение тоже не устраивало. Они знали, что умрут, а ожидание ведь порой хуже смерти. К тому же им всем хотелось быть первыми погибшими героями из соединения «Боги грома».

— О первой атаке во всех газетах напишут аршинными заголовками, — говорили они, — а о второй уже где-нибудь в середине.

Поскольку к ним относились как живым героям, людям не хотелось, чтобы после смерти их быстро забыли. Старший унтер-офицер Ичикава привел группу пилотов в комнату Хирано, чтобы пожаловаться. Хирано прекрасно понимал своих людей, но объяснил, что сделать ничего не может.

— Кто-то должен остаться, — сказал он. — Пожалуйста, сделайте это ради меня.

Пилоты эскадрильи самолетов «охка» из трех частей, которые должны были первыми совершить налет на врага, принялись делать последние приготовления. Первыми должны были получить последний свой приказ те, кому предстояло полететь на 30 «охка», находившихся тогда на борту авианосца «Унрю» и предназначенных для аэродрома Кларк.

В 4 часа пополудни того же дня (19 декабря) пришло сообщение, что «Унрю» подвергся нападению американской подводной лодки ( «Редфиш»). В авианосец попали две торпеды, в результате чего произошел взрыв в одном из отсеков с боеприпасами. Корабль затонул за 30 минут.

Это несчастье заставило наконец Генеральный штаб ВМС осознать, какой опасностью чреваты попытки добраться на судах до Филиппин и Тайваня. У «Рюхо» было больше возможностей добраться до Тайваня из-за более короткого расстояния. Однако из-за нахождения «охка» на Тайване, а не на аэродроме Кларк сразу же возникала новая проблема. Расстояние от Тайваня до залива Лейте было за пределами дальности полета истребителей охранения, предназначавшихся для «бетти» и «охка».

Расстояние между авиабазой Такао (Гаосюн) на Тайване и заливом Лейте составляло 1400 км . «Бетти», обремененные «охка», едва ли могли совершить ходку туда и обратно, но о том, чтобы такое расстояние пролетели истребители, и думать было нечего. Единственным решением проблемы было послать эскадрилью истребителей на аэродром Кларк заранее, чтобы затем они где-нибудь над Филиппинами повстречались с «бетти».

Для разработки стратегии налетов «Богов грома» отправили на аэродром Кларк в штаб Объединенного флота вице-адмирала Рюносуке Кусаку с группой советников. Штаб военного фронта подверг это решение суровой критике, заявив, что невозможно с успехом провести подобную операцию в воздушном пространстве, где безраздельно господствует враг. Первая встреча Кусаки со штабистами военного фронта вышла далеко не гармоничной.

28 декабря отдел аэронавтики ВМС рассмотрел идею переброски самолетов «охка» непосредственно на аэродром Кларк на Лусоне по воздуху, с тем чтобы совершать воздушные налеты на «охка» оттуда. Подсчитали, однако, что из Японии до аэродрома Кларк «бетти» может добраться только в том случае, если из носовой части «охка» будет убрана 1200-килограммовая бомба.

Тогда решили перебросить на аэродром Кларк по воздуху 30 пустых самолетов «охка», а боеголовки отправить транспортным судном. В начале января планировалось отправить в Манилу еще десять полностью экипированных «охка».

Поскольку первый налет «Богов грома» было никак не провести, пока «охка» не прибудут на Филиппины, переброска пилотов из Коноике на Тайвань снова была отложена, на этот раз до 10 января, то есть до того самого дня, на который была намечена первая атака «Богов грома», если бы все шло по плану. При этой новости напряженность, которая все возрастала среди пилотов «охка», значительно ослабла. Несколько унтер-офицеров решили поговорить с Иваки и пришли к нему в комнату.

— Разве вы не боитесь умереть? — спросил его один из пилотов.

— Разумеется, теперь, когда я стою на собственных ногах, я нахожу, что мне довольно трудно принять мысль о смерти, — ответил тот.

— Тогда зачем же нам совершать эти ударные налеты? — спросил кто-то еще.

Иваки разозлился.

— Потому что мы пошли добровольцами! Вот почему!

Такой ответ не удовлетворил унтер-офицеров, они продолжали протестовать.

— Что бы вы ни говорили, это уже не имеет абсолютно никакого значения. Мы сделаем это — окончательно и бесповоротно! — с холодной непреклонностью заявил Иваки.

Унтер-офицеры продолжали таращить на него глаза. Они просто не знали, что еще можно сделать. Наконец один из них кисло заметил:

— Ну что ж! По крайней мере мы умрем вместе!

И они вышли из его комнаты.

Озабоченный тем, что моральный дух группы падает все больше и больше, Иваки вызвал офицеров запаса соединения «Боги грома», дал им соответствующую накачку и велел немедленно предпринять шаги, с тем чтобы исправить создавшееся положение.

В самом начале января 150 военных кораблей США, собравшихся в заливе Лейте, направились на север к Лусону, основному острову Филиппин. Несколько налетов истребителей-смертников не дали никаких результатов. По сути, все самолеты посбивали даже прежде чем они успели подобраться к цели.

Таким образом, место любой предстоящей решающей битвы передвинулось с Лейте на Лусон, что означало, однако, что вражеские корабли вскоре уже окажутся в пределах досягаемости истребителей, приданных для охранения самолетов-носителей, доставляющих «Богов грома» с Тайваня.

3 и 4 января американские корабли и самолеты совершали непрерывные налеты на Тайвань и на острова Рюкю, после чего переместились на восток. Воспользовавшись моментом, японский авианосец двинулся через Восточно-Китайское море и прибыл на Тайвань 7 января. 58 самолетов «охка» были размещены в укрытии, приготовленном на авиабазе Такао. Штаб Объединенного флота объявил, что, готовясь к переброске на Тайвань, соединение «Боги грома» и группа «Штурмовик-Т» в конце января передислоцируются на юг острова Кюсю.

На базе эскадрильи «охка» в Коноике пилоты трех частей, которые должны были отправляться первыми, по очереди съездили в Токио, чтобы в последний раз посетить Императорский дворец, а также святыни Мейдзи, Того и Ясукуни и помолиться за победу. Младший лейтенант Хироси Синдзо как помощник лейтенанта Хирано присоединился к его группе.

6 января американские военные корабли вошли в залив Лингайен острова Лусон и принялись обстреливать японские позиции на побережье. Военный штаб проинформировал о таком развитии событий соединение «Боги грома». Люди были уверены, что наступает их час. Однако все больше и больше пилотов начинали испытывать сомнения относительно собственной решимости разнести себя на куски, врезавшись в американский военный корабль и взорвавшись. Уж слишком долгим вышло ожидание, столько раз все откладывалось, а последующие страдания, которые выпадали на их долю, становились все мучительнее.

Пока строились и перекраивались планы передислокации первоначальных четырех подразделений «Богов грома» в район боевых действий, в само соединение в качестве дополнительной силы поступило большое число новичков. Кое-кто из них только что прошел подготовку по программе офицеров запаса. Другие были из учебного подразделения военно-морской школы. Они прошли элементарную начальную летную подготовку и едва умели летать горизонтально. Когда они влились в элитное подразделение «Богов грома», всем им присвоили классификацию «Г».

В результате этого притока неподготовленных людей в соединении оказалось 10 пилотов класса «А», 6 — класса «Б» и 215 — класса «Г». По мнению старожилов совершенно нелепая пропорция. Пилоты класса «А» и «Б», которые находились в соединении с самого начала, считали это унизительным для себя. Трения между вновь прибывшими и кадровыми офицерами постоянно возрастали.

 

Глава 4.

«Охка» выходят на цель

Новый, 1945 год начался с месяца, который был ничуть не благоприятнее декабря. На Филиппинах у флота кончались самолеты, которые можно было использовать в специальных ударных атаках смертников. 9 января, в день, когда на авиабазе в Коноике произошли беспорядки, силы США начали высаживаться на Лусон из залива Линьгайен. К концу дня они уже закрепились на приличном плацдарме на острове.

За три дня до начала операции союзников остававшиеся на удерживаемом японцами аэродроме Кларк, примерно в 1000 км к югу от Лингаена, силы Второго военно-воздушного флота стали передислоцироваться с Лусона на Тайвань. Штаб Первого военно-воздушного флота ВМС, с Ониси во главе, тоже перелетел на Тайвань рано утром 10 января.

После эвакуации командующих и штабов Первого и Второго военно-воздушных флотов оставшиеся офицеры сформировали из солдат несколько бригад и ушли в горные лагеря к западу, вознамерившись стоять там до конца.

Бригада по наземному обслуживанию эскадрильи «охка» под руководством младшего лейтенанта запаса Ивао Цудзи, которая была отправлена с авиабазы в Коноике в распоряжение аэродрома Кларк дожидаться прибытия самолетов «охка», вошла в одну из бригад и занялась перевозкой военного снаряжения. Секретные туннели, вырытые в склонах холмов к юго-западу от аэродрома Маркотт для самолетов «охка», превратились в склады для снаряжения.

Единственное, что оставалось японцам, — это провести контратаку против американцев с Тайваня. Это, в свою очередь, требовало еще одного изменения в планах для использования «охка».

Как только инцидент с бунтом в Коноике исчерпал себя, была пересмотрена вся операция «Боги грома»: решили, что лучше всего использовать самолеты «охка» — провести налет на американские боевые корабли в заливе Лингаен с Тайваня. Основной проблемой по-прежнему оставалась способность эскадрильи истребителей обеспечить охранение самолетов-носителей и «охка» во время доставки их до цели и во время самого сбрасывания.

Договорились даже, что поддержат и другие части, однако число самолетов и подготовленных пилотов резко уменьшалось с каждым днем. Штаб Объединенного флота оказался просто не в состоянии изыскать возможности для создания второй эскадрильи истребителей охранения.

Поскольку многие из унтер-офицеров, которых первыми отобрали в «Боги грома», были подготовленными летчиками-истребителями, 21 из них отобрали для особой эскадрильи «охка» в качестве резервной силы охранения. Это вовсе не означало, что их вычеркнули из списков тех, кому предстояло совершить первый налет на врага на самолетах «охка». По сути дела, истребителей, на которых они могли бы летать, просто не было, поэтому они, что называется, оказались слугами двух господ. Одним из людей, избранных на эту двойную роль, был старший унтер-офицер Окубо, который прежде не сумел перевестись в 306-ю эскадрилью истребителей. Мысль о том, что он, возможно, слетает еще хотя бы разок на истребителе, прежде чем совершит последнее пике, приносила ему счастье.

Реакция же старшего унтер-офицера Кейсуке Ямамуры была прямо противоположной. Он отказался подчиниться неоднократному приказу присоединиться к новой эскадрилье, заявив:

— Я не намерен присоединяться к такой группе. Летчиком-истребителем я больше никогда не буду. Те, что оставляют эскадрилью «охка», трусы!

Командование принялось подыскивать, кого бы поставить командиром новой резервной эскадрильи истребителей, и остановилось на кандидатуре старшего офицера запаса Хосокавы. Однако Хосокава тоже отказался от предложенного ему поста, подчеркнув, что у него нет опыта руководителя и он не справится с 21 кадровым унтер-офицером.

Игараси, предложивший кандидатуру Хосокавы на этот пост, отказался принять «нет» в качестве ответа.

— В воздухе я сам за ними присмотрю, — сказал он. — Вы только присматривайте за ними на земле.

Хосокава понимал, что у пилотов-истребителей после вылета с «охка» сохраняется вероятность возвращения на базу. Те, которые в прошлом не были летчиками-истребителями и, следовательно, не могли быть пересажены с самолетов «охка» на истребители, вполне могли посчитать это дискриминацией и доставить своему командиру немало хлопот.

Лейтенант Киеси Ягита был командиром подразделения 708-й эскадрильи штурмовиков, расквартированной на авиабазе Миядзаки, но еще сроду не видел самолетов «охка», поэтому он решил съездить в Коноике и осмотреть «охка». Раньше он летал с Нонакой.

Сами самолеты на Ягиту впечатления не произвели, и после их осмотра он сердечно поблагодарил Нонаку за то, что тот взвалил на себя трудную обязанность и обучил его людей, которых уже какое-то время направляли в Коноике практиковаться носить «охка» под брюхом.

Двое друзей не виделись с тех пор, как вместе дрались над Рабаулом, и, вспоминая о пережитом на фронте, Нонака пригласил Ягиту к себе на приватную чайную церемонию.

После церемонии Нонака вдруг сказал:

— Можешь называть меня предателем, если хочешь, но я бы хотел, чтобы штаб отказался от этой чертовой операции «охка»! Умереть я не боюсь, но неужели ты и вправду полагаешь, что «бетти» могут подобраться к вражеским кораблям? Ты и впрямь считаешь, что истребители могут обеспечить нам надежное охранение? Мысль о том, что я поведу людей в атаку, которая не даст нам ничего хорошего, мне противна. Предположим, нам-таки повезло, и мы долетели до врага. Согласно плану, «бетти», сбросив «охка», должны возвратиться на базу и готовиться к следующему полету. Ты думаешь, нам это будет по силам? Постоянно сопровождать наших людей, с которыми мы жили бок о бок, на самую кровавую и бессердечную смерть, какую только можно себе представить? Ты думаешь, мы сможем оставлять их и возвращаться снова и снова? В первый же мой вылет я сам пойду на смертельный таран. Другого пути нет, — сказал он.

17 января базу «Богов грома» посетил эмиссар императора, который поблагодарил их за стойкость духа и заявил, что отныне нация будет чтить их души. Это означало, что их вот-вот отправят на фронт. Каждый стал готовиться к неминуемому.

Тем временем наступающие войска Соединенных Штатов передислоцировались из залива Лингаен на юг, поближе к аэродрому Кларк. На берегу японские военные подразделения отступили в горы, войска филиппинцев и союзников преследовали их, началась партизанская война.

Японское верховное командование понимало, что конец битвы за Филиппины близок и когда все возрастающие силы союзников двинутся на саму Японию — всего лишь вопрос времени. 20 января Сэему Тоеда, главнокомандующий Объединенным флотом, отдал приказ, чтобы 11-я воздушная группа, состоявшая из соединения «Боги грома» и подразделения «Штурмовик-Т», передислоцировалась в южную часть Кюсю, самого южного из основных островов Японии.

В тот же день японские армия и флот составили свой первый с начала войны план совместных операций. План предусматривал две стадии: встретить врага как можно дальше от основных островов, особенно на Тайване и островах Окинава, и организовать оборону родных островов. Первоначально планировалось перебросить соединение «Боги грома» из Японии на Тайвань, а потом и на Филиппины, но от этого замысла пришлось отказаться по очевидным причинам. Центром для организации атак против американских сил затем стал Тайвань. В лихорадочном темпе продолжались попытки укрепить оборону Окинавы и южного Кюсю.

По мере того как положение все ухудшалось, было принято решение развернуть дислокацию «Богов грома» как можно шире, чтобы добиться максимального эффекта. 58 самолетов «охка» и пилотов «Богов грома» были уже отправлены на базу Такао на Тайване. К концу января предполагалось еще отправить 30 в Синджу на Тайване, 40 — в Сингапур, 50 — на Окинаву и по 27 — в Каною и Миядзаки на Кюсю.

Предусматривалось также дальнейшее развертывание «Богов грома» в феврале и марте, когда по нескольку самолетов должны были поступить на острова Мияки и Исигаки на юго-западе, в Коноике, Ацуги на островах Хачидзо около Токио, в Шанхай и в район Саньа (остров Хайнань) в Западном Китае.

Как только соединение «Боги грома» получило приказ передислоцироваться в южную часть Кюсю, его личный состав, а также специальные группы охранения и поддержки стали собираться на выделенных для них базах на этом самом южном острове.

Всего в передислокации участвовали 158 пилотов самолетов «охка». Основные силы соединения отправились на базу в Каное, где обосновался и штаб командования. Пилоты эскадрилий «охка» и «бетти», как и эскадрилий истребителей охранения, распределились по различным базам в этом регионе.

База в Каное, где расположился штаб соединения «Боги грома», находилась в центре полуострова Осуми и являлась оплотом южной группы военно-морской и воздушной базы на Кюсю. Когда «Боги грома» прибыли в Каною, они увидели вулканический конус острова Сакурадзима, покрытый снегом. Летное поле все еще расширяли, но укрытия для летающих бомб «охка» уже были сооружены в различных местах на плато. Центр связи базы находился глубоко под землей, прямо под казармами. В склонах прилегающих холмов был выкопан ряд укрытий для использования в качестве хранилищ и для госпиталя базы.

Когда «Богов грома» расквартировали, они вывесили знамена и явились в свои эскадрильи для дополнительной подготовки.

Результаты подготовки были не такими впечатляющими, как надеялись, но времени больше не было. С 1 по 3 февраля военно-морской отдел штаба разрабатывал планы, которых следовало придерживаться на других островах и на юге Кюсю, на случай если приближающиеся силы союзников атакуют Окинаву.

Готовясь к предстоящим налетам американцев по всему театру военных действий, протянувшемуся от Восточно-Китайского моря до Окинавы и Кюсю, Генеральный штаб ВМС 10 февраля реорганизовал Пятый военно-воздушный флот ВМС. В этом реорганизованном флоте соединения «Боги грома» и «Штурмовик-Т» были основной ударной силой и должны были согласовывать свои действия с Третьим военно-воздушным флотом ВМС, который отвечал за оборону основных островов Японии.

Было также принято решение использовать учебные эскадрильи юго-западного региона для проведения специальных атак смертников против любых вражеских кораблей, которые еще останутся на плаву после первой атаки самолетов «Богов грома» и «Штурмовика-Т».

Для использования в атаках смертников против американских сил в то время имелось 162 самолета «охка», 72 самолета-носителя и 108 штурмовиков-Т «зиро». Произошли также весьма резкие перестановки и перемещения в высших эшелонах командного состава — подготавливалась почва к тому, чтобы и флот, и армия восприняли идею об атаках смертников как основную стратегию в предстоящей обороне Японии. Хотя вылеты смертников начались как движение добровольцев в вооруженных силах, теперь уже высшие круги командного состава армии и флота хотели бы представить их как нечто, возведенное в ранг официальной политики.

Теперь, когда статус «Богов грома» и других подразделений смертников получил официальное подтверждение, вице-адмирал Матоме Угаки, командующий Пятым военно-воздушным флотом ВМС, 14 февраля вылетел с авиабазы Ацуги около Токио и пополудни прибыл на базу «Богов грома» в Каное на острове Кюсю. В тот же день патрульный самолет, отправленный с острова Иводзима, обнаружил к западу от Сайпана несколько американских кораблей, шедших курсом на север. На следующий день самолет-разведчик с базы Кисарадзу доложил о наличии американских военных кораблей к югу от Иводзимы, однако не смог представить точного отчета об их количестве и составе.

16 февраля американские корабли, которые уже было видно с острова, предприняли массированное наступление всеми силами против Иводзимы. Одновременно американские бомбардировщики проводили массированные налеты в районе Токио — Иокогамы. Одной из целей бомбардировок была база Коноике, где первоначально проводило тренировочные полеты соединение «Боги грома». По случайному совпадению, 24 самолета-носителя «бетти» под командованием капитан-лейтенанта находились на базе и проводили учебно-тренировочный ночной полет. Остававшиеся в Коноике «Боги грома» были реорганизованы в 722-ю военно-воздушную часть при Третьем военно-воздушном флоте ВМС для подготовки новых пилотов «Богов грома». Эта группа получила название «Тацумаки», или подразделение «Торнадо». Однако из-за нехватки топлива подготовка были приостановлена, и на территории аэродрома в различных его сооружениях находилось около 130 самолетов с пустыми бензобаками.

Предупреждения о налете бомбардировщиков не поступило. Они отыскали слабые места в сети японской системы оповещения и прорвались на очень низких высотах. Первый налет произошел в 8 часов вечера, а в течение последующих восьми часов произошло еще восемь налетов, и в них в общей сложности участвовало 130 бомбардировщиков. Из стоявших в укрытиях было уничтожено только два самолета, зато от всех 24 самолетов-носителей «бетти» из эскадрильи Нонаки почти ничего не осталось. Вечером накануне налета Нонака засиделся допоздна с друзьями. Он понимал, что налеты вот-вот начнутся, но полагал, что успеет поднять самолеты в воздух после предупреждения. Однако вышло так, что о нападении Нонака узнал, только услышав рев моторов бомбардировщиков над головой и гром разрывающихся бомб. Он бросился было к летному полю, но вынужден был беспомощно остановиться у выхода из бомбоубежища и наблюдать, как погибает его эскадрилья. Одиннадцать из его «бетти» были уничтожены прямым попаданием бомб, остальные тринадцать сгорели.

На следующее утро появились еще три американских бомбардировщика и уничтожили еще одну «бетти».

В три часа дня 17 февраля воздушные налеты американцев на Иводзиму закончились, американские морские пехотинцы высадились на остров и после одного из самых ожесточенных сражений на Тихом океане овладели им. 25 февраля район Токио — Иокогамы вновь подвергся массированному налету американских бомбардировщиков. В Коноике сгорели еще два самолета-носителя «бетти».

Это явилось началом массированных авианалетов американских бомбардировщиков В-29, базирующихся на Марианские острова, на Токио и прилегающую промышленную зону. В некоторых налетах участвовало до 200 самолетов, а назначением налетов было вывести город из строя.

Ежедневной реальностью стали полеты американских самолетов-разведчиков на Кюсю и Хонсю, основные острова Японии. Американские подводные лодки частенько появлялись у берегов островов Рюкю. Было очевидно, что готовится наступление по всему фронту на основной японский остров. Тайвань, по сути дела, оказался отрезанным от родных островов, в результате чего пришлось отказаться от плана использовать Тайвань в качестве базы для осуществления вылетов «Богов грома».

К концу февраля потеплело. На вершине острова Сакура не осталось снега, в воздухе запахло весной.

Командир соединения «Боги грома» Окамура по-прежнему был не удовлетворен неспособностью истребителей охранения защитить самолеты-носители «бетти», пока те не доберутся до цели. Он позвонил Ямане, управляющему конструкторским отделом секции аэропланов НИЛА, и попросил его создать новый двигатель, который обеспечил бы самолетам «охка» большую дальность полета, с тем чтобы их можно было запускать за пределами зоны патрулирования вражеских самолетов, охраняющих американские корабли.

Ямана перепоручил эту задачу главному конструктору Мики, который при ее решении испытал такие же дурные предчувствия, какие выпали на его долю, когда он впервые услыхал об «охка». Окамура хотел, чтобы «охка» был снабжен более мощными двигателями, пусть даже за счет уменьшения веса взрывчатки, который могли нести эти летающие бомбы. Ямана привез в Каною окончательные варианты «охка».

Новый реактивный двигатель, работающий на жидком топливе, обеспечивал дальность полета в три с половиной раза больше, чем двигатели, первоначально определенные для «охка». Однако же он был гораздо тяжелее, и вес боеголовки пришлось бы уменьшить вполовину.

— Ничего страшного. Нам бы только обеспечить дальность полета, — заявил Окамура.

Для обеспечения предельной минимальной скорости под фюзеляжем самолета надо было установить пороховой ускоритель для экстренного ускорения. В качестве самолетов-носителей предполагалось использовать бомбардировщики «франсес», которые летали быстрее «бетти».

И все же Ямана не был удовлетворен.

— Максимальная скорость тоже уменьшится, однако основная проблема в том, как эта штуковина пройдет испытания. С новым двигателем самолет слишком тяжел, и вряд ли испытания пройдут безопасно. Пусть даже вес взрывчатки снизится до 600 кг , все равно скорость при посадке будет составлять более 135 км в час, — сказал он.

Он немного помолчал.

— Остается единственное: испытать ее, не сбрасывая с самолета-носителя, — добавил он. — Только так мы можем избежать риска.

Окамура нахмурился.

— А какой от этого прок? Пилот ведь окажется не в состоянии судить, как самолет будет вести себя на самом деле. Нет, это не пойдет. — Он помолчал. — Придется что-нибудь придумать, чтобы после испытания пилот выбросился с парашютом. Уверен, что Нагано с этим справится! — сказал он, уже, очевидно, приняв решение.

Окамура понимал, насколько рискованна эта затея, но знал, что другого выхода попросту нет. Уж если «Богам грома» и суждено добиться какого-то успеха, так им нужно обеспечить возможность хотя бы добраться до цели.

— Во всяком случае, как можно скорее нужна новая модель, а пока будем работать со старой…

В тот самый день, когда произошел этот разговор, бомбардировщики В-29 совершили несколько разведывательных полетов над Окинавой. Штабу Пятого военно-воздушного флота ВМС пришлось полдня провести в бомбоубежище. Вход в убежище был низкий и узкий, по нему едва мог пройти один человек. Туннель, ведущий к подземным бункерам, освещался голыми электролампочками. Воздух в убежище был спертый и влажный.

Вторжение американцев на Окинаву началось 1 марта. За утро 670 американских самолетов совершили семь налетов на остров, разрушая аэродромы и уничтожая японские корабли в прибрежных водах. Пополудни 70 самолетов США совершили налеты на различные объекты в префектуре Кагосима на Кюсю, в том числе и на авиабазу Миядзаки, где располагалась одна из эскадрилий, предназначавшихся для охранения «Богов грома».

Заставить американцев отложить наступление можно было, только уничтожив как можно больше их авианосцев и других военных кораблей, пока те все еще в порту.

Девятого марта разведывательный самолет с островов Трак подтвердил, что в порту Улитхи на Каролинских островах скапливается большое число американских кораблей. Два дня спустя 24 самолета «франсес» из подразделения камикадзе «Штурмовик-Т» с 800-килограммовыми бомбами на борту вылетели из Канои и взяли курс на Улитхи, до которого было 1360 миль .

Половина самолетов посбивались с курса и залетели не туда, куда надо, а результаты, достигнутые теми, кто-таки добрался до стоянки судов союзников в Улитхи, были «разочаровывающими». Разведывательный самолет, отправленный на следующий день, чтобы определить нанесенный врагу ущерб, сообщил, что, судя по всему, враг вообще не понес никакого ущерба.

Нонака знал, что откладывать до бесконечности планы полетов смертников императорских вооруженных сил невозможно.

Командование Объединенным флотом полагало, что, если американские корабли выйдут из Улитхи 14 марта, они доберутся до берегов Кюсю примерно 18-го. Флот усилил разведывательное патрулирование, однако из-за плохой погоды в районе островов Трак 16-го и 17-го самолеты-разведчики даже не пытались взлетать. Японское командование оказалось в полном неведении. Оно не знало состава американского флот вторжения, не знало, когда он может двинуться на север и куда именно направится, не знало, будет ли это широкомасштабное вторжение или всего лишь пробная акция.

В отделе ВМС военного штаба шли дебаты, что делать: избежать прямой конфронтации с врагом до начала широкомасштабного вторжения или попытаться нанести флоту такой урон, что вторжение придется отложить, если вообще не отказаться от него. Однако без дополнительных разведывательных данных было невозможно решить, какая альтернатива предпочтительнее.

В конце концов было принято временное решение сохранить как можно больше сил ВВС, пока не станет ясно, что именно предпринимают американские силы: начинают решающее вторжение или же по-прежнему продвигаются скачками с одного острова на другой. И все же предполагалось, что 18 марта что-то произойдет.

Воздушные подразделения к тому часу уже почти завершили переброску на Сикоку и северный Кюсю, но им приказали немедленно вернуться обратно на южный Кюсю. Эскадрилье Нонаки тоже было приказано возвратиться в Каною, где располагался штаб соединения «Боги грома». Эскадрильям истребителей охранения «Богов грома» был отдан приказ прикрывать район Миядзаки. Окамура, Иваки, Саеки и другие строевые офицеры соединения перебрались из Канои в Томитаку, где стояли в ожидании три эскадрильи истребителей. Хоть они и знали, что обязательно нужно сохранить как можно больше истребителей для обеспечения охранения первого боевого вылета самолетов «охка», но также понимали, что в случае чего не могут оставаться в стороне.

В тот же день в 22.45 радарный патрульный самолет обнаружил большое число вражеских кораблей, приближающихся к Кюсю с юго-востока. Корабли находились примерно в 160 милях от мыса Тои. Радар на Танегасиме, небольшом острове милях в двадцати к югу от побережья Кюсю, тоже засек американские корабли. Тем не менее штаб ВМС по-прежнему никак не мог принять твердоге решение. По телефону Угаки передали то же самое: «Постарайтесь сохранить свои силы. Если это не удастся, примите решение, какое сочтете нужным». Кипя от злости, Угаки в 02.02 ночи 18 марта отдал приказ об атаке всеми силами.

Чуть ли не в тот же самый час от командующего Объединенным флотом поступило две телеграммы. В одной из них Угаки предписывалось ввести в бой минимальные силы, если только это не крупномасштабное вторжение. Однако если в составе американских войск окажется и десант для высадки, тогда Угаки полагалось бросить в бой все свои войска. В последнем случае, получившем кодовое название операции «Небо №1», Пятый военно-воздушный флот ВМС Угаки должен был сыграть ключевую роль при активной поддержке Первого военно-воздушного флота с Тайваня и Третьего и Десятого военно-воздушных флотов. В распоряжении Угаки поступали также военно-воздушные силы Шестой армии.

К сожалению, пока обе телеграммы были расшифрованы, было уже почти четыре часа утра, и Угаки уже начал собственную войну.

В 3.30 ночи со взлетно-посадочных полос в южном Кюсю с ревом взлетели 54 самолета «джилл» и «франсес», которые должны были нанести торпедные и таранные удары по приближающимся американским кораблям. Над мысом Тои самолеты наткнулись на звено базирующихся на авианосцы американских истребителей, но сумели проскочить с небольшими потерями. За ними последовали 27 самолетов «джуди», тоже отобранных для вылетов смертников, чтобы продолжить атаку с наступлением дня.

В 5.40 утра над южным Кюсю и Сикоку появились первые американские бомбардировщики и истребители, базирующиеся на авианосцы, и принялись наносить весьма успешные удары по аэродромам и другим целям. В общей сложности в этих налетах участвовало 1460 самолетов. Японцы смогли противопоставить им всего 110 истребителей. Они сражались героически, но не смогли помешать самолетам США поражать цели.

Тем временем 54 самолета «джилл» и «франсес» провели на заре свой налет на американский флот. Угаки сообщили, что им удалось потопить несколько американских военных кораблей, в том числе авианосец, линкор и крейсер. Угаки решил ввести в бой «Богов грома», а также самолеты для атак смертников. В 12.13 дня он отдал им приказ приготовиться к первому своему вылету.

В то утро Окамура и его эскадрильи истребителей на базе Томитака уже совершили два вылета против атакующих американских самолетов и даже сбили несколько штук. Как только Окамура получил послание от адмирала Угаки о том, что соединение «Боги грома» должно подготовиться к атаке, он отдал приказ, чтобы приготовились по девять «бетти» из эскадрилий Нонаки и Адачи. Эскадрилья Нонаки, однако, еще не успела возвратиться в Каною, и даже уже возвратившиеся самолеты из-за интенсивности утренних налетов американских бомбардировщиков к взлету не были готовы. В конце концов лейтенанту Адачи было приказано подготовить 18 своих самолетов.

Как только поступил приказ адмирала, наземная обслуга в Усе, не подвергшейся налету бомбардировщиков США, вывела из укрытий 18 «бетти» и принялась выгонять из укрытий летающие бомбы «охка». Обслуга уже наполовину закончила заправлять «бетти», когда поступило сообщение, что в их направлении катится еще одна волна американских бомбардировщиков. Истребителей на базе в Усе не было. Окамура полагал, что, пока он в состоянии перехватить любые вражеские самолеты, прежде чем они доберутся до того региона, его собственным самолетам ничто не угрожает. Сейчас он попытался было дозвониться до летного поля в Усе, чтобы эвакуировать самолеты в Омуру, но связь оказалась прерванной, и он так и не смог туда пробиться.

Оценив всю серьезность обстановки, Окамура решил ввести в бой все имеющиеся в его распоряжении истребители, предназначенные для охранения «Богов грома». Часть американских бомбардировщиков неожиданно вышла из строя, вернулась назад и сбросила бомбы на базу Томитака, где Окамура предпринимал отчаянные попытки поднять истребители в воздух. Остальные американские бомбардировщики продолжали себе спокойненько лететь к Усе — ведь угроза со стороны базы Томитака была ликвидирована.

В Усе в лихорадочном темпе продолжались приготовления к первому вылету «Богов грома». Пилоты соединения, которые не должны были вылетать, помогали наземным командам подгонять «охка» к поджидавшим самолетам-носителям «бетти». «Тут что-то не то, — подумал Адачи, направляясь к ангару, чтобы выпить на прощанье с пилотами-смертниками, которых он должен был сопровождать. — Нам даже не дали как следует подготовиться».

И тут из-за облаков, нависших над летным полем, вырвалась группа американских пикирующих бомбардировщиков, и бомбы дождем посыпались на базу. Наземные команды и их помощники из пилотов самолетов «охка» разбежались кто куда. «Бетти», уже находившиеся на взлетно-посадочной полосе, а также несколько из стоявших еще в укрытиях загорелись одна за другой. Прямое попадание бомбы пришлось на одно из бомбоубежищ, где укрылась часть пилотов «Богов грома», нескольких из них убило. Адачи метнулся в другое бомбоубежище. Кто-то крикнул:

— Вы еще за это заплатите!

Тем временем база Томитака по-прежнему подвергалась массированному налету американских самолетов. Японские истребители из 306-й и 307-й эскадрилий, которые успели подняться в воздух, вели битву, обреченную на поражение. Специальная эскадрилья истребителей охранения под командованием младшего лейтенанта запаса Хосокавы должны была последовать за 306-й и 307-й в бой, однако командир авиакрыла Иваки воспрепятствовал этому.

— Вам нет смысла погибать сейчас, — сказал Иваки Хосокаве. — Тут ничем не поможешь. Вы, ребята, должны умереть при атаках самолетов «охка»!

В воздухе стоял гром взрывающихся бомб, рев моторов и громкий стрекот пулеметов. Небо пересекали трассирующие пули. Хосокава наблюдал, как один из его бывших инструкторов, унтер-офицер Умено, преследует американский самолет. Вдруг на хвост Умено сели три других вражеских самолета. Хосокава схватил телефон «земля — небо» и заорал:

— Осторожней, Умено! Отрывайтесь!

В это мгновение из американского самолета, по которому стрелял Умено, потянулся шлейф дыма, и почти тут же его собственный самолет сразили пули пристроившихся сзади американцев. Вспыхнуло пламя, и его самолет стал падать.

Посбрасывав бомбы, американские самолеты улетели, но за ними последовала вторая волна, а за нею — третья. Пришло сообщение, что вражеские самолеты, которые атаковали Кумамото, теперь направляются в Томитаку, куда также летят другие самолеты с мыса Сата.

Большинство уцелевших истребителей «Богов грома» были не в состоянии приземлиться в Томитаке для дозаправки, и им пришлось совершить вынужденную посадку в Кочи, Оита и в районе Кумамото, на некотором расстоянии от своей базы.

Наконец в 4 часа дня битва закончилась. После нее осталось всего 32 истребителя, которые еще были в состоянии летать. Почти половина самолетов, предназначенных для охранения «Богов грома», оказалась уничтоженной. Часов в девять вечера Окамура, Иваки и Саеки отыскали неповрежденный транспортный самолет и полетели из Томитаки в Каною. Там все еще полыхали многочисленные пожары, освещая все летное поле, кроме взлетно-посадочной полосы. Пилот наугад направил на нее самолет и кое-как посадил машину.

Когда моторы заглохли, они услышали потрескивание огня, доносившееся со всех сторон. Потом постояли несколько секунд, обозревая картину разрушения. В нескольких ярдах от самолета, на котором они только что приземлились, зияла глубокая воронка от бомбы.

Налеты американцев на северный Кюсю и юго-западный Хонсю продолжались и 19 марта. Утром более тысячи самолетов совершили ряд налетов на военно-морской порт Куре и на японские корабли, находившиеся поблизости, а пополудни провели еще несколько успешных налетов на военные объекты в районах Осака — Кобе, Нагои и Кюсю.

Пятый военно-воздушный флот ВМС понес огромные потери и пытался создать некое подобие порядка из воцарившегося хаоса, однако связь между базами была нарушена, так что штаб флота даже не мог как следует оценить понесенный урон. Начальник штаба предложил Угаки приостановить всякие операции, чтобы сохранить хотя бы те немногие силы, которые у них еще оставались. Угаки оставил это предложение без внимания.

— Когда воюешь против превосходящих сил противника, нужно непрерывно совершать партизанские вылазки, — буркнул он.

…Официальный приказ о проведении первого боевого вылета «Богов грома» был отдан в 9.45 утра. Лейтенант Хироюки Каи, старший командир подразделения в эскадрилье капитан-лейтенанта Нонаки, подошел к Нонаке и с напряжением в голосе сказал:

— Сэр, сегодня ведущим полечу я!

Нонака оставил его слова без внимания.

Прибыл командир соединения, подошел прямо к Нонаке и заявил:

— Я полечу сегодня вместо вас!

— Черта с два! — воинственно ответил Нонака. — В чем дело? Вы что, мне не доверяете?

И отошел, прежде чем Окамура успел что-нибудь ответить.

Для полета Нонака отобрал восемнадцать лучших пилотов из своей эскадрильи, разделив их на шесть звеньев по три самолета в каждом. Нести «Богов грома» с их куцекрылыми «охка» должны были всего 15 «бетти». Для полета на летающих бомбах были выбраны лейтенант Мицухаси и 14 его пилотов.

Ведущим 32 истребителей ближнего охранения был лейтенант Кунио Канадзаки. Командирами его подразделений были лейтенанты Муцуо Урусияма и Юичи Идзава.

Пятнадцать «Богов грома» и экипажи самолетов-носителей подстригли ногти и отрезали пряди волос и положили в некрашеные деревянные ящички, которые потом доставят их родителям, чтобы те могли совершить по ним заупокойную службу и церемонию погребения. Старую одежду они сняли и сожгли, облачились в новую униформу. Затем сели и старательно написали свои посмертные заявления.

Приготовления к полету наконец завершились. Перед зданием штаба все «Боги грома», которых для первого вылета не выбрали, готовили прощальные чашечки саке для своих товарищей. Многие из них казались бледнее, а нервничали больше, чем те, кто знал, что в тот день им предстоит умереть. Один из них, неся поднос с напитками, проходил перед «бетти», как раз когда пилот включил двигатели для обычной предстартовой проверки. Пилота затянуло в пропеллер, его тело подбросило высоко вверх, и он мгновенно умер. Труп быстро убрали со взлетной полосы, но слух о несчастном случае с быстротой молнии разнесся по всей базе, создав еще более напряженную и зловещую атмосферу.

Раздался бой барабана — сигнал для «Богов грома» и экипажей самолетов-носителей выстроиться перед зданием штаба. Чуть раньше появилась вывеска, определявшая эту группу как «Первое подразделение специальных атак камикадзе „охка“ соединения „Боги грома“.

Лейтенант Мицухаси, ведущий эскадрильи «охка», повязал вокруг шеи белый шелковый мешочек. На нем было написано: «Капитал-лейтенант ВМС Цутому Кария», и в нем лежал пепел, оставшийся после кремации Карии, который погиб во время учебной подготовки «Богов грома». Все 15 пилотов «охки» носили головные повязки со словами «Боги грома», написанными собственноручно главнокомандующим Объединенным флотом адмиралом Тоедой. У каждого на поясе висел палаш в парчовых ножнах.

Капитан-лейтенант Нонака, общий руководитель миссии, надел белое кашне. Он бесцеремонно уселся на стул перед зданием штаба, упершись своим палашом, будто тростью, в бетон. Рядом с ним развевались на ветру бело-синий вымпел и два больших знамени. Небо над головой было чистым и синим. К северу проплывали белые облачка. Выдался отменный весенний денек.

Собравшиеся ждали, напряженность с каждой минутой возрастала. Вице-адмирал Угаки опаздывал. Но вот наконец появился и торжественно занял свое место перед собравшимися. Первым заговорил капитан Окамура, но понимать его было трудно — его душили слезы.

— Сегодняшний вылет будет нелегким, — сказал он. — Однако смелое и решительное деяние способно разбросать даже дьяволов. Вы, обладающие страстным духом мученичества, сможете преодолеть любую трудность! Да сопутствует вам успех! Пусть это убеждение не слабеет в ваших умах!

Голос Окамуры уже не повиновался ему, он не мог говорить. Слезы струились по его лицу, а вид у него был такой, будто он вот-вот рассыплется. Он попытался взять себя в руки.

— Ваши товарищи и я тоже вскоре последуем за вами. Пожалуйста, не забывайте об узах, которые связывали нас в этом мире!

И вот истребители уже вытащили из укрытий, они были готовы к взлету. Наземные команды принялись прогревать двигатели «бетти». Вращающиеся пропеллеры поблескивали на солнце, воздух наполнился ревом двигателей.

Капитан-лейтенант Нонака вышел вперед и повернулся лицом к людям. Он немного помолчал, вглядываясь по очереди в лицо каждого. Затем заговорил своим впечатляюще громким голосом:

— Сейчас мы совершим налет на вражеские военные корабли! Ввязавшись в бой, не колеблитесь. Смело атакуйте и уничтожайте цель, несмотря ни на что. Будем биться насмерть! Пусть Тихий океан наполнится нашей кровью!

Ведущие подразделений красиво отдали честь. Вперед вышел лейтенант Мицухаси, ведущий эскадрильи «охка».

— Мне больше нечего добавить! Давайте умрем все вместе! — сказал он.

Нонака повернулся к Окамуре, как всегда небрежно отдав честь.

— Мы улетаем, капитан! — бросил он.

Окамура ответил на приветствие, в его лице не было ни кровинки.

Нонака повернулся и дал знак пилотам разойтись по машинам. Люди бросились каждый к своему самолету. Оставшиеся «Боги грома», пилоты «бетти», наземная обслуга и штабисты выстроились по обеим сторонам взлетно-посадочной полосы, махая фуражками и выкрикивая слова одобрения улетающим.

— Разделайтесь с ними!

— Очистите Тихий океан!

Некоторые из улетающих кричали что-то в ответ.

Убрали колодки из-под колес ведущих самолетов. Белый флаг спустили. Рев моторов самолетов заглушил все остальное. Самолет Нонаки метнулся по взлетной полосе в облаке пыли, взлетел и накренился над заливом Кагосима. За ним по одному последовали другие самолеты. Кое-кого из «Богов грома» было видно в окошках. Они махали руками. Неуклюже покатили по полосе со свисающими из-под брюха тяжелыми «охка» «бетти», похожие на разжиревших черноногих альбатросов. Один из них занесло, и он задел хвостом нескольких доброжелателей. Как только 18 «бетти» оказались в воздухе, начали взлетать истребители. Один из них сразу же после взлета клюнул носом, упал на землю и взорвался.

К двум эскадрильям, развернувшимся с запада на восток, присоединилась третья из 23 истребителей дальнего охранения, которые взлетели с соседнего аэродрома Кадзанопара и направились на юго-восток над полуостровом Осуми.

Вице-адмирал Угаки и его штабисты вместе с Окамурой, Иваки и другими офицерами соединения «Боги грома» собрались под землей в оперативном отделе. В соседней комнате младший лейтенант запаса Хориучи настроил четыре приемника на частоту, на которой должна была работать эскадрилья Нонаки. Еще один приемник предназначался для самолета-разведчика, который вылетел за тридцать минут до вылета «Богов грома».

Примерно через полчаса после вылета половина истребителей вернулась на базу и совершила вынужденную посадку. У них отказали насосы подачи топлива. Из-за нехватки времени их не успели обслужить как следует, и они не смогли воспользоваться топливом из второго бензобака. Для поджидавших на аэродроме это оказалось страшным ударом. Но и на этом все не кончилось. У большинства самолетов, взлетевших с базы в Кадзанопаре, возникла та же самая проблема, и им тоже пришлось вернуться. В результате этого для охранения всех вылетевших «бетти» осталось всего 30 истребителей.

В довершение ко всему поступило сообщение разведывательного самолета о том, что в данном регионе замечено три группы американских кораблей: в одной из них было три авианосца и по два в остальных. Эта армада оказалась не только сильнее, чем японцы полагали прежде, у нее наверняка было и воздушное охранение.

От Нонаки вообще не поступило ни одного сообщения.

Несколько членов штаба Пятого военно-воздушного флота ВМС высказались за то, чтобы вернуть Нонаку. Однако и на этот раз Угаки отказался принять их доводы.

— В данный момент «Боги грома» находятся лицом к лицу с врагом. После того как эти ребята решили умереть, я просто не могу вернуть их обратно. Они бы этого не выдержали! — заявил он.

Время приближалось к трем часам дня, смертникам уже давно было пора добраться до цели. Однако от Нонаки по-прежнему не поступило ни слова. Если самолеты все еще находились в воздухе, у них вот-вот должно было закончиться топливо.

Угаки распорядился отправить Нонаке послание следующего содержания: «Если враг до сих пор не обнаружен, направляйтесь на остров Южный Даито».

Ответа на послание не последовало.

Заранее было оговорено, что Нонака и его эскадрилья будут стараться хранить полное молчание по радио, однако сейчас ожидание стало почти невыносимым. Воздух в подземном помещении был затхлый. Люди сидели кружком, не решаясь заговорить.

С наступлением темноты охрана у входа в туннель доложила, что слышен звук подлетающего самолета. Со стороны залива появился на бреющем полете «зиро» и с грехом пополам приземлился. За ним приземлился еще один самолет. Оба были изрешечены пулями и с подтеками машинного масла. Вымотавшиеся вконец пилоты кое-как сумели рассказать, что произошло с эскадрильей Нонаки.

Примерно в 2.20 дня, когда эскадрилья находилась в 50 или 60 милях от американского флота, ее вдруг атаковали около 50 американских истребителей. Тридцать истребителей охранения «Богов грома» вступили с ними в бой, однако в пределах десяти минут были сбиты десять «бетти» с «охка» и пилотами «Богов грома» и два пикирующих бомбардировщика со смертниками.

Не в состоянии противостоять врагу ни количественно, ни по огневой мощи, 19 оставшихся истребителей разлетелись в разные стороны. Оказавшиеся без охранения истребителей самолеты-носители посбрасывали свои бомбы «охка», рассеялись и стали драться за собственное спасение. Еще через десять минут целыми остались только самолет Нонаки и еще три других. Один из пилотов «зиро» сказал, что, когда он в последний раз видел эти самолеты, они пикировали крыло в крыло по направлению к морю. Общие потери составили 160 человек, в том числе 15 пилотов «охка».

Таким образом, 21 марта, через семь месяцев после того, как Ота явился со своим предложением к Ваде и Мики, «Боги грома» совершили наконец свой первые вылет.

В комнате связи радист по-прежнему отказывался выключить приемники, а упрямо сидел на своем месте, надеясь, что все-таки услышит какое-то последнее послание от Нонаки. Снаружи по тихому темному небу шарили лучи прожектора. Знамя Нонаки легонько трепал ночной ветерок.

Тем временем в оперативных отделах по полетам на американских авианосцах царило ликование. Американские пилоты разделались с японскими на удивление быстро. Главной темой при выслушивании докладов пилотов был тот факт, что бомбардировщики «бетти» летели гораздо медленнее, чем обычно, а под корпусом у них была подвешена какая-то загадочная штуковина.

Как только снимки, сделанные во время боя, проявили, было высказано предположение, что эти штуковины, подвешенные под «бетти», не что иное, как крылатые бомбы, сделанные по образцу немецких «Фау-1».

 

Глава 5.

Гибель эсминца «Эйбел»

Строевые офицеры Пятого военно-воздушного флота ВМС никак не могли поверить, что первая же скоординированная атака различных подразделений соединения «Боги грома» полностью сорвалась, что самолеты не смогли даже добраться до вражеского флота. Особенно смущало то, что не вернулся ни один из самолетов-носителей «бетти».

Всем погибшим в этой операции повысили воинское звание сразу на два ранга — не только пилотам «охка», но и экипажам самолетов-носителей и истребителей охранения.

Среди офицеров низшего состава преобладало мнение, что сама операция была плохо спланирована. Создали группу для переоценки возможностей использования «Богов грома» в будущем. В этой исследовательской группе было 18 человек, в том числе вице-адмирал Дзисабуро Одзава, заместитель начальника Генерального штаба ВМС, и контр-адмирал Тоахитане Такаду, заместитель командующего Объединенным флотом. Окамура, непосредственно отвечающий за соединение «Богов грома», был так зол на вице-адмирала Угаки, который отдал приказ о налете, что едва сдерживался.

— Операция полностью провалилась, потому что было недостаточно истребителей охранения, а также потому, что в ней не было элемента неожиданности или какого-либо другого преимущества, столь необходимого при атаке! — резко заявил Окамура. — Всю процедуру использования «Богов грома» следует пересмотреть.

Окамура также винил себя за то, что согласился с идеей о налете боевым порядком, да еще в дневное время. Это была глупая затея, однако же он ей не воспрепятствовал, поскольку это был приказ. Когда происходят такие потери в боевых машинах, а заменить их нет возможности, остается уповать на неожиданные атаки одиночными самолетами.

В тот же день, около восьми часов утра, американские бомбардировщики совершили налет на Окинаву и остров Южный Даито. Японский патрульный самолет сообщил, что самолеты взлетели с трех американских авианосцев и что два из этих авианосцев находятся не далее чем в ста милях к юго-востоку от Окинавы.

Отдел ВМС военного штаба пришел к выводу, что во время воздушного сражения, имевшего место у побережья Кюсю, было потоплено пять американских авианосцев, два линкора, один тяжелый и один легкий крейсер, а также один неопознанный корабль. Отдел ВМС полагал, что благодаря этим успехам японцев войскам союзников придется отложить нападение на Окинаву. А поскольку налет на Окинаву произошел гораздо раньше, чем ожидалось, офицер штаба ВМС истолковал его как ответную акцию остатков американского флота, который «бежал» на юг к Улитхи на Каролинских островах. Никто в штабе не верил, что вслед за бомбежками американцы намерены высадить на Окинаву десант, появление которого должно было бы означать, что пора проводить операцию «Небо №1», основным назначением которой была защита южных островов. Это оказалось трагическим просчетом.

Налеты на Окинаву продолжались весь день, а 24 марта даже усилились, и в них приняло участие более 900 бомбардировщиков.

На самом деле в воздушном бою, имевшем место ранее у побережья Кюсю, не было потоплено ни одного американского авианосца. Три авианосца получили повреждения, однако во флоте, приближающемся к Окинаве, было еще семь больших авианосцев и шесть авианосцев поменьше. Гарнизон на Окинаве сообщил о наличии во флоте 30 линкоров и эсминцев, которые уже вели обстрел военных целей на юго-западном побережье Окинавы.

Предложение Окамуры об использовании «Богов грома» только в отдельных неожиданных атаках было принято, и теперь шло интенсивное изучение, как же их получше использовать. Теперь, когда от широкомасштабных налетов с использованием самолетов «охка» отказались, Окамуре уже не нужно было держать в резерве несколько десятков пилотов «Богов грома». Особая эскадрилья истребителей «охка» была расформирована, после чего Окамура разбил «Богов грома» на две группы: члены одной должны были летать на бомбах «охка», а члены другой — на специальных истребителях, нагруженных бомбами.

Сама идея летающей бомбы «охка» в том и заключалась, чтобы усилить разрушительную мощь обычных истребителей, идущих на таран со взрывом. Теперь, когда Пятый военно-воздушный флот ВМС уже не был хозяином воздушного пространства вокруг Японии, специальные атакующие истребители смертников были гораздо практичнее, чем летающие на короткое расстояние и совершенно неманевренные «охка».

24 марта, когда обстрел Окинавы американскими военными кораблями продолжался, всем пилотам самолетов «охка», разбросанным в районе Кюсю, было приказано явиться на авиабазу Томитака. Само летное поле было почти полностью разбито, однако налетевшие самолеты оставили казармы фактически нетронутыми, что говорило о мастерстве вражеских бомбометателей. «Боги грома» собрались на открытом пространстве перед казармами, как раз когда садилось солнце. Дул прохладный ветерок, было тихо. К тому времени уже погибло 27 пилотов самолетов «охка» — 15 в первом вылете под руководством Нонаки, а 12 других во время несчастных случаев и воздушных налетов.

Окамура поднялся на возвышение перед собравшимися и сообщил им, что от первоначального намерения по использованию бомб «охка» в массовых налетах пришлось отказаться. Собравшиеся принялись удивленно переглядываться. У некоторых появился проблеск надежды, что им все же не придется сыграть свою последнюю роль. Затем Окамура объяснил, что принято решение разбить соединение на две группы, и пилоты одной из них будут совершать вылеты смертников на загруженных бомбами самолетах. Искорка надежды мгновенно погасла.

— Однако двухсотпятидесятикилограммовые бомбы, применявшиеся в атаках смертников на Филиппинах, не давали желаемых результатов, — продолжал Окамура, — поэтому я решил, что мы воспользуемся пятисоткилограммовыми бомбами. Полагаю, это вполне возможно, если у нас будет последняя модель «зиро». Окончательное решение о весе бомбы будет принято, как только мы проведем испытательный полет.

Затем Окамура дал указание ведущему подразделения «Богов грома» поделить их на две группы: одна — для полетов на обычных самолетах, другая — для полетов на «охка».

— Все, кто предпочитает летать на истребителях, поднимите руки! — громко выкрикнул командир.

Поднялось всего четыре руки.

— Все, кто хочет, несмотря ни на что, летать на «охка», поднимите руки! — снова выкрикнул лейтенант.

На этот раз поднялось всего три руки.

Люди были сбиты с толку и обозлены. Они все решили умереть на бомбах «охка». Их сознание слилось с бомбой, они считали себя и ее единым целым: цветками вишни, которые взорвутся, стукнувшись о врага, в одной славной вспышке ради императора и родины.

Теперь же у всех вдруг возникла острая психологическая неустойчивость. Появление идеи истребителя-бомбардировщика нарушило сложившиеся у них отношения с самолетами «охка». Понимание того, что на них смотрят лишь как на средство для проведения атак смертников против врага, неважно каким способом, вызвало у многих обозленность и возмущение.

Лейтенант повторил довод Окамуры, что гораздо практичней летать на загруженном бомбами самолете, чем на крылатой бомбе, и что их шансы на успех гораздо предпочтительней. Пилоты принялись спорить друг с другом. Наконец один из младших лейтенантов запаса в отчаянии простонал:

— Если нужна наша жизнь, нам что, не все равно, где мы умрем, в «охка» или в истребителе? Давайте согласимся, да и дело с концом!

Спор продолжался еще несколько минут, но наконец точка зрения младшего лейтенанта убедила большинство собравшихся, и они согласились принять план Окамуры. Среди тех, кто настаивал, что, раз уж им суждено умереть, они умрут только на «охка», был и старший унтер-офицер летного состава Кеисуке Ямамура, который уже однажды отказался от предложения променять подразделение пилотов-смертников на место летчика в эскадрилье, обеспечивающей охранение самолетов-носителей. Чтобы подчеркнуть свою решимость умереть на «охка», Ямамура сделал себе головную повязку с длинной лентой, свисавшей до пояса. На одной стороне повязки он написал: «Кара небесная, эскадрилья „Богов грома“ „охка“, старший унтер-офицер летного состава Кеисуке Ямамура». На другой стороне было его посмертное заявление: «Превращаясь в огненный шар, я мщу за сто миллионов соотечественников!»

Испытание нового «зиро», нагруженного 500-килограммовой бомбой, было намечено на 25 марта. Пилот, газуя, вырулил на взлетно-посадочную полосу. Сначала он толкнул рычаг управления вперед, чтобы посмотреть, не опустится ли нос самолета. Как он его ни выжимал, нос не опускался. Оторвать самолет от земли ему удалось лишь перед самым концом полосы. Он сумел с грехом пополам поддерживать горизонтальный полет, но, поскольку самолету полагалось врезаться во вражескую цель да и только, испытание посчитали успешным.

Была сформирована новая эскадрилья из самолетов-смертников с 500-килограммовой бомбой. Для руководства операциями был приглашен капитан третьего ранга Тадаси Накадзима, уже имевший дело с вылетами самолетов-смертников на Филиппинах, и новая группа получила название эскадрилья «Кемму». Тем временем американцы продолжали атаковать Окинаву как с воздуха, так и с моря. Главнокомандующий Объединенном флотом приказал начать подготовку операции «Небо №1», а 26 марта, когда американские войска уже стали высаживаться на острова Керама, к югу от Окинавы, поступил окончательный приказ о проведении этой операции. Третий военно-воздушный флот ВМС был придан Пятому, и все самолеты этих двух флотов стали собираться на южной оконечности Кюсю.

27 марта на авиабазе в Каное собрались 30 пилотов самолетов «охка», чтобы подготовиться к атакам против американских сил, готовивших вторжение на Окинаву. Большинство зданий авиабазы было разрушено во время следовавших одна за другой бомбардировок, поэтому пилотов разместили в реквизированном здании начальной школы Нодзато, с западной стороны от летного поля. Воздушной волной повыбивало почти все стекла, в стенах и в потолке были отверстия от пуль. В комнатах гулял ветер. Люди спали на полу на одеялах. Вишни во дворе школы были в цвету, напоминая пилотам о том, что и их самих, как и этих розовых лепестков, тоже вскоре не станет.

Теперь, когда операция «Небо №1» вступала в действие, объединенные флоты военно-морской авиации издали 31 марта директиву, определяющую основные задачи плана. «Прежде всего будут уничтожены вражеские военные корабли, затем десантно-транспортные, чтобы сорвать планы вторжения врага».

Операция «Небо №1» предусматривала налеты Третьего и Пятого военно-воздушных флотов ВМС на американское оперативное соединение и налеты Десятого военно-воздушного флота ВМС на транспорты для перевозки войск союзников. Эскадрилье «Кемму» из «Богов грома» ставилась задача атаковать авианосцы, тогда как другим пилотам «охка» полагалось топить военные корабли в районе Окинавы. Однако флотам военно-морской авиации еще требовалось время, чтобы собрать свои оставшиеся самолеты и скоординировать их действия. Вторжение американских наземных войск на Окинаву надо было каким-то образом отсрочить.

* * *

Стоял апрель, до наступления дня оставалось еще несколько часов. Над авиабазой, почти затмевая далекую луну, повисла дымка тумана. Шесть пилотов «Богов грома» и 42 члена экипажей самолетов-носителей сели в грузовик перед зданием школы. Когда грузовик остановился перед штабом, люди вышли и построились.

В первом ряду среди «Богов грома» стоял Ямамура, старший унтер-офицер, который сделал себе головную повязку с длинной лентой, чтобы заявить миру о своих намерениях. Некоторые из пилотов отломали веточки вишни около своих квартир и заткнули их себе сзади за униформу. Окамура произнес короткую речь, прося людей исполнить свой долг и напомнив им, что, если они окажутся не в состоянии подобраться к вражеским кораблям и провести успешную атаку, им следует вернуться на базу. Выпили на прощанье чашечки саке, и обреченным был дан приказ разойтись по своим машинам.

Ведущий самолет-носитель поднялся ровно в 02.21 ночи и быстро исчез в дымке тумана: как будто его поглотила вселенная. Пять других самолетов последовали за ним с интервалом в две минуты каждый, причем все направились прямо к различным военным судам, которые все еще долбили Окинаву из своих орудий. Ямамура со своей длинной лентой находился на борту ведущего самолета, сидел сразу же за пилотом. Вибрация от двигателей передавалась его телу. Когда самолет взлетел, Ямамура выглянул из окна и увидел, как мимо проносятся — в полном цвету — вишенки. Впервые в жизни на глаза у него навернулись слезы. «Я умру! Умру!» — отдавалось эхом в его сознании. По щекам у него побежали слезы, а он, захваченный остротой момента, даже не делал попыток сдержать их.

Когда самолет оказался над океаном, легкая дымка сменилась густым туманом. Пилот стал снижаться и наконец на высоте около 3000 м нашел прорыв в тумане. Ямамура снял свой спасательный жилет, готовый спуститься в бомбу «охка», когда они доберутся до района цели.

Из задумчивости Ямамуру вывел неожиданный взрыв пулеметного огня, доносившегося откуда-то сзади. Пилот быстро ушел в крутой вираж, пытаясь скрыться в тумане на высоте примерно 1000 м . Но прежде чем они вошли в пелену тумана, Ямамура в нескольких сотнях ярдов от окна увидел красный выхлоп американского истребителя. Пилот тоже увидел вражеский истребитель и перевел самолет на скользящее пикирование, отчего протестующе завыли его металлические суставы. В то же время пилот сбросил тяжелую бомбу «охка», которая должна была унести Ямамуру на смерть.

Самолет по-прежнему спускался. Ямамура бросил взгляд через плечо пилота. Альтиметр быстро приближался к нулю.

— Потяни вверх! — завопил Ямамура.

Самолет вдруг вышел из тумана, но было уже слишком поздно. Навстречу им, как бешеная, мчалась черная поверхность моря. Ямамура успел заметить, что спидометр показывает 220 узлов.

Следующее, что осознал Ямамура, это что его барабанные перепонки сейчас лопнут, и он оказался под водой. Не зная, как глубоко он находится, Ямамура заработал руками и ногами, чтобы добраться до поверхности. Через несколько секунд он вынырнул на поверхность, но кругом было море огня. Он быстро нырнул обратно под воду, наглотавшись при этом воды, и проплыл несколько ярдов. Всплыв на поверхность, он снова оказался посреди горящего топлива. Ему еще дважды пришлось выныривать, прежде чем он выплыл на чистую воду. Вода была жутко холодной, и боли обгоревшего тела он не чувствовал. Он знал, что без спасательного жилета он сможет продержаться всего несколько минут. Затем, будто чудом, он наткнулся на обломки самолета. Это было сиденье. Он ухватился за него.

Ямамура услышал, как кто-то кричит, выкликает какое-то имя. Потом послышались и другие голоса. В пределах нескольких минут четыре других члена экипажа сумели собраться вместе. Все они пострадали в разной степени. Все были в машинном масле, у всех глаза лезли из орбит от страха и шока. Некоторые были в таком плохом состоянии, что держались на плаву только благодаря спасательным жилетам. К ним подбило тело еще одного члена экипажа. На месте его лица зияла большая дыра, так что опознать его было невозможно. Выругавшись, Ямамура подплыл к телу, с трудом стащил с него жилет и нацепил на себя. Тело сразу же потонуло.

Люди могли лишь постараться держаться вместе, только и всего. Вот они и держались друг за друга. Через несколько минут к ним прибило частично надутую спасательную лодку, сброшенную одним из американских самолетов. По очереди прикладываясь к клапану для надувания, они сумели надуть эту лодочку, но влезть в нее смог только один. У Ямамуры были сильно побиты ноги и грудь. Ему чуть не расщепило правую руку между большим пальцем и указательным, а мизинец едва не оторвало совсем. Работая здоровой рукой, он сумел прикрепить правое запястье к лодке ремешком от часов, а сам стал болтаться на волнах. Его часы остановились чуть позже 02.30 ночи.

Все люди испытывали мучительную боль от ран, которую усиливала еще больше холодная, как лед, вода. После долгого периода ожидания, показавшегося им вечностью, пришла заря, но было так туманно, что видимость ограничивалась всего несколькими ярдами. Минут пять-шесть спустя один из членов экипажа умер. Другие привязали его тело к спасательной лодке. Минуты тянулись ужасно медленно. Самые слабые, едва способные держаться за лодку, попрощались.

— Держитесь! — подбадривал их Ямамура. — Продержитесь еще хоть немного!

И вдруг они услышали доносившиеся из тумана голоса, которые спрашивали:

— Японцы? Американцы?

Ямамура и другие люди закричали изо всех сил:

— Японцы! Японцы!

Из тумана выскользнула рыбацкая лодка и подплыла к болтающимся на воде людям. Она была из деревни Куросу на мысе Сата. Рыбаки втащили в лодку раненых и мертвеца. Ямамура, когда его втаскивали, потерял сознание.

Позже Ямамура узнал, что из пяти самолетов его группы один сбился с курса и вернулся на базу. Другой совершил вынужденную посадку. Третий врезался в гору на полуострове и загорелся, а два других просто пропали без вести. Вылет закончился полной неудачей. Графа «Результаты» в «Донесении о результатах вылетов» соединения «Боги грома» осталась пустой.

Приблизительно в то же самое время, когда Ямамура был привязан к небольшому плоту у побережья Когосимы, американские военные корабли подвергли интенсивному артобстрелу аэродромы в северной и центральной части Окинавы. Сотни американских самолетов, базирующихся на авианосцы, заполнили небо над Окинавой, осыпая остров градом бомб. Шум от разрывающихся бомб и снарядов не прекращался ни на минуту. Побережье окутал густой слой дыма и пыли, который поднимался все выше и выше. Сверху можно было увидеть страшные пожары, полыхающие по всему острову. Военно-морская батарея Хаиандзан, с южной стороны центрального аэродрома, за несколько минут была превращена в дымящиеся развалины. Небольшие группы солдат, оставленные на аэродроме, чтобы не дать воспользоваться им перебрасываемым по воздуху американским войскам, были разбиты и оставили свои позиции.

Первый контингент американских войск высадился на Окинаве 1 апреля в 08.30 утра. За ним последовали волна за волной десантных барж и судов класса «корабль — берег», и не прошло и часа, как на острове уже оказалось около 16 000 американских солдат. За ними сразу же последовало огромное количество танков.

Наземные войска и танки начали продвигаться в глубь острова и к 14.30 сумели захватить и удержать все аэродромы в центральном и северном районах острова. Организованного сопротивления они практически не встретили. Благодаря артобстрелу с американских кораблей и бомбардировкам с самолетов в первой половине дня большая часть японских военных объектов была подавлена. Два основных аэродрома больше напоминали свалку для разбитых самолетов и военной техники. Среди обломков оказался и ряд «подсадных самолетов», сделанных из натянутого на бамбуковые рамы брезента, что вызвало у американских солдат большой смех.

На центральном аэродроме американцы обнаружили четыре уцелевших в полной сохранности самолета «охка», спрятанных в бункерах в земле, и вскоре поняли, что это управляемые человеком летающие бомбы, которые, как союзники и полагали, являются измененной моделью немецкого «Фау-1». Они прозвали «охка» «бака», что означает «чокнутый», или «дурацкий». Позже самолеты «охка» были аккуратно упакованы и отправлены в Соединенные Штаты, где их тщательно осмотрели и изучили в техническом центре военно-воздушной разведки. 17 июня центр подготовил доклад о конструкции «охка». Увидев этот доклад тридцать лет спустя, Мики, главный конструктор «охка», поразился. «Доклад был даже более подробный, чем спецификация, которую подготовили мы», — признался он.

Вслед за подробным анализом конструкции и рабочих характеристик самолета «охка» в американском докладе предлагались изменения конструкции, которые улучшили бы рабочие характеристики. Предлагались, в частности, новый двигатель, который бы дал возможность запускать «охка» прямо с кораблей или с земли, и улучшенная система наведения. Практически все предложения касались именно тех ключевых узлов, которые японские конструкторы рассматривали или над которыми работали до самого окончания войны.

В разработке реактивного двигателя на жидком топливе наблюдался большой прогресс, что и впрямь улучшило бы рабочие характеристики этой летающей бомбы. Проектные работы были закончены в конце марта, и «Аичи эркрафт компани» в Нагое было приказано начать его производство. Новая модель получила название «Охка-22», чтобы отличать ее от обычной «Охки-11». Разрабатывалось и несколько других моделей, но в конце концов было решено остановиться на «Охке-43Б», оснащенной турбореактивным двигателем, смоделированным на манер немецкого двигателя Шварбля. Эту «охка» предполагалось катапультировать с пусковых площадок, расположенных на побережьях основных островов Японии. Новая модель «охка» для запуска с земли должна была иметь скорость 300 миль в час . Конструкторам НИЛА и представителям «Аичи эркрафт компани» сказали, что «Охка-43Б» должна стать основным оружием в предстоящей решающей обороне родных островов, и от нее зависит, одержит ли японская империя окончательную победу в войне.

В меморандуме говорилось: «Когда враг, полагая, что уничтожил все японские самолеты, боевые корабли и другие средства обороны, сосредоточит свои флотилии вокруг самой Японии для решающего вторжения, бомбы „Охка-43Б“, спрятанные в различных прибрежных укрытиях, будут запущены все сразу из катапульт, с тем чтобы похоронить вражеские войска вторжения в водной могиле».

Работа над «Охкой-43Б», а также над пусковыми установками шла в лихорадочном темпе и почти в том же направлении, какое предсказывали и предлагали американские военно-воздушные эксперты. Главный конструктор Мики заставлял себя работать в среднем по двадцать часов в сутки, отчасти потому, что, только целиком отдавшись работе, он мог позабыть о моральной и интеллектуальной дилемме, которая грозила свести его с ума. Он знал, что полагать, будто бомбы с самоубийцами спасут Японию от постыдного унижения — поражения со стороны Соединенных Штатов, это безумие. Понимал он и то, что следовать курсом самоубийств до последнего японца предосудительно с моральной точки зрения — зачем гробить понапрасну молодое поколение?

Однако же ему ничего не оставалось, кроме как работать над этим жестоким проектом, в котором высшее командование видело единственную возможность спасти Японию от вторжения. Мики, конструктор гробов для «Богов грома», считал себя такой же жертвой, как и они. Он прямо сходил с ума.

Соединение «Боги грома» было теперь, по сути, последним средством в битве против американских сил, высаживающихся на Окинаву. 2 апреля, на другой день после начала вторжения, первая эскадрилья «Кемму», состоявшая из четырех штурмовиков, нагруженных 500-килограммовыми бомбами, провела налет на корабли США, входившие во флот вторжения. На следующий день в сумерках восемь самолетов из второй эскадрильи «Кемму» были брошены в атаку против американских кораблей к югу от острова Амамиосима. Два из этих самолетов вернулись на базу из-за неполадок в двигателях.

Во время обоих этих налетов половина бомбардировщиков-самоубийц была уничтожена американскими истребителями, прежде чем они добрались до района цели. Из остальных 50% были сбиты в воздушном пространстве уже над целями. Это означало, что из общего числа взлетевших 12 бомбардировщиков протаранить американские корабли удалось только трем. Для обороны против американских истребителей каждому бомбардировщику было выделено всего по 200 патронов.

Энтузиазм даже самых преданных пилотов «Богов грома» значительно упал.

Бремя ожидания и предчувствие верной смерти стали еще тягостней. Во время двух с половиной часов полета от баз на Кюсю до района цели каждый из пилотов «Богов грома», отобранный для полетов на обычных самолетах в атаках «камикадзе», молчал, поглядывая то на небо перед собой, то на жесткую, блестящую поверхность воды внизу. Пилотам полагалось сообщать о первом контакте с врагом заранее обусловленными краткими кодами, но от нескольких из них после вылета с базы не поступило никаких сообщений. Послания же, которые дошли, были подобны привидениям:

«Вижу вражеские самолеты».

«Показались вражеские корабли».

«Начинаю пикировать».

«Иду на таран вражеского военного корабля».

«Иду на таран вражеского авианосца».

Японские разведывательные самолеты продолжали сообщать о невероятном наращивании числа американских судов вблизи Окинавы, как будто налеты «Богов грома» вообще не дали никаких результатов. Американский флот вторжения, пользуясь техникой, отработанной при освобождении Филиппин, имел три круга обороны, пробиться через которые было почти невозможно. Внешний круг состоял из эскадрилий истребителей-перехватчиков, базирующихся на авианосцы. Средний был представлен пикетирующими патрульными судами с радарами, в основном эсминцами, но и другими кораблями, а внутренний являл собой сплошную стену зенитных орудий на кораблях, охранявших авианосцы и десантные суда.

Высадившиеся американские войска продолжали с боями продвигаться в глубь острова Окинава, отвоевывая один плацдарм за другим. На второй день после высадки они уже стали использовать некоторые аэродромы для небольших самолетов. Японское верховное командование ВМС знало, что строительные батальоны США расчистят и починят летные поля, так что они могут использоваться большими бомбардировщиками, в пределах нескольких часов. С каждым часом возможность проведения японскими войсками действенной контратаки против американских наземных войск становилась все менее и менее вероятной. Было также очевидно, что, как только американские наземные войска овладеют Окинавой и смогут пользоваться аэродромами острова, авианосцы и корабли охранения смогут отойти за пределы досягаемости как «Богов грома», так и остатков японской авиации.

Полностью сознавая тяжесть создавшегося положения, японское верховное командование отдало Десятый военно-воздушный флот ВМС в распоряжение Пятого военно-воздушного флота на Кюсю. В лихорадочном темпе продолжались попытки усилить Шестой военно-воздушный флот армии и ввести его в бой. Адмирал Тоеда понимал, что судьба Японии решится в последующие десять дней.

3 апреля отдел ВМС военного штаба и Объединенный штаб флота направили несколько высокопоставленных сотрудников на авиабазу «Богов грома» в Каное с указаниями провести операцию «Кикусуи №1», которая предусматривала серию воздушных налетов — вплоть до последнего самолета — против сил союзников. В поддержку этих воздушных атак был отдан приказ отправить громадный линкор «Ямато» на Окинаву, где его огромные пушки могли посеять панику и произвести ужасные разрушения среди американских судов, окруживших остров.

Утром 4 апреля адмирал Тоеда объявил, что давно ожидаемая контратака начнется на следующий день.

В тот день, когда стало очевидно, что подготовка никак не закончится раньше 6 апреля, дата контратаки была перенесена на шестое.

Вице-адмирал Угаки, непосредственно несущий ответственность за проведение контратаки, стремясь ускорить приготовления, отдавал приказ за приказом. В серии вылетов смертников пилоты «Богов грома» в Каное, а также армей-ские и военно-морские пилоты на Тайване должны были находиться на острие атаки.

Угаки понимал, что это его последняя большая игра. Если и эта операция провалится, не может быть и речи об операциях «Кикусуи №2» или «№3». Для этой операции были реквизированы все до единого самолеты, которые только могли летать, в том числе старые «зиро» из Десятого военно-воздушного флота ВМС, использовавшиеся в качестве учебно-тренировочных. Из поступивших дополнительно самолетов для «Богов грома» в Каное было сформировано еще несколько эскадрилий пикирующих бомбардировщиков, загруженных 250-килограммовыми бомбами. Вновь прибывшие пилоты «Богов грома» из Десятого военно-воздушного флота ВМС были размещены во временных казармах в Нодзато.

Первостепенными целями эскадрильи пикирующих бомбардировщиков, приданной теперь соединению «Боги грома», должны были стать американские военные корабли, стоящие на якоре в портах Окинавы и в непосредственной близости от берега. Пилоты «Взрывающихся цветков вишни „охка“ должны были охотиться за авианосцами и другими курсирующими поблизости кораблями.

Утром 6 апреля южная оконечность Кюсю была частично закрыта облаками, однако погода на Окинаве была ясная. В Каное и на других авиабазах поблизости развернулась кипучая деятельность. Непрерывно звонили телефоны и ревели моторы самолетов.

В 8 утра с авиабазы в Каное взлетела первая партия истребителей и направилась на юг над островами, тянувшимися до Окинавы. Одна за другой взлетели еще три группы истребителей. Их задачей было отвлечь внимание вражеских истребителей от Окинавы. Их целью было обеспечить господство в воздухе над Окинавой и вокруг острова.

Патрулировать воздушное пространство над Амамиосимой и островами Кикаигасима были также отправлены армейские эскадрильи истребителей, чтобы, в случае необходимости, перехватить любой самолет, который может направляться в сторону Кюсю. Кроме того, были посланы другие самолеты — разбросать металлическую фольгу на западном побережье Окинавы, чтобы не дать американским радарам распознать приближающиеся японские самолеты.

Вскоре после вылета самолетов поступили сообщения разведки о том, что в водах к северу от Окинавы обнаружено четыре группы американских военных кораблей. Были срочно отправлены 60 самолетов ВМС совместно с 18 самолетами эскадрильи «Кемму» для налетов смертников на эти американские суда. Лишь четверо из атаковавших «Богов грома» сумели прорваться через американские истребители охранения и кольцо огня, взметнувшееся с американских кораблей, и радировать: «Иду на таран цели». Однако эта атака «Богов грома» и других самолетов имела определенный успех: она связала большое число американских самолетов, базирующихся на авианосцах.

В этом массированном налете против американских военно-воздушных сил на Окинаве приняло участие 6 армейских самолетов и 150 самолетов ВМС, в том числе пикирующие бомбардировщики «Богов грома» с 250-килограммовыми бомбами на борту.

Примерно в 12.30 японские самолеты наткнулись на первый круг охранения — американские истребители. Прежде чем основная масса самолетов смогла пробиться и полететь дальше к Окинаве, несколько японских самолетов было сбито. Следующий круг обороны — пикетирующие радарно-патрульные суда — сбил еще несколько японских самолетов. И все же более половины их прорвали оборону противника и стали приближаться к Окинаве. Американские корабли в непосредственной близости от острова сразу же принялись ходить зигзагом, ставить дымовые завесы, «перчить» небо противовоздушными заграждениями. К ним присоединились стоявшие на якоре в гаванях и у берега, заговорили их зенитные батареи.

Последовавшее сражение представляло собой сплошной кошмар взрывающихся самолетов и кораблей, воздух наполнился дымом, огненными шарами, разлетающимися в разные стороны металлическими обломками. Несмотря на оборонительные маневры американских кораблей и почти сплошную стену зенитного огня, несколько десятков «Богов грома» и других пилотов-смертников сумели поразить свои цели, отчего некоторые корабли загорелись, а другие в пределах нескольких минут пошли на дно.

Японский центр радиоперехвата в Каное перехватил отчаянные послания с американских кораблей на линии пикетирования вокруг острова:

«Мэйдэй! Мэйдэй! Нас атакуют!»

«На нас пикирут пять самолетов! Пять самолетов!..»

«Нам нужно охранение с воздуха! В нас врезались два камикадзе!»

«Нам нужен буксир!.. Нам нужна медицинская помощь!..»

Когда эта кровавая баня закончилась и погиб последний из «Богов грома», потонули два американских эсминца, минный тральщик и два транспорта с боеприпасами. Десять эсминцев, сторожевой корабль, легкий авианосец, семь тральщиков и ряд других американских кораблей получили серьезные повреждения.

В 16.30 адмирал Тоеда, главнокомандующий Объединенным флотом, прибыл из Токио в Каною, чтобы непосредственно руководить операцией. В шесть часов вечера он отдал приказ, чтобы линкор «Ямато» и восемь эсминцев вышли из пролива Бунго, где они находились в полной безопасности, и направились к Окинаве.

На следующее утро, сразу же после восьми часов, истребители Пятого военно-воздушного флота ВМС, прикрывшие «Ямато» с воздуха, были вынуждены вернуться на авиабазу для заправки. Чуть ли не сразу же «Ямато» и сопровождавшие его эсминцы подверглись нападению двух американских летающих лодок, которые, однако, удалось отогнать.

Вскоре после полудня при нудно моросящем дожде из-за облаков вырвалась волна базирующихся на авианосец самолетов и подвергла «Ямато» и сопровождающие его корабли торпедной и бомбовой атаке. Через несколько мгновений появилась вторая волна, а за ней — третья, причем каждая осыпала гигантский линкор градом бомб и торпед.

Примерно два часа спустя пораженный шестью бомбами и десятью торпедами самый большой в мире линкор взорвался и утонул, так и не поучаствовав ни в одном морском сражении. Для Японии это явилось еще одним опустошительным ударом.

Тем временем воздушные атаки смертников против американских сил вокруг Окинавы продолжались. 60 армейских самолетов и 10 самолетов ВМС сумели пробиться через линии американской обороны и атаковать американские корабли, стоявшие на якоре у Окинавы. Еще 40 самолетов ВМС совместно с 12 пикирующими бомбардировщиками из Четвертой эскадрильи «Кемму» соединения «Боги грома» провели атаку против судов США вблизи острова Кикаигасима между Окинавой и Кюсю.

Радиоперехват вражеских переговоров показал, что массированные налеты «камикадзе» произвели не только разрушения, но и вызвали у американцев деморализующий эффект. Перед подобной тактикой смертников у американцев не оказалось настоящей защиты, и они несли тяжелые потери. 32-е армейское соединение на Окинаве сообщало, что около 70 американских военных кораблей получили серьезные повреждения или были потоплены. Число американских бомбардировщиков, базирующихся на авианосцы и совершающих налеты на юго-западные острова, резко сократилось.

8 апреля военный штаб в Токио объявил, что за последние три дня японские военно-воздушные силы потопили два специальных авианосца, один линкор, один эсминец, пять транспортных и шесть неопознанных судов, а также вывели из строя еще три линкора, три крейсера, семь транспортных и шесть других неопознанных судов.

Вице-адмирал Угаки был доволен успехом операции «Кикусуи №1». Еще раньше он пришел к заключению, что, если первая особая атака «Кикусуи» против вторгающихся американских сил не принесет успеха, проводить дальнейшие атаки будет абсолютно бессмысленно. Теперь он воспрянул духом и считал, что, продолжая массированные налеты смертников, можно уничтожить столько военных кораблей врага, что американцы будут вынуждены отказаться от вторжения.

Он послал зашифрованную телеграмму адмиралу Тоеде, в которой говорилось: «На мой взгляд, сейчас самый подходящий момент для того, чтобы, изыскав резервы, провести против врага массированное наступление всеми силами. Предпринимаются всевозможные усилия, чтобы найти необходимые материалы и самолеты и продолжить специальные вылеты смертников».

Тоеда согласился с Угаки и ответил: «Все указывает на то, что в стане врага замешательство, а это дает нам неоспоримое преимущество, не воспользоваться которым просто грех». 9 апреля он отдал приказ немедленно приступить к операции «Кикусуи №2».

Угаки сознавал, что стоит только продолжить тактику налетов смертников при защите отечества, как уже будет невозможно остановиться, пока не разобьется последний самолет и не погибнет последний пилот из «Богов грома» — именно это имело место на Филиппинах.

И он, при полной поддержке Объединенного флота и Генерального штаба ВМС, очертя голову принялся проводить бесконечную воздушную операцию с вылетом смертников против американских сил.

Дождь, который начался в день гибели линкора «Ямато», лил три дня. Первая фаза операции смертников «Кикусуи №2» началась 11 апреля, в день, когда дождь прекратился. 60 самолетов ВМС, в том числе 16 пикирующих бомбардировщиков «Кикусуи №2» из пятой эскадрильи «Кемму», совершили налет на американские корабли около острова Кикаигасима. Трое «Богов грома» оказались не в состоянии добраться до района своих целей и возвратились на базу.

На следующий день, сразу же после полудня, была проведена основная часть операции «Кикусуи №2». В общей сложности 50 самолетов ВМС, 70 армейских и 9 «бетти», несущих «охка», принялись взлетать с авиабазы в Каное с интервалом в одну-две минуты и направились к американским кораблям, стоявшим на якоре вокруг Окинавы. Еще 19 пикирующих бомбардировщиков должны были отправиться на охоту за вражескими кораблями в водах вокруг острова. Пилот «охка», младший лейтенант запаса Сабуро Дохи, находился на второй «бетти» из третьей эскадрильи «охка». Всего за несколько мгновений до взлета он помогал сооружать койки с рамами из бамбука для офицеров в здании школы в Нодзато, рядом с авиабазой. Он ожидал доставки рам еще для шести коек и пятнадцати матрацев из тростника татами и едва успел крикнуть своему начальнику: «Пожалуйста, примите их вместо меня!» Из Канои самолет Дохи сначала направился к Восточно-Китайскому морю, намереваясь развернуться и подойти к побережью Окинавы с северо-западного направления. Через два часа после вылета эскадрилья «Богов грома» была замечена американскими самолетами, которые тут же их атаковали. Несколько «бетти» были изрешечены вражеским огнем и упали, объятые дымом и пламенем.

Младший лейтенант запаса Китатаро Миура, командир корабля «бетти», несущей Дохи и его «Взрывающийся цветок вишни», приказал пилоту сделать вираж и укрыться где-нибудь в облаках, над которыми они как раз летели. Спрятавшись от нападавших американских самолетов, «бетти» продолжал лететь дальше к Окинаве. Дохи сидел, сложив руки на груди и закрыв глаза. Можно было подумать, что он спит.

В 14.15 унтер-офицер Дзендиро Сугано, наблюдатель на самолете, заметил на горизонте караван кораблей. Настроив бинокль, он насчитал семь американских судов, идущих на всех парах в направлении Окинавы.

Дохи открыл глаза, встал и выглянул из окошечка. Без бинокля он ничего не увидел, но понял, что его час настал. Он снял фуражку, отстегнул спасательный жилет и повязал на голову повязку «Богов грома». Потом снял пристегнутый на ремне пистолет и протянул его Сугано.

— Мне он больше не понадобится, — спокойно сказал он. — Пожалуйста, передайте его младшему лейтенанту Терасите с приветом от меня.

Сугано отложил пистолет в сторону и открыл люк в полу, ведущий в подвешенный под «бетти» самолетик «охка». Бледный и молчаливый, Дохи, будто в трансе, кивнул Сугано и опустился в крошечную кабинку «охка».

Сугано окинул Дохи сверху прощальным взглядом, затем отдал честь и быстро закрыл люк.

Секунд через пять Дохи подал знак, что готов.

Вокруг самолета стали рваться зенитные снаряды, от которых появлялись облачка пурпурного дыма, препятствовавшего видимости. Один снаряд разорвался так близко, что «бетти» резко встряхнуло. Самолет летел на высоте 6000 м и находился примерно в 18 000 м от цели.

Сугано передал на авиабазу в Каное, что они готовы запустить Дохи и его нагруженную бомбой «охка». Командир корабля Миура передал Дохи сигнал «сброс» и нажал кнопку расстыковки. Взрыва не последовало — не сработал взрыватель.

— Сугано! — заорал командир корабля. — Потяни за рычаг расстыковки!

Сугано прошел по проходу к сиденью первого штурмана и быстро дернул за проводок расцепляющего устройства, тянувшийся к державшему «охка» зажиму. «Бетти» тут же приподнялась, что указывало на то, что маленький, но тяжелый самолетик наконец-то отцепился.

«Охка» стремительно понеслась впереди «бетти» в прямом пике по направлению американских судов на горизонте. Когда самолетик несся к каравану судов внизу, оставляя за собой дымный след, Сугано на мгновение увидел отблеск лучей красного поднимающегося солнца на повязке «Богов грома».

Чтобы уйти от зенитного огня с американских кораблей, «бетти» резко свернула вправо. Сугано неотрывно смотрел на дымок, оставляемый «охка». Дымовой след вдруг кончился, а мгновение спустя с поверхности моря стал подниматься столб густого черного дыма. Секунда проходила за секундой, и Сугано уже увидел у основания дымного столба разрастающееся пятно масла. Оно ярко блестело в свете пополуденного солнца. В воде замелькали крошечные точечки.

— Попали! Цель поражена! — крикнул он остальным членам экипажа.

Понимая, что заснять эту сцену они не в состоянии (камеру сняли, чтобы уменьшить вес самолета), Сугано добавил:

— Скорее! Зарисуйте эту сцену, чтобы мы могли показать, что поразили цель!

Миура схватил карандаш и блокнот и быстро набросал изображение горящего корабля. Сугано приготовил шифрованное послание, в котором говорилось: «Потоплен один линкор», и в 15.15 передал его в Каною.

Несколько минут спустя правый двигатель «бетти» загорелся и стал дымиться. Пилот тут же потянул за рычаг управления и не отпускал, пока самолет не достиг своей максимальной высоты. Тогда он толкнул рычаг вперед и стал пикировать. Благодаря этому маневру огонь погас.

Пилот взял курс на залив Кагосима, идя на высоте 1500 м , и в 17.45 сумел посадить самолет на авиабазе в Каное. После приземления экипаж обнаружил, что в самолете более пятидесяти пробоин от шрапнели, некоторые чуть ли не фут в диаметре.

Когда уставшие, но возбужденные члены экипажа «бетти» вошли в здание штаба, их встретил командир эскадрильи Ягита, который закричал:

— Это правда, что вы потопили два линкора?

Миура удивился.

— Нет, сэр. Один линкор, — ответил он.

— Но в вашем радиопослании говорилось два! — настаивал Ягита, держа в руках полученное от Сугано послание.

Сразу же стало очевидно, что Сугано допустил ошибку и, пребывая в радостном возбуждении, неправильно прочитал шифровальную книгу, когда кодировал послание.

Офицеры штаба Военно-воздушного флота ВМС в конечном счете пришли к заключению, что в общей сложности в результате операции «Кикусуи №2» было потоплено 11 американских военных кораблей, в том числе один авианосец, линкор, два крейсера и семь других судов, которые не были идентифицированы. На самом же деле в тот день были потоплены крейсер и еще один неопознанный корабль, а два линкора, десять крейсеров и еще один другой корабль получили тяжелые повреждения и фактически на время вышли из строя.

Тот факт, что в списке судов, получивших повреждения, было столько крейсеров, означал, что пилоты «камикадзе», пробившись сквозь строй вражеских истребителей, атаковали первую линию вражеских кораблей, то есть сторожевое охранение, состоявшее в основном из крейсеров. Самолетам-носителям «Богов грома» до сих пор еще не удавалось прорваться за линию сторожевого охранения американских кораблей из-за низкой скорости и уязвимости как перед вражескими истребителями, так и перед зенитным огнем с крейсеров.

Корабль, который поразил Дохи, на самом деле оказался эсминцем «Мэннерт Л.Эйбел». В результате более раннего попадания в него самолета «камикадзе», который врезался с правого борта и взорвался в машинном отделении, он не мог самостоятельно передвигаться. Дохи тоже угодил в корабль с правого борта, около передней дымовой трубы. От последовавшего взрыва корабль развалился на два части и через три минуты затонул. Находившиеся на его борту 114 моряков и офицеров погибли. Именно успех Дохи продемонстрировал, что по силе взрыва самолеты «охка» превосходят обычные самолеты «камикадзе».

Согласно документам ВМС США, в этот день имели место всего четыре атаки «Богов грома». Один из «охка» избрал своей целью эсминец — минный тральщик «Джефферс», который направлялся, чтобы снять команду с эсминца «Эйбел». В корабль этот «охка» не попал, а угодил в воду метрах в пятидесяти от правого борта. Взрыв был таким мощным, что взрывной волной покорежило верхнюю палубу «Джефферса».

Два других «охка» атаковали эсминец «Стенли», который находился в первой линии сторожевого охранения американских сил. Снарядом зенитки эсминца оторвало крыло одного «охки», когда он пикировал на «Стенли». Он накренился над кораблем, ушел в сторону для новой атаки, снеся при этом опознавательные знаки корабля, отскочил в сторону и взорвался примерно в 1800 м от правого борта судна. Другой «охка» угодил «Стенли» в нос с правого борта, но прошел через корпус и взорвался над водой с левого борта. «Охка» был спроектирован, чтобы пронзать тяжелую броню больших военных кораблей, и буквально пробуравил «Стенли», оставив зияющее отверстие, которое было серьезным, но далеко не фатальным.

 

Глава 6.

Операция «Кикусуи»

За двадцать дней, прошедших после исчезновения 18 марта лейтенанта Нонаки и его эскадрильи, погибло 11 пилотов «охка» и 49 членов экипажей самолетов-носителей «бетти». В общей сложности за этот период погибли 172 человека, в том числе пилоты пикирующих бомбардировщиков, приданных соединению «Боги грома».

12 апреля, в день гибели Дохи, при перебазировании из Томитаки на базу в Каное оставшихся пилотов «охка» вел Иваки. В соединении теперь осталось всего 70 человек — два командира подразделения, 5 офицеров запаса и 63 унтер-офицера.

В различные военно-воздушные эскадрильи, включая соединение «Торнадо» на базе в Коноике, поступил срочный приказ произвести новый набор в соединение «Богов грома».

Было объявлено, что за операцией «Кикусуи №2» последуют новые «массированные беглые нападения на оперативное соединение врага». Были вывешены фамилии пилотов «Богов грома», отобранных для первого налета.

День 14 апреля выдался ясный и солнечный. Был отдан приказ о налете в дневное время. Семь самолетов «охка», 6-я эскадрилья «Кемму» и две эскадрильи пикирующих бомбардировщиков «Богов грома» (с 250-килограммовыми бомбами на борту) взлетели и взяли курс на флот американских авианосцев, который заметили примерно в 85 милях к востоку от острова Токуносима. В общей сложности для охранения налета смертников на американские корабли удалось набрать с различных авиабаз 125 истребителей. Одним подразделением истребителей командовал капитан Минору Генда, которого перевели из Генерального штаба ВМС и который четырьмя годами раньше был ключевой фигурой при разработке плана нападения на Пёрл-Харбор.

Когда эскадрилья Генды приблизилась к острову Кикаигасима, сотрясение воздуха подсказало пилотам, что где-то поблизости находятся другие самолеты, и был подан сигнал атаковать. Атака уже шла полным ходом, прежде чем обнаружилось, что «вражеские» самолеты, которые они собирались сбивать, это эскадрилья японских истребителей, с которыми им полагалось встретиться. К тому времени, как обнаружилась эта ошибка, самолеты Генды израсходовали так много топлива, что им пришлось возвращаться на базу. Самолеты же, которые они «атаковали», готовясь к сражению, посбрасывали свои подвесные баки с топливом. Самолет ведущего эскадрильи так серьезно пострадал во время «атаки», что, когда он развернулся и направился домой, другие самолеты последовали за ним. Таким образом, «Боги грома» и их самолеты-носители остались вообще без охранения, однако полет продолжали. Некоторое время спустя у двух пикирующих бомбардировщиков обнаружились неполадки в двигателях, и они вернулись на базу в Каное. Куда делись остальные, никто так и не узнал.

Тем временем еще 15 пикирующих бомбардировщиков «Богов грома» были отправлены для нападения на два перестроенных авианосца, стоявших на якоре в Кераме. У шести обнаружились неполадки в двигателях, и они вернулись на базу. Через некоторое время один из оставшихся девяти радировал: «Вижу вражеские корабли…». Это было последнее поступившее от них сообщение.

В этих двух вылетах погибли 83 пилота «Богов грома».

Пока на базе в Каное все еще ждали сообщений об этих неудавшихся дневных вылетах «Богов грома», на базу прибыло два транспортных самолета с младшим лейтенантом Хироси, 16 офицерами запаса и 25 унтер-офицерами. Они немедленно были зачислены в соединение «Боги грома» и получили приказ на следующий день подготовиться к вылету. Приказ поразил вновь прибывших своей резкостью — он равнялся приказу приготовиться к смерти.

— Одну минуточку! — не удержался младший лейтенант Синдзо. — Дайте нам хотя бы немного передохнуть!

Однако ни о каком отдыхе речи быть не могло. Вновь прибывших отвезли на грузовиках в здание начальной школы Нодзато, где они должны были ночевать. Среди все еще уцелевших пилотов первоначальных эскадрилий «охка» они встретили кое-кого из своих старых друзей, которые уже не раз бывали в положении боеготовности, и других, которые взлетали и возвращались из-за неполадок в двигателях или невозможности обнаружить цель. Эти люди стали угрюмыми и дерзкими.

Среди вновь прибывших находился старший унтер-офицер летного состава Ичикава, который пошел в «Боги грома» с большой неохотой и который обиделся, когда первым вызвали его друга Тамуру. Войдя в казармы, он сразу же справился о Тамуре, и ему сказали, что он разминулся с ним всего на несколько часов — тот улетел утром в составе четвертой эскадрильи «охка». Ичикава прошел вдоль взлетно-посадочной полосы к контрольно-диспетчерскому пункту, надеясь, что вернется самолет-носитель Тамуры и он узнает кое-что о последних мгновениях жизни друга. Самолет, однако, так и не вернулся. Возвратившись, Ичикава побродил по зданию школы, заглядывая в заброшенные классные комнаты. В одной из них он нашел на доске предсмертное заявление Тамуры.

На следующий день в соединении «Боги грома» провели легкоатлетические соревнования — отчасти для того, чтобы люди перестали думать о неминуемой смерти, а также чтобы поприветствовать вновь прибывших. Все пилоты, особенно те, которых выбрали для полета на следующий день, что называется, выкладывались, желая, вероятно, развеять все страхи и сомнения и получить как можно больше удовольствия. Капитан Окамура показал свой коронный номер — выступление с мечами.

Перед двумя часами дня, когда состязания уже должны были закончиться, вдруг залаял громкоговоритель:

— Всем в убежище! Всем в убежище!

Откуда ни возьмись появились около 80 вражеских самолетов и принялись бомбить и обстреливать базу с бреющего полета. «Боги грома» и обслуживающий персонал, напуганные взрывами бомб и градом врезавшихся в землю вокруг них пуль, бросились к ближайшим укрытиям. Даже те, кому было суждено умереть на следующий день, похолодели от страха.

Не успевала одна волна американских бомбардировщиков совершить налет на базу, как накатывалась другая. Нападение продолжалось почти два часа. На всех атакующих вражеских самолетах можно было разглядеть подвесные баки с топливом — можно было догадаться, что они прилетели с аэродромов на Окинаве. Пока продолжался налет, был отдан приказ, чтобы как можно больше истребителей последовали за нападавшими самолетами на их базу и атаковали их, прежде чем те успеют заправиться и пополнить запас боеприпасов. Успеха эти атаки не имели. Большинство истребителей посбивали. Вечером для налета на те же самые базы была отправлена эскадрилья бомбардировщиков, результаты тоже были не ахти какие.

На следующее утро 70 самолетов ВМС и 50 армейских в рамках операции «Кикусуи №3» совершили налеты смертников против тех же кораблей. В этих налетах принимали участие шесть самолетов «охка» и двадцать пикирующих бомбардировщиков «Богов грома». Кроме того, еще 40 самолетов ВМС, включая эскадрилью «Кемму» и пикирующие бомбардировщики, атаковали американское оперативное соединение к востоку от острова Кикаигасима. Из этих сорока самолетов 21 не вернулся.

Вскоре после того, как первая группа самолетов взлетела с авиабазы в Каное и направилась на юг, готовая схватиться с врагом, база подверглась нападению примерно 100 американских самолетов, базирующихся на авианосцы. Налет продолжался до полудня. Сразу же после его завершения взлетела вторая группа самолетов «камикадзе» и последовала за американскими самолетами в попытке подобраться к их авианосцам. В этой второй группе было 34 самолета «Богов грома» (12 из восьмой эскадрильи «Кемму» и 22 пикирующих бомбардировщика «Богов грома»), 15 из которых были сбиты или пошли на таран врага.

В период с 6 по 17 апреля «Боги грома» и другие соединения, проводившие налеты смертников, сумели потопить 5 американских крейсеров и 5 других не идентифицированных кораблей, а также нанести серьезные повреждения 5 авианосцам, 6 линкорам, 54 эсминцам и 14 другим судам. Вместе с другими американскими кораблями, получившими повреждения при обычных нападениях, число американских судов, получивших повреждения, приближалось к 100. В штабе Пятого военно-воздушного флота ВМС знали, что их тактика «камикадзе» оказывает серьезное воздействие на американцев, а разговоры по радио между кораблями и самолетами указывали на то, что команды кораблей вымотались, неся круглосуточное наблюдение и борясь против повторяющихся налетов смертников, от которых у них не было действенных средств защиты. Вид одного-единственного самолета наводил ужас на матросов вражеских судов. Тем временем число поврежденных американских кораблей, стоявших на якоре у островов Керама, продолжало возрастать с ошеломляющей быстротой. Некоторые корабли едва держались на плаву, а воды вокруг них были покрыты маслом. Те, что могли идти своим ходом, отправились в долгий путь обратно на Гавайи и к США, чтобы пройти неотложный ремонт и обновить команды.

«Боги грома» и другие подразделения, проводившие атаки смертников, преуспели в том, что сорвали график американцев по захвату Окинавы и закреплению на острове. Штаб японского Пятого военно-воздушного флота ВМС перехватил 17 апреля радиопослания американцев, в которых содержались настоятельные просьбы о массированной поддержке вторжения на этот стратегически важный остров. В одном из посланий говорилось, что атаки японских смертников заслуживают самого пристального внимания с точки зрения метода и его результатов. Американские силы были истощены, и было опасение, как бы дальнейшие налеты смертников не привели к кризису. В послании содержалась просьба о массированном воздушном охранении для отражения этих атак.

Сразу же по получении этого послания адмирал Нимиц приказал эскадрилье бомбардировщиков Б-29, базирующейся на Марианские острова, поддержать вторжение на Окинаву. Эти громадные бомбардировщики перестали совершать свои ежедневные налеты на основные японские промышленные центры, а были переброшены для налетов на Каною и другие авиабазы в южном Кюсю, с которых совершались вылеты смертников против американских кораблей, находившихся у Окинавы.

Тем временем потери в самолетах и пилотах соединения «Боги грома», а также других военно-воздушных подразделений Японии с начала операции «Кикусуи» были такими большими, что сама операция была на грани краха. В довершение ко всему основательно усиленные американские войска на Окинаве открыли новый фронт, назначением которого было вклиниться между японскими войсками, чтобы они оказались неспособными на действенную оборону.

Несмотря на успехи операции «Кикусуи», японское верховное командование остро сознавало, что остановить продвижение американских войск на Окинаве не удастся, и начало поговаривать о проведении операции «Кецуго», назначением которой была защита родных японских островов.

Когда 17 апреля бомбардировщики Б-29 начали совершать налеты на Каною и другие авиабазы в южном Кюсю, адмирал Тоеда распорядился, чтобы в качестве подготовки к ожидаемому вторжению американцев на родные острова японцев часть самолетов Десятого военно-воздушного флота ВМС была придана операции «Кецуго» ( «кецуго» означает «последняя надежда»). Вице-адмирал Угаки был в ярости, но сделать ничего не мог. Он заявил, что забирать у него самолеты — это все равно что убирать лестницу, когда другие его войска все еще находятся на втором этаже.

Большинство членов штаба Пятого военно-воздушного флота истолковали этот шаг адмирала Тоеды как свидетельство того, что флот отодвигает в сторону армия, которая намеревалась провести последнюю решающую битву на территории самой Японии.

18 апреля штаб Десятого военно-воздушного флота ВМС перебрался из Канои в Касумигауру, передав свои запасные эскадрильи Пятому военно-воздушному флоту ВМС. Атаки смертников против американских сил на Окинаве продолжались. В Пятом военно-воздушном флоте ВМС осталось менее 600 самолетов, из которых летать могли всего 350.

Для соединения «Боги грома» было завербовано еще двадцать пилотов, в том числе младший лейтенант Минору Таги из подразделения «Торнадо», расквартированного на базе в Коноике. Большей частью это были пилоты пикирующих бомбардировщиков, они не имели никакой подготовки для полетов на «охка». В соединение «Боги грома» были формально включены и другие эскадрильи из Десятого военно-воздушного флота ВМС. Некоторые были «приданы» 306-й эскадрилье, от которой осталось одно название, поскольку все ее пилоты погибли вместе с капитан-лейтенантом Нонакой. Всем пилотам самолетов «охка», еще не отправленным на задания, было приказано вернуться из Канои на базу Томитака, чтобы готовить новых пилотов для соединения. Ответственным за передислокацию снова назначили заместителя командира в Каное, в живых осталось 37 человек. Единственными оставшимися в живые офицерами запаса были Хачиро Хосокава и Сусуми Охаси.

Остаться в Каное означало верную смерть. Отправиться в Томитаку означало немного продлить жизнь. Для Хосокавы и Охаси ежедневное ожидание смерти стало невыносимым. Если уж им по-прежнему было суждено умереть, им хотелось умереть как можно скорее. Хосокава понимал, что, если его оставят в Каное, его судьба будет решена. Все зависело от прихоти Юнокавы, его командира. Наконец, к большому удивлению Хосокавы, Юнокава приказал ему перебираться в Томитаку, а Охаси — остаться в Каное. Хосокава всегда считал, что он полетит первым, поскольку у Охаси были более близкие отношения с Юнокавой. Сейчас он гадал, уж не пытается ли Юнокава доказать ему, что «Боги грома» гораздо выше подобной мелочной дискриминации.

Направляясь с Охаси из кабинета командира их подразделения в казармы и пытаясь рационалистически объяснить решение Юнокавы, он пришел к выводу, что оно основывалось на практической необходимости сохранить жизнь бывшим летчикам-истребителям как можно дольше и что выбрали его, а не Охаси только потому, что он прежде был ведущим особой эскадрильи истребителей «охка» и имел опыт посредничества между офицерами и унтер-офицерами. «Нам обоим суждено умереть, — сказал он себе. — Дело лишь в том, кто умрет первым».

Охаси вдруг повернулся и ударил его кулаком по лицу.

Хосокаве не так было больно, как его поразило само это деяние. Не веря своим глазам, он уставился на Охаси.

У того на глаза навернулись слезы, казалось, он вот-вот расплачется.

— Прости! — сказал он наконец, повернулся и пошел прочь.

Пытаясь измерить глубины собственных чувств, Хосокава тер скулы и смотрел вслед Охаси, звуки шагов которого эхом отдавались у него в мозгу. Ему вдруг пришло в голову, что реакция Охаси оказалась куда более рационалистичной, чем вежливое, сдержанное прощание, и, как ни странно, он был доволен.

20 апреля командир подразделения Юнокава увел основную массу пилотов для особых атак из Канои в Томитаку. Некогда переполненные казармы в школе Нодзато теперь казались до странности пустыми. Бомбежки американских Б-29 стали ежедневной реальностью, база ощетинилась красными флажками, указывавшими на местонахождение невзорвавшихся бомб замедленного действия.

Все пригодные к полетам самолеты были надежно укрыты в туннелях подальше от летного поля. Те, что для полетов не годились, оставили на летном поле в качестве подсадных уток. Погода испортилась, обещали дождь. Взрывавшиеся с разными интервалами бомба за бомбой держали всех в напряжении. Спать в помещении было уже небезопасно, поэтому пилоты и другой персонал перебрались со своими одеялами в землянки, вырытые в склонах холмов, и спали на сырой земле; их покой прерывали взрывы бомб и расплодившиеся вши.

25 апреля отдел ВМС военного штаба создал Генеральный штаб ВМС, который должен был координировать деятельность всех подразделений флота. Адмирал Тоеда, который уже был командующим Объединенным флотом, стал и начальником этой новой организации. Новый Генеральный штаб ВМС был создан по образцу Генерального штаба армии, ответственного непосредственно за оборону уже самой Японии. Тоеда немедленно распорядился провести совместное заседание с армейским штабом, чтобы изучить создавшееся положение и предложить рекомендации.

Выявилось множество противоречивых мнений. Отдельные члены штаба утверждали, что «Боги грома» причинили столько вреда американскому военно-морскому флоту, что японские войска уже фактически перешли в наступление. Было предложено несколько планов, но ни один из них не отличался оригинальностью. Наконец было признано, что основная роль отводится новой модели самолета «Охка-22», которая еще находилась в стадии разработки. Одна группа предложила всемерно ускорить его разработку, так как его создание позволит разделаться с врагом одним махом.

На самом же деле у ракетного двигателя для новой «охка» был весьма серьезный недостаток — его надо было очень долго заводить. В конце концов приняли решение заводить двигатель, используя топливо самолета-носителя, пока самолет все еще находится на земле, а на бортовую ракетную систему переключаться непосредственно перед сбрасыванием.

Затем возникла еще одна проблема. Когда «охка» достигал высоты 4000 м , топливо поступало в двигатель с перебоями, отчего он дергался и вибрировал.

Тем временем быстро продвигалась разработка запускаемой с катапульты летающей бомбы «Охка-43Б», которую предстояло использовать в предстоящей обороне родных островов. 26 апреля ее проектирование было закончено, а для испытаний новой летающей бомбы и ознакомления пилотов с ее рабочими характеристиками предполагалось установить небольшую катапульту в Такеяме, неподалеку от военно-морского порта Йокосука. Для учебно-тренировочного планирования требовался еще один участок. Идеальными для этой цели были туристские центры с фуникулерами, с помощью которых можно было бы поднимать опытные образцы обратно на гору.

Лучше всего для испытаний подходила гора Икомасан в префектуре Осака, однако при подъеме на вершину туннель был слишком узкий, чтобы по нему мог пройти самолет, даже со сложенными крыльями. Наконец, несмотря на весьма ограниченную площадь у терминала фуникулера, была выбрана гора Хиейдзан, известный религиозный центр. Самолеты могли планировать до посадки на базе соединения ВВС Сига у подножия горы, для запуска опытных самолетов предполагалось использовать механическую катапульту. Однако в данном районе серьезную проблему представляла влажность — механизмы ржавели, и было невозможно держать порох сухим.

Тем временем в лихорадочном темпе шла подготовка новых пилотов «Боги грома» в Томитаке, где в качестве стимулирующей цели использовался японский авианосец в заливе Беппу. Утром, однако, зачастую приходилось укрываться от продолжающихся налетов Б-29 в бомбоубежищах на мысе Хососима. Из Коноике прислали новых рекрутов для соединения «Боги грома». Большинство из вновь прибывших были пилотами пикирующих бомбардировщиков и не имели никакого опыта полетов на «охка».

Бомбоубежища были оснащены телефонами для связи с авиабазой Каноике, и аппараты либо самопроизвольно звонили, либо вообще не работали из-за влажности. Нервы и так у всех были на пределе, а тут еще постоянно кричали связисты, пытавшиеся дозвониться по этим испорченным линиям.

Заместитель командира Иваки наконец не выдержал и подозвал дежурного офицера.

— Этот оператор ни на что не годится! Он только и делает, что кричит «алло»! Убейте этого сукиного сына!

Двенадцати пилотам «Богов грома», которых держали наготове в Томитаке, было приказано вернуться обратно и сесть в пикирующие бомбардировщики, нагруженные 500-килограммовыми бомбами. Этот приказ разозлил младшего лейтенанта Синдзо, который считал, что следовало бы выбрать его группу, поскольку она пробыла в Томитаке больше других.

— Я настаиваю на том, чтобы выбор делался в порядке очередности прибытия сюда, — заявил он заместителю командира Иваки.

— Время прибытия сюда пусть вас не волнует, — ответил Иваки. — Ваша очередь наступит довольно скоро. А пока почему бы вам еще не поучиться?

Такой ответ Синдзо не понравился.

— «Довольно скоро» нас не устраивает! — закричал он. — Я настаиваю на том, чтобы вы изменили свое решение и вместо группы Таги немедленно отправили нас! Это будет только справедливо!

Иваки побагровел.

— Что справедливо, решать буду я! — заорал он. — А сейчас — убирайтесь отсюда!

Синдзо ушел, кипя от злости. Он отдавал себе отчет в том, что лучше всего подготовленных «Богов грома» стараются пока сохранить, как и бывших летчиков-истребителей и пилотов особой эскадрильи истребителей «охка». Ему хотелось знать, уж не приберегают ли их для новых моделей самолета «охка», о которых они постоянно слышали.

28 апреля поступил приказ о проведении операции «Кикусуи №4», предусматривавший новую волну атак смертников против американских военных кораблей, стоявших на якоре у Окинавы. Подразделение для этой особой атаки было сформировано из 40 самолетов ВВС и 40 армейских, а также четырех самолетов «охка» из соединения «Боги грома». Налет предполагалось провести ночью.

Пилоты «Богов грома», отобранные для налета, писали свои предсмертные заявления, передавали друзьям личные вещи и прощались. Многие из провожавших плакали, не скрывая слез. Для некоторых было гораздо тяжелее оставаться, чем полететь.

Многие пилоты «бетти» ворчали из-за решения лететь ночью. Планировавшие операцию сотрудники штаба, очевидно, полагали, что под покровом ночи самолетам-носителям и их бесценному грузу проще избежать встреч с вражескими истребителями и огня зениток, но ведь из-за этой же самой темноты пилотам будет невозможно увидеть свою цель.

Самолеты, тем не менее, взлетели. Кроме темноты было еще огромное покрывало из облаков, окутавшее океан внизу. Даже когда в облаках появлялся просвет, все равно было слишком темно, чтобы члены экипажей самолетов-носителей и «Боги грома» могли разглядеть что-нибудь на поверхности воды.

Вдруг рядом с самолетом, на котором летел унтер-офицер летного состава Наохико Ямагива, разорвался желтый огонек.

— Зенитный огонь! Враг прямо под нами! — крикнул наблюдатель самолета.

Член экипажа сразу же открыл люк в полу, ведущий к подвешенной под самолетом «охка». Не задумываясь над тем, что делает, Ямагива машинально сполз в крошечную кабинку летающей бомбы и закрыл фонарь. Кейичи Сакаи, старший пилот, стал забирать влево, пытаясь разглядеть американские корабли внизу. Потом потянулся к переговорной трубке, связанной с «охка».

— Ямагива, вы меня слышите? — крикнул он в трубку.

— Вас слышу! — ответил Ямагива.

— Вы видите вражеские корабли?

— Нет, абсолютно ничего не вижу.

Вокруг стали рваться снаряды, отбрасывая вспышки желтого света в кабину как самолета-носителя, так и «охка».

— Господин! Господин! — закричал Ямагива. — Отстыкуйте «охка»! Я спикирую на вспышки света от зениток!

Чуть ли не машинально Сакаи нажал кнопку, отстыковав Ямагиву, затем накренился вправо, чтобы попытаться увидеть, как тот спускается. Однако не увидел ничего. Его вдруг охватило чувство сожаления, что он, совершенно не задумываясь, сбросил Ямагиву в ночную тьму. Реакция его была чисто механической, он совершенно позабыл о том, что речь идет о жизни людей.

И вдруг рев двигателей прорезал пронзительный крик одного из членов экипажа:

— Попали! Цель поражена!

Обернувшись, Сакаи увидел столб красного огня, поднимающийся вверх с поверхности моря. Он немедленно приказал радисту радировать, что Ямагива поразил и потопил какой-то крупный американский корабль. После чего Сакаи лег на обратный курс домой.

Ликование в самолете-носителе, однако, продолжалось недолго. При подходе к острову Амакуса он подвергся нападению нескольких вражеских истребителей, получил серьезные повреждения и был вынужден совершить посадку на воду.

Из трех других самолетов в эскадрилье Сакаи одному пришлось сбросить свой «охка» и совершить вынужденную посадку на воду к западу от Кюсю. Другой, еще не добравшись до района цели, подвергся нападению вражеских бомбардировщиков, сбросил «охка» и возвратился на базу. Третий радировал, что у него неполадки с двигателем, затем сбросил свой «охка» и направился домой, но больше никаких сведений о нем не поступило. Этот самолет и члены его экипажа были исключены из списка деяний, совершенных соединением и достойных похвалы, а пропавшим без вести не было посмертно присвоено очередное воинское звание.

По-прежнему стояла хорошая погода. 29 апреля соединению «Боги грома» было приказано провести еще одну атаку, на этот раз в сумерках, против вражеских судов, курсирующих вдоль восточного побережья Окинавы. В налете участвовали четыре эскадрильи: девятая эскадрилья «Кемму» из 12 самолетов и три эскадрильи пикирующих бомбардировщиков «Богов грома» из 21 самолета с 250-килограммовыми бомбами на борту. Из эскадрильи «Кемму» на базу вернулось всего два самолета, а из других — всего четыре. К тому времени самолеты «Богов грома» летали вообще без какого бы то ни было охранения истребителей. Те немногие истребители, что еще оставались, были разбиты в результате непрерывных налетов бомбардировщиков Б-29 на родные японские острова.

30 апреля ясная погода кончилась, а к 1 мая уже лил проливной дождь. Японские газеты опубликовали материалы о безоговорочной капитуляции Германии перед союзными державами в Европе. Они также сообщили своим читателям, что американцы открыто признали, что японцы на Тихом океане применяют против них управляемые человеком бомбы.

Пилоты из соединения «Боги грома» не могли понять, почему правительство решило позволить японской прессе опубликовать это зарубежное сообщение, поскольку способность соединения проводить атаки смертников с каждым днем падала. Похоже, штаб Пятого военно-воздушного флота ВМС свои последние надежды возлагал на более мощные бомбы весом в 1200 кг , которые должны были использоваться в последней модели «охка».

4 мая стало проясняться, и был дан приказ провести операцию «Кикусуи №5». 32-е армейское соединение, которое загнали в горы на юге Окинавы, начало массированное контрнаступление всеми силами против американских войск вторжения. Семьдесят самолетов ВМС и пятьдесят армейских провели скоординированные атаки смертников.

Американские вооруженные силы впоследствии сообщали, что один из пилотов «охка» сумел поразить свою цель, а еще один был очень к этому близок. «Охка», пилотируемый младшим лейтенантом запаса Охаси, попал в капитанский мостик эсминца — минного заградителя, пробил корпус корабля и взорвалась, уничтожив 118 членов команды. А «охка» старшего унтер-офицера летного состава Масаеси Исивата спикировал на минный заградитель «Гейэти», но угодила в воду рядом. В результате взрыва пострадали артиллеристы, находившиеся на корабле. Экипаж самолета-носителя, увидев взметнувшийся к небу столб дыма, решил, что корабль потоплен, и под прикрытием дымовой завесы вернулся на базу.

Из участвовавших в налете всего еще один самолет вернулся на базу. От двух после взлета не поступило вообще никаких сообщений. Два других пропали после того как радировали, что запустили свои «охка» и что их преследуют вражеские истребители. К тому времени число погибших пилотов в соединении «Боги грома» достигло 587.

8 мая адмирал Тоеда вернулся на базу в Каное с намерением провести какую-нибудь акцию, которая бы помогла японцам выйти из сложившегося на Окинаве тупика. Однако единственным доступным военно-морским подразделением было соединение «Боги грома». Оставшимся еще пилотам «охка» был дан приказ приготовиться к вылету. Три дня спустя, 11 мая, поступил приказ о проведении операции «Кикусуи №6». На заре небо заволокло низкими густыми облаками, и вскоре пошел дождь.

Пилотам «охка» Мицуо Ямадзаки и Кодзи Кацумура было приказано взлететь первыми и врезаться своими бомбами «охка» во взлетно-посадочную полосу северного аэродрома на Окинаве. Командир Окамура объяснил, что эта акция на время выведет аэродром из строя и у других самолетов «охка» будет больше возможностей добраться до своих целей. Ямадзаки и Кацумура принялись ныть, что их просят совершить самоубийство, спикировав на взлетно-посадочную полосу.

— Я понимаю ваши чувства, — ответил Окамура, и на лице у него появилось выражение сострадания, — и мне больно отдавать вам такой приказ, но у нас не хватает самолетов для атак смертников, и нам теперь приходится полагаться только на мощь «охка». Пожалуйста, поймите меня правильно.

Оба пилота неохотно согласились. Первый самолет-носитель взлетел в 01.56 ночи, восемь минут спустя за ним последовал второй. Но так уж распорядилась судьба, что у самолета-носителя, на котором летел Ямадзаки, возникли неполадки с двигателем, и он вернулся на базу, так и не успев добраться до цели. Некоторое время спустя возвратился и самолет-носитель Кацумуры: экипаж доложил, что облака прикрыли Окинаву такой плотной завесой, что они не смогли отыскать аэродром.

Самолет-носитель Кацумуры уже в третий раз не смог запустить свой «охка», и его главного пилота, старшего унтер-офицера летного состава Наоми Катамату, упрекнул офицер-оперативник Накадзима.

— Почему же вы не спустились ниже облаков и не нашли способа запустить «охка»? — саркастически спросил он, желая этим сказать, что Катамата трус.

Основная ударная группа состояла из 30 самолетов ВМС (включая «охка» и самолеты-носители), 40 армейских самолетов и 26 пикирующих бомбардировщиков эскадрильи «Кемму» и соединения «Боги грома». Их целью было уничтожить американские корабли у восточного побережья Окинавы. Самолеты начали взлетать в пять часов утра.

Задолго до того, как эти две ударные группы достигли района цели, их перехватили американские истребители, налетевшие на них, что называется, тучей. Большинство самолетов-смертников были сбиты в течение последующих нескольких минут. Всего один самолет-носитель, направлявшийся к американским кораблям, сумел запустить свой «охка», который чуть не врезался в эсминец, причинив ему серьезные повреждения. Еще у одного самолета-носителя возникли неполадки с двигателем, и он вернулся на базу.

Второй группе, направлявшейся к американским кораблям, находившимся в море, повезло больше. Один пикирующий бомбардировщик сумел прорваться через кольцо американских самолетов и зенитного огня и спикировал на флагманский авианосец «Бункер Хилл», врезавшись в него с правого борта у третьего лифта. Нагруженный бомбой самолет пробил палубу и взорвался внутри корабля, уничтожив большую часть самолетов на палубе и выведя авианосец из строя. Флаг перешел к авианосцу «Энтерпрайз».

12 мая, на следующий день после начала операции «Кикусуи №6», Генеральный штаб ВМС соединил остатки своих самолетов, в основном учебно-тренировочных и разведывательных, кроме самолетов соединения «Боги грома», в один флот и назвал его «Небесное военно-воздушное соединение». Новая боевая единица должна была использоваться для продолжения атак против американских сил на Окинаве. Через день после создания новой ударной группы американцы провели серию из шести воздушных налетов с участием около 900 самолетов против авиабаз в южной оконечности Кюсю, которые использовались новым «Небесным военно-воздушным соединением». Налеты продолжались и на другой день, но «Боги грома» сумели провести новую атаку, в которой участвовали 28 самолетов из 11-й эскадрильи «Кемму» и пикирующие бомбардировщики из «Богов грома». И снова один из этих самолетов сумел прорвать американскую оборону и протаранить корабль США «Энтерпрайз».

Самолет-смертник врезался в «Энтерпрайз» перед первым лифтом и пробил палубу. От последовавшего взрыва лифт улетел на 120 м вверх, палуба покоробилась, а ангар загорелся. Флаг снова переместился, на этот раз на авианосец «Рэндолф».

Несмотря на то, что на них нападало теперь гораздо меньше самолетов-смертников, американские военно-морские силы во избежание новых потерь передислоцировались южнее, за пределы дальности полета японских разведывательных самолетов. Тем временем ВВС американской армии со взлетных полос в южной Окинаве стали совершать ежедневные налеты на южный Кюсю. Бомбардировщики Б-29, которые базировались на Марианские острова и прежде участвовали в налетах на Окинаву, возобновили бомбардировки и обстрелы родных японских островов. Американцы также усилили деятельность по минированию прибрежных вод.

Соединение 32-й армии в горах южной Окинавы было на грани поражения. В качестве последнего радикального средства верховное командование собиралось 24 мая перебросить по воздуху войска на северный и южный аэродромы, в соответствии с операцией «Кикусуи №7», которую должно было провести «Небесное военно-воздушное соединение», состоявшее из самолетов для атак смертников. В объединенной ударной группе насчитывалось 100 самолетов ВМС и 20 армейских, в том числе 12 самолетов-носителей «охка» из соединения «Боги грома». Среди пилотов, выстроившихся 25 мая на взлетно-посадочной полосе, был старший унтер-офицер летного состава Ямамура, совершивший вынужденную посадку на воду после неудачной атаки «охка» 1 апреля. Сейчас он был очень бледен и дрожал, как будто у него страшная простуда. Он даже не слышал, о чем говорит командир Окамура.

Сев на борт самолета-носителя, который взлетел перед самой зарей, Ямамура все еще пребывал в состоянии оцепенения. Погода быстро менялась, и вскоре они попали под проливной дождь. Вода с такой силой стучала в ветровое стекло, что Ямамура не слышал даже рева моторов. Кто-то протянул ему коробочку с завтраком. Он заставил себя проглотить два-три кусочка, после чего отдал коробочку одному из членов экипажа. Самолет наконец вроде бы добрался до района цели. Открылся люк, показалась кабинка «охка». Порыв холодного сырого воздуха саданул Ямамуре в лицо, чуть не сбив его с ног. Крепко держась за раму, Ямамура опустился в кабинку и закрыл фонарь. Затем вытащил из кармана фотографию и положил ее на приборную доску. Это была фотография одной актрисы, имени которой он даже не знал. Она мило ему улыбалась. Ямамура передал на самолет-носитель сигнал «Готов!» и сидел, ожидая, когда загорится красный свет. Дождь еще больше усилился. Ямамура ничего не видел за пределами крошечной кабинки. Он сделал глубокий вдох, ожидая, когда же вспыхнет красный свет, что означало бы, что жить ему осталось несколько секунд.

Свет все не загорался. Не в состоянии выносить неопределенность, Ямамура крикнул в переговорную трубку:

— Что там такое?

— Видимость очень слабая, мы ничего не видим! — ответил чей-то голос.

Ямамура сунул руку в карман, вытащил сигарету и закурил, напряженно попыхивая. Ожидание становилось совершенно невыносимым.

— Унтер-офицер! Унтер-офицер! — раздался голос в переговорной трубке. — Возвращайтесь в самолет-носитель. Мы не можем сбросить вас в такую погоду!

Ямамуре показалось, что это сон. Он открыл фонарь кабины, и члены экипажа втащили его обратно в самолет-носитель.

На базу вернулись и десять других самолетов, не сумевших отыскать цели из-за погоды. Три других исчезли без следа. Погода же вынудила вернуться на базу и несколько самолетов-смертников.

Двадцать восьмого же мая министерство ВМФ впервые обнародовало данные о деятельности соединения «Боги грома». В заявлении говорилось:

«С конца марта 1945 года пилоты соединения „Боги грома“ совершали вылеты к водам к югу от самой Японии и вокруг Окинавы и, наводя ужас на врага, не раз поражали и топили вражеские корабли с одного удара. Их боевой дух достоин восхищения, и главнокомандующий Объединенным флотом с огромной признательностью оповещает об их достойных всяческой похвалы заслугах перед всеми ВМС».

За этим оповещением следовал список фамилий пилотов «Богов грома», погибших в первых четырех эскадрильях «охка» и первых шести эскадрильях «Кемму». В списке значилось 332 фамилии. Заявление было опубликовано во всех основных газетах 29 мая, с большими заголовками и похвалой в адрес соединения «Боги грома».

Несмотря на погоду, американские бомбардировщики, базирующиеся на Окинаву, продолжали совершать налеты на основные острова Японии — эти налеты окрестили «регулярным воздушным сообщением». Основные силы американского военно-морского флота сосредоточились в районе Окинавы. Самолеты с различных авианосцев совершали «хвастливо-показательные» полеты над Кюсю.

12 июня Генеральный штаб ВМС представил проект плана по окончательной защите Японии. Ключевым моментом плана, получившего название операции «Кацуго» ( «Последняя надежда»), было проведение массированных атак смертников против врага. Одновременно соединение «Боги грома» поставили в известность, что 14 и 15 июня будут проведены испытания новой «Охка-22». Иваки, Юнокаве и Хаяси было велено явиться на базу Коноике, чтобы присутствовать на испытаниях. По дороге на Коноике их самолету пришлось сделать крюк, чтобы не встретиться с американскими бомбардировщиками.

Отдел ВМС военного штаба был наконец вынужден признать, что битва за Окинаву проиграна. Операции «Кикусуи» после завершения десятой предполагалось приостановить. Небольшим партизанским подразделениям на Окинаве был дан приказ проводить ночные вылазки, чтобы не давать американцам покоя, пока шла дальнейшая подготовка к обороне родных островов.

В последнем налете против врага на Окинаве принимали участие 6 самолетов «охка» и 8 пикирующих бомбардировщиков с 250-килограммовыми бомбами на борту. В три часа ночи 22 июня пилоты выстроились перед входом в убежище. Включили слабый свет. Первым стоял Ямамура, который дважды возвращался после неудачных атак. В его сознании туманно вставало воспоминание о последнем полете, когда он сидел в тесной кабинке «охка», ожидая, когда загорится красный свет, то есть его судьба. Он был зол и грустен.

— Черт побери! — не выдержал он. — Поживей! Убейте меня! Только, ради Бога, избавьте от ожидания!

На этот раз, когда 14 самолетов взлетели с базы, их сопровождали 66 истребителей из Кадзанопары — впервые после гибели эскадрильи Нонаки «Боги грома» летели строем под охранением истребителей.

Для экипажей шести самолетов-носителей «бетти» и восьми пикирующих бомбардировщиков лицезрение истребителей охранения было желанной переменой, однако не прошло и часа, как у 25 истребителей возникли неполадки с двигателями, и им пришлось возвращаться на базу. Некоторое время спустя эти две эскадрильи подверглись нападению американских самолетов, которые разогнали остальные истребители. Эскадрильи, тем не менее, продолжали свой полет к Окинаве практически без всякого охранения.

Предполагалось, что эскадрилья «охка» подлетит к Окинаве с запада, а эскадрилья пикирующих бомбардировщиков — с востока. При подходе к острову Иедзима, к северу от Окинавы, экипаж самолета-носителя, на борту которого находился Ямамура, заметил след вражеского военного корабля. Подавив желание закричать и отказаться лететь, Ямамура еще раз влез в кабину крылатой бомбы, подвешенной под «бетти».

Он еще раз крикнул в переговорную трубку «Готов!» и стал смотреть, когда загорится красный свет на приборной доске. На этот раз свет почему-то стал вспыхивать и гаснуть. Ямамура схватился за рычаг управления. Последовали три короткие вспышки, за ними одна длинная и последняя — короткая. У него пересохло во рту и в горле. Живот у него резко свело в предвкушении чувства падения.

Однако ничего не произошло. «охка» так и остался состыкованным с «бетти». Ямамура принялся раскачиваться из стороны в сторону, ревя белугой и стараясь отцепить самолет. Это ничего не дало. «охка» так и остался наглухо притороченным к «бетти», которая еще с двумя самолетами-носителями вернулась на базу.

Самолет-носитель Катагири приближался к трем вражеским крейсерам, когда на него налетели два вражеских истребителя. Он загорелся и взорвался. От трех других «бетти» не поступило никаких известий. Один из восьми пикирующих бомбардировщиков произвел вынужденную посадку на воду. Остальные, очевидно, посбивали, прежде чем они добрались до района цели.

Таким образом, последний вылет соединения «Боги грома» закончился полной неудачей. В тот же день оставшиеся в живых солдаты 32-го армейского соединения, прижатые на южной оконечности острова, принялись кончать жизнь самоубийством. На заре 23 июня командир соединения Мицуру Усидзима и начальник штаба Исаму Чо сделали себе харакири. Битва за Окинаву закончилась.

 

Глава 7.

Операция «Меч»

С начала битвы за Окинаву в марте до десятой операции «Кикусуи» в июне в воздушных боях к югу от Кюсю участвовало около 9440 самолетов ВМС. Потери из этого числа составили 1320 самолетов. В этих боях приняли участие также 1840 самолетов специального назначения: 960 из них были либо сбиты, либо протаранили свои цели. Самые большие потери понесло соединение «Боги грома». Из 185 самолетов, использовавшихся в атаках «охка», 118 были уничтожены, при этом погибло 438 человек, в том числе 56 пилотов «Богов грома» и 372 члена экипажей самолетов-носителей. Из 368 пикирующих бомбардировщиков, использованных в этот период, 284 самолета совместно с экипажами были сбиты или поразили цель.

Позже ВМС США сообщили, что из 240 американских военных кораблей, получивших повреждения или потопленных японцами во время битвы за Окинаву, 192 были поражены самолетами «камикадзе». В буклете, опубликованном 28 мая 1945 года оперативным отделом ВМС США, говорилось, что налеты истребителей— «камикадзе» и управляемых бомб нанесли американцам гораздо больший ущерб, чем обычные воздушные налеты.

И все же ущерб, нанесенный самолетами— «камикадзе», был незначительный. Большей частью страдали лишь надпалубные сооружения, потоплено же было всего 15 судов, причем ни одно из них по классу не больше эсминца. Что касается самолетиков «охка», они сумели потопить всего один эсминец и вывести из строя пять других — явно недостаточная компенсация за огромные расходы и потери в живой силе. «Охка» и впрямь оказались копьями, «которыми очень трудно управлять».

Производство обновленной модели «Охка-22» к моменту битвы за Окинаву не успели поставить на поток. В день операции «Кикусуи №10» на стадии испытания находилось всего десять машин «Охка-22», у которых обнаружилось множество недостатков. Во время первого испытания ускоритель загорелся еще до получения сигнала о расстыковке, отчего «охка» кувырком полетел к земле. Нагано, летчик-испытатель, едва успел катапультироваться из падающего аппарата, но его парашют раскрылся не полностью, и при приземлении он получил серьезные повреждения. После посадки самолета-носителя «франсес» обнаружилось, что у него снесена нижняя часть фюзеляжа. Осмотр разбившегося «охка» показал, что ракета сработала, прежде чем «охка» отстыковался.

Когда члены испытательной комиссии и другие очевидцы подбежали к Нагано, он был еще в сознании. На носилках по дороге в санчасть базы он четко сказал: «Я даже не прикасался к кнопке зажигания!» Перед шестью вечера он умер. Поскольку «охка» получил большие повреждения, когда врезался в землю, определить причину преждевременного зажигания двигателя ракеты-ускорителя оказалось невозможно. Осталось загадкой и то, почему не раскрылся парашют Нагано. Укладывали его два опытных сотрудника компании, производящей парашюты, а Нагано стоял рядом и смотрел, чтобы все было сделано как надо. Поползли слухи, что тут не обошлось без саботажа. Ни одной из этих двух тайн расследование несчастного случая, продолжавшееся два дня, так и не прояснило.

Рассмотрение связанных с «Охкой-22» проблем привело к решению отказаться от данной ракеты-ускорителя и приостановить все испытательные полеты, пока не будет решен вопрос движущей силы. Одновременно был достигнут определенный прогресс в работе над «Охкой-43Б», запускаемым из катапульты и оснащенным турбореактивным двигателем на манер двигателя немецкого реактивного самолета. Турбореактивный двигатель должен был также применяться в только что спроектированном самолете «Кикка». Первая модель «Кикки» была закончена на заводе фирмы «Накадзима эркрафт» в Коидзуме, префектура Гумма, 29 июня, через три дня после несчастного случая с Нагано. Предполагалось после прохождения испытаний на «Кикке» использовать этот турбореактивный двигатель на «Охке-43Б».

На горе Хиейдзан и на пляже в Такеяме уже полным ходом шло сооружение катапульт для запуска самолетов «охка» с земли. Первое испытание катапульты в Такеяме с использованием двухместного учебно-тренировочного самолета «Тип-11» было проведено 27 июня. В качестве наблюдателя в учебно-тренировочный полет отправился сам главный конструктор Мики. Он сидел на заднем сиденье, откуда отрывался прекрасный вид полуострова Миура внизу. На него и на пилота, капитана Хиромицу Ито, который в отделе аэронавтики ВМС выступал в качестве офицера связи между конструкторскими группами, работавшими над «охка», и «Киккой», самолет произвел большое впечатление. После посадки Ито шутливо заметил:

— Может, после окончания войны учредим тут компанию по обзору с воздуха?

Конструирование и испытание летающих бомб и самолетов-смертников продолжалось в лихорадочном темпе, чему, однако, серьезно мешали отсутствие необходимых материалов и непрерывные воздушные налеты. Кроме производственных возникали еще и проблемы управляемости и маневренности пикирующих бомбардировщиков. Самая важная заключалась в том, что пилотам было очень трудно удержать нос самолета внизу при нанесении удара противнику в уязвимое место. При пикировании и под углом в 60 градусов у пилотов создавалось впечатление, что они совершают чуть ли не вертикальное падение. Поскольку основная масса остававшихся пилотов были едва в состоянии проводить горизонтальный полет, ожидать, что они должным образом спикируют на вражеский корабль, значило бы требовать от них слишком многого.

Проводились попытки отыскать наиболее уязвимое место корабля. Для этой цели использовался недостроенный авианосец в доках судостроительного завода в Куре. После того как было взорвано под разными углами несколько типов бомб, а серьезного ущерба кораблю они не причинили, под нижней палубой у заднего лифта взорвали боеголовку «Охки-22». Это вызвало серьезные повреждения летной палубы, но корабль не потонул.

10 июля американский флот вторжения, который сосредоточивался в заливе Лейте, принялся проводить новую серию воздушных налетов в районе Токио. 14 и 15 июля американские самолеты, базирующиеся на авианосцы, потопили большинство паромов, которые связывали самый северный остров Хоккайдо с центральным островом Хонсю. Одновременно американские военные корабли обстреливали из орудий сталелитейные заводы в Муроране и Камаиси. 17 и 18 июля по району Токио был нанесен еще один удар.

Американские самолеты, базирующиеся на острова Цвадзима и Окинава, координировали свои действия с самолетами, базирующимися на авианосцы, и теперь почти полностью господствовали в небе Японии. Во время налета на авиабазу Мисава на севере Хонсю была уничтожена большая часть из 25 «бетти» — их реконструировали для операции «Кен» ( «Меч»), в соответствии с которой предполагалось перебросить по воздуху японские войска на удерживаемую американцами базу Мариана. В результате этого налета проведение операции было отложено почти на месяц.

Пока все это тянулось, армейский и военно-морской отделы военного штаба договорились слить свои оставшиеся военно-воздушные силы в одну флотилию примерно из 5000 машин, которые главным образом должны были использоваться в атаках смертников против ожидаемого американского флота вторжения. В этот флот планировалось включить и 230 самолетов «охка» (170 типа 11 и 60 типа 22); 90 из них размещались на Кюсю и Сикоку, 40 в районе Кинки, 20 в районе Чубу и 80 в районе Канто. Количество базирующихся на землю катапульт для запуска турбореактивных самолетов «Охка-43Б», приступить к поточному производству которых должны были в сентябре, было увеличено с 50 до 60, а размещаться они должны были между полуостровами Босо и Кии вдоль тихоокеанского побережья.

Утром 27 июля радио Сан-Франциско передало Потсдамскую декларацию, в которой содержалось требования о безоговорочной капитуляции Японии с последующей военной оккупацией, демилитаризацией и потерей всех колоний. Призыв к безоговорочной капитуляции Японии вызывал язвительный смех вице-адмирала Угаки из Пятого военно-воздушного флота ВМС.

— Это нам следует призывать к безоговорочной капитуляции Соединенных Штатов, Великобритании и Китая! — вскричал он.

В соответствии с решением армейского летного соединения использовать смертников в операции «Кен» несколько самолетов из эскадрильи «бетти», приданной «Богам грома», были отправлены в Читосе на Хоккайдо, где их экипажи присоединились к морским пехотинцам и армейским десантникам в ночных учениях по уничтожению бомбардировщиков Б-29 и поджогам нефтехранилищ и пороховых складов. Проведение операции «Кен» намечалось в интервале между 19 и 23 августа, на период полнолуния.

Испытания «Охки-22» по-прежнему откладывались по чисто техническим причинам. Первое воздушное испытание закончилось, прежде чем самолет-носитель оторвался от земли. «Охка» отстыковался от переконструированного бомбардировщика «франсес», пока еще он совершал разбег по взлетно-посадочной полосе, и получил серьезные повреждения. Реактивный двигатель на жидком топливе второй испытуемой модели так сильно вибрировал, что остановить вибрацию никак не удавалось, а когда скорость уменьшилась — совсем заглох. К 1 августа было проведено шесть неудачных испытаний.

Воздушные налеты и обстрел с судов продолжались фактически без какого-либо сопротивления с японской стороны. Несмотря на тот факт, что проблема вибрации двигателя так и не была решена, высшее командование настаивало, чтобы «Охка-22» была готова к первому своему испытанию со сбрасыванием 12 августа. Последнюю надежду Японии высшее командование все больше и больше связывало с соединением «Боги грома» и с другими подразделениями для атак смертников. Еще одно специальное ударное подразделение передислоцировалось с базы Коноике к горе Хиейдзан для укомплектования самолетов «Охка-43Б», которые должны были запускаться катапультой. Разработка самой катапульты тоже близилась к завершению. Пилотов «Богов грома» разместили в центре, в домах священнослужителей. Прежде чем сделать последние изменения, предполагалось испытать это метательное устройство на горе Хиейдзан.

Деревянную модель «Охки-43Б» поместили на горе на тележку катапульты и включили зажигание трех труб с порохом. Раздался оглушительный взрыв, от которого у собравшихся «Богов грома» чуть не полопались барабанные перепонки и который весьма наглядно напомнил им об уготованной им судьбе. От взрыва тележка с самолетом «охка» подскочила чуть не до самого конца катапульты. Были определены и сделаны необходимые изменения.

Пилоты принялись ждать прибытия учебно-тренировочных самолетов. Предполагалось, что по совершении одного-единственного тренировочного полета пилотов разошлют по всей стране, где расположены пусковые площадки с катапультами, ожидать начала операции «Кецуго» — решающей операции в обороне Японии. Готовясь к смерти, пилоты отрезали локоны волос и обстригали ногти и зарывали их под главным зданием храма, в котором жили.

Все площадки с установками катапульт находились на тихоокеанском побережье. Возникли опасения, что американцы могут также подойти и со стороны Японского моря. 5 августа Генеральный штаб ВМС поспешно пересмотрел первоначальные планы и решил прежде всего установить катапульты по берегам проливов Цусима и Цугару, а уж только потом размещать новые установки на тихоокеанской стороне. План предусматривал сооружение 24 площадок для катапульт вдоль Цусимских проливов, куда предполагалось направить 360 самолетов «Охка-43Б» вместе с пилотами, и 8 стартовых площадок вдоль пролива Цугару со 120 «охка» и пилотами.

Турбореактивный самолет «Кикка», своего рода ключ к успешному развертыванию самолетов «Охка-43Б», должен был произвести свой первый полет на базе Кисардзу в префектуре Чиба 7 августа. Погода в то утро выдалась славная, однако в 10.20 над бухтой Сагами появились около 40 американских бомбардировщиков, которые более часа бомбили различные объекты в районе Канагавы. Отбой воздушной тревоги прозвучал уже после полудня, однако было решено приступить к испытанию «Кикки».

Принципиально новый по конструкции самолет выкатили из укрытия в час дня, по обеим сторонам взлетно-посадочной полосы выстроились пилоты «Торнадо» и высокопоставленные чины. Дали сигнал к началу испытаний. Самолет совершил плавный взлет, воспарил на 600 м в высоту, сделал круг к северу от базы, после чего приземлился. В воздухе он пробыл всего 12 минут, но испытание прошло успешно, и «Кикка» стал первым поднявшимся в воздух японским реактивным самолетом. Собравшиеся офицеры, члены экипажей и другой персонал, ликуя, прыгали и приплясывали от радости. Полный испытательный полет был намечен на 10 августа.

Примерно в 15.30, когда ликование все еще продолжалось, из военного штаба было получено сообщение о налете на Хиросиму. Тот факт, что сообщение поступило непосредственно из военного штаба, означал, что ему придается особое значение, поскольку подобные сообщения обычно поступали из местного военного округа. В сообщении говорилось, что на Хиросиму совершили налет несколько бомбардировщиков Б-29, не так уж и много, но они использовали бомбу какого-то совершенно нового типа, причинившую весьма значительный ущерб. В сообщении также говорилось, что данный инцидент расследуется, а в другом сообщении подчеркивалось, что скорее всего это и есть атомная бомба, о которой ходило столько слухов, хотя никто всерьез не верил, что такое оружие появится уже в эту войну.

Первое полное испытание реактивного самолета «Кикка» началось на день раньше запланированного срока, утром 11 августа. Когда полностью загруженный самолет уже мчал по взлетно-посадочной полосе, летчик-испытатель Такаока заметил в ракете ускорения дефект — отклонение от курса, но останавливаться было слишком поздно. Самолет пробежал за полосу, стукнулся, оторвав шасси, о край канавы и разбился, упав в океан.

На базе в Коноике продолжались испытания по расстыковке «Охки-22». Когда самолет-носитель достиг высоты 4000 м , летчик-испытатель Хирано вошел в «охка», устроился, дал сигнал «готов» и включил зажигание ракеты. «Охка» жутко завибрировал.

— Подождите! Подождите! Не отстыковывайте самолет! — пронзительно закричал Хирано, нажав на аварийную кнопку.

Оказалось, что дали трещину три или четыре удерживавших двигатель болта, но никаких других дефектов обнаружено не было. Решили сделать несколько общих улучшений в конструкции и испытать самолет еще раз 15 августа. Если же он и тогда не пройдет испытаний, его решили похерить.

13 августа последовал целый ряд передач по радио, призывавших Японию сдаться и избежать дальнейшего кровопролития и разрушений, но Угаки не обращал на них внимания. Узнав о том, что прибытие сменяющего его Рюносуке Кусаки задерживается из-за воздушных налетов, он послал телеграмму в отдел кадров ВМС, фактически отказываясь освободить занимаемый пост. Он помешался на идее защиты Японии до последнего солдата.

В тот же день пять пикирующих бомбардировщиков «Богов грома» взлетели с острова Кикаигасима и взяли курс на Окинаву. Вскоре после взлета первого звена у ведущего самолета потекло масло, а у третьего не убралось как следует шасси. Эти два самолета, сопровождаемые третьим, сбросили свои бомбы в океан и вернулись на базу. Самолет с неисправным шасси при посадке так разбился, что уже не подлежал ремонту.

Примерно в 18.50 поступили сообщения по радио от двух других самолетов, которые продолжали лететь к Окинаве. Они радировали, что собираются пикировать.

Три возвратившихся пилота стояли на коралловом пляже и смотрели на мерцающую в лунном свете морскую даль.

— Мы попробуем еще раз! — сказал один из них.

Однако больше вылетам пилотов соединения «Боги грома» состояться было не суждено.

В штабе вице-адмирала Угаки в Ойте связисты всю ночь крутили ручки радиоприемников, надеясь услышать что-нибудь новое об окончании войны. Утром 14 августа весть о поражении Японии и предстоящей капитуляции приобрела более конкретную форму. Сообщалось, что вскоре в Токио прибудет генерал Дуглас Макартур, главнокомандующий союзными войсками. Угаки наконец смирился с тем, что о капитуляции Японии договорились у него за спиной, даже не соизволив ни разу с ним посоветоваться.

Примерно в 10.30 утра из штаба Угаки можно было увидеть около 200 бомбардировщиков Б-29, направлявшихся на север. Некоторое время спустя поступило сообщение, что бомбежке подверглись авиабаза Ивакуни и другие военные объекты поблизости от нее. Вечером мэр Ойты заехал к вице-адмиралу Угаки поговорить о том, чем они станут заниматься после окончания войны, но Угаки был весьма уклончив и отказался взять на себя какие-либо обязательства.

Позже вечером Генеральный штаб ВМС разослал послание всем подразделениям на островах с сообщением о том, что вторжение врага вот-вот начнется. Угаки не верил, что враг и впрямь готовит вторжение. Он полагал, что продолжающиеся налеты рассчитаны на то, чтобы запугать Японию и заставить ее сдаться, и что никакого вторжения не последует. Перед самой полуночью 14 августа он получил приказ прекратить все враждебные действия против американских сил на Окинаве и против советских войск в Маньчжурии.

* * *

…Рано утром 23 августа по всей авиабазе Комацу раздался рев авиационных моторов. Один за другим воспарили в ясное чистое небо бомбардировщики «бетти», унося уцелевших пилотов «Богов грома» подальше от войны, от их прежней жизни в качестве трепещущих на ветрах войны «лепестков цветка вишни». Капитан-лейтенант Адачи и несколько оставшихся офицеров стояли перед зданием штаба, пока не скрылся из виду последний самолет. Ноздри им резал острый запах выхлопных газов.

На авиабазе Мацуяма Окамура, командир соединения «Боги грома», жег документы. Вернувшись после встречи с Кусакой и Йоком в Ойте, он собрал расквартированных на базе пилотов и объявил: «Будем придерживаться императорского указа. Отныне соблюдайте осторожность во всем, что говорите или делаете!» А уж после этого, какой бы вопрос ему ни задавали, он отвечал: «Таков императорский указ».

Когда поступил приказ распустить соединение, Окамура постарался, чтобы объявление об этом прозвучало как можно короче. Затем добавил:

— Все, чем вы были, все, что мы сделали, стало теперь достоянием истории!

Эти слова произвели на пилотов большее впечатление, чем любые другие, которые он мог бы сказать, и помогли им с большей легкостью примириться с судьбой.

Окамура продолжал жечь бумаги. Приказы, из-за которых столько людей отправились на смерть, сами обратились в пепел. Сгорели и донесения о результатах атак смертников, полученные по радио. В самом конце он бросил в огонь толстую пачку писем. Одно из них было адресовано вице-адмиралу Такидзиро Ониси.

Два года и семь месяцев спустя, 21 марта 1948 года, 30 бывших пилотов эскадрильи «охка» встретились в храме Ясукуни. Лишившись прежнего официального статуса и государственной поддержки, храм после окончания войны захирел. Территория вокруг заросла сорняками. Других посетителей там почти не было.

Однако вишни на аллеях, ведущих к храму, все еще уцелели. На них набухали почки, деревья вот-вот должны были расцвести. Бывшие пилоты «Богов грома» спокойно приветствовали друг друга, затем сели кружком и поговорили. Один из присутствовавших упомянул, что он видел Оту, человека, несущего непосредственную ответственность за создание соединения «Боги грома», который якобы разбился, спикировав в море. Тут же еще несколько человек заявили, что Ота наведывался и к ним, а один даже сказал, что одолжил Оте денег, которые тот так и не вернул. Людям вдруг стало как-то неловко, что они говорят об Оте, и вскоре они сменили тему. Разговор продолжался, пока людям не пришло время разъезжаться, и они пообещали друг другу, что встретятся и на следующий год.

13 июля 1948 года капитан третьего ранга Окамура покончил жизнь самоубийством, бросившись под поезд около Мобары в префектуре Чиба. Ни в местных, ни в общенациональных газетах никаких сообщений о его смерти не появилось, и никакой посмертной записки он не оставил.

В 1952 году, через год после подписания Сан-Францисского мирного договора, Ассоциация бывших пилотов соединения «Боги грома» преподнесла храму Ясукуни четыре вишни. Эти четыре деревца получили название «Вишни „Богов грома“.

Каждый год, примерно 21 марта, «Вишни „Богов грома“ цветут, как бы возвещая о ежегодной встрече лепестков цветка вишни, которые остались в живых.

Перевел с английского Н. Николаев.