24 октября 2009 г. Лондон

После моего позднего визита в дом Мистера Z я сразу же связалась с Тигровым.

– Всё в порядке, малыш? Ты уверена, что не наследила? – В голосе Тигрова звучало беспокойство. Было очевидно, что он нервничает и переживает за меня.

– Всё в порядке, босс; конечно, не наследила, незачем и спрашивать. Всё прошло отлично. Бедняга даже поначалу подумал, что он разговаривает с Богом. – Я специально говорила бойким голосом, чтобы успокоить Тигрова. На самом же деле я прекрасно понимала его беспокойство. Я никогда бы не рискнула подойти к Мистеру Z близко, если бы он не был накачан наркотиками; на меня, как и на всех остальных, он наводил дикий ужас. Даже видя его парализованное химикатами тело, меня не покидала мысль, что он может внезапно вскочить с постели и в один миг расправиться со мной. Я понимала, что это невозможно, но тем не менее это неприятное чувство сопровождало меня до тех пор, пока я не покинула его дом.

– Я думаю, что тебе пора закругляться, малыш. Ты своё дело сделала; больше, чем мы знаем сейчас, мы уже не узнаем. А скоро уже двадцать седьмое. Дождёмся этого дня, посмотрим, что произойдет, и будем решать дальше. Но я думаю, что твоё участие уже не понадобится.

Возражать Тигрову я не могла и никогда этого не делала. Он всегда решал, в каких делах задействовать меня и до какой степени, я же безоговорочно подчинялась его приказам. Видимо, у Тигрова были свои планы дальнейшего расследования дела Галинского, в котором моё участие уже не требовалось. Но на этот раз у меня было острейшее чувство неудовлетворённости, когда кажется, что ты на волоске от разгадки. Мне по-прежнему не давало покоя ощущение того, что троих русских: Носикова, Ломова и Винницкого – что-то объединяло и что это играло какую-то значительную роль в планах Галинского. Мне словно не хватало одного маленького штришка, чтобы наконец всё стало понятно и ясно, зато оставалась слабенькая надежда, что это было возможно.

– Босс, у меня есть идея. Позвольте мне на всякий случай проверить эту ферму около Лютона, при условии, конечно, что там никого не будет; а вдруг повезёт, и я найду там что-нибудь полезное?

– Что, например? – В голосе Тигрова не было ни малейшего энтузиазма.

– Ну хотя бы ответ на вопрос – что тут делает Винницкий. Почему он не вернулся в Москву? Ведь мы же выяснили, что у него был обратный билет ещё на позавчера. Почему он им не воспользовался? Да и новый билет он не заказал. Что он тут делает, босс?

– Не знаю, стоит ли.

– Стоит, – ответила я уверенно.

– Ну хорошо. Сейчас у тебя уже почти час ночи. Отдохни, а с утра поезжай на эту ферму. Но если в доме есть хоть одна живая душа, ни в коем случае не суйся туда. До двадцать седьмого осталось всего ничего, нам главное – никого сейчас не спугнуть. Понятно тебе?

– Понятно, босс, – сказала я как можно спокойнее, скрывая свою радость.

– И сразу же позвони мне оттуда, – добавил он строгим голосом.

– Позвоню.

25 октября 2009 г. Лондон

Я припарковалась вдоль той же дороги в полумиле от фермы и, выйдя из машины, направилась в сторону дома. Замаскировавшись под местную фермершу в резиновых сапогах и водонепроницаемой куртке с капюшоном, я неторопливо шла по мокрой тропинке, неся в руке корзину с яйцами. Мой план состоял в том, что если мне кто и встретится по пути, то я буду косить под соседку, рекламирующую органические куриные яйца с якобы своей фермы неподалёку.

Спрятавшись за деревьями, я около часа наблюдала за домом на расстоянии, и у меня сложилось впечатление, что в нём никого нет. Никаких признаков присутствия людей в доме – ни горящего камина, ни запотевших стёкол, ни единого движения. Подъездная аллея к дому была пуста, что тоже указывало на отсутствие в доме хозяев, ведь в такой местности все передвигались на машинах из-за значительного расстояния между населенными пунктами. Я приняла решение подойти к дому. Постучав в дверь, я на всякий случай приготовилась к тому, что её кто-то откроет; с заготовленной речью про яйца и простоватой улыбкой на лице я простояла у двери ещё пару минут. Когда на мои повторные стуки никто так и не отреагировал, я решила проникнуть в дом.

Для начала я обошла дом со всех сторон; облицовка этого дома явно не подвергалась ремонту уже много лет. Видимо, даже и в лучшие времена хозяева не особо тратились на его модернизацию. Это явно был недорогой простой дом, ничего не имеющий общего с шикарными загородными домами, которых в округе было немало. Согласно информации, полученной у местных риэлторов, эта ферма прекратила своё существование ещё десять лет назад, после смерти его владельца. А его единственный сын, живший во Франции, с тех пор сдавал этот дом в аренду. Два месяца назад этот дом арендовал Амир на своё имя, заплатив арендную плату на шесть месяцев вперёд. Сам Амир жил в гостевом доме на территории Рубинового имения; зачем ему понадобилось снимать этот дом – было непонятно.

Осмотревшись, я решила, что лучший способ не оставлять следов – это войти в дом через дверь, хотя проще было бы просто разбить окно и залезть внутрь. У таких деревенских домов, как правило, были задние двери с незатейливыми замками. Я оказалась права. Задняя деревянная дверь была закрыта на замок, который я без труда открыла захваченными с собой инструментами.

Уже зайдя внутрь дома и пройдя через кухню в гостиную, я почувствовала сырость и холод; этот дом уже давно не отапливали, здесь явно никто не жил. Простая обстановка со старомодной мебелью и устаревшим ковролином жуткого оранжевого цвета в красный цветок только подтверждала, что ремонтом тут давно никто не занимался. Пройдя по всему первому этажу, я не увидела ничего интересного – пустой стол, покрытый несвежей скатертью, деревянные стулья, пыльный шкаф с незатейливой посудой и вазочками, допотопный телевизор в углу и отвратительный обитый плюшем диван. Поднявшись на второй этаж по скрипучей лестнице, обитой всё тем же уродливым ковролином, я увидела три двери: одна, открытая дверь – в ванную и две закрытые, как я предположила, ведущие в спальни.

Нажав на ручку двери первой спальни, я открыла дверь и заглянула внутрь. Запах затхлости непроветренной комнаты ударил мне в нос. Окна здесь тоже давно не открывались. Кровать, шкаф и стул – всё выглядело так же уныло, как и мебель на первом этаже. Никаких следов проживания – ни вещей, ни картин, ни зеркала, ни даже занавесок на окнах. Для чего же Амиру понадобилось снимать этот дом, если в нём явно никто не жил? Для какого случая он ему был нужен? Что он планировал здесь делать?

Толкнув рукой дверь во вторую спальню, я оказалась в полной темноте: в этой комнате окна были закрыты плотными занавесками. Нащупав рукой выключатель на стене рядом с дверью, я включила свет. От неожиданности внезапно открывшейся мне картины я подпрыгнула на месте. На кровати, укрытый одеялом, лежал Винницкий. В первое мгновение я подумала, что он был мёртв. Подойдя поближе, я увидела его бледное лицо с закрытыми глазами, как у мертвеца. Но он был жив.

Спокойное размеренное дыхание Винницкого и отсутствие какой-либо реакции на свет говорило о том, что он находится в глубоком сне. Приоткрыв его веки и проверив пульс, который был замедленным, я пришла к выводу, что Винницкий был накачан каким-то сильнейшим усыпляющим наркотиком. Приподняв одеяло, я увидела этому подтверждение – его обколотые вены на обеих руках. На Винницком оказалось только нижнее бельё. Всё это было очень странно – Винницкий в полном беспамятстве в нежилом доме… Что это значило?

Я огляделась вокруг. В комнате, кроме кровати, на которой лежал Винницкий, стоял один-единственный стул; на нём висел костюм из дорогой черной шерсти, белая рубашка и часы Патек Филип, стоившие не менее сорока тысяч фунтов стерлингов, а под стулом стояли шикарные кожаные туфли. Что всё это значило? Где те два чемодана, с которыми Винницкий прилетел в Лондон? Где в конце концов его куртка, в которую я подбросила свой приборчик? Неужели всё это выброшено в мусор? Зачем? Может, Амир сводит свои счёты с этим Винницким, за что-то его наказывает? А может, и наоборот, Амир помогает своему другу вылезти из пьянки, например, или наркозависимости, поэтому и держит его в таких спартанских условиях? Никаких других идей мне в голову пока не приходило. Но для чего тут лежали такие дорогие вещи, чёрт побери?

Я набрала номер Тигрова и сообщила о своей неожиданной находке. Тигров несколько минут раздумывал над этой информацией.

– Что делать, босс? Физическое состояние Винницкого весьма плачевное.

– Слушай меня внимательно, малыш, – сказал Тигров чётким голосом. – Уходи немедленно. Обязательно проверь, что не оставила никаких следов своего присутствия; закрой дверь и дуй оттуда сейчас же.

– А как же Винницкий? Что же, его тут оставить в таком состоянии?

– Именно так. Оставишь его там, где и нашла. Ничего страшного в его состоянии нет; ну под действием какого-то усыпляющего препарата, ну и что? Ничего с ним не случится. – Тигров говорил так, словно уговаривал меня, хотя на самом деле будто догадался о чём-то таком, во что не хотел меня посвящать. – Тебе понятно, малыш?

– Да, – ответила я сухо.

– Вот и умница. И на этом твоё участие в деле Галинского закончено. Даю тебе пару дней на отдых; поезжай в какой-нибудь загородный SPA, поделай массажи, в общем, расслабься. Скоро у меня для тебя будет новое поручение, где мне потребуется твоё внимание на все сто, да и старых текущих дел у тебя навалом.

– Хорошо.

– Всё, действуй и обязательно позвони мне из машины.