И вот наконец долгожданная помолвка!…
После соответствующих переговоров Ферфейерверки и Рыжисыны объявили день, время и место торжественной церемонии обручения. Сливки высшего стамбульского общества получили приглашение пожаловать в банкетный зал отеля «Дальтон».
Хасип-бей запретил дочери встречаться с женихом до помолвки. Трезво мыслящая Мехджуре-ханым поддержала своего супруга, опасаясь, как бы Саид не пошел на попятную, наслушавшись сплетен про свою невесту. А разлука, она только разожжет страсть! Хасип-бей знал это по собственному опыту: ему не разрешали видеться с будущей женой до самой свадьбы, и он, помнится, с ума сходил от любви.
- Лучше, если они будут подальше друг от друга, - говорил Хасип Ферфейерверк своим знакомым. - Я человек честный и хочу умереть спокойно… Нехорошо, когда порох и огонь рядом…
Все это он высказал и Саиду, который слушал, опустив голову и прикидывая, кто из них двоих огонь, а кто порох.
- Вы правы, эфенди, - произнес он смущенно. - Однако я не могу понять, что случится, если мы будем встречаться?
Хасип-бей постарался как можно деликатнее высказать свои соображения на этот счет. Саид вежливо выслушал его, но со своей стороны осторожно намекнул, что Севим все-таки в положении, а он, еще не став мужем, уже готовится, как ни парадоксально, стать вроде бы отцом, В их семье такого еще не бывало, и он, Саид, несколько озадачен создавшимся положением, хотя по-прежнему любит Севим.
Теперь уже Хасип-бей слушал его, испытывая неловкость и понимая, что перед ним вовсе не дурак, как уверяли супруга и дочь. И Хасип-бей бил себя в грудь, говорил., что он озадачен еще больше, приводил исторические и библейские примеры досвадебного зачатия и ласково уговаривал Саида потерпеть до помолвки, уверяя, что разлука пойдет только на пользу жениху и невесте. Саид, в свою очередь, клялся в любви к Севим и обещал стойко перенести разлуку…
Одним словом, день помолвки наступил, торжественная церемония в отеле «Дальтон» прошла великолепно, и в высшем обществе Стамбула долго еще потом вспоминали о ней… Правда, нашлись и насмешники, - где их не бывает! - которые не прочь были поиздеваться над Саидом. Но он, ослепленный любовью, не обращал на них внимания. Плевать он хотел на светских злопыхателей, считающих его разиней только потому, что талия его очаровательной невесты недостаточно тонка.
Нельзя сказать, что в тот памятный вечер все было гладко; не обошлось без досадных недоразумений. Известный всем повеса позволил себе неслыханную выходку. Во всеуслышание он рассказал анекдот:
- Один пастух решил жениться. Ему говорят: «Женщина, которую ты выбрал, хрома». Он отвечал: «Ну и что ж!» Ему опять говорят: «Да она еще слепа, глуха на одно ухо и горбата», а он свое твердит: «Ну и что ж!» Ему говорят: «Она же сумасшедшая!» Он свое: «Ну и что ж! Лишь бы детей рожала!…»
Анекдот был встречен взрывом хохота, гости весьма невежливо повернулись к Саиду. Он стоял красный как рак. Слава Аллаху, Севим не было рядом. Только хладнокровие, благородство и воспитанность молодого Рыжисына спасли положение.
Невозмутимый Саид старался контролировать каждое движение, каждый жест, каждое слово, чтобы не выдать своей душевной растерянности и избежать насмешек. Но дурацкий анекдот настолько вывел его из равновесия, что он кинулся в танцевальный зал и чуть было не врезался в огромное, во всю стену зеркало. Повернув на сто восемьдесят градусов, он тотчас же со всего размаха трахнулся о стеклянную перегородку, отделявшую один зал от другого.
Потрясенный Саид нетвердой походкой направился к столику, за которым сидел будущий тесть, и, приняв его за Севим, галантно расшаркался и пригласил на танец:
- Прошу вас подарить мне это танго. Хасип-бей встал, взял его за руку и подвел к дочери.
Когда отец потребовал, чтобы она шла с женихом танцевать, Севим сморщила носик и, подав Саиду руку, нехотя поднялась.
Это был их первый танец. Весь вечер Севим держалась как можно дальше от жениха, всем видом показывая, что она лишь терпит его и не по своей воле идет замуж за богатого остолопа… Вид у невесты был до того несчастный, что гости поневоле начали жалеть ее, а бедняга Саид, чувствуя ее неприязнь, становился еще более неуклюжим и застенчивым,
Оркестр играл душещипательное танго. Юный кавалер знал, что во время танца полагается говорить даме нежные слова. Но вместо страстных признаний у него вдруг вырвалось:
- Любите ли вы Брамса?…
Севим решила, что жених в порыве ревности спрашивает про какого-то ее прежнего поклонника.
- Кого? Кого?
- Брамса…
- А это кто?
- Немец… Романтик…
Она не помнила, чтобы у нее были знакомые немцы-футболисты, да еще какие-то романтики - хавбеки, что ли? Нет, он зря ее подозревает, несправедливо с его стороны…
- Он был великим музыкантом, -продолжал Саид, понимая, что затеял пустой разговор, однако не в силах остановиться, - знаменитым композитором.
Брамс?… Севим увлекалась футболистами и потому простодушно спросила:
- Он сочинил это танго?
- Это был величайший композитор прошлого столетия, - торжественно изрек Саид.
Но Севим уже не слышала: рядом оказался Ахмед, танцевавший с какой-то пышной блондинкой. «Этого еще не хватало!» - ревниво подумала невеста.
Имя великого Брамса вырвалось у Саида не случайно: он любил серьезную музыку, сам играл на фортепьяно и к тому же находил у себя немало черт, роднивших его с Брамсом. У светловолосого и голубоглазого немецкого композитора, по свидетельству его современников, до тридцати лет тоже не росла борода; как и Саид, он был застенчивым, считался неудачником и являлся объектом вечных насмешек… Согласно утверждениям ученых прошлого века, организм Брамса развивался анормально, в силу чего в молодости он якобы не в состоянии был жениться, но после сорока с Брамсом произошло чудо. Пришла зрелость, у него выросла окладистая борода, и он стал настоящим мужчиной. Именно поэтому в кабинете Саида висела огромная фотография бородатого композитора, а на рояле стоял его бюст. Саид скупал пластинки с творениями великого музыканта. Он ждал чуда, - правда, до сорока ему было еще далеко.
- Я не поняла, при чем здесь немец, о котором ты спросил?
Саид помолчал минуту, а потом честно ответил:
- У Брамса до тридцати лет не росла борода… Севим взглянула на бледное, безбородое лицо жениха и рассмеялась. Потом кокетливо взяла его под руку и потянула к свободному столику: ее растрогали откровенность и беспомощность Саида. Скованность его будто рукой сняло, и он заговорил наконец о том, что гвоздем засело в его душе, - о ребенке… Севим ему объяснила, что он из-за своей математики ни черта не смыслит в жизни, а потом проворковала едва слышно:
- Любимый, может быть, ты меня в чем-то подозреваешь?
Когда Саид услыхал слово «любимый», сердце в его груди так и замерло.
- Нет! - воскликнул он. - Никогда!…
К ним подошел Суат Негритос и спросил у Саида:
- Могу ли я похитить вашу невесту на следующий танец?
Саид гордо улыбнулся.
- Конечно, весьма польщен…
Они ушли танцевать, а Саид, стараясь не привлекать к себе внимания, начал наблюдать за своей удивительной невестой. Она танцевала без отдыха, то с одним, то с другим, а между танцами оживленно болтала с гостями, казалось, совсем забыв о женихе. Впрочем, забыла его не только Севим, все гости вели себя так, будто пришли не на церемонию обручения, а на светский раут, чтобы выпить, повеселиться, потанцевать…
Только Саид не забыл о причине сегодняшнего празднества. Полагая, что с его стороны нетактично надолго оставлять невесту, он приблизился к столику, за которым сидела Севим, прижавшись к Ахмеду Стене и положив голову ему на плечо. Первое, что бросилось Саиду в глаза, была знаменитая левая нога защитника ПыС'а, которая энергично дергалась. Испугавшись, как бы не приключилось какой беды, Севим еще крепче прижалась к Ахмеду.
- Что-нибудь случилось? - спросила она Саида. Тот увидел наконец, что его невеста обнимает Ахмеда, смутился и ответил, заикаясь:
- П-прошу простить… Нет… Ничего. Я не буду вас беспокоить…
Он отошел, пораженный способностью Ахмеда Стены нервничать именно левой ногой. Такую неврологическую аномалию может объяснить, пожалуй, только Абдюшюкюр-бей. Саид не нашел его. Скорее всего, тот уже уехал. Тогда Саид поискал Зихни-бея, но и его не увидел. Мадам Анжела с необыкновенной для своего возраста легкостью выделывала па какого-то современного танца. Саид решил обратиться к Кысмети-бею, которого, правда, недолюбливал. Однако и того след простыл. Тогда он подошел к тетушке Беррин-ханым, сидевшей в углу в кресле, склонился к ее уху и шепотом спросил:
- Тетушка, где Кысмети-бей?
- Все ушли, сынок, уже поздно.
- Не попрощавшись?
- Они не хотели тебя беспокоить. Ты как раз танцевал с Севим. Со мной они простились и просили передать, что желают тебе счастья.
Он отошел от тетушки и увидел своего дальнего родственника Мухитин-бея, которого всю жизнь преследовали неудачи коммерческого характера, в результате чего тот уже давно промотал свою долю наследства. Как все неудачники, он, естественно, считал себя великим коммерсантом, которому просто дьявольски не везет в жизни. Увидев приближающегося к нему Саида, Мухитин-бей сразу смекнул, что неплохо было бы вытянуть из счастливого жениха деньжат.
Обменявшись с родственником несколькими ничего не значащими фразами, Саид вдруг спросил:
- Я хотел бы узнать у вас, эфенди, о весьма странном явлении.
- Пожалуйста, сынок.
- Может ли, по-вашему, у человека, который нервничает, дергаться нога так, что он не в силах с нею справиться? Неужели нога может не слушаться человека?
Мухитин-бей внимательно посмотрел на Саида, пытаясь угадать, как лучше ответить, чтобы угодить жениху. Ведь не исключено, что Саид спрашивает о своей неуправляемой ноге. Если он даст подходящий ответ, то довольный Саид, может, и раскошелится. Старик собирался было рассказать жениху удивительную историю о том, как в годы первой мировой войны одному раненому офицеру пришили чужую ногу и та не желала слушаться хозяина, но к Саиду подошел весьма солидный и настойчивый господин, которого не меньше, чем проторговавшегося коммерсанта, привлекали капиталы Рыжисынов, и увел его с собой.
Это был не кто иной, как генеральный председатель спортивного клуба ПыС, сам Дюндар Болтун-бей. В глубине души он искренне радовался предстоящему бракосочетанию Саида с красоткой Севим - добрым духом клуба ПыС. В Саиде же Болтун-бей видел сугубо материальную основу. Он знал, что Саид - единственный наследник огромного состояния Рыжисынов. А богачи, как известно, люди увлекающиеся и на свои увлечения денег не жалеют. И хотя профессиональный клуб «Пыль Столбом» был всегда предприятием высокодоходным, финансовые дела его во многом зависели от взносов богатых любителей. А чем больше в клубе таких любителей, тем профессиональнее играет команда. Вербовкой богачей занимался лично сам руководитель клуба ПыС. Ради этого он и явился на помолвку. «Команда только выиграет, если с помощью Севим удастся заполучить в члены нашего клуба долговязого очкарика», - резонно думал Дюндар Болтун-бей. В свое время он вложил немало собственных денег в ПыС, вложил, надо отдать ему должное, с умом, ибо давно уже вернул их, причем с немалой для себя прибылью. Болтун-бей прекрасно понимал, что, кроме денег, немаловажны и другие факторы: хорошие футболисты, классный тренер и, пожалуй, самое главное, влиятельный депутат меджлиса в качестве почетного президента клуба. Очень полезен на таком посту может быть, скажем, один из лидеров правящей партии. Тогда сразу найдутся и хорошие футболисты, и классный тренер. Последний раз Дюндару Болтун-бею просто повезло: он заполучил в почетные президенты очень влиятельного партийного босса. Тот, правда, был хром от рождения и потому вряд ли хоть раз в жизни ударил по футбольному мячу, зато в политике съел наверняка не одну собаку, что для рекламы ПыС'а было весьма немаловажным. Партийный босс с радостью возложил на себя обязанности почетного президента ПыС'а - это обеспечивало ему популярность в широких кругах избирателей. Он непременно присутствовал на каждом футбольном матче и с таким жаром болел за «Столбов», что иной раз вскакивал на скамейку и изо всех сил размахивал хромой ногой. А когда какой-нибудь футболист откровенно бил мимо ворот, босс кричал: «Вот мазила! Да с такого расстояния и я забил бы!» Эта фраза стала крылатой, ее повторяли и футболисты, и болельщики, и даже чопорные парламентарии…
После полуночи Дюндар Болтун-бей уже не отходил ни на шаг от наследника Рыжисынов, у которого прорезался интерес к футболу и делам клуба, потому что путь к сердцу Севим, как он понял, лежал только через ПыС. Тут же вертелся журналист и спортивный комментатор Эрол Аркан-бей, шустрый молодой человек, умевший быстро сходиться с людьми любого возраста и величавший всех без разбора «старина».
Дюндар Болтун-бей тотчас представил его Саиду.
- Познакомьтесь, наш Аркан, единственный в стране беспристрастный и объективный комментатор. - И, поразмыслив, добавил: - Хвала Аллаху, Аркан-бей поддерживает нашу команду.
На что Аркан-бей скромно заметил:
- Старина, я лишь честно выполняю свои обязанности. - И, прижав руку к сердцу, добавил: - Здесь всегда «Пыль Столбом»!
- Это наш Аркан, - не унимался Дюндар Болтун-бей, - сделал Ахмеда знаменитостью и нарек его Ахмедом Стеной. Если уж Эрол накинет на кого свой аркан, тому в седле не удержаться…
После таких слов Саид проникся к Аркан-бею трепетным восхищением и не сводил с него глаз, словно загипнотизированный.
- Как вам удалось, эфенди, создать славу Ахмеду?
- У каждой профессии, старина, есть свои тайны, - загадочно ответил комментатор. - Давай-ка лучше трахнем по маленькой…
Гости расходились под самое утро. Саид просил Болтун-бея вместе с Аркан-беем заходить к нему запросто, без церемоний. Опьяневшая Севим ни за что не желала слезать с колен Ахмеда Стены, а тот, дергая левой, рычал, что Севим уйдет домой только через его труп. И если бы не тетушка Беррин-ханымэфенди, которая увела девушку на минуточку в туалетную комнату, то неизвестно, чем бы кончилась торжественная церемония помолвки.
Саид довез Ферфейерверков до самого дома. Ему, конечно, было известно, что при прощании надо поцеловать руку будущей супруге. Однако, когда настал этот момент, жених до того растерялся, что, взяв Севим за руку, уже не знал, что делать дальше. Севим расхохоталась, потом чмокнула жениха-растяпу в щеку и скрылась в доме.
Начинало светать. Впервые в жизни Саид так много вьгоил и, чтобы проветрить голову, решил до дому прогуляться пешком. Радостный и счастливый, он шагал точно во сне. Вдруг что-то попало ему под ногу. Он низко нагнулся и увидел картонную коробку из-под печенья. «Ах, какая удача! - В Саиде проснулся футболист. - Сейчас мы ей наподдадим!» Он отошел на два шага, разбежался, - замах, удар, и… Саид растянулся на мостовой.
Когда он, кряхтя и чертыхаясь, поднялся, очки были разбиты, а из носа шла кровь.
«Жду вас завтра», - вспомнил он слова невесты. Нет, с таким носом не высунешься из дому. «Может, подождать, пока вырастет борода, как у Брамса?» - подумал Саид.
О НЕВЕСТЕ И ЖЕНИХЕ, ИЛИ ПЕРВЫЙ РАЗ НАЕДИНЕ
Растить бороду - дело долгое, а для любви разлука невыносима. Какое счастье, что обычаи предков отныне разрешали жениху хоть каждый день видеться с невестой. Те же обычаи тех же предков предписывали родителям строго блюсти честь дочери. Севим категорически запретили ходить на стадион, особенно в дни, когда играла команда клуба ПыС. «Выйдешь замуж, тогда делай что хочешь! - твердили они неугомонной дочери. - Тогда муж за все в ответе, а сейчас ни-ни!…»
Севим вынуждена была подчиниться воле родителей, боясь, как бы свадьба не расстроилась из-за пустяка. Поэтому в меру своих сил она старалась не нарушать родительского запрета. И если на улице ей вдруг встречался знакомый футболист, она не останавливалась, как прежде, чтобы поболтать всласть, а, перекинувшись двумя-тремя словами и даже не расспросив про друзей-столбешников и любимого Ахмеда, мчалась домой. Но чем дольше длилось добровольное заточение, тем упорнее мысли ее возвращались к дорогому ПыС'у и непробиваемому центральному защитнику, тем невыносимее становились визиты жениха, которого Севим встречала все более неприветливо. Бедняга Саид, влюбленный и в то же время глубоко несчастный, замыкался в себе, страдал, но продолжал ходить каждый день.
Вот и сегодня, когда такой матч, когда встречаются извечные соперники - ПыС и ГВН, Севим должна сидеть дома. Это же ни в какие ворота не лезет!… А тут еще Саид вертится. Принесла его нелегкая!… Будто только его и ждали!…
Родители специально ушли из дома, чтобы оставить невесту с женихом вдвоем и не смущать их своим присутствием. Подобные эксперименты были совершенно излишними. Саид в таких случаях боялся не только невесты, но даже самого себя и сидел, притаившись, весь вечер в углу. По правде говоря, невеста не ждала от него проявления бурных жениховских чувств, но ее женское самолюбие было задето и оскорблено, на то она я Севим Грифон, чтобы ее домогались!… Впрочем, пусть только попробует! Уж тогда она ему покажет!…
Севим собиралась слушать матч по радио, до начала оставалось еще полчаса. Боже, неужели она должна полчаса мучиться и играть в молчанку с женихом? Она, которая и минуты не может посидеть молча?
«Ну, что бы случилось, - подумала она, - если бы я пошла на стадион вместе с ним?» И хотя появляться на людях с женихом она не любила, но умирать около него со скуки, сидя дома, было еще хуже.
Севим вскочила и прошлась по комнате. Что бы такое выдумать? Надо принять ванну! И невеста стала быстро раздеваться прямо при Саиде в гостиной: «Интересно, как он будет себя вести?»
А Саид сидел смирно, словно послушный ученик перед строгим учителем, не поднимая глаз… «Может, он не видит, что я раздеваюсь?» Севим подошла к нему вплотную и скомандовала:
- Расстегни крючки…
Саид вскочил и, отвернувшись, чтобы не видеть того, на что смотреть ему еще не полагается, начал на ощупь расстегивать крючки.
- Скоро?
- Все, - еле слышно пролепетал он.
- Теперь молнию на юбке…
- Ох!… - Вот он, путь искушения, ведущий к святости.
Дрожащими руками Саид нашел молнию и расстегнул ее… «И зачем только вздумали нас оставлять вдвоем?» - промелькнуло у него в голове.
Севим ушла в ванную, через минуту послышался ее голос:
- Саи-ид!… Саи-ид!
- Что, Севим-ханым?
- Пойди сюда, мой дорогой!
Счастливый оттого, что его назвали «мой дорогой», Саид кинулся на зов, опрокидывая на пути стулья, и, хотя дверь была открыта, остановился в коридоре…
- Иди сюда, дорогой!
- Я здесь, - ответил Саид из-за двери.
- Войди же сюда, душа моя…
Он вошел. Севим лежала в пене, картинно выставив ногу на край ванны… Смущенный Саид зажмурил глаза и закрыл лицо руками.
- Я не смотрю, Севим-ханым, не смотрю, - залепетал он. - Можете мыться без стеснения…
- Пошел вон! - срывающимся голосом взвизгнула Севим. - Сейчас же убирайся отсюда!…
Саида как ветром сдуло. «Что за непонятные создания, эти женщины, сначала зовут, потом гонят…» Как же он может вести себя иначе, если родители доверили ему девушку… Может, они хотят его испытать? Хвала Аллаху, пусть знают, что он честный и порядочный человек…
Бедняга Саид обманывал сам себя: просто он боялся Севим, боялся, что, поцеловав ее, не сумеет сдержаться или, хуже того, оробеет, и все кончится очередным конфузом. Сколько раз его подводила проклятая робость, нет, он дал себе слово, что до свадьбы не дотронется до невесты!
Севим Грифон вышла из ванной вне себя от обиды и ярости, - так с нею еще никто не поступал!
- Севим-ханым, - проскулил Саид…
- Что еще?
- Ничего… Просто я…
- Если ничего, так заткнись! Сейчас начнется игра.
- Я хотел сказать…
- Что?
- В тот день, когда мы с вами познакомились… В кинотеатре… Какое сладостное воспоминание!…
Каждый раз, когда Саид оставался с ней вдвоем, он всегда вспоминал о том «прекрасном» дне… Севим так осточертели эти воспоминания, что она едва не сказала: «Где тебе знать, убогому, о чем вспоминают истинные мужчины?» - но сумела сдержаться.
В этот момент раздался голос диктора:
- Уважаемые радиослушатели! Начинаем репортаж о футбольном матче между командами клубов «Пыль Столбом» и «Гонимых Вечною Нуждою». Репортаж ведет наш спортивный комментатор Эрол Аркан-бей.
- Внимание, внимание! - начал Эрол. - Мы с вами, дорогие радиослушатели, находимся на стадионе: Мидхат-паша. Через несколько минут здесь начнется главный матч сезона. Встречаются два постоянных соперника, достойных друг друга, - ПыС и ГВН, гордость и краса нашего отечественного футбола… Вот-вот команды появятся на поле. Сегодня, дорогие радиослушатели, мы станем участниками исторических событий: кто окажется впереди - ПыС или ГВН?… На трибунах…
Игра этих команд, конечно, не могла интересовать Саида, но ему хотелось послушать знаменитого Аркан-бея, человека, который создал славу Ахмеда Стены.
- До сегодняшнего дня, - продолжал комментатор, - команды сыграли сто двадцать восемь игр…
- Дурак! - спокойно вставила Севим. - Не сто двадцать восемь, а сто двадцать семь, одна игра была опротестована.
- В этих ста двадцати восьми играх пятьдесят четыре раза победила команда ГВН, а сорок восемь - ПыС.
- Да откуда ты взял, идиот несчастный? - вспылила Севим.
Саид смотрел на невесту широко раскрытыми глазами: девушка, не имеющая понятия о Брамсе, разбирается в футболе лучше самого Аркан-бея,
- Команды выходят на поле, вы слышите, как реагируют трибуны. Болельщики приветствуют своих любимцев. ГВН играет сегодня в своей обычной форме: полосатые майки, светло-коричневые трусы. Игроки ПыС'а сменили форму: они сегодня в ярко-желтой…
- Дубина! - взорвалась Севим. - В ярко-желтой… Ишь остряк нашелся…
- На поле какая-то суматоха… Пока судья выясняет отношения с капитанами, несколько слов о командах. Итак, «Пыль Столбом». Главная сила ПыС'а и позвоночный столб национальной сборной, конечно, Ахмед Стена, он является капитаном «Столбов»…
Севим расцвела, услышав по радио имя Ахмеда.: - Ахмед Стена двадцать три раза выступал за нашу национальную сборную… Это наша звезда… За большие деньги… Команду «Гонимых Вечною Нуждою» ведет в атаку ее бессменный капитан Осман Перец. Осман Перец выбрал ворота. Мяч в центре поля… Свисток судьи, игра началась… Мяч у «Нуждарей». Кадри пасует Али Малышу… Тот-Осману… Осман врывается на штрафную площадку «Столбов»… Какой стремительный проход, недаром его зовут джигитом… Осман Перец пасует Али Малышу, тот возвращает мяч Осману. Мощное наступление ГВН… Севим нервно грызла ногти.
- Осман обводит защитника. Выгодная позиция. Еще финт… Великолепно пасует сам себе. Сейчас будет удар, и… Какой молодец Ахмед! Вот это Стена, вот это стоппер!… Ну и Ахмед, как он успел? В непостижимом броске он буквально головой выносит мяч из штрафной площадки, спасая ворота команды от неминуемого гола! Ах, Ахмед!…
Севим вскочила, бросилась обнимать Саида. Никак не ожидавший такого броска, жених ахнул, а тощие колени его под тяжестью невесты жалобно хрустнули.
Севим быстро пришла в себя и вернулась на свое место.
- Идет упорная борьба… ГВН - в глухой защите. «Столбы» прочно обосновались на половине поля противника… Мяч у Мустафы, он пасует Бекиру! Ну!… Ай-яй-яй! Ах, Бекир… С такой позиции футболист обязан забивать!… А это уж совсем зря: Бекир сносит Османа-Бьют «Нуждари»… Мяч перехватывает Аттила… Неудержимо рвется к воротам. Обводит защитника… Выходит на ударную позицию… Ну, давай, Аттила! Упустил выгодный момент. Пасует Бекиру!… Бекир!… Удар! Гол!… Ах, какой прекрасный гол!… Красавец гол!…
Севим подпрыгнула от радости, снова бросилась к Саиду. Обняла его и крепко поцеловала… И опять в растерянности тот не успел даже обрадоваться - только облизнул губы, будто после мороженого.
Когда «Столбешники» забили второй гол, Саид наконец понял причину волнения Севим и молил всевышнего, чтобы ПыС как можно чаще забивал голы ГВН…
В тот день Аллах был милостив к Саиду: даже когда гол забили в ворота «Столбов», Севим все равно прыгнула к нему на колени, крепко прижалась к его груди и зарыдала. От счастья у Саида закружилась голова.
Первый тайм закончился со счетом 2:1 в пользу ПыС'а. Команды ушли на перерыв. Заиграла музыка, и Саид стал думать о влиянии футбола на эмоциональное поведение женщины…
- Ты хоть раз был на стадионе? - спросила Севим, нарушив молчание.
- Один раз, когда еще в лицее учился… Я не сам пошел, меня повели.
- Кто повел?
- Уж не помню… Какие-то люди… В воскресенье собрался на лекцию, а попал на стадион…
Севим слушала и тихо злилась: «Неужто мне суждено стать женой такого мозгляка? Конечно, не обязательно идти за умного, но и за дураком - радости мало…»
- Как же ты попал на стадион? - безразличным тоном, только для того чтобы поддержать разговор, спросила Севим.
- Был какой-то важный матч, люди шли на стадион сплошным потоком. Я случайно попал в толпу и выбраться уже не мог, вот и оказался на трибуне.
- Кто тогда играл?
- Понятия не имею… Мне было не до игры… Оба тайма я искал портфель, который потерял в сутолоке…
Начался второй тайм. По радио снова рокотал Аркан-бей, и Севим смотрела в приемник, все мысли ее были уже там, на стадионе.
- Ну, Ахмед! Давай, Ахмед, миленький!…
Вслед за ней и Саид стал кричать Ахмеду. Его счастье сегодня зависело от количества голов, которые «Столбы» забьют в ворота противника. Когда в очередной раз Эрол Аркан-бей заорал: «Го-о-ол!» - жених и невеста кинулись друг другу в объятия…
Незадолго до окончания игры был забит еще один гол, - комментатор объявил об этом без всякого энтузиазма. Обрадованный Саид вскочил, но Севим горестно прошептала:
- Сядь… Это же нам забили…
- Нам? В наши ворота? Он хотел утешить ее.
- Прошу, оставь меня в покое, дай прийти в себя… Пока Эрол Аркан-бей разглагольствовал об ошибках защиты ПыС'а, Севим ушла к себе в комнату, от слез тушь невыносимо щипала глаза. Оставшись один, Саид опять начал думать о тех путях, которые вели к сердцу его очаровательной невесты… Ах, если бы он смог стать знаменитым футболистом! Как Ахмед Стена или, на худой конец, как бразилец Пеле-Саид сидел, погруженный в мечты. Вот и он несется вихрем по футбольному полю, бьет по мячу, удары сыплются один за другим, и мячи летят в ворота. Голы-Голы… Трибуны ревут.
В самый разгар этой игры воображения дверь отворилась и в комнату неслышно вошла Мехджуре-ханым. Как раз в этот момент Эрол Аркан-бей закричал: «Го-ол!» - вернув Саида к действительности.
- Кто забил? Наши? В наши ворота? - засуетился Саид.
«Господи, да что же это он сам с собой разговаривает?» - удивилась будущая теща.
Тут комментатор объявил, что «Столбы» забили еще один гол, Саид вскочил и бросился обнимать стоявшую сзади него Мехджуре-ханым, истошно крича:
- Мы забили!… Ура!… Мы забили!… Оторопевшая мамаша с трудом вырвалась из объятий Саида.
- Да постой ты… Кому забили?
Вбежала Севим, у бедного жениха подкосились ноги.
- Прошу простить меня, ханымэфенди, я думал, что это Севим-ханым…
Мехджуре Ферфейерверк была счастлива: «Правильно мы сделали, что ушли с отцом из дома… Все идет так, как мы задумали… Аллах велик!…»
ПОМОЛВКА РАССТРАИВАЕТСЯ, ИЛИ ЖЕНИХ ХЛОПАЕТ ДВЕРЬЮ
В доме Ферфейерверков и невеста, и ее дружки-футболисты, и даже гости - все считали своим долгом насмехаться над женихом. Саид стоически сносил насмешки, делал вид, что ничего не замечает, одним словом, был невозмутимо-рассеян и влюблен. Он каждый День появлялся в доме невесты с дорогими подарками Для Севим и ее родителей. Однако приношение даров нисколько не способствовало его популярности: Севим Демонстративно презирала жениха, издевалась над ним. А он, как это нередко бывает, любил ее еще больше.
Это было чувство безмолвного слепого обожания. Уходя, он давал себе слово больше не приходить, пока Севим не позовет его. А на следующий день вновь покупал подарки и покорно отправлялся в дом невесты, как загипнотизированный кролик в пасть удава…
Но однажды Саида осенила гениальная мысль: а что, если пригласить Ферфейерверков к себе домой? Он поспешил поделиться с тетушкой Беррин-ханым своей идеей.
- Тетушка, ведь мы до сих пор не пригласили семью невесты к нам. Они бог весть что подумают о нас…
- Ты прав, сынок, - согласилась тетя. - Давно надо было бы позвать…
- Лучше сделай это ты, тетушка, я боюсь, что у меня не получится.
Беррин-ханым отправила официальное приглашение своим будущим родственникам, прося их пожаловать на ужин. Она собралась даже позвать всех Рыжисынов, но Саид решительно воспротивился этому: его многочисленные тети и дяди терпеть не могут родителей Севим, чего доброго, еще ляпнут отцу невесты, что тот дикарь и неуч, а будущую тещу обзовут невежественной торговкой… Севим же обязательно скажет что-нибудь невпопад… Нет, уж лучше поужинать в тесном семейном кругу…
В этот день с самого утра Саид не находил себе места, мыкаясь из угла в угол, не зная, чем заняться. И чем ближе был час прихода гостей, тем нестерпимее казалось ожидание. Но время шло, гостей не было, и бедный Саид впал в отчаяние. Тетушка уже возмущенно бормотала: «Аллах, Аллах, какое неуважение!…»
Ферфейерверки появились только в девять часов; к великому ужасу Саида супруги пришли без дочери. Когда все расселись в гостиной, Беррин-ханым, словно бы между прочим, спросила:
- Разве Севим-ханым не будет? Мехджуре-ханым, ничуть не смущаясь, ответила:
- Мы думали, она уже здесь! Значит, какие-то неотложные дела ее задержали…
За стол не садились, ожидая Севим. Мехджуре-ханым достала из сумки сверток и протянула тетушке:
- Вам нравится?
В свертке оказался корсет. Беррин-ханым побледнела от обиды. «Аллах! Да что же это за подарок? Просто срам!» Она гордо вскинула голову, собираясь отвергнуть его. Но Мехджуре-ханым без всякого стеснения произнесла:
- Это я купила себе. Мой вконец истрепался… В разговор вступил Хасип-бей:
- Вам известно, наверное, ханымэфенди, что в народе говорят: соседская курица гусем кажется. Супруга моя всегда покупает корсеты в магазинах моих конкурентов, хотя всем известно, что в Стамбуле лучшие корсеты продает фирма Хасипа Ферфейерверка. Если вам, ханымэфенди, что-нибудь надобно, буду весьма польщен…
Раздался звонок в передней. Вот и Севим наконец! И сразу же громкий голос, резкий смех наполнили гостиную.
- Где ты задержалась, доченька? - ласково спросил ее Хасип-бей.
- Надеюсь, вы не померли без меня с голоду, - бесцеремонно сказала Севим. - По дороге я встретила ребят из ПыС'а - тысячу лет не видела! Постояли, потрепались.
Тетушка Беррин-ханым пригласила всех в столовую. По случаю почетных гостей стол был накрыт особенно парадно. Дорогая скатерть ручной работы, салфетки, шитые серебром, старинный фамильный сервиз, цветы, свечи в серебряных подсвечниках…
Когда уселись за стол, Севим оглядела его по-хозяйски и спросила:
- Что будем пить?
Так как никто ей не ответил, она обратилась к Саиду:
- Я спрашиваю, что будем пить? Ты будто не слышишь, что я говорю…
Это «ты», обращенное к Саиду, резануло тетушкино ухо. «Что за воспитание, - подумала Беррин-ханым, - женщины из рода Шафран-заде никогда не позволяли себе говорить с мужьями на «ты», даже оставаясь с ними наедине…»
Не успела тетушка ответить невесте, как ее опередил Хасип-бей:
- Предлагаю выпить ракы (Ракы - виноградная водка.)… После нее не так болит голова.
Трезвеннику Саиду было все равно, что пить. Он лишь пригубил рюмку, зато Ферфейерверки разошлись вовсю, - они не успевали чокаться, опрокидывая одну рюмку за другой…
- Терпеть не могу чинных обедов. В Европе давно уже принято а-ля фуршет, - капризно сказала Севим.
- А вы как любите, моя красавица? - спросила Беррин-ханым, не поняв, чем недовольна невеста.
- Люблю, чтобы запросто было все: каждый сам кладет себе на тарелку, что ему нравится, и наливает, что хочет, - вот это современно! Никого не сажают…
- Это не от современности, красавица моя, - язвительно заметила Беррин-ханым, - а от тесноты. Нынче, как известно, просторных домов не строят… А гяурская гостиная - не больше нашей кладовки… В ней не больно рассядешься, вот и устраиваются, как могут…
- Возможно, у них в Европе и тесно, ну а что хорошего в таком сарае, как ваш? - вспыхнула Севим.
Беррин-ханымэфенди чуть не поперхнулась от обиды за фамильные хоромы. Слава всевышнему, в разговор вовремя вселила мадам Анжела.
- Вы, конечно, свой дом поставите на широкую ультгасовгеменную ногу?
И все радостно переменили тему, заговорив о будущем доме молодоженов.
Когда жених увез гостей, Беррин-ханым и старая служанка, оставшиеся дома, еще долго охали: «Бедный Саид! Что с ним будет? Не иначе, как шайтан свел его с этой невоспитанной, взбалмошной девицей, к тому же беременной…»
На следующий день Саид отправился к невесте с огромным букетом пунцовых роз. У Ферфейерверков он застал великое множество незнакомых людей, и каждый из них чувствовал себя как дома: один тянул виски, другой за обе щеки уписывал всевозможную снедь, а третий, развалившись на диване, похрапывал. Наверное, гости всегда вели себя здесь самым непринужденным образом, только Саид, занятый мыслями о своей возлюбленной, просто ничего не замечал вокруг. Он преподнес невесте букет. Вид у жениха был, как обычно, смущенный и несчастный.
- Поставь его сам в какую-нибудь вазу, - сказала Севим, даже не взглянув на цветы.
Саид отправился искать вазу, бестолково тыкаясь в каждый угол.
- Ладно, не надо, - остановила его Севим, - не ищи, а то ты обязательно что-нибудь свалишь или разобьешь. Положи на окно, потом мама их поставит…
Не избалованный вниманием жених с радостью исполнил приказание хозяйки своего сердца - ведь случалось, что невеста вообще не замечала его появления, не удостаивала разговором. Саид походил по комнатам, отыскал укромное местечко за буфетом и устроился в кресле… К его изумлению, вдруг появилась Севим, которая нашла его и села в кресло напротив.
- Что нового? - спросила она.
Саид уже знал, что стоит ему рассказать какую-нибудь смешную историю про себя, и Севим придет в хорошее настроение. Как она смеялась, когда он описывал свое посещение стадиона!…
- Я бы сказал, но… - и запнулся.
- Что?
- Да так… я стесняюсь… Это тайна.
- От меня?
- Нет, от вас у меня нет тайн!… Но понимаете…
- Чего понимать? - Севим начала сердиться.
- Я хочу завоевать ваше сердце, и ради этого я готов на все. Если надо, я стану даже футболистом! - В голосе жениха послышались твердые нотки.
Севим от изумления вытаращила глаза:
- Что-о? Футболистом?! Еще недавно ты спрашивал, за какой клуб тебе болеть!…
- Да, я стану футболистом! - В его словах впервые появилась какая-то уверенность. - То есть я хочу этого всем сердцем! - высказал Саид свою заветную мечту.
- Ой, уморил!… Прошу, перестань, я сейчас лопну… Саид добился своего - рассмешил невесту.
В дверь позвонили, и ввалился Ахмед Стена. Севим вскочила, бросилась навстречу и повисла у него на шее. Ахмед звонко расцеловал добрую фею своей команды.
- Что с тобой? - спросил он. - Ты плакала?
- Нет, душа моя, это от смеха…
Они уселись рядышком на диване, недалеко от буфета и, прижавшись друг к другу, тихо зашептались, не обращая внимания на Саида, который невольно слушал их разговор. «Вот если бы я стал футболистом, она всегда бросалась бы меня целовать, как Ахмеда», - думал он.
- Ах, мой дорогой, - жаловалась Севим Ахмеду, - свадьба все откладывается и откладывается, а мне, сам понимаешь, надо торопиться.
Саид даже покраснел от счастья: значит, она любит его, если жалеет, что свадьба откладывается.
- Что случилось? Почему в клуб не показываешься?
- Это все отец. Ты же знаешь: свобода для меня дороже всего, а отец знай твердит: «Пока замуж не выйдешь, не будет тебе свободы». Я даже на матч не могу пойти, когда ты играешь. В клуб не хожу… Наверное, так надо… Но после свадьбы придет моя свобода, и уж тогда мы не расстанемся… Если бы ты знал, как я соскучилась по тебе…
И они опять поцеловались, как брат с сестрой, а Саид слушал и все думал: стать футболистом - это единственный выход.
Ахмед сжал в ладонях ее руки.
- Чего тянуть со свадьбой? Назначай на завтра. Мы только этого и ждем…
- Не могу, дорогой. Мать заладила: «Я отдаю дочь, прекрасную, как роза, и не могу позволить, чтобы она жила в старом сарае, хоть они и называют его особняком…» Мама требует, чтобы купили новый дом.
- Конечно, пускай покупает! - сказал Ахмед. - У него куча денег… И дом должен быть большим… Чтобы было где разгуляться, когда мы всей командой к тебе закатимся.
- Он снял пока прекрасную квартиру… Ты сможешь там даже ночевать…
- Так чего же тянуть волынку со свадьбой?
- Да я согласна, а мама каждый день новое придумывает: спальню надо обставить в стиле альковный кубизм, в столовой - модерн. У них мебель старинная, ведь его предки были то ли паши, то ли падишахи, то ли просто плуты и мошенники. В особняке одна рухлядь, которая давно из моды вышла. Маменька твердит: «Не могу, чтобы моя дочь жила среди музейных экспонатов».
- Пусть мерзавец покупает эти кубики! - дернув левой ногой, бросил Ахмед.
- Купил, душа моя, уже все купил.
- Слушай, вы с ума сведете человека! И квартиру снял, и мебель купил, за чем же дело стало?
- За мамой… «Пусть, мол, знает будущий зять цену моей дочери!»
- Мать дело говорит, чем выше цену запрашивают, тем товар дороже кажется… Слушай, крошка, а что, если этот парень после свадьбы станет нам мешать?…
- Извините, эфенди, - не выдержал Саид, - что прерываю вашу беседу, но я хочу сказать, что наш дом будет всегда открыт для вас. Добро пожаловать в любое время!… Пожалуйста!… Для вас всегда найдется место - Слова Саида, о существовании которого Севим уже забыла, были для нее точно удар грома среди ясного неба.
- А-а-а-а! Ты здесь!… Ты все слышал!
- Я все время здесь сижу, Севим-ханым…
- Значит ты подслушивал нас? Какой позор!…
- Прошу прощения, я не знал, что разговор ваш секретный, - залепетал Саид, - иначе я пересел бы в другое место… Извините меня.
Извинения жениха только подлили масла в огонь. Севим завопила:
- Не хочу!… Не хочу!… Никогда!… Не пойду за него! - И, сорвав с пальца обручальное кольцо, она бросила его в лицо жениха. - На, забирай!…
Кольцо попало Саиду в очки, отскочило и покатилось по полу…
Севим Грифон не в первый раз бросала Саиду кольцо. Дважды невесту мирили с женихом - сначала родители невесты, а потом тетушка жениха. И всякий раз Саиду приходилось раскошеливаться, то покупать часы за три тысячи лир, то колье за десять тысяч…
- Но… я… Севим-ханым… я же ничего не сказал… Ахмед-бей, прошу вас… Разве я сказал что-нибудь обидное?
Между тем Севим уже визжала:
- Не хочу!… Ни за что!… Пусть проваливает!… Глаза мои чтоб не видели!…
На истерические крики единственной дочери прибежала Мехджуре-ханым.
- Что случилось?
- Не будет свадьбы! Не нужен мне такой муж!…
- Я ведь не хотел вас подслушивать, - продолжал лепетать Саид.
Мехджуре-ханым, взяв Саида под руку, вывела его из комнаты, уговаривая.
- Вы же видите, Севим очень нервная… Отчего она опять рассердилась, я не знаю… Лучше ей побыть одной…
- Хорошо, ханымэфенди, - покорно ответил Саид. Совсем неожиданно вмешался Ахмед:
- Стой, мерзавец, ты опозорил Севим! Саид застыл на месте.
- Что я такого сделал, эфенди?
- Разве я тебе не говорила, - опять зашлась в крике Севим, - разве я не предупреждала, чтобы ты не вмешивался в мои дела? Не подслушивал! Не шпионил!…
Саид никогда в жизни не подслушивал и не имел такой привычки, но, напуганный криками и воплями, вдруг выпалил, словно признавая свою вину:
- Да, предупреждали, Севим-ханым…
- Сколько раз я бросала тебе кольцо?
- Два!…
- Что я тебе сказала в последний раз? - спросила Севим.
- Что вы сказали? - переспросил ее Саид.
- Как вам это нравится? Он еще спрашивает!… Значит, ты не помнишь, что я тебе говорю?!
- Что вы, как можно!
Лучше уйти, провалиться сквозь землю, только бы не слышать этого визга, этих оскорбительных слов. Но Саид стоял навытяжку, - даже там, где вежливость была излишней, он не мог пересилить себя и с надеждой переводил взгляд с Ахмеда на Мехджуре-ханым.
- Позвольте объясниться, -проговорил Саид, апеллируя к будущей теще, - как я полагаю, в этом доме я могу считать себя в некоторой степени не чужим, а посему разговор Севим-ханым с Ахмед-беем в моем присутствии казался мне вполне естественным. Разве не так, ханымэфенди? Но знай я, что у них могут быть какие-то секреты, неужто стал бы я сидеть на том месте, где мы только что вели беседу с Севим-ханым?
Даже Ахмеду стало не по себе.
- Хватит! - прикрикнул он на Севим. - Ты уж того… слишком…
Севим вмиг замолкла.
- Спасибо, эфенди, я ведь, право, совсем не хотел… - обрадованно произнес Саид.
- Он понимает только такое обращение, - зашептала Ахмеду невеста. - Чем больше на него кричишь, тем больше он тебя ценит.
- Ты, Саид, тоже виноват, - назидательным тоном сказал Ахмед. - Видишь, какая нервная она у нас теперь. Вот и нечего было подслушивать ее разговоры. А еще из благородных!… - Потом, обняв Саида за плечи, отвел в сторону, - Ты, братец, с ума сошел. Да разве так можно с беременной. Пойди, попроси у нее прощения… Помнишь наш уговор? Ты мне обещал не бросать девушку в положении.
Саид покраснел.
- Ну хорошо, хорошо! А теперь помиритесь, -подталкивая жениха к невесте, говорил ближайший родственник. - Видишь, Севим, как ему стыдно. Он у тебя прощенья просит.
Саид был готов уступить уговорам Ахмеда, но Севим не унималась:
- Не хочу!… Пусть убирается в свой особняк!… Глаза мои чтоб больше его не видели!…
Перепуганный жених, шепча: «Хорошо, я ухожу!…» - отступил к двери… Та легко открылась и, словно проглотив Саида, захлопнулась со страшным грохотом, так что в доме задрожали стекла.
Саид тупо глядел на закрытую дверь. «Надо вернуться, объяснить, что я вовсе не виноват. Это все проклятый сквозняк наделал», - пронеслось в голове Саида, но рука ему не повиновалась, и он не в силах был заставить себя нажать кнопку звонка. Он машинально повернулся и стал медленно спускаться по лестнице.
Саид не помнил, как дошел до дома, как добрался до постели и повалился на нее… Он лежал и плакал. Воль и обида переполняли его душу. В сердце закрадывалось незнакомое ему желание отомстить. Но что он может сделать, если ни на что не способен, если немощен, тщедушен и жалок… И тогда, как спасение, на помощь явились мечты - безумные, фантастические… «Ах, если бы вдруг стать известным футболистом!» Уж тогда бы он им показал!
И Саид уже видел себя на футбольном поле: вот он обходит соперников, одного, другого, третьего, вот мощным ударом посылает мяч в сетку, вся команда бросается его целовать, стадион вопит: «Саи-ид! Хоп-хоп, Саид!»
Он так размечтался, что не сразу услышал телефонный звонок. Дюндар Болтун-бей хотел условиться с Саидом о свидании.
- Да, да, я жду вас, эфенди. Окажите честь… Прошу приходить в любое время, когда вам удобно…
Саид вернулся в комнату и, чтобы успокоиться, сел за свои математические задачи…
После того как дверь в доме Ферфейерверков с грохотом захлопнулась за женихом, благородному негодованию невесты и ее матушки, казалось, не будет конца. Ахмед закурил, сердито посмотрел на Севим и ехидно спросил:
- Ну, теперь ты довольна?
Слова его только подлили масла в огонь.
- А что я сделала? - огрызнулась Севим и подумала: «Вон и мама говорит часто отцу: «Негодяй, убирайся куда хочешь, не могу больше оставаться под одной крышей с тобой!…» Ну и что? Отец от такого крика как шелковый становится, в ноги бросается, умоляет: «Женушка, дорогая, прости меня… Не гони…» - Ничего, вернется как миленький, я-то знаю! - уверенно добавила невеста.
- Ты, дочь моя, переборщила! Надо понимать, когда можно говорить, а когда и нельзя… Ох, уж эта молодежь… -сказала Мехджуре-ханым, направляясь к выходу.
- Ну, теперь завелась на целую неделю, - проворчала ей вслед Севим.
Ахмед злился на Саида и в то же время сочувствовал ему.
- Знаешь, Севим, ты это того, чересчур, - сказал он строго.
- Откуда я знала, что этот психопат хлопнет дверью?… Придет, никуда не денется… Таких, как он, всегда полезно учить. Первый раз, что ль, выгоняю?… Придет и в ногах валяться будет… Саид и мой папаша из одного теста - оба лопухи-недотепы…
- Эх, попала бы ты в другие руки, - сказал Ахмед, - тебе бы показали… Другой бы тебе вздохнуть не дал… Чего ты бесишься? Парень как воск, лепи, что душе угодно… Муж из него прекрасный… Так нет… Чего тебе еще надо? Какой нормальный мужчина будет до свадьбы обещать невесте свободу?…
Севим понимала, что Ахмед прав, но мыслимо ли всю жизнь мыкаться с таким скучным типом? И все-таки… И все-таки ей не хотелось терять его…
САИД ВСТРЕЧАЕТ СТАРОГО ДРУГА РЕФИКА, ПСИХИАТРА ИЗ АМЕРИКИ
Ночью Саиду приснился удивительный сон, будто стал он самым знаменитым футболистом. Не в силах расстаться с этим сладостным видением, Саид утром вышел из дому и бесцельно побрел по городу, продолжая грезить наяву. И опять ему виделось, как он, Саид, новая звезда отечественного футбола, забивает голы, как после матча Севим бросается ему на шею, целует его, как он играет за национальную сборную страны против самых прославленных команд мира и каждый раз приносит своей команде победу; как слава его затмевает славу Ахмеда Стены, Османа Перца, как, наконец, он, Саид, становится капитаном сборной, играет в европейских командах и бесчисленные фотографии его не сходят со страниц газет и журналов.
Воображение несло Саида все дальше и дальше, и он брел, не замечая, что разговаривает сам с собой, горячо спорит, размахивает руками, бьет ногой по невидимому мячу и радостно смеется, победно выпячивая грудь. Прохожие шарахались от него, как от безумного; мальчишки показывали пальцем и передразнивали; люди постарше глядели ему вслед с состраданием. А Саид как ни в чем не бывало шагал по улицам, переулкам, через скверы, пустынные парки и, наконец, очутился на широком многолюдном проспекте.
Был час пик. Пешеходы и автомобили запрудили улицы.
На перекрестке остановилась голубая машина, и сидевший за рулем молодой человек, увидев Саида, повернулся к жене и сказал:
- Посмотри вон на того долговязого - это мой лицейский товарищ.
- Который?
- Белобрысый… Видишь, вон тот, что размахивает руками и будто разговаривает сам с собой, уж не рехнулся ли он? Саид! Саид-бей! - высунувшись из автомобиля, закричал он.
Но Саид ничего не слышал - наверное, даже пушечный залп не вернул бы его к действительности, как раз в этот миг он рывком ушел от защитника, обвел вратаря и под восторженный рев трибун вкатил мяч в сетку, а потом губами впился в губы Севим-ханым…
Владельца голубого автомобиля звали Рефик. Это был врач-психиатр, недавно вернувшийся из Америки после успешной стажировки. Мальчишкой он дружил с Саидом - оба учились в одном лицее, только когда Саид поступил в первый, Рефик уже перешел в последний класс.
Увидев Саида в столь плачевном состоянии, Рефик расстроился. Он рассказал жене о семье Рыжисынов, о том, как он попал к ним, чтобы давать уроки Саиду, не успевавшему ни по одному предмету, кроме математики, о тетушке Беррин-ханым, которая относилась к Саиду будто к родному сыну. Родители Рефика были людьми небогатыми, и семейство Рыжисынов не скупилось на подарки репетитору, поддерживало его и когда Рефик поступил в институт. Дружба с Саидом длилась долго, только служба в армии да стажировка в Америке разлучили их.
Чувствуя себя виноватым и перед Саидом, и перед всеми Рыжисынами - ведь после возвращения из Америки он так и не удосужился навестить почтенное семейство, - Рефик, приехав домой, тотчас же позвонил Рыжисынам.
К телефону подошла мадам Анжела. Рефик назвал себя, но старая экономка долго не могла понять, кто с нею говорит. Когда же она наконец вспомнила Рефика, то очень обрадовалась и кинулась звать хозяйку.
- Здравствуйте, Беррин-ханымэфенди. Мне очень хотелось бы навестить вас. Если вы разрешите, я готов приехать хоть сейчас.
Рефик не сказал, что видел Саида на улице.
Получив любезное приглашение пожаловать в любое время, Рефик не стал откладывать визита, а вместе с женой отправился к Рыжисынам. Беррин-ханым была несказанно рада увидеть друга своего Саида и еще больше обрадовалась, узнав, что Рефик окончил медицинский институт, стал психиатром и стажировался в Америке. Она верила в Рефика, ведь он всегда был верным другом и заступником Саида. Конечно, он поможет ему и теперь, и тетушка стала подробно рассказывать обо; всех несчастьях, выпавших на долю ее любимого племянника, и про его любовь, и про помолвку, и про невесту, которую угораздило уже попасть в положение.
И о том, что Саид в последнее время совершенно потерял голову и не соображает, что говорит и делает. И, наконец, о последнем его намерении стать знаменитым футболистом…
Она, тетушка, понимает - всему виной беременность невесты и ее страсть к футболу и особенно футболистам, а Саид хочет понравиться будущей жене, - ведь любовь!…
- А где сейчас Саид? - спросил доктор Рефик.
- С самого утра пропал, - ответила старая женщина. - Не знаем даже, где искать… Ах, сынок, поговори ты с ним, займись им. Он тебя слушается… Ведь ты теперь такой большой ученый.
Рефик обещал и хотел было раскланяться, но Беррин-ханым упросила его остаться отобедать.
- Может, и Саид вернется, - добавила она.
Не успели гости усесться за стол - и впрямь раздались шаги и вошел Саид.
Увидев в доме Рефика, Саид удивился и чрезвычайно обрадовался.
После обеда мужчины удалились в библиотеку. Саиду не терпелось излить душу старому приятелю. Доктор внимательно слушал его, все больше убеждаясь, что перед ним очень и очень больной человек. И когда Саид страстно стал доказывать, что непременно будет футболистом, Рефик не пытался его отговорить, лишь согласно кивал головой.
- Что ж, это не так сложно… Для начала, правда, тебе нужна закалка, потом, когда окрепнешь, займешься спортом, ну а там и футболом…
Саид даже подпрыгнул от радости.
- Ты не обманываешь?
- Ну зачем же… Приходи ко мне хоть завтра…
Нет, завтра у него деловые свидания. Важный разговор с Дюндаром Болтун-беем и Эролом Аркан-беем. А послезавтра обязательно придет.
- Значит, ты, Рефик, стал психиатром? И можешь помочь?…
И Саид поклялся, что будет следовать всем советам Друга.
ПОЧЕМУ АХМЕД СТАЛ «СТЕНОЙ», ИЛИ КАК ДЕЛАЮТСЯ ЗВЕЗДЫ
…Судья назначает угловой. Правый крайний нападения, Саид Рыжисын, застыл в ожидании мяча. Подача на ворота, вратарь промахивается, а Саид, выпрыгнул из толпы игроков, головой посылает мяч в правый угол, - гол… Севим кидается ему на шею…
Тетушка Беррин-ханым со страхом поглядела на Саида: тот подскочил на стуле и отчаянно боднул воздух головой. «Аллах, Аллах, да что же это с ним творится?» - подумала тетушка, но вслух ничего не сказала.
Завтрак продолжался, Саид поминутно вскакивал, размахивал руками, вертел головой и дрыгал ногами.
Беррин-ханым поднялась из-за стола и, сделав вид, что идет на кухню, остановилась в дверях и долго смотрела на племянника. «Неужто мой Саид с ума сошел? Слава Аллаху, сегодня он будет у Рефика. Спаси его, всевышний, и помилуй!…»
…Судья устанавливает мяч. Штрафной. До ворот двадцать пять метров. Стадион замер. Саид разбегается. Мяч, точно пушечное ядро, пробивает выстроившихся в стенку игроков и стремительно влетает в сетку ворот, - вратарь даже не успел шелохнуться. Стадион ревет от восторга. Севим рыдает…
Тетушка вернулась к столу, уселась на свое место и начала разливать чай, как вдруг стол качнулся, посуда зазвенела и стаканы попадали на пол.
- Го-о-ол! - завопил Саид, что есть силы ударив по ножке стола.
- Что с тобой, Саид? - не выдержала тетушка.
- Ничего! - ответил тот, удивленно глядя на тетушку. - Просто я попал в штангу…
После завтрака, когда Саид ушел к себе в кабинет, Беррин-ханым кинулась звонить Рефику.
- Совсем свихнулся наш Саид, сынок… Машет в воздухе ногами-руками, только что угодил ногой по столу, - эдак и хромым можно остаться… Страшно подумать, что дальше будет? Делай, сынок, что хочешь, только спаси его! С нами Саид уже не разговаривает, одно без конца кричит:«Го-ол!» Не иначе как нечистый его попутал!…
Рефик постарался успокоить Беррин-ханымэфенди, обещал помочь Саиду, как только тот к нему явится.
Обед Саиду принесли в кабинет. Когда мадам Анжела постучала в дверь, оттуда опять донесся крик: «Го-ол» - и старая экономка, приняв этот возглас за разрешение, открыла дверь. Глазам ее представилась ужасная картина: Саид, не снимавший теплого белья даже в летнюю жару, стоял посреди кабинета в одних трусах и ногами пинал бархатную подушку; еще две подушки, уже изрядно потрепанные, валялись на полу; в воздухе носились пух и перья, клочья шерсти устилали пол. Вид у Саида был такой жалкий, что мадам Анжела, не проронив ни слова, поставила поднос тут же, на столик, и, осторожно прикрыв за собою дверь, вышла.
Старая женщина поспешила обо всем сообщить хозяйке:
- Ах, ханымэфенди, если бы вы знали, если бы вы только видели, до чего допгыгался наш Саид…
Рассказ мадам Анжелы, конечно, несколько преувеличивал истинное положение, но тетушку уже ничто не могло удивить.
Она отослала мадам на кухню, а сама поднялась к племяннику. Ей не хотелось, чтобы другие знали, что она подглядывает за ним.
Прильнув к замочной скважине, Беррин-ханым увидела, что Саид лежит на диване и тяжело дышит, уткнувшись головой в подушку; ноги его судорожно дергаются, время от времени он разражается счастливым смехом и вопит: «Го-о-ол!»
Беррин-ханымэфенди охватило отчаяние: она не могла пойти и рассказать кому-нибудь о случившемся, ибо старые традиции стамбульской знати не позволяли ей выставлять фамильные несчастья на всеобщее обсуждение…
Когда после обеда Саид вышел из кабинета, вид у него был самый обычный.
- Тетушка, где сегодняшние газеты?
Мадам Анжела принесла ему почту, тетушка заботливо поинтересовалась, поел ли он.
- Ну конечно, - ответил Саид.
Захватив почту, он уселся в гостиной и принялся листать газеты, начиная, как большинство людей интеллигентных, с последней страницы, где вся полоса отводилась спорту. Наткнувшись на имя Эрола Аркан-бея, он радостно крякнул, будто встретил земляка на чужбине. Статья Эрола называлась «Способен ли «Пыль Столбом» стать чемпионом Европы?».
Спортивный комментатор считал, что ПыС может пробиться в чемпионы, если… Главное - это «если», а их набиралось предостаточно.
«Каждый день вселяет в нас новые надежды, - писал Эрол, - что «Пыль Столбом» способен стать чемпионом Европы. Правда, наши футболисты получили горький урок, проиграв со счетом 0:4 немецкой команде, которую считают одним из главных претендентов на чемпионский титул. И, несмотря на то что ПыС'у просто не повезло при жеребьевке, у команды все же остаются серьезные шансы на успех в европейском турнире. Вчерашний матч с командой клуба «Бабе» («Баб-никспортс»), которая сумела войти в третью лигу и тоже готовится к чемпионату вместе с остальными командами, закончился, как известно, вничью. Как раз эта ничья и есть лучшее подтверждение тому, что ПыС остается серьезным претендентом на звание чемпиона. Если немцы, - продолжал свои расчеты Аркан-бей, - с трудом выигравшие 4:0 у ПыС'а, проиграют венграм, наш ПыС победит с большим счетом команду Монако, а та, в свою очередь, разгромит итальянцев, и если итальянцев победят еще албанцы, а греки выиграют у англичан и французов, тогда установится то равновесие сил, при котором «Пыль Столбом» получит право еще раз встретиться с немцами. И если во втором матче, а потом и в третьем, уже на нейтральном поле, наш ПыС возьмет верх над немцами, вот тогда он безусловно выйдет в четвертьфинал. А уж если он сумеет победить другие команды, вышедшие в четвертьфинал (известно: мяч - круглый, и всяко может случиться), то ПыС окажется в полуфинале. Чтобы обеспечить игру на своем поле, нужно только победить сегодняшних чемпионов, англичан. А тогда уже с помощью Аллаха, при поддержке зрителей, айвы и фруктовой воды и в какой-то мере при содействии Ахмеда Стены наш ПыС одержит победу и выйдет в финал. И вот если к финальной встрече наши футболисты окажутся в хорошей морально-физической форме, если не случится ничего непредвиденного в ночь перед матчем, и если во время матча противник будет играть плохо, а мы хорошо, и если солнце не.будет светить нам в глаза, а ветер будет дуть в спину, и если судья не будет подыгрывать нашим противникам, и если наш вратарь будет ловить мячи, а вратарь соперников пропускать их, и если наши форварды будут попадать ногой по мячу и мячом по воротам противника, именно тогда мы сможем с уверенностью сказать, что день, когда наш ПыС станет чемпионом Европы, - не за горами…»
Какая статья! Саид читал и дивился эрудиции автора, его умению угадывать будущее и всесторонне оценивать последствия возможных событий. И в то же время у читателя оставалось смутное предчувствие недосказанности, будто автор что-то утаивал от него или даже морочил ему голову - и потому каждый понимал написанное так, как ему хотелось.
Саид прочел статью раз пять, но уразуметь, что хотел сказать Аркан-бей, не смог. Конечно, в спорте Саид был абсолютным профаном, но авторитет Эрола Аркан-бея еще больше вырос в его глазах, ибо статья оказалась сложней самой сложной математической задачи. Да, чемпионство ПыС'а было оговорено столькими «если», что пробиться через них в европейский финал было куда сложнее, чем угадать шесть цифр в «Спортлото».
Днем в дверь особняка Рыжисынов позвонил молодой человек.
- Саид-бей дома? У нас назначена встреча. Я Эрол Аркан.
Мадам Анжела пригласила его в дом и пошла доложить Саиду. Тот принял дорогого гостя, как подобает, с искренним и глубоким почтением.
- Я читал сегодня вашу статью, - сказал Саид, - и почерпнул в ней весьма много полезного для себя. Право, я потрясен широтой ваших суждений.
- Понимаешь, старина, я просто пошутил. Решил проехаться по адресу «Столбов», их претензий в мировом футболе.
«Ах вот, оказывается, в чем дело… А я-то принял все за чистую монету!» И, не желая признаться в своей оплошности, Саид ответил:
- Да, да, конечно, чертовски остроумно! Я получил такое удовольствие. Давненько я так не смеялся.
- Ну какой из нашего ПыС'а чемпион? Вылетит из европейского турнира после первой же игры у себя на поле… Потому что, старина… - И Аркан-бей пустился в подробные объяснения, потом, спохватившись, воскликнул: - Да, совсем забыл. Ведь мы должны были прийти сюда вместе с Дюндаром Болтун-беем, но он предупредил меня по телефону, что задержится и будет позже…
Дело в том, что Болтун-бей рано утром позвоню Ферфейерверкам и сказал Севим о своей встрече с Саидом, - идея сделать богатого Рыжисына почетным членом ПыС'а не давала его покоя. Вот почему он предложил Севим отправиться с ним к ее жениху.
- Как хорошо, что вы позвонили, Дюндар-бей, защебетала Севим. -. Вы так мне нужны, просто позарез. Вот и Ахмед сейчас у меня. Только вы можете сделать это дело. Я прошу вас заглянуть к нам на минутку, прежде чем поехать к Саиду. Мне обязательно надо кое-что вам сказать, это так важно…
Этим и объяснялась задержка генерального председателя ПыС'а.
Между тем до телефонного звонка Болтун-бея Севим упрашивала Ахмеда помирить ее с женихом. Конечно, она и сама понимала, что в тот вечер переборщила, но что случилось, то случилось… А Саид словно в воду канул - не звонит, не приходит. Помирить их может лишь Ахмед, только Саиду надо дать понять, что он во всем виноват, а невеста готова его простить, если он явится с повинной. Когда же они поженятся, тогда другое дело, - тогда Севим не станет придавать никакого значения его обидам, но сначала надо все-таки пожениться…
Ахмед злился на Севим и откровенно жалел Саида, поэтому ему вовсе не хотелось быть посредником. На его счастье, явился Дюндар Болтун-бей и, узнав обо всех осложнениях в брачных делах, опечалился не на шутку: ведь если не будет свадьбы, не видать ПыС'у саидовских денежек…
- Все можно уладить просто, - подумав, сказал Дюндар Болтун-бей. - Пусть завтра Хасип-бей устроит обед или ужин. Будут родители, ты, Ахмед, я… Аркана позовем… Он, кстати, сейчас у Саида… А твоего жениха я сам притащу. За столом все и уладим…
Пока Болтун-бей заезжал к Ферфейерверкам, Эрол Аркан-бей рассказывал Саиду о том, как стал спортивным обозревателем.
- Спортивный комментатор - это, понимаешь, старина, или спортсмен-неудачник, или хлюпик какой-нибудь, к спорту совсем неспособный. О чем с таким азартом и увлечением рассказывают люди? О том, чего сами никогда не делали и сделать не смогут… Вот так и у нас, старина!… Гляди, как старички расписывают свои любовные похождения. Заслушаться можно. А почему? Да потому, что в этом деле сами уж не того… Вот и точат лясы. Так и в нашей профессии.
Саид, грешным делом, вдруг подумал про себя: выходит, ему только и быть что спортивным комментатором? Нет! Он будет футболистом!
- Мой покойный папаша, - продолжал Эрол, - очень уважал книжки. Бедняга женат был всего раз и сильно из-за этого огорчался. Коран он читал усердно, потому знал житие пророка нашего и сколько тот жен имел. «Говорят, ислам, в отличие от христианства, святых чудес не знает, - любил он повторять. - Как бы не так! Тут еле-еле с одной женой управляешься, а великий пророк наш, Мухаммед, запросто с четырьмя справлялся…» Ну ладно, старина, это к делу не относится. Так вот, отец сердился на меня, да будет земля ему пухом, за то, что я ничего не читаю. «Неуч! Осел! - ругался он. - Ничего из тебя не выйдет!» Покойный папаша мой был человек передовых взглядов, умел в корень глядеть. Лицей я, конечно, не кончил. Из-за учителей, из-за их несправедливости ко мне, так что самостоятельную жизнь мне пришлось начать рано. За что ни возьмусь, ничего не получается у меня. Ну, да тебе, старина, лучше меня это знакомо. А теперь с другой стороны взгляни. Все великие американские писатели, которых мы сейчас знаем, вроде меня брались за миллион дел, и ничего у них не получалось, и тогда они от безвыходности начинали писать. И, понимаешь, старина, меня тоже на это дело потянуло, хотя почерк у меня отвратительный, пишу я неграмотно, да и вообще хреново знаю турецкий язык. Ну, писатель из меня не получился, зато стал я спортивным обозревателем. Начинал я в газетенке, которая еле сводила концы с концами. Вот-вот должна была прикрыться. А в тот год проводили Олимпийские игры. Каждая газета посылала на Олимпиаду по нескольку собственных корреспондентов, а у моей - не на что было послать даже одного. Тогда я пошел на хитрость: разыскал в архиве фотоснимок, на котором мужчина и женщина прощально машут с самолетного трапа, мужское лицо заменил своей фотографией и тиснул на следующий день в газете с надписью: «Вопреки финансовым затруднениям, наша газета посылает на Олимпиаду собственного корреспондента. Эрол Аркан перед отлетом в аэропорту Ешилькёй».
Только тут, старина, я промашку дал: на снимке, как ка грех, на заднем плане отчетливо виднелся нью-йоркский небоскреб. Никто бы и не заметил моих художеств-не я один в географии слаб, - если бы, как назло, из американского пресс-центра не позвонили и не спросили, когда прибыла в Стамбул Мерилин Монро. Понял, старина, кто со мной рядом на трапе стоял? Еле я отбоярился от настойчивых американцев. А потом, старина, стал я публиковать свои репортажи с Олимпийских игр, честно передирая материалы из других газет. Кончилось, правда, тем, что моя газета все равно закрылась, но я успел уже приобрести кой-какую известность как спортивный обозреватель, и потому меня взяли в другую газету, более солидную.
После того как Эрол Аркан-бей кончил свою исповедь, он принялся за Дюндара Болтун-бея, дав ему весьма объективную характеристику.
- А вот Дюндар… Знаешь, старина, таких гениальных руководителей клуба, как он, днем с огнем не сыщешь. Он же прирожденный политик. Эх, не будь футбол в нашей стране в таком загоне, он, знаешь, как бы развернулся, наш Болтун-бей. Живи он в Англии, Бразилии или Испании - давно бы сэром-пэром стал. Его приверженность «Столбам» необъяснима - настоящий фанатик своего клуба. Ну, само собой, он и деньги гребет, как хозяин клуба, - тоже прохвост порядочный. Он что хочешь докажет. «Столбы», бывало, проиграют, а он так дело поставит, что, глядишь, уже ПыС в победителях числится. Ему ничего не стоит результат матча аннулировать: то упрется, что судья, дескать, подсуживал, то гол забит из офсайта, ну, и всякое разное… Болтун - старый футбольный волк. В молодости своей, а тогда игроков не хватало, Дюндар играл центром защиты в «Столбах». Любит старик Болтун об этом рассказать. Впрочем, имя Дюндара навечно вписано золотыми буквами в историю турецкого футбола. Тебе, старина, это неизвестно, но было время, когда наши футболисты носили трусы ниже колен. Так вот, Болтун-бей добился, чтобы трусы им укоротили на семь с половиной сантиметров. Прямо заявился к генеральному директору Управления физического воспитания и говорит: «Эфенди, когда футболист бросается в атаку, в борьбе за мяч длинные трусы только мешают ему, того и гляди, запутается, как в юбке, а то и вовсе без трусов останется. Нельзя же зрителям голое место казать?» Великий борец за нравственность в нашем спорте этот Болтун-бей!…
Конечно, Эрол Аркан-бей дурачился, рассказывая свои байки. Он даже подмигивал Саиду: «Знай, мол, наших! Во, как я умею!» - но тот внимал каждому слову, все принимал за чистую монету, не слыша сарказма в веселых экспромтах Эрола.
- Понимаешь, старина, в руководстве ПыС'а кого только не было - великое множество народу, но удержался один Дюндар Болтун-бей. Если бы он захотел, то давно стал бы уже президентом или вице-президентом, а он старается держаться в тени, чтоб удобнее дела свои обделывать. Президентом же ему всегда удается поставить какого-нибудь босса из правящей партии; не было еще случая, чтобы кандидатура, выдвинутая Дюндаром, не проходила на выборах большинством голосов. Каждое выступление Дюндар начинает словами: «Наш ПыС - лучшая футбольная команда! А почему лучшая? А потому…» - и остановить его уже невозможно. После его речи все до того дуреют, что за кого хочешь проголосуют. Ох, и великий демагог этот Дюндар Болтун-бей. Он у нас не только речи говорить умеет, но и о своих интересах не забывает. Президентами пусть другие будут, а для него - главное, чтобы клубная касса под рукой была.
Чем больше Эрол рассказывал о «Столбах», тем больше они нравились Саиду. И хотя Саид в жизни своей не видел ни одного футбольного матча, он уже болел только за «Столбов». Он готов был сделать для этого клуба любое доброе дело. Ведь еще в лицее товарищи любили его за щедрость, так неужели теперь с помощью денег он не завоюет расположение ПыС'а. Лиха беда начало…
- Честно говоря, - сказал Эрол, словно читая мысли Саида, - при денежных расчетах никогда нельзя было понять, кто кому должен: ПыС - Дюндару или Дюндар - ПыС'у. Но Болтун-бей всегда умеет ладить с прессой. Если ему вдруг надо спихнуть очередного президента клуба, он делает это в два счета. Публикует в газете запрос: «На что имярек истратил сто тысяч лир?» - и поднимается невероятный переполох. Спортивные круги и пресса требуют создать специальную комиссию для проверки расходов клуба, ответить на вопрос, почему с одиннадцатью игроками в заграничное турне едет пятьдесят один сопровождающий из клубного руководства - словом, куда делись сто тысяч? Шум стоит несусветный… А деньги лежат на месте, и вообще ничего не случилось… Но пока суд да дело, почетного президента с позором изгоняют, а на его место Дюндар ставит нужного ему и, конечно, честного человека…
Саид слушал откровения спортивного комментатора и дивился, как можно, находясь в самых приятельских отношениях с Дюндаром, так вот потрошить его. Но Саида не интересовала подноготная генерального председателя ПыС'а, его занимал совсем другой вопрос.
- Аркан-бей, - перебил комментатора Саид, - как-то Болтун-бей обмолвился, что только благодаря вам Ахмед стал знаменитым. Расскажите, пожалуйста, как удалось вам это сделать?
- Помилуйте, старина, - потупив взгляд, произнес Эрол, - разве только его одного?… Сколько таких Ахмедов вывел в люди… Сейчас в Турции не найдешь человека, который не знал бы Ахмеда Стену…
- Да, да! Даже моя тетушка и мадам Анжела знают Ахмеда Стену. А ведь они и близко к стадиону не подходили. - Он чуть было не сказал «вроде меня», но вовремя спохватился. - Я тут как-то спросил тетушку, откуда ей известен Ахмед. «Ах, сынок, - сказала она, - кто же не знает Ахмеда? Не хочешь, да узнаешь: в газетах только о нем и пишут. Раз пропустишь, не прочтешь, другой, а потом, все равно деваться некуда, поневоле станешь читать. И фотографии Ахмеда на первых страницах печатают. Его да премьер-министра», - вот что ответила моя тетушка…
- Вроде бы нескромно себя хвалить, старина, - продолжал Эрол, - но слава футболиста - дело наших рук, это мы зажигаем звезды на спортивном небосклоне…
В душе Саида затеплилась надежда: значит, Аркан-бей может и его прославить на всю страну? Немного поможет Эрол, немного Болтун-бей и еще Рефик - так, глядишь, и станет он футболистом. Он всегда верил Рефику! Все твердят: «Какой же из тебя футболист!» Один Рефик уверенно сказал: «Конечно, а почему нет?»
Эрол начал свой рассказ о том, почему Ахмед стал Стеной.
- Как-то Дюндар Болтун-бей отправился по стране искать игроков для своей команды. Ахмед Стена тогда звался просто Ахмедом и играл в провинциальной команде третьей лиги. Руководителю ПыС'а понравилась выдержка Ахмеда, его грубая игра, сильный удар… Но команда «Столбов» тогда была полностью укомплектована, и Ахмеда некуда было брать, однако Болтун-бей сделал так, что Ахмеда пригласили играть в команду второй лиги, а через год или два Ахмед перешел в первую лигу. Теперь это был отличный футболист, и Болтун-бей не переставал повторять: «Разве я вам не говорил, что из парня выйдет толк!» Надо отдать должное Дюндару, уж если он на кого обратит внимание, то быть тому игроку в ПыС'е. А вот с Ахмедом вышла заминка: не хотел его отпускать клуб, в котором он тогда играл. Болтун-бей предложил за него сто тысяч лир, но клуб ни в какую, уперся, и все тут. Тогда Болтун-бей является ко мне и говорит: «Ты, Аркан, самый беспристрастный комментатор и искренне симпатизируешь нашему ПыС'у. Не в службу, а в дружбу, сделай для меня одно дельце…» И стал я ходить на все матчи с участием Ахмеда, а после каждой игры писал, что тот на редкость плохо играет, - ну, сам понимаешь, старина, чтоб развенчать Ахмеда в глазах болельщиков и вывести Ахмеда из душевного равновесия… Но и после этого Ахмед не перешел в ПыС. Вот тогда-то Болтун-бей напустил на Ахмеда Севим Грифон. Она его голыми руками взяла, Коль Грифон когтями вцепится, ни за что не отпустит. Вот и получилось, с одной стороны Ахмеда газеты костят, с другой Севим присосалась, как пиявка… Как раз в это время Ахмедова команда встретилась со «Столбами». Ахмед еле ноги передвигает по полю. После игры поползли слухи, что он получил деньги от ПыС'а. К слову будет сказано, что эти слухи мы сами и распустили, тут напраслину на других возводить не стану. Только после этого, старина, Ахмедовой команде ничего не оставалось, как распроститься с ним навсегда… ПыС откупил его за сто пятьдесят тысяч. Вот так все и было. Ну, уронить уронили, надо теперь поднимать обратно, Ахмеда в чувство приводить. Даю в газете статью: «Где должен играть Ахмед?» И пошел тут, старика, поток писем… Одни пишут: Ахмед должен играть в защите, другие: Ахмед - прирожденный форвард, одни советуют поставить его справа, другие - слева. Спор на весь двор… И настолько стал важен этот вопрос для граждан наших, что пришлось обсуждение его перенести с последней на первые страницы газет. А надо сказать, старина, что в то время наше правительство переживало очередной кризис в связи с тяжелым внутренним и внешним положением. Премьер-министр каждый день произносил речи, обвинял всех подряд в принадлежности к коммунистической партии, а полиция бросала граждан в тюрьму… В общем, правительственный кризис!… А мне это вроде как бы ни к чему. Я, знай, свое твержу: «Где играть Ахмеду?» И письма все идут и идут. Даже женщины подключились: «Пусть только в середине играет»-требуют одни; «Пусть играет в песочнице, пропади он пропадом!» - пишут в сердцах другие. И вдруг в редакцию газеты пожаловал сам премьер-министр, приехал, вызывает меня и в присутствии владельца газеты и моих коллег говорит мне: «Поздравляю вас, вы великий журналист, вы оказали неоценимую услугу стране и правительству!» - обнял и расцеловал меня. А позже моему патрону, как я узнал, доверительно сказал: «Да поможет Аркану Аллах! Вовремя он подбросил нам своего Ахмеда!» Правда, в газету стали поступать и письма, где нас крыли в хвост и гриву: дескать, народ мрет от голода, в стране безработица, а вы с правительством занимаетесь каким-то Ахмедом. Мы эту писанину, конечно, переправили в полицию - это уж их дело заниматься такими авторами - и заодно выполнили свой священный долг перед родиной. В общем, не буду затягивать рассказ, старина, скажу, что скоро этот шум так всем надоел, что все в один голос завопили: «Где хочет, там пусть и играет!» Вот тогда-то мы и спросили самого Ахмеда, где он хочет играть. Оказалось, в защите. Ну и прекрасно, пусть играет в защите, нам-то что? Но теперь. уж каждый знал футболиста Ахмеда. Вот что может сделать газетчик, старина, вот откуда пошла слава Ахмеда.
- Свой первый матч за «Столбов» Ахмед должен был играть в Западной Германии, - продолжал Эрол. - В любом заграничном турне главное, чтобы ребята ночами не шлялись по кабакам да по бабам. Ну, а чтобы сохранить Ахмеда в отличной спортивной форме, чтоб он был позвоночным столбом команды, Болтун-бей предложил взять в Западную Германию и Севим. Расчет был простой, девушка сумеет удержать Ахмеда от излишеств. Я поехал с командой комментатором. Помню, игра началась, а Ахмед - ну, прямо на ногах не стоит, будто целую неделю не спал. Сонной мухой по полю ползает. Немцы в первом тайме нам пять сухих заколотили. Мы уж думали не о победе, а как бы хоть счет размочить. И вдруг будто ожил наш «позвоночный столб» - как шарахнет по мячу, красивый гол забил, редкостный даже для европейских стадионов…
- Да здравствует Ахмед Стена! - вскричал радостный Саид. - Молодчина! Размочил все-таки…
- Где там размочил, старина, - в свои ворота засадил гол. А все потому, что кто-то из немцев угодил в него мячом, а Ахмед спросонья не разобрался, в какой стороне чьи ворота, взял да послал мяч в те, которые поближе были. Но, ничего не скажешь, гол был первоклассный, вся западная пресса о нем потом писала: «Мертвый гол».
- Все равно, да пошлет Аллах Ахмеду здоровья! - воскликнул восторженный Саид.
- Что ж тут хорошего, старина? Ведь мы счет-то так и не размочили, проиграли со счетом 0:6. После первого тайма Болтун-бей сказал Ахмеду: «Ты, сынок, прошу тебя, не бей больше по мячу. Лучше бегай где-нибудь в сторонке, по краю…» А при чем тут Ахмед? Это во всем Севим виновата…
Когда Саид простодушно поинтересовался, в чем вина Севим, Эрол вдруг понял, что сболтнул лишнее, - как-никак, Севим все-таки невеста Саида.
- Ты не думай, старина, ничего плохого, - стал выкручиваться Аркан-бей. - Севим девушка что надо. Просто до самого утра она твердила ему: «Ахмед, думай о родине! Ахмед, тридцать два миллиона сердец твоих соотечественников бьются в унисон!» Знаешь, старина, бывает, что футболист переусердствует на тренировках, вот и Севим: хотела вдохновить Ахмеда на хорошую игру, да перевдохновила… Впрочем, отдадим Должное Ахмеду, он второй тайм буквально спас. Его немножко подковали немцы, так он проснулся - и давай за ними гоняться. Сорок пять минут бегал, а те от него. Потому второй тайм без голов оказался.
После игры Болтун-бей долго сетовал: «Ах, брат Аркан, переплатили мы за этого бугая - ни куруша он не стоит». Я его попробовал утешить, мол, Ахмед второй тайм спас. А Дюндар мне говорит: «Знаешь, Аркан, кроме тебя никто из турецких журналистов не видел этой игры, вот ты и напиши, что Ахмед играл очень хорошо, стеной стоял в защите». После этого матча я и назвал Ахмеда «Стеной». Прямо так и написал: «Несмотря на проигрыш ПыС'а со счетом 0:6, команда не потеряла самообладания до конца игры. Ахмед защищал свои ворота, как стена…»
Знаешь, старина, а после того матча Ахмед стал играть даже неплохо. У него один-единственный недостаток: нестабильная спортивная форма. На излишества его тянет. Если бы не это, Ахмед мог бы стать футболистом экстра-класса: бегает быстро, играет грубо, резко. Когда ПыС выступает против ГВН, футбольное поле - что поле сражения. Вот уж где Ахмед Стена дает себе волю. Такая рубка идет!… Всем достается: и игрокам и судьям. А потом, естественно, дисциплинарные санкции: Ахмеда дисквалифицируют. Болтун-бей мчится ко мне: «Ради Аллаха, спасай Ахмеда!» Я тут же пишу: «Итальянская команда из Палермо и одновременно испанская сборная снова, вот уже в который раз, предложили Ахмеду Стене большую сумму, если он согласится перейти к ним. В интервью нашей газете Ахмед заявил, что в этом году он намерен уехать в Италию. Переход «позвоночного столба» национальной сборной явится невосполнимой потерей… Как стало известно, руководители клуба ПыС готовы на любые жертвы, лишь бы воспрепятствовать отъезду Ахмеда Стены из Турции…» После такой статьи Ахмеду тотчас разрешают играть…
Как раз в это время прибыл Дюндар Болтун-бей.
- Извините, друзья, за опоздание, - начал он, - меня задержали срочные дела в клубе. Вам известно, что в этом сезоне нам вскоре предстоит игра в Румынии, поэтому тренировки идут полным ходом.
Мадам Анжела подала чай. Она была крайне польщена тем, что их дом посетили такие знаменитости.
- А почему не пгишел Ахмед Стена? - спросила экономка.
- Его не звали, но он, конечно, пришел бы…
Саид обрадовался: коль заговорили об Ахмеде, можно заодно спросить и о Севим.
- Ах, как жалко, что вы не пришли вместе с Ахмед-беем, мы были бы так рады.
- Да, я совсем забыл, - встрепенулся Дюндар Болтун-бей, - ведь завтра Хасип-бей дает обед и просил меня передать вам приглашение, он ждет вас непременно.
- Меня? - У Саида перехватило дыхание.
- Ну, разумеется, вас. И Ахмед там будет… И Аркан-бей с нами пойдет. Обед в казино.
Саиду не терпелось узнать, будет ли там Севим, но, чтобы не выдать себя, он начал издалека:
- А достопочтенная супруга Хасип-бея окажет нам честь своим присутствием?
- Конечно. И Севим-ханым. Надеюсь, Саид-бей, вы свободны завтра вечером? Если вам завтра неудобно, то Хасип-бей готов перенести обед на другой день.
- Свободен ли я? Ну конечно, свободен! Что вы, дорогой мой, какие дела могут быть у меня завтра вечером?
Болтун-бей непринужденно перевел разговор на «Пыль Столбом».
- В Турции, - сказал он, - сотни тысяч граждан болеют за наш ПыС - старейший клуб страны. Почетными членами клуба были многие известные люди. И чтобы стать членом клуба, вовсе не обязательно самому разбираться в спорте, достаточно любить ПыС и, образно говоря, отдаться ему всем сердцем. Хотя «Пыль Столбом» - клуб профессиональный, однако в нем господствует любительский дух, которому мы и обязаны процветанием. Правда, в последнее время клуб слегка поиздержался, ибо купил несколько игроков, и испытывает некоторого рода затруднения финансового порядка. Мне думается, что осложнение это будет ликвидировано с помощью истинных ценителей ПыС'а…
Саид слушал с замиранием сердца. И тут Дюндар Болтун-бей сказал как раз то, чего ждал Саид:
- Если у вас есть желание, Саид-бей, вы всегда можете стать почетным членом нашего ПыС'а…
- О! Неужели я достоин такой чести? - ответил Саид дрожащим голосом.