Подъём был не из лёгких… Но мы справились. Я тащила Машу за руку, и моей силы хватило на нас двоих.

Когда взобрались на скалу, перед нами возникла новая преграда…

В прошлый раз я чуть не утонула в ледяной воде, а тут ещё Маша. Увидев воду, она запричитала, что не умеет плавать и в воду не полезет…

Но тут я увидела наше спасение – у самой стены лежало небольшое дерево. Я точно помню, что в прошлый раз его не было. Значит, его принесло течением, но откуда?

Оставив эту загадку на потом, я прыгнула в воду и, ухватившись за бревно, поманила к себе Машу. Та поколебалась немного, помялась на месте, но видя, что я чувствую себя неплохо, медленно сползла в воду, где я её и подхватила.

Так мы добрались до противоположной стены и открыли дверь.

Я вылезла на площадку и втянула Машу за руку, словно она ничего не весила. У этого вина совершенно потрясающие свойства, и чем больше я пила, тем слаще оно становилось.

Перед нами открылась бескрайняя равнина вод…

– Господи, что стало с Землёй? – запричитала Маша.

– Это нам и предстоит выяснить! Лучше умереть здесь, на краю своего мира, свободными и счастливыми, чем сидеть как мыши в мышеловке и ждать, что-то завтра придумают наши хозяева – натуралисты. Какие ещё опыты они проведут с нами, прежде чем бросить нас умирать?

Ведь еды до сих пор нет. Но в своём мире я этого не замечала, а на площадке в моём животе поднималась настоящая буря негодования. Но я сделала над собой усилие, выкинув из головы мысли о голоде, и живот тут же успокоился. Пришло время приглядеться…

С первого взгляда ничего не изменилось. Всё та же бесконечная гладь воды, но… Заглянув вниз под площадку, на которой мы стояли, я увидела, что на трубе, державшей всю эту конструкцию, остался тёмный след. Это был уровень воды с того дня, когда я была здесь впервые, и за этот короткий срок вода ушла на полметра.

– Машенька, посмотри, вода уходит!

Я встала на колени и, вглядываясь в толщу воды, всё ниже и ниже наклонялась вниз… Мне показалось, что там, внизу, я вижу какие-то тени, тёмные и светлые пятна, и тут что-то проплыло под самой площадкой, и, вздрогнув от страха, я упала вниз.

Сначала я ушла под воду с головой и слегка нахлебалась, но быстро всплыла, так как расстояние до воды было небольшим. Температура воды была значительно выше, чем в той комнате, через которую нам пришлось проплывать каждый раз, когда мы вырывались на волю из наших миров. Маша стояла наверху с испуганным лицом:

– Как же ты выберешься назад, Сол? Я ведь не смогу тебя вытянуть!

– Там посмотрим, а сейчас я хочу нырнуть вниз, чтобы посмотреть, что там…

Не дожидаясь её ответа, я отвернулась от неё и нырнула. Вода было совершенно прозрачной, я открыла глаза и поплыла к тем тёмным теням, что я видела с площадки.

Мои пальцы коснулись деревянных перекрытий дома, из которого торчала труба, на которой крепились наши миры. Я зацепилась за неё, чтобы не всплыть, и спустилась в дом.

Я не испытывала затруднения с дыханием: воздух, который я набрала в лёгкие при нырянии, почему-то не заканчивался, и я не была ограничена во времени, совершая эти изыскания в недрах новоиспечённого мирового океана.

Спустившись к полу, я увидела стул, который не смог всплыть, зацепившись ножкой за оторванную половую доску. Мой стул! Тот самый, на котором я провела несколько часов в этом странном доме. На противоположной стороне сидел тот загадочный мужчина и что-то писал осколком стекла, а у окна стояла Маша и плакала по погибшему сыну.

Я переплыла через комнату и отогнула доски… Вода не смыла буквы, вырезанные с таким трудом, и я смогла прочитать надпись:

Я люблю тебя, Сол… Навсегда…

Как он мог знать про Сол? Ведь это я придумала Сол…

Кто же этот человек?

Чтобы не всплыть, я схватилась за трубу, которая проходила со дна через весь дом, но она была скользкой. И тут я стала задыхаться и, отпустив трубу, начала стремительно всплывать на поверхность, а у самой поверхности воды вновь увидела ту огромную тень, что так стремительно проскользнула мимо меня.

Меня словно вытолкнуло из воды, и я зацепилась руками за край площадки. Маша радостно и облегчённо вскрикнула и стала меня тащить наверх. Это было нелегко. Я совсем ослабла и потеряла силу Сол, а одежда моя промокла, ещё больше утяжеляя мой вес.

Мы долго мучились, ободрали руки и коленки о корявую трубу, но всё-таки мы справились… Сидя на площадке, тяжело дыша и кашляя, мы были счастливы, оттого, что мы – всё ещё вместе.

Посидев на ветру, я сильно замёрзла, и зубы мои застучали, чётко отбивая барабанную дробь.

– Тебе нужно согреться! Давай вернёмся в твой мир, – сказала Маша.

– Нет, Машенька, мы должны попасть в другой мир. Нам срочно нужно найти того человека, что сидел у стены. Помнишь?

– Нет, я плохо что-то помню после смерти сына.

– Это неважно… Видишь ту балку, которая соединяет наши с тобой миры с другими. Один, два, три… В них мы могли бы попасть, если бы прошли по ней.

– Сол, я боюсь!

– Надо, Машенька, надо!

Я встала, медленно вытягиваясь во весь рост и, раскинув руки как канатоходец, сделала первый шаг.

– Маша, вставай и иди за мной! Что нам терять, в конце концов? Пару шагов под нами будет вода, и это – не смертельно, а потом начнётся твой мир. Ничего страшного не случится, если мы в него свалимся. Со мной это уже случалось. Перелезем в мой и начнём всё сначала.

Обдумав то, что я сказала, Маша встала и, последовав моему примеру, двинулась следом. Ветер трепал мои волосы, закрывая глаза, и я шла вслепую… а за мной, потеряв всякий страх, шла моя подруга. Она расценила мои слова «Нам нечего терять» буквально. И пока наглый ветер играл моими волосами, я сбавила скорость, а осмелевшая Маша догнала меня и дышала мне в затылок.

Если бы я знала, что безрассудство овладеет ею так неожиданно, я бы пустила Машу впереди себя, и мы давно бы были у цели, я же ползла как черепаха, боясь каждого шага. Ещё один шаг, и ещё один…

И тут моя нога попадает на соединение между балками, и я падаю вниз…

И снова я одна в чужом мире. Падение было жёстким, и ноги болели, особенно ступни. Словно в них вонзились тысячи кактусовых колючек, прошедшие сквозь обувь. Я сняла ботинки и начала осматривать ноги. Они покраснели и раздулись, а колючки оказались шипами какого-то кустарника. Как меня угораздило упасть в эти заросли?

Выдернув колючки из ступней, я вновь надела ботинки и сделала первый шаг… Боль пронизала всё моё тело. И с каждым последующим шагом я всё больше представляла себя Русалочкой из сказки, которой переделали хвост на ножки, но прокляли навеки этой нестерпимой болью.

Я села на камень и заплакала. Так долго и так истерично я не плакала давно, даже после всемирной катастрофы я не пролила ни одной слезы. Слёзы катились градом, и только когда мой организм потерял всю лишнюю влагу, я вытерла лицо рукавом и вновь встала, и пошла, превозмогая боль.

В мире, в который я попала, наступила ночь, и я шла наугад, пока не заметила вдали тусклый свет фонаря. Я так обрадовалась этому, что тут же забыла про боль в ногах, и бросилась бежать к свету. Мой мозг больше не думал о боли, ему было важно найти жителей этого мира и, чем быстрее я это сделаю, тем лучше.

В который раз я убедилась, что все наши горести и радости находятся у нас в голове. Опухшие ноги кровоточили, но мозг отключил эту проблему, а включил новую установку. Вскоре я увидела источник света. Это был небольшой, совершенно прозрачный домик с плоской крышей. Лишь одна стена была закрыта перегородкой, но и она не мешала осмотреть весь дом, не сходя с одного места. В доме суетился человек.

Я подошла совсем близко и уже хотела постучать, но тут я увидела нечто ужасающее, приковавшее меня к земле. Я больше не могла сделать ни шагу…

На стеклянном столе, что стоял в центре комнаты, лежала обнажённая Мария. А рядом, у ножки, валялась её одежда, алого цвета.

Мужчина средних лет выглядел слегка чокнутым, голова его крутилась из стороны в сторону, словно он искал кого-то, а движения были резкими, и руки тряслись, как у алкоголика.

Он с кем-то громко разговаривал и жестикулировал…

Но, осмотревшись, я поняла, что это был монолог, и в доме, кроме него, не было ни души, не считая несчастную Машу.

С того места, где я стояла, отчётливо было слышно каждое слово:

– Бедная женщина, и как её угораздило упасть в этот куст? И ведь самое странное, что я вовсе не заказывал это чудовище, не мечтал о нем. Какого лешего он вырос именно там, где свалилась эта чудная женщина? И ведь она не сразу умерла. Нет, не сразу, а изрядно промучилась, дёргаясь на кусте, загоняя в своё тело всё новые и новые ядовитые колючки, пока не испустила дух.

Он выдёргивал из тела несчастной шипы сантиметров по десять каждый, и кидал их в кучу окровавленной одежды. Чем больше колючек он вынимал, тем больше ручейков крови стекало со стола прямо на пол, звонко ударяясь о кафель.

– Жаль, что она уже мертва. Мы могли бы подружиться, а может быть, даже…

Тут он захихикал и подмигнул воображаемому собеседнику.

– Что ж, достаточно, наверное…

Колючек больше нет! Осталось её обмыть, как полагается…

Хотя, что уж изгаляться, всё равно я буду жарить её на костре и наверняка кожа вместе с ядом обгорит, и я её есть не буду. А дальше – сочное, ароматное мясо! Надоело жрать червяков да крыс. Фу, какая гадость! А эта женщина, истинный деликатес. Только для гурманов, таких как мы – брат.

И он вновь посмотрел вглубь комнаты и приветственно помахал рукой несуществующему брату. Затем мужчина взял белоснежную простынь и накрыл ею Машу, а сам вышел в противоположную дверь и стал разводить костёр. Он наложил огромную гору сучьев и поджёг её, радостно повизгивая как поросёнок, предвкушая вкусный ужин.

Я бросилась в дом и скинула простынь с головы Маши. Я долго вглядывалась в её лицо, надеясь обнаружить хоть какие-нибудь признаки жизни, но она была холодна и не дышала…

Я уже была готова запаниковать, но тут мой разум напомнил мне, что у трупов не течёт кровь. Если тело околело, то и кровь должна была свернуться, а тоненькие ручейки из каждой колотой ранки были тёплыми, и от них шла испарина, а значит, температура тела Маши была выше, чем температура в этом стеклянном доме.

Яд парализовал её, но не убил, и, возможно, пройдёт совсем немного времени и она очнётся? Я так надеялась на это. А этот гад уже жарить её собрался на вертеле, как кабанчика. Как нужно хотеть есть, чтобы изжарить себе подобного и съесть? Во что бы то ни стало, ценой собственной жизни я буду защищать мою подругу! Ей и так сильно досталось за последние дни, и она не заслужила погибнуть так дико и так нелепо.

И тут я поняла, что такое настоящий голод. Никогда ранее в своём мире я не испытывала этого чувства, что-то защищало меня от голода или от мыслей о еде, и лишь там, под водой, я впервые почувствовала слабость…

А ведь я не ела четверо суток, а может быть и больше, но я пила вино из той чудесной бутылочки… Это всё, что давало мне силы с первого дня пребывания в моём мире. Но где я нахожусь сейчас? И кто этот сумасшедший каннибал? Я даже не помню его среди тех, кто был в том доме. Или помню?

В памяти начали всплывать образы… Этот господин сидел в центре комнаты среди людей в «чёрном» – как я их назвала, и выделялся взъерошенной шевелюрой и странным взглядом, как, впрочем, и сейчас. Но не это было главным на данный момент. Собственные мысли пугали меня куда больше этого странного господина с раздвоением личности.

Видя, как пламя костра весело резвится за стеною дома, мне начали чудиться ароматы любимых блюд; жареной курочки с хрустящей корочкой, сочных отбивных с отварной картошкой, посыпанной ароматным укропом, яичницы с жареной колбасой из двух, да чего уж там, из трёх яиц, и колбасы не меньше полкило…

В глазах помутнело, и я стала терять сознание, но, упав на кучу окровавленной одежды с острыми шипами, я тут же очнулась и весьма вовремя, так как в дом вошёл хозяин, неся в руках огромный нож для разделки туш на живодёрне.

– Как славно! Сбылись все мои мечты! На столе лежит еда, а под столом… Как хороша! Мурашки по коже. Как ты попала сюда, крошка?

– Я – не крошка! И я пришла, чтобы спасти свою подругу от такого варвара, как ты!

– Я – варвар!? С чего же!? То, что хочу правильно использовать мясо? Твоя подруга больше не человек, она мертва, а её душа давно в Раю, я надеюсь. И ей всё равно, что я сделаю с её телом, оно ей больше без надобности.

– А вот и ошибаешься! Оно ей ещё послужит, и не один десяток лет. Маша – жива! Она просто парализована ядом, но его действие скоро кончится!

– Откуда ты знаешь?

– Я сильно поранила ногу об это чёртово растение, и если сначала это была нестерпимая боль, то теперь, спустя час, всё прошло и остались лишь крошечные точечки от уколов. Посмотри…

Я сняла ботинок и показала ему ногу. Она выглядела вполне здоровой.

– Но она потеряла много крови, и шипов в неё вонзилось раз в сто больше, чем в тебя, и она не дышит, посмотри!

И, словно дожидаясь этой реплики, Маша тяжело вздохнула и села… Увидев, что она совершенно голая, бедная женщина стала натягивать на себя простыню, оголяя нижнюю часть туловища.

– Кто это сделал со мной? – сказала она, строго глядя на мужчину с ножом.

Тот попятился и поспешил спрятать нож за спину. Но от волнения тот выпал и звякнул об пол. Все трое смотрели на этот опасный предмет и молчали.

Пришло время вмешаться. Я завернула Машу в простыню, а та обняла меня за шею и заплакала. Это длилось некоторое время, а потом, освободившись от тесных объятий, я стала рассматривать Машину одежду, надеясь, что её ещё можно будит спасти, если варвар снимал её аккуратно.

Разложив на полу платье, туфли и нижнее бельё, я убедилась в том, что при хорошей стирке, даже несмотря на крошечные дырочки, эту одежду можно будет поносить, пока мы не добудем новую.

– Эй, как там тебя зовут? Вода в доме есть?

– Меня Станиславом Львовичем зовут, и вода в доме есть, на кухне, за ширмой.

– Открывай свою ширму!

– Зачем?

– А затем, милый друг, что раз ты сумел снять одежду с девушки, будь любезен её и выстирать, а я следить за тобой буду. Шаг в сторону – и тебе конец.

Он даже не заметил, как между делом я подобрала его тесак и теперь была вооружена до зубов. Он провозился не меньше часа, а в это время Маша окончательно пришла в себя, слезла со стола и начала исследовать домик. На каждый шорох хозяин дома пытался обернуться, но я покрикивала на него, чтобы он пошевеливался. Получилась сказка про Машеньку и Медведя, когда она в короб залезла, чтобы он пирожки не съел, пока Медведь до деревни их нёс. От такой сказочной ассоциации у меня даже настроение поднялось и кушать расхотелось.

– Не садись на пенёк, не ешь порожек! – подтрунивала я над ним, и к концу стирки он тоже втянулся в игру и стал похихикивать и рычать, как медведь, прося хоть один пирожок, чтобы не упасть с голодухи.

Бельё было постирано и висело на верёвке над догорающим костром. Ужина не было, но зато нас было трое. Маша простила Станислава Львовича за его безобразное поведение, за то, что он раздел её и чуть не съел. Она искренне верила в то, что он сожалел обо всех своих поступках и глубоко раскаивается, и, как ни странно, я была полностью согласна с ней. Что-то было в этом человеке, что вызывало доверие и тёплые чувства. Слегка чокнутый людоед, оказался вполне приличным человеком, умным и общительным. В прошлой жизни вполне успешным архитектором, так и не успевшим построить дом своей мечты. Дворец из стекла и бетона, в котором можно было бы жить у всех на виду, ничего не стыдясь и не скрывая… Дом будущего, как он называл его в шутку. И теперь, попав в мир своих иллюзий, он создал такой дом, и сказать по правде, он выглядел очень необычно и таил в себе массу загадок, несмотря на свою полную открытость.

Время до рассвета пролетело незаметно. Мы обсуждали сложившуюся ситуацию, но был самый главный вопрос, который бурчал в наших желудках и не давал нам покоя – где достать еду?

Пока Маша и Стас обсуждали ловлю крыс, мне пришла в голову другая идея: а почему бы нам не заняться рыбалкой? Пока я ныряла в мировой океан, я чётко видела проплывающие мимо меня тени. Что это было, я не знала, но уж, наверняка, не крысы, живущие в перегородках между нашими мирами. И я решила озвучить эту идею своим друзьям.

Услышав про огромную плавающую еду, Станислав вскочил и побежал в дом, а через минуту вернулся с огромной палкой в одной руке и длинной верёвкой – в другой, на ней ещё недавно сушилась Машина одежда, а теперь она была годна совершенно для других целей. Вот что значит – способы выживания… Каждая вещь может быть чем угодно, в меру твоей фантазии и текущей надобности.

– Я придумал удочку. Пошли на рыбалку!

– Подожди намного, рассветёт, тогда и пойдём, – сказала я, а саму аж передёрнуло. Было так мерзко от того, что все наши мысли были только о еде.

Как только солнце, наше родное земное солнце взошло над горизонтом, мы направились к скале, чтобы совершить восхождение и порыбачить.