Роман Кутузов

Финансист

Паровой дилижанс прибыл по расписанию. Ну, то есть, по меркам Аль Фирузы. Полуторачасовое опоздание здесь считалось допустимой погрешностью. Доехали же, и слава Аллаху. Пыхтящая самобеглая тележка вкатилась во двор столичного Центрального вокзала уже ближе к полудню. Кучер со свистом стравил пар, заглушил паровую машину, закрыл поддувало топки и отбыл в чайхану, промочить горло с дороги.

Немногочисленные пассажиры выстроились в короткую очередь к столу скучающего таможенника. Разморенный жарой, тот лениво задавал всем одни и те же вопросы. Не избежал их и высокий черноволосый молодой человек, одетый по последней евроафриканской моде: щеголеватый светло-зеленый летний сюртук с белой манишкой и серые брюки. Ансамбль дополняли шляпа-котелок и легкие штиблеты в цвет сюртука. В целом, путешественник имел вид преуспевающего банкира на отдыхе.

— Имя?

— Марк Свенссон.

— Гражданство?

— Евроафриканский Союз.

— Цель визита? Родственники, туризм, бизнес?

Молодой человек замялся.

— Даже не знаю… Собственно, вот.

Он протянул таможеннику страницу «Al Firuza Daily Telegraph», немилосердно вырванную из номера трехнедельной давности. Тот бросил на нее скучающий взгляд.

— А. Значит, бизнес, — тучный таможенник утер пот и сделал пометку в бумагах. — Прием ежедневно, до пятнадцати часов, Дворец Эмира, левое крыло, второй этаж, кабинет 13. Если хотите успеть сегодня, я бы советовал вам не медлить. Эти бездельники в час уходят на обед и обратно уже обычно не возвращаются. Хотел бы я получать их зарплату, за такую-то работенку. Оружие провозите?

— Нет.

— Хм, странно. Обычно все со своим приезжают. Однако, очень мудро с вашей стороны. Вечно евроафриканцы норовят в Дамаск со своим кинжалом, э? В таком случае, осмелюсь порекомендовать прекрасную оружейную лавку Юсуфа. Мой двоюродный дядя, честнейший человек…

— Спасибо, не нуждаюсь. Я могу идти?

Таможенник сердито шлепнул штамп в паспорт и швырнул документ на стол перед приезжим.

— Гостиница напротив. Следующий!

* * *

— Сколько-сколько?

— Десять процентов, — терпеливо повторил маленький востроносый чиновник в потертом синем халате.

В тесном душном кабинете № 13 пахло чернилами и старой бумагой. По узорчатому стеклу приоткрытого окна лениво ползала большая темно-зеленая муха.

— Ну, предположим. Однако, хотелось бы знать, от какой суммы? — поинтересовался Марк.

— Да кто же знает, господин? — всплеснул руками коротышка.

— Чудесно! — саркастически заметил Марк. — Убей, рискуя жизнью, свирепого дракона и получи десять процентов от бог знает чего! Хотя бы примерно размер богатства известен?

— Примерно известен: размер сказочный! Или баснословный, если хотите.

— Не хочу! Я привык иметь дело с точными цифрами!

— Не хотите — не подписывайте, — пожал плечами клерк. — Это стандартный правительственный контракт. До сих пор никто не жаловался.

— Потому что не вернулся, чтобы пожаловаться?

— Совершенно верно. Тем больше вам достанется, э? Страховку оплачивать будете?

— А что она дает?

— Доставку тела родственникам. Льготный тариф — 58 драхм.

— Не буду, — сварливо ответил Марк, — у меня нет родственников.

— Махалля — дело добровольное, — клерк невозмутимо сделал пометку в бумагах. — Ну вот, готово. Так что, будем подписывать?

— Будем. Зря, что ли, я в такую даль тащился?

— Совершенно верно. Вот здесь распишитесь, пожалуйста. И здесь. И вот здесь. И вот тут еще…

— А это что?

— Отказ от претензий, техника безопасности и все такое.

Марк расписался, где было велено.

— Ну, давайте вашу технику безопасности.

— Пожалуйста, — клерк вручил Марку буклет, скверно напечатанный на дешевой рыхлой бумаге, и принялся заученно бубнить: — Здесь все написано. Без воды в пустыню не ходить. К дракону обращаться вежливо: «эфенди». Золота с собой не брать, его это нервирует.

— И все это гарантирует мне безопасность?

— Конечно, нет! Но пару лишних часов жизни — возможно. Район примерной дислокации указан на карте-схеме, страница номер три.

— Примерной?

— Найдете, не сомневайтесь, потому что…

— Еще никто оттуда не вернулся?

— Совершенно верно.

* * *

— Эфенди! Эфенди!

Тишина…

Марк устало присел на камень. В пустыне день клонился к вечеру, чуть потрескивали остывающие скалы. Марк в который уже раз смочил платок теплой водой из фляжки, и протер взмокший лоб. Куда этот змей подевался, черт его забери?

— Эфенди!

— Пс-с-с-с-с! — вдруг раздалось за спиной. — Ещ-ще один?

Марк резко вскочил на ноги и обернулся. Вытянутая чешуйчатая морда, желтые кошачьи глаза с вертикальным зрачком, клыки длиной в ладонь. Как огромный зверь сумел подкрасться так тихо? Дракон, не мигая, смотрел прямо ему в лицо.

— Эфенди! Я полдня вас ищу!

— Вс-се ищ-щут. И вс-се находят. В контс-с-се.

— Секундочку, умоляю вас!

— Не волнуйсся, это быс-стро. Где твой меч?

— Нет никакого меча! Можем мы поговорить?

— Нет меча? Интерес-сно. О чем поговорить?

— Я к вам с предложением… Золото!

— Золото? — в кошачьих глазах полыхнул желтый огонь. — Где?

— У вас! Будет у вас! Только выслушайте!

— У меня и так ес-с-сть!

— Будет гораздо больше! Я сделаю…

— Алхимик? Я видел алхимиков, много. Мерзкие на вкус-с-с.

— Нет-нет, секунду! Я финансист! Я делаю золото из…

— С-свинца? Чуш-ш-шь.

— Нет, из золота! Чем больше золота, тем больше делаю нового! У вас его много?

— Пс-с-с-с-с-с! Хочешь взглянуть, да? Вс-се хотят.

— Если вы не против.

Немигающие глаза смерили Марка с ног до головы.

— Пош-ш-шли.

Дракон грациозно развернулся, огромная морда исчезла за ближайшей скалой, щелкнул по песку заостренный хвост. Марк торопливо пошел вслед за неспешно удаляющимся зверем. То есть, по меркам дракона — неспешно. Марку пришлось почти бежать, чтобы поспеть за его широкими шагами.

Через десять минут дракон прошествовал под своды высокой пещеры. Запыхавшийся Марк нырнул следом.

— Ва-а-ау…

Золото.

Золото, золото, золото, золото.

Оно громоздилось вдоль стен огромными кучами. В лучах закатного солнца тускло мерцали драгоценные кубки, блюда, оружие и доспехи. Мешки с монетами прохудились от старости.

Дракон резко обернулся, взметнув хвостом золотой фонтан.

— Видиш-ш-шь?

— О да, эфенди! Это… прекрасно! Великолепно! Невообразимо!

Дракон немного смягчился.

— Вс-се так говорят!

— Я их понимаю! Потрясающе!

— Ну, давай, делай ещ-ще… Колдуй!

— Финансы — это не магия!

— Как же ты с-с-собираешься делать золото?

— Понимаете, нельзя же так просто сидеть на таких богатствах…

— Я не с-сижу. Я на них с-сплю!

— Все равно! Это же прошлый век! Даже позапрошлый! Деньги должны работать.

— Чуш-ш-шь. Они не могут.

— Могут, эфенди, теперь могут! Позвольте объяснить, я быстро!

— Дес-сять минут. Потом с-с-съем.

* * *

Спустя два часа они еще не закончили беседу.

— Зс-сначит, актс-с-сии? Бумаш-ш-шки?

— Да, эфенди. Ценные бумаш-ш… ох, то есть, ценные бумаги. Например, сколько стоят долговые расписки богатого купца?

— С-с-сколько он должен, с-с-столько и с-с-стоят.

— Есть нюансы, но в целом верно! Однако, предположим, он обеднел, и все это знают. Разве не станут его расписки стоить дешевле?

— С-с-станут.

— А если потом окажется, что слухи о его беде были ложными? Разве не подорожают они снова?

— Вос-с-смош-ш-шно…

— Вот, вы ухватили суть! Берем, когда дешево, продаем, когда дорого!

— Пш-ш-ш-ш! Базар! — пренебрежительно фыркнул дракон. — Ни на одном базаре в этой с-с-стране нет с-с-столько товара, с-с-сколько может купить мое золото!

— Не базар, а рынок! Фондовый рынок! Тысячи купцов, тысячи акций. Со всего мира! При всем уважении, эфенди, ваше золото и миллионной доли всех акций купить не сможет.

— Пс-с-с-ст!

— Ну хорошо, миллионную, может, и сможет. А тысячную — точно нет!

Кошачьи глаза древнего ящера прищурились, из ноздрей повалил дымок. В пещере запахло жженым фосфором. Марк отчетливо ощутил, что еще немного — и запахнет жареным финансистом. «Прожженный биржевой игрок» — некстати мелькнула ехидная мысль.

— Если ты такой умный, то почему ты с-сдес-сь, а не там, на своем фондовом базаре?

— Вас не проведешь, эфенди, — торопливо покаялся Марк, успевший заметить, что к лести дракон неравнодушен, хотя и не подает виду, — я проигрался. Сделал неверную ставку. Завяз в долгах по уши. У амстердамских биржевиков (а я торговал в Амстердаме) есть древняя благородная традиция — проигравшись, выбрасываться из окна своего кабинета. В неудачные биржевые дни из-за этого небезопасно ходить по улицам. Газеты печатают прогноз состояния финансовых рынков рядом с прогнозом погоды, а на здании фондовой биржи установлен огромный колокол, который начинает тревожно гудеть, если рынки падают более чем на 5 %. Я не стал нарушать прекрасный древний обычай. К счастью, мой кабинет был на втором этаже и окнами выходил в сад…

Заметив в глубине драконьих глаз золотистые искорки веселья, Марк перевел дух и немного расслабился. Правило номер один: льсти дракону. Правило номер два: забавляй и удивляй его. Пока ты ему интересен, как личность, ты ему неинтересен, как еда. И vice versa, разумеется, об этом нельзя забывать. Удивительно, что таких важных вещей не было в брошюре по Технике Безопасности. Впрочем, Марк и сам неплохо подготовился к сегодняшнему визиту.

— Дальш-ше, — скомандовал заинтригованный ящер.

И Шахерезада, как говорится на Востоке, продолжила дозволенные речи.

Марк поведал, как выбрался из сада и пошел в соседний кофешоп, расслабить нервы и обдумать планы на будущее. Как случайно увидел на столике оставленный кем-то номер «Al Firuza Daily Telegraph», как прочел в нем объявление Эмира, как у него родился безумный план спасения, как пришлось тайком выбираться из страны…

— И ты, значит, решил убить меня, чтобы получить с-с-свою плату?

— О нет, конечно, нет, эфенди! Я не воин, я финансист. Просто притвориться Охотником было проще всего. Ну, в смысле, чтобы поскорее найти вас.

— Ты наш-ш-шел. Что теперь?

— Сделка.

— С-с-сделка?! Я не купец, я дракон! Хотя, ты что-то лепетал про золото…

Правило номер два-штрих: для дракона нет ничего интереснее золота.

— О, да, эфенди! Я придумал, как сделать для вас больше золота, в два раза больше!

— Догадываюс-с-сь. Хочешь опять поторговать на с-с-своем базаре. Отнести туда мое золото и отыгратьс-с-ся.

— Да! Мне надоела жизнь в бегах! Хочу вернуться в Союз, выплатить долги и зажить, наконец, спокойно.

— И ты воображаеш-ш-шь, я доверю золото такому неудачнику?! — рыкнул дракон.

Ситуация снова, не очень образно выражаясь, запахла жареным.

— Во-первых, ваше золото даже не покинет страну! А во-вторых, на этот раз осечки не будет, у меня есть отличный план! — поспешно заверил ящера Марк, и, не удержавшись, добавил: — Не из амстердамского кофешопа…

* * *

Уже глубокой ночью переговоры завершились сокрушительным успехом. Марк мог совершенно определенно судить об этом. Главный признак: он был все еще жив. Финансист поспешил официально зафиксировать столь благоприятный status quo.

— Итак, вы меня не убиваете…

— Ес-с-сли ты ничего у меня не украдеш-ш-шь…

— Верно, если ничего не украду. А я за это путем финансовых операций увеличиваю капитал и отдаю вам вашу драконью долю. Золотом.

— Отдаш-шь драконью долю?

— Да.

— С-с-скажи это ещ-ще раз.

— Отдам вам драконью долю!

— Ну с-с-смотри, ты обещал трижды!

Дракон протянул вперед когтистую лапу, и Марк осторожно пожал первый из трех огромных пальцев.

— С-с-сделка заключена.

— Заключена! Поздравляю, вас, эфенди! И себя тоже. Драконье слово — единственная вещь на свете, которая стоит дороже золота! — воскликнул Марк, убежденный, что лести, как и драгоценного металла, слишком много не бывает.

* * *

Спустя два дня, к драконьей пещере подошел маленький караван, состоявший из гнедого жеребца и печального серого ослика. На жеребце восседал чрезвычайно довольный собой Марк, а ослик тащил два небольших сундука. Весьма увесистых, судя по недовольной морде животного.

— Эфенди! — весело воскликнул Марк, спрыгивая с коня. — Ваши дивиденды!

За это он чуть не поплатился жизнью.

— Дивиденды? — прорычал внезапно возникший рядом дракон. — Какие ещ-щ-ще дивиденды? Где мое золото?!

— Вот, вот оно, эфенди! «Дивиденды» означает «доход на вложенный капитал»! — поспешно объяснился Марк. — Вот сундук с вашим золотом, а вот еще один, тоже с золотом!

— Пс-с-с-ст! — дракон, сопя, недоверчиво обнюхал сундуки. — Похоже, не вреш-шь. Не ш-ш-шути так больш-ш-ше.

— Не буду, эфенди! — от всей души пообещал Марк.

— Как вс-с-се прош-шло?

— Как и планировали. Я отвез ваше золото в местную факторию Зюд-Африканской торговой компании, получил под его залог необходимый кредит и по телеграфу перевел деньги на брокерский счет. Дождавшись подходящего момента, купил акции соляных копей. Хе-хе, кто же мог предугадать, что на копях вдруг появится свирепый дракон? За час акции упали на 57 процентов! Вы прекрасно поработали, эфенди!

— Не стоит благодарнос-с-сти, — проворчал старый ящер.

— На следующий день инвесторы успокоились, и цены снова пошли вверх. Я продал акции, выкупил залог и на прибыль приобрел еще один сундук золота. Потрясающая биржевая операция. Быстро, изящно, выгодно.

Оживленно обсуждая цены на драгоценные металлы, они вошли в драконью пещеру.

Марк сгрузил с ослика тяжелые сундуки и с глухим стуком опустил их на каменный пол. Потом нагнулся, подобрал десяток валявшихся поблизости золотых монет, и сунул их в специальный потайной кармашек у себя на поясе.

— Пс-с-с-с! Это ещ-щ-ще что такое? — вскинулся дракон.

Температура в пещере повысилась на пару градусов.

— Агентские, эфенди! А как иначе я заработаю, чтобы расплатиться с долгами?

— Агентс-с-ские! Торгаш-ш-ш!

— Вам грех жаловаться, эфенди! Вы получили драконью долю! Золото!

Золото! Какой веский аргумент для дракона. Да и не только для него, честно говоря.

— Ладно же. Пос-с-смотрим, с-с-с-сможешь ли ты провернуть это еще рас-с-с.

* * *

Еще через два дня в драконью кладовую перекочевали уже четыре увесистых сундучка.

— Ну что же, эфенди, убедились? Соляные копи, серебряный рудник — и вуаля! Вложив один сундук золота, вы получили четыре!

— Три, — поправил дракон, — один из них был мой!

— Не придирайтесь! Ладно, три сундука. Но всего за четыре дня. Теперь вы верите в мою финансовую магию?

— Кое-что можеш-ш-шь, — неохотно признал дракон. Даже не фыркнув, он зорко проследил, как Марк прячет в свой пояс еще горсть золотых монет.

— Это была лишь разминка. Предлагаю перейти к решающей фазе. Пора инвестировать весь наш капитал!

— Наш-ш-ш-ш?!!

— Ваш, эфенди, конечно, ваш! Просто мы, финансисты, всегда так говорим. Как бы принимаем участие в делах клиента…

— Хочеш-ш-шь жить — перес-с-стань принимать учас-с-стие в моем золоте!

— Да, эфенди. Конечно, эфенди — смиренно ответил Марк.

— Почему сразу вес-с-сь? — немного успокоился дракон.

— Во-первых, кто-то может догадаться. А во-вторых, еще несколько подобных рейдов, и страновой рейтинг Аль Фирузы будет понижен. Африканские и малазийские пенсионные фонды будут вынуждены продать акции ее компаний, что приведет к биржевому обвалу, который сделает бессмысленным…

— Избавь меня от с-с-с-своей тарабарщ-щ-щины! Я получу золото?

— Конечно! Как и прежде, в два раза больше!

— Хорош-ш-шо. Что нужно с-с-сделать?

— На северо-западе есть обширные пустоши. Там прямо из земли сочится черное горючее масло. За ним будущее, эфенди! Скоро паровым дилижансам конец, им на смену придут повозки, питаемые экстрактом этого масла. Истинное чудо техники! Они набирают скорость до двадцати миль в час всего лишь за…

— К делу! С-с-сегодня я не нас-с-строен слушать твои байки!

— Короче говоря, эфенди, компания, владеющая этими полями, стоит дорого, очень-очень дорого! Но если рядом с горючим маслом появится огнедышащий дракон…

— Яс-с-сно.

— Попугайте их несколько дней, эфенди. Лучше неделю. Да, неделю минимум. Я буду скупать их акции постепенно, иначе цены опять поползут вверх. На этот раз мы оперируем действительно крупной суммой, такие деньги требуют осторожного обращения. Потом еще около недели понадобится, чтобы так же постепенно продать все купленное, не обвалив рынок.

Повисла напряженная пауза. Марк в своем зеленом сюртуке исходил потом, как исходит жиром кебаб над огнем. Молодому финансисту и прежде доводилось вести переговоры с очень жесткими бизнесменами. Бывало, они грозились, что сожрут его с потрохами. Но никогда раньше у него не было повода понимать угрозу буквально.

— Две недели, и ни дня больш-ш-ше! — скомандовал, наконец, дракон.

— Могут возникнуть различные непредвиденные…

— Пш-ш-ш-ш-ш!

Кучка монет рядом с Марком превратилась в золотую блестящую лужицу.

— Да, эфенди, как прикажете.

* * *

День спустя длинный караван, не спеша, брел к морю. Вереница тяжело груженных мулов растянулась на добрую милю. Во главе каравана на гнедом жеребце ехал молодой человек в светло-зеленом сюртуке и серых брюках. Вместо штиблет на нем на это раз были кожаные кавалерийские сапоги. Он весело что-то насвистывал себе под нос, помахивая хлыстиком и залихватски сдвинув котелок на затылок. Дорога свернула, огибая очередную скалу, и…

…скала открыла глаза.

— И снова здравствуй, финансист! Далеко собрался? — из голоса дракона как по волшебству исчезло комическое пришепетывание.

— Условия кредитного договора и страховки залога требуют поместить активы в более надежное место… — почти без запинки начал отвечать Марк.

— «Надежным местом» ты называешь гавань контрабандистов, мой мальчик? — поинтересовался дракон. — Ни в какой фактории ты не был и на бирже играть даже не пытался. Просто привез мне три сундучка золота, спасенного от кредиторов. Чтобы втереться в доверие. Знал же, что они к тебе все равно вернутся. С «дивидендами». Ты собирался за две недели спокойно погрузить добычу на корабль и уплыть в свой Евроафриканский союз. Разве не так?

— Э…

— А при удачном раскладе меня вообще подстрелили бы на тех пустошах. Там как раз охрана недавно получила на вооружение новейшие многозарядные баллисты. Ты действительно неплохо подготовился к нашей встрече. Все рассчитал заранее, а?

— Эфенди, я…

— Впрочем, кое-чего ты не учел. Покупку тех баллист, между прочим, организовал я. Мое золото было залогом по кредиту.

— Дракон отдал свое золото правительству? — изумился Марк.

— Драконы никому ничего не отдают! Но, как ты сам верно заметил, золото должно работать, чтобы делать новое золото. И ему для этого совсем не обязательно покидать то место, где оно находится. Такова магия современных финансов. Ты хоть понимаешь, что, фактически, пытался похитить золотой запас страны?

Глаза дракона полыхнули желтым огнем, из ноздрей угрожающе повалил дым.

— Вы обещали не убивать меня! Слово дракона дороже золота! — поспешно напомнил Марк.

— Обещал! Если ты ничего у меня не украдешь!

— А я и не украл! Не успел. Вы же меня поймали!

— Верно. Однако учти еще кое-что, хитрец: эмир Аль Фирузы такого обещания не давал. И он очень, очень рассержен! Впрочем, никто тебя и не собирается убивать. Вместо смертной казни ты приговорен к бессрочной государственной службе на благо почти обворованного тобой народа. Даже с возможностью освобождения, если будешь работать добросовестно. И заметь себе, ты вернешься на родину совершенно новым человеком. Формально, Марк Свенссон пошел охотиться на дракона и геройски погиб в неравной схватке. Тело, как всегда, не нашли. В завтрашней «Telegraph» будет напечатан прекрасный некролог.

— Ох, и жулики же ваши страховщики! Пятьдесят восемь драхм «за доставку тела родственникам»! — восхитился Марк. — А… что за служба?

— Я как раз занимаюсь организацией государственного банка Аль Фирузы. И у меня инвестиционный отдел не укомплектован, — проворчал дракон. — Масляные поля, соляные копи, серебряные рудники… Потенциально очень выгодные предприятия, это ты верно вычислил. Вот и займешься. Инвестиции, консолидация, капитализация. Дел невпроворот.

— Но… зачем вся эта история с объявлениями в газете, правительственным контрактом…

— А как еще вербовать кадры в наше захолустье? Система работает неплохо, э? Или, может, желаешь отказаться?

Марк буквально на секунду задумался.

— Нет.

— И правильно! Наконец-то мудрый поступок. Но если передумаешь, имей в виду: во дворце Эмира тоже есть вакансия. Евнуха в гареме!

В глазах древней рептилии снова мелькнули золотые искорки. Марк криво усмехнулся.

— Поздравляю, эфенди! Прекрасная операция. Вы получили свое золото назад, плюс три моих сундука, да плюс меня самого, в придачу.

— Я тебе объясню кое-что, мальчик. Возможно, ты не совсем понимаешь, что такое «драконья доля». Это значит… — огромная лапа стремительно метнулась вперед, аккуратно распоров острым, как бритва, когтем и щегольской фрак, и спрятанный под ним пояс с золотом. Тяжело звякнув, пояс, словно толстая змея, лениво соскользнул в дорожную пыль, — это значит, что дракон получает ВСЕ!

 

Артем Патрикеев

Драконьи забавы

Камень упал прямо перед моим носом.

В последний момент мне удалось втянуть шею внутрь пещеры. Песчаная пыль и мелкая крошка полетели в разные стороны, забиваясь в глаза и ноздри.

Разозлившись и сделав пару шагов назад, я выпустил огненную струю точно в камень, стараясь побольше раскалить его, а затем решительным ударом правой лапы разнес на мелкие кусочки. Горло еще не остыло, а я уже ринулся наружу, решив сделать ставку на скорость и натиск.

Нельзя давать противнику время на то, чтобы он опомнился и предпринял новую попытку нападения или убежал. Следуя этому правилу, я первым делом взлетел на вершину горы. Там хорошенько двинул хвостом поджидавших меня деревенских увальней, вышибив ненадолго из них дух — пусть поваляются.

Теперь настала очередь и рыцарю получить свое. Большой камень — это не шутки. Ведь я же мог и увечье получить! И это еще до завтрака…

Признаться, я думал, что рыцарь уже улепетывает со всех ног, но ничего подобного: он обреченно (а может, и целенаправленно) ждал моего нападения. Да, собственно, правильно делал: убежать сейчас он бы уже не успел, а так получал шанс хоть на какое-то спасение (хотя и весьма сомнительный).

«Раз уж мне попался более-менее достойный противник, может, стоит его испытать?» — подумал я. Тогда огонь и дым лучше будет отложить — сейчас только сила и ловкость помогут моему противнику выжить.

Я приземлился метрах в двадцати от него и сложил крылья на спине. Пусть рыцарь оценит мои реальные размеры и решит, что он сможет предпринять для победы надо мной.

Рыцарь медлил. Может, прокручивал в голове различные планы, а может быть, просто не знал, как ко мне подступиться. К тому же он явно опасался огня: щита у него не было, а мечом тут особо не поможешь.

«Раз противник нападать не хочет, придется переходить в наступление мне», — рассудил я и махнул левой передней лапой, стараясь указательным когтем сбить с рыцаря шлем.

Тот на удивление резво пригнулся, да еще и мечом махнуть успел вслед лапе, но не попал.

«Неплохо, неплохо. А так?» — сжал правую лапу и ударил.

Рыцарь легко отпрыгнул в сторону. «Очень даже хорошо. Попробуем серию ударов».

Удар левой, мах открытой правой, прыжок вверх, прокручивание хвоста под собой, заодно стараюсь подсечь противника. От первого удара он отпрыгнул, от маха отскочил назад, однако тут я слегка поцарапал его доспех, а вот хвост он перепрыгнул с большим трудом, завалившись на спину, и на этот раз я дал ему подняться.

«Ну и напоследок». Прыжок с поворотом, удар хвостом и одновременно удар правой задней лапой.

Здесь он еще что-то пытался сделать — перепрыгнув хвост и почти увернувшись от лапы, он чуть не потерял равновесие. Но я не дал ему времени восстановиться: налетел на рыцаря, выбивая меч из его руки левой лапой и одновременно правой прижимая того к земле.

Горе-рыцарь был практически обездвижен, однако он не прекратил сопротивление: непонятно как и непонятно откуда он вытащил длинный кинжал и теперь старательно тыкал меня им в лапу. Пробить мою толстую шкуру у него, конечно, не получалось, но заслуживало уважения хотя бы его старание.

«Пожалуй, этот тип мне пригодится». Я сгреб рыцаря пятерней и на трех лапах отправился в пещеру.

* * *

Золота я в пещере не держал, так как вообще недолюбливал этот металл — слишком от него кожа чесалась, а вот один толстяк в бряцающих доспехах у меня в загоне находился. Это я вообще так людей делю: бряцающие и небряцающие (для краткости определения). Которые в доспехах — это одно, а все остальные — другое.

Бряцающего толстяка я на днях выловил во время охоты. Был еще второй, но пока я нес его к себе, отвлекся и во время полета нечаянно выронил из лапы: слишком почесаться захотелось. Ну, значит, не судьба, чего уж там. Поднимать даже еще, кажется, живого рыцаря я не стал — пусть считает, что ему повезло (или не повезло).

Рыцари мне нужны были не просто так, а для дела. Не подумайте ничего плохого: это не замена принцессам, которые, впрочем, мне были совсем не нужны. Драконихи во много раз привлекательнее любой из человеческих принцесс, так что будущие королевы могут даже не обольщаться на свой счет.

Сейчас предстояло этим погремушкам кое-что объяснить. Иначе держать у себя дома два лишних рта (хоть и маленьких)… Легко понять, что это еще более разорительно, чем один.

Бросив новенького в общий загон, я присел рядом. Тот толстяк, что уже давно сидел тут, даже не попытался помочь товарищу по несчастью, и это характеризовало его не с лучшей стороны.

Я немного подождал, давая возможность новоприбывшему прийти в себя. Предстоял серьезный разговор, от которого зависело дальнейшее пребывание рыцарей в моем доме.

Чтобы эти двое немного освоились друг с другом, я вышел. Слетал наверх, забрал всех этих небряцающих деревенских и отнес подальше от своего логова — пусть домой топают, нечего им тут делать. Затем вернулся, подобрал оброненный меч и забрался внутрь пещеры.

Не сказал бы, чтобы рыцари хоть что-то сделали для сближения. Расселись по разным углам загона и сидели. Надутые, как индюки.

Я ухмыльнулся. Мне нужен был только один, лучший из них. Причем не самый сильный, а самый умный и находчивый. В скором времени предстояли Драконьи Забавы, и мне необходимо было к ним подготовиться, чтобы поучаствовать в полной мере, а не быть простым зрителем.

Самые сильные и уважаемые рыцари уже давно были наперечет. Так что рассчитывать на появление такого рыцаря в моих краях не приходилось. Ближайшее от логова королевство находилось в двух неделях пути, так что в лучшем случае до меня добирались только так называемые драконоборцы, которых местные деревенские жители недорого нанимали, дабы те избавили их деревню от моих набегов.

Однако что там за вояки были — полные ничтожества! Хорошо, если еще настоящее оружие в руках держать умели, а то и просто приходили с дубинами. Вот что, спрашивается, он со своей дубиной сделать может? Даже если по голове меня треснет, вряд ли это хоть как-то повлияет на мое самочувствие.

Надо отдать местным жителям должное: присылали они драконоборцев довольно часто — видать, жили не так уж и бедно, раз могли себе это позволить. Но за нормальными рыцарями мне все же приходилось выбираться куда-нибудь подальше. А тут в силу сразу вступали законы чужой территории.

Иногда удавалось стащить у соседа мимо проезжавшего рыцаря, но чаще приходилось только наблюдать со стороны, как более удачливые драконы отбирают для себя бойцов получше. Я уже устал сетовать на судьбу, а тут на тебе — довольно неплохой рыцарь сам пришел. Это меня порадовало.

«Пора бы с ними поговорить», — решил я наконец.

Говорить по-человечески я не умел, поэтому общаться мог только с помощью разума. Мои слова звучали прямо в голове у человека (а если надо, то и у многих сразу). Хотя последнее сложновато, так как удерживать внимание одновременно на нескольких сознаниях довольно трудно. Сейчас мне предстояло поговорить одновременно с двумя представителями людского племени. Это еще куда ни шло.

— Не буду отнимать у вас много времени, — в непринужденной манере начал я.

Когда я заговорил у них в головах, они оба вздрогнули: ранее я не удосужился переговорить с первым. Лень было, все равно пришлось бы все повторять, ведь хотелось непременно отыскать еще кого-нибудь, чтобы хоть какой-то выбор был.

— Мне нужно оставить одного из вас, самого лучшего.

Толстячок, сидевший справа, немедленно вскочил:

— Конечно же, я самый лучший! Я барон фон Либриц. Известный, очень уважаемый и…

А ведь еще не знает, зачем он нужен. Может, ему лучше было наоборот, прикинуться ветошкой? Не очень-то умен, даже дракону понятно. Второй вот молчит, выжидает. Оно и правильно.

Я не дал хвастуну договорить, рыкнув так, что гул пошел по всей пещере. Барон тут же свалился на прежнее место. Новичок, я видел, тоже был впечатлен, но виду старательно не подавал, только слегка поморщился.

В принципе, для себя я уже решил, кто мне нужен. Но хотелось провести хоть какое-то испытание.

— Чтобы не было споров, проведем небольшой поединок. Вы сразитесь друг с другом. Победитель останется только один. Проигравшего я сожру.

Теперь уже они оба вскочили со своих мест.

— Драться друг с другом! Что мы, нелюди? Да еще насмерть! — заголосил фон Либриц.

— Стоп! — рявкнул я, обвел их одним из самых страшных своих взоров (это когда во взгляд добавляется немного огонька), а затем ткнул когтем в новенького. — Как тебя зовут?

— Сэр Эдвард Грин, — он посмотрел на меня настороженно, весь подобравшись.

— Очень приятно, — проявил я куртуазность, но при этом немного отодвинул от него голову: мало ли, еще драться полезет, травмируется. — И давно ты в наших краях?

— Нет. Мимо проезжал, да вот услышал про твои подвиги, решил в гости заглянуть.

Иронизирует. Что ж, хорошо. Смелый.

— Сумеешь победить этого… фон Либрица? — с усмешкой поинтересовался я.

Рыцарь не удостоил меня ответом.

— Ну что ж, сейчас сами решите, кому оставаться, а кому с жизнью прощаться.

Я принес отобранные мечи и бросил в загон.

— Драться не будете — сожру обоих. Так что вам выбирать.

Фон Либриц довольно шустро схватил свой меч и встал в боевую стойку. Грин даже не пошевелился, продолжая подпирать стенку.

— Защищайся! — торопливо крикнул фон Либриц и нанес удар.

Грин легко отклонился в сторону, а меч противника с противным скрежетом проехался по камню. Барон потерял равновесие. Грин слегка подтолкнул его в бок, отчего тот полетел на пол пещеры с громким грохотом.

— Ах, ты так! — фон Либриц, несмотря на свою тучность, вскочил на удивление легко. После чего тут же последовала серия размашистых ударов.

Грин к этому времени уже поднял свое оружие, но биться всерьез упорно не хотел. Он легко уворачивался от свистящего меча, быстро перемещаясь по замкнутому загону.

Предполагаемая серьезная драка превратилась в какой-то фарс. Фон Либриц безуспешно пытался попасть по своему противнику, но никак не мог этого сделать, в то время как Грин, слегка пританцовывая, уходил от нападения, периодически нанося удары кулаком в латной перчатке в самые неожиданные места.

Десять минут спустя на толстяка уже жалко было смотреть. Пот лил с него, он с трудом держался на ногах.

— Похоже, итог понятен, — мне надоело смотреть на эти танцы.

— Нет, нет! Подожди, сейчас я доберусь до него! — фон Либриц явно не хотел быть съеденным.

— Ладно, даю тебе еще пару минут, — самым тонким коготком я выкатил небольшие песочные часы, что достались мне от предыдущего владельца этой пещеры, и, слегка встряхнув, поставил на пол так, чтобы оба рыцаря могли их видеть.

Фон Либриц, как укушенный, подскочил и с остервенением набросился на Грина. Только ход поединка нисколько не изменился. Класс противников был слишком неравен.

— Все, хватит, — я подхватил незадачливого толстяка, как только последняя песчинка упала вниз.

Тот заверещал, будто резаная свинья, и выронил меч.

Ненавижу подобный тембр.

Быстро выбравшись из пещеры, я расправил крылья и полетел в сторону ближайшей деревни. «Вот нервный какой, а еще рыцарь, называется. Нет, чтобы попытаться от меня мечом отбиться — предпочел его уронить. Эх, мельчают защитники обездоленных и убийцы драконов…»

Приземляться прямо возле жилья мне не хотелось — зачем лишний раз людей нервировать? Еды в пещере пока хватало, так что за новой порцией я еще недели две мог не прилетать. Поэтому сбросил (между прочим, довольно аккуратно) этого крикуна на пышное дерево на опушке леса, убедился, что тот за ветки зацепился, и улетел обратно. Пусть сам, как умеет, с елки спускается.

Самое трудное предстояло впереди: мне нужно было убедить Эдварда Грина помочь мне.

* * *

— Привет, ты еще тут? — попытался пошутить я, когда вернулся в пещеру.

— Вкусно? — почему-то сразу спросил Грин, небрежно помахивая своим мечом.

— Что? — не сразу понял я, думая в этот момент о том, что пока приближаться к рыцарю не стоит: мало ли, махаться еще начнет, вдруг поцарапает морду, а скоро Забавы начнутся.

— Вкусно есть человечинку?

— Не знаю, не ел никогда. Мне коров и овец хватает, — я сидел рядом с загоном и смотрел сверху вниз на этого маленького храброго человечка.

— А как же фон Либриц?

— А, ты про него… — я уже и думать забыл про этого толстяка. — Да оставил я его у деревни, там уж доберется как-нибудь до родного дома. Ты меня совсем, что ли, за изверга держишь?

— Не знаю еще, — Грин опустил меч и присел на камень.

— Слушай, я не просто так тебя сюда затащил. Тут, понимаешь, такое дело…

Я не привык с людьми разговаривать, поэтому никак не мог решить, какой линии поведения придерживаться. Вот у нас, драконов, все проще: что считаю нужным, то и говорю, а собеседник пускай сам думает, как реагировать. Но люди такие ранимые: то честь их заденешь, то обидишь чем — и успокаивай потом. С рыцарями дело вообще плохо, у них там кодексы всякие, правила. Не дай бог чего нарушишь.

— Ты не мог бы мне помочь?

— В чем это? — В голосе Грина сквозила подозрительность.

— В смертельно опасном, трудном, но очень славном деле, — туманно ответил я.

— Звучит заманчиво, но хотелось бы услышать подробности.

— Ответь мне еще раз: ты как тут очутился? Не от хорошей ведь жизни? — я попытался войти к нему в доверие.

— Ты прав, не от хорошей. Я бедный рыцарь, которому от отца досталось только оружие да неплохая военная выучка. Хожу по свету, пытаюсь завоевать себе почет и уважение. А как, кроме великих подвигов, это можно сделать? Вот и ищу приключения. Ты и есть мое первое серьезное задание. Но, как видишь, я его провалил… — Грин огорченно опустил голову, упершись подбородком в кирасу.

— А может быть, тебе несказанно повезло?

— Это в чем же? Разве в том, что жить остался?

— Жить — это, заметь, уже большой плюс. Но я могу предложить тебе кое-что получше: реальную возможность разбогатеть и… в некоторых кругах… прославиться.

Рыцарь поднял голову и уставился мне в глаза. Наверно, решал, можно ли верить такому существу. Я ему не мешал размышлять: понятно, откуда ему знать что-нибудь о драконах.

Меня только раздражал его шлем, открывающий лишь самую середку лица: зыркающие из тени глаза, поджатые губы и нижнюю часть носа. Я пока не могу хорошо читать по лицам, но хотел бы в этом совершенствоваться. Прошлогодние Забавы навели меня на мысль, что это полезно. А тут — почти ничего не разглядеть!

— Может, снимешь шлем, наконец? Давай поговорим, как вы это называете, с глазу на глаз.

Грин немного подумал и стянул шлем с головы. Передо мной предстал молодой человек лет двадцати, без бороды, но с длинными русыми волосами и серыми блестящими глазами. Наверное, по человеческим меркам, юноша не был лишен определенной привлекательности. Впрочем, это меня волновало меньше всего.

— Через три дня у нас, у драконов, намечается очень важный день. Он называется Драконьи Забавы. Слыхал о таком?

Рыцарь покачал головой.

— Я так и думал. Ну да ладно, попробую рассказать. В этот день все драконы нашей страны собираются в одном месте. И не просто так собираются — они приходят посмотреть на гладиаторские бои. Это ты хоть знаешь, что такое?

— Конечно-конечно. Только не думай, что я соглашусь выступать каким-то там гладиатором на потеху драконьей публике, — человек скроил гримасу, которая, судя по всему, означала презрение.

— Наши бои не чета вашим, человеческим, — немного надменно парировал я, но затем снова перешел на дружелюбный тон: — Бьются двое на двое — человек и дракон в паре против другой такой же пары. Улавливаешь?

— В смысле, ты хочешь, чтобы я дрался вместе с тобой против другого рыцаря и дракона?

— А ты сообразительный, — я попытался не язвить, но не сдержался.

— Ну и чего тут интересного? Человек бьется с человеком, а дракон с драконом. Тот дракон, что побеждает, потом добивает человека — и дело с концом.

— Не совсем так. По-разному, конечно, бывает, но проблема состоит в том, что другого дракона победить может только человек. Все выглядит таким образом: у каждого дракона на месте сердца прикреплен непромокаемый мешок с кровью. Человеку необходимо как-то добраться до этого мешка и разрубить, разрезать, порвать его так, чтобы кровь из него хлынула наружу. Если это сделает дракон, то ему будет засчитано поражение. Видишь, как все сложно? Кстати, огонь и дым применять нельзя.

— А дракон может нападать на человека?

— Может, конечно. Это его первоочередная задача. Ведь если он прикончит человека, то все — уже не проиграет. Хотя при ничьей выбывают обе пары. Это только в финале может быть ничья, тогда награждаются и те, и другие.

— Только погибшие рыцари ничего не получают, да? — спросил Грин с сарказмом.

— Рыцари, по-моему, этого и добиваются: или победить — или умереть, разве не так? — удивился я.

— Кто как, — пожал плечами Эдвард.

— Так ты согласен поучаствовать со мной в этом грандиозном событии?

— Можно мне подумать?

— Думать можно, но недолго. Завтра уже надо вылетать, чтобы поспеть в срок.

На том и порешили. Рыцаря из загона я решил не выпускать, пусть пока так поспит. Только прогулял его до ветру. Мало ли, что ему в голову взбредет: еще полезет убивать меня, пока я сплю, — с них, людей чести, это станется.

Я испытывал двойственное чувство: с одной стороны, был рад, что нашел неплохого рыцаря, а с другой — беспокоился. Закономерно, что хороший боец — непредсказуемый. Вдруг он в итоге откажется, что тогда? Запугиванием тут не обойтись. В бою нужен верный товарищ, а не дрожащая тварь, способная ударить исподтишка.

С такими мыслями я и заснул.

* * *

— Дракон! Драко-о-он!!! — эти вопли разбудили меня на рассвете, хотя я бы еще пару часов с удовольствием подремал.

— Чего ты разорался?

— Выпусти меня… Пожалуйста. Даю слово, что не убегу, — «пожалуйста» явно далось Грину с трудом.

— Зачем? Тебе приспичило, что ли, в такую рань?

— В общем… да, — он потупился.

— Слово даешь? — я еще не решил, насколько можно ему доверять.

— Даю.

— Ладно, поверю.

Легкое движение лапы — и рыцарь на свободе. Вскоре он скрылся за каменным выступом.

— Посмотрим, посмотрим… — пробормотал я.

На самом деле, убежать у него все равно не получилось бы: догнать его на этой местности не составило бы никакого труда.

Несмотря на то, что проснулись мы рано, наш вылет слегка задержался. И все из-за того, что кое для кого из нас мясо пришлось жарить. А это — собирание горючего материала, затем кулинарный, так сказать, процесс. Я, конечно, помог с огнем, но боялся переусердствовать: угольки я и сам не люблю.

Во время готовки я посчитал момент подходящим и переспросил Грина:

— Так ты решил окончательно? Ты со мной?

— Да, — махнул рукой он. — По правде сказать, в ближайшее время меня все равно ничего особенного не ждет.

— А как я поеду? — спросил он через некоторое время. — У тебя на шее, верхом?

— Вот еще! Нет большего позора для дракона, чем изображать из себя лошадь, — я фыркнул, не сдержавшись. — Могу предложить тебе два варианта. Первый — привязать тебя к одной из передних лап. Этот способ вряд ли тебе понравится: придется стоймя лететь, да и… вдруг где-то не там зачешется, а не достанешь — придется терпеть до посадки. Второй способ поинтереснее для тебя, но более сложный по исполнению: будешь изображать мое нашейное украшение.

Теперь уже фыркать пришлось Грину.

— Не отказывайся раньше времени: прикинь, подумай. И доедай же, наконец, побыстрее, нам вылетать пора!

В итоге, сделали мы качели, которые висели на моей шее. Если я садился, то рыцарю приходилось биться спиной о мою грудь, но зато, когда я летел, ему предоставлялась большая свобода: по желанию, он мог даже слегка покачаться вперед-назад. Однако экспериментировать с этим Грин не стал. Может быть, не хотел меня напрягать, но, скорее всего, просто боялся, что веревка перетрется о мою шею.

* * *

Мы уже летели, когда рыцарь разговорился — видать, негативное отношение к представителям драконьего царства стало его отпускать. Попривык, освоился.

— А почему ты так спокойно летаешь днем? Не боишься, что нападут?

— Кто? Люди, что ли?

— Ну, да… Сейчас много драконоборцев развелось. Каждый желает прославиться, а как еще можно прославиться быстрее и надежнее?

— Не слышал, чтобы кому-то в самом деле удалось прославиться таким способом, — хмыкнул я. — Но даже если бы мне могла повредить… к примеру, стрела… Во-первых, там, где мы летим, довольно безлюдные места, а во-вторых, высота приличная — тут нас вообще вряд ли какая стрела достанет. А вообще-то, в реальности не изобрели еще люди антидраконьего снаряда.

Мы помолчали.

— Может, ты мне немного расскажешь о турнире? — через некоторое время спросил рыцарь. — Хотя бы про тактику боя. Щита у меня нет, только меч да доспехи…

— Щит тебе мало помог бы, он только ограничивает подвижность, а против дракона практически бесполезен. Другое дело — как ты будешь разбираться с противником из своей весовой категории… Я буду стараться тебя прикрывать, но не забывай, что в первую очередь прикрывать я тебя должен от другого дракона.

— Тогда, наверное, было бы неплохо что-то придумать: какой-то план составить, договориться о тактике, не просто же так, пришли — и сразу драться.

— Это да, — я еще и сам не представлял себе, как это будет выглядеть. До этого таких качественных рыцарей, с которыми можно было разрабатывать планы, мне не попадалось. — А у тебя уже есть какой-нибудь план?

— Нет. С человеческими приемами боя я более-менее знаком, а вот с драконами раньше не бился. Честно сказать, ты был первый. И я тебе проиграл, причем довольно легко — позор один.

— Не позор. В мире очень мало найдется бойцов, способных не то что победить дракона, а просто продержаться против него хотя бы пару минут. Я тебя щадил, но я легкий, у меня очень хорошая реакция — получше, чем у многих драконов. А вот если у дракона реакция не очень… с одной стороны, вроде бы тебе легче. Но с другой — он даже и не захочет тебя убивать… по правде говоря, обычно драконам этого не хочется… да ошибется, не рассчитает — и бамс, в лепешку! Выходит еще опасней для человека.

— Легкий?! Но ты такой большой…

— Ха, большой! Я средний. Больших ты, должно быть, еще не видел, — я покосился на него одним глазом. — Но не волнуйся, со многими по-настоящему большими драконами я могу биться на равных. А с приемами, которые могут применить драконы против людей, я тебя познакомлю. Во всяком случае, с теми, которые доступны мне.

* * *

Под вечер, когда солнце еще не зашло, мы приземлились на большой поляне. Я выбрал именно это место, чтобы показать Грину кое-какие хитрости, да и вообще познакомить его с возможными драконьими тактиками.

— Итак, драконы всегда атакуют агрессивно, за исключением тех случаев, когда хотят поиграть со своей жертвой. В нашем случае играться никто не будет, так как каждому хочется побыстрее закончить состязание. Ты готов?

Эдвард стоял шагах в двадцати от меня.

— Готов.

— Удар правой передней.

Грин легко увернулся.

— Взмах левой передней.

Открытая лапа пронеслась прямо над распластавшимся на земле юношей.

— Удар кулаком сверху.

Опять легкий уход в сторону.

— Два подряд удара кулаком сверху.

И тут полный порядок.

— Молодец, перейдем к более сложным движениям. Помнится, в нашем поединке ты хуже всего справлялся с моим хвостом. Давай-ка попробуем.

Удар поверху с полуповоротом. Удар понизу с поворотом. Прямой удар. Прямой с махом вправо. Прямой с махом влево. Когда Грин заранее знал о том, как я атакую, он справлялся с ударами довольно легко. Пока что я его еще ни разу не задел.

— А теперь еще сложнее. Напрыгивание сверху!

Я выполнил высокий прыжок и постарался приземлиться на Грина передними лапами. Он перекатился под ними и оказался прямо под моим животом, после чего легонько стукнул меня в грудь в области сердца.

— Победа, — улыбнулся он.

— Молодец. Не зря я сразу подумал, что ты рыцарь что надо. Однако пока что это были одиночные и простые удары, готовься к серии.

Рыцарь встал наизготовку.

— Так как удары будут идти серией, то называть тебе каждый удар я не буду успевать, поэтому ориентируйся на свои чувства. Я постараюсь слегка замедлять свои движения, но на многое не рассчитывай. Пробуем.

Удар правой передней, взмах левой передней, тут же прыжок в сторону, удар хвостом сбоку, еще один удар хвостом, удар правой задней лапой, удар хвостом — вот тут рыцарь слегка пошатнулся, хвост зацепил его по шлему.

— Это намного лучше, чем было вчера, — обнадеживающе сказал я. — Теперь давай поужинаем, и спать. Завтра опять целый день лететь.

— Нет, давай еще раз, я должен справиться.

Его рвение меня порадовало. Ловкости и скорости ему было не занимать, осталось только поднатореть в ответных действиях и научиться слегка предугадывать движения дракона, чтобы успевать реагировать. Жаль, что у нас оставалось так мало времени. За месяц мы бы точно стали непобедимой парой.

— Ладно, давай еще раз.

Тренировались мы еще целый час, пока солнце не лишило нас возможности отчетливо видеть друг друга. Я хоть и немного лучше людей вижу в темноте, но все же далеко не так хорошо, как днем.

На ужин мы съели тушу коровы, что я прихватил с собой, однако завтра нам предстояло уже поймать кого-нибудь. Без нормальной еды какой же ты боец?

* * *

Наутро Грин попросил меня повторить несколько приемов, после чего успокоился, и мы полетели дальше.

— А во время боя шум сильный стоит? — некоторое время спустя спросил он.

— Приличный, а что?

— Вполне возможно, что нам придется подсказывать друг другу.

— Ты, кажется, забыл, что я не говорю с тобой вслух.

— Ах, да. Действительно, забыл, — он улыбнулся.

— Но учти, что другой дракон будет слышать тебя ничуть не хуже чем я.

— Да, это проблема.

Грин надолго задумался. Я не мешал ему, тоже погрузившись в раздумья. Мне впервые предоставлялся шанс поучаствовать в таком ответственном состязании на равных с другими, с приличным напарником, и плохо выступить очень не хотелось.

— Вообще, если мы пройдем с тобой два-три круга, считай, что мы достигли успеха, — по некотором размышлении сказал я.

— Там так мало участников?

— Нет, просто дальше мы вряд ли пройдем, ведь с каждым разом у нас увеличивается шанс попасть на более сильного соперника.

— А сколько всего нужно выдержать кругов, чтобы победить?

— Все зависит от количества участников. Вот прилетим и узнаем. Но не менее пяти-шести, видимо.

— Понятно… — рыцарь снова задумался.

Когда я уже начал подыскивать место для ночлега, он спросил:

— А ты можешь мне помогать?

— Конечно, а как же иначе?

— Нет, я имею в виду, могу ли я тебя использовать?

— Это как? — не понял я.

— Можешь ты меня подбрасывать, закрывать своим телом? Хватать в свою лапу и всякое такое?

— Хм-м… Могу, — призадумался я.

«А мозги-то у парня варят».

— Тогда давай, сегодня покажи, как ты можешь меня бросать и ловить, — попросил Эдвард, когда я приземлился на опушке.

— Вообще-то нам надо поесть, а для этого неплохо бы кого-нибудь поймать. Так что ты подожди немного, а я слетаю, поохочусь.

Рыцарь согласился без разговоров — целый день без еды никакому человеку не понравится. Да и мне это некстати. Драконы спокойно могут неделю не есть, но только не перед ответственными делами.

На сегодня я решил ограничиться кабаном и оленем. Нам должно было их хватить до начала соревнований. На месте нас накормят — организаторы об этом заботятся. А на обратном пути еще успеем наловить свежатинки.

Когда я прилетел на опушку, рыцарь вовсю тренировался со своим мечом. Двигался он довольно грациозно для человека, но до дракона ему еще было далеко.

— Пока светло, давай попробуем, — напомнил он о своей задумке.

— Давай, — нехотя ответил я, потому что длинные перелеты меня несколько утомили.

Я бросал его из лапы в лапу, кидал себе на шею, на спину, забрасывал назад и ловил задней лапой, пару раз даже подхватил его хвостом. Не то чтобы поймал, но этак аккуратненько приземлил на траву. Ужинать мы сели, когда солнце уже скрылось.

— Мы так с тобой не выспимся… а завтра последний день перелета — и будем на месте. Кстати, вот там от меня далеко не отходи. Драконы честные существа, тебя просто так не обидят, но за людей я не ручаюсь. К тому же на тебя совершенно случайно может кто-нибудь наступить. А с переломанными руками или ногами ты мне не очень-то нужен.

— Я постараюсь, — ухмыльнулся он, заворачиваясь в плащ и укладываясь возле костра.

* * *

На место Забавы мы прилетели засветло: пришлось напрячь все силы, но я постарался. Хотелось не оказаться последними из прибывших и иметь возможность выбрать место стоянки.

Драконов уже собралось огромное количество, и многие были с рыцарями. А это значило, конечно же, что они были готовы поучаствовать в турнире.

— Ого, ничего себе!

Больше ничего путного от Эдварда я добиться не сумел, да и пусть его — лучше уж сегодня наудивляется, зато завтра собраннее будет.

Ни о какой тренировке не могло быть и речи, так что мы просто ходили, осматривались, общались. Я заметил много прославленных драконов, и вера в свои силы у меня таяла на глазах. Я не считал себя слабаком, но когда рядом находится гигант раза в два больше тебя, тут хочешь не хочешь, задумаешься: а как мне его сдерживать, чтобы он моего рыцаря не зашиб?

— Я сейчас нас на завтрашние бои запишу. Тебе там быть совсем не обязательно, да и не хочется мне туда тебя на шее тащить — только народ веселить. Так что ты тут пока осмотрись, только далеко не уходи, чтобы я тебя найти сумел.

Грин особо и не возражал. Ему и без меня здесь было интересно.

Записи на огромных коричневых свитках выводил витиеватым красивым почерком мелкий и забавный дракончик. Он только записывал, а кто и как распределял пары после этого — я не знаю. Однако все бои должны были пройти за один день.

Бодро поинтересовавшись мною и моим напарником, он тут же утратил ко мне всякий интерес, сразу переключившись на следующего участника.

Перекинувшись парой слов со знакомыми драконами, я полетел обратно. Уже совсем стемнело, и я заволновался, опасаясь, что не найду Эдварда в сутолоке. Однако мои опасения оказались напрасными.

Когда я подлетел поближе, сразу заметил два костра, вокруг которых собрались рыцари. На одном из них жарился кабан целиком, а на другом в огромном котле готовилась какая-то похлебка.

Эдварда я заметил не сразу — все же не привык еще сходу различать людей между собой, — но я догадался, что он должен быть где-то тут. И точно. Грин даже слегка удивил меня своим поведением: я-то думал, что он совсем нелюдимый и с другими рыцарями не особо ладит, а тут на тебе — уже сидит у огня, о чем-то оживленно болтает с остальными. Раньше я не особо интересовался жизнью людей, но, познакомившись с Эдвардом, я решил, что это было мое упущение.

Сев неподалеку, я решил понаблюдать: в пещере у рыцарей общения не получилось, а как дела у них пойдут здесь? А дела, судя по всему, шли весьма успешно.

Грин сидел неподалеку от кабана и периодически украдкой поглядывал на жаркое. «Видать, притомился, да и не ели мы давно», — подумал я.

«Грин, Гри-ин!» — мысленно позвал я.

Эдвард обернулся, но не сразу отыскал меня глазами.

«Подойди на пару слов».

Парень что-то сказал своему собеседнику, затем легко вскочил и быстрым шагом направился ко мне.

— Все нормально? Нас записали? — выпалил он.

— Да, да. Все, как надо, за такие мелочи можешь не переживать. Нам бы, главное, на арене не опозориться.

— Ну, там уже все от нас зависит, — Эдвард пожал плечами.

— Ты уже разузнал, что это за люди, с кем ты разговаривал? Наши соперники, между прочим.

— В общих чертах, — ответил он. — Раньше я с ними никогда не сталкивался. Разве что слышал про некоторых. Вон, например, сидит лорд Стоктон, — он ткнул в скопление рыцарей, где этим лордом мог быть любой из десятка. — А вон там барон де Эвра. Хороший боец, доложу я тебе. Мне отец про него рассказывал. Он много рыцарских турниров выиграл, одно время даже считался непобедимым.

— Точно-точно… — подумал я вслух.

— Что?

— То-то я смотрю — некоторые рыцари, которые с тобой у костра сидели, кажутся мне знакомыми. Теперь я вспомнил: кое-кто из них уже не в первый раз в боях участвует. Вот этот барон так точно уже два раза приезжал. У него с его драконом неплохая пара. Правда, они еще ни разу не выигрывали. Однако даже то, что рыцарь до сих пор жив, говорит о многом. Жаль, люди для меня, в общем-то, на одно лицо, я плохо их отличаю друг от друга…

— Да тут не в лицах дело, — прервал меня Эдвард. — Ты на гербы посмотри, и сразу поймешь, кто есть кто. Кто со щитом, тут просто. А кто без щита, гляди на плащ либо на нагрудник. Вон, видишь, герцог Айернский. Вот уж кого не ожидал увидеть в таком месте, очень высокопоставленная особа. Так я бы его и не узнал, никогда не видал раньше. Но у герцога — лев, схватившийся с грифоном, не ошибешься. Кроме него, никто это быть не может. А у барона меч с рунными знаками. У каждого есть свое отличие.

— А у тебя почему нет? — тут же поинтересовался я, так как доспехи Эдварда были совершенно чисты.

— Не заслужил я еще, — он пожал плечами. — Кому гербы достаются по наследству, а кому их еще заработать надо. Я, например, хоть и дворянин, но младший сын в семье, мне ничего не положено, чего я сам себе не выслужу.

— Понятно. Что ж, сегодня не буду тебя больше занимать разговорами. Ты, если хочешь, иди, с сородичами пообщайся, только не забывай, что завтра рано вставать.

— Ага, не волнуйся, — Эдвард собрался уходить.

— Слушай, а почему ты сел у костра с кабаном? Поел бы лучше похлебки, полезнее будет: и суп, и мясо? — не удержался я от вопроса.

— Да тут вроде как люди поинтереснее… — уклончиво ответил Грин, а затем засмеялся: — Да у меня и ложки нет. Ничего, я расцениваю это как знак судьбы! Возможно, то, что я здесь познакомился кое с кем, что-то изменит в моей дальнейшей жизни… а может, и нет, — он махнул рукой и пошел к костру.

Я подполз немного поближе, чтобы послушать, о чем же могут разговаривать рыцари, тем более, когда они собрались в таком количестве. Вокруг кабана было человек десять, не больше. Все они чинно сидели возле огня и вели неторопливые вежливые разговоры. Иногда только кто-нибудь привлекал всеобщее внимание забавным или поучительным рассказом из своей жизни — вот тогда болтовня стихала, и рыцари слушали кого-то одного.

В основном, все рассказы сводились к подвигам и битвам. То один похвалялся своими достижениями на поле боя, то другой. Несмотря на то, что некоторые рыцари уже участвовали в боях с драконами, об этом они как раз помалкивали — видно, не хотели раскрывать свои секреты. Ведь хорошим советом для новичка может послужить любая неосторожная фраза. А зачем рыцарям лишний подготовленный соперник?

Удивительно было то, что все сидели в доспехах, только шлемы покоились рядом на земле. «Неужели им так удобно?» — дивился тогда я. Но, как мне пояснил потом Эдвард, рыцари к этому привыкли, а к тому же боялись, что кто-нибудь может тайком испортить их снаряжение. Ведь здесь нет оруженосцев, слуг и пажей, лишь какие-то никому не известные люди, которые молчаливо помогают развести костер, зашнуровать экипировку, приносят и уносят еду, ставят палатки, а подчиняются только драконам-распорядителям. Рыцари этим странным простолюдинам не доверяли, да и друг другу тоже. Сюрпризов перед самым боем никому не хотелось, вот большинство и не решались ничего оставлять в палатках.

Я хотел тогда сказать, что прислужникам можно верить, но не стал: я и сам точно не знал, кто они и где их берут организаторы Забав.

Однако не все были столь недоверчивы: вскоре к группе присоединился человек в кожаных штанах и рубахе. Я даже не сразу понял, что это тоже один из будущих участников боев. Он присел рядом с Эдвардом.

— Берти Гризвольд, — представился он.

Они с Эдвардом пожали друг другу руки.

— Это не ты заезжал к нам лет десять назад? — изумленно спросил Грин.

— Ага.

— Так это мы с тобой тогда на палках махались?

— Точно, — Берти забавно улыбнулся, сморщив курносый нос. — Я и не думал, что ты меня вспомнишь. Как это тебя угораздило сюда попасть?

Грин вкратце рассказал свою историю.

— Не могу пока сказать, повезло тебе или нет — бои покажут, но я рад тебя видеть. Я-то здесь уже второй раз. В прошлом году в первом же бою нас побили. Ну да ничего, на этот раз мы готовы получше.

Мясо поджарилось, и рыцари потянулись к почерневшей туше. Они отрезали от нее крупные куски и, обжигаясь, тянули их в рот.

Крепкие зубы, острые кинжалы и ножи — туша таяла прямо на глазах. Эдвард пару раз поворачивался ко мне, жестом предлагая внушительные, по его меркам, кусочки. Однако я отказался. Для меня все равно этого было бы мало.

Вскоре по кругу пошла фляга с вином. Вот тогда рыцари, слегка захмелев, стали чаще повышать голос и хвастаться. Каждый хотел представить себя в самом наилучшем свете. Пару раз даже чуть не вспыхнули ссоры, однако, как только люди схватились за мечи, драконы резко осадили их рыком. Все ж таки рыцарям надлежало помнить, куда они попали.

Когда очередная фляга пошла по кругу, я услышал тихий шепот Берти:

— Не пей, не пей отсюда, сделай только вид.

Он едва успел это прошептать Эдварду, как фляга оказалась у того в руках. Грин сделал вид, что отпил, а затем передал флягу Берти. Тот поступил так же. Когда вино ушло дальше по кругу, Берти зашептал:

— Это фляга Карла Тэллона.

— И что? — не понял Эдвард.

— В прошлом году после его пойла у многих животы с утра скрутило. И хотя точно доказать, что во всем было виновато именно его вино, никто не сумел — а то он был бы уже мертв, — но лишняя осторожность нам не повредит. Ты хоть и мой соперник, но я помню ваше гостеприимство и не собираюсь отплачивать вам злом за добро.

Дело шло к полуночи, когда рыцари, наконец, начали укладываться на боковую.

— Я надеюсь, что мы с тобой не встретимся в бою, — Эдвард пожал напоследок руку Берти.

— А я наоборот надеюсь, что встретимся, ведь наш бой на палках тогда так и не был завершен, — он весело подмигнул приятелю и ушел в темноту.

— А где будут проходить сами бои? — спросил меня Грин, удобно устроившись у меня под боком. Он не пошел в общую палатку.

— Там, где мы сейчас лежим, — улыбнулся я. — Посмотри вокруг: видишь скалы? Это места для зрителей. А все основное действие развернется в этой долине. Давай спать, завтра сам увидишь. Главное — постарайся не умереть. Даже если я проиграю, мне не хотелось бы, чтобы ты погиб из-за меня.

— Давай без паники. Рыцарь всегда должен быть готов к смерти. А умереть в таком турнире… знаешь, это дорогого стоит.

* * *

Рев сотен глоток объявил о том, что Драконьи Забавы начались.

Все драконы, предварительно прикрепившие мешки с кровью на место сердец, а также их напарники, рыцари, выстроились в долине, чтобы зрители могли на них полюбоваться, пока все еще были живы и невредимы. Пар набралось немало — шестьдесят четыре.

— Как раз за шесть боев уложимся, — подмигнул мне Грин.

— Да уж… — мрачно согласился я. У меня совсем не было уверенности в том, что мы пройдем хотя бы половину этого пути.

— Я, конечно, плохо разбираюсь в драконах, но ты как будто чересчур нервничаешь, — озабоченно сказал Грин. — Я видел этих здоровяков, — он ткнул пальцем в сторону горообразной массы, в которой угадывался огромный дракон. — Ну и что: мы с тобой, если захотим, любого победим.

— Согласен. Сейчас узнаем, когда начинать побеждать, — я постарался улыбнуться.

Драконья улыбка — это скорее оскал, но надеюсь, Грин меня понял.

Люди не знают драконьего языка, поэтому все, что объявлялось, я пояснял Эдварду.

— Ой, нет… Только не это… — вырвалось у меня после очередного объявления.

— Что, что такое? — взволновался Грин. — Попали неудачно?

— В связи с большим количеством состязающихся первый круг проводится в боях четверок.

— Это как?

— Это значит, что драться теперь мы будем не пара на пару, а в одном бою будет участвовать сразу четыре пары, причем каждая бьется сама за себя. Остаться должна только одна.

Грин немного подумал, а затем беззаботно сказал:

— Ну что ж, быстрее разберемся.

— Я никогда даже не пробовал так драться…

— Все бывает в первый раз, — Грин ободряюще похлопал меня по лапе. — Ерунда, прорвемся.

— Хорошо, что мы не в первой четверке, а во второй.

— Ага, есть возможность осмотреться, освоиться.

Я сел на удобный, отполированный годами и телами драконов выступ. Грин присел на край скалы рядом.

— Не боишься упасть?

— Нет, в детстве я любил такие места, — он весело поболтал ногами. — Мы удачно сели.

В этом он был прав, вид открывался нам весьма примечательный.

Огромная долина была покрыта яркой зеленой травой, и в ней не было ни единого дерева. Со всех сторон ее окружали неприступные скалы, сейчас плотно усеянные драконами всех расцветок. Лишь через узкую щель люди могли бы в нее попасть, однако никому постороннему лучше было сюда не соваться.

Долина была перед нами как на ладони. Это привилегия участников — сидеть в первых рядах: сначала устраивались они, а уж затем рассаживались остальные зрители. А было их немало.

— Здесь собрались все драконы в мире? — удивленно спрашивал Грин.

— Нет, только драконы нашей страны.

— Да их же здесь сотни!

— Ага. Хорошо, что не тысячи, а то страны на всех не хватило бы, — улыбнулся я.

Как ни странно, разговор с Грином успокаивал и внушал некоторую уверенность.

— Смотри, уже все готово.

Перед боем пары были расставлены по четырем углам квадрата со сторонами метров в сто. К сожалению для людей, сигнал о начале могли услышать только драконы, и уже они командовали своим рыцарям вступать в бой.

Первая схватка началась.

Драконы с разбега набросились друг на друга, стараясь повалить соперника на спину и открыть для напарника мешок с кровью. Получилось, что битва приняла вид драки двое на двое. Как только в первой паре одному дракону разрубили мешок, его удачливый соперник остановился и стал наблюдать за другой парой, и когда там определился победитель, он напал на него.

— Неграмотно себя ведут, — шепнул мне Грин.

— Почему?

— Надо нападать на дерущихся, так намного легче. В общем, послушай. Как только бой начнется, не бейся с нападающим на тебя драконом, а лети к дерущейся паре. Понял?

— Ты уверен?

Я удивился, но почему бы не попробовать?

— Уверен.

Как только отгремел рев, приветствующий победителя, я напомнил Грину:

— Сейчас наша очередь.

— Ага.

Видно было, что мысленно рыцарь уже весь находился в битве. Теперь мне и самому предстояло настроиться на бой.

Зов прозвучал неожиданно, я даже вздрогнул.

— Пора? — тут же догадался Грин.

— Пора, — я подхватил его лапой и спустился в долину.

Мы стояли и смотрели на соперников. Пока что нам повезло: драконы попались такого же размера, как и я, только один выделялся более внушительной массой, но не казался опытным бойцом. Этот здоровяк как раз и нацелился прямо на меня.

«Что ж, полетаем», — подумал я и мысленно усмехнулся.

— Готовься, — сказал я напарнику и угадал: как раз прозвучал сигнал.

Мне трудно описать его словами так, чтобы понял человек: что-то вроде протяжного гула, на своей высшей ноте взрывающегося прямо в голове.

— Пора!

Грин схватился за мою правую лапу и заорал:

— Нападай!

Здоровяк уже несся на меня, а другие две пары бросились друг на друга. Я резко отпрянул в сторону, зажав в лапе своего рыцаря. Атакующий дракон пронесся мимо, а я огромными прыжками помчался к дерущимся.

Чтобы не хромать, Грина я отпустил, он сам держался у меня на лапе. Держался изо всех сил: представляю, как ему было тяжело. Чтобы это вообще удалось, он не надел латные перчатки, что могло ему позже доставить неприятности в поединке. Но приходилось чем-то жертвовать. Меч подпрыгивал в ножнах у него на спине — я помнил, что, когда поставлю моего рыцаря на землю, должен сразу же помочь ему вытащить меч, а затем уже бросаться в атаку.

Я слышал, как заревели зрители: они подумали, что я убегаю. «Ха-ха, сейчас увидим».

Рыцари бились между собой, драконы тоже. Никакого взаимодействия не было: я оценил правоту Грина, это крупный минус. Драконы просто мешали друг другу подойти к рыцарям и фактически пассивно ожидали, кто же из людей победит. И тут подбежали мы.

Я первым делом передними лапами схватил рыцарей соперников и отбросил их как можно дальше — убивать мне их не хотелось. А Грин, скатившись с моей лапы, подставил руку, ловко ловя меч, что я выхватил у него из ножен и бросил ему сверху. В следующий момент он рубанул по «сердцу» одного из драконов. Тому осталось только зарычать в бессильной ярости.

Второй дракон не сразу сообразил, что случилось: его внимание было рассредоточено между соперником, мной и собственным рыцарем. Поэтому он слишком поздно среагировал на Грина, которому и бежать никуда не пришлось — так близко был от него второй мешок.

Нас осталось две пары.

Здоровяк сориентировался относительно быстро для такого увальня: он повторил мой маневр, подхватив своего рыцаря, и уже спешил к нам. Но как только увидел, что мы разобрались с другими двумя соперниками, приостановился. Осторожность возобладала в нем, и он тем самым потерял преимущество скорости. Впрочем, он, возможно, поступил правильно: скоростная атака ему и в первый раз не удалась, это не было его сильным местом.

Некоторое время мы стояли и смотрели друг на друга. В конце концов дракон не выдержал и прыгнул на меня. Грин отскочил в сторону, давая мне простор для действий.

От первого натиска я увернулся, но затем пропустил пару ударов передними лапами, отчего в голове зашумело. Краем глаза мне приходилось следить за Эдвардом, чтобы в случае чего прийти к нему на помощь.

Здоровяк наседал. Он старался захватить меня лапами и повалить всем своим весом, я же не пытался нанести ему ущерб, а только уворачивался.

Грин неплохо держался в бою, так что я посчитал, что пока помощь ему не нужна. Сейчас, скорее, помощь нужна была мне: соперник уже дважды чуть не захватил мою шею. Думаю, если бы у него получилось, то я превратился бы в беспомощную мишень. Однако он не сумел, и, напротив, от излишнего усердия наконец сам подставился под удар. Увернувшись в очередной раз от его захвата, я крутнулся на месте и ударил увальня хвостом по голове. Не очень сильно, но точно в нужное место — соперник на несколько секунд впал в ступор.

Это дало мне время прыгнуть к дерущимся людям и вторым ударом хвоста откинуть вражеского рыцаря метров на тридцать. Пока тот поднимался и торопился вернуться на помощь своему дракону, мы вдвоем бросились к цели.

Я выполнил подсечку, но специально так, чтобы дракон успевал избежать падения. Затем я остановил хвост под подпрыгнувшим драконом и ударил резко вверх, целясь точно в правый глаз. Чтобы спасти его, сопернику пришлось отдернуть голову кверху и приподняться на задние лапы. На самом деле, он зря это сделал, ведь мой удар был совсем несильный и не достиг бы цели — замаха не хватало. Он тут же сообразил, что его провели, но поздно: Грин просто подставил меч под опускающегося дракона — и все. Кровь из мешка полилась рекой.

— Вот это было здорово! — похвалил его я.

— Ага, ты тоже был хорош, — он улыбался.

И ведь даже кровью не испачкался! Как это он так умеет?

Нас приветствовали трибуны. Очень приятно было купаться в лучах славы!

Я заметил несколько драконих, которые смотрели на меня весьма благосклонно.

Однако мы провели всего один, пусть и двойной, бой. Каждый следующий обещал быть тяжелее предыдущего. Эти благосклонные взгляды легко могли переместиться на новых победителей.

С такими мыслями я летел на наше место. Теперь можно было передохнуть и перевести дух.

— Есть планы на следующий поединок? — спросил я, когда еще одна четверка завершила бой.

— Кое-что есть, но я пока не определился, — спокойно ответил Грин. (И как можно быть таким спокойным?!) — А ты уверен, что теперь четверок больше не будет?

— Да. Да, это точно. Второй круг будет проходить, как обычно. Между прочим, мы будем драться первыми.

— Хорошо, быстрее отмучаемся, — подмигнул Грин. — И я уже придумал, как мы станем действовать!

Меня удивляла уверенность Грина. Но парень был что надо, я в нем совсем перестал сомневаться.

— Слушай, — Грин попросил меня наклониться и зашептал прямо в ухо: — Сейчас ты не на дракона нападай, а на человека, отвлечь дракона будет моей задачей. Но как только с человеком разберешься, тогда сразу помогай. Тогда получится — соперничество драконов будет состоять в том, кто быстрее победит рыцаря противника, понял? И это должен быть ты. Успеть, пока он меня не затоптал.

— Понял, не волнуйся. Сделаю все, что в моих силах.

* * *

Мы стояли и ждали сигнала. Я напротив дракона, Грин напротив рыцаря. Они не должны были знать, что мы задумали. Неожиданно рыцарь приподнял забрало.

— Берти! — выдохнул Грин.

Тот постучал мечом по шлему, как бы показывая, куда будет бить.

— Ах ты… — Грин не успел закончить фразу.

Прозвучал сигнал.

— В бой! — крикнул я и прыжком перескочил через Эдварда, тут же нацелившись на Берти Гризвольда.

Честно говоря, мне-то было все равно — что Берти, что другой рыцарь, но вот с Эдвардом эта встреча могла сыграть злую шутку.

Грин с диким криком, подняв меч высоко вверх, побежал к дракону.

«Интересно, как он собирается подольше продержаться? — подумал я. — Хотя сейчас ему, может, и правда легче подраться с драконом, чем с его напарником».

Однако соперник не был глуп. Дракон догадался, что мы решили разобраться с его рыцарем, и постарался грудью прикрыть его. Я взлетел, намереваясь напасть сверху.

Рыцарь спрятался под своим напарником, и тут подбежал Грин. А я пока не смог даже выманить Берти на себя. Дракон повернулся неудобно для меня — спиной, блокировав мне подходы хлещущим из стороны в сторону хвостом, — и переключился на Эдварда. Я, конечно, все равно попытался что-то сделать и вцепился в хвост. Это было непросто, когти соскальзывали, вреда противнику никакого. И я применил не то что запрещенный, но не совсем чистый прием: ухватил хвост зубами. Противник взвыл, но утерпел и продолжал держать выбранную позицию. Откуда-то снизу из-под него раздался звон мечей.

«Вот и встретились старые приятели… Как бы он на них пузом не свалился», — забеспокоился я.

Дракон попытался ударить меня задними лапами, но промахнулся — я тут же отцепился от хвоста и прыгнул в сторону. Этот маневр противника дал мне возможность контратаковать. С криком «Берегись!», предназначенным партнеру, я сделал мах хвостом параллельно земле, под драконьим пузом.

Грин понял меня и, упав, перекатился в сторону. Мой хвост прошел над ним и выбил Берти из-под дракона. Дракон оглянулся посмотреть, где и в каком состоянии напарник, а Грин немедленно вскочил и нанес завершающий удар по мешку, пока драконья морда не могла ему помешать.

Вот и все — мы снова победили.

— Фу-у-у-ух, ну и драчка, — я мысленно изобразил тяжелый вздох. — Извини, действовать по плану не получилось.

— Я заметил, — Грин улыбался, держа шлем под мышкой и смотря на медленно ковыляющего приятеля. — Извини, помягче не вышло, — сказал он ему, подойдя и подставив плечо.

— Да какой «извини»! Победили, молодцы, это же турнир! — Берти держался за бок, но тоже улыбался. — Однако смачно меня твой друг приложил.

Он сплюнул. Я забеспокоился: мне показалось, что кровью.

— Жаль, что мы с тобой так и не подрались толком.

— Это точно.

Берти сплюнул еще раз: нет, вроде без крови — значит, померещилось. У меня отлегло от сердца. Все же люди такие непрочные! Вот так убьешь нечаянно друга своего помощника, и расхлебывай потом…

Убедившись, что все обошлось, я больше не обращал внимания на поверженных соперников. Теперь вполне заслуженно можно было пожать кратковременные лавры славной победы. Еще больше взглядов, чем после первого боя, было приковано к нам. Приятно, что там говорить.

Однако ответственность возрастала с каждым кругом. Всегда обидно проигрывать, но когда до финальной победы остается всего три шага, это обиднее вдвойне. Я был окрылен двумя относительно легкими и где-то даже изящными победами — даже забыл, что еще совсем недавно не загадывал дойти и до полуфинала.

Мы сидели на своей скале и наблюдали за поединками. Лишь две пары вызывали мое особое беспокойство: тот гигант (по-моему, самый огромный дракон из когда-либо виданных мною) да золотистый дракончик, среднего размера, но очень быстрый. На самом деле это была дракониха — редкое явление на арене. По правде говоря, драконихи хоть в среднем мельче, но ничуть не худшие бойцы. Только обычно они не любят драться: к чему им? Но если уж какая из них делается бойцом… только держись!

Все остальные казались примерно одного уровня, и теперь я думал, что мы с Эдвардом будем, пожалуй, покруче.

— Хорошо бы теперь не попасть на этих, — я показал на беспокоящие меня пары. — Может, их выбьет с турнира кто-нибудь другой…

— Ничего, и с этими что-нибудь придумаем!

Рыцарь наслаждался своим положением победителя и складывающейся репутацией удачливого бойца, однако я видел, что последней победе — над другом — он не может радоваться в полной мере. Ну да ничего, надо привыкать: никто не может знать, кого в соперники нам выберет судьба.

А между тем я заметил, что Берти вчера у костра был прав: некоторые рыцари явно мучились животом. Неужели в самом деле этот Карл?! Если так, то, выходит, судьба его наказала: он вылетел в первом же бою, изрядно помятый. Впрочем, не исключено, что на этот раз подобную пакость сделал кто-то другой. Например, попался на эту удочку в прошлом году и решил: чем я хуже, поступлю и сам так же.

Эти люди! Такая уж у них логика. Трудно понять, можно только сделать себе зарубку в памяти и иметь в виду. Дракон никогда не захочет подобного «подарка судьбы». Что за удовольствие выиграть нечестно! Но хорошо, что не все они такие. Вот мне, скажем, отличный напарник достался… Я приосанился — гордый, словно сам воспитал себе такого рыцаря.

Ну и что: по крайней мере, я удачно его нашел — разве это не заслуга?!

* * *

Наш третий бой вот-вот должен был начаться. Я скосил глаз на Грина: тот слегка переминался с ноги на ногу. То ли слегка нервничал, то ли разминал мышцы.

Сигнал прозвучал. На этот раз мы не побежали, а наоборот — медленно, как бы нехотя, потопали вперед.

Противник явно хотел побыстрее разыграть начальную комбинацию и приближался к нам большими прыжками. Под противником я имею в виду дракона: он вырвался далеко вперед, оставив своего напарника позади.

Тактика быстрого нападения была присуща всем драконам — этим мы и решили воспользоваться. Я ждал заключительного прыжка, он должен был решить нашу партию.

Дракон прыгнул. Я не стал принимать его грудью, как это делало большинство драконов, а, слегка отпрыгнув в сторону, нанес ему по лапам сокрушительный удар хвостом. Люди это называют «подножкой», а не «подсечкой», как мы (узнал от Эдварда). Правда, есть разница: так как у человека лишь две ноги, совсем не обязательно по ним ударять, достаточно бегущему что-нибудь неожиданно подсунуть под ноги, и человек упадет сам.

Дракон полетел носом вниз, но в последний момент, боясь повредить мешок, сумел сгруппироваться, подставив плечо и развернувшись вбок. Этим и воспользовался Грин, всадив меч в мешок по самую рукоять.

По-моему, это был самый быстрый бой из всех на этой Забаве.

* * *

— Как я его, а? — я почти прыгал от счастья.

— Ага, да и я неплохо ударил, — притворяясь скромным, усмехнулся Грин.

Мы еще долго радовались и никак не могли успокоиться. Невероятно! Вошли в четверку лучших!

Наша общая радость не успела остыть, а нас уже вызвали на следующий бой.

Мне даже показалось, что слишком быстро: не дали толком отдохнуть. И это было вполне возможно, так как драконы тоже не всегда поступают безупречно. Судьи, как и все живые существа, подвержены эмоциям. Они могут подумать, что надо сбить спесь с этих выскочек. Или проверить, не случайная ли удача помогла безвестным бойцам — мол, если победы закономерны, то подобный пустяк не сможет помешать.

А бывают еще и такие вредные и ехидные драконы, что подумают: а не испортить ли песню этим двум радующимся жизни птенчикам?!

Да, случается. Такова жизнь. Я не собирался возмущаться: наша пара еще всем покажет, несмотря ни на что! Но спустившись на поле боя, я чуть не пошатнулся.

В эйфории я в этот раз заранее не поинтересовался, кто будет соперником. Перед нами стоял гигант!

Эх, а я надеялся, что он сойдется в бою с золотой драконихой… Однако, как и положено по закону подлости, их развели по разным поединкам. Хотя, может быть, это сделали и нарочно: распределение участников было закрытым, никакой жеребьевки. И, как я уже говорил, судьям иногда свойственна некоторая вредность.

— Что будем делать? — заговорил я на ходу, не обращая внимания на то, что нас могут подслушать. Секретничать было уже некогда. — Ты даже не сможешь допрыгнуть до его мешка. А я не думаю, что он захочет к тебе наклоняться.

— Я не смогу, но ты же меня подкинешь! Он, по-моему, медлительный, у нас все шансы!

Грин поманил меня пальцем. Я догадался, пригнулся, Грин быстро прошептал мне свой план. От удивления я чуть не сел. Переспросил:

— Думаешь, получится? — и немедленно заставил себя заткнуться, чтобы не сказать «вслух» лишнего.

— Попробуем, хуже не будет.

Прозвучал сигнал. Мы медленно стали сближаться.

Гигант, в отличие от других драконов, не торопился. Зачем ему? Это мелкоте надо нападать с наскока, чтобы использовать силу инерции, а он был такой большой и уверенный в себе: победа все равно придет, чуть раньше или чуть позже.

Мы остановились в нескольких метрах друг от друга. Я поднялся на задние лапы. Послышался громоподобный смех титана, и он тоже поднялся. Мне было трудно поверить, что можно быть таким огромным. Я еле-еле доставал ему до плеча, даже предельно вытянув шею.

Когда я почувствовал, что Грин встал на мою правую заднюю лапу, то понял, что пора. Я бросился вперед и как будто споткнулся — припал на передние лапы, одновременно подбросив Грина над собой вперед и вверх, как трамплином. Пока он летел, мне нужно было выдержать первый удар и не упасть. Затем следовало быть наготове, чтобы защитить моего рыцаря, когда противник его заметит.

Огромные лапищи стремительно приближались к моей голове. Что было дальше, я воспринимал, словно во сне. Я смутно понял, что подбросил Грина удачно — мешок с кровью с треском разошелся, а сам я своей головой и лапами точно подсунулся под удар, похожий по мощности на сход горной лавины, прикрыв от него напарника.

Подлетели два дракона-распорядителя и помогли мне подняться. Огромный громила ревел и бесновался от злобы, но что он теперь мог поделать? Он проиграл!

Радоваться я почти не мог — голова гудела просто ужасно. Драконы помогли мне добраться до скалы, где я и упал пластом, стараясь прийти в себя. Рядом посадили Грина.

— Как ты? Ну что? Ты живой? — он засыпал меня вопросами.

Я оценил его заботу, но каждое слово отзывалось в моей голове дикой болью.

— Кажется, да, — еле-еле смог передать я.

— Что «да»?

— Живой! Дай полежать спокойно, — я не сдержал раздражения, и, согласитесь, при таком самочувствии это было простительно. — Сейчас приду в себя.

Во всяком случае, я на это надеялся…

Грин сел рядом, сочувственно положив руку на мою лапу.

— Ты уж постарайся, нам всего один бой остался!

* * *

Ничего не было удивительного в том, что в финал вышла золотистая дракониха.

Кто бы сомневался! Эти дамы… Мы могли бы все-таки рассчитывать на победу, не будь мне столь плохо. Голова продолжала раскалываться.

— Вы сможете продолжать? — спросил меня подлетевший дракон-распорядитель.

— Сможем…

А что я еще мог ответить? Потерять такой шанс! Эх, был бы этот громила последним… Но если бы, да кабы, да на хвосте росли столбы, так был бы тогда не хвост, а целый мост…

Бой ненадолго отложили, чтобы дать мне возможность хоть чуть-чуть очухаться. Хотя по мелочам судьи и позволяют себе проявить коварство, но в действительно серьезных случаях всегда можно рассчитывать на их справедливое отношение.

Однако получасом больше — получасом меньше, мне было уже без разницы. Голова проходить не хотела, а лекарствами драконы не пользуются. Обычно нужно только подождать — и все проходит. Но ждать до утра, конечно, было невозможно.

Нас вызвали перед самым закатом, так как бои должны были закончиться сегодня, пока солнце не село. Я приподнял отяжелевшую голову и жалобно вздохнул.

— Ну что? — тревожно спросил Грин.

— Деваться некуда… значит, деремся. Есть план?

Грин покачал головой. Он подошел к краю обрыва и поднес руку козырьком к глазам: заходящее солнце слепило.

— Вон они, уже там.

— Тогда идем… — я оторвал себя от земли и волевым усилием заставил собраться.

Внезапно Эдвард оглянулся и сказал:

— А ведь мы еще по-настоящему не пробовали бросков и подхватов. У нас на тренировке получалось неплохо. Я заметил, что никто здесь этого не делает. Рискнем?

Я мысленно застонал. Такую сложную вещь стоило пробовать, пока я был в хорошей форме! А теперь мне только не хватало уронить моего напарника или зашвырнуть прямо в пасть противнику. Но лучшего я ничего предложить не смог и покорно кивнул.

— Отлично! — мой рыцарь явно хотел подбодрить меня своим оптимизмом. — Тогда будем импровизировать!

Мы спустились и приготовились к бою. Со скал донесся одобрительный рев. Нас поддерживали. Это было приятно, а к тому же, и правильно: кому, как не нам, стоило посочувствовать?!

Только мы встали на исходную позицию, как прозвучал сигнал: время поджимало. Что ж, это к лучшему: мне хотелось, чтобы все побыстрее закончилось.

Я подхватил Грина и тяжело побежал вперед. Каждый шаг отдавался в голове ударом колокола.

Дракониха не торопилась: видно, ждала, пока я сам выдохнусь.

Не добежав метров тридцать, я перебросил Грина в другую лапу и увидел в глазах золотой воительницы замешательство. Уже хорошо! Затем я сделал ложный замах, как бы намереваясь бросить Эдварда в соперницу (та совсем растерялась), но якобы потерял равновесие и упал, выпустив Грина. Вот тут золотая не выдержала и бросилась на меня, намереваясь напрыгнуть сверху.

Я быстро увел шею от удара и одновременно что есть силы схватил дракониху за передние лапы. Теперь мне ни в коем случае нельзя было ее отпустить.

Таким образом, она потеряла свое преимущество — скорость, но только частично: удары задними лапами золотая наносила с бешеной частотой, пытаясь вынудить меня отступиться и выпустить ее. Я почти распластался на земле, только ссутулился, оставив пространство для мешка, и упорно терпел. Моя многострадальная голова представлялась мне подобием барабана, на котором танцовщица выбивает чечетку. Единственное, что спасало — дракониха не пыталась меня перевернуть, чтобы не попасть по мешку и не проиграть по собственной неосторожности. А это защищало мои самые мягкие части от подобного же «танца» на них.

В это время ко мне начал подбираться рыцарь. Я попытался поддеть его хвостом, но золотая помешала, попятившись и потянув меня за собой в сторону. Впрочем, тут же остановилась — испугалась за мешок.

«Где же Грин? Неужели я придавил его?»

Я готов был уже впасть в панику. И тут он появился. Выскочив сбоку, он со всей силы огрел противника мечом. Шлем шлемом, но удар был отменный. Рыцарь рухнул и, кажется, выпал из реальности. Я видел боковым зрением, как он лежал навзничь, а его глаза вращались каждый самостоятельно, словно у новорожденного дракона.

Золотая, похоже, тоже до этого потеряла Грина из виду и считала его вычеркнутым из поединка, так что была совершенно ошарашена. Вот ее слабое место: недооценка противника!

Меня она также недооценила. Она беспечно отвлеклась, вытянула шею, попытавшись рассмотреть, в каком состоянии ее собственный рыцарь. Я мгновенно переменил положение: свился кольцом и задними лапами захватил ее задние лапы.

Все, теперь она была связана со мной и не могла ничего предпринять! Все зависело от Грина. А он не заставил себя ждать, бросившись к мешку.

Золотая все же была необычайно ловка и гибка: она попыталась схватить его пастью, и ей это почти удалось. Но Грин сумел перекатиться по моей груди, не задев моего мешка, и вонзить меч точно в мешок противника. На этот раз кровь хлынула прямо на него, устроив кровавый дождь — прямо настоящий ливень!

— Победа!!! — заорал Эдвард.

Я почувствовал, как расслабилась дракониха. Теперь можно было ее отпустить.

Она отпрыгнула, как на пружинах, возмущенно вздернула голову и, резко развернувшись, удалилась, даже не дождавшись судьи с официальным объявлением победителя.

Да уж, что говорить — я был в гораздо худшей форме… Еще некоторое время я не мог подняться. Гудение в голове не прекращалось, да к тому же и лапы затекли, будто налились свинцом. Собрав остатки сил, я оторвал тело от земли, изобразив, как мог, стойку победителя, и победно зарычал.

Смотреть по сторонам было очень трудно. Все размазалось, как в тумане, так что мечта об интересных драконихах уплывала куда-то вдаль. К тому же после столь близкой встречи с одной такой «интересной» отчаянно хотелось отдохнуть от дам хоть некоторое время, прежде чем начать покорять их сердца.

Дальше я почти ничего не помню.

* * *

— Хватит дрыхнуть! Драконы так долго не болеют, — этими словами меня разбудил Грин, весело постукивая мечом по своей кирасе.

— Спасибо за заботу, — я с трудом разлепил глаза и уставился на рыцаря.

Голова уже совсем не болела, да и остальное было, как будто, в порядке. Поэтому я раздумал сердиться и миролюбиво ответил:

— Мне, и правда, лучше.

Я осторожно поднялся и сел. Там и сям кольнуло, но это были пустяки.

— Вот и хорошо, — заулыбался рыцарь. — Мне, пожалуй, пора. В драконьи летописи я, наверно, уже попал. Теперь надо попасть в человеческие. Так что не обижайся, но я пошел.

— Как, уже? Давай хоть я тебя подвезу!

— Не стоит. Мне, в общем-то, все равно, откуда начать путешествие. А тебе будет чем заняться в ближайшее время, — Грин подмигнул и выразительно посмотрел мне за спину.

Я обернулся: из-за скалы выглядывала симпатичная мордашка драконихи. Я не верил своим глазам, но она явно зазывно поглядывала на меня. К счастью, совсем не золотая и не воинственная, обычная… нет, не обычная, а очень миленькая. Я даже чуть не забыл про Грина, почти потерявшись в ее глазах.

— Я понял, понял — мне точно пора, — он почти что рассмеялся в голос, чем меня несколько смутил.

Дракониха, тоже смущенная, скрылась за скалой и пока больше не показывалась. Грин подмигнул мне и надел шлем.

— Послушай, мне действительно нужно идти! Может, еще свидимся! — он помахал мне рукой, направляясь к обрыву. — Кстати, мне тут дали мешочек с неплохими камушками за победу. Да и тебе кое-что перепало… Ну, прощай! Счастливо!..

Его подхватил черный дракон и понес на другую сторону скалы.

А я, видимо, переоценил свои силы. В голове неожиданно загудело, и я отключился.

* * *

— Э-эй! Ты жив?

Я приоткрыл один глаз. Была еще ночь. Меня кто-то осторожно трогал за лапу. У себя на носу я обнаружил неумело наложенный компресс.

— Кто здесь? Ты же улетел! Или мне это снится? — я спрятал довольную улыбку.

— Нет, это натуральный я… — Эдвард замялся, готовясь продолжить.

Я слышал, как он пыхтит, собираясь с мыслями. Люди еще думают, что они что-то могут скрыть от дракона!

Он потоптался некоторое время, прежде чем решился:

— Слушай, я тут подумал… Я тебе помог — может, ты теперь мне немного поможешь? Если согласишься, мои дела очень поправятся.

— Это как? Сколько «немного»? — у меня сразу зароились в воображении разные подозрения и неприятные варианты.

Я даже вдруг подумал, а не позовет ли меня мой напарник на какой человечий турнир. У них, понятно, с драконами не принято, но мало ли, что он удумал… А мне такое бы не подошло: я не бьюсь не по правилам.

— Понимаешь… в поместье у отца моей жены последнее время развелось очень много разбойников. Они совсем совесть потеряли! Хороший был бы подарок — справиться с этой напастью.

— О, так у тебя и жена есть?! Никогда бы не подумал.

— Что это ты обо мне так плохо думаешь? Есть, а как же! Правда, она об этом еще не знает… — рыцарь отвернулся, неожиданно заинтересовавшись соседними горами.

Я хмыкнул.

— Ну хорошо… И много их, этих, разбойников? — задал я наводящий вопрос.

— Да нет… Пара сотен, не больше, — Грин легкомысленно махнул рукой.

— Две сотни?! Да это неплохая армия!

— Может, поэтому с ними пока никто не рискнул сразиться, — рыцарь рассмеялся и подмигнул: — Но ведь что две сотни против тебя, а?

— Конечно-конечно, мы вот прилетим и всех сразу победим. Да? — ответил я ему в тон.

— Ты не думай, я понимаю, что это непросто, — посерьезнел Эдвард. — И я не собираюсь все свалить на тебя. Мы вместе разработаем какой-нибудь замечательный план! У нас же неплохо получалось работать в паре, разве нет?

— Можно мне подумать? — я повторил его слова, сказанные мне когда-то — на самом деле всего-то три дня назад — в ответ на такой же вопрос.

— Думай, только не слишком долго. Не буду же я тут целую вечность ждать, — он пнул окованным носком сапога камешек, и тот по крутой дуге улетел вниз.

— Шучу я, — мой смех для людей звучит, скорей, как рычание, но я не удержался. — Разве же я могу отказать напарнику! Погоди еще денек — в себя приду. А потом можно и за дело.

Грин просиял:

— Договорились! Тем более, мы теперь богаты! — он отцепил с пояса увесистый кожаный мешочек и выразительно помахал им перед моим носом. — Во — награда! А там еще и тебе что-то полагается.

Честно говоря, я слабо понимал, что можно сделать с этими драгоценностями — люди драконам все равно ничего не продавали. А за победу в турнире нас, драконов, награждают совсем иначе. Но лицо Грина было таким довольным, что я не мог его разочаровать и порадовался за компанию.

* * *

Днем позже мы уже вышагивали по дикому полю. Лететь я пока не рискнул, да и торопиться, скажу между нами, все равно было некуда. Мой рыцарь, конечно, исходил нетерпением, и я догадывался, к кому он так стремится. Но уговор-то был какой? Идем на разбойников!

А разбойники нас, конечно, дождутся.

 

Алексей Гридин

Дракон поперек дороги

Поперек дороги лежал дракон. Огромное тело покрывала грязно-серая чешуя. Бока дракона мерно вздымались и опадали, и костяные бляхи чешуи негромко постукивали в такт дыханию. Немигающие глаза с пристальным интересом уставились на подъезжающего всадника.

Раскрылась чудовищных размеров пасть, из нее дважды выстрелил раздвоенный язык. Вслед за языком в клубах серного дыма вылетели слова.

— Ты кто, путник? — голос звучал холодно и равнодушно.

— Я-то? — удивился юный всадник на гнедом жеребце. — Неужели по мне не видно? Я — рыцарь. Странствующий герой.

— Герой, — проскрежетал дракон. — Ясненько. Привет, герой. Ну, будем знакомы: я — дракон.

— Уже заметил, — рыцарь, не слезая с коня, поклонился. — У меня похожий на щите нарисован. Не будет ли угодно милорду дракону уступить дорогу, ибо я спешу.

— Да неужели?! — изумленно спросила чешуйчатая тварь и лениво потянулась всем телом, из ноздрей выплыли клубы дыма. — И куда же, осмелюсь спросить?

— Не хотел бы обидеть милорда дракона, но это мое дело.

— Разумеется, разумеется, — с достоинством кивнуло уродливой головой чудовище. — Но спросил я об этом исключительно потому, что мог бы предложить лорду рыцарю свою помощь.

Услышав это, юноша рассмеялся. Хохотал он долго, звонко и заливисто. Возможно, если бы дракон мог так веселиться, он бы поддержал рассмеявшегося путника. Но он не умел смеяться. И поэтому только терпеливо смотрел на всадника немигающими глазами и ждал, пока тот остановится.

И тот, наконец, остановился.

— Извини, милорд дракон, ежели обидел я тебя смехом своим, — высокопарно начал он. — Но, видишь ли, спешу я ко двору принцессы. Объявила она, что рыцарь, совершивший поразительный подвиг, станет ее мужем. А принцесса эта… Воистину, она прекрасна — у нее золотые волосы, глаза, синие как небо… как море… а улыбка… О, милорд дракон, какая у нее улыбка! Когда я увидел ее портрет, тотчас же решил отправиться в путь и совершить ради нее какое-нибудь деяние, достойное песен менестрелей. А рассмеялся я вот почему: ну как можно совершить подвиг с помощью дракона? Подумай сам, чем ты можешь мне помочь?

Лучше бы рыцарю никогда не произносить этих слов.

Дракон взметнулся, растопырил когти на гигантских лапах. Его хвост, то свиваясь в тугую спираль, то молниеносно распрямляясь, хлесткими ударами рассекал воздух. Развернулись невероятных размеров крылья. Правым крылом дракон зацепил сосну, которой не посчастливилось вырасти слишком близко к дороге. С сухим треском дерево переломилось и неторопливо рухнуло, перепугав коня. Рыцарь едва удержал его на месте.

— Ах, принцесса! — взревел дракон. — Подумаешь, кожа у нее белая! Подвиг ему совершить нужно!

Всадник отъехал чуть в сторону и посмотрел на бесновавшееся животное с опаской.

— Юноша! — прогрохотал огромный змей. — А тебе никогда не приходило в голову, что лучший подвиг для рыцаря — это убить дракона?!

Рыцарь выглядел озадаченным.

— Убить? — переспросил он. — А зачем?

— Ну как же! Ведь если верить вашим легендам, мы разрушаем города, пожираем стада, похищаем прекрасных девушек, таких как эта твоя… Забыл, как зовут… Или ты и не говорил? Ну, неважно… А потом храбрые рыцари с величайшими трудами находят драконов, бросают им вызов, побеждают и получают в награду этих самых похищенных девиц. Их руку, благосклонность ну и все такое прочее.

— Интересно, — пробормотал юноша, кладя ладонь на рукоять меча, — а я никогда не слышал таких легенд. Драконы и в самом деле все это творят? Тогда, может быть, я действительно попытаюсь сейчас совершить подвиг.

— О, высшие силы! — только что бесновавшийся и извергающий струи дурно пахнущего дыма дракон в изнеможении рухнул обратно, поднимая тучи пыли. — Честно говоря, обычно мы не занимаемся подобными делами. Ну, за исключением редких отщепенцев, которых изгоняем из племени — вы ведь тоже наказываете как-то преступников. Зачем угонять стада, если пищу можно найти там, где вообще нет людей. И что делать с похищенными девушками? Есть? Что там есть-то, скажи мне?! Кожа да кости, так, на один зубок. И уж точно не для того, о чем думают некоторые извращенцы. Сам представь: девица и дракон в одной постели!!! Вот бред-то! Но…

— Что?

— Откуда ты взялся, такой странный? Я-то полагал, что все рыцари наслышаны об этих безжалостных извергах-драконах и только и мечтают заполучить голову в качестве трофея.

— Я, понимаешь ли, милорд дракон, — рыцарь даже немного покраснел — всего лишь бедный провинциал. Еду из маленького королевства на самом краю земли, там про драконов никто и слыхом не слыхивал. По дороге, конечно, я слышал разнообразные слухи и истории, да и картинки с драконами я тоже как-то раз видел. Не поверишь, но именно дракон с девицей в одной постели там были нарисованы, — румянец на рыцарских щеках стал гуще. — Впрочем, тот дракон был не такой большой. Но я никогда не знал о том, за что же вас не любят. Поскольку я рыцарь, то должен вести себя соответственно: поднимать меч только на тех, кто действительно творит недобрые дела. Сначала разобраться и лишь затем разить — вот мой девиз.

— Вот оно как, — проговорил дракон задумчиво.

— Скажи мне, милорд дракон, — продолжал герой из маленького королевства на краю земли — но если все обстоит именно так, как ты говоришь, и рыцари в ваших землях за честь почитают бросить дракону вызов, то что же ты делаешь на этой дороге? Ведь кто-нибудь может напасть на тебя лишь потому, что отрубить голову невинному зверю некоторые сочтут подвигом.

Тут рыцарю показалось, что дракон смутился. Он ответил не сразу, а лишь после того, как с тоской в немигающих глазах посмотрел в синее-синее летнее небо.

— Я жду свою возлюбленную, — признался он, наконец.

— Кого?! — юноша тут же заставил коня отпрянуть назад, ожидая новой вспышки драконьего гнева.

Но ее не последовало. Дракон лишь шумно вздохнул.

— Возлюбленную, — повторил он. — Она назначила мне свидание здесь, на этой дороге. А видел бы ты ее, рыцарь! Ее светлую чешую, блестящие глаза, изящные крылья, чудно изгибающийся хвост! Да ты не поймешь меня, ты все мечтаешь о своей принцессе. Впрочем, как ты мог заметить, я нервничаю. Потому что моя возлюбленная запаздывает.

— И давно ты ее ждешь?

— Второй день, — ответил дракон и, заметив удивление в глазах рыцаря, поспешил объяснить: — Видишь ли, с одной стороны мы, драконы, не стремимся точно определять время. А с другой — мы никогда и никуда не торопимся. В общем, для нас плюс минус один день — мелочь, пустяк. Так, раз плюнуть, как вы говорите. Но она, однако же, задерживается. Таковы женщины, и я…

Монолог дракона был прерван приближающимся шумом. Дорога с той стороны, куда направлялся юноша, плавно сворачивала за холм, и не было видно, что там происходит. Но оттуда отчетливо доносился скрип огромных тележных колес. Судя по громким разговорам, телеги сопровождал немалый отряд.

— Опять едут, — заметил дракон.

— Но ты ведь можешь подвинуться.

— Разумеется, могу, — ответил дракон. — Я и тебя не пропускал лишь со скуки. Теперь-то пожалуйста. Я подвинусь, проезжай. Не то опоздаешь к своей принцессе.

— Ну нет, — отказался рыцарь. — Я пока подожду, посмотрю, кто там едет.

Дракон шумно приподнял свое массивное тело, развернулся, отползая к обочине, и две пары глаз с интересом уставились в сторону холма.

Рыцарь и дракон успели обменяться еще парой ничего не значащих фраз, как из-за поворота показалась группа всадников. Возглавлял ее высокий рыцарь на мощном вороном коне. С синего гербового щита устрашающе топырил когти золотой грифон. Рыцарь изредка хмурился и покусывал кончики вислых сивых усов. Вслед за ним ехали десятка два вооруженных людей в одеждах синего и золотого цвета, среди них мелькало пять-семь человек в черном и малиновом. А неподалеку от сивоусого предводителя на изящной гнедой кобыле ехала…

…Наш молодой рыцарь даже ахнул…

Понятно, что это была она. Принцесса, которую совсем недавно рыцарь описывал своему чудовищному собеседнику. С хрупких плеч ниспадал черный плащ с малиновым кантом, из-под малинового берета выбивались непокорные золотые кудри; с милого лица смотрели большущие синие (как небо… как море…) глаза.

Кажется, даже отползшему с дороги дракону тотчас же захотелось совершить ради нее подвиг. По крайней мере, он с неподдельным интересом смотрел на приближающуюся к ним кавалькаду: должно быть, размышлял, что им всем тут понадобилось. И почему же не видно телег, которые совсем недавно так немилосердно скрипели.

Увидев змея, всадники остановились. Вперед выехал герольд, паренек лет четырнадцати в синем камзоле с золотыми отворотами и золотым же грифоном на груди. В левой руке он держал богато изукрашенный рог. Легким движением герольд поднес рог к губам и протрубил. С окрестных деревьев привычно взметнулись птицы.

— Ты ли дракон, прозываемый Фламифером? — звонко выкрикнул сине-золотой парнишка.

— Я, к вашим услугам, — флегматично ответил дракон.

— Тогда я должен поведать тебе, — герольд заметно волновался и говорил слишком громко, — что мой сеньор, барон фон Бранкфурт, хочет с тобой говорить.

— Ну так пусть говорит, — чешуйчатое создание потянулось, всадники во главе с рыжебородым заметно напряглись. Птицы на всякий случай не торопились возвращаться к облюбованным ветвям.

Но ничего не произошло.

Тогда сивоусый здоровяк стронул коня с места, подъехав к герольду. На молодого рыцаря он не обратил ни малейшего внимания, сразу же обратившись к дракону. Впрочем, в это время юноша из королевства на краю земли старательно пялился на принцессу. Та, видя, что пользуется его вниманием, повернулась к незнакомому всаднику и очаровательно улыбнулась.

— Итак, дракон, прозываемый Фламифером, — провозгласил барон. — Быть может, ведомо тебе о недавнем заявлении принцессы? Что рыцарь, совершивший подвиг, станет ее мужем?

— Еще один, — негромко проворчал Фламифер. — Да ведомо, ведомо, — добавил он погромче, видя, что барон молчит и дожидается ответа.

— И решил я, — продолжил барон, — что лучшим рыцарским подвигом будет спасти людей от чудовища. Например, от дракона. Потому, тварь богомерзкая, узнав о том, что ты здесь, я немедленно прибыл, дабы бросить тебе вызов. И пригласил принцессу посмотреть, как ты издохнешь.

— Но, — осторожно заметил огромный змей, — пока что от меня никого не надо спасать. Я подожду здесь еще некоторое время и улечу, никому не причинив вреда.

Виллибальд фон Бранкфурт расхохотался, показывая, что чудовищная тварь сказала чудовищную глупость. Рассмеялись и многие из его свиты. Благо, дракон говорил громко, и все его слова были явственно слышны. Улыбнулась еще раз и принцесса. Молодой рыцарь отвлекся от ее созерцания и прислушался к словам сивоусого.

— Все мы знаем, — снисходительно объяснил барон, — насколько коварны бывают драконы. И потому, дабы не улетел ты от меня, а в поединке не пользовался методами нечестными, как то: полетом, дыханием огненным, ударами хвоста шипастого, лап когтистых да крыльев могучих («А что же ему тогда останется», — мельком подумал внимательно слушавший юноша), мы взяли в заложники другого дракона. Который и рассказал нам, что вы должны здесь встретиться — не иначе, для того, чтобы грабить беззащитных селян, угонять у них скот и похищать прекрасных девиц. А затем предаваться с девицами отвратительным извращениям, кои мы не раз видели в книгах.

При этих словах юный рыцарь мгновенно тронул коня шпорами, подаваясь в сторону. Он вновь ожидал вполне законного взрыва драконьей ярости. Птицы продолжали кружить над деревьями, не решаясь сесть — а ну опять чешуйчатому змею вздумается начать бесноваться? Но и в этот раз взрыва не последовало. Фламифер лишь приподнял морду и проревел что-то неразборчивое, его хвост пару раз рассек воздух. Но в целом он вполне держал себя в руках — или в лапах.

Барон повернулся к своему герольду, повелительно взмахнул рукой. Тот опять протрубил в рог. Раздался пронзительный скрип колес — тот самый, что был слышен ранее, и из-за холма выехала огромная телега, запряженная несколькими парами могучих быков. На телеге возвышалась клетка из толстых бревен, а в клетке сидел угрюмый дракон.

Драконица. Размерами она была поменьше Фламифера, со светлой чешуей, тонкой, горделивой шеей, узкими крыльями.

— Если ты, не пользуясь бесчестными приемами, изложенными выше, одолеешь меня, то второй дракон будет отпущен на свободу, — громогласно объявил барон.

Тут молодой рыцарь, до тех пор просто слушавший, решил, что пора и ему сказать свое слово. Выехав вперед, он поднял руку, показывая, что желает говорить.

— Я — лорд Гай Готтард из маленького королевства у края земли, — представился он. — Еду я ко двору принцессы, и милорд дракон учтиво встретил меня и предложил свою помощь. Более того, дракон сей, как я понимаю, еще не успел сотворить какого-либо злодеяния. Он лишь попросту ждал свою спутницу. Ты же, барон, чтобы предстать героем в глазах принцессы, хочешь погубить безобидное существо, коварно не позволив ему постоять за себя, так как его дама захвачена тобой в плен.

Сопровождавшие барона люди с неподдельным любопытством придвинулись ближе (в том числе и принцесса, как отметил сэр Гай).

Вислоусый фон Бранкфурт пренебрежительно рассмеялся, махнув рукой.

— Стоит ли доверять дракону, мой юный друг? Они настолько подлы и коварны, что всегда готовы ударить в спину.

— Им нет нужды бить в спину, — тихо, но твердо заявил юноша, побледнев. — Каждому ясно, что дракон всегда способен победить человека один на один и лицом к лицу — если, конечно, не лишить его всех возможностей причинить вред. И вообще, для истинного рыцаря подвиг — защита слабых и беспомощных. А вы напали на слабую и беззащитную драконицу и хотите в придачу убить ее ни в чем неповинного спутника.

— Глядите, принцесса, — благодушно заявил барон, — как этот юный рыцарь красуется перед вами. Его не интересует, что этот, как он выражается, невиновный дракон завтра может испепелить посевы и разрушить дома. Все, что нужно этому сэру Гаю — чтобы вы благосклонно посмотрели на него.

— Ну и подлец же вы, барон! — воскликнул юноша.

С этими словами он сорвал с руки перчатку и бросил в лицо барону.

Прямо в ухмылку под сивыми усами.

И попал.

Виллибальд фон Бранкфурт продолжал ухмыляться.

— Не лезь не в свое дело, рыцарь! — пророкотал дракон.

И тут, наконец, заговорила принцесса.

Голосок ее был кристально чист и звенел, как весенний ручеек.

В обладательниц таких голосков влюбляются сразу же и навеки.

Впрочем, сэр Гай влюбился в нее еще раньше.

— Как помнишь, дорогой барон, еще вчера вечером я сказала, что не в восторге от твоей идеи. Она пахнет чем-то… несъедобным. И сейчас все больше убеждаюсь в своей правоте.

— Но, моя принцесса… — попытался возразить фон Бранкфурт.

Принцесса не пожелала его слушать и продолжила:

— А потому полагаю, что более справедливым будет, если ты ответишь на вызов сэра Гая. Буде сей юный рыцарь победит, проблема разрешится сама собой: дракон и его подруга получат свободу. Иначе же мы устроим справедливый королевский суд, и там ты повторишь все свои претензии к лорду Фламиферу. Вот слова той, в ком течет королевская кровь!

И она с вызовом посмотрела на барона. А затем, уже с интересом — на сэра Гая.

Сэр Гай, ясное дело, вовсю рвался в бой. И даже конь под ним рвался в бой. Может быть, он тоже был очарован прекрасной принцессой?

Птицы, наконец рассевшиеся по ветвям, с любопытством поглядывали на дорогу, вдруг обернувшуюся ристалищем.

Барон фон Бранкфурт выглядел совершенно разочарованным. Наверное, он считал, что победа в борьбе за руку принцессы им уже достигнута. А тут происходят такие досадные события… Впрочем, барон был рыцарем и принял вызов сэра Гая.

Благородные соперники разъехались на некоторое расстояние. Затем они склонили копья, прикрылись щитами и по сигналу королевского пажа помчались навстречу друг другу. Ветер задорно развевал плюмажи на их шлемах.

Удар!

Зрители ахнули. В том числе и принцесса. А также и дракон.

Потому что копье барона фон Бранкфурта, ударившись о щит сэра Гая, с треском сломалось.

А копье молодого рыцаря выдержало удар о сине-желтый щит барона. Сам же барон удара не вынес и вылетел из седла.

Упал он явно неудачно и остался лежать, не двигаясь.

Сэр Гай легко соскочил с коня и, лязгая доспехами, подбежал к поверженному противнику. Юный рыцарь убедился, что барон вполне жив, однако сильно ушибся, а потому подняться не может. Ему пришлось помогать.

Виллибальд фон Бранкфурт стянул с головы шлем с изрядно запылившимся плюмажем. Стало видно, что его лицо мрачно, как туча. Роскошные сивые усы печально повисли, словно флаг сдавшегося города за мгновение до того, как он будет спущен.

— Победа присуждается сэру Гаю! — звонко объявила принцесса.

И при этих словах юноше стало очень радостно.

Среди людей барона послышалось недовольное ворчание, быстро, впрочем, утихшее.

— Освобождайте драконицу, барон, — сказал сэр Гай, улыбаясь.

— Освобождай, — рыкнул негромко, но внушительно дракон Фламифер.

Барон, не сказав ни слова, взмахнул рукой. Несколько его людей тотчас же отворили тяжелые ворота клетки, позволяя драконице выбраться наружу. Она осторожно расправила крылья и медленно направилась в сторону Фламифера.

Дракон скорчил на морде подобие усмешки.

— Ну что ж, сэр рыцарь, — сказал он. — Я предлагал тебе свою помощь, да вышло так, что это ты помог мне. Надеюсь, и я тебе однажды пригожусь. Большое драконье спасибо.

— Спасибо, — негромко повторила вслед за ним драконица и изящно поклонилась.

Затем оба дракона взлетели и, покружив над дорогой, где стоял отряд, направились в сторону уже заходящего солнца. Сэр Гай и принцесса махали им вслед.

Наконец, летающие ящеры скрылись из виду. Солнце скатилось по небосводу до самых верхушек высоченных елей. Задувал легкий вечерний ветерок.

— Ну что ж, — неожиданно хрипло пробормотал барон. — Придется делать все иначе.

Сэр Гай и принцесса одновременно с удивлением посмотрели на него.

Фон Бранкфурт что-то рявкнул, и один из его людей мгновенно приставил к тонкой шейке принцессы длинный кинжал.

Сэр Гай схватился за меч, но барон предостерегающе воскликнул:

— Стой, юноша! Ты же не хочешь, чтобы прекрасной принцессе был причинен какой-либо вред?

— Ну и подлец же ты, барон, — ответил молодой рыцарь, роняя клинок обратно в ножны.

— Эту реплику, — ухмыльнулся фон Бранкфурт, — я сегодня уже слышал. Однако, ситуация-то изменилась. Тем более, что вашего крылатого заступника рядом теперь нет.

— Барон, как ты посме… — слабо засопротивлялась принцесса, но ей тут же умело заткнули рот аккуратным кляпом из ее же шелкового шарфика.

— Что вы делаете! — возмущенно и беспомощно вскричал сэр Гай.

— Собственно говоря, — барон подъехал к сэру Гаю чуть ближе, — это не твое дело. Но вообще-то я попросту хочу жениться на этой девочке и получить свои полкоролевства. Хотелось бы сделать это легально. То есть по закону. Для чего мне и пришлось ловить треклятых драконов. Да вот все как-то некрасиво сорвалось. Ну да ладно — не прошло с драконом, выйдет с принцессой. Отыщем какого ни на есть попа, он нас скоренько обвенчает. Папочке-королю не останется ничего другого, кроме как признать нас мужем и женой — иначе с его дочуркой случится что-нибудь эдакое.

— Кажется, барон, ты ошибаешься! — неожиданно раздался чей-то голос из кустов.

Все повернулись на голос.

На дорогу неторопливо выбрался высокий статный пожилой человек в кожаном колете, сапогах для верховой езды и поношенном дорожном плаще — герб на этом плаще был какой-то странный.

Сэр Гай мгновенно понял, что все, кроме него, с этим человеком знакомы. Среди людей барона и свиты принцессы пронесся шепоток. Принцесса и не пыталась скрыть радость, хотя ей и мешал кляп. Вислоусый барон недовольно нахмурился.

— Барон фон Бранкфурт, — холодно и властно сказал новоприбывший, — за измену короне и покушение на жизнь королевской дочери ты арестован.

Барон рассмеялся — почти истерически. А рыцарь, наконец, начал догадываться, кем был этот человек.

— Мой король, — хмыкнул фон Бранкфурт, — если позволено мне будет дать совет, не королевское это дело, сидеть в кустах. Лучше было послать вооруженный отряд. А при теперешнем положении условия диктую я. Здесь только ты, твоя дочь, юный глупец да несколько слуг. А у меня — два десятка воинов. Может быть, мы вместе проследуем в мой замок и там поговорим о свадьбе?

Король, однако, нисколько не потерял уверенности в себе.

— Как я сказал, ты ошибаешься, барон.

Сказав это, король поднес к губам рог и звонко протрубил. По лесу прокатилось эхо.

И тут же из-за ближайшего холма, шумно хлопая крыльями, взлетел дракон Фламифер. Явно красуясь, он на мгновение застыл на фоне заходящего солнца. Сэр Гай неожиданно понял, что именно это изображено на плаще короля: красный круг, и поверх него — раскинувший крылья дракон.

Воины барона в страхе бросились врассыпную, бестолково погоняя и без того напуганных коней. Однако из-за леса появилась драконица, и они на пару с Фламифером принялись сгонять всех в одно место, как овчарки — отару.

Принцесса резко и умело ударила сторожившего ее воина локтем, перехватила руку с кинжалом, хитро вывернула — воин взвыл от боли и кувыркнулся с коня. Затем она вытащила изо рта пожеванный шарфик, с отвращением отбросила в сторону.

— Молодец, — спокойно сказал король. — Ну так что, барон? Не кажется ли тебе, что я был прав?

С этими словами он вынул меч из ножен и направил в грудь фон Бранкфурту. Тот, глухо рыча в бороду от ярости, бросил под ноги сюзерену свой клинок.

Сэр Гай не совсем понял, что именно произошло, кроме того, что наши победили. Он, в основном, все это время смотрел на принцессу и думал, как бы ее спасти.

Прямо над его головой захлопали огромные крылья.

— Позвольте представить, — сказал король, — лейтенант Королевской службы внутренней безопасности Фламифер.

Если бы дракон мог, он бы, наверное, вытянулся по струнке и отдал честь. А барон, услышав слова короля, аж поперхнулся.

— Так все было подстроено! — вскричал он.

— Ну конечно, — любезно улыбнулась принцесса. — Папочка давно подозревал тебя, барон. Он давно догадывался, что ты, барон, ночами не спишь — мечтаешь о половине королевства, чтобы, став союзником графов Верхних Долин, разделить с ними другую половину. Но, к сожалению, доказательств не было. И тогда отец придумал этот простой, но гениальный план. Который отлично сработал, потому что кое-кто, как и ожидалось, оказался слишком самоуверен. Да разве удалось бы поймать в клетку дракона, если бы он сам того не позволил?!

— А я! — воскликнул сэр Гай. — Неужели мое вмешательство вообще не было нужно?!

Король с интересом посмотрел на молодого рыцаря. Точно так же, с интересом, сверху взглянул на него Фламифер — не забывая при этом другим глазом посматривать на охраняемых солдат.

— О, что ты, сэр Гай! — воскликнула принцесса, затрепетав длинными ресницами. — Ты был, воистину, неотразим! Я думаю, такому смелому воину всегда есть место при нашем дворе.

— Разумеется, — лицо короля тронула улыбка. — Например, я был бы рад видеть тебя, рыцарь, в Королевской службе внутренней безопасности.

— Мой король, неужели в здешних краях рыцари несут такую службу? — удивился сэр Гай. — У нас считают, что не рыцарское это дело…

— Почему же? — перебил его король. — Разве не дело рыцаря бороться с мерзавцами и негодяями? Так сия служба беспрерывно этим и занимается. К сожалению, мерзавцев и негодяев хватает. К счастью, у нас есть на них управа. Ну как, юноша, принимаешь предложение?

— А потом, папа? — лукаво спросила принцесса, причем с такими чарующими интонациями, что у сэра Гая дыхание перехватило.

— А что потом? — усмехнулся король. — Кажется мне, что плохо придется тому, у кого хватит дерзости встать сэру Гаю поперек дороги. Особенно если эта дорога будет вести к тебе.

 

Дмитрий Корниенко, Юлия Гавриленко

Кое-что о тварях нежных

Проклятие

Влюбленные стояли под луной и держались за руки.

— Как жаль, что мы никогда не сможем быть вместе, — вздыхал юноша. — Или… или наша жизнь превратится в пытку…

— Я не верю в предсказания, — прошептала девушка. — Подумаешь, наговорили тебе колдуны! Ты же не наследный принц, ты вообще не принц. И даже не герцог…

— Но я не меньше, чем принц, страдающий по самой прекрасной из принцесс, боюсь потерять тебя, — печально повторил юноша то, что говорил ей уже много раз.

Он держал ее за руку и боялся взглянуть в лицо. Девушка морщила лоб и пыталась подобрать нужные слова, злясь на сквалыгу-отца, пожалевшего денег на школу ораторского мастерства. Уж там бы ее научили говорить красочно и убедительно.

— А может… Ну всего раз… Пожалуйста, — наконец пробормотала она.

— Но проклятие? Если оно и в самом деле действует? Если я превращусь в дракона после нашего первого поцелуя?

Девушка набрала побольше воздуха… И нужные слова нашлись сами.

— Ты не веришь в силу нашей любви? — она привстала на цыпочки и внимательно посмотрела на него. Юноша растерялся под умоляющим взглядом огромных доверчивых глаз и не смог больше отвернуться.

Он наклонился к девушке и припал к ее губам.

Утомленные свиданием, они уснули подле стога сена.

А наутро Лизбет уже деловито прикидывала, во сколько ей обойдется пошить сбрую для ездового дракона и как быстро она сможет накопить с его помощью себе на приличное приданое.

Транжира

Упитанный дракон, хромая, пробежал по морскому берегу и, затормозив хвостом, остановился перед пещерой.

— Тащи, жена, жрать, да побольше, — заорал он, превращаясь в лысоватого, заплывшего жиром человечка.

— Уже накрыто, — равнодушно сказала тонкая девушка в сером платье. — В казино был?

— С чего ты взяла? — человечек плюхнулся за роскошно накрытый стол и жадно вгрызся в огромный окорок.

— Прихрамываешь — значит, играл в рулетку. Потратил деньги. На такси не хватило. Полетел своим ходом. При взлете задел лапами крышу, потому что думаешь, что ты худее, чем есть, и сможешь из-под козырька вывернуться.

Человечек хрюкнул что-то неопределенное и приступил к рябчикам, тушенным в желтых кольцах подземного яблока.

— А где шампанское? — недовольно поинтересовался он чуть позже.

— В соответствующей провинции.

— Ну так закажи, — человечек сыто крякнул, вытирая сальные губы салфеткой с затейливым кружевом. — Все тебе напоминать надо…

— Хорошо, — кивнула девушка. — Завтра в клуб?

— Ага, — заржал человечек. — Выпью с ребятами — и по бабам.

Он еле-еле выполз из-за стола и вскарабкался по винтовой лестнице, ведущей в спальню.

Девушка же, сноровисто прибрав остатки еды, направилась в сокровищницу.

В темной комнате размером с трюм хорошего баркаса грустно поблескивали несколько серебряных монет. Вчерашняя сдача.

Принцесса Абигайль вздохнула и вытащила из-за корсажа золотой. Ее единственное приданое. Неразменный подарок феи Праздников на день рождения и одновременно — проклятие феи Злобы, Пакостничества и Обид.

В полночь она пошлет орла в далекую провинцию за вином. Орел вернется с посылкой. А потом будет нужно закупать баранов, муку и дрова. И так каждый день.

Абигайль вышла из кладовой и мечтательно посмотрела в узкое стрельчатое окно.

Когда-нибудь орел уронит монетку в бушующий океан, и дракон перестанет нуждаться в своей бесценной жене…

Совет

Драконы тяжело пыхтели под палящим солнцем. В тень от Скалы Президиума спрятались только самые догадливые. Председатель — Пятнадцать Ярдов — время от времени с гулким стуком ронял тяжелую голову на черную гладь базальта.

Молодой и активный дракон Четыре Ярда то пинал его рогами в бок, то выливал в щелочки ноздрей драгоценную воду из фляги.

— Осталось совсем немного актуальных вопросов, предлагаю либо разобраться с ними сегодня, либо перенести заседание на завтра, — подавил зевок председатель, устало разглядывая список, нацарапанный на шкуре черного барана. — Формирование трасс полета в условиях завоевания людьми воздушной сферы, неудобство использования верхнего, то есть огневого, дыхания близ крупных людских поселений с развитой промышленностью, недостаток половозрелых принцесс для заключения браков…

— Да! — оживился Десять-с-половиной Ярдов. — Давайте сначала рассмотрим третий вопрос! А остальные — назавтра.

Десять-с-половиной Ярдов недавно овдовел, проглотив свою излишне болтливую жену, а при выборе новой столкнулся с трудностями языкового барьера. В этот раз данники прислали черную, как головешка, южанку…

Драконы зашевелились и устроились поудобнее. Жгучий интерес участников съезда передался и председателю. Последние стихотворения в честь принцесс он сочинял более ста лет назад. Но раз остальные желали обсудить…

— Друзья мои, — начал он, ударом алмазного когтя о камень, призывая к тишине и порядку. — Принцесс в настоящий момент осталось мало, да и в чистоте их крови часто возникают сомнения. Давайте решим, есть ли смысл придерживаться старых предрассудков? Возможно, нам стоит искать жен среди других слоев населения?

— Конечно! — Четыре Ярда аж подпрыгнул. Из-за его юного возраста и недостаточной длины жители подконтрольного города не испытывали должного уважения к своему покровителю, все время присылая вместо принцесс девиц весьма сомнительного качества. Чуткое обоняние помогало распознать обман, и самозванок с позором отсылали обратно. Но вот дочка булочника оказалась ничего, а в цветочницу он вообще почти влюбился.

— Да ну этих принцесс, — взял слово Десять-с-половиной Ярдов. — Готовить не умеют, прибираться тоже… Зато чуть что не так — ору не оберешься.

— Еще они много болеют!

— И исполнения супружеского долга не дождешься!

— Сто лет вместе прожили — на завтрак даже омлет не смогла сделать, питались бутербродами всухомятку!

Драконы прыгали и галдели, как юные ящеры-пеструшки. Председатель несколько раз призывал их к порядку, но остановить не мог.

— А моя как сядет музицировать — можно уши руном затыкать!

— А у меня — бледная, худющая — ни зада, ни переда!

— Воздух!!! — драконы все, как один, задрали головы, следя за стремительно снижающимся пятнышком. Когда уже было можно разглядеть развевающийся сарафан, многие в ужасе прикрыли хвостами глаза.

— А ну, разойдись там!

Перед Скалой Президиума приземлилась румяная деваха в красном кокошнике со стразами. Она перехватила метлу поудобнее и деловито засучила рукава белоснежной рубахи.

— Разболтались тут! — процедила она и поманила председателя пальцем. Пятнадцать Ярдов покорно сполз со Скалы и положил голову на траву. — И как это следует понимать? — деваха крепко схватила дракона за ухо и потянула вниз. — Это что же, на обед домой возвращаться не надо?

— На совещании задержался, дорогая, — пролепетал Пятнадцать Ярдов.

— Таким образом, — звонко провозгласил Четыре Ярда, — раз прецедент уже имеется, предлагаю впредь неравные браки считать подобающими.

 

Евгений Лобачев

Они такие милые

— Отпусти, гад!

— Сама отпусти, зараза!

— Пивной пузырь! Ничтожество!

— Стерва! Крашеная горжетка! Пугало для крокодилов!

Двое самозабвенно орали друг на друга, вцепившись мертвой хваткой в ручку водительской дверцы новенькой «тойоты». Прохожие ускоряли шаг, опасливо косясь на буйную парочку.

Самые наблюдательные понимающе качали головами: сцена разыгралась у парадного подъезда с аршинной вывеской: «Адвокат Натан Кацман. Бракоразводные процессы».

— Это моя машина, слышала, ты, жаба неумытая?! — проорал мужчина. Ему было к сорока, и он имел все отличительные черты «борца за независимость»: галстук за спиной, мятый пиджак сползает с плеч, из щели между разъехавшимися полами сорочки воинственно таращится пупок. Некогда элегантное блондинистое «каре», распавшееся на множество слипшихся сосулек, придавало мужчине сходство с вымокшим ежом.

Война не щадит никого, и женщина выглядела под стать мужу. Длинные каштановые волосы образовали укладку в стиле «пакля на ветру», макияж напоминал боевую раскраску, нанесенную подслеповатым индейцем. Лак на ногтях облупился подобно штукатурке на каком-нибудь донельзя запущенном памятнике архитектуры. Разрез на юбке, которому, вообще-то, положено было находиться строго сзади, беспечно обнажал левую коленку хозяйки. Только особое благорасположение судьбы хранило даму от встречи с зеркалами и любыми другими отражающими поверхностями, в которых можно хоть что-то разглядеть.

— Отпусти, ведьма! Машина — моя! — прорычал мужчина, пытаясь оторвать от дверцы цепкие пальчики супруги.

— Вот тебе! Машина — наша! А кончится суд — будет моя! — в доказательство своей правоты женщина запустила ногти в руку противника.

— Ай! Стерва! — вскрикнул муж, но тут же нанес ответный удар: воспользовавшись тем, что супруга, увлеченно терзая его шкуру, отпустила дверную ручку, распахнул дверь и юркнул на водительское место.

— Что, съела, лахудра? Щас пешком пойдешь!

Тренькнул ключ в замке зажигания, жалобно застонал стартер.

Взвизгнув, женщина обежала машину и плюхнулась на переднее сиденье.

— Жлобина вонючий. Женщине уступить не можешь, ничтожество. Всегда такой был. Ничего, привыкай, жлоб. Будешь моим извозчиком. Все равно больше ни на что не годен! И бэджик тебе привешу: Павел Плешаков, водитель Светланы Антоновой. Давай, заводи, извозчик! Чего зря мотор мучишь? Извозчик!

— Да пошла ты! — взъярился Павел. — Отсужу машину — задавлю к чертям собачьим! — он пулей вылетел с водительского места и распахнул дверцу со стороны супруги. — Чтоб я тебя, крокодилицу, возил? Сама рули, швабра!

Женщина потянулась, как лисица, перехитрившая медведя и, не спеша, обошла машину.

— Дурак ты, Плешаков. Дураком и помрешь.

Но уже через минуту мужчина был отмщен. Едва машина тронулась с места, из окон понесся его раздраженный крик:

— Куда прешь, дура?! Знак не видишь?! Правей бери!.. Тащишься, как парализованная улитка!

* * *

Миновав окраины, машина покатилась к коттеджному поселку, приютившемуся в отрогах недальних гор. За окнами мелькали сады и виноградники, проносились поля, изумрудные пастбища, по которым лениво брели стада.

Бормотало радио. В местных новостях сообщали что-то о таинственной банде похитителей скота и о пропавших на прошлой неделе геологах.

Супругам было не до новостей: они увлеченно продолжали скандал, начатый несколько лет назад. Давно уж забылось, что послужило его причиной — она скрылась за тысячей других причин, зато они точно знали, что ждет их в конце пути: вольная жизнь, вдали от «этой стервы» и «этого ничтожества». Оставалось только решить, кто какие трофеи унесет с семейного поля брани, и двое предавались дележу столь же самозабвенно, как некогда предавались любви.

— Холодильник мой, — говорил Павел, когда уже почти подъехали к поселку. — Слышишь, чучело? Я его со своей тринадцатой покупал.

— То-то он такой мелкий, — дала ответный залп Света. — Запомни, скотина, твое в доме — только твой паршивый кактус и пиво! Ясно, жлоб?!

— У-у-у, кобыла скаредная, — прошипел Павел. — Макака! За банан удавишься!

— Мурло! Трепло! Хамло! — взвизгнула Света. — Кабан… Ой! Что это?!

Машину вдруг тряхнуло, бросило вбок. Что-то хрустнуло, заверещало. Дорога завертелась перед глазами безумным волчком. Асфальт, поля, коровы — все слилось в сплошной серо-зеленый туман.

— И-и-и-и! Пашка — своло-о-о-очь! — завопила Света, отчаянно выкручивая руль. Но это не помогало. Колеса потеряли сцепление с асфальтом. Внезапно вращение прекратилось, машину резко повело, ударило и дернуло вверх — она будто зависла на секунду в воздухе. А потом, вопреки всем законам физики, устремилась к небесам!

— Ты что творишь?! — заорал Павел. — Поставь обратно на дорогу, идиотка!

— Это не я! Если такой умный, сам и ставь! — тявкнула жена в ответ. Она демонстративно отпустила руль и скрестила руки на груди.

— Руль! — завопил Павел. — Руль, коза! Держи руль!

Он рванулся перехватить сам и тут внезапно понял, что это бессмысленно. Машина определенно неслась по воздуху — вверх и вперед, к горам. Далеко внизу, за стеклами, уплывали назад пейзажи предгорий. А вверху безмятежно голубело небо.

— Вечно с тобой куда-нибудь вляпаешься, — прошептала Света, бросив на мужа возмущенный взгляд.

— Со мной?! Это ты вела машину! — так же шепотом ответил Павел. — Вечно не смотришь, куда едешь!

— Сам слеподырый!

— Каракатица!

— Гамадрил!

— Бешеная пепельница!..

Они бранились весь остаток пути, ведшего в неизвестность.

* * *

Внизу потянулись желто-серые гряды гор. Супруги на время прекратили перебранку, глядя на проносящиеся под ними острые пики. Каждый следующий был острее и выше предыдущего. Скоро машина почти задевала их днищем. Казалось, горы только того и ждут, чтобы попробовать невольных путешественников на зуб.

Далеко-далеко серенькой лентой тянулась дорога. То там, то сям по обочинам рассыпались спичечными коробками здания с разноцветными крышами.

— Смотри, поляна с беседкой! — выпалила Света, заприметив что-то знакомое. — Ты там в прошлом году машину разбил!

— Я? Я?! А кто мне все время в уши жужжал…

Склока разгорелась с новой силой. Лишь изредка, выглядывая в окна, супруги вскрикивали от ужаса, но потом вновь заходились во всепоглощающей сваре. Только она позволяла им сохранить присутствие духа и ощущение реальности.

Тем временем нечто, несущее машину, отвернуло от дороги и, попетляв между скалами, устремилось к поросшей лесом треугольной горе, почти к самой ее вершине. Впереди завиднелось непроглядно-черное отверстие, достаточно широкое, чтобы в него проскочил танк. Оно стремительно приближалось, разверзалось все шире…

Павел вытаращил глаза.

— Пещера! Ты видела? Нас тащит в пещеру!

— Был бы ты нормальным мужиком, оказались бы в Ницце, а не в этой дыре! — по инерции огрызнулась Светлана.

— Швабра! — на автопилоте ответил Павел.

Машину внесло внутрь.

Резко потемнело. Сзади еще подсвечивало рваное отверстие входа, но оно становилось все меньше.

— Черно, как в аду, ничего не вижу… — заканючила Света. — Включи фары!

— Ты за рулем, ты и включай!

— Вечно я за тебя работаю! Где в твоей проклятой таратайке выключатель?

— Ага! — воскликнул Павел, торжествуя. — Таратайка все-таки моя!

— Не дождешься.

Раздался щелчок. Зажегся дальний свет, выхватив из тьмы несущуюся прямо на них бугристую стену.

— Ай! — Света погасила фары. Стена исчезла во мраке. — Уф, пронесло.

— Дура! — заорал Павел. — Включи взад! Щас врежемся!

Но удара не последовало. Машину повлекло в сторону и вниз: должно быть, то, что тащило ее, умело ориентироваться в кромешной тьме. Седоков тряхнуло раз, другой, потом колеса запрыгали по неровностям, отвратительно заскрежетало под днищем — и все стихло.

— Приехали, — прошептал Павел. — Включи фа…

Он осекся. Возникнув из ниоткуда, впереди ударила огромная ослепительно-яркая струя пламени.

Света, взвизгнув, зажмурилась. Павел, матерясь, заскреб по двери в поисках ручки.

А огненная струя исчезла так же внезапно, как появилась, оставив полыхать посреди пещеры внушительную груду хвороста.

Пламя разгорелось и поднялось, осветив пространство вокруг.

Света перестала визжать, но открыть глаза не решалась. Павел продолжал машинально шарить по двери в поисках треклятой ручки, но, сказать по чести, выходить ему уже не хотелось. Ибо впереди, там, где круг света отвоевывал у тьмы все новые метры, вырисовывалось такое…

Павел тряхнул головой. Моргнул несколько раз, подняв ресницами маленькие пыльные смерчики… Видение не исчезло. Наоборот, стало еще отчетливей и оттого в тысячу раз кошмарней. Павел покосился на жену. Света так и сидела, закрыв глаза, но веки нетерпеливо подрагивали, готовые в любую секунду уступить распиравшему ее любопытству.

«Не открывай глаза!» — взмолился Павел про себя. — «Может… Может оно как-нибудь отвлечется… Забудет про нас. Развеется. Исчезнет… Не открывай глаза. Не смотри!»

Свете, чемпионке мира по пронзительному визгу, действительно лучше было не видеть того, что выглядывало теперь из мрака. Потому что, уж коли женщину доводят до истерики безобидные мыши и тараканы, что будет, если она взглянет… — Павел мотнул головой в последней попытке избавиться от наваждения, — если она увидит дракона?!

Да, это был дракон. Вернее, голова и грудь дракона — все остальное терялось во тьме. Здоровенный, изумрудно-зеленый, с треугольными острыми пластинами по хребту. Со сложенными по бокам крыльями. И до того зубастый, что хоть сейчас заключай контракт на рекламу зубной пасты. Короче говоря, дракон в полной комплектации, именно такой, с каким не захочет повстречаться ни один смертный, если он не псих или не принцесса романтических видов.

Не глядя на автомобиль, зверь увлеченно возился с чем-то у запаленного им костра.

Далеко позади неясным пятном белел выход из пещеры. Павел прикинул расстояние. Метров двести. Не так уж много, например, для прогулки по бульвару. И немыслимо далеко для…

Света шевельнулась и открыла глаза. Мысленно крикнув: «Не-е-ет!», — Павел рванулся закрыть ей ладонью рот…

Поздно! Светин взгляд упал на зеленую зверюгу!

— А-А-А-А-А-А-А-А!!! А-А-А-А-А-А-А-А!!! А-А-А-А-А-А-А-А!!! — ни одна мышь, ни один таракан или паук никогда не смогли бы вызвать и сотой доли тех эмоций, которые женщина вложила в этот свой крик.

Павел зажал уши. Дракон вздрогнул всем телом и уставился на машину желтыми немигающими глазищами.

Его взгляд встретился со Светиным… Света умолкла на полувскрике. Повисла тягостная пауза.

Почувствовав, что Света тронула его за плечо, Павел отнял ладони от ушей.

— Чего тебе? — взгляд, который он бросил на жену, был пострашней драконьего.

От ужаса та стучала зубами.

— К-как д-думаешь, он н-нас в-видит?

— И в-видит и с-слышит, — передразнил Павел. — Ори громче, дура, может, он тебя первую сожрет.

— Сам дурак! — выкрикнула женщина, и вдруг, к немалому удивлению Павла, залилась слезами. Такого с ней не случалось уже несколько месяцев, с тех пор, как их взаимная неприязнь перешла в фазу открытых боевых действий. Они давно не проводили вместе больше получаса, встречаясь только у адвокатов и в конторах оценщиков имущества, и Павел привык воспринимать свою «почти бывшую» лишь как ходячий источник исков и жалоб.

— Ты что, испугалась, что ли? — пробормотал мужчина.

— Ты, скажешь, не испугался! — сквозь всхлипывания бросила женщина.

Павел на секунду задумался. Испугался ли он? Конечно, испугался! Правда… как-то не совсем. Понарошку, что ли? Уж больно нереальной, невероятной была опасность. Дракон. Их же не бывает, черт возьми! Если б не дракон, а медведь или банда головорезов, например, или даже динозавр, тогда угроза казалась бы куда более осязаемой. А тут…

— Не испугался! — Павел сердито глянул на жену. Та открыла рот — явно чтобы сказать какую-нибудь гадость, но вместо этого робко спросила:

— Откуда он взялся? Он настоящий?

— Откуда я знаю! — рявкнул Павел.

— Может это сон? Галлюцинация?

Павел упрямо мотнул головой:

— Я себе все руки исщипал. Был бы сон, уж давно проснулся бы. Хотя… Ой, не могу! Бред какой-то! Сейчас выясним!

На Павла накатила жгучая волна бунтующего здравомыслия. Злой на себя, на весь белый свет за то, что тот обошелся с ним так по-свински, Павел распахнул дверь и выскочил наружу. Подошвы сандалий заскользили по сырым камням, но он благополучно удержался на ногах.

Дракон уставился на человека. В желтых глазах сверкнуло любопытство волка, у норы которого зайцы устроили демонстрацию протеста.

Нагнувшись, Павел подобрал увесистый булыжник.

— Эй ты, чучело! — он сделал несколько шагов к монстру, занявшему позицию за костром. — Пшел вон!

По потолку пещеры метнулась тень брошенного камня. Послышался костяной удар…

— ГР-Р-Р-РУ-У-У-У! — дракон распахнул нестерпимо зубастую пасть и вдруг пыхнул в обидчика струей раскаленного добела пламени.

Павел сам не понял, как оказался на карачках в трех метрах в стороне. Огонь хлестнул в то место, где он только что стоял.

— Р-Р-Р-Р-РЫ-Ы-Ы! — дракон выплюнул новую порцию огня, Павел метнулся вбок. Пахнуло паленым: смертоносная струя прожгла воздух в считанных миллиметрах над его головой.

Дракон повернул огромную голову к автомобилю. Сделал несколько тяжелых шагов…

— А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А!!! — заметался по пещере знаменитый Светин визг.

Павел рванулся к машине, распахнул дверцу, выдернул жену с водительского сиденья, толкнул за валуны…

«ГУ-У-У-У-У-У-У-У-У-У!» — врезалась в «тойоту» автогенная струя из драконьей пасти. Кракнуло, рассыпаясь, лобовое стекло. Вспыхнуло на мгновенье и тут же распалось черной сажей водительское кресло.

— Н-н-настоящий… — прошептал Павел, — ювелир хренов.

Он с ненавистью и, вместе с тем, с неподдельным восхищением поглядел на монстра. Пальнуть из огнемета по машине, да так, чтоб испепелить одно-единственное кресло, оставив в целости остальную часть салона — такое мастерство дорогого стоит.

— Пашенька, что же будет? — пискнула супруга.

Павел вздрогнул. «Пашенька!» Так ласково она не называла его уже целую вечность. И, черт возьми, он, похоже, соскучился!

— Посмотрим, — ответил Павел. — Выждем, оглядимся. Он, кажись, поуспокоился. Главное, не горла… не кричи, ладно?

Супруги лежали за грядой огромных склизких валунов, пролегавшей за их подбитой «тойотой». Дракон, похоже, удовлетворился местью и вернулся к костру.

Огонь разгорался все сильней, весело треща и распространяя вокруг смолистые ароматы. В его свете можно было разглядеть изрядный кусок пещеры. Впрочем, смотреть было особо не на что: камни в навал, уродливые наплывы известняка и никаких следов пребывания здесь людей.

«Странно, что сюда не сунул нос ни один спелеолог», — подумал Павел.

Тут же под ногами что-то хрустнуло. Вглядевшись в то, что белело на земле, Павел замер от ужаса. Кости! Куча костей! Но чьи они? Коровьи? Ведь болтали же что-то по радио об украденных коровах. Или?..

Зверь в это время занимался весьма странными приготовлениями. Он выложил перед собой моток толстой проволоки и десятка полтора железных прутьев, каждый длиной примерно в рост человека. Неловкими передними лапами дракон укладывал прутья наподобие решетки и обвязывал их проволокой. Прутья с грохотом ударялись друг о друга, проволока отвратительно скрежетала: «Кр-рык! Кр-рак!»

— Что-то мастерит, гад, — процедил сквозь зубы Павел. — Клетку, что ли?

Света, вслед за мужем, опасливо выглянула из-за валуна.

— А вроде не клетку, Паш. Вроде на решетку похоже для этого… Ну как называется… Помнишь, три года назад у Вовчика в гостях были, он жарил…

— Барбекю? — подсказал Павел.

— Ну да! — радостно воскликнула жена. — Смотри, уже и подставки сделал, — она указала на врытые вокруг костра четыре толстые деревянные рогульки. — Только что он собирается жар…

Она прикусила язык, уставившись на Павла. Тот взглянул на жену и судорожно сглотнул.

— Пашенька, как же это? — всхлипнула Светлана.

— Держись, родная, — прошептал Павел, и впервые за много времени с нежностью погладил жену по голове. — Хрен мы этому крокодилу дадимся!

«Кр-рык! Кр-рак!» — снова донесся скрежет.

Павел вытянул шею и огляделся. Глаза привыкли к темноте, и он сумел в полной мере оценить ситуацию. Вдали сиял небесным ультрамарином выход из пещеры. Проникающий оттуда свет выхватывал из мрака беспорядочные груды камней. Белели ряды сталактитов и сталагмитов, делая пещеру похожей на пасть доисторической хищной твари. Еще ближе сидела настоящая хищная тварь и неловкими лапами собирала решетку для барбекю. А в другой стороне — Павел зябко передернулся, — в другой стороне, чернее самой черной ночи и глубже самой глубокой бездны, их поджидала мрачная утроба пещеры.

«Кр-рык! Кр-рак!» — дракон трудился, не покладая лап.

— Гляди, — шепнул Павел, закончив осмотр диспозиции, — видишь, вон там, справа, вдоль стены ложбинка? Вон, за теми булыжниками.

Света привстала, чтобы лучше рассмотреть. Там, куда показывал муж, она смутно увидела темную полосу шириной с полметра — должно быть, канавку, пробитую за миллионы лет дождевой водой, стекающей от входа.

— Если проползем по ней, — продолжал Павел, — сможем добраться вон до тех завалов, видишь? Почти у выхода.

— А дракон нас не увидит? Страшно мимо него… Может, в ту сторону? — она ткнула пальцем в черноту за их спинами.

«Кр-рык! Кр-рак! Дзыннь!» — дракон взялся за очередной прут.

— Ты что! В таких пещерах люди безо всяких драконов пропадают с концами. Не бойся, он к канаве хвостом сидит. Сейчас тихонечко мимо во-он тех камней…

«Кр-рык! Звяк-звяк!» — и внезапная тишина.

Зверь, похоже, покончил с решеткой. Склонив голову набок, монстр разглядывал плод своих усилий, вертел и так и сяк в неловких лапах — будто художник-авангардист, позабывший, где же у его картины верх. Издельице получилось хоть куда — хватило бы, чтоб изжарить целого слона.

— Ой-ой-ой! — зашептала Света, отчаянно округляя глаза. — Он ее сделал! Щас за нами пойдет…

— Бежим! — скомандовал Павел, дернув жену за руку. Он на полусогнутых потащил ее за собой к канаве.

Тем временем дракон, налюбовавшись на решетку, уложил ее на рогульки, вкопанные вокруг костра. Огонь лизнул железные прутья, и через полминуты они замерцали жарким малиновым светом.

Зверь задумчиво повернулся к тому месту, где оставил свои «припасы».

— Пригнись! — зашипел Павел жене, и без того скрючившейся в три погибели. Они прижались друг к другу за плоским валуном, похожим на изъеденную временем гигантскую таблетку. До канавы оставалось не больше пяти метров, но на этом промежутке не было ни единого укрытия — ровная, как бетонный пол, каменная плита.

— Застряли-и-и-и! — шепотом запричитала Света. — Он же нас увиди-и-ит!

Дракон все еще мешкал. Распустил огромные кожистые крылья, сладко потянулся. Зевнул во всю пасть, оглушительно рыкнув и выпустив к потолку пещеры огненное облако.

— Пашка, ну что ж ты? — затеребила женщина мужа. — Сделай что-нибудь!

— Тсс! — Павел приложил палец к губам. — Он сейчас пойдет за те камни, нас искать. Как начнет шарить — драпанем. Только быстро и тихо, как ящерица. Поняла?

— Как ящерица мне в самый раз, — буркнула Света. — Ты ж меня все время крокодилой обзываешь.

— Сейчас-то не начинай, — взмолился Павел, но перебранка, к счастью, так и не успела вспыхнуть: дракон, наконец, решил узнать, как там его продукты. Неспешно он обогнул изуродованную «тойоту», сунул нос за валуны…

— Пошла! — скомандовал Павел.

Они поползли по-ящеричьи, вжимаясь в стылый камень.

Пять метров… четыре… три…

Стены пещеры сотряс неимоверной силы рев.

— А-А-А-АГЫР-Р-Р-Р!!! Р-Р-Р-РА-А-А-А-А!!!

Загрохотали разбрасываемые камни. Жалобно пискнули рессоры автомобиля. Заскрежетала галька под огромными лапами. Раздраженно бия хвостом, дракон двинулся вглубь пещеры, повернувшись спиной к беглецам.

— Р-Р-Р-РУ-У-У-У-У-У! — из пасти монстра выметнулась струя гудящего пламени, не оставив от подземного мрака даже маленького клочка. Только бы не оглянулся!

— В канаву, скорей, а то увидит! — Павел толкнул жену, нырнул следом.

— Жива? — он тронул Свету за руку.

— Ага, — прошептала та. — Тут ручеек, холодный. Я чуть не заорала.

— А-А-А-А-АУ-У-У-У-У-У-У-УР-Р-Р!!! — загрохотал дракон. Он растерянно топтался неподалеку от того места, где оставил добычу.

— Светка, ты прелесть! — Павел чмокнул жену в губы. — Все, двинули, пока он не догадался.

Они поползли вверх по каменному желобу, проворством не уступая змеям и землеройкам.

Через полчаса изнурительного ползания Павел поднял голову и огляделся. Из груди вырвался шумный вздох облегчения. Дракон остался далеко позади, зато выход из пещеры — рукой подать. Глаза уже веселила зелень кустарников, покрывавших склон, а лицо обвевал пьянящий ветер свободы.

— Светочка, родная, поднажмем! — пропыхтел Павел. — Чуть-чуть осталось! Потерпи, милая…

Ухватив жену за руку, он помог ей подняться на ноги. Оба торопливо заковыляли к выходу.

Еще минута — и свобода! Солнце ударило в глаза, заставив блаженно зажмуриться. В вольном воздухе не было ни намека на затхлость подземелья — лишь ароматы цветов и нагретой земли.

Прежде, чем увлечь жену вниз по склону, Павел бросил последний взгляд на черный провал пещеры. Оттуда доносился приглушенный рев — то бесновался дракон, так и не отведавший сегодня человечины. Во мраке мерцало пламя костра, и в его свете едва угадывались очертания несчастной, брошенной хозяевами «тойоты».

— Э-эх! — вздохнул он. — Хорошая у меня была машина!

— У нас, — машинально поправила Света.

— Ой, только не начинай опять! — взвился Павел. — Машина — моя! Ты и водить как следует не умеешь!

— Это я не умею?! А ты мне давал?! Чуть я за руль — ты в крик: «Уйди, разобьешь!» Жлоб несчастный!

— Это я жлоб?! Ах ты, чучундра полосатая! А кто в прошлом году через сплошную попер? Из-за кого меня прав лишили?!

— А кто мне велел разворачиваться, подлец! Не ты?!

Позабыв обо всем на свете, они орали друг на друга в голос.

Но тут случилось нечто страшное. Увлеченные склокой супруги не заметили, что глухой драконий рев, все это время доносившийся из пещеры, вдруг стал стремительно приближаться. Они опомнились, лишь когда из мрака глянули в упор налитые кровью огромные глаза.

— ОВ-В-ВР-Р-Р! — рявкнул дракон, вылезая.

— А-А-А-А-А-А-А-А-А-А! — завизжала Света в своем лучшем регистре. Это было ее ошибкой.

Дракон, болезненно дернув хвостом, прицелился на визг и раззявил гигантскую пасть.

— ГР-Р-РУ-УМ-М-М-М! — женщину обдало жарким дыханьем. Смесь запахов серы и углей из шашлычного мангала кого угодно лишила бы чувств, но Свету лишь заставила завизжать еще громче.

Над женщиной нависли гигантские челюсти. Ряды острейших зубов почти касались ее плеч. Дракон готов был в любую секунду превратить ее тело в хорошо прожаренный фарш, но отчего-то мешкал — должно быть, опасаясь, что она будет вопить и в животе. Но все равно, мгновения отпущенной Свете жизни явно были сочтены.

Она зажмурилась…

Внезапно что-то произошло. Дракон вздрогнул, отдернул голову, зарычал. Зубы-клинки оглушительно клацнули где-то в вышине. Дракон топнул ножищей, да так, что задрожала земля.

— Я те покажу, переросток! — донеслось до слуха яростное пыхтенье. — На тебе! На, калоша зеленая! Ты куда? Стоять! Ага, испугался, п-падла! Н-на!

Света распахнула глаза. Ей открылась удивительная картина.

Изогнув шею, дракон таращился себе за спину. В дюжине метров, у самого кончика огромного хвоста, стоял Павел, вскинув над головой огромный камень с острыми краями. Глаза мужа пылали ненавистью, рот изрыгал проклятья.

Кончик хвоста метался из стороны в сторону, стуча костяными пластинами. Но стоило ему на мгновенье остановиться…

— Н-на! — снова выдохнул Павел. Камень опустился с громким костяным «Бац!»

— Ы-Ы-Ы-ЫГР-Р-Р-Р-Р-Р! — в реве дракона послышалось столько обиды, что Свете на секунду даже стало жаль зверя. Только на секунду.

— Паша, беги! — взвизгнула она.

Но он не успевал. Пуская ноздрями черный нефтяной дым, монстр шустро развернулся. Разверзлась огромная пасть, сверкнуло солнце на убийственно белых клыках…

Павел попятился. В глазах читалась мрачная решимость обреченного. Из последних сил он поднял камень над головой…

Прыжок! Неожиданно для себя Света вдруг оказалась на драконьей спине.

— Сдохни! Сдохни! Сдохни, уродина!

Она металась и скакала по чудовищу, как блоха, вздумавшая расплющить мамонта.

Зверь изумленно захлопал глазищами. Доля секунды, краткий миг…

И Павлу хватило его, чтобы метнуть свое оружие.

Камень ударил дракона между ноздрей, похожих на сопла реактивного самолета. Малая песчинка, угодившая в нос сфинксу! Но и этого оказалось достаточно. Дракон взвыл дурным голосом, завертелся волчком, стряхивая с себя женщину. Потом расправил огромные крылья…

— Ага! — заорал Павел. — Получил?! Харя варанья!

Тяжело взмахнув крыльями, дракон зеленым облаком взмыл над склоном и через секунду скрылся за вершиной горы.

— Пашенька! — Света вскочила с земли и бросилась на шею мужу. Из глаз хлынули слезы. — Пашка! Пашенька! Спаслись, Пашка, милый, родной… Ты прости меня, дуру, за эту машину. Она твоя, правда. Я и водить-то не умею. Мы тебе новую купи-и-им… — она шмыгнула носом.

— Да ладно тебе с этой машиной, Светка! — шептал Павел, целуя жену. — Наплевать и забыть! Ерунда какая, котенок!

— Котенок! — Света слабо улыбнулась. — Ты меня так уже сто лет не называл…

— Теперь только так и буду! — с жаром воскликнул Павел. — Котенок ты мой. Солнышко… Светланка…

Они еще долго стояли обнявшись, прекрасно понимая, что давно пора удирать, и не в силах оторваться друг от друга.

Наконец, Павел взял жену за руку, и они побежали вниз по склону — туда, где блестящей лентой петляла разогретая солнцем дорога.

* * *

Дракон тяжело опустился на вершину горы и, сделавшись невидимым, потихоньку сполз обратно, поближе к пещере. Там он долго сидел, успокаивая нервы. Ждал, переминаясь с лапы на лапу. Невидимость — не самый приятный камуфляж, хотелось вернуться в обычный вид, да и зайти уже, наконец, в дом. Но те двое на склоне целовались и целовались, и дракон, конечно, не мог пустить дело насмарку.

К счастью, все на свете когда-нибудь кончается, и вот люди побежали вниз.

Облегченно вздохнув, дракон подставил солнышку вновь ставшие видимыми бока.

— Ну как? — пробасил он.

— О, милый! — ответила пустота нежным голосом, и тотчас рядом материализовался еще один дракон, поменьше и поизящней. — Это было великолепно! Какой спектакль! А эта придумка с решеткой!

— А как тебе последняя схватка? Здорово, а?

— Бесподобно! Знаешь, я сначала подумала, что ничто не поможет, они снова разругаются. Но ты такой молодец! Никто так правдоподобно не умеет изображать гнев! Я горжусь тобой, ты так помог этим крошкам. Ты сделал невозможное — помирил их! Лучшего инструктора по преодолению семейных проблем во всем мире не сыскать!

Дракон горделиво вытянул шею, млея под восхищенным взглядом подруги. Потом глаза его сделались просительными.

— Так ты полагаешь, любимая, мы умилостивили эту твою… Этику?

— Думаю, да, милый. Мы плохо поступили, украв и съев тех коров. Но теперь мы сделали доброе дело и искупили вину.

— Замечательно! — дракон просиял. — Но… Погоди, ты говоришь, коровы? Только коровы? А тех… тех съеденных геологов это хорошее дело разве не компенсирует?

— Геологов? — подруга подняла к небу глаза и с минуту стояла в раздумьях. — Нет, геологов, пожалуй, нет. Хоть они и сами виноваты, кто же заходит в чужой дом без спросу, да еще портит молотками интерьер? И все же нам надо было как-нибудь… Ладно, стоит сделать еще что-нибудь хорошее, чтобы оправдаться и за этот поступок. И дополнительно что-нибудь… авансом. Мы же не можем голодать. Но этику надо чтить — мы ведь не варвары! А люди, они такие милые. И такие глупышки. Им очень нужна наша помощь. Правда?

— Правда, — вздохнул дракон.

— Вот и славно, — заключила его подруга. — На примете у меня есть еще одна пара.

— Тоже все время ссорятся?

— Нет, дорогой. Они еще даже не знакомы. Но они так подходят друг другу… — она мечтательно улыбнулась.

Люди на склоне превратились в две маленькие горошины, катящиеся по зеленому ковру. Набрав в легкие побольше воздуха, дракониха пустила им вслед мощную пламенную струю.

* * *

Павел и Света мчались к дороге. Если бы они оглянулись, то увидели бы, как в воздухе тает огромное огненное сердце.

 

Тина Желокова

Практическая кинестетика

Хорошо быть кинестетиком, особенно магу. Никаких проблем с чертежами и расчетами, никакого утомительного ползания по полу с мелком и линейкой — настроился на ощущения, прочистил как следует канал — и ты уже творишь! Заклинания, в смысле.

Но плохо, ой как плохо быть кинестетиком магу, когда что-то идет не так.

Вчера вечером Ллойд Дмитрий Ыыху Младший перешел за грань нервного срыва и сейчас висел в воздухе, держась за остатки душевного равновесия слабеющими пальцами.

А ведь ничто не предвещало беды.

Началось все три дня назад, когда юный, но уже вполне состоявшийся маг проснулся и понял, что ему нужно немедленно создать заклинание. Все признаки божественного заказа были налицо: дрожащие руки, сильнейшая потребность что-то сделать и полное непонимание — кому и зачем. Впрочем, Дмитрий не возражал: как правило, сбоев с такими заказами не случалось, а платили боги щедро — благословение Эррулы, к примеру, еще никому не мешало.

Ведомый своими ощущениями, он поднялся на второй этаж и разложил необходимые предметы в Светлой комнате. Больше всего проблем создал букет хризантем, который никак не хотел вставать на место: четкое ощущение правильности, присущее верно поставленному предмету, никак не приходило. Ллойд Дмитрий буквально отполировал паркет полами мантии и почти протер на брюках дыру, пока сообразил, что в букет необходимо добавить ингредиентов. Еще цветов, в смысле.

Маленький фиолетовый тюльпан несколько улучшил дело, но общее ощущение незавершенности расклада продолжало терзать Дмитрия.

Юный Ыыху махнул рукой и спустился в кухню. После еды жизнь наверняка станет легче, рассуждал он. И действительно, выпив чаю и съев булочку, он наконец-то вспомнил, что надо бы подумать о том, что и зачем он делает.

Одной из основных проблем мага-кинестетика является полная невозможность рассуждать в процессе магии: ну какое тут логическое мышление, когда ты в мыле мчишься с чердака в подвал за крайне необходимым тебе предметом, который ты непременно узнаешь, как только увидишь? Сами понимаете, применять к этому процессу логику не только бесполезно, но и опасно — собьешь настройки, и пропало дело.

Так что думать юному Ллойду приходилось не столь часто: обычно он бегал, прыгал, покупал неизвестные компоненты, раскладывал их в разные странные, но правильные места, а потом долго, тщательно, мучительно мыл то, что не подлежало выбрасыванию. В его доме лежало 125 сортов мыла, 28 губок всех цветов и размеров, 5 больших рулонов ткани, от которых он регулярно отрывал тряпочки для протирки полов, и 25 видов зубной пасты. И не надо думать, что он ею чистил зубы! В результате мытье посуды Дмитрий ненавидел люто и для бытовых нужд купил дорогую посудомоечную машину.

Впрочем, мы отвлеклись от темы. Итак, наш герой выпил чаю, закурил, откинулся на спинку стула и наконец-то начал мыслить логически. В чем именно заключалась проблема, стало ясно очень быстро — для завершения заклинания требовался компонент, которого у нашего мага пока не было. Но вот что с этим делать… Прежде всего стоило попытаться понять: а что это он вообще такое творит? Колдует, в смысле…

Дело в том, что маг-кинестетик вовсе не всегда знает, что и почему он делает, — ощущения быстрее мысли, а эмоция сильнее любого рассуждения, поэтому умение думать над заклинаниями надо воспитывать отдельно, прикладывая большие усилия.

Осознание было самой слабой стороной Ллойда Дмитрия.

Двенадцать поколений магов отточили ощущенческий аппарат до совершенства, и сбоев в его работе практически не случалось. Соблазн положиться на это врожденное умение был слишком велик.

Конечно, его учили осознавать, и наставник настаивал, и папа говорил… Но зачастую Дмитрий эту стадию пропускал. Покрутился на месте, подвигал предметы, помахал руками и успокоился. Сделал кому-то какое-то добро, и слава богам.

Но на сей раз маг понял, что легко не будет.

Конечно, сущность заказчика и общее направление движения определились быстро: заказчиком выступала святая Бригитта, и хотела она с помощью Дмитрия спасти кого-то юного и прекрасного. В качестве платы, кстати, обещала помощь в решении одной надоевшей Ллойдовой проблемы, что не могло не радовать. Но вот дальше дело не пошло. В голове кружились обрывки мыслей, ощущения клубились в груди, как змеи, а эмоции накатывали, сменяя одна другую. Вычленить из этого сумбура полезную информацию никак не удавалось, и стало ясно, что деваться некуда: следовало прибегнуть к медитации.

Сказать, что он медитировал плохо, — это ничего не сказать.

Два часа в позе лотоса особого облегчения не принесли. Разве что выявилось, что целью заклинания является объяснить кому-то «про жизнь вообще и ее прекрасность в частности», и что недостающий предмет находится там же, где юное создание. Однако все попытки определить, что же это за «создание», потерпели полный и сокрушительный провал.

Какие там внешний вид и адрес! Маг даже пол толком определить не мог…

Внутреннее чувство колебалось, сбоило и путалось в показаниях: то ли «он», то ли «она», то ли гермафродит, то ли метаморф… Не вызывали сомнений только молодость и красота объекта, но для удачного поиска этого явно было мало.

Напомним, что произошло все это три дня назад.

Первый день Дмитрий пережил спокойно — в его практике бывали «отложенные» заклинания, да и растянутые во времени тоже случались. «Ничего, — оптимистично думал он, — терпение — основная добродетель мага».

Но чувство неправильности происходящего усиливалось и грызло изнутри.

Время уходило, что-то безвозвратно умирало в окружающем мире, а он ничем не мог помочь.

Ллойд составил три заклинания поиска, которые развеялись при попытке использования, позвонил папе, маме и наставнику (сын, ты должен пройти через этот этап! солнышко, только не забудь шарф! я горжусь тобой, ученик!), в панике переворошил все книги в библиотеке и последние сутки метался по городу, вглядываясь в лица прохожих.

Спать он уже не мог.

Ощущение разваливающегося мира преследовало его ежесекундно и только набирало обороты. Кто-то где-то нуждался в нем, а он не мог ничего поделать! Теперь-то он припомнил все пропущенные уроки осознания, все потраченные впустую долгие часы медитации, вместо которой они с Майкрошюсом смотрели мультики, что его друг-визуал рисовал на внутренней поверхности век…

При этом воспоминании Ллойда посетило озарение такой силы, что его можно было сравнить с ударом о стену с разбега:

«Надо позвонить Майкрошюсу! Он может помочь!»

Чем именно мог помочь бывший однокашник, а ныне чей-то там придворный маг, проживающий на исторической родине на берегу самого синего моря, Ллойд размышлять не стал: «Позвоню, спрошу, и само прояснится».

Трубку лучший друг снял сразу и в суть вопроса вник мгновенно.

«Ну у тебя и проблемы, старик, — посмеялся он. — Чего ты мучаешься? Это ж элементарно: есть проблемы с волей богов? Иди к жрецам! Или ты по-прежнему их избегаешь? Но с Бригиттой-то все просто! Помнишь мою Малюсю? Она сейчас Триединая жрица в храме на улице Заставского. Неужели она тебе не поможет, по старой-то памяти?»

Через полчаса Ллойд Дмитрий уже стучался в ворота храма. Разные мелочи типа закрытых дверей и трех часов ночи не смущали его совершенно — три дня мучений ввергли его уже глубоко за грань приличий.

Вскоре дверь приоткрылась, словно сама собой.

Спустя мгновение в черном проеме возникла заспанная Привратница. Выглядело это так, будто она стояла здесь всегда, а теперь только проявилась из темноты. Будь Дмитрий хоть немножко в здравом рассудке, он бы испугался, но сейчас ему было не до того.

— Драконы! — выдохнул он в постоянно меняющее возраст лицо Привратницы — и сам изумился. Почему драконы?

Как ни странно, Привратница не только не удивилась, а наоборот, обрадовалась. Она внезапно помолодела, похорошела и стала чем-то неуловимо напоминать девочку, которую юный Ллойд любил в детском саду.

— Ах, так вам нужна Малюся, — рассмеялась она. На щеках ее заиграли ямочки, на носу появились веснушки, и смех стал похож на звон колокольчиков. — Вам направо и дальше по коридору. Надеюсь, вы не забыли шарф?

Шарф Ллойд не забыл и на ходу торопливо снимал его с шеи. Он не имел привычки пропускать мимо ушей то, что говорила мамочка — с магом-кинестетиком такого уровня не поспоришь, сами понимаете.

В конце коридора обнаружилась старая железная дверь, которая, стоило с нею поравняться, призывно распахнулась перед Дмитрием, душераздирающе скрипнув. Это было совсем как в классическом фильме ужасов, и тут юный маг все-таки испугался. Но потом решительно взял себя в руки и шагнул за порог.

Вопреки ожиданиям, ничего трагического или ужасного за дверью не обнаружилось.

Ничего прекрасного и божественного, впрочем, тоже.

В центре вполне обычной жилой комнаты стоял круглый стол, и за ним, под лампой со старинным абажуром, сидели три девушки. «Триединая жрица!» — догадался Ллойд.

— Ой, Дмитрий! — обрадовалась правая жрица, которая, и правда, оказалась Малюсей.

— Ой, Дмитрий! — повторила за ней центральная, которую Ллойд не знал, но которая явно знала его.

А левая просто посмотрела на него молча.

— Хорошо, что это ты! — улыбнулась Малюся.

— Я знала, что это будешь ты, — сказала центральная.

А левая, ни слова ни сказав, встала, подошла, сняла с его плеча что-то лишнее и раздавила в пальцах.

— Ну ладно, к делу, — после некоторой паузы сказала центральная.

— Сейчас принесу! — встрепенулась Малюся и побежала куда-то вглубь комнаты.

А третья забрала у Дмитрия шарф и разложила его на столе.

Цветы, вытканные на полотне, приподнялись, встряхнулись и начали благоухать на всю комнату. Зеленые, красные, желтые и оранжевые, розы орхидеи и георгины, они как будто нежно звенели и переливались в свете лампы. Никогда Дмитрий не видел ничего подобного, даже не представлял себе, что цветы могут быть настолько волшебными.

Из глубины помещения вернулась Малюся с большой открытой коробкой. Радужное марево мерцало над ней в воздухе и бросало причудливые отблески на стену и на лица Триединой. Маленький сад, выросший над шарфом, в лучах этого света заблагоухал еще сильнее — Дмитрий аж задохнулся от восторга и переживания чуда.

Малюся аккуратно поставила коробку на край стола, молчаливая как будто зачерпнула из нее что-то горстями и разбрызгала, а третья перевернула вверх дном над волшебным садом. Радужное марево расцвело сполохами, цветы на шарфе ярко вспыхнули… и все внезапно закончилось. Коробка погасла, шарф снова стал предметом одежды, а в ладонях у молчаливой появилась маленькая черная жемчужина.

«А-а-а-а! — буквально взвыли ощущения Ллойда. — Вот он — элемент!»

Желание немедленно взять его в руки было настолько сильным, что Дмитрий пошатнулся.

Молчаливая первый раз улыбнулась, Малюся захлопала в ладоши, а третья взяла жемчужину у подруги, протянула ее Ллойду и сказала, серьезно и строго глядя в глаза:

— Секс — это важно.

Даже в том состоянии магического транса, в которое впал Ллойд от вида жемчужины, фраза вызвала у него недоумение. Нет, ничего против секса он не имел, даже иногда в работе использовал, но где святая Бригитта, а где секс? То есть, если бы это была Эррула, тогда конечно… Магия секса, там, все дела… Но Бригитта?!

Впрочем, долго рассуждать было некогда: позыв немедленно закончить заклинание оказался так силен, что Дмитрий схватил со стола шарф, буркнул «спасибо» и пулей вылетел за дверь. Времени оставалось мало — ему надо было до рассвета успеть спасти чей-то мир.

Через два часа Ллойд Дмитрий Ыыху младший почти голый стоял посреди Светлой комнаты и готовился зажечь свечу.

Жемчужина гордо покоилась посреди расстановки, цветы стояли в вазе, а на шее у мага висел ощутимо потяжелевший шарф.

— Магия, гори! — произнес он ритуальную фразу и поднес к свече спичку. Свеча вспыхнула сине-зеленым пламенем, струя огня обхватила Дмитрия за шею, и шарф загорелся, как солома.

Дмитрий закричал от ужаса и восторга, сорвал шарф с шеи и бросил в воздух.

Шарф завис над жемчужиной, огонь его сменился знакомым радужным сиянием, и из нарисованных цветов вылетел маленький, тоже радужный, дракон. Он был юн и прекрасен, и с нахлынувшим чувством облегчения Дмитрий узнал в нем свой объект.

Клиента, то есть.

И действительно, в помощи создание явно нуждалось: на второй взгляд стало заметно, что с дракончиком дела обстоят весьма и весьма странно. Кроме грустного взгляда и тоскливого выражения лица, некоторое сомнение внушало само лицо. Ну, или мордочка.

Дело в том, что телом дракончик был явно из породы огненных: радужные крылья, яркая шкура и легкое сияние не оставляли в этом никаких сомнений. Но морда принадлежала дракону водному — удлиненная, с аккуратными рожками и грустно свисающими синими усами, она выглядела странно неуместной на золотисто-рыжем теле.

Дракон поднял на Ллойда прекрасные зеленые глаза и произнес:

— Весь мир — склеп.

И тут Дмитрий с режущей глаза ясностью увидел свой дальнейший путь. Даже плохонький маг может видеть будущее, а он, как-никак, был лучшим на курсе. И сейчас он четко видел последовательность действий, как дорогу.

Симпатичная такая и недлинная лесная тропинка. Волчьи ямы и капканы на ней были заботливо обозначены красными флажками… Выглядела эта картина живописно, но совершенно не успокаивала. Какое уж тут спокойствие, с видом на провал?

Дмитрию надо было убедить дракона в том, что жизнь прекрасна, а потом посадить счастливую тварюшку на цветы. Звучит невинно, правда?

Волчья яма располагалась прямо под словом «убедить».

С убеждением у Дмитрия дела обстояли едва ли не хуже, чем с осознанием, то есть плохо от слова «совсем». Где-то в глубине души он даже гордился своим неумением и нежеланием навязывать людям свою точку зрения. «Живи и давай жить другим», — часто повторял он. А уж смысла разговоров «про жизнь» не понимал вообще: о чем тут говорить, когда все и так ясно? Бывает, выйдешь на улицу, вдохнешь полной грудью, посмотришь в синее небо — и вот она, радость жизни! Всего и делов-то — раскинуть руки, опрокинуться в небо и радостно крикнуть: «Ха-ра-шо-о-о!»

О чем тут говорить? Тем более с драконом… Куда он там может выйти? Он ведь, наверное, и ходить не умеет, только летать… Или плавать?

На этом этапе размышлений Дмитрий снова внимательно посмотрел на дракона.

Тот ответил ему еще более грустным взглядом и тоскливо сказал:

— Да я совсем двигаться не могу…

— Опаньки, — удивился Ллойд Дмитрий. — А ты что — умеешь мысли читать?

— Конечно, — грустно ответил дракон, — у нас это все умеют.

— У вас — это где?

— Там, — ответил дракончик и неопределенно махнул хвостом.

Дмитрий увидел луч света в конце тоннеля:

— Может, ты и чувства читать умеешь?!

— Конечно…

— Вот здорово! А давай, я прямо сейчас почувствую радость жизни, а ты ее считаешь? И все станет хорошо!

— Не станет… — сказал дракон уже совсем депрессивно, и даже радужное сияние вокруг него померкло.

— П…почему не станет? — удивился Дмитрий.

— Потому что мир пуст без нее/него!

Тут до мага с некоторым опозданием дошло, что все это время дракон говорил хором — в два голоса. Просто раньше оба голоса звучали слитно, а в этот момент каждый произнес свое собственное слово.

— Да что с тобой случилось-то? — додумался, наконец, поинтересоваться Дмитрий.

Через двадцать минут, наполненных трагическими вздохами, заламыванием лап и нервным подергиванием хвоста, он понял следующее: изначально дракончик был двумя разными существами. Банально и трогательно: мальчик-огненный дракон познакомился с девочкой-водным драконом, и они полюбили друг друга огромной и истинной любовью. Они думали в унисон, все делали вместе и ни минуты не могли прожить друг без друга. И так была велика их любовь, так сильна жажда слияния, что они решили соединиться навсегда и сделаться одним существом.

Однако, вопреки ожиданию, жизнь их после этого не улучшилась, а как раз наоборот, стала невыносима.

— Я вижу ее прекрасный лик только в зеркале! — плакался мальчик.

— Я вижу только его лапы и хвост! — вторила ему девочка.

— Мы даже не можем поговорить друг с другом! — закончили они хором.

Немного разобравшись в ситуации, Дмитрий повеселел. «Тоже мне проблема», — подумал он. Для мага его уровня разделение сущностей никакой сложности не представляло — две минуты работы, и все.

Но драконы отвергли его предложение с возмущением и негодованием:

— Мы же не просто так соединились! Нам необходимо быть вместе! Было больше невозможно выносить эту жажду слияния…

И тут, на этих самых словах, в голове у нашего героя что-то щелкнуло, и все детали головоломки встали на свои места. Вся информация, полученная за последние дни, все встречи, разговоры и осознания, начиная от рисунка в глубине тюльпана и заканчивая девочкой из детского сада, с ее веснушками, сложились в его голове в сияющую в своей красоте Истину.

— Дракон, — начал он замирающим голосом, — а ты знаешь, что такое секс?

Вы никогда не пробовали проводить сексуальный ликбез кому-нибудь юному и наивному? Если пробовали, то вы хорошо поймете, как нелегко пришлось Ллойду Дмитрию. Тем более, что он даже теоретически не мог представить, как может выглядеть секс в исполнении двух драконов разных пород. Слава богам, ему не приходилось ничего показывать — все-таки хорошо быть кинестетиком. Транслируешь себе нужные ощущения в нужные моменты разговора и ни о чем не думаешь, само переведется.

Вот только большой проблемой было подобрать подходящие примеры. Как-то получилось, что за все эти годы юный маг так и не удосужился заняться вплотную своей личной жизнью: то его одолевала учеба, то работа, то друзья. Нет, вы не подумайте ничего такого, монахом он не был и женщин знал. Но вот Одну, Настоящую, Застилающую Весь Мир пока не встретил.

Однако интуитивно ощущал, что концепцию последовательной моногамии (не говоря уже о свободном сексе) драконы не воспримут. Так что эманировать ему приходилось весьма аккуратно, осторожно очищая эмоции и ощущения от лишнего и упаковывая их перед отправкой в красивые коробки из любви и страсти.

Процесс шел трудно, драконы долго обдумывали концепцию, очистка эмоций отнимала все больше и больше сил, и под конец Дмитрий безумно устал. А уж учитывая вторую ночь, не сомкнув глаз…

В общем, когда дракончик произнес своим двуединым голосом:

— Мы все поняли и согласны на разделение! — ему показалось, что он уснул и видит сон. Тем более что перед этим он как раз что-то такое конструировал в своем внутреннем зрении… Эротическое, в общем.

Далее уже было просто: разделение (девочка оказалась очаровательного сине-зеленого цвета и с бархатной шкуркой), пересаживание на цветы (мальчик долго и придирчиво выбирал хризантему из десятка) и благословение Эррулы. На это дело Дмитрий не пожалел собственного, резонно рассудив, что юным влюбленным оно как-то нужнее.

Когда все было сделано, букет задрожал, пошел рябью и пропал. Последнее, что успел увидеть Дмитрий, — драконов, которые страстно переплетались хвостами, не покидая цветов.

«Интересно, как это все-таки у них происходит?» — расслабленно подумал он, и в этот момент за окнами пошел дождь. Летний, грибной, не отменяющий встающего солнца и прозрачно-голубого неба.

А когда Ллойд Дмитрий увидел радугу, он понял, что у дракончиков все идет хорошо. Просто отлично, можно сказать.

«Действительно, секс — это важно, — подумал он. — А любовь — это волшебно…»

И, наверно, мама была права: для него пришло время найти собственную половинку. Зажечь свою радугу.

 

Алла Несгорова

Повседневная жизнь драконов

Занимательная арифметика для скучающих драконов

— Мне скучно, бес, — пожаловался дракон.

— Заведи блог, — посоветовал бес.

* * *

В «Интересах» дракон указал «принцессы» и «золото». Местоположение — «Пещера».

В первый же день на него подписались четырнадцать юзеров.

— Кто это? — спросил дракон у беса.

Оказалось, семь гномов, четыре бухгалтера, два спелеолога и один педофил.

— Укажи пол, — прошептал бес.

Дракон указал: «мужской». Не успел отнять лап от клавиатуры, как на него подписалось триста сорок юзеров: триста девиц обыкновенных, тридцать принцесс, девять девиц, выдающих себя за принцев, и почему-то один рыцарь.

— Я не знаю, о чем с ними разговаривать, — пожаловался дракон. — Может, надо было написать, что я люблю еще и рыцарей?

— Напиши в интересах: «кулинария», — предложил бес.

Этим интересом дракон заработал четырех поварих, но уже на следующий день обнаружил бегство одного бухгалтера, трех гномов и четырнадцати девиц.

— Почему?! — взвыл дракон.

Потеря была чувствительна. Он переживал убыль так, будто из его груды золота отчерпнули ведром и убежали.

— Потому что ты ничего не пишешь, — объяснил бес. — Блоги заводят, чтобы писать в них, читать в них, делиться награбленным и ходить на войнушки.

— Как все сложно, — пробурчал дракон. — Недосуг мне посты писать — реал. Я сегодня как раз собирался украсть девицу.

— Укради и напиши об этом.

Дождавшись, пока дракон улетит, бес забрался в сеть под его паролем, зашел к тысячнику Ланселоту и написал: «На последнем турнире ты фехтовал, как говно». Потом зашел к многотысячнику Мерлину и написал: «В последнем сражении ты колдовал, как говно». Потом зашел к Гвиневере и написал: «Видел тебя, пролетая над Камелотом. Срочно худей». Продублировал все записи в блоге.

Повалился на кучу золота и стал плевать в потолок.

* * *

Девица куксилась и не хотела идти на контакт.

— Почеши мне спинку, — сказал дракон.

Девица фыркнула и отвернулась.

— Свари мне какао, — попросил дракон.

— Еще чего! — буркнула девица, рассматривая ногти.

— А у меня блог есть, — робко сказал дракон.

Девица оживилась.

— Можно посмотреть?

Дракон зашел в блог и протер глаза. Полтыщи рыцарей, оруженосцев, слуг, землепашцев, принцесс, обыкновенных девиц и каких-то совсем уже непонятных созданий подписались, чтобы полюбоваться на растерзание дракона. Тысячник Ланселот, многотысячник Мерлин и королева Гвиневера со всеми своими почитателями стояли лагерем в его блоге.

— Ой, как много у тебя комментов! — удивилась девица. — Тебе не нравится Ланселот? По-моему, он душка.

— А по-моему, тушка, — мрачно сказал дракон.

Зашел к Ланселоту и написал: «Извини, я не хотел тебя обидеть. Бес попутал. С людьми ты фехтуешь неплохо, может, даже хорошо. Хотя против дракона ты все равно говно. Извини еще раз, но это правда».

Потом написал Мерлину: «Извини, я не хотел тебя обидеть. Бес попутал. Среди людей ты крутой колдун, хотя против драконьей магии твоя все равно говно. Извини еще раз, но это правда».

Гвиневере написал: «Не худей. У тебя отличная попа, большая и мягкая. Драконы не собаки, на кости не бросаются».

— ?Вот и извинился, — благостно сказал он девице.

* * *

Последующая неделя выдалась напряженной. Дракон не воровал принцесс, не бился с рыцарями, завалил вход камнем и написал на нем: «Улетел в Турцию». Девице выдал доску и мел: записывать прибыль и убыль читателей. Бес подсказывал ники сбежавших и остроумные реплики в адрес тысячника Ланселота, многотысячника Мерлина и королевы Гвиневеры со всеми их почитателями.

К концу недели битва пошла на убыль. Зрители соскучились и начали разбегаться. С Ланселотом дракон помирился, Мерлин поставил его в игнор, Гвиневера встряла в дискуссию о диетах и пропала на восемнадцатом листе.

На блог подписались пятьдесят четыре тролля, одиннадцать эльфов и один пикси, практикующий бякинг.

Дракон и девица торжествовали.

Отдохнув, дракон написал репортаж о похищении девицы. Бес сделал рисунок уносимой в когтях девицы: дракон пышет огнем и машет крыльями, девица визжит, юбки реют по ветру, вид снизу.

— Мне не надо худеть! — сказала девица с гордостью.

Дракон радостно подсчитывал прибывших читателей. Зато от него отписался еще один бухгалтер.

Дракон занервничал и написал пост про золото.

На него подписались несколько гномов, царь Мидас и налоговые службы всех окрестных королевств. Отписалось полдюжины рыцарей-бессребреников.

Дракон крякнул и выдал пост про особенности осады замка с воздуха.

На дракона подписался один король, туча рыцарей и некто под ником Икар.

Целый рой принцесс отписался.

Дракон завыл и позвал на помощь девицу. Вдвоем они сваяли пост о тенденциях моды в грядущем сезоне. Подумав, дракон добавил рецепт рыцаря, тушеного в собственных латах.

Отписалось несколько духовно богатых дев, один нервный рыцарь и сорок человек, внезапно оказавшихся вегетарианцами.

— А ты их прокляни, — посоветовал бес и заткнул пасть кисточкой хвоста, чтобы не рассмеяться вслух.

Дракон крякнул и записался в сообщества «Проклинаем вместе» (модератор Моргана) и «Вуду буду» (модератор Суббота).

Пост с грамотным, развернутым проклятием отписавшимся (до седьмого колена) вышел в топ. На дракона подписалось множество ведьм, тринадцать некромантов и сообщество «Великий Инквизитор» (модераторы Шпренгер и Инститорис). Отписалось сорок девять юзеров, все по разным мотивам.

Дракон перестал есть и осунулся. По ночам он плакал и звал маму: ему снились толпы незнакомых юзеров, которые подписывались на него и тут же отписывались, заливаясь сатанинским хохотом. Девица гладила его по голове и поила молоком.

На седьмую ночь она нашла в груде золота ножницы и перерезала кабель. Вайфая в пещере не было.

* * *

Без блогов дракон ожил, поздоровел, занялся силовыми упражнениями — таскал овец и принцесс, сносил свою девицу в Турцию. Все было хорошо.

— Теперь ты закаленный, — сказал бес. — Пора попробовать еще раз!

— Нет, — дракон помотал головой. — Сам пробуй!

— Мне-то чего пробовать, — проворчал бес. — Я уже давно там — всеми лапами, рогами и хвостом.

Девица возилась в своем углу.

— Кстати о хлопотах, — бес показал на нее глазами, — зачем ты ее принес?

— Похищать девиц — в драконьей природе, — заносчиво ответил дракон.

— А что драконы делают с похищенными девицами? — бес прищурился. — Молчишь? Они их пожирают!

Возня в углу стихла.

— Когда это было, — скривился дракон. — Если я хоть пасть открою, Общество защиты девиц меня самого сожрет. Лучше я ее прогоню.

Из уголка донеслось возмущенное фырканье.

— Блог ты заводить не хочешь, девицу выгонишь, а мне что делать — помидоры разводить? — бес скрестил лапы на хилой груди. — Никакого занятия порядочному бесу. Безгрешный ты какой-то, дракон. А я-то думал: адская огнедышащая тварь, ух мы с тобой зажжем! А оно вон как. Уйду я от тебя, к Фафниру или Зигфриду…

— Да ведь Зигфрид не дракон!

— Потому что я с ним еще не поработал, — ухмыльнулся бес.

— Ну хорошо, — сказал дракон. — Так уж и быть, не стану выгонять девицу. Ничего себе девица, годная, и худеть ей не надо, и вообще. Пусть живет. Я ей тахту поставлю и модернизированный очаг куплю.

— Нано-очаг, — подсказал бес.

— Че это? — испугался дракон.

— А ты погугли, дракон, повикипедничай. Я кабель живо починю.

* * *

Дождавшись, когда дракон и бес заснули над статьей о кольчатых червях, девица вынула из-за пазухи мобильник и набрала:

«Сегодня мы с драконом решили начать совместную жизнь. Покупаем нано-очаг. Накидайте мне рецептиков с бараниной».

Бес приоткрыл бдительный глаз и хихикнул про себя. Он чувствовал в девице большой потенциал.

Красный день календаря

— Девица! Накрывай, дракон пришел! — дракон добавил в кучу несколько брусков золота, маску фараона Тутанхамона и бронзовую статую писца.

— Далеко летал? — спросил бес из своего уголка.

— В Каир. Там сегодня ночь музеев, дают всякое.

— Прямо дают?

— Дают не дают, а брать не мешают! — огрызнулся дракон. — У нас сегодня баранина или оленина? Жрать хочу!

Дракон потянул носом. Съестным не пахло.

— А где девица?

— Гуляет, — тоненько протянул бес. — По полям, по лугам. Подумывает, не уйти ли жить к маме.

Дракон так и сел.

— Что у нас случилось?!

— Случился день святого Валентина, — бес попытался принять скорбный вид, но не сумел.

— Кого? — дракон был не силен в святцах.

— День всех влюбленных, — произнес бес по слогам.

— И кто тут у нас влюбленный? — гоготнул дракон.

— Кто хочет сытный ужин, ласковый взгляд и почесать за ушком, тот и влюбленный, — популярно разъяснил бес. — А кто не влюбленный, от того уходят к маме.

Дракон выругался и сплюнул огнем. Куча золота закоптилась, перестав блестеть. Дракон представил, как пещера стремительно зарастает копотью, пылью и паутиной, отвычные уже трапезы из овец (на гарнир руно) и долгие зимние вечера в глумливой компании беса…

— Не надо! — застонал он. — Я согласен быть влюбленным! А что делать-то?

Бес оживился, потер лапки и вспрыгнул дракону на шею, поближе к ушной раковине.

— Чем влюбленный отличается от нормальных людей? — спросил он лекторским тоном и заглянул дракону в левый глаз.

— Эээ… жар, лихорадка, потеря сна и аппетита, бред, галлюцинации, покраснение кожного покрова… вплоть до высыпаний…

— Кто ж тебя так просветил? — бес хихикнул.

— Нахватался по верхам, — уклончиво сказал дракон.

Он любил подслушивать у принцессиных башен: сначала куртуазная поэзия, потом — песни и пляски, а потом — самое интересное.

— Это не любовь, а сифилис! — гаркнул бес. — Не путай причину со следствием! Запомни, салага: влюбленный должен иметь вид лихой и придурковатый, готовый на подвиги! В руках — букет цветов, бутылка шампанского и коробка конфет! А в кармане — колечко!

— Всевластья? — робко спросил деморализованный дракон.

— Какое достанешь. Можно просто с бриллиантом. Другой подарок тоже сойдет. Как говорится, дорого внимание. А дорогое внимание особенно дорого, — бес спрыгнул на пол. — Ну, чего уставился? Девица ждет! Мыкается там одна, в лугах… а то, может, уже и у мамы.

Хлопая крыльями, дракон выбежал из пещеры и штопором взвился в поднебесье.

* * *

— Обернись и сразись со мной, чудовищное чудовище!

— Отвали, Гавейн, — мрачно сказал дракон. — Не видишь, занят? Горе у меня. День святого Валентина.

— Цветочки рвешь? — рыцарь опустил копье.

— Ну.

— А какие цветочки твоя девица любит, знаешь?

— А какая разница? — дракон осмотрел собранное. — Цветочки и цветочки. Главное — много!

— Вижу, что много. Вот Моргана обрадуется, когда увидит, как ее цветник ободрали.

— Я Морганы не боюсь, если надо, отобьюсь, — захохотал дракон. — Чхал я на Моргану. Своя девица ближе к телу.

— В первый раз день святого Валентина отмечаешь, — рыцарь кивнул.

— Ну… — дракон насторожился. Кисло-горький вид рыцаря предвещал неприятные сюрпризы.

— Сразу видно, что букетом по морде тебя еще не били.

— За что? — опешил дракон.

— За то, что ты подарил ЖЕЛТЫЕ цветы! А тебе сто раз было говорено, что она не любит желтые, а любит КРАСНЫЕ! И вообще не любит лилии, а любит РОЗЫ! А ты, глухая, бессердечная скотина, все пропустил мимо ушей, только и думаешь, что о пиве и турнирах!

Гавейн махнул рукой и пришпорил коня. Дракон растерянно посмотрел ему вслед, перевел взгляд на собранные цветы. Разложил их на земле и принялся сортировать.

* * *

— Д-д-ды, — заикался трактирщик.

— Не трясись, не за тобой, — сказал дракон благодушно. — Моя девица покупает шоколадки у тебя?

— Н-не-не…

— Да знаю, что у тебя. Тащи сюда самую большую коробку самых ее любимых. И перевяжи красиво. Бантики там, ленточки — ну, ты понял.

— Я и говорю, — ожил трактирщик, — д-д-ды-дыва золотых.

— Что? — завопил дракон. — Да это грабеж!

— Н-не-не-не… это предпринимательство.

* * *

— Мне нужен самый лучший подарок для моей девицы, — сказал дракон строго. — День святого Валентина, че.

— Подарите ей колечко, — посоветовала златокудрая менеджерица.

— Вся пещера в колечках, — отмахнулся дракон. — Надоели, поди.

— Тогда шубу.

— Зачем ей шуба? — удивился дракон. — У нас жарко.

— Медведя плюшевого.

— Не любит она медведей. Я ей приносил из леса; не надо, говорит, неси откуда взял. И тигра не захотела, и жирафа.

— Вы совершенно правы, — вкрадчиво промолвил владелец лавки, делая менеджерице страшные глаза. — Мы подберем вам самый лучший подарок. Вы его долго не забудете. И девица ваша тоже.

* * *

— Ты где был? — грозно спросила девица, уперев руки в бока.

— Так это… день святого Валентина… всех влюбленных… вот! — дракон высыпал букеты к ногам девицы.

— А почему их столько? — девица подозрительно прищурилась. — А! Я поняла! Ты хотел подарить их нескольким девицам! Но они не взяли! И ты их принес мне! Потому что надо же их куда-то девать!

— Это все для тебя, дорогая! — дракон ударил себя лапой в грудь. — Я просто не знал, какие цветы ты любишь больше.

— Я не люблю садовые цветы, — горько прошептала девица. — И вообще не люблю цветы срезанные! Я люблю ромашки в горшочке!

— И ты мне сто раз об этом говорила, — пробормотал дракон. — А я все пропустил мимо ушей. Только и думаю, что о золоте и сражениях!

— Да, — удивилась девица. — Не такой уж ты и глухой.

— Ну вот видишь! Не сердись, — дракон протянул ей бутылку и конфеты. — Я вкусненькое принес…

— Как ты мог?! — Глаза девицы наполнились слезами.

— Что опять не так?! — взревел дракон.

— Не кричи на меня! — девица зарыдала. — Я на диете! Уже второй месяц! А ты даже не заметил! Или заметил? — она сверкнула заплаканными глазами. — Точно, заметил и специально принес мои любимые! Чтоб поиздеваться!

— Срочно скажи ей, какая она красивая, — просуфлировал бес. — Скажи, что ей не надо худеть.

— Тебе не надо худеть! — радостно заорал дракон. — Это ты раньше была тощая, а теперь бочки наела — самое оно. Кругленькая, сладенькая, пампушечка моя!

Бес присел и накрылся хвостом.

— Не надо так, милая! — взывал дракон, пятясь под градом предметов, выхваченных из золотой кучи. — Нет! Нет! Только не писцом! Лучше посмотри, какой подарок я тебе купил!

Девица опустила статуэтку писца.

— Подарок?

— Вот! — дракон развернул крыло.

Подарок со звоном выпал на пол. Глаза девицы округлились.

— Это?!

— Нравится? — радостно спросил дракон. — Видишь, все для тебя! Ты столько раз жаловалась на дурацкое дно, к которому все прилипает и пригорает. Мол, если бы не оно, ты бы готовила, как богиня… Так вот она — самая большая сковорода с самым антипригарным покрытием, какую я только сумел найти! Владей, любимая!

Девица взяла сковороду, как теннисную ракетку, и улыбнулась.

Бес лег на пузо и пополз в тень.

* * *

Дракон рискнул вернуться только к рассвету.

По всей пещере были расставлены цветы в красивых вазах. Девица спала на своей тахте, разметав косы и сладко посапывая. Рядом валялась пустая коробка из-под конфет. Дракон подошел к ней на цыпочках, укрыл одеялом.

— Ты, конечно, ужасный, — прошептала девица, приоткрыв один глаз. — Грубый, невоспитанный и нечуткий. Но я тебя все равно люблю, хоть ты и чудовище. Сама не знаю за что. Уж такие мы, женщины — все прощаем!

Она свернулась клубочком и засопела дальше. Прощенный дракон обернулся кольцом вокруг тахты и заснул счастливым сном.

— Зачем влюбленному мозги, когда у него такое большое сердце? — прошептал никогда не спящий бес. — Спи, дракон, набирайся сил. Восьмое марта не за горами.

 

Юлия Гавриленко

Завтра в девять

Сэмми вылетел из Трисполя в отличном настроении. Даже в преотличнейшем. Погода была ясная и теплая, оплата за перевозку груза — хорошая и предварительная, а сам груз…

Дюжина бочек доброго шрильского пива, мечта любого порядочного водителя. Крепить удобно. Не портится. Не обладает неприятным запахом. Не раздражает дракона и не действует угнетающе на его нежную психику. Не бьется, не колется и не заражает дракона блохами. И вообще, пиво — приличный груз, достойный настоящего водителя с хорошей репутацией. И его доставке всегда рады. Еще ни разу после подобных перелетов Сэмми не оставался без награды со стороны адресата и приятного вознаграждения вроде предложения распить пинту-другую в шумной компании.

Буль, четырехкрылый дракон средней длины, верное транспортное средство Сэмми, был сытым и выспавшимся на неделю вперед. Элли сделала три прогноза погоды — грозы не увидела ни в одном из вариантов.

Накануне Сэмми, как всегда, на глазок прикинул маршрут. Пиво в Ставрос на свадьбу мэру, масло из Ставроса в Косинку, пригород Краснокрада, а пятнадцать рулонов дивной коконной ткани из Краснокрада в Трисполь, в портняжный дом Джейсона, соседа Сэмми. Самым неприятным было масло, но если повезет с хорошими бочками, то и с ним особых проблем возникнуть не должно. А если протечет… Будем считать, что Буль прошел внеплановую смазку чешуи. А если и ткань в полете размотается — что и натирку с полировкой.

Все эти соображения Сэмми со смехом выложил Элли за ужином. Та покивала, но не испугалась. За двенадцать лет совместной жизни они разу еще не понесли убытки по вине Сэмми. Всякое могло быть: локальный конфликт в пункте назначения, ураган, бандиты — но не потеря плохо привязанного груза или порча из-за дешевой упаковки.

Буль лениво размахивал крыльями. Солнце только поднималось из-за леса, и Сэмми казалось, что он летит выше светила. Как законопослушный водитель, он никогда не позволял себе сладко вздремнуть во время полета. Спальное место между двумя парами крыльев предназначалось только для наземных ночевок. А ранним утром и поздним вечером Сэмми держал повод дракона в руках, находясь там, где положено: верхом на самом узком месте шеи, сразу за головой. И так всегда. Даже в глухих дебрях. Там, где нет никакого королевского контроля, ни наземного, ни воздушного.

Недели Сэмми хватало на предполагаемый маршрут с лихвой. Он никогда не жадничал и не брал много заказов сразу. Некоторые его коллеги-водители уплотняли график до крайности, надеясь «проскочить там» или «сократить путь здесь». Заканчивались подобные полеты обычно не то чтобы печально, но неприятно. В срок они не успевали, дракон начинал голодать, его приходилось срочно кормить в придорожных привадах, а для домашних драконов подобные посещения обходились дороговато. Кроме того, после еды они, в зависимости от разновидности, засыпали на сутки-трое. И бедняга-водитель был вынужден куковать вдали от дома, потому как разбудить сытого и спящего дракона не под силу даже его хозяину.

Сэмми такие выкрутасы были ни к чему. Ночевать он больше всего любил дома, с любимой Элли и сыновьями. Поэтому все полеты планировал с запасом, в авантюры не ввязывался, Буля не переутомлял. Охотиться на коз выпускал его только в горах близ Трисполя, в разрешенном месте, в той самой приваде, в которой Буль подкармливался, еще будучи вольным.

Сэмми почесывал затылок Буля плосколезвийным шестизубцем и насвистывал песенку о пастухах и сокровищах. Ни то, ни другое его не волновало — первых он рассматривал как прислугу для кормежки Буля, а о вторых не имел привычки мечтать, но мотив оказался уж больно прилипчивым.

Довольный и жизнью, и хозяином, Буль блаженно урчал в полете.

Внезапно нечто золотистое мелькнуло в воздухе и впечаталось в его нижнюю челюсть.

От неожиданности дракон слегка дернулся, но опытные руки Сэмми успели удержать его. Неопознанный объект зашел на второй круг и на этот раз оказался более удачливым.

Прямо на плоском лбу Буля сидел позолоченный голем в виде маленького голого мальчика с крыльями.

Невольно Сэмми скривился. Редкостная пошлятина. В их с Булем чисто мужской компании такие вот дамские финтифлюшки не приветствовались. Если, конечно, их не надо было доставлять по назначению. Тогда безделушки уже назывались «грузом», тщательно упаковывались, а с оберток и коробок во время полета сдувались пылинки.

Амурчик напомнил Сэмми моду его молодости: тогда такими вот поделками были просто завалены все лавки Трисполя. Они нагло блестели на солнце, стоили недешево и олицетворяли потуги разбогатевших деревенщин выглядеть настоящими господами. Этот же был изрядно запылившимся и оттого еще более отталкивал.

— «И тогда он бросил слиток прямо в гущу белых спин», — Сэмми заканчивал песню вслух, — «потому что кучу злата не унес бы он один». А потому что надо было пользоваться услугами Сэмюэля Ханта! И с доставкой клада в деревню проблем бы не было…

Почему он вдруг решил подробно и вслух разобрать текст песни, Сэмми и сам не знал. Может, просто не хотел слушать, что скажет ему голем.

А слушать не хотелось. Неприятный холодок успел пробежать по спине.

Сам он услугами летающих големов никогда не пользовался, для срочных сообщений домой возил с собой пару голубей, а новости узнавал в трактирах на санитарных остановках или от глашатаев. Посылать ему личные письма бесполезно — быстрее дракона только птицы, да и то не все. И к чему спешка? Через несколько дней он вернется и сам все узнает. Налоги в казну он платит исправно, а если что и не так, то проще доставить ему домой повестку с печатью. Кому он мог срочно понадобиться? Разве что королевскому сыску, представителям которого все всегда было нужно знать немедленно? Но он в последнее время ничего интересного не наблюдал и сообщить им не мог. Его в чем-то заподозрили?

Перед законом Сэмми был чист, но ведь пока докажешь… Впрочем, официальные лица вряд ли отправили бы что-нибудь с таким неуставным посыльным. Частное лицо со срочным сообщением? Кто, зачем?

Хоть бы дома все было в порядке, хоть бы этот золоченый пупс не принес плохих вестей…

Амур выпятил голое пузо и похлопал по нему ладошкой, призывая Сэмми к вниманию.

— Э… Завтра в девять вечера у меня… жду к ужину, — провозгласил он, важно надувая щеки.

Голос Элли. Не узнать его невозможно.

Сэмми растерянно почесал подбородок, ожидая продолжения, но голем молчал.

— Повтори, — попросил Сэмми.

— Завтра в девять вечера у меня! Жду к ужину! — охотно повторил голем. Уже без запинки и с таким выражением, будто он сам получал удовольствие от декламации.

То, что сообщение послано не ему, Сэмми догадался сразу. С какой стати Элли стала бы его дергать? Завтра днем он только долетает до Ставроса. А уж до вечера никак не успеет вернуться; кроме того, он надеется посидеть на свадьбе мэра и угоститься шрильским пивом, недаром продукцию мохнатого степного народца хвалят все расы, от избалованных эльфов до непривередливых медверысов.

Нет, Элли знала его планы. Если что-то случится, то она наверняка найдет способ сообщить ему, но по такому несерьезному поводу отвлекать от работы не подумала бы. И вообще, ерунда какая-то. Этого «у меня» давно нет. Есть только «у нас».

Значит, приглашала она не его, а голем погнался за Булем просто по ошибке.

Что за дурацкая ситуация!

Но кого она могла приглашать?

Маму? А зачем тогда «у меня», да еще и с указанием точного времени? Любимая теща меньше, чем на месяц, не приезжает, приглашения для визита не требует, и уж готовить какой-то особый ужин Элли ради нее точно не будет. С баранками и чаем вечерком посидят, им все равно во время болтовни есть некогда.

Подружку или нескольких?

С этими еще проще. Если уж к ним собираются гости, то мероприятие оговаривается за месяц или около того. Кто приедет, с кем приедет, как разместить, что надеть, прическу сделать… Вариант «завтра» отпадает начисто. Да это просто неприлично, за сутки с хвостиком ни одна порядочная дама не успеет собраться в гости на другой конец города.

Сэмми заскрежетал. Противная мыслишка, единственная, похожая на правдоподобную, всячески уклонялась от того, чтобы оформиться в голове.

Но он всегда считал себя сильным и не боялся смотреть правде в глаза. Поэтому мыслишку поймал за хвост и заставил стать по стойке «смирно».

Элли сообщение посылала не ему.

Элли сообщение послала другому мужчине.

Элли была уверена, что Сэмми дома нет.

Элли… Ох, Элли.

Сэмми резко дернул повод вправо и на себя.

Буль завалился на правое крыло и пригнул голову.

Они развернулись так круто, что амур, не удержавшись, слетел. Сэмми брезгливо ухватил его в воздухе и засунул в карман.

Застегивая улов на крепкую металлическую пуговицу, он пробормотал:

— А залетим-ка мы к эльфам в Синий лес. Узнаем, что это за золотая штучка…

* * *

Ни одного языка, кроме человеческого, Сэмми не знал. А человеческим он называл государственный язык королевства. Иные страны он посещал редко, в поездках обходился либо жестами, либо услугами дешевых толмачей. Что же касается бесед с эльфами, шрилами, наядами, русалками или еще с кем подобным, то все они прекрасно могли объясниться с Сэмми понятными ему словами. Если им было надо. А если не надо, если они не собираются заказывать ему перевозку или продавать свои товары, то о чем вообще с ними разговаривать? Элли всегда упрекала его за нежелание выучить хотя бы элементарные приветствия.

Снова Элли… Нет, не частичка, огромная часть и смысл его жизни…

Дракон приземлился аккуратно, на две лапы, потом на третью-четвертую, переходя на иноходь, без скачков, и уже через несколько шагов остановился. Как бы то ни было, а пиво лишний раз лучше не трясти.

Он оставил Буля возле пограничного дуба, зашел вглубь леса не более, чем на драконью длину, и несколько раз смущенно кашлянул.

Эльф, бледный и высокомерный, как и все они, возник перед Сэмми сразу же.

Разговаривать с эльфами, не прибегая к ритуальным пляскам и ужимкам, значит прослыть грубым мужланом. Сэмми это вполне устраивало. Лишь бы не прослыть нечестным в договоре.

— Вашей работы изделие? — спросил он напрямик, доставая амура из кармана. Слово «изделие» он произнес, будто ругательство.

Эльф настороженно взял у него голема, повертел в руках и пожал плечами:

— Да, мы выпускаем подобные вещицы. Экспортный вариант, для людей. Эта модель продавалась в Трисполе и окрестностях — почему вы не обратились в городскую лавку?

— Хочу посмотреть в глаза мастеру, — буркнул Сэмми.

— Но амур не сломан, он в хорошем состоянии, — эльф недоуменно вертел золотого пузана в ловких пальцах, — даже сообщение доставил… Зачем вам мастер?

— Он доставил сообщение не по адресу.

— Исключено.

— Он проглотил половину слов.

— Невозможно.

— И вообще, эти штуки надо запретить! — вырвалось у Сэмми.

Как же он не любил эльфов, ну хоть бы что полезное производили, так нет, всякий хлам гонят, людей смущают. Даже Элли… Нет, про Элли сейчас думать нельзя.

— Почему? Это удобно и элегантно.

— Воровская штучка. Даже в окно влетает…

— Наши големы никогда не занимаются противозаконными делами, — назидательно произнес эльф, — они служат только для задуманных целей.

— Так я не могу поговорить с мастером?

— Я же сказал вам, это бессмысленно.

Сэмми грубо выхватил у эльфа голема за голову и изобразил движение, как будто хочет свернуть статуэтке шею.

Эльф даже не поморщился. На редкость бесчувственное создание. Сэмми понимал, что ему пора уходить.

— Я бы хотел узнать, кому вы это барахло продали.

На этот раз эльф по-настоящему удивился.

— То есть, как это, кому? Очевидно, что вам и продали.

— Что?! Я похож на человека, который эту дрянь купит?

— Не знаю. Я не разбираюсь в людях. Эскиз делал человеческий художник, в соответствии со вкусами вашего народа. Так что, почему бы вам и не купить? И кто-то же в самом деле купил — вы или член вашей семьи.

Эльфы редко врут или ошибаются, поэтому Сэмми ему поверил. Да и у самого сомнений уже почти не осталось. Но он все-таки уточнил:

— И как вы это узнали? Наизусть помните списки всех покупателей?

Эльф снисходительно на него посмотрел:

— Голем не дастся в руки никому, кроме своих хозяев. Раз вы носите его с собой — он ваш.

К Булю Сэмми вернулся в полной растерянности.

— Эх, старина, — сказал он дракону. — Кажется, наш с тобой мир рушится на глазах. А?

Дракон вздохнул и с тоской посмотрел на небо. Он не очень любил изменения в расписании.

— Значит, так, — Сэмми решительно отвязал одну бочку и поставил ее на траву. Затем полез под брюхо дракона, поблуждал в многочисленных тайниках упряжи и вернулся с большим стаканом, еще теплой — для того и пристроенной вблизи драконьего тела — кастрюлькой и краном в руках. В кастрюльке были картошка, котлетки и соленые огурчики. Все заботливо уложено руками Элли. Сэмми достал один огурец и откусил от него.

Полный намерений прикрепить кран к бочке, он грубовато заметил заинтересованному Булю:

— Тебе нельзя, тебе еще в небо…

Дракон положил переднюю часть морды на верхнее днище бочки и печально моргнул огромными лиловыми глазами.

— Ну и что? Выкуплю я эту бочку, не сомневайся. В жисть не пользовался за счет заказчика. Мне просто надо подумать…

Дракон не пошевелился. Его усы и борода не давали подобраться и закрепить кран.

Сэмми рассердился, но спорить не стал. В конце концов, Буль прав: оставлять пир без двенадцатой бочки — непорядочно. Вдруг как раз ее-то гостям и не хватит, еще драка завяжется…

И в этот момент их окружили эльфы. Не отстраненно-скучающие, как его недавний собеседник, а довольно воинственные и вооруженные.

— Вы нарушаете порядок Синего леса распитием пива, — сообщил главный.

— Да мы ж не пьем? — Сэмми удивленно посмотрел на Буля и на груз.

— Мы застали вас со стаканом в руках, не просто же так вы его достали?

— С пустым! Я мог и компот из него пить!

— А компот огурцом соленым закусывали?

Сэмми быстро соображал. Ясно, что все это чепуха, высосанные из пальца придирки. Но зачем?

Если королевский контроль и мог иногда попытаться подделать улики, то за эльфами такого не водится. Строго по закону, и никак иначе. Правда, по их собственному, но Сэмми знал из него все, что нужно — то есть, что касалось перевозок. Штраф взять или отправить его на исправительные работы они не вправе. Пленники им не нужны, товар тоже: эти бледные красавцы непьющие. А начнут разбираться — доказательств никаких, еще и извиняться будут вынуждены. Однако времени на это уйдет много, а у него график. Значит, им что-то надо — в обмен на разрешение конфликта без потери времени.

— И чего? Денег нет, сразу говорю.

— Вы нанесли лесу оскорбление.

«Если б я выдул пиво и вернул его тотчас обратно, тогда да, а сейчас чего уж?»

— …и придется искупить вину. За эту обиду вы избавите нас кое от чего.

«И эти туда же. Сейчас начнут всучивать посылку родственникам. Могли бы и попросить, я бы с них дорого не взял».

— Что доставить-то надо?

— А вы куда летите?

— В Краснокрад, — зачем-то ляпнул Сэмми. Мысль о том, чтобы отложить полет в Ставрос, благо заказ сделан заранее, пришла ему еще во время разговора с эльфом. Краснокрад гораздо ближе к дому, до вечера можно успеть. А завтра к девяти вернуться к Элли… Маршрут сминается, зато хоть не зря слетает, захватит ткань.

— Отлично! — эльф ответил слишком поспешно. Для долгоживущих такой темп ведения беседы нехарактерен. — Как раз туда и захватите спутницу.

— Я не вожу пассажиров.

— Но сидение пассажирское имеется?

Сэмми пришлось кивнуть. Имеется. Потому что положено. Он обязан бесплатно подвозить доктора, сыщика или солдата, если те предъявят ему грамоту с королевской печатью. Ну и если кому-нибудь очень срочно куда-то надо. Как говорится, по серьезной, уважительной причине. В таком случае обычно он не отказывал. Но просто так никого не возил: опасно, неудобно, не окупается.

— Вот и замечательно. Доставите одну леди в Краснокрад, и мы забудем эту маленькую неприятность.

«Зато я не забуду о той маленькой неприятности, которую вы произвели», — уныло подумал Сэмми, нащупывая в кармане притихшего амура.

Навязанная спутница, невзрачная женщина с крысиным личиком — заостренным носом и мелким скошенным подбородком — представляться не стала, вскарабкалась в пристегнутое сиденье и сама закрепила на себе ремни.

Сэмми толком и не рассмотрел ее — не до того. Отметил только, что весит, к счастью, немного. Он вернул на место двенадцатую бочку, краем глаза убедился, что женщина пристегнулась, как положено, и занял водительское место.

Эльфы провожали их с видимым облегчением.

* * *

Хорошо, что на драконе почти невозможно разговаривать: ветер свистит в ушах.

Женщина и не пыталась. Ссутулилась и клевала носом, как будто сто раз уже навидалась красот с высоты, так что ей в этом ни малейшего интереса. Сэмми невидящим взглядом смотрел вперед, почти не вмешиваясь в управление, и пытался разогнать дурные мысли.

Элли, Элли, как же ты могла так поступить?

Они поженились совсем молодыми и долго копили на Буля, перебиваясь сезонными работами Сэмми и рукоделием Элли. Им очень хотелось купить дракона, причем не какую-то древнюю и дряхлую тварь с кошмарным аппетитом — «коллекционный экземпляр», но и не дорогую стремительную «молнию» для гонок. Нет, они честно копили на «рабочую лошадку», на компактного, удобного, экономичного дракона из скальных разновидностей. Оба они выросли поблизости от гор, обращаться с драконами умели. Никакая другая работа не была так близка Сэмми. И когда им удалось осуществить свою мечту, когда они выбрали из привады Буля, они сами себе казались самыми счастливыми людьми на свете. Из наемной силы Сэмми превратился в хозяина собственного дела, а Элли — в зажиточную горожанку. Они купили дом, произвели на свет трех очаровательных сыновей подряд и начали откладывать деньги на драконов детям. Или на то, на что они сами захотят их потратить. Пока те были еще слишком малы, чтобы выразить склонность к какому-то определенному ремеслу.

И если бы еще вчера у Сэмми спросили: «А чего не хватает Элли?», — он бы, не задумываясь, ответил: «Еще пары дочерей».

Но ей, очевидно, не хватало чего-то еще.

Может быть — его внимания? И решила приискать ему заместителя? Никогда раньше Сэмми бы не подумал чего-то подобного. Не так уж и надолго он отлучался. И время они всегда рассчитывали вместе. Неужели она специально выгадывала себе свободные от мужа деньки?

* * *

Буль приземлился возле уютной харчевни у дорожного перекрестка. Сэмми спрыгнул, разминая затекшие ноги, и пошел отстегивать пассажирку.

— Почему мы спустились? — нервно спросила она.

— Санитарная остановка. Мы обязаны остановиться поесть, прогуляться и передохнуть.

— Это обязательно? Я не голодна и не люблю гулять.

Дамочка его раздражала.

— Наелись семечек и шишек у эльфов? Правила есть правила. Я не могу вести дракона больше восьми часов подряд. А с пассажиром — более шести. Даже если вам вообще ничего не хочется, придется часок тихонько посидеть.

Дама фыркнула и поплелась к харчевне.

В другое время Сэмми бы попытался отгадать, кто она такая и почему эльфы хотели от нее избавиться, но не сейчас, когда голова полна мыслей об Элли. О ее нежных и милых ручках, которыми она отправила чертового амура какому-то гаду.

Сэмми съел домашний обед. Их традиционная игра — собирать в дорогу еду, приготовленную Элли. Хоть обед-ужин на один день, хоть сухарики. Все равно, что, но во время еды кажется, будто она стоит рядом и спрашивает: «Вкусно? Не пересолено? Ах, мясо в этот раз неудачное…» И как хочется ответить ей: «Все хорошо, милая, вкусно, очень вкусно…» Ведь и вправду вкусно. И она готовила обед Сэмми, думая о том, кто придет к ней в девять вечера завтра?

Отлучиться от Буля все-таки пришлось. Помыть кастрюлю, да и вообще, не зря остановка называется санитарной.

Дракон издал тихий свист.

Опасность.

На придорожных площадках дракон бесправен, агрессия по отношению к человеку недопустима, даже ответная. Теоретически дракон может защищаться, но фактически доказать это не бывает никакой возможности, дорожный патруль почти всегда не на стороне дракона.

Кто бы ни напал на него, возле дороги он не может ни кусаться, и царапаться, он вообще не может сделать ни одного движения, которое могло бы нечаянно повредить человеку. Существовал даже регламент на высоту отрыва лапы от земли — чтобы кого не задеть когтем. А царапнуть дракон способен ого-го как! Это Булю когти можно было подрезать у любого столяра, а некоторых драконов приходилось для этого водить в кузницу.

Но Сэмми и Буль не просто работали вместе, они были здорово привязаны друг к другу. Буль был не наемный дракон, он был практически членом семьи. И систему условных знаков они выработали давно.

Тихий, на грани слышимости, свист, от которого у трусливых людей просто волосы на голове шевелятся: «На меня напали».

Бросив кастрюлю, Сэмми в несколько прыжков добежал до Буля.

На вьюках нагло висел худенький человечек в зеленых одеждах. Лесной воришка. Подкрался из зарослей.

В другой раз Сэмми просто дал бы ему пинка в сторону ближайших деревьев, но тут решил сдать негодяя в королевскую управу, чей представитель обязательно должен проживать на постоялом дворе.

Уж больно зол был Сэмми.

Он стащил подлеца за ногу, повалил на землю и связал его же собственной одеждой. Затем огляделся вокруг: граница стоянки была недалеко. Он ухватил пленника за шиворот и отволок, изгваздав в дорожной пыли, сначала до обочины, а затем и на заросший бурьяном пятачок прошлогодней мелкой ярмарки. Здесь формально уже была нейтральная территория, и воришка прекрасно понял, в чем дело.

— Добрый господин, отпусти меня, пожалуйста, — тут же заныл он. — Неужели тебе меня не жалко? Я же не успел ничего взять, — и, поспешно добавляя в голос побольше слезы: — Я и не хотел, меня заставили, я в семье младшии-и-ий…

— Что ты там лепечешь? — изумился Сэмми. — В какой семье?

— А что мне было делать, — продолжал воришка, жалобно хныча, — у нас еще есть младшенькие, им есть нечего, а я не хочу воровать, я к гончару в подмастерья хотел, а Энни и Джорджи голодают уже три дня, и меня…

— Да ты же сказал, что младший? А тут еще какие-то младшенькие, — усмехнулся Сэмми. Он стоял, грозно уперев руки в бока, и присматривался к пленнику. Подросток еще. Потому и такой хлипкий-костлявый. Ненамного старше его первенца. Тьфу. Не сдавать же ребенка в тюрьму? А с другой стороны, этот ребенок, поди, уже лет десять профессионально промышляет…

— Так то мла-а-адшенькие, которые мелкие, а я-то просто младший, это которые работать могут. Вот и заставляют… Как что опасное — валяй, говорят, тебя не жалко, а может, дракон такого костлявого не сожрет… А я куда дену-у-усь…

«Хоть и пройдоха, а вообще-то, похоже на правду», — подумал Сэмми.

— Семья у нас большая, живем в лесу испокон веку, и тут же по лесам промышляем. А где же еще? Негде…

Сэмми раньше не приходилось разговаривать с такими. Что воровские шайки на торговых путях шарят, знал, как не знать. А вот что за люди, как ухитряются прожить на это, ведь королевская охрана не дремлет, да и извозчики — народ суровый, — об этом иногда, если заходила речь за кружкой пива, задумывался.

— Чем же промышляете-то?

— Да ничем, дяденька… так, поманенечку, копейку стащишь, картошинку сжуешь…

— И что, на целую семью хватает? — Сэмми решил узнать для себя нечто новое, заодно от грустных мыслей отвлечься. И старательно изобразил сыщика. — Ох, не верю я тебе, малец…

— Вот то-то и не хватает! Кто с собой много возит, это надо на почту королевскую или большой обоз нападать, у нас такой силы нет, это другие семьи. Да у них и сговор с патрулями, непросто это… — парень увлекся и перестал хлюпать. Но вдруг съежился весь: заметил, что разболтался. Голову в плечи втянул, связанными сзади рукавами по земле заелозил.

Сэмми понял, что сыщика из него не выйдет: даже такого растяпу не умеет разговорить.

Но тут нежданно помог Буль. На всякий случай не нарушая регламента отрыва лап от земли и соблюдая осторожность в прочих телодвижениях, он просто навис внушительной башкой над самой головой воришки. И капнул слюной.

Тот в ужасе задрал голову. Буль улыбнулся во все шестьдесят четыре зуба.

Воришка побелел и затрясся. Сэмми потер руки:

— Ну-с… так что ты надеялся у меня в тюках найти? Картошечку? Али копеечку?

— Дяденька! Все, все скажу!!! Пусть только он меня не ест!

Сэмми сурово кивнул:

— Валяй.

— Ну, это… мы же как… мы же кормимся чем? По мелочи: если кто едет один да на лошади… Или вот туточки, на стоянке, чего не доглядят, сторожей не выставят… Только и взять-то с них: часики там, оружие какое, если не дешевка, или, ну, цепочку. Кошелек редко достанется, кошельки-то они лучшей всего берегут. Стало быть, продавать надо — на что в лесу цацки? В рот не покладешь. А продать только в Краснокраде можно, там и люди особые есть… С этого и живем… Но плохо, вот как на духу скажу! Вовсе плохо. Люди те — делиться же с ими надо! А они же городские, куды нам деться, оберут, как липку.

Сэмми только и смог, что головой покачать. До чего же сложна жизнь у простых лесных грабителей.

— А что же, своим трудом пропитания раздобыть не можете?

— Да что вы, дяденька, какой в лесу труд? Охотиться нельзя — королевское все кругом. За ободранного оленя нам так отмерят — сколько за сотню ободранных путников не схлопочешь. Лес валить, та ж печаль, уж не то чтобы поле расчистить под посев. Кажное дерево королевское. У крестьян, опять же… еды без денег не получишь. Силой отобрать — тоже не того… живо на вилы подымут…

«А за награбленные деньги они вам спокойно и курицу, и яйца», — грустно подумалось Сэмми. Сам честный человек, он и от других ожидал подобного. Мысль о том, что лесные грабители промышляют при поддержке простого люда, его расстроила еще больше.

Да он ведь не лучше, только что думал, не отпустить ли негодяя.

А в то же время и жаль…

— Ну и вот, — продолжал торопливо гундеть парень, подгоняемый новыми каплями драконьей слюны, падающей на макушку. — Человек-то один и возит до города, Краснокрада, то ись. Туды, значить, товар добытый, а обратно, наоборот, капусту… Ой, деньги, то ись… И этот человек пропал. И с деньгами… Мы думаем, он добровольно пропал…

— К-как это… добровольно пропал? — тупо моргнул Сэмми. Монотонно-захлебывающееся бормотание мальчишки спутало его мысли в липкую массу, с трудом проворачивающуюся в голове.

— Дяденька, ну как! Значит, придумал получшей прежнего, куда капус… денежки-то девать! Заместо чтобы нам привезти. Вот меня и послали пошукать.

— Деньги?! Да они что же у вас, подписаны, что ли? «Эта пачка королевских банкнот принадлежит воровскому общаку такого-то леса»? — Сэмми с искренним изумлением посмотрел на парня.

— Подписаны — не подписаны, а куда их денешь? Сумку-то в руках у нее видели, сумка-то с деньгами, не в подол же она их переложила, это ведь знаете, как много места надыть! Вот и шарю по всем вьюкам — где та сумка. Не станет она ее светить. Значит, сховала в грузе. Как пить дать. Сумка приметная. А другую в лесу не найдешь. А в лес-то она зашла. Кто надо доставили, и проводили, и видели. А где она свернуть-то исхитрилась, как провалилась в болото, чудеса! Только болот у нас тут сроду не было.

— Она-она, кто это она?

— Дык человек тот, он на самом деле она, баба то ись! Сама из Краснокрада, и ездит кажную неделю как бы к сестре в Трисполь. Ну, она и правда в Трисполь. А по пути, значить, и… А тут…

Сэмми решил про себя: отпустит сопляка, невелика честь такого заморыша поймать. А вместо того он, может, выследит эту бабу с воровским общаком — тут и почет, и ему еще вдруг премию какую дадут. Проценты от спасенной для казны суммы. А почему нет: вдруг увидит подозрительного кого на дороге. Или еще где.

— Что за баба, говори! Какая из себя.

— Да я-то не видал… — заныл мальчишка. — Это тятька видал. Да, говорит, баба неказистая, даже и не опишешь, и узнать-то труд большой, такая вся из себя никакущая. Только одна примета: маня-кур у ей! Красный. От-такенный. Любит это дело, и всегда у ей он, хоть бы в лесу, хоть где, ажно когти, будто в кровь кого разодрала, прям только что. Но это, дяденька, сами судите, не очень-то… Маня-кур, его обрезать можно. Одно только, тятя сказал. Эта красная красочка, ее в лесу не смыть. Да зубами не содрать. Ее только можно жижей, какой деготь отмывают, а это в городе… Потому баба как меченая.

Сэмми почесал затылок. Ну и примета.

— Ну а сумка? Ее-то описать можешь?

Тут Буль забеспокоился и вздернул голову. Сэмми оглянулся: его пассажирка уже приплелась из харчевни и нервно перетаптывалась в области Булева хвоста, повернувшись спиной и поправляя что-то в лице, глядя в крошечное зеркальце. Пальцы в плотных «вдовьих» перчатках были манерно оттопырены.

— Что там у вас такое? — неприятно заскрипела она, не поворачивая головы. — Мы полетим когда-нибудь, наконец?

— Да так, ничего, — Сэмми вздернул парня на ноги и придал ему легкое ускорение пинком под зад. Тот, со связанными по-прежнему сзади рукавами рубахи, скособочившись, но шустро завилял в сторону кустов.

— Давайте поскорее, все какие-то задержки, — и дама мигом заскочила на свое место, крепко прижимая к себе баул. Когда стала пристегиваться, отпустила его — и тут же рванулась опять схватить, когда ей показалось, что он может упасть с дракона.

Сэмми брезгливо посмотрел на нее:

— Да отпустите вы сумку, не упадет. Сначала себя хорошенько пристегните, потом уж кладь. Что у вас там такое ценное?

— Ничего.

— Ну конечно…

На дамочку и ее баул ему было глубоко начхать. Какая разница, врет или не врет эта глупая тетка, если он только сегодня узнал, что и Элли умеет лгать. Лгать ему.

Он поморщился, залезая на Буля, и постарался переключиться на разговор с воришкой.

Что за неприметная баба из Краснокрада, которая ездила в Трисполь?

Почему-то первой, кого он вспомнил, была Агнесс, давняя подруга Элли. Вот уж кто подходил под описание воришки. И девушкой она была довольно неприглядной, и в женщину превратилась достаточно несимпатичную. «Никакущую», по выражению парня. Или на фоне красавицы Элли все женщины казались серыми тенями? А главное, она — видно, стараясь привлечь внимание хотя бы к тому достоинству, какое у нее имелось, — в последний раз приезжала с модной новинкой: длинными ногтями, выкрашенными ярко-алым лаком. Мода эта была не то что авангардной, но даже почти скандальной — принадлежностью шикарных женщин с центральных столичных бульваров. Увидеть что-то подобное на руках серой мышки из предместья — дело невероятное. А вот поди ж ты…

И Агнесс любила наведываться в гости к Элли, частенько напрашивалась к ним на ночевку-другую. Он однажды буркнул Элли, что эта завистливая мышь ему надоела, и после этого больше Агнесс дома не встречал.

Возможно, дамы виделись в его отсутствие? Агнесс и есть та самая «связная» грабителей?!

В голове у Сэмми все перемешалось.

Ошалев от собственного открытия, он дал Булю дополнительный посыл, и дракон даже прижал уши, набирая скорость.

Но знает ли Элли, кого она принимает дома?

Сэмми понял: как это ни печально, знает. Элли неглупа и не может ничего не заметить. Значит, она тоже в доле.

Это звучало ужасно. Бедный Сэмми еще не знал, что делать с таким открытием: жалко Элли, жалко деток, выдать он ее, конечно, не выдаст, но сможет ли простить?

Его жена — преступница.

Но она верна ему.

Лучше это или хуже?

Можно ли считать верной женщину, которая за спиной мужа связалась с преступным миром?

Голова совсем шла кругом. Хорошо, что дракон, в общем-то, сам летит, куда надо, и по большей части сам собой управляет.

* * *

В Краснограде они приземлились на главной площади.

Пассажирка спрыгнула неловко — видать, отсидела с непривычки ноги. А ведь он не зря говорил — надо прогуливаться на стоянках! Оступилась, взмахнула руками, падая на четвереньки, и выронила свой баул.

Здоровенный кошель из отличной буйволовой кожи шмякнулся на булыжники и приоткрылся. Пока женщина поднималась на ноги, Сэмми успел соскочить с дракона и поднять сумку.

Странно легкую.

Невольно заглянув вовнутрь, он не удержался от возгласа:

— Так она же пустая!

— Вот именно что, — невпопад ответила пассажирка и цапнула свое имущество из рук Сэмми. Она поспешила прочь, а он застыл на месте: только что ему померещилась какая-то деталь, зацепившая его. И тут же осела на дно сознания под давлением предстоящих хлопот с оформлением транзита и прочего. В большом городе с этим строго. Он только подумал мимоходом: «И зачем так трястись над пустой сумкой?» — но раздумывать на эту тему не стал.

Странно, что Буль то вытягивал шею в сторону уходящей дамы, то подталкивал Сэмми носом под локоть. Но тот так и не понял, чего ему было нужно.

Как только с формальностями было покончено, а дракон устроен на длительную стоянку, ноги сами собой направились в предместье, где жила Агнесс.

Сейчас он убедится, что негодяйки нет дома, и что Элли…

Ставни на окнах Агнесс были приветливо распахнуты, а сама она показалась в дверях через несколько мгновений после того, как Сэмми дернул за витой шнур колокольчика.

— Сэмюэль? — удивилась она. — Элли передала для меня что-то?

— А должна была?

— Вроде не договаривались. Но что ты тогда тут делаешь?

Сэмми опешил. Сказать, что был уверен в ее отсутствии? Да он и так выглядит идиотом.

— А ты разве не едешь к ней в гости?

— Предлагаешь подвезти? — хихикнула Агнесс, поправляя прическу.

Сэмми со смущением заметил, что алого маникюра у нее нет, зато на руках виднеются следы мыльной пены. Очевидно, она бросила стирку, чтобы выйти на звонок. Болван, выругал он себя, почему он воображал, что она день и ночь так и ходит с кровавыми когтями?

— Я собиралась к вам вместе с детьми в конце лета. Когда у вас яблоки поспеют. А пока спасибо, но не могу, дел много.

— То есть, в ближайшие дни точно не едешь?

— Да нет же, сколько можно повторять!

— Прости, кажется, я что-то перепутал… — только и смог выдавить Сэмми, отступив и растерянно почесывая в голове. Теперь Агнесс окончательно убедится, что Элли вышла замуж за полного чурбана.

Но какое ему дело до Агнесс, если оказывается, что Элли вовсе не преступница.

Элли всего лишь неверная жена.

Он не пошел ночевать в гостиницу, оставшись вместе с Булем под открытым небом.

И полночи вспоминал самые приятные минуты их жизни с Элли.

Первый букет. Первую прогулку. Первый поцелуй. Первую ночь. Первую монетку в общую копилку. Первый полет на собственном драконе. Рождение первого сына. Или все это были не первые моменты, а самые запомнившиеся? Разве вторая ночь не такая же прекрасная, как первая? Разве букеты он покупал ей не каждый раз, как проходил мимо цветочной лавки? Разве второму и третьему сыну они радовались меньше, а новые зубики отсчитывали без умиления?

Разве можно все это забыть? Вычеркнуть? Стереть из памяти?

Он просто представлял, как Элли убирает дом перед приходом неведомого ему соперника и черной тряпкой смывает все, что ему, Сэмми, так дорого…

* * *

Тем не менее, на следующий день он нашел в себе силы забрать коконную ткань для Джейсона и надежно закрепить рулон на Буле.

Он уже собрался взлетать, как к нему подбежала его вчерашняя пассажирка с тем же самым баулом и отчаянно попросила взять ее с собой.

— Вы же до Трисполя? Мне только полдороги, до стоянки! А там… там я по земле, в экипаже… от стоянки-то. Плачу, как за полный путь!

Это было странно, и даже Буль, казалось, уставился на женщину с любопытством.

Сэмми спешил, поэтому уже было согласно махнул рукой — хотел взять ее без торговли и предоплаты. Но что-то его остановило.

Почему же от нее так хотели избавиться эльфы?

Внезапно взгляд упал на руки женщины — и его как молнией ударило. Вчера, когда она слезла с дракона, на одной из ее рук не было перчатки, и он увидел то же самое, что сейчас: обломанные ногти с остатками красного лака.

— У вас в сумке грабительский общак, да? — прямо спросил он.

— Только часть, сколько за день успела, — оторопело ответила «связница» и тут же захлопнула рот, клацнув челюстью. Потом злобно зашипела: — Никому, никому нельзя верить, даже эльфам! Все-таки проболтались, а ведь обещали…

— Как же вы им, должно быть, насолили.

— Да я им ничего не сделала! Просто хотела сократить путь, а они учуяли серебряное колечко на руке, их работы… Какая-то бригада ограбила странствующего эльфа, идиоты. Если б я знала… Ну, эти ушастые и кольцо забрали, и деньги, а со мной сделать ничего не могли, потому что доносить королевскому патрулю не хотели. Тот эльф — какой-то их наследник инкогнито. Так беретесь меня подвезти или нет? Двойную таксу плачу!

Сэмми мстительно процедил:

— А вы не боитесь, милочка? Лесные братья вас ищут. Думают, вы их… как это называется?.. Ну, «добровольно заблудились» вместе с деньгами. Полагаете, они вам поверят?

Дама на глазах сдулась — из жесткой цепкой колючки средних лет превратилась в сморщенную, дрожащую от сдерживаемых рыданий старушку, испуганно вертящую сухонькой головой во все стороны. Будто за каждым поворотом притаился бандит, заточивший на нее нож.

Сэмми вспомнил, что еще недавно собирался выследить воровскую курьершу. Но это несчастное существо?! Хоть она и мерзкая тетка, и преступница, конечно… Да чего уж, ей теперь и так несладко придется.

— Может, вам лучше в королевский сыск обратиться? Вы им — чистосердечное признание, они вам за это — в газете напишут, что поймана, дескать, связная. Патрулем в лесу. Я читал, так делают. Называется «с крючка снять».

Незадачливая «связная» с ненавистью глянула на него и, резко развернувшись, засеменила вдоль по улице. Сэмми почувствовал, что не в состоянии даже разозлиться.

Подняв Буля в небо, он сделал круг над городом. Тетка, видневшаяся среди редких разноцветных веснушек-прохожих черной крапиной на светлой от пыли мостовой, спешила, кажется, действительно в направлении сыскного управления.

Сэмми решил, что его миссия на этом окончена. Ему захотелось поскорей забыть свою бывшую пассажирку. Все это грязное дело казалось омерзительнее даже его собственной трагедии. И сама трагедия выглядела обыденным бытовым происшествием на фоне переплета, в который попала противная, но несчастная женщина.

Что ж, вот у других бывает в жизни гораздо хуже, пытался утешить себя он.

Трудно сказать, действительно ли стало легче, или он просто несколько притерпелся к мысли о потерянном счастье. Он застыл на сиденье — боялся как-нибудь неловко двинуться, чтобы не всколыхнуть непрочную корку, образовавшуюся на поверхности его чувств.

И даже Буль летел будто иначе, чем всегда. Сэмми казалось, что тот взмахивает крыльями не просто так, а с особой печальной размеренностью.

* * *

А вот и его дом. На самой окраине Трисполя, у подножия гор, возле причудливых скалистых отрогов.

Уютный белый домик с голубыми ставнями, цветастыми занавесками.

Сэмми был сам себе противен, но решился вернуться тайком. В свой дом. Как воришка.

Рулоны Джейсону не понес, чтобы не светиться.

Буля спрятал поблизости в горах и сам прокрался из-за скалы.

До девяти оставалось еще три часа.

Элли работала в саду, играла с детьми.

Искупала младших во дворе в нагретом солнцем корытце, игравшем роль ванны.

Увела в дом — стемнело, засветились окна.

Покормила ужином.

Уложила спать.

Переоделась, прошла на кухню, налила себе чаю и села с лампой у окна читать книгу. В так знакомой Сэмми ночной рубашке, голубой, с вышитыми большими васильками. Рубашка старая и любимая, несколько васильков нашиты поверх мест, протертых до дыр.

Сэмми любил пальцем поддевать выпуклые лепестки. Неужели она собирается изменить ему в его любимой рубашке?

Стоп.

Об изменах Сэмми никогда не думал, но книги он, хоть изредка, да читал. Женщины, ожидающие любовника, должны нарядиться в лучшее, что у них есть, накраситься, причесаться.

Элли же умылась на ночь и преспокойно трескала плюшки, напялив на себя хоть и уютную, но самую поношенную рубаху. При том, что у нее целый комод роскошного белья. Она на каждой ярмарке покупает себе по две-три вещицы.

Сэмми чувствовал себя неловко. И подглядывать за собственной женой некрасиво, и уйти — ненормально. И войти сейчас — только напугать.

Как раз вовремя на улицу запросился старый пес, Снуппи. Он прицокал на кухню и заскулил. И под столом — Сэмми знал — положил голову на колени хозяйке. Элли улыбнулась, накинула на плечи домашнюю шаль и вышла на задний дворик. Все равно ее, кроме скал, никто не увидит.

Сэмми сделал шаг вперед и окликнул ее.

Элли вздрогнула, но, узнав родной силуэт, завизжала от радости и бросилась ему на шею.

— А почему ты вернулся? Ой, как хорошо-то…

На улице было прохладно, и Сэмми обхватил жену, накрывая ее своей летной курткой.

Ему тоже было очень хорошо. И не хотелось ничего портить. Но он не мог не спросить. Он должен был спросить, хотя бы для того, чтобы развеять недоразумение.

— Не знаешь, что это такое? — спросил он, доставая из кармана позолоченного амура.

— Ах, вот куда он улетел, негодник! — Элли всплеснула руками и схватила голема. — Я прибиралась в чулане, хотела смахнуть с него пыль, а он улетел…

— Но откуда у тебя эта, — Сэмми проглотил слово «дрянь» и выдавил нейтральное, — э-э-э… безделица?

— О… Эта штука у меня давно. Моя самая страшная тайна, которую я прятала от тебя почти двенадцать лет…

Элли улыбнулась и погладила голема по курчавой голове.

— Помнишь, у нас почти не было денег, и мы были рады поужинать картофелиной с дикой луковицей?

— Такое не забывается…

— А помнишь, у нас появилось много чего вкусного, и я сказала, что это от мамы?

Сэмми кивнул в полутьме.

— А на самом деле было так. Однажды я гуляла между скалами, любуясь драконами, мечтая о нашем собственном. Собирала ягоды. Пела любимую песенку про пастуха и сокровища. Помнишь ее?

— Помню. Как раз вчера весь день в голове вертелась.

— И нечаянно наткнулась… На тот слиток из песни… Помнишь? Пастух не мог унести все сокровища и бросил слиток золота прямо в центр отары. Я иногда пыталась представить, какого размера бывают самородки, думала, с кулак, но этот — всего лишь с крупную фасолину.

— «И прекрасная девица много золота нашла, гору платьев-сарафанов в хату маме принесла?»

— Ну да. Но я была уже не девица, я была замужняя женщина, поэтому почти на все деньги накупила съестного и парочку полезных вещей для хозяйства. А на оставшиеся не удержалась… Увидела в продаже амурчика для передачи сообщений. Пришлось отдать все до последней монетки, и как раз хватило. Но он стоял такой сияющий, такой красивый… и был так похож на наших будущих малышей…

Сэмми поперхнулся. Мерзкий пузан не имел ничего общего с их мальчиками-крепышами, но у молодых девушек в головах, известное дело, просто каша…

— И я его купила. А тебе сказать сразу побоялась. Хотела послать сообщение, и даже что-то наговорила в него… Но не решилась. А потом еще мы с тобой гуляли, и ты похожих увидел, сердился, что вот, мол, продают всякую чушь. Назвал пошлятиной. Тогда уж я спрятала его в чулан поглубже. Ни за что бы не купила, если б знала, что тебе это так не нравится… Еду мы съели как-то незаметно, а он вот… остался.

Сэмми свистнул Снуппи, перехватил жену поудобнее за талию и потащил домой. Ему было стыдно перед драконом, но Буль вряд ли почувствует себя брошенным: он же недалеко от дома, в родных скалах. Должен понять. А завтра можно снова отправиться в Ставрос.

Но это будет завтра. А сегодня у них впереди ночь.

Внезапно Элли извернулась, счастливо посмотрела в глаза мужу и засмеялась:

— Так что, сообщение все-таки привело тебя ко мне? Через двенадцать лет?

* * *

Среди прогретых за день вечерних скал лежал, отдыхая после делового полета, довольный собой и своей жизнью грузо-пассажирский дракон. С его места открывался вид на угол дома друга и напарника. Свет за ситцевыми занавесками так и не включился, поэтому дракон спокойно прикрыл глаза. День был трудный, друг много переживал, им попадались и нехорошие люди, и нечестные эльфы, но теперь Буль точно знал: все будет хорошо.

 

Антон Еременко

«Блохгон» для драконов

— Здравствуйте, вам ужасно повезло, сегодня и только для вас — «Блохгон» для драконов!

Дракон поморщился.

— Уважаемый… вы, когда к мосту подходили, не обратили внимания на табличку?

На том берегу крепостного рва, слева от подножия выдвижного мостика, вздымался из зарослей чертополоха сучковатый осиновый дрын. Прилаженный к дрыну фанерный лист сообщал каждому умеющему читать: «Господин Дракон упырей и рекламных агентов не ест».

Пришелец читать умел. Он прочел и как раз принял к сведению.

Рекламный агент Феодор Зайчиков явился за тридевять земель специально для того, чтобы по сходной цене всучить «господину Дракону» фиал с антиблошиным средством. Конечно, одним «Блохгоном» его ассортимент не исчерпывался. Но ведь во всем Тридевятом Царстве драконы слыли отчаянными скупердяями. Так что Феодор решил ограничиться самым, на его взгляд, необходимым.

— И тем не менее, — Зайчиков применил излюбленный прием коммивояжеров «было у отца три сына, и ты как раз третий», — позвольте обратить ваше внимание на то, сколь безграничные перспективы откроются пред вами при покупке всего одного комплекта «Блохгона». В комплект «Блохгон: стартовый» входит один шкалик волшебной жидкости в оригинальной упаковке и небольшая, но красиво оформленная инструкция по эксплуатации. «Блохгон: стартовый» хорош, если вы одиноки и не замужем. «Блохгон: интимный» — для интимных мест. Как следует из названия комплекта, он предназначен для клиентов покрупнее, поэтов и влюбленных. В комплект входит чарка волшебной жидкости в упаковке, инструкция и (по желанию клиента) набор эротических насадок для нанесения препарата на места. «Блохгон: семейный» — для всей семьи. В комплект…

— У меня нет блох, — отрезал дракон.

— …кварта волшебной жидкости в… Как это — нет блох? — опешил Феодор.

— Совсем нет. А теперь, пожалуйста, уходите.

— Блох не может не быть! — взвился торговец. — Э-э… вы, наверно, просто плохо искали!

Но гад был неумолим:

— Если вы сейчас же не оставите меня в покое, то пойдете на обед моим крокодилам.

Зайчикову из-за туч подмигнула надежда.

— У вас есть домашние животные?! Да вы просто счастливчик — сегодня и только для вас «Блохгон» для крокоди…

Ворота замка с лязгом захлопнулись, чуть не отхватив острозубыми створками феодоровский нос.

Подобное отношение (хотя и встречалось оно, увы, нередко) каждый раз возмущало коммивояжера Зайчикова до глубины души. Он даже хотел крикнуть зарвавшемуся звероящеру что-то обидное, но не успел: дурацкий щелчок по носу от судьбы тут же забылся, стоило ей взяться за Зайчикова всерьез.

С выразительным скрежетом мост, на котором стоял незадачливый торговец инсектицидом, начал втягиваться в щель под крепостной стеной. Во рву заинтересованно всплыли гребнистые спины.

Затравленно взвизгнув, когда последний сантиметр моста исчез из-под ног, коммерсант рухнул в воду — поверх своего набитого хламом саквояжа. Руки сами сомкнулись на нем мертвой хваткой.

Пред внутренним взором Феодора вынырнуло маленькое ничтожество — бессмысленно прожитая жизнишка — и по-собачьи погребло к берегу. Клетчатая коммивояжерская кепочка тоже покинула своего хозяина. С Зайчиковым осталось лишь старое верное вместилище ценного ассортимента… на самом деле — абсолютно бесполезного в критической ситуации хлама.

А впрочем…

Не переставая на всякий случай грести ногами, Зайчиков расстегнул саквояж и выкопал из его недр один завалявшийся там труднореализуемый товар. Флейту для отпугивания крокодилов.

«По улицам бродила большая крокодила», — заиграла флейта.

Вопреки ожиданиям, хищники не бросились врассыпную. Даже как будто еще сильней заинтересовались несчастным торговцем.

«Она, она голодная была», — глумливо пропел инструмент. Крокодилы, как по команде, приблизились.

Феодор в отчаяньи запустил вероломной дудочкой в ближайшего людоеда. Снаряд срикошетил от бронированной башки и булькнул в пучину.

Крокодилы мгновенно забыли про жертву и устроили бурную потасовку за обладание «отпугивающим» артефактом. Поднятая ими волна приподняла Зайчикова и вышвырнула на берег.

Феодор, отдышавшись, погрозил кулаком негостеприимной твердыне: «Ну, погоди! Я до тебя еще доберусь!»

Однако, пока у него не было плана, как выполнить эту угрозу. Он с опаской заглянул в ров. Кровожадные рептилии, покончив с внутренними разногласиями, выползли на пляж, расселись в кружок и увлеченно музицировали. Было похоже, что про свои служебные обязанности они надолго забыли, но проверять не хотелось.

Зайчиков порылся в саквояже и обнаружил еще одну бесполезную штукенцию. «Пятки Иисуса» — прочитал он надпись на этикетке.

«Универсальный загуститель жидкости. По воде, аки посуху».

То, что надо!

Феодор щедро сыпанул магического порошка в ров. Некоторое время ничего не происходило, но вот поверхность потемнела, помутнела, всплыли какие-то грязные хлопья. Кто бы подумал, что вода может свернуться, как молоко! Но похоже, именно это и случилось.

Когда запах стал нестерпимым, Феодор понял, что простокваша отстоялась. Скривившись от отвращения, проверил ногой: грязища пружинила, но держала. Тогда, перехватив поудобнее саквояж, он смело прошлепал к воротам замка и постучал.

Дракон долго не отзывался. Наконец, приоткрылось смотровое окошко. Усталый голос спросил:

— Это опять ты?

— Феодор Зайчиков! — гордо отрапортовал Феодор Зайчиков. — Агент торговой компании «Зевс и Сын»! Разрешите предложить вам кое-что из наших товаров? Вот, скажем, «Блохгон» — универсальное антиблошиное сре…

— Но я же тебя крокодилам скормил!

— Ха! Универсальное антикрокодиловое средство я тоже могу продать по сходной цене — втрое дешевле, чем у проклятых конкурентов.

— А ров? — окно приоткрылось шире, и дракон окинул взглядом загаженный водоем. — Это же пять кубоверст живой воды!!!

— Живая и мертвая водица в ассортименте! Из известнейших «Источников Живой и Мертвой Воды»! Разливается в тару заказчика по цене алтын пятьдесят две за штоф.

— Нет, ты по-человечески не понимаешь! — рассвирепел ящер. — Да я тебя!.. Я тебя… Фас! Фас!

— Если позволите вернуться к «Блохгону»… — продолжить Феодор не смог: створки ворот оскалились, зарычали и с лаем бросились на назойливого посетителя. Зайчиков метнулся прочь столь стремительным зигзагом, что хлестнувший ему вслед язык моста промахнулся, наглотался гнилой воды и закашлялся.

На берегу Феодор перевел дух, затем заново оценил обстановку. Ход через ворота ему был заказан, это понятно.

Но у бесстрашного коробейника возник другой план. Он заприметил невдалеке трепетную березовую рощицу и раскопал в саквояже еще одно чудо техники: «топор-самолет».

По виду — обыкновенный колун, только рукоять украшал аляповатый резной орнамент с эмблемой производителя.

— Топор-самолет, мне бы в небо без хлопот, — прочел Зайчиков по бумажке активирующее заклинание. Инструмент задрожал, вырвался из рук и, покачивая топорищем, вальяжно спикировал к роще. Березки испуганно зашептались.

Вскоре двухсаженная лестница в небо была готова. От рощи осталось одно надломленное деревцо — остальные каким-то загадочным образом все ушли на сооружение колченогой стремянки. Торговец решил штурмовать замок с тылу, где стена казалась не такой неприступной, и куда не могли дотянуться прожорливые створки ворот. Болото вокруг драконьего бастиона окончательно ссохлось, став похожим на растрескавшийся асфальт. Зайчиков не без пижонства продефилировал по нему с лестницей подмышкой.

Подойдя к крепостному валу, он не смог удержаться, чтоб не приклеить рекламный стикер своего агентства, призывающий приобретать шманскую пушку по ценам производителя.

Лестница скрипела и жаловалась под недюжинным весом коммивояжерского чемоданчика. Из последних сил Феодор Зайчиков взгромоздил его на стену, затем забрался и сам. Сел, свесив ноги вовнутрь. Перед ним раскинулось приусадебное хозяйство скупердяйской рептилии: небольшой огородец, клумба с ромашками, три куцых яблоньки, конюшня с пегасами и, разумеется, башня — жилище чудовища.

Сам хозяин в поте лица (или что там у них, холоднокровных, бывает) трудился на грядке. Он был так поглощен этим занятием, что не сразу заметил новое украшение своей стены.

— Осмелюсь вам предложить, — откашлялся Зайчиков, — саженцы бробдингнегской морковки. Прямые поставки, цены ниже рыночных. Купившему три дерева наша фирма предоставляет в подарок четырехлотовую тротиловую шашку и пилу. Также имеется в продаже помет единорога — замечательное удобрение для всех видов сельхозкультур. Практически не пахнет, имеет приятный цвет, флюоресцирует в темноте… Нет, я вижу, что вас по-прежнему что-то тревожит. Мне кажется, стоит вернуться к первоначальному предложению. Итак, «Блохгон» для драконов — сегодня и только для вас…

— У-у-у! Отцепись, сволочь!!! — взвыл звероящер и запустил в торгаша редиской. Корнеплод, даром, что не бробдингнегский, звонко тюкнул Феодора в лоб.

«Это война!» — решил для себя Зайчиков и спрыгнул на грядку.

— Я сразу заметил, господин Дракон, что вы сегодня не в духе. Как я вас понимаю! Я знаю, как это бывает, когда день не задался, вас все раздражает, работа валится из рук. Кажется, свет сходится клином у вас над душой и топочет, топочет как стадо оркгоблинов в полной боевой амуниции. Вы думаете, это мир виноват? Что он ополчился на вас, и требует вашей смерти? Ха, мне бы ваши проблемы! Ведь помочь вашей беде может универсальное антиблошиное средство — «Блохгон» для драконов!

В три прыжка горыныч доскакал до спасительной башни, юркнул за дверь и заперся изнутри. Феодор слышал, как он там заметался, ругнулся и подпер дверь чем-то тяжелым. Герой почесал боевую шишку и не спеша подошел к последнему оплоту врага. Победа была близка — осталось лишь отворить темницу и выпустить свой триумф.

Практически, можно уже прикидывать, на что потратить заслуженные комиссионные.

Покопавшись в чемодане, Феодор извлек на свет свой последний козырь. «Джинн-антидомик, — прочитал он. — В случае крайней необходимости просто разбей стекло». Торговец нехорошо улыбнулся и метнул склянку с джинном в закрытую дверь. Крыльцо драконьей башни заволокло черным зловонным дымом, который постепенно обрел очертания страшной осклабленной пасти.

— Что новый хозяин изволит? — громоподобно пробасила рожа. — Сношу дворцы, раскурочиваю хижины. И наоборот.

— О, всемогущий джинн, — оробел Феодор, — А нельзя ли сразу сделать так, чтобы один чересчур экономный дракон приобрел у меня средство…

— Наша компания специализируется на архитектурных деструкциях, — отрезал джинн. — Могу снести, могу раскурочить. Правда, еще одно могу: взыскать штраф за ложный вызов. Ну что, будем заказывать, или как?

Зайчиков икнул.

— Да-да, конечно. Я только… хотел войти. Открой, будь добр, дверь.

— И все?

— Надеюсь, мне этого хватит.

Джинн хмыкнул, откусил угол башни и растворился в небе.

Рыцарь весов и кадуцея через дыру бесстрашно шагнул в скопидомское логово.

— Зря вы меня избегаете, господин Дракон. Вы мне искренне симпатичны. Я ведь пытаюсь помочь. Купите «Блохгон» — он тут же избавит вас от надоедливых паразитов. Если не верите в чудодейственность препарата, мы прямо сейчас устроим демонстрацию этого, поистине, сказочного средства!

Пыль после джинновой «деструкции» осела не сразу, так что только теперь Зайчиков обнаружил дракона — забившимся в старое кожаное кресло. Рептилия выглядела замученной, как после долгой и неудачной линьки. Возможно, что ящер пытался впасть в спячку, но Зайчиков бесцеремонно растолкал страдальца и сунул ему в лапы волшебный флакончик.

— Вы только попробуйте, господин Дракон. Только нажмите на эту штучку — и мир вновь обретет свои краски.

— Как же ты мне надоел, — прошептал змей и слабо ткнул «штучку» когтем. Волшебная брызгалка радостно выплюнула небольшое, но едкое облачко. Пара капель чудотворного вещества попала на коммивояжера, и тот исчез.

Дракон огляделся в радостном изумлении. Окружающий мир, похоже, в самом деле собрался прийти в норму. После обследования всех развалин и разоренного огорода, придирчивого осмотра стены и рва стало окончательно ясно, что рекламного паразита и след простыл.

— Надо же — действует! — обрадовался змей. Для верности он обрызгал оставленный Зайчиковым саквояж. Тот сгинул, а вместе с ним — и натекшая из него грязная лужа. Горыныч расцвел…

С помощью чародейного препарата он полностью устранил все следы безобразий: восстановил башню, взрыхлил и окучил редиску, очистил живую воду и даже оживил мертвые деревца. Когда стемнело, счастливый дракон наконец позволил себе рухнуть в любимое старое кресло. Он спал, и никакие блохи (а ведь человек для дракона — всего лишь докучливый двуногий паразит) не нарушали блаженный покой победителя.

Кстати, у меня еще немного «Блохгона» осталось. Продам недорого. Знатное, я вам скажу, средство!