Снег за моим окном налип на крышу, налип на дерево с листвою чёрной, отторгнув половину черноты. Уже увозят с мостовой сиянье. А там, вдали, на пашнях и дорогах, на руслах, на равнинах, на погостах, на стольких спящих и оторопелых, на стольких утомлённых, на казармах, госпиталях и школах — белизна, морозная распавшаяся роза, настолько бесконечно молчалива, едва жива, задумчиво чиста, то тихо затевает нежный танец, то, смертные взвивая острия, метёт их, как лучи жестоких звёзд, которые смеркаются в земле, безмолвье накопляет эти перья, пока на белоснежной плащанице ночь не застынет, павшая на степь, — распавшаяся колокольня неба.