Между землёй и плотиной олив и мёртвыми испанцами Харама, как кинжал, остановила орды. Люди Мадрида, с сердцами, позолоченными боем, как хлеб из пепла, пришли сюда. Харама, между дымом и железом ты — сломанная ветка хрусталя, лента медалей для победителей. Ни взрывы, ни подкопы, ни ярость натиска, ни миномёты ночи не покорили этих вод. Жаждавшие крови, хлебнув твоей воды, воды оливы и забвенья, лежат — ртом к небу. За глоток воды, и кровь предателей сверкает, как крохотные рыбы горького ключа. Хлеб народа замешан на железе и костях, высокий, как земля сопротивленья. Харама, небо боли, кильватер крови, здесь мёртвые твои, Харама.