Гиблая пустыня — ни конца, ни края. Общая святыня — мать-земля сырая. Топи да болота, степи да чащобы, Храмов позолота, а вокруг — трущобы, Завывает вьюга, гонит снег по кругу… Коротка кольчуга на спине у друга! Глушь да буераки, воровство да драки, Да срамные враки вечером в бараке. Прем с мольбой о чуде прямиком в трясину. Каждому Иуде — личную осину! Каждому кумиру возжигаем свечки, Да грозимся миру встать с холодной печки: Вот подымем знамя да пройдем с боями, Тем же, кто не с нами, гнить в зловонной яме! Вытопчем дорогу к вашему порогу, Пусть идем не в ногу, но зато нас много. Пыл наш не умерить, рвемся в бой отважно, Главное — чтоб верить, а во что, неважно. Не считаем трупы, не боимся мести, Ничего, что глупо, главное, что вместе! Пить — так до упаду, мордой в грязь с размаху, Нету с нами сладу, во нагнали страху! Все кругом поруша, перед образами Изливаем душу пьяными слезами. Нас видать по роже, выросших без нянек, Нам свой кнут дороже, чем заморский пряник. Мы в гробу видали ихние конфетки! Будем жить и дале в клетке, как и предки. Нам все перемены — как седло корове, Грязи по колено, да по пояс крови. Завывает вьюга, свирипеет стужа, Ничего, что туго — может быть и хуже. На таком морозе к черту все приличья! По уши в навозе веруем в величье. Кто кого замучит на лесоповале? Нас ничто не учит, мы на всех плевали. Нас любая гадость может распотешить, В нас — добро и святость! Тех, кто спорит — вешать! Нищая лачуга стынет под сугробом, Завывает вьюга, как вдова над гробом…