Почти за пределами неба причалила к перевалу половинка луны. Качается ночь, кочует, роет в глазницах норы. Вот горе — бессчётные звёзды в луже истолчены. Метит мне междубровье скорбным крестом, исчезая. В сердце моём удары безумного маховика — кузня синих металлов, ночь молчаливой сечи. Девочка, ветер далей, весточка издалека. Изредка померцает взгляд её в поднебесье. Я буря злобы, ненастье, мольба из последних сил — а ты над сердцем моим паришь, гнезда не свивая. Сонный корень искрошен, развеян ветром с могил. По ту сторону от неё он валит наземь деревья. Ясная девочка, колос, вопрошающий дым, ты выплетаешь ветер из светящихся листьев. Белый ирис пожара за перевалом ночным — нечего мне сказать! Ты из всего на свете. Ты жаждой меня спалила. И, значит, пора пришла новым путём пойти, улыбок твоих избегая. Мутными вихрями ливней задушены колокола, и с этой поры нет смысла трогать её, печалить. По самой глухой дороге я боль свою унесу туда, где ни грусть, ни зима; ни смерть меня не настигнет её большими глазами, глядящими сквозь росу.