Да-да. Украли. Вы не ошиблись.
Дело было в Турции. Странно, но это событие никак не повлияло на моё отношение к этой стране. Турция до сих пор остаётся одним из моих любимейших мест на земле. Здесь находится потрясающая Каппадокия и невероятный Стамбул, страшноватый в ночи Немрут-Даг и греческие древности. Ну, и, конечно, море…
В детстве я был фанатом Древней Греции, да ещё и жил в Крыму, в самой северной части древнегреческой ойкумены, поэтому я всё это обожаю – выжженные солнцем склоны с сухой травой, раскалённые камни… Сосны на горных склонах, которые пахнут точно так же, как и при Одиссее пахли…
В этой древности не было ни Греций, ни Турций, ни Московий. Были ахейцы и прочие минойцы-ионийцы-дорийцы, которые селились, где Зевс пошлёт. Так нынешний турецкий Бодрум, он же греческий Геликарнасс, – родина отца истории Геродота и место, где стояла гробница царя Мавсола, мавзолей то-бишь, по-современному. Троя, Эфес, Пергам, Милет, Аспендос, Олимпос… Это всё знаковые места древнегреческой истории и мифологии. В Эфесе Герострат спалил храм Артемиды, чтобы прославиться… В Олимпосе находится место, где Беллерофонт победил огнедышащее чудовище Химеру, там до сих пор из-под земли вырываются языки её пламени… Ущелье Джехэннем, куда Зевс сбросил Тифона…
Про Трою и говорить нечего… Множество легендарных городов, которые мы знаем по учебникам древнегреческой истории, находятся на территории современной Турции. Так что люблю я, всё-таки, не саму Турцию, а то место, где она располагается. Такой вот парадокс. Не секрет, что турки присвоили себе не только чужую территорию, но и чужую историю и успешно делают на ней свой туристический бизнес.
Есть, например, деревня в горах, малоизвестная туристам. Турки называют её Город Мёртвых. Это бывшая армянская деревня. Таких деревень в Турции много. Оттуда в начале прошлого века турки «депортировали» армян. Депортировали не так, как нормальные люди депортируют – в пустыню, там, или в тайгу глухую, – а прямиком в загробный мир. Дома с тех пор так и стоят пустые. Эту деревню за деньги показывают, как достопримечательность, на входе даже стоит будочка с билетёром. На щите у входа написано что-то вроде того, что жители сами отсюда ушли: то ли из-за чумы, то ли из-за землетрясения… Билетёру был показан средний палец.
Один проевропейски настроенный турецкий студент мне сказал как-то в задушевной беседе: «Я вот беру карту Турции, ладонью разделяю её пополам, сверху вниз, и вот то, что слева – это для меня Турция, а то, что справа – это чёрт знает что такое, какое-то дикое мусульманство, которого я сильно боюсь и вапще не понимаю, как мы с этими чурбанами уживаемся в одном государстве». Извините за неполиткорректность, – «чурбаны» сказал он, а не я. Его русский был вполне приличным, так как он учился в Симферополе.
Но довольно лирики. Как жену-то у тебя украли, расскажи уже, наконец, попросит нетерпеливый читатель. Потерпи, нетерпеливый читатель, глава эта будет длинной. Очень длинной.
Сначала немного антропологии.
Турки, особенно турки из глубинки, народ очень горячий. И трахать им абсолютно всё равно кого – женщин, мужчин, мальчиков, девочек, овец, ослов и далее по списку…
Справедливости ради надо сказать, что турки в этом своем зоофилизме не одиноки. Один восточный человек, с которым я служил в советское время в стройбате, высказался совершенно отчётливо: «Если ти бэлый ослиц нэ трахал, ти нэ мужык!» А потом поделился технологией: белых ослиц, оказывается, надо любить стоя, а вот козочек – на коленках: «Два первий её ног ложыш в сапог, а у неё такой ног, што в сапог не гнутса и идти не можна, и тагда трахаиш».
…Как-то на одной из центральных улиц одного очень южного города (не буду говорить, какого, чтобы не обидеть всех остальных добропорядочных жителей других очень южных городов) ко мне подошли два дядьки и, приняв меня за американца, жаждущего экзотики, спросили на чистейшем английском, не хочу ли я «to fuck the very clean ass»… Я сначала подумал, что речь идет о банальном гомосексуализме и вежливо отказался, но дядьки не отстали и начали в подробностях описывать эту «ass» – какая она причёсанная, помытая, надушенная, вся беленькая и всему очень хорошо обученная, хоть и на четырех ногах…
Каждый третий подвозивший нас шофёр в Турции, считал своим прямым долгом сделать нам незамысловатое предложение. Формы были самые разнообразные – от туманных намёков («А вот в Европе есть такие семейные пары, которые кого-нибудь к себе в постель приглашают, вы не из таких?…») до совершенно гнусных притязаний («Сейчас вот под этим деревом я вас ибат буду!») Один дальнобойщик просто схватил меня волосатой рукой за ногу и сказал на корявом русском, которому его научили дорожные шлюхи где-то под Ростовом: «Секса можна? Сколка?» После этого моя жена, едва выскочив из машины, тут же вытащила из рюкзака длинную юбку до земли и уже больше не спрашивала, можно ли ей носить шорты в такую жару.
Один добрый человек нас научил. Вы, говорит, как только в машину садитесь, ты сразу водителю говори, что это твоя «ханум», то есть жена. Законопослушных турков это дисциплинирует, потому что ханум для правоверного мусульманина – это святое. Впрочем, это тоже не всегда помогало.
С виду очень приличный дядька, какой-то торговый агент кокаколовский, говорит: «Можно я твою жену за пять миллионов лир поцелую в щёчку?» (Пять миллионов – это что-то около трёх долларов). Я ему: «А ю крейзи?» А он такой: «Экскьюз ми! Экскьюз ми, май френд!» Схватил какую-то деревяшку и давай на ходу себя по башке стучать. Машина со скоростью сто километров в час несётся, а он руль бросил, убивается… Едва в кювет не угодили.
Девушки тоже хороши. Автобус из Антакьи в Кемер. Ехать с вечера до утра. Едем, спать пытаемся… Вдруг среди ночи меня кто-то начинает по щеке гладить. Да так нежно, с переливами, что у меня аж вставать начал… «Ничего себе, – думаю – как-то на мою жену это не похоже, не больно-то она ласковая… Приснилось, может?». Сижу, сплю дальше. А меня опять гладить начинают. Сначала по щеке, потом по уху, волосы на голове перебирают… по подбородку, по шее, по груди… уже к соскам подбираются… Ну, нет, не может этого быть! Открываю глаза: жена, как ей и положено, спит на соседнем сидении… Я шевельнулся, и тут же чья-то узкая чёрная ручонка в браслете скользнула мимо уха и скрылась за спинкой кресла. Поворачиваюсь: за нами сидят бабушка лет восьмидесяти, вся закутанная в какие-то платки, и девочка лет четырнадцати. Бабушка явно спит, храпит даже, а девочка равнодушно смотрит в окно, как ни в чём не бывало. И глазом, вообще, не ведет. Я перегнулся через спинку сидения и легонько постучал её по руке, мол, – что это было? Она повернула ко мне недоумевающее лицо, поджала губы и пожала плечами: «Ничо не знаю. Вам показалось…» Бабка проснулась, что-то буркнула. Девочка закрыла глаза.
Я сел в свое кресло и стал спать дальше.
Утром на конечной остановке я рассказал водителю автобуса эту ночную историю. Он не удивился ни капли. Сказал лишь только:
– А-а-а… у нас таких много…
Ну да ладно, вернёмся к жене, которую украли…
Жена у меня была уже вторая, но всё равно хорошая, качественная. И звали её Наташа. Ну а что означает для турков слово «наташа», вы, наверняка, и сами знаете. Поэтому когда мы с ней путешествовали автостопом по Турции, мы уговорились, что называть прилюдно я её буду Юля.
Историй с этой наташей-юлей и с горячими турками связанных – миллион. Натерпелся я по полной программе, но об этом как-нибудь в другой раз. Потому что про нетуристическую Турцию надо вообще отдельную книжку писать.
…В общем, очередное наше автостопное путешествие по Турции подходило к концу. Закончилось оно в Зонгулдаке, на побережье Чёрного моря. Отсюда ходят грузовые паромы в украинский Скадовск, и теоретически, на них можно вписаться.
Приехали мы в Зонгулдак, а ближайший паром – только завтра вечером. Что делать? Пойдём на городской пляж купаться, а там посмотрим.
Сидим на пляже, купаемся… Вдруг подсаживается к нам парочка турецкая. Сельма и Билят. На вид – нормальные люди. По-английски, правда, почти не говорят. Он – бывший военный, только что на пенсию вышел. Это я теперь знаю, что полицейские и военные в Турции – самое говно-люди, а тогда-то я этого ещё не знал. Разговорились. На пальцах, конечно…
В общем, поехали, говорят они, к нам ночевать, у вас всё равно паром только завтра, а у нас дом огромный и восточное гостеприимство!
Ну, поехали. Тем более, что за две недели путешествия мы с этим восточным гостеприимством сталкивались неоднократно. И уже к нему порядком попривыкли. Оно, конечно, почти всегда с сексуальным подтекстом было, но с беззлобным таким подтекстом… Насильничать вряд ли станут, полиции страсть как боятся… Ну, полапают жену немножко за коленки… Дело, как говорится, житейское. А эти ещё и семейные… В общем, уговорили нас.
У них машина. Сели-поехали… Дом где-то в горах. Вид на город открывается сногзашибительный. Мама-папа стол накрыли во дворе, под звёздным небом, как у Бродского… Белую скатерть постелили, братья-сёстры маленькие под ногами бегают… Просто семейная идиллия. Сели, стали пировать. Ни намека на сексуальный подтекст. Всё по этикету. Правда, в разгар веселья принесли свадебный альбом и стали его нам показывать. Пара фотографий была очень даже откровенных. Особенно для Турции.
Где-то заполночь к воротам подъехала машина. Вышли люди с автоматом Калашникова, позвали хозяина. Вот, говорят, купили автомат, а он не работает.
Как не работает?! Удивился хозяин. А вы предохранитель-то сняли, дурни? Ну-ка, дайте сюда.
Ловким движением передернул затвор, что-то где-то нажал, ствол вверх направил и выпустил в тёмное ночное небо огненную струю. Пули трассирующие. Красота!
– У нас тут без оружия нельзя…
…Ну, всё, по последней, и пора спать. Наутро договорились ехать на машине в какие-то супер-шахты-пещеры в горах, заброшенные. «Вери бютифул», – сказала турецкая жена.
Положили нас на шикарную кровать, роскошное бельё белоснежное, аж хрустит… Подушки духами побрызгали… Они, кстати, всё духами брызгают. В автобусе междугороднем едешь, к тебе бортпроводница подходит и брызгает на голову. Как в парикмахерской.
…Вы спросите, а сами-то вы что себе думали?! За просто так вас там обихаживали, что ли?
Дело в том, что когда ты путешествуешь автостопом, ты встречаешься в основном с приличными людьми. Кто-то религиозен, а почти все религии призывают помогать путешественникам, у кого-то дети сейчас точно так же по миру путешествуют, кто-то сам в молодости стопом ездил, кто-то в английском попрактиковаться хочет, а кто-то просто добрый человек. Уже через неделю тебе начинает казаться, что мир прекрасен, и населяют его сплошь чудесные, радушные, открытые и доброжелательные люди. И когда вдруг ты сталкиваешься с подонком, твоя открывшаяся навстречу миру душа просто оказывается не способна поверить в то, что перед тобой подонок.
Так и здесь.
Утро началось со скандала. Хозяева ссорились. Причём так сильно, что билась посуда и зеркала. В итоге жена на завтраке не появилась, а муж пришел с турецко-английским словарем и показал пальцем слово «menstruation».
Ладно. Поехали втроём. Вещи взяли с собой, чтобы потом нас сразу завезти в порт. Турецкая жена прощаться не вышла.
Долго ехали по серпантину, потом по просёлочной грунтовке, потом остановились. Ни души. Чувак показал в словаре слово «walking». Рюкзаки в машине оставили. Чувак подмышку коврик зачем-то взял.
Шли-шли, вышли на полянку. Чувак коврик расстилает на траве, открывает словарь, показывает слово «sex» и тычет пальцем в нас. Приехали… Потом тычет пальцем в себя, долго и лихорадочно листает словарь и показывает заскорузлым ногтем: «look».
С маньяками главное не суетиться.
И ни в коем случае не показывать маньяку, что ты понимаешь, что он маньяк.
– Что случилось? – спрашивает Юля-наташа.
– Он хочет, чтобы мы потрахались, а он посмотрел.
Чувак зачем то полез в задний карман штанов. Интересно, захватил ли он с собой какое-нибудь оружие, без которого тут нельзя? Пистолет, например?..
– Чувак, – я улыбаюсь во всю доступную мне ширину физиономии (ни в коем случае не снисходительно, а так, как будто услышал очень удачную шутку). – На это я пойтить не могу. Я должен посоветоваться с шефом. – Юмора фразы он, конечно, не поймёт, но ситуация из драматической сразу превращается в анекдотическую. Правда, только для меня. Но моё шутейное настроение должно успокоить маньяка и снизить накал страстей.
– О, птичка! – показываю я в сторону. Он попадается на этот тупой трюк и поворачивает голову. Я хватаю с земли заранее присмотренный камень и бью его по башке. Он падает. Мы убегаем.
Нет, не прокатит. Вблизи нет, не то что камня, а даже палки. Какое-то пустое место. А вид красивый. Море, горы…
– Нет, чувак, разочаровал ты меня. – Я делаю разочарованное лицо, беру у него словарь (словарь с одной стороны турецко-английский, а с другой, если перевернуть, – англо-турецкий, бывают такие) и показываю ему поочерёдно слова «disappoint», «grieve» и «upset».
Даже если у него и стоял… После таких слов у кого хочешь упадёт, не то что у маньяка.
Чтобы совсем уже добить чувака, я показал на свою жену и подчеркнул ногтём слово «menstruation», уже знакомое нам по утреннему скандалу. Неужели он предлагал своей жене заняться с нами свингом?! Ну, это хотя бы было по-честному…
Наконец мне показалось, что я взял ситуацию под контроль. Поднял с земли коврик, свернул его в трубочку, засунул чуваку подмышку, обнял его ободряюще, и пошли мы обратно к машине.
– Всё у тебя будет хорошо. И с женой помиритесь, и зеркало новое купите, и погода будет хорошая…
Чувак идёт, чуть не плачет. Я, идиот, расслабился…
Сели в машину. А рюкзаки у нас, кстати, лежали не в багажнике, а в салоне.
И вот он мне показывает. Уже без словаря. Типа, убери рюкзаки в багажник. Я беру оба рюкзака, вылезаю из машины, открываю багажник, а машина – бабах! – срывается с места и через пять секунд скрывается за поворотом дороги! Юля-наташа, естественно, остаётся внутри, а я с рюкзаками в руках – снаружи.
Я, было, бросился бежать за машиной, но на ногах у меня оказались пляжные тапочки, а дорога горная, каменистая и после дождя… Гуд бай, май лав, гуд бай.
Очень это странное ощущение, скажу я вам, – стоять в пляжных тапочках на горной дороге в чужой стране, с двумя рюкзаками на плечах, прокручивать в голове видео скрывающейся за поворотом машины, увозящей даже страшно подумать, к каким половым извращениям твою любимую девушку, и понимать, что ничего поделать уже нельзя, что от тебя уже ничего не зависит и что изменить ты уже ничего не можешь и уж тем более нет никакой возможности перемотать эту чёртову плёнку назад.
Всё, что мне оставалось, это дойти до города. А там…Что этот Биляд думает себе?! Я знаю, где он живёт, на моём фотоаппарате есть его физиономия… Даже если у него связи в полиции, вечером в порт придёт наш корабль, и наверняка через них можно будет связаться с посольством или с кем там ещё? Честь жены уже, конечно, не спасёшь, но хотя бы жизнь…
Однако, не успел я дойти до поворота, за которым только что скрылась машина, как навстречу мне выбежала украденная Юля-наташа. Боевая оказалась женщина. Расцарапала Биляду на ходу морду («Пусть жена теперь полюбуется!») и выпрыгнула в открытую дверь.
…В первом же попавшемся магазине мы купили пива (ничего крепче там не было) и стали распивать его из горла прямо на улице, наплевав на все нормы мусульманской морали. За нами бежали турецкие дети, что-то орали и показывали на нас пальцами. Но нам было глубоко пофигу!