За полуночным бдением Пренебрегши ночлегами, Я слежу с удивлением За своими коллегами. В виде тезиса вводного Для вопроса непраздного У меня с ними сходного Много меньше, чем разного. Для меня — математика Воплощает эстетику, Но какая тематика Их рождает поэтику? То басами пропитыми Голосят под иконами, То все вирши пропитаны Половыми гормонами. В упоенной патетике Славят образ животного Тут не то что эстетики, Тут бы противорвотного… Но всего непонятнее Самоуничижение, Бормотанья невнятные О каком-то служении. «Мы-де люди не местные, Просто малость контужены, Ваши отзывы лестные Нами малозаслужены. Сами, мол, не умели мы…» Господа, да в уме ли вы? «Над песчаными мелями Бродят щуки Емелевы. Кто поймает мгновение И ухватит под жабрами, Оседлав вдохновение, Наслаждается лаврами. Копим днем впечатления, Выпускаем к утру пары, Но ни грамма в нас гения Мы не больше чем рупоры. Мы всего лишь дублируем, Мы на роли служителей Глас народа транслируем Или глас небожителей. Мы не барды мятежные, Мы не скальды скандальные Мы холопы прилежные, Рудокопы кандальные. Только воле хозяина Мы покорно и следуем Голосим неприкаянно, Что — и сами не ведаем. Уродились мы темными, Скудоумными, слабыми, С достиженьями скромными Кабаками да бабами. Наша грядка не полота, Наша латка отпорота, С приближением холода Рвем рубаху от ворота. В нашем смехе и ропоте Все звучит предсказательно, Понимать нас не пробуйте Это необязательно.» Слыша, как повторяются Эти тезисы многие, Я спрошу: притворяются Или вправду убогие? Впрочем, выскажу сразу им Утвержденье нелестное, Что поэзия с разумом Суть две вещи совместные. Тем, кто встретит взволнованно Это свистом и топотом, Намекну: обосновано Все же собственным опытом. Нет ни таинств, ни одури, Овладевшей пророками Есть обычные лодыри Со своими пороками. Их пороки им нравятся, Потому-то и слышится, Что, мол, если исправятся Ничего не напишется. Что, для пущей известности, Повторяют внушительно… Но искусство словесности Ни при чем здесь решительно.