Спускаясь из вагона на перрон железнодорожного вокзала, я почему-то волновался. Наверное, возвращение в прошлое по настоящему ощущается только, когда ты попадаешь домой. Все же, Лениноран — это чужой для меня город, в чужой стране, и помнил я его именно таким, каким сейчас застал. Почти тридцать лет после срочной там не был, поэтому и разницы особой не заметил. Единственный друг из моей прошлой жизни — Леха, но мы с ним последние десятилетия очень редко виделись, поэтому настоящим шоком встреча с ним не стала. Баку толком не видел, поэтому особых впечатлений не было.

Теперь же все всерьез. Поэтому и волнение. И город знаком до последнего переулка, и родственники здесь, и друзья. И самое главное — встреча с родителями. По телефону с бакинского вокзала поговорить не решился, когда в армию ехал, испугался, наверное. Страшно было услышать голос отца. Живого. После похорон несколько лет поверить не мог в его смерть, и смириться с этим.

Вышел из вокзала, но такси брать не стал. Решил растянуть встречу с родным городом, дать немного времени на адаптацию. Поэтому сел в троллейбус. Хотел купить билет у водителя за пять копеек, но тот не стал брать деньги. То ли для военных проезд бесплатно, то ли мой бравый вид его восхитил. Еще на подъезде к городу подшил белый подворотничок, надраил бляху, начистил сапоги до блеска, прикрепил медаль и обеих «погранцов». Комсомольский значок и эмблема спортсмена-разрядника уже были, так что сразу на обложку журнала «Советский воин» можно лепить.

Медаль решил не прятать, все же, заслуженная награда, а конспирация в родном городе даром не нужна. Если кто-то захочет меня здесь найти, то искать будут явно по другим приметам. Еще одно обстоятельство, которое меня беспокоило, то что мама у меня — врач. Пусть и детский, но отвлечь её внимание от липового диагноза надо обязательно. Конечно, полностью это не удастся, но хоть объяснение будет, почему меня комиссовали без внятных причин.

Троллейбус медленно полз по узким улицам старого города, пассажиров по причине раннего утра не слишком много, поэтому нашлось сидячее место и для меня. Впечатление получил очень сильное. Словно в машине времени путешествие. Удивительное ощущение. Этот дом снесли, а этот сам развалился. Здесь в будущем прилепили аляповатый торговый центр, как заплатку из джинсовой ткани на старые семейные трусы. Абсолютно не к месту, жутко безвкусно получилось и не гармонично.

Трамвайные пути исчезнут, старые кварталы в центре города с деревянными избушками дореволюционной постройки пойдут под снос, на их месте вырастут, как грибы, пёстрые стеклянные новостройки. Придет эпоха архитектурного хаоса и градостроительной анархии, которая уничтожит очарование старинного русского города. Но пока это тихий, уютный провинциальный городишко, симпатичный и неповторимый, хоть и выглядит старомодным даже для этого времени.

Через четверть века последний троллейбус отправят на свалку, с трамваем попрощаются еще раньше, и улицы города навсегда оккупируют «Газели». Пока же микроавтобусов здесь вообще нет. На весь город всего два маршрутных такси и четыре «Рафика» на них, и поэтому очередь иногда достигает часа. За это время на автобусе или троллейбусе куда-хочешь доедешь. При условии, что влезешь в него. В часы пик — это реально проблема.

Дома никого не оказалось. Отвык я от советских реалий. Здесь в рабочее время подавляющее большинство людей работают, как это ни банально звучит. Пусть даже не все усердно трудятся, а некоторые просто отбывают время, но даже на улицах почти никого нет, кроме детей и пенсинеров. Кстати, знаменитые советские многочасовые очереди в магазинах чаще всего возникают из-за того, что идет наплыв людей после окончания рабочего дня, днем в торговых залах никого нет, кроме скучающих продавцов. К тому же, большинство магазинов работают только до восьми часов вечера, никаких ночных или круглосуточных торговых заведений здесь не водится. Так что весь микрорайон с шести до восьми часов стоит в гигантской пробке на кассе в единственном продуктовом магазине, да и просто маркетов очень мало. Навскидку, их здесь раз в десять меньше на душу населения, чем в моем будущем.

Советская торговля — это одна большая и бесконечная проблема. Пожалуй, это одна из худших сторон жизни в СССР. Сколько драгоценного времени она съедала у советских людей в очередях, сколько вреда нанесла менталитету подрастающего поколения, да и взрослым изрядно отравляла жизнь, хорошо, хоть не буквально.

При этом решение очевидное и лежит на поверхности. Надо увеличить количество магазинов в разы. Первое: исчезнет большинство очередей. Второе: значительно уменьшится низовая коррупция. Раз, нет таких диких очередей, то и переплачивать, «давать на лапу», постоянно унижаться перед продавцом не придется. Третье: появится элемент конкуренции между магазинами. Сейчас у единственного продуктового универсама в районе вообще нет конкурентов, если не считать унылую «Кулинарию», которая вообще не пойми чем торгует. О выполнении плана никто не переживает — народ сметает с полок все, что лежит. Разве, что консервы и карамель с печеньем никого особо не интересуют. Если же таких магазинов будет штук пять — им придется бороться за своего покупателя. В-четвертых: в торговлю придет большое число новых людей, которых можно научить работать нормально, при этом профессия резко потеряет привлекательность в качестве места получения сверхдоходов. Заодно избавиться от криминальных связей и схем.

Идея простая и гениальная, но есть несколько ключевых моментов, которые надо решить заранее. Прежде всего, надо увеличить производство продуктов и промышленных товаров. Раза в полтора за ближайшую пятилетку, не меньше! Иначе новые магазины будут щеголять вечно пустыми полками, простым перераспределением товаров из старых магазинов эту проблему не решить. Хотя сокращение складских запасов и перенос их ближе к покупателю — тоже плюс. Далее идет инфраструктура: строительство магазинов, складов и транспортных систем. В этом никаких проблем не вижу. Ну и кадры подготовить не сложно, в СССР огромный избыток женских рабочих рук на низкоквалифицированных должностях.

У стороннего наблюдателя возникнет резонных вопрос: «Почему попаданца в такой момент волнует советская торговля? Неужели нет ничего более интересного вокруг?» Тот же ВКЧП случился, а никаких признаков народных волнений в упор не видно! Честно говоря, и в 1991-м народные массы не шибко протестовали, разве что в Москве и в нескольких крупных городах собралась толпа особо буйных, но по сути — мизерное количество в сравнении с количеством жителями одного не слишком крупного городского района, не говоря уже о стране.

Объяснение простое, но при этом парадоксальное. Наблюдая за родным городом из окна троллейбуса, я неожиданно осознал, что мне здесь буквально все нравится. И сам город, и атмосфера в обществе, и отношения между людьми, и патриархальная архаика, и пустота улиц с редкими автомобилями, и даже отсутствие компьютеров и сотовых телефонов абсолютно не напрягает.

Первая мысль, что это всего лишь эйфория, радость от возвращения. Поэтому честно стал искать недостатки в нынешнем времени. И не нашел ничего, чтобы меня раздражало или угнетало. За исключением советской торговли. Конечно, пейзажи за окном скромные, местами даже бедные, старые дома выглядят обветшалыми, впрочем здесь они все идут под снос, поэтому никто не парится, ждут переселения на халяву, за счет государства.

Зато торговля — это будет похлеще вражеских голосов по степени вреда и разложения, которое она оказывает на советских граждан. Телевидение, газеты, комсомол и даже пионерия учат доброму, вечному и справедливому. Без всякого преувеличения, советская пропаганда воспитывает честных, добрых, бескорыстных, порядочных и трудолюбивых людей. По крайней мере, именно это декларируется со всех трибун и экранов, агрессивная риторика давно ушла в прошлое, сохранившись лишь в карикатурах на американских империалистов, впрочем вполне заслуженно. И вся эта воспитательная работа идет насмарку, как только советский человек сталкивается с розничной торговлей и общепитом. Никакой «Голос Америки» столько вреда не принес советскому обществу, как блат, дефицит и продажа из под прилавка.

Ничего другого, более неприятного в окружающей действительности я не обнаружил. Из чего сделал легкомысленный, но верный вывод — что лучше страны и времени лично для меня возможно не существует. На этом фоне, проблема с магазинами и не проблема вовсе, а пустяк, недостойный упоминания на трех страницах мелким шрифтом.

Размышления на тему советской торговли позволили скоротать время до появления мамочки. Соседка, тетя Клава, которая приютила нежданного гостя, дозвонилась в поликлинику, и мамулю отпустили ради такого дела на пару часов. Батя на комбинате, раньше вечера его ждать бесполезно, это от города почти пятьдесят километров, и кроме служебного автобуса оттуда никак не выберешься. Поэтому не стали беспокоить.

Но первым появился брательник Мишка из школы. Ему шестнадцать лет уже и в этом году он заканчивает школу. По жизни молчаливый, упертый, как бычок, эмоции и чувства проявляет неохотно, но видно, что обрадовался моему появлению. Хотя не удержался и пробурчал, что комнату опять делить надо. За что получил дружеский подзатыльник, чтобы не умничал.

Дальше началась карусель и свистопляска. Появилась мамуля, странная немного, слишком молодая, веселая и не реальная. Её образ в памяти и нынешний не совпадают категорически. Словно дальняя родственница, а не мама. Безусловно родная, но почему-то кажется не настоящей. Может, с непривычки? Впрочем, толпа знакомых, соседей и друзей, прознавших о моем возвращении, не дала мне зациклится на этой грустной теме.

По самым скромным подсчетам, не менее тридцати человек в течение нескольких часов прошло через нашу хоть и трехкомнатную, но малогабаритную квартиру, создав впечатление стада мамонтов в посудной лавке.

Тяжелее всего далась встреча с отцом. Здесь не было никакого ощущения нереальности происходящего. Четкое осознание, что это он, без всяких сомнений. Крепко молча обнял, да так и простоял минуты три, пока мамуля не растащила нас, недоуменно косясь на мою потерянную физиономию.

Такой вот парадокс. Матушка в том времени была жива и здорова, поэтому и не воспринимается замена. С батей все наоборот.

Встреча героя-пограничника затянулась до глубокой ночи, гости все шли и шли. Двор наш состоит из четырех новых девятиэтажек, стоящих квадратом, сдан и заселен всего лет шесть назад, поэтому все друг друга знают лично и спешат засвидетельствовать свое почтение. Так что, количество посетителей легко дойдет до сотни, и завтра этот поток, скорее всего, не закончится. Весьма кстати пришлись запасы консервов, выданные в дорогу заботливой тетенькой-коком с рыболовного монстра. Иначе не известно, как удалось бы прокормить такую прорву народа. Хотя, речь конечно же не о еде, а о закуске. Традиция такая, встречают и провожают в армию всем двором. В двадцать первом веке трудно понять столь странный обычай, там даже соседей по лестничной клетке не всегда знают, как зовут. Лет через двадцать наш «култук» из четырёх домом на отшибе превратится в какое-то гетто, где две трети жителей — квартиранты, а остальные — либо пенсионеры, либо окончательно спившиеся бывшие работники завода, давно почившего в бозе к тому времени.

Сейчас же, это молодой, дружный и радостный двор, полный детей, но с обязательными дежурными вредными бабками на скамейках. И футбольное поле в центре двора еще не переделали под автомобильную стоянку. Да и самих авто всего три штуки на двести квартир. Не густо, если честно.