30 октября 2009 г. Лондон

Погружённый в свои мысли, Келли быстро шёл вдоль длинного коридора, кивая в ответ на приветствия коллег, на которых он натыкался на пути. Он только что возвратился из стоматологической клиники и уже на несколько минут опаздывал на экстренное блиц-совещание в офисе Люси. Он проверил время: 08:40. Прошло почти шестьдесят четыре часа с момента взрыва в Рубиновом имении. Как много произошло за это время, сколько новых и непредвиденных обстоятельств, открывшихся следствию и повлекших за собой ещё больше вопросов.

Келли открыл дверь в офис Люси. Все уже собрались для совещания, он был последним. Сара, главный криминальный эксперт, Нейл, патологоанатом, и Том, старший технический эксперт, уже сидели вокруг стола Люси.

– Присоединяйся, – сказала Люси, кивнув Келли. – Ну что? – Она явно торопилась начать. – Что у тебя, Келли? Как прошла твоя встреча с зубным врачом Галинского? Удалось что-либо узнать?

Келли грузно опустился на стул рядом с Сарой и вытер запотевший лоб ладонью.

– Зубной врач Галинского мёртв, – сказал он без особых эмоций, будто ещё сам не до конца осознал эту новость.

– Что ты имеешь в виду – мёртв? – спросила Люси, удивленно приподняв брови.

– Мёртв, значит, его нет больше в живых, – подтвердил Келли с лёгким сарказмом. – Предположительно на него напал грабитель на улице, украл деньги, часы и ключи от машины. Врач, видимо, оказал ему сопротивление, и тот пырнул его ножом. Произошло это в понедельник, за день до взрыва в Рубиновом имении. А труп нашли только через день, он был спрятан в кустах недалеко от его дома. Это хорошо, что ещё нашли так быстро. Врач жил на одной из самых дорогих улиц в районе Бушэй, а дом его примыкал прямо к роще. Ни свидетелей, ни отпечатков, никаких зацепок, ничего. Нас не информировали потому, что никто не сопоставил его убийство с нашим делом. Местная полиция в Бушэй не имеет никаких подозреваемых на этот момент. Явно гиблое дело.

– Ну надо же! Я не могу поверить в это! Как удобно! – Люси встала на ноги и тут же плюхнулась назад в кресло, словно передумав от сильного разочарования и чувства безысходности. – Единственный человек, который мог опознать Галинского по зубным снимкам, погиб!

– Я поговорил с его ассистенткой, девушкой по имена Мира, и на всякий случай показал ей те самые снимки зубов Галинского, которые они же нам и присылали, – продолжил Келли. – Она взглянула на них, но не была уверена в том, что принадлежат они Галинскому. Её немного смутили два имплантата в верхней левой части челюсти на снимках, но при этом она сказала, что даже под присягой не сможет припомнить рот Галинского с точностью. Это понятно, она видит зубы сотен пациентов. Так что, я боюсь, что теперь вся наша надежда только на ДНК.

– Я не верю в такие совпадения. Зубной врач был убит потому, что он был слабым звеном, у меня нет никаких сомнений. Он был единственным человеком, который мог бы опознать останки. А смерть его инсценировали как ограбление с трагическим концом, – сказала Люси, как будто констатировала факт. – Нейл, Сара, что у вас? – спросила она расстроенным голосом.

– Для идентификации мы собрали различные вещи, принадлежащие Галинскому, но чётких однозначных результатов получить не удалось, – сказала Сара своим обычным тихим голосом. Она обвела взглядом всех сидящих вокруг, словно убеждаясь, что её услышали, а потом снова повернулась к Люси. – Все собранные образцы ДНК оказались либо контаминированы, загрязнены или же разрушены химикатами, вроде блича. ДНК, к сожалению, вещь деликатная. К тому же не было найдено ни зубной щетки Галинского, ни бритвы, ни ножниц, которые смогли бы нам значительно облегчить работу. Спальня Галинского была как новенькая, и, согласно сообщению горничной Нади, которая была ответственной за её уборку, Галинский страшно боялся микробов. – Сара пожала плечами. – Прежде чем он касался чего-либо, включая посуду, из которой ел, всё проходило стерилизацию или химическую обработку. Полотенца в его комнате меняли дважды в день, после чего они немедленно направлялись в прачечную. Каждую вещь Галинский надевал только раз, после чего их тут же стирали и чистили. Именно поэтому у него и была эта горничная Надя, которая целый день ухаживала за одеждой, пока другие горничные занимались всем остальным. Те ДНК, которые нам удалось извлечь, мы не смогли с уверенностью сопоставить с останками.

– Я тоже пытался вытащить хоть что-то полезное для нас, но увы, – продолжил Нейл после того, как Сара закончила свой доклад. – Высокая температура при взрыве и последующий огонь сделали останки практически неопознаваемыми, – сказал Нейл с разочарованным выражением лица. – Рак обнаружен, это точно. Обнаружены и остатки анестетика, что может говорить о том, что жертву сначала усыпили, прежде чем взорвать.

– Ну так, значит, это и есть наше доказательство, что взорван был посторонний человек, а не Галинский. Свидетели говорили, что Галинский бодрствовал, когда зашёл в комнату-сейф.

– Это не доказательство, – Нейл отрицательно замотал головой. – Теоретически он сам мог себя накачать препаратами, если следовать версии, что он покончил жизнь самоубийством, пытаясь направить все подозрения на третьи лица.

– Чёрт возьми! Есть ли хоть какая-то зацепка с ДНК? – Люси с надеждой посмотрела на Сару.

– Ключ ко всему, – начала объяснять Сара, – это часть генетического кода, так называемая митохондриальная ДНК, которая передаётся почти неизменной от матерей к их детям. Всё, что нам нужно, это родственник по матери – сестра, брат, мать или бабушка по материнской линии.

– Этого мы не имеем, – Люси ответила уверенно. – Сможем ли мы сравнить образцы ДНК с неопознанных останков с детьми Галинского?

– Тест на отцовство? – спросил Келли.

– Да.

– А что если Галинский не был биологическим отцом своих детей? – Келли сказал с усмешкой. – Он сам гулял, может, и его жёны тоже на сторону бегали?

Келли улыбнулся.

– А что если природа и вовсе не наградила его в этом отделе? – Келли указал большим пальцем вниз, что тут же вызвало хохот среди присутствующих. Люси, единственная, кто не рассмеялась, забарабанила пальцами по столу, терпеливо дожидаясь, пока уляжется веселье.

– Всё? – наконец произнесла она, когда все успокоились. – Ты фото его детей видел? Они все его копия, один в один папаша. Особенно девочки.

– Да я пошутил. В любом случае, можем ли мы организовать такой тест? – Келли посмотрел на Сару и Нейл.

– Результаты будут не стопроцентными, не достаточными для твёрдого однозначного утверждения, – покачал Нейл головой.

– Я соглашусь, – сказала Сара уверенно. – В сложных случаях, как наш, когда мы не можем собрать высококачественные образцы ДНК, используется митохондриальная ДНК, которую я уже упомянула. Её можно извлечь из биологических образцов, попавших даже под очень интенсивное влияние окружающей среды. Но есть фундаментальная проблема. Несмотря на то, что в биологической клетке есть сотни и даже тысячи митохондрий по отношению к одному ядру, дискриминационная сила идентификации с митохондриальным ДНК даже близко не стоит с анализом ядерного ДНК. К тому же, тогда как ядерное ДНК унаследовано от обоих родителей, митохондриальная ДНК унаследована только по матери.

– Иначе говоря, мы не можем получить положительную идентификацию, правильно я понял твой научный жаргон? – сказал Келли, явно подтрунивая над Сарой.

– Да, – ответила Сара. – Извините, я хотела объяснить попроще.

– У тебя это с трудом получилось, – Келли улыбнулся.

– Мы должны попробовать всё же с тестом на отцовство. Может, повезёт, – прервала его Люси. – Я сделаю необходимые распоряжения. Надеюсь, нам удастся собрать генетический материал у детей Галинского. Никто из них не является гражданином Великобритании, насколько я знаю. Россияне и израильтяне.

– Послушай, тут у нас будут проблемы, – сказал Келли, вспомнив что-то важное. – В своё завещание Галинский включил целую главу на тему того, что его родственники могут и не могут делать после его смерти. Он запрещает членам своих множественных семей писать о нём книги, давать о нём интервью в прессе и тестировать ДНК на установление родственной связи с ним. Галинский позаботился о том, чтобы всех держать в узде даже после своей смерти. Я только что сообразил! Каждый из его детей по завещанию будет получать большое ежегодное пособие при условии, что они не нарушат его завещания. Так что они вряд ли согласятся ослушаться папеньку и потерять все свои деньги из-за какого-то теста ДНК, который им к чертям не нужен.

– Никогда не слышала ничего подобного! – сказала Люси удивленно. – С какой целью нужно в завещании запрещать детям тест на ДНК?

– Моя бывшая подруга Светла говорила мне о подобных случаях, с которыми она сталкивалась в своей журналистской практике. Восточноевропейские дядьки с деньгами частенько вписывают этот пункт в своё завещание. По существу, это предотвращает возможность каких-либо расследований после их смерти.

– Что за вздор! Идиотизм, да и только! – сказала Люси, слегка повысив тон. – Нам нужно определить останки, в конце концов мы ведём уголовное расследование. Запросим тест на ДНК, и всё тут.

– На это могут уйти годы, – сказал Том неуверенным голосом. Присутствуя на блиц-совещании в офисе Люси в первый раз, он, не желая нарушать правил субординации, осторожно вытянул вверх руку, прося слова. Он продолжил, только когда Люси кивнула ему одобрительно. – Разница в законах других стран, бюрократия, а главное – основание, на котором вы будете делать запрос. У вас, извиняюсь, его нет. Ведь останки были идентифицированы как Абрам Галинский, всё остальное – это наши предположения и только. У нас нет ни единого доказательства, на основании которого власти Великобритании могли бы ходатайствовать, чтобы получить согласие России и Израиля на проведение этих тестов. И даже если бы эти доказательства существовали, Россия и Израиль в силах отклонить их как несущественные. Так что всё это займёт годы и скорее всего не принесёт никаких результатов.

– Тогда мы подключим наших больших политиков, – произнесла Люси ещё более уверенно. – Ведь если Галинский организовал эту мистификацию и где-то сейчас прячется живой, то будет грандиозный скандал!

– Извините, мисс Грин. – Том нервно закашлял, почесал затылок и продолжил не особенно уверенно: – Ваша идея, боюсь, не увяжется с внешней политикой нашей страны. В масштабах большой политики она очень не выгодна, понимаете? Я не думаю, что вам позволят воскресить Галинского из мёртвых, да ещё и выставить его плохим парнем. Куда полезнее иметь русских плохими!

Келли глянул на Люси и довольно заулыбался. Том выразил ту же точку зрения, что и Келли накануне вечером.

Люси уловила взгляд Келли и строго погрозила ему пальцем.

– Мы обсудим это позже, – сказала она сердито. Повернувшись вновь к другим, она сказала: – Тем не менее, я попытаюсь добиться этих тестов. – Посмотрев на Сару и Нейла, она добавила: – Тем временем вы оба продолжайте работать с образцами, может, что-нибудь удастся найти.

В глубине души Люси не возлагала больших надежд на дальнейшие поиски, но при этом прекрасно знала, что иногда обстоятельность и преданность цели могли приносить плоды.

– Том, у тебя есть ещё что-нибудь интересное из Рубинового имения?

– Да, мисс Грин, – сказал Том немного увереннее. – Вы уже знаете, что Пугало вывез что-то из Рубинового имения незадолго до взрыва. Так вот, теперь мы обнаружили видео того же фургона, управляемого Пугалом, за день до взрыва. На этот раз он привёз что-то аналогичного веса и выгрузил это в подвал, предварительно испортив видеосъёмку.

– Вероятно, он привёз тело того человека, который должен был заменить Галинского. Пугало, должно быть, держал его спящим, напичканным наркотиками, – предположил Келли.

– Очень возможно, – ответил Том, чуть заметно кивнув. – Этот Пугало – очень умный человек, мисс Грин. Судя по всему, он продумал всё досконально.

– Да. Он и Галинский вместе с ним, – Люси кивнула. – Нам надо срочно искать пропавшего без вести человека с диагнозом рак, который по внешним параметрам может быть похож на Галинского. Том, проверь нашу базу данных пропавших без вести, для начала. – Люси мельком взглянула на Тома, а потом замерла на несколько секунд, погрузившись в свои мысли. – Ну хорошо, – сказала она бодро, словно только что выйдя из транса. – Идите, продолжайте работать. А ты, Келли, задержись, пожалуйста.

– Есть новости по Амиру и Пугалу? – спросил Келли Люси, как только все вышли из комнаты.

– Нет, ничего, – Люси покачала головой. – Они оба, кажется, исчезли бесследно. Фоторобот Пугала с описанием возможного шрама или родимого пятна на его левой ноздре вызвал целый ажиотаж. Мы получаем тонны телефонных звонков с якобы возможным местонахождением Пугала. Людям делать нечего, вот они и звонят. Полагаться на то, что кто-то увидит Пугало на улицах, – трата времени. Наш лучший вариант – это поймать их при выезде из страны. Хотя я уверена, что их здесь давно уже нет.

– Лично я думаю, что Галинский вместе с Пугалом выехали из страны в тот же день, когда он якобы умер, наверняка замаскировавшись и с поддельными паспортами. Да, почти забыл… «Революция», – изменил тему Келли. – Я поговорил с моим источником в финансовом мире, и он поделился довольно интересной информацией. В настоящий момент на банковский счёт «Революции» течёт огромное количество денег со всего мира. Банк «Революции» находится в Уругвае. В этой стране один из самых высоких уровней секретности банковских операций в мире. Единственная возможность рассекретить чей-либо счёт в их банках, это если доказать, что владелец счёта сколотил свой капитал криминальным путём, причём криминальным по Уругвайским меркам. То есть деньги Галинского и «Революции» надежно защищены, как ни в одной другой стране. А кстати, Уругвай где находится? – спросил Келли.

– Проверяешь моё знание географии?

– Уругвай находится в Южной Америке, – сообщил Келли. – Не туда ли летал Вадим на свой медовый месяц? Наверняка он там был, решая какие-то финансовые дела Галинского. А тебе сказки рассказывал.

– С ним всё ясно, он Галинского не сдаст, тот, видимо, ему очень хорошо заплатил. Он скорее в тюрьму пойдёт, чем выдаст босса. Между прочим, одна интересная деталь, – Люси подпёрла подбородок рукой и продолжила непринуждённо: – Вадим прилетел в Лондон из Южной Америки на частном самолёте Галинского, который, кстати говоря, вылетел туда спустя несколько часов после взрыва. И летел самолёт не порожняком, а с двумя пассажирами. Какие-то бизнесмены, имеющие дела с Галинским, их полёт был запланирован заранее. Я связалась с аэропортом Лютона, из которого они вылетали, и там подтвердили, что их имена были переданы секретарём Галинского ещё за две недели до этого.

– Ну и кто эти люди? – поинтересовался Келли. – Не загримированные ли Галинский с Пугалом.

– Кто их знает? По паспортам израильтяне, двое престарелых ортодоксальных хасидских дядечек с пейсами и в шляпах. – Люси тоскливо посмотрела на Келли. – Мы никогда не найдем концов в этом деле, да, Келли? – сказала она пессимистично и тяжело вздохнула.

– Видимо, нет. – Келли ласково погладил Люси по голове. – Таков уж был план Галинского – подразнить нас, зная, что мы будем бессильны что-либо сделать без прямых доказательств. Он и пальчики свои на люке оставил наверняка для того, чтобы ещё больше над нами поиздеваться. Гений!

– Гад!

Келли засмеялся.

– Ну так что мы делаем теперь, госпожа Грин? Какой план?

– Пятница – мой любимый день недели. Расследование продолжается. Но обещай мне, Келли: сегодня вечером, несмотря ни на что, мы с тобой напьёмся до беспамятства.

– Обещаю!