Как найти лето!
Каникулы! Машенька давно ждала этого дня, чтобы можно было поваляться в кроватке, потянуться не спеша, зевнуть и еще чуть-чуть поспать, а потом выскочить на улицу и пробежаться босиком по зелёной травке.
Но вот беда, с каждым днём она просыпалась всё раньше и раньше, а на улице, как назло, лил дождь и было страшно холодно.
Её любимая подруга, Надя, ещё не приехала на дачу, и Маша скучала.
Заняться было совершенно нечем. Только мультики и мультики и снова – мультики. В голове её всё перепуталось, а лето, оно не наступало и не наступало.
Случилось это в среду. Заснула Маша с трудом, и приснился ей такой сон…
Лежит она на цветочном лугу. Солнце светит. В березовой рощице птички поют. На голове у неё венок из ромашек и васильков.
И тут она увидела бабочку, такую красивую, что даже глазам своим не поверила. Закрыла их и снова открыла, а бабочка, села ей на нос.
Крылья у неё такие большие, что солнца за ними не видно. Села Маша, а бабочка перелетела на соседний цветок и будто ждёт чего-то. Хотела Маша её поймать, потянулась за сачком, а его-то и нет…
И тут она проснулась.
Встала сразу, позавтракала и, несмотря на мелкий дождь, побежала в сарай сачок искать.
Он стоял в углу, заваленный старыми папиными удочками. Маша долго вытаскивала его из сарая, но когда наконец-то вытащила, то была очень довольна. Сачок был большой, и даже та красивая бабочка легко бы в него поместилась, не повредив свои красивые фиолетовые крылышки.
Вечером Mania принесла сачок в комнату и легла спать. Сон не заставил себя ждать…
Лежит она на цветочном лугу. Солнце светит. В берёзовой рощице птички поют. На голове у неё венок из ромашек и васильков.
И тут она увидела бабочку, такую красивую, что даже глазам своим не поверила. Закрыла их и снова открыла, а бабочка села ей на нос.
Крылья у неё такие большие, что солнца за ними не видно. Села Маша, а бабочка перелетела на соседний цветок и будто ждёт чего-то. Пошарила Маша за спиной и достала сачок. А бабочка взлетела и села на цветок – подальше. Маша за ней, а бабочка от неё. Бегают по лугу то Mania за бабочкой, то бабочка за Машей. Тут девочка изловчилась и накрыла шалунью на большом цветке. Сидит бабочка в сачке, а Маша растерялась…
Не во что ей бабочку посадить, чтобы домой отнести, бабушке показать.
Тут она и проснулась.
Вскочила ни свет ни заря – и к бабушке на кухню.
– Бабулечка, дай мне, пожалуйста, баночку. Очень надо!
Достала бабушка баночку из-под джема и протягивает Маше.
– Не такую… больше!
Достала бабушка банку побольше, литровую, а Маша опять недовольна.
– Ещё больше!
Дала ей бабушка трёхлитровую банку.
Схватила Mania банку и потащила в комнату. Поставила её под кровать и села вечера ждать…
А на улице дождь кончился и даже потеплело немного.
Что в комнате-то сидеть?!
Пошла Маша гулять. А вечером нырнула под одеяльце и сразу заснула.
Лежит она на цветочном лугу. Солнце светит. В берёзовой рощице птички поют. На голове у неё, венок из ромашек и васильков.
И тут она увидела бабочку, такую красивую, что даже глазам своим не поверила. Закрыла их и снова открыла, а бабочка села ей на нос.
Крылья у нее такие большие, что солнца за ними не видно. Села Маша, а бабочка перелетела на соседний цветок и будто ждёт чего-то. Пошарила Маша за спиной и достала сачок. А бабочка взлетела и села на цветок – подальше. Маша за ней, а бабочка от неё. Бегают по лугу то Mania за бабочкой, то бабочка за Машей. Тут девочка изловчилась и накрыла шалунью на большом цветке. А тут и банка в руках. Посадила она бабочку в банку, а накрыть нечем. Попробовала ладошкой банку прикрыть, а бабочка усиками щекотать её стала.
Засмеялась девочка, заёжилась, а руку отнять не хочет. Жалко бабочку выпускать.
Тут и проснулась.
– Вот неудача какая, – ворчала девочка.
Целый день она ходила за бабушкой и просила дать ей марли кусочек, чтобы банку накрыть. Бабушка дала. А на улице – солнце. И птички поют. И соседка, тётя Вера, сказала, что завтра Надя приедет, Машина подружка.
Здорово! Жизнь-то налаживается!
В нетерпении Mania легла спать…
Лежит она на цветочном лугу. Солнце светит. В берёзовой рощице птички поют. На голове у неё венок из ромашек и васильков.
И тут она увидела бабочку, такую красивую, что даже глазам своим не поверила. Закрыла их и снова открыла, а бабочка села ей на нос.
А крылья у неё такие большие, что солнца за ними не видно. Села Маша, а бабочка перелетела на соседний цветок и будто ждёт чего-то. Пошарила Маша за спиной и достала сачок. А бабочка взлетела и села на цветок – подальше. Маша за ней, а бабочка от нее. Бегают по лугу – то Маша за бабочкой, то бабочка за Машей. Тут девочка изловчилась и накрыла шалунью на большом цветке. А тут и банка в руках. Посадила она бабочку в банку и завязала марлей.
– Теперь не улетишь!
Поднесла она банку к глазам, чтобы получше разглядеть пленницу, и видит, что у бабочки на голове корона золотая, а на каждой лапке по браслетику из мелких бусинок.
– Королева! – вскрикнула девочка.
А бабочка подмигнула ей и говорит человеческим голосом:
– Отпусти меня, Mania, на волю, я тебе лето подарю!
Маша раскрыла рот от удивления и открыла банку.
Вылетела бабочка из банки и полетела над лугом…
– Спасибо тебе, девочка!
Проснулась Mania. Потянулась, спустила ноги с кровати и улыбнулась.
Солнце светило ярко-ярко!
Выбежала девочка на крылечко, а за воротами Надя стоит и в ладоши хлопает от радости.
Вот и лето настало!
– Спасибо тебе, королева бабочек! – прошептала девочка.
Приключение Юрки, Макса и Веронички
В одно осеннее утро, когда город ронял на влажную землю оранжевые листочки, по пустынной улице шёл мальчик. У него был взъерошенный рыжий чубчик, голубые глаза и синяя курточка.
Он подошёл к двухэтажному серому зданию с большой синей табличкой:
Отделение милиции № 66
Открыв тяжёлую скрипучую дверь, он вошёл в тёмный коридор… Дежурный в окошечке ещё спал, но мальчик не хотел рисковать и на цыпочках прошёл до двери, на которой висела другая табличка, гораздо меньше первой:
Участковый А. С. Кукушкин
Он тихо постучал в дверь, но никто не ответил, тогда он потянул за ручку, и она неожиданно открылась.
В кабинете с задёрнутыми грязными шторами никого не было. Мальчик знал, что ещё рано, но хотел быть первым, так ему не терпелось рассказать участковому про свою беду.
Участковый Кукушкин очень любил свою работу. Он был потомственным милиционером. Его дед был милиционером, его папа был милиционером, даже его мама и тётя тоже были милиционерами, и когда в три года у маленького Саши спросили, кем он хочет стать, то он не задумываясь ответил, что милиционером.
К своей службе он подходил очень ответственно, взяток не брал и на полпути не останавливался… Вот и сегодня Александр Сергеевич пришёл на работу с решимостью раскрыть массу преступлений и обезвредить по крайней мере хотя бы одного преступника.
По дороге от дома до работы он перевёл через дорогу двух старушек и одного старичка с палочкой.
Спас чёрную кошку от мальчишек и взял их на заметку, записав в свою красную книжечку.
Мальчишки повесили носы. Запись в этой ужасной книжке означала, что им предстоит серьёзный разговор со своими родителями.
«Ничего, пусть понервничают, – думал участковый. – Следующий раз будут знать, как животное мучить».
А кошка благодарно мяукнула и перебежала участковому дорогу.
– Вот тебе и раз! Теперь пути не будет! – покачал головой милиционер и плюнул через левое плечо.
Войдя в свой кабинет, он сначала включил чайник, а затем уже распахнул шторы. Пару раз чихнув от взлетевшей в воздух пыли, он обернулся и увидел маленького мальчика, сладко спавшего в кресле.
– Даже будить жалко! – почесал он в затылке.
Но делать нечего:
– Мальчик, а мальчик, вставай! Я пришёл!
Мальчик открыл глаза, потёр их рукавом и вскочил.
– Я… я… я вас ждал, мне нужна ваша помощь, у меня друзья пропали! – выпалил мальчик.
– Так, не тараторь, – остановил его участковый. – Давай по порядку. Кто пропал? Когда пропал – и что случилось?
Мальчик начал свой рассказ:
– Меня Славик зовут, мне семь лет. Я живу в новом доме на краю улицы. У меня вчера друзья пропали.
– Так, с этого момента – поподробнее. Имена. Фамилии. Особые предметы. Где живут, и сколько им лет.
– Так у меня и живут. Им примерно года по два, точнее я не знаю. Зовут их Юрка, Макс и Вероничка.
– Так, а приметы у них есть, описать друзей можешь?
– Могу!
– Тогда давай, валяй, и поподробнее.
Участковый достал свою красную книжечку и начал записывать.
– Ну, Юрка, он такой шустрый, всегда под ногами путается и во все дырки заползает.
Макс толстый, поесть любит, на солнышке погреться, за ухом почесать. Сказки любит слушать, про «Кота в сапогах» и про «Спящую красавицу».
А, вот ещё, у него на носу родимое пятнышко, маленькое такое, как бусинка. Мы его сначала так и назвали – Бусинка. Но он против был, мол, нехорошо указывать другу на его недостатки.
А Вероничка, о, Вероничка, она красавица. Глазищи, знаете какие?! Как блюдца! И она ими – хлоп, хлоп.
– Слушай, малыш, а родители у твоих друзей есть? Они знают, что у них дети пропали?
– Нет у них родителей. Они сиротки. Папы у них отродясь не было, а мама прошлой зимой погибла, под колёсами снегоуборочной машины.
Мальчик горько заплакал.
Участковый был в полной растерянности. Такой грустной истории за все годы своей милицейской службы он ещё не слышал…
Дети пропали, сиротки, по два года – почти груднички. Куда бежать? У кого помощи просить? Может, в службу спасения позвонить, там наверняка помогут.
Но внутренний голос ему подсказывал – не паникуй!
Чайник выкипел, заполнив комнату лёгким туманом, но участковому Кукушкину было не до чая. Ему был дан шанс доказать, что он настоящий детектив, способный расследовать дело любой сложности. Собравшись с мыслями, он начал задавать наводящие вопросы:
– Когда, говоришь, друзья пропали?
– Вчера. Я из школы пришёл, а их нет!
– А у тебя-то хоть родители есть?
– У меня есть! Только они на Севере! Я с бабушкой живу, Анной Степановной! Она хорошая, только ей мои друзья не нравятся! – И добавил шепотом: – Она их боится! На табуретку забирается и кричит: «На помощь, помогите!»
Александр Сергеевич сел на стул и обхватил голову руками. Редкий случай, нестандартный.
То ли мальчик с ума сошёл, то ли у него самого крыша поехала. Как может старушка при виде маленьких детей на стул залезать и кричать как резаная?
Хотя, если разобраться, дети тоже разные бывают, даже очень маленькие. А вдруг эта малолетняя троица отпетые мошенники и шалопаи. И бабушка бедная, от них даже на шкаф готова залезть, лишь бы они её не трогали.
Но мальчика он спросил совсем о другом:
– А где твоя бабушка сейчас? Мне можно с ней побеседовать?
– Сейчас – нельзя. У неё сегодня съезд филателистов России. Она в Пушкин уехала рано утром, я ещё спал.
– Что же, и её совсем не волнует, что у вас дети пропали?
– Почему же, волнует. Только она считает, что они как потерялись – сами, так – сами – и найдутся.
– Странная у тебя бабушка, – сделал вывод Александр Сергеевич.
Мальчик пожал плечами, он тоже считал, что бабушка у него очень необычная особа.
– Знаешь что, Славик, а пойдем-ка мы с тобой на место преступления, то есть на место пропажи детей.
– Пойдёмте, конечно, давно пора. А вдруг они и вправду сами придут, а меня дома нет.
Шли они молча. Мимо бежали дети, спешили в школу, махая портфелями и мешками со сменкой.
– А ты что же, сегодня в школу не пошёл?
– Нет, не пошёл. Мне сейчас не до этого, – сказал мальчик и махнул рукой в сторону школы, точь-в-точь как это делал Карлсон, который живёт на крыше, когда говорил «Пустяки, дело житейское, волноваться тут нечего». – Ведь школа никуда не убежит, а друзей искать нужно!
Участковый был согласен. Есть в жизни вещи и поважнее школы.
Больше они не разговаривали и шли до дома молча, думая каждый о своём.
В квартире было тихо. Мальчик вбежал в свою комнату:
– Юрка, Макс, Вероничка! Вы дома?
В ответ – тишина.
– Их нет. Они не вернулись.
Участковый стал осматривать квартиру. Никаких признаков пребывания трёх маленьких детей.
– А где они спали?
Мальчик принёс из кухни огромную клетку с тремя домиками. В этой клетке всё было на троих. Три поилки, три кормушки, три весёленьких домика, два зелёных и один розовый, для Веронички.
– Это же клетка для мышей… – удивился участковый.
– Не для мышей, а для крысят! – гордо ответил мальчик.
Тут Кукушкина осенила одна мысль, от которой у него мурашки пробежали по коже и закололо в животе.
– Твои друзья мыши? – тихо спросил он.
– Конечно – нет! Они крысы! – громко ответил мальчик, пытаясь втолковать это участковому раз и навсегда.
Александр Сергеич сел на стул и застонал.
Столько волнений, переживаний, а всего-то-навсего пропали крысята. Плакало его повышение.
Но, собравшись с духом, он сказал:
– Что ж, делать нечего, будем искать. Опросим соседей, спустимся в подвал…
Кукушкин не верил в возможность найти мышат, но у мальчика был такой несчастный вид, что он не знал другого способа, чтобы обнадёжить и утеплить Славика.
– Итак, рассмотрим все варианты. Возможно, их кто-то украл или они заблудились. Ушли из дома, а назад вернуться не смогли, потеряли дорогу. К вам в дом кто-нибудь приходил вчера?
– Не знаю, – пожал плечами мальчик.
Когда он ушёл в школу, ребята мирно спали в своих домах, а когда вернулся, их уже и след простыл.
Слава не знал, что именно вчера к ним приходил долгожданный гость. Это был сантехник Кузьмич.
Почему долгожданный?
Да потому, что бабушка уже две недели звонила в ЖЭК с просьбой прислать ей сантехника. А они всё это время отвечали ей так – ждите ответа, как соловей лета. Ну, или примерно так…
А трубы не могли ждать до следующего лета, из них всё капало и капало, и бабушка не успевала менять тазики и вёдра. Так и до беды недолго, то есть до протечки на нижний этаж. А соседка снизу была очень вредной женщиной, и Анна Степановна старалась с ней не связываться.
А сантехник всё не шёл и не шёл.
И вот вчера – такая радость…
Не успели часы на стене пробить десять часов, как на пороге возник Кузьмич. И заметьте, совершенно трезвый, что бывает пару раз в году, а то и один, к вечеру 1 января.
Трубы он починил, сотню не взял из уважения к Анне Степановне, вскинул сумку на плечо и был таков.
Вместе с сантехником из дома исчезли и малыши. Бабушка этого не заметила, она вообще старалась не обращать внимания на этих суетливых хвостатых «чудовищ», как она называла крысят.
Славина бабушка была очень доброй женщиной и очень любила животных – всех, кроме крыс и мышей…
В детстве мышь забежала ей в портфель, и когда маленькая Анечка открыла его в школе, шустрый грызун подпрыгнул, вцепился ей в косу и побежал по голове. Девочка тогда чуть сознание не потеряла от страха. Голову мыла ещё целых три недели каждый день, чтобы навсегда смыть следы позора.
С того самого дня Анна Степановна возненавидела всех мышей, крыс, хомячков и даже морских свинок. Но по стечению обстоятельств, именно эти зверьки стали самыми лучшими друзьями её горячо любимого внука Славика.
Делать было нечего, бедная старушка мужественно терпела все удары судьбы. Но к клетке с грызунами подходила только в экстренных случаях.
Она старалась вести себя на кухне как можно громче, чтобы крысята нос из клетки не высовывали…
И малыши выходили на волю, только когда бабушки не было дома либо когда она была в ванной.
На самом деле дверь клетки никто не закрывал…
Вечерами Славик приносил клетку в свою комнату, и они спали все вместе. Юрка егозил под одеялом с полчаса, пока Славик читал книжку Максу и Вероничке. Когда сказка заканчивалась, а Макс доедал свой сырный крекер они ложились спать.
Иногда Славик шептался с Вероничкой.
Очень умная крыска эта Вероничка, гораздо умнее многих знакомых девчонок из его школы. Она знала таблицу умножения, умела сочинять стихи и лепить из пластилина разные миниатюрные фигурки.
Налепит, налепит разных тортиков, бутербродов и пирожных и потчует всех, не хотите ли отведать нашего угощения. Крысята нос воротили, смеялись, а Славику приходилось поддерживать игру из уважения к скульптору.
Вероничка была довольна, и Славик был доволен, ведь не у каждого есть знакомые скульпторы, да ещё и живущие с тобой в одном доме.
А теперь, сидя на кухне, Славик горевал по пропавшим друзьям, а участковый Кукушкин искал следы похитителя.
Достав из кармана лупу в чёрном чехле с кнопочкой, Кукушкин встал на колени и начал скрупулёзно исследовать следы на полу. Следов было много, и вскоре милиционер окончательно запутался. Крысиные следы то появлялись, то терялись в огромных следах с примесью уличной грязи и чего-то жирного. Из кухни Кукушкин пополз в коридор и, поднявшись с колен у двери, вышел на лестничную клетку.
– Всё понятно! – сказал он, вновь ворвавшись в квартиру. – Теперь я знаю, куда подевались твои друзья. В вашем доме вчера был сантехник Кузьмич собственной персоной и, что совершенно невероятно, трезвый как стёклышко.
Сумка Кузьмича лежала в коридоре, туда-то и ведут шесть пар крошечных следов, и здесь они обрываются, а значит, дети залезли именно туда. Слесарь взял сумку и вынес её из дома.
А дальше – больше, на лестнице Кузьмич залез в сумку, чтобы что-то достать, и один из мышат кусает его за палец. Слесарь от страха бросает сумку, и испуганные малыши разбегаются в разные стороны. Всё!
– А откуда вы узнали, что они его за палец укусили?
– Элементарно! На стене свежие следы крови на уровне поднятой руки.
Милиционер тяжело дышал, было видно, что расследование отняло у него слишком много сил. Но это было только начало… Первый шаг по следам пропавших друзей.
И пока оба моих героя чрезвычайно заняты: один делится своими идеями, а другой поглощает их, растопырив уши, – перенесёмся на сутки назад и узнаем, что же на самом деле произошло с Юркой, Максом и Вероничкой.
Уже второй день Кузьмич не пил. Решил бросить – и бросил. Жена его Варвара Григорьевна была на седьмом небе от счастья. Чтобы закрепить положительный результат и как-то порадовать мужа, она положила ему в сумку два бутерброда с его любимым сыром, российским, и маленькую бутылочку с домашним компотом из сухофруктов.
Егор Кузьмич решил так: вот починит кран в 309-й квартире – и перекусит. Сядет на лавочку в сквере и, глядя на синее-синее небо и на перелётных птиц, полакомится своими бутербродами.
Ничего в целом мире не было для Кузьмича вкуснее, чем бутерброды с сыром и компот.
Сделав дело, слесарь, довольно улыбаясь и напевая себе под нос веселую песенку, сунул руку в сумку, чтобы удостовериться, что бутерброды всё ещё там…
И тут случилось невероятное, бутерброды укусили своего хозяина за указательный палец.
Кузьмич от боли выронил сумку и запрыгал на одной ножке, задрав пораненный палец к потолку…
– Ой-ё-ёй! Больно-то как! За что?
Юрка, Макс и Вероничка вылезли из сумки и побежали на нижний этаж, унося на своих хвостиках нанизанные кусочки сыра. Эти сырные канапе пробежали под ногами сантехника, и тот, совершенно изумлённый, начал топать ногами и кричать что было мочи:
– Воры! Они украли мой сыр! Мой любимый сыр! Держите их, хватайте!
Услышав шум, на лестницу вышла хозяйка квартиры 305, та самая, которую так недолюбливала Анна Степановна.
– Что вы так кричите? Случилось что?
Крысята увидели раскрытую дверь и проскользнули в неё…
В комнате стоял странный, неприятный запах. Никогда раньше малыши его не чувствовали, но что-то внутри подсказывало им, что нет в мире ничего страшнее, чем он.
Запах приближался, и не успели крысята ойкнуть, как оказались в лапах злющего-презлющего кота.
Маркус довольно облизывался и водил усами в разные стороны, не веря своему счастью. Еда пришла сама, да ещё сыром себя украсила для пикантности. Так коту ещё никогда не везло, не считая того случая в зоомагазине, когда его хозяйка выбрала именно его.
Вероничка зажмурила глаза и приготовилась к смерти, но тут в комнату вбежала хозяйка.
– Маркус, сокровище моё, не смей их есть, они же нестерильные! Брось! Брось их немедленно! Кому говорю!
Она кричала на кота и топала ногами, а потом взяла веник и стукнула его по передним лапам. Маркус выпустил крысят и обиженно забрался на шкаф.
С минуту крысята сидели неподвижно, но потом колючий веник вынес их за дверь и скинул вниз с лестницы.
Они лежали рядышком и не дышали. Тихо так…
Только кончики хвостиков судорожно вздрагивали…
Полежав так с полчаса, крысята встали на лапки и огляделись по сторонам.
– Где мы? – простонала Вероничка.
– На лестнице, не видишь, что ли?
– Не груби ей, Юрка! Она же девочка!
– Подумаешь, девочка! А я мальчик, и что?
– А ничего! Нас вот с тобою двое, а она одна. Значит, мы должны её защищать, а не пугать.
– Да кто её пугает? Что ты, Макс, ко мне пристал? Скажи лучше, как выбираться будем. Там Славик нас ищет, а мы сидим и ничего не делаем.
Тут открылась дверь в подъезд, и мышата прижались к стене.
И пошло и поехало…
Дверь не закрывалась ни на минуту. Словно весь мир решил посетить этот подъезд – и именно в то время, когда крысята умирали от страха.
– Уходить надо, пока нас не затоптали! – запищал Юрка и повёл друзей к выходу.
Бочком и короткими перебежками они добрались до двери и выскочили на улицу…
Здесь их ждал ещё один сюрприз. Пока они прятались, на улице наступила ночь.
Небо было так далеко, что малышам показалось, будто они летят в космосе, так много пространства было вокруг них.
– Мы потерялись! И теперь мы погибнем, как наша мама! – заплакала Вероничка.
– Не реви! Славик нас обязательно найдёт, вот увидишь! – сказал Макс и обнял сестру.
– Ага! Ври ей, ври! Как же Славик нас найдёт, когда мы такие маленькие, а двор такой большой, да ещё и котами пахнет! Вот понюхай воздух! Понюхай!
И правда, воздух пах котами и собаками…
– Эй, ребята, бегите сюда, – услышали они тихий голос.
Обернувшись, они заметили старого крыса. Он махал им лапой и звал за собой.
В тёмном подвале пахло плесенью, но это всё же лучше, чем невыносимый кошачий запах.
– Как вы сюда попали? – спросил крыс.
Крысята рассказали ему свою историю, и старый крыс, которого звали Сток, слушал их и печально качал головой.
– Да, потерять всё в одну секунду – это печально. Дом, вкусная еда, добрый хозяин, что ещё нужно для счастья… Это раньше, по молодости я думал, что жизнь – это свобода, но теперь, когда я уже стар, я понимаю, что нет ничего дороже, чем тепло семейного очага. Что ж, я постараюсь вам помочь, дорогие детки, в память о вашей маме.
И старый крыс закрыл лапками мордочку и горько заплакал.
– Вы знали нашу маму? – тихо спросила Вероничка.
– Знал ли я вашу маму? О да! Я любил вашу маму. Любил больше жизни, но потом её взяли в дом, а я остался здесь, в сточной канаве. Однако счастье её было недолгим, она погибла под колёсами снегоуборочной машины.
– Папа! – закричали крысята и бросились обнимать старого крыса, а тот, в свою очередь, целовал и обнимал малышей.
Семья воссоединилась благодаря венику, коту и сантехнику.
Вернемся в квартиру № 309, где Славик и участковый Кукушкин пытались восстановить ход событий вчерашнего дня.
Обследовав квартиру и лестничную клетку, они решили выйти на улицу…
На лавочке у подъезда сидели старушки и щёлкали семечки. Тётя Маруся без конца промахивалась, и семечки падали на землю и тут же попадали в умелые лапки старого крыса.
Юрка, Макс и Вероничка спрятались неподалёку и ловили лакомство. На земле уже скопилась целая гора чёрных ароматных семечек.
– Быстрее, ну пожалуйста! – стонал Макс, глотая слюну. – Есть очень хочется!
– Потерпи, братик. – утешала его Вероничка. – Ещё немного, и будем обедать.
Но тут Юрка увидел Славика и от радости бросился к нему через дорогу. Послышался визг тормозов, писк и крики старушек…
Славик кинулся к лежащему на дороге Юрке и дрожащими руками взял крошечное тельце на руки:
– Юрочка, друг мой, не умирай! Пожалуйста, не бросай нас!
Юрка открыл сначала один глаз, затем второй и сел.
– Чего-чего? Кто умирал? Кто бросил?
– Ура! – закричали все. Ну, конечно, кроме старушек, которые никак не могли отойти от шока.
Решено было вернуться домой и отпраздновать счастливое возвращение и воссоединение семьи.
Мальчик нёс Юрку, Макса и Вероничку, а участковый Кукушкин, морщась от страха, взял на руки старого крыса. Сток, гордо задрав голову, присвистывал от удовольствия.
Когда пир был в самом разгаре, пришла бабушка, и, увидев странную компанию, сидящую на полу вокруг тарелки с сыром и жареной колбасой, она всплеснула руками и села на табуретку.
– Бабушка, они нашлись, представляешь! А ещё с нами будет жить их папа, крыс Сток. Прошу любить и жаловать.
Сток встал на задние лапки и сделал изящный поклон, отчего бабушка растаяла и улыбнулась.
Теперь они живут все вместе: бабушка, внук, трое крысят и их папа, крыс.
А участковый Кукушкин уволился из милиции и стал частным детективом по поиску пропавших питомцев. И, между прочим, именно он нашёл пропавшую собаку президента, но это уже совсем другая история…
* * *
Вы думаете, что машина времени не существует?
А вот и нет, она существует.
Её придумали люди, которые изучают историю.
Они могут проходить сквозь время и пространство и рассказывать нам о том, что было много веков назад.
По крупинкам и осколкам, по наскальным рисункам и древним летописям на бересте и глиняных дощечках учёные собирают историю и рассказывают её нам с вами.
Это история – или сказка, кому как нравится, про одного мальчика, который, разгадав тайну прошлого, стал настоящим волшебником. А когда он вырос, то изобрел свою машину времени.
Как, спросите вы?
Очень просто.
Он стал историком и археологом и преподаёт эти науки детям, таким же, как и вы, мои дорогие читатели. И каждый день он переносит их в прошлое нашей планеты…
Разве это не волшебство?
Снеговик
Вы верите, что в новогоднюю ночь случаются невероятные, волшебные вещи, одним словом – волшебство?
Не верите?
И совершенно зря. Прочитайте эту историю, и может, ваше мнение изменится…
Бледная заспанная луна вышла из-за туч и удивилась:
– Вот чудо так чудо!
И, слегка качнувшись и зевнув, она снова скрылась в лёгком, серебристом облаке.
Тут засмеялись маленькие звёздочки:
– Какой забавный! Ещё вчера его здесь не было.
Они закружились в хороводе и стали прихорашиваться, глядя в ведёрное дно стоявшего внизу чуда.
Ещё пять минут назад, это чудо было обычным снеговиком, слепленным мальчиком Сашей Авдеевым. Сегодня утром он был похож на других снежных толстяков, тихо стоящих во дворах и скверах, но теперь…
Теперь он ожил!
А причиной всему Новый год, который наступил ровно пять минут назад.
Часы пробили двенадцать, и с самым последним ударом Снеговик моргнул, чихнул и улыбнулся.
От его громкого чиханья проснулись воробьи, сидевшие на его руках-палках.
Они испуганно взлетели и поспешили спрятаться в безопасном месте, под крышей.
Снеговик потоптался на месте, и его снежные ноги сделали первый шаг, затем второй и третий…
– Эге-ге-гей! – закричал Снеговик. – Я умею ходить!
Его руки-палки стали мягкими и гибкими. Он изловчился, подхватил поудобнее старую метлу, что дал ему мальчик, и, разметая в стороны пушистый снег, забегал по двору с весёлыми криками:
– Ура, я живой! Слава великому волшебнику Саше Авдееву.
Снеговик кружился в танце, а в доме напротив танцевали люди. Они отмечали Новый год, пили шампанское, ели салаты и закусывали мандаринами. Всё как положено.
Но один человек не веселился вместе с остальными, он стоял у окна, положив руки на холодный подоконник, и смотрел во двор…
Он ждал чуда.
И когда Снеговик закружился в танце, мальчик вскрикнул от восторга.
Сегодня в их доме было много гостей, и мама была слишком занята, чтобы обратить внимание на внезапный побег своего маленького сына.
Саша надел куртку, кое-как нацепил шапку и кинулся во двор.
Выбежав на крыльцо, он остановился. Страшновато было идти навстречу чуду. Не каждый день они происходят в нашей жизни. Одно дело мечтать о чуде, и совсем другое – дотронуться до него рукой. Как знать, а вдруг чудо возьмёт и исчезнет…
Саша стоял и вспоминал сегодняшнее утро, а вернее, уже вчерашнее.
Погода была солнечная, радостная, новогодняя. Ребята собрались во дворе крепость строить.
Мальчишки и девчонки выбегали на улицу, кто с санками, кто с лопатами и совками, и дело закипело.
Саша вышел во двор позже всех. Он не собирался строить крепость, он отошёл подальше в сквер и начал своё собственное строительство.
У него была цель, и шёл он к ней настойчиво и смело…
Каждый новый снежный шар он клал на предыдущий, и вскоре Снеговик стал больше самого строителя.
Из старого ведра Саша достал свои сокровища – большую морковку, две веточки для рук, две большущие чёрные пуговицы и старые акварельные краски.
У дворника Семёныча Саша выпросил старую метлу, почти лысую, но вполне ещё пригодную.
Художником Саша был неважным, но он старался. Нарисовал Снеговику большой улыбчивый рот, зарумянил щёки, зачернил брови. Прикрепил к рукам-палкам старую метлу, и дело было сделано, почти…
Осталось самое главное. Из кармана куртки Саша достал маленькую дощечку и зеркальце. Прислонив зеркальце к краю дощечки, мальчик начал читать:
С этой дощечки всё и началось…
И не сегодня, а летом, когда Саша гостил у дедушки в деревне.
Саша считал себя почти взрослым, но в темноте спать боялся и всё время просил дедушку посидеть с ним перед сном.
Дед Николай, кряхтя и кашляя, рассказывал ему сказки, но не те сказки, что в книжках печатают, а совсем, совсем другие. Настоящие. Жизненные.
Было в их семье одно предание, передавалось оно из поколения в поколение.
…История эта случилась в давние, давние времена, когда люди ещё верили в сказки.
По лесам ещё прятались кикиморы и лешие, а в озёрах плавали русалки.
Жили-были дед да баба, а детей у них не было. Жизнь проходит, а кровинки родной так и не народили.
И вот решила бабка под Новый год дочку себе слепить – Снегурочку, Морозову внучку.
Ночью слепила, а поутру она в живую девочку превратилась.
Да не всё так просто, бабка та колдуньей была – знахаркой, как её в деревне звали.
И было у неё что-то вроде волшебной книги.
В старом сундуке, под большим запретом, хранились заклинания и рецепты разных чудодейственных снадобий от всех напастей и болезней.
Бумаги в то время ещё не было, и писали люди на коре древесной – бересте да на дощечках глиняных и деревянных, аккуратно выводя слова острым предметом.
Помогала та бабка всем без исключения, а вот себе не могла.
Жизнь к закату клонится, а детей всё нет да нет.
И вот однажды в новогоднюю ночь решила бабка испробовать своё самое волшебное заклинание.
Ещё её бабка, а той её прабабка рассказывали, что этим заклинанием любое неживое можно сделать живым, и не просто живым, а с душой человеческой. Только использовать его можно было всего один раз в сто лет.
Вот и ожила Снегурочка и стала у них в доме жить, – и ей хорошо, и старикам радость.
В сказке про Снегурочку всё закончилось бедой – прыгнула Снегурочка через костёр – и растаяла, но этот конец был придуман для отвода глаз, а на самом деле жила Снегурочка долго и счастлива. Вышла замуж за Леля и к будущей весне родила сына Яромира.
Славный был мальчуган.
Каждый раз рассказывал дед Николай одну и ту же сказку, но каждый раз с новыми подробностями.
А Саша чем больше слушал, тем больше верил в эту историю, и вот однажды…
Родители приехали на выходные, проведать Сашу с дедом, и решили порядок в доме навести. Начали со старого сундука, что стоял за дверью и пылью покрылся так, что его почти не видно было. Сундук этот принадлежал дедовой бабке, Пелагее Фёдоровне.
С тех пор как она померла, в сундук никто не лазил, так он и стоял как память в пыльном углу и молчал о своих секретах.
Старые вещи из сундука выкинули на помойку, а сам сундук вынесли во двор, чтобы позже разрубить на дрова.
Сашу терзало любопытство, он подставил к сундуку полено и заглянул внутрь.
Там, на самом дне, лежал свёрток, махонький, ленточкой перевязанный. Сразу было видно, что не завалялся он, а спрятан был кем-то очень, очень давно.
Залез Саша в сундук и развернул свёрток. А там – дощечка, а на ней буковки странные, незнакомые нацарапаны. Как ни старался Саша, а прочесть их не мог.
Спрятал он эту дощечку и в город с собой привёз.
Все словари иностранных языков излазил, но таких слов он нигде не нашёл.
И вот однажды, в очередной раз, разглядывал Саша дощечку, а мама ему из кухни:
– Саша, помой руки к обеду, а то на трубочиста стал похож.
Посмотрел мальчик в зеркало – и ахнул.
Нет, не оттого, что он увидел в зеркале настоящего трубочиста, а оттого, что буквы в зеркале превратились в слова. Вот в чём был секрет старинной дощечки. Все слова были написаны наоборот, чтобы никто чужой их прочесть не смог.
Да и зеркала раньше большой редкостью были.
Вспомнил Саша про дедушкины сказки – и понял, что в его руках находится настоящее волшебство. Осталось только дождаться Нового года, чтобы испробовать всю его силу.
И вот, дождавшись сегодняшнего дня, Саша вышел во двор и слепил Снеговика – и тут же прочитал заклинание.
Но со двора уходить не спешил. Боялся, что другие ребята Снеговика разрушат, а ведь он почти живой.
Когда его мама домой позвала, во дворе уже никого не было, и Саша со спокойным сердцем покинул сквер. Но свой наблюдательный пост он сменил на другой. Сел в комнате у окна и стал следить за Снеговиком.
Конечно, когда все сели за стол праздновать Новый год, Саше пришлось присоединиться к большинству, но когда салаты были съедены, а подарки подарены, Саша вновь бросился к окну…
А во дворе уже случилось чудо. Снеговик танцевал в хороводе снежинок, поднимая их в небо своей старенькой метлой.
Саша поспешил во двор и теперь стоял на крыльце, моргая ресницами, на которые то и дело приземлялись холодные снежинки…
Он стоял и не знал, что ему делать, как ему обратиться к своему наколдованному другу.
Но всё решилось само собой. Снеговик увидел Сашу и поспешил к нему:
– Приветствую вас, о великий волшебник!
Снеговик опустил голову в поклоне, и с его головы упало ведро, обнажив лысую макушку.
Саша побежал догонять ведро, которое покатилось по двору, подгоняемое ветром, а Снеговик бросился вслед за ним.
Насилу поймали эту железную шляпу.
Уставшие, они сели на лавочку у подъезда.
– Давай дружить! – предложил мальчик.
– Дружить? Ты же волшебник, а я обычный Снеговик. Это ведь ты меня слепил. И оживил тоже ты.
– Да нет же! Это ты волшебный Снеговик, а я обычный мальчик, Саша Авдеев.
Саша взял Снеговика за руку, а тот обнял мальчика за плечи. Так и сидели они на лавочке, пока из подъезда не начали выбегать люди с хлопушками и бенгальскими огнями.
Саша не на шутку испугался. Снеговику грозила серьёзная опасность. Ведь во дворе его каждый обидеть мог.
– Слушай, друг, пойдём домой, я тебя с родителями познакомлю.
Шаг был – рискованный, но другого выхода Саша не видел.
Он аккуратно завёл Снеговика в подъезд и затащил в квартиру.
В большой комнате гуляли гости, и мальчик провёл Снеговика в детскую.
В комнате был балкон, и мальчик открыл балконную дверь.
Снежинки влетели в комнату и потянулись тоненькой струйкой к Снеговику.
– Уф! Хорошо-то как! Холодно!
Снеговику-то было хорошо, но как же Саша? Он весь дрожал от холода.
Скоро комната целиком покрылась снегом, на подоконнике повисли сосульки, а ковёр превратился в настоящий каток. Мальчик готов был заплакать от отчаянья, ну тут в комнату вошёл папа.
– Сынок, что здесь происходит?
Не дожидаясь ответа, он бросился закрывать балконную дверь, но, поскользнувшись на ковре, рухнул прямо на Снеговика.
А тот взял папу за плечи, поднял его над полом на несколько сантиметров и стал сдувать снежинки с праздничного костюма.
Папа завопил как резаный:
– Отпусти меня, снежное чудище! Отпусти немедленно! И перестань на меня дуть, я же заболеть могу.
Снеговик поставил папу на ковёр, и тот снова чуть не упал. Пришлось Саше взять отца за руку.
– Не волнуйся, папочка, это не чудище, это мой друг, Снеговик. Я его сам вылепил.
И Саша стал рассказывать всю эту историю с самого начала: как дощечку нашёл, как заклинание прочёл…
Папа сам уже превратился в снеговика, но слушал внимательно и ни разу не перебил сына.
Когда Саша закончил свой рассказ, папа Гриша сказал:
– Понятно одно, что Снеговик живой! Но в нашем доме он жить не может, иначе здесь только он и останется, а мы в сосульки превратимся и станем неживые! А раз так, значит, нужно найти для Снеговика новый дом. Уютный и очень холодный.
Папа ушёл из комнаты и вернулся в куртке и с грелкой за пазухой.
– Иди, сынок, оденься, а я думать буду!
Когда Саша вернулся в маминой куртке поверх своей, папа уже всё придумал.
– У меня есть друг, полярник. Он на Северном полюсе на исследовательской станции работает. Вот мы ему подарок посылкой и отправим – живого друга. Ему там грустно одному! Кроме белых медведей и поговорить не с кем. Ему такой друг позарез нужен. А ты ему письма писать будешь и звонить по праздникам. А может, когда и в гости съездим, Северный полюс – это всё же не Луна. Согласны?
– Согласны! – в один голос закричали Саша и Снеговик.
Папа начал звонить по телефону, а друзья сели на диван и обнялись.
– Ах, как жаль расставаться так скоро. Мы ведь ещё и не познакомились как следует, – сказал Саша.
– Ничего не поделаешь, надо ехать. А то вы из-за меня замёрзнете здесь.
Пришёл довольный папа Гриппа и сказал, что обо всём договорился. Через два дня они поедут в исследовательский институт и отправят Снеговика контейнером на Северный полюс.
Два дня Снеговик жил у Саши на балконе.
Саша научил Снеговика читать и писать, а тот был на редкость талантливым. Всё схватывал на лету.
Но время летит быстро, и настал тот день, когда надо было прощаться. Папа заказал большую машину с кузовом и посадил в него Снеговика.
Саша стоял у подъезда и плакал. Грустно было расставаться с другом!
Через месяц Авдеевым пришла телеграмма:
Долетел хорошо! Не волнуйтесь! Ваш Снеговик.
А ещё через месяц, в первый день весны, пришло настоящее письмо:
Здравствуй, мой дорогой друг Саша!
У меня всё хорошо! Я живу на Северном полюсе с Глебом Степановым. Мы с ним друзья! Я ему помогаю температуру мерить и пробы снега брать.
А ещё у меня есть друг – Умка, он белый медведь. Я его мороженым кормлю, а он за мной по пятам ходит, как привязанный.
Твой Снеговик.
Вот такое было письмо.
Саша со Снеговиком переписываются и по сей день.
В разлуке их дружба только окрепла.
Снеговик прочитал много умных книг и стал настоящим профессором полярных наук, а мальчик Саша вырос и стал настоящим волшебником. Одним из тех, про которых я рассказывала в начале нашей истории.
Саша стал историком и археологом. Он сделал массу открытий и расшифровал множество таинственных надписей.
Волшебную дощечку Саша хранит очень бережно, но уже решил, что, когда у него родится внук, а он обязательно родится, он подарит её ему.
Избушкины горюшки
– Хватит ныть – на жалость давить! И не уговаривай меня, всё равно не останусь! Сказала, что ухожу, – значит ухожу, Ёжки-поварёшки.
С этими словами Баба Яга взвалила на плечи нехитрые пожитки и пошла в сторону железной дороги.
У-у-у! – гудели поезда.
– Иду, иду, милые, иду, иду, касатики, шептала – себе под нос Баба Яга, идя через непролазный лес к новой, цивилизованной жизни.
Стоп!
Вы думаете, что эта сказка про Бабу Ягу?
А вот и нет!
Эта правдивая история про ту, которая осталась в лесу одна-одинёшенька, без любви и ласки, брошенная и покинутая, – про Избушку на курьих ножках.
За неделю до этих событий Баба Яга день-деньской ныла и хныкала, жалуясь всему лесу на своё никчёмное житьё, без должного комфорта и пенсионного обеспечения:
– Все волшебные существа давным-давно живут как белые люди, а я – как рабыня в грязи пропадаю.
Вот тётка моя, Зараза Путятьевна, будь она неладна, живёт в шикарных двухкомнатных апартаментах на первом этаже прекраснейшего дома на окраине городка Загибулинска.
Вода в кране, заметь, Избушечка, даже горячая, хоть мухоморы заваривай.
И печку топить не надобно, и дрова колоть, и руки ломать. Вместо печки – батареи.
Тётка говорит, на гармонь похожи, спать на них неудобно, спину ломит, но зато дровишки им без надобности. Тепло в квартире и день и ночь, а для старого человека это ох как важно.
Да к тому же в каждом доме по телефону. Не надо через весь лес ковылять, чтобы Лешему сказать, что он чучело облезлое. Взял телефон, набрал номер – и «алё»…
Но больше всего Баба Яга мечтала иметь телевизор.
Раньше-то как было? Кинешь молодильное яблочко на тарелочку с золотой каёмочкой – вот тебе и кино по просьбам телезрителей, но постепенно и яблочки молодильные переродились, и тарелки все побились, вот и осталась старушка без новостей.
Ни сном ни духом! И не знает, что на белом свете творится…
Скукотища!
На болото пойдёшь – там Кикимора-сплетница, надоела до смерти. В чащу леса – там Леший плешь на голове проест своим нытьём, а дома – изба однобокая.
У всех избы как избы, а у Бабы Яги – одно наказание. Ноги куриные, а мозги, и того хуже, голубиные.
Эх, жаль, она того архитектора в прошлом тысячелетии слопала, надо было ещё подождать, может, чего и покрасивее построил бы да поудобнее.
Так ведь нет, взяла и съела…
Жёсткий, невкусный, а выхода другого не было, голод не тётка.
Времена тогда тяжёлые были, люди по лесам не шастали, всё по домам сидели, хозяйство от разбойников стерегли.
А в новых-то домах двери железные, их разбойникам не одолеть. Сидишь себе, как во дворце, под охраной и в ус не дуешь.
А в Избушке на курьих ножках дверь то и дело на улицу открывается. Сколько раз Яга ненароком из дома вываливалась и лоб себе расшибала…
– Ох, окаянная развалюха! – ругалась старушка. – Как ты мне надоела! Удобств никаких, только одни неприятности. Уйду я от тебя в город, так и знай!
И ушла!
Горюшка № 1
Одинокая Избушка
Осталась Избушка одна-одинёшенька, без хозяйки. Хоть и ворчливая была Яга, а всё же в доме порядок был.
А теперь что? Скука смертная. Даже поругаться не с кем.
В доме тихо так, пусто, даже мыши шуршать перестали – из дома ушли куда глаза глядят. И то, правильно, чего в том доме делать, где еды нету.
Эх, права была Яга, никудышная она да никчёмная.
Никакого комфорта, одни огорчения.
Одна ценность – куриные ноги, да и те хромают.
Уже с десяток лет косит Избушка на левый бок. Вещи в доме всегда в кучу сваливаются, когда она крен даёт. Со всяким же бывает, то нога зачешется к дождю или снегу, то комар какой укусит, а старуха – всё недовольна.
Поставит, бывало, чашку на стол да тарелку с супом, а нога возьми и подкосись, так суп на полу, а чай в тарелке. И смех и грех.
Стены в паутине, оконца триста лет как немытые, старухе всё недосуг. Пол же последний раз ещё сестрица Алёнушка драила, когда за братцем Иванушкой к ним приходила. Вот умница была девчонка, после её визита порядок ещё сто лет в избе был. Полы сверкали, а печка не коптила.
А теперь вот ещё и крыша прохудилась…
Точь-в-точь как решето, хоть муку просеивай, да она и так сыплется, когда зимой снег идёт, а летом дождь как из ведра сквозь крышу протекает, через щели в полу наружу уходит, образуя под куриными ногами небольшое озерцо. Получается круговорот воды в природе.
А ещё этот, водопровод, тоже вещь непонятная…
Ну откуда вода в доме возьмётся, когда речушка течёт в паре километров от опушки, где Избушка стоит?
Ну вот как она в дом попасть может?
Не знаете?
Знаете?!
А вот Избушка не знала. Она всё думала и гадала, что за волшебная сила домой воду приносит и на ходу ещё и кипятит, чтобы эти дурацкие мухоморы заваривать.
И на что Яге сдались эти мухоморы?!
Мух в доме нет. На них у пауков и так запись с перекличкой на два года вперед.
Вот горюшки, в болоте три лягушки, что ж делать теперь?
Как жить в суровых условиях одиночества?
Горюшка № 2
Дом для Лешего
Тук-тук! Тук-тук!
– Кто там? Кого несёт в такую рань?
– Избушечка, не гневайся, это я, Леший.
Впусти, я тебе подарочки принёс…
– Издеваешься? Зачем мне твои подарочки, что я делать-то с ними буду? Иди туда, куда шёл! А дома никого нет, хозяйка в город ушла, навсегда…
– Да, мне «никого» и не надо. Видел я твою хозяйку в болоте, в рваных лаптях… Ха-ха!
– Плохая шутка…
– Извини, Избушечка! Я больше так шутить не стану. Ведь я к тебе пришёл.
– Всё равно уходи, я в печали. От меня Баба Яга в город сбежала.
– Так я по этому поводу и пришёл! Я тебе нового жильца нашёл. Хозяйственного, аккуратного… Впусти.
– Ну, коль жильца, тогда ладно, только ты входи как положено, «Встань, Избушка, к лесу задом, а ко мне передом».
– Ага! Эй, Избушка-развалюшка, встань к лесу задом, ко мне передом.
– А без «развалюшки» нельзя?!
– Ладно, понял, без «развалюшки». Избушка, Избушка, встань к лесу задом, ко мне передом.
Избушка закряхтела, заскрипела и осталась стоять так, как стояла.
– А почему ничего не происходит? Я что же, слова неправильно сказал?
– Почему же, сказал правильно, но неласково, без выражения! Давай ещё разок!
Леший повторил ещё разок, а потом ещё разок, пока Избушка вволю не потешилась над лесным жителем и дала добро на проникновение на частную территорию.
– Валяй, залезай!
Избушка закрыла дверь и больно ударила Лешего по попе, когда тот почти поднялся на последнюю ступеньку.
С кем поведешься, от того и наберешься. По причине долгих лет совместного проживания вредный характер Бабы Яги и на Избушку перекинулся.
Никакого уважения к гостям.
Влетел Леший в дом от дверного пинка – и прямо головой об печь.
А та как начала ворчать да кричать, ещё с полчаса пришлось уши желудям затыкать, а то барабанные перепонки полопались бы с непривычки.
Печной крик дело нешуточное, не каждый его выдержать может. Сколько гостей Бабы Яги от него полегло.
Конечно, они погибли не зря, их бабка в супе опосля сварила, но некоторых всё равно жалко. Хорошие люди были!
Когда печка выдохлась и замолчала, Леший сел на табурет и развязал узелок:
– Вот – на, принимай подарки!
В узелке лежала баночка белой краски для наличников, пакля – дырки шпаклевать – и пилочка для педикюра куриным ногам, излишество, конечно, и мещанство, но чего не сделаешь для подхалимажу.
Избушка с интересом разглядывала сокровища.
– И зачем это?
– Как «зачем», это всё тебе, для новой, лучшей жизни.
– А когда она начнётся, эта новая жизнь?
– А хоть сейчас! Правда, здесь один нюансик есть… Я к тебе жить перееду. Буду хозяйство вести и за тобой ухаживать.
Избушка стала крышу чесать, да так сильно, что солома клоками с неё посыпалась.
– Ну ладно, переезжай! А то одной скучно!
– Я мигом, одна нога там, а другая тут!
Лешего как ветром сдуло.
Сдуло – и вновь надуло. Нарисовался! Тоже мне, картина Репина «Не ждали». За одну минуту на болото слетал и возвратился со всем своим имуществом.
Разложил всё в доме на полу и любуется…
– Ты зачем всё это сюда притащил? Пол же намокнет и прогниёт.
– Не прогниёт, я на него плёночку положу, а на плёночку корытце поставлю. Красотища моя! – Леший поглаживал принесённое имущество, прищурив от удовольствия правый глаз, а левый у него никогда не закрывался, для пущей бдительности.
Красотищей была тина с болота, мох с деревьев и куча грибов, прямо с землёй.
А ещё узелок со всякой всячиной. Веточки, шишечки, семена и гербарий из осенней листвы в тетрадке в клеточку. Этот гербарий был самой ценной вещью в имуществе Лешего. Его тайным сокровищем!
Если честно, против этого сокровища Избушка ничего не имела, пусть себе лежит на полочке, лишь бы сору в избе от него не было. А вот всё остальное!
Мама дорогая, где это видано, чтобы в доме в самом центре леса болото разводили. Он бы ещё лягушек сюда приволок и русалку из реки.
Но Леший был страшно доволен, он и слушать ничего не хотел.
Его теперь гони не гони, он всё равно никуда не уйдёт.
В волшебном мире так: коль гостя в дом пригласили, пока сам не уйдёт, выгнать нельзя.
Баба Яга с такими гостями живо разбиралась: коль сам не уходишь, так будь любезен в суп. Сварит – и вынесет в виде косточек во двор. Вот и весь гость.
Как любила шутить старушка – «гость навынос».
Три дня хозяйничал Леший, всё намочил, всё запачкал.
Избушка и без него, родимого, не была образцом чистоты и порядка, а теперь совсем в замарашку превратилась.
Плакать по ночам начала, и всё больше по Бабе Яге, – тосковала.
Надо было что-то придумать, чтобы выкурить неопрятного жильца.
Думала, думала – и придумала.
Дождалась, пока на улице ветер сильный поднялся, наклонилась на один бок и дверь настежь распахнула, а потом и оконца растворила. Тетрадка с гербарием на печке лежала, её ветром и сдуло.
Полетела она над поляной, листики засушенные с неё посыпались в разные стороны.
– Ой! – закричал Леший. – Что же это такое делается?! Катастрофа!
Вылетел пулей – и давай по поляне носиться как угорелый, листики собирать.
Избушке даже жаль его стало. Как-никак, единственная ценная вещь у Лешего была, и та прахом пошла по белому свету.
Но тут Леший ругаться начал:
– Развалюха кривоногая! Тебя давно в утиль надо было сдать или в музей сказочного зодчества. Там бы тебе рот быстро заколотили.
– Ах, так?! Ладно!
Из избушки стали вылетать вещи Лешего. Мох, ряска, грязь всякая, одежонка нехитрая.
Всё это добро повисло на ветках старой берёзы, да так высоко, что Леший как ни старался, а достать их не мог.
Но Избушке больше не было жаль этого грубияна. Расправившись с пожитками жильца, она закрыла окна и дверь, да так крепко, что открыть, пожалуй, и Бабе Яге было бы не под силу. Вот как рассерчала!
А Леший поворчал, покричал – и ушёл на своё болото, а Избушка одна осталась.
Потосковала два дня и пошла в город, Бабу Ягу искать…
Горюшка № 3
Дорога в город
Идёт Избушка по лесу по следам Бабы Яги и стишки сочиняет. До чего ж талантливая Избушка. Стихи, правда, страшные получились, даже, можно сказать, кровожадные, но и настроение у неё было тоже не очень, это понимать надо…
А у поэтов всегда так, какое настроение, такая и поэзия.
Вот и железная дорога. Поезда мимо мчатся, аукают.
– А теперь куда идти? В какую сторону Яга пошла? Надо бы спросить у кого-нибудь, а то что без толку ходить.
А вокруг ни души, только поезда – туда-сюда, туда-сюда.
Стала Избушка на деревья смотреть, вниз-то несподручно.
Видит, на старой ёлке белка сидит да шишку теребит, семена в разные стороны летят, а в рот не попадают.
– Эй, белка, ты чего, шишек раньше не ела?
– А может, и не ела. И ничего тут смешного нет. Просто я в городе жила, и меня всегда с рук кормили – семечками да орешками вкусными.
– А чего же ты тут делаешь? Почему от сытой жизни убежала?
– Я не от жизни убежала, а ради неё. Меня один пёс достал, бульдог. Он с хозяйкой по нашему парку гулял. Я, конечно, и сама виновата, дразнить его стала, мол, толстяк да дурак. Он зубы скалил, но достать меня не мог, а тут возьми и сорвись с поводка – и за мной… Вот, посмотри на мой хвост.
И правда, хвост у белки выглядел ужасно, ободранный до самого основания, а кончика и в помине нет.
– Ух ты, как он тебя! Сочувствую! Я, правда, собак никогда раньше не видела, но похоже, что это страшный зверь, хуже волка.
– Это точно! – закивала головой бедная белка.
– Ты иди, белочка, ко мне. У меня на печке грибы сушёные остались, они, конечно, не орешки, но лучше, чем шишка без семечек.
Белочка прыгнула на Избушку и залезла внутрь через трубу – и сразу же нашла ниточку грибов на печке.
– Избушка, а они съедобные?
– Съедобные, съедобные, не сомневайся. Моя Бабка все мухоморы с собой в город забрала, а эти грибы ей без надобности, это она для гостей сушила. Когда суп из них варила, для запаху добавляла.
Белочка стала есть грибы и, причмокивая, хвалила старушку:
– Вот Бабка Яга молодец, очень вкусные грибы, на чипсы с беконом похожи. Пальчики оближешь!
– Да уж! Что-что, а готовить она умела!
– Почему – умела, она что – умерла?
– Тьфу, плюнь себе на хвост, не умерла, а в город ушла. Вот иду на её поиски. Может, покажешь мне, где город, а заодно и Бабку мою поможешь сыскать?
– Я бы тебе помогла, ты славный домик, но я ещё не забыла про ту злую собаку, что мне хвост отгрызла.
– Во-первых, я не домик, а Избушка на курьих ножках, а во-вторых, тебе со мной нечего бояться. Я с любой собакой разделаюсь.
– Охотно верю! Ты большая, эта собака тебе на один зубок.
– Есть я её, конечно, не стану, но уши оборву, так и знай. И ничего больше не бойся.
Так они и пошли в город, Избушка и белка.
Они болтали, смеялись и придумывали разные смешные загадки, вот, например:
Или такая:
Горюшка № 4
Прописка
Так они и шли, болтая разные разности, пока не дошли до города.
Смеркалось. На потемневшем небе загорались маленькие звёздочки, и огромная луна вышла из-за туч.
Избушка и белка решили пройти через парк, так до города ближе всего.
Здесь и заночевать надумали…
Хорошо, тихо, и никто не мешает.
Но не успела Избушка ноги вытянуть, как белка вскрикнула и взметнулась на дерево со скоростью света. Вот только что рядом сидела, а уже на макушке.
Перед Избушкой стоял маленький толстый бульдог и скалил зубы.
И не такой уж и страшный зверь, как белка рассказывала, подумала Избушка и смело начала разговор…
– Эй, ошибка природы, чего тебе надо от бедной белки? И так инвалидом её сделал! Доедать, что ли, пришёл, изверг?
Собака, обалдев от неожиданности, села на попу и вылупила глаза. Они стали как две маленькие луны, точь-в-точь как настоящие.
Этот пёс ещё ни разу не видел, чтобы дома разговаривали.
Вид очумевшей собаки ещё больше подзадорил Избушку…
– Что, никогда раньше с домами не разговаривал, глупый пёс? А с бесхвостыми белками встречался? Это ведь ты ей хвост ободрал.
Собака заскулила, предчувствуя опасность.
И как в воду глядела!
Куриная нога прихватила собаку за шкирку и подкинула в воздух. Та взлетела высоко-высоко, а потом начала стремительно падать вниз, но, не долетев до земли, взлетела ещё раз и ещё раз…
И когда она всё же упала, то распласталась, как толстая подушка, раскинув лапы в стороны, и закрыла глаза.
– Ну что, меховая бабочка, хочешь ещё полетать?
– Гав! Не хочу! Я больше так не буду! – простонала собака.
– Точно не будешь?
– Точно не буду, – заплакал пёс.
– Ну, раз ты всё понял, тогда беги к своей хозяйке, а то она так кричит, что весь город разбудить может.
Собака кое-как поднялась с земли и, похрамывая, побрела к своей хозяйке.
– Эй ты, – закричала ей белка, слезая с макушки дерева. – Скажи спасибо, что мы тебе хвост не оторвали.
– Спасибо! – огрызнулась собака.
Она шла и ворчала, как это умеют делать только бульдоги.
– Спасибо хозяйке, что мой хвост ещё в младенчестве отрезали, а то бы эти варвары его точно оторвали. До чего мы дошли, дома по лесу гуляют и собак в небо запускают. Не пойду больше в этот парк гулять. Буду, как все нормальные собаки, у подъезда тусоваться.
Когда радостный визг хозяйки затих, друзья стали прощаться.
– Пойду я в город, мне пора! А ты оставайся! За меня не волнуйся, я не пропаду, а собаки этой больше не бойся, она тебя не тронет. Да ещё и другим собакам расскажет, какая у тебя охрана, а потом слух и до котов дойдёт. Так что живи спокойно.
– Спасибо, дорогая Избушечка, вовек не забуду твоей доброты. Надеюсь, что найдёшь свою старушку и вернёшь её домой.
Избушка пошла в сторону города, напевая себе под нос вот такую песенку:
Избушка очень устала, но никак не могла решить, где бы ей пристроиться на ночь.
Ноги, они хоть и куриные, но всё же не казённые, и беречь их надо.
Тут Избушка увидела маленький домик, без окошек. Не было у домика печной трубы и двери тоже не было. Этот домик больше походил на собачью конуру, но стоял он в уютном дворике, посыпанном песочком. Рядом была разбита хорошенькая клумба с синими цветочками.
– Красотища! Мне бы такой огородик! Одним всё, а другим ничего, да ещё старая карга в наказание.
Избушка устроилась поудобнее и заснула, зарыв ноги в песок.
Утро! Тёплое городское утро с гудками машин и визжащими тормозами. С лаем собак и криками детей. Утро с пеньем птиц на одиноком дереве в маленьком сквере… Или – просто утро!
Избушка потянулась, зевнула и открыла глаза.
– Вот это да!
Вокруг неё суетились какие-то люди в оранжевых жилетах. Они говорили на непонятном для Избушки языке и постоянно трогали её и щекотали. Они тёрли её тряпками и скребли щётками. Потом они стали поправлять покосившуюся дверь, починили дымоход и покрасили наличники на окнах.
Под конец они прибила на дверь табличку и удалились…
Детская площадка образцового содержания № 1
Ул. Лесная. Дом 1 3. строение 2
Вот и сбылась Избушкина мечта.
Теперь она не просто Избушка на курьих ножках, а настоящий дом с адресом.
Теперь у неё есть прописка.
Осталось только найти свою бабушку-старушку, и будет всё в порядке.
Заживут припеваючи.
Только где эта старушенция? Где её искать?
Целый день просидела Избушка на детской площадке, боясь пошевелиться. А так хотелось встать, размять куриные ноги, распахнуть пошире окна и дверь.
От наведённой чистоты сначала хотелось чихать, а затем потянуло в сон…
Сморённая суетливыми детьми, которые копошились у неё внутри, она уснула.
А проснулась уже к ночи от заунывного плача, словно кто-то кота за хвост тянул.
Огляделась и видит: сидит старушечка в песочнице и горючими слезами землю поливает.
Пригляделась, а это её Бабка Яга – красавица ненаглядная! Рыдает в голос и на судьбинушку жалуется:
– Ох, какая я бедная и несчастная. Из дома родимого ушла, а нового не сыскала. Избушка моя, сиротинушка, одна в лесу осталася. Без присмотра и внимания. Тоскует, поди, по бабушке.
– Ещё как тоскует! Так тоскует, что за этой старушкой непутёвой в город пришла.
Яга обернулась и увидела свою дорогую Избушечку. И давай её обнимать и целовать.
– Ты прости меня, дорогая, это я по глупости из дома ушла. Хотела красивой жизни, а вот что получила…
– Получила по заслугам, глупая женщина, вот возьму и не пущу тебя домой, и останешься ты бездомной.
Старушка заплакала пуще прежнего.
– Ладно, ладно, не реви, заходи в дом, назад поедем, на нашу сказочную полянку.
Горюшка № 5
В гостях хорошо, а дома лучше
Избушка так спешила на свою любимую полянку, что бежала почти вприпрыжку…
И только встав на своё прежнее место и повернувшись к лесу передом, а к полянке задом, она успокоилась и облегчённо вздохнула…
А вечером Баба Яга затопила печку и напекла пирогов с лисичками, и в доме вновь запахло уютом. Пришло время поговорить…
– Яга, а чего ты сбежала из своей хвалёной городской квартиры? По мне, что ли, соскучилась?
– А то! Конечно, соскучилась, – сказала Баба Яга, попивая чай с пирожками. – И что хорошего в этой квартире, тесно, неуютно. А от тамошнего порядку с ума сойти можно. Сюда не ходи, тут не топчи, то не бери, а это положи на место. Никакой свободы. Сидишь как килька в банке с выпученными глазами. Нет, это не по мне!
Вода в кране хлоркой пахнет, хуже моих мухоморов. А печка, что без дров работает, вообще бесполезна, на ней котёл не вскипятишь и зелье волшебное не приготовишь.
А на улице еды – пруд пруди, мальчики и девочки сами в суп просятся, да только есть их нельзя. Враз менты повяжут и в тюрьму посадят.
И зачем мне этот город?
Мне и здесь хорошо!
Мы теперь с тобою, Избушечка, заживём лучше прежнего. Я тебя любить буду и убирать каждую неделю. А если принц какой зайдёт, так и ужин праздничный сварим. И никто нас с тобой не накажет.
Слабо им в нашей сказке свои порядки наводить.
От этих слов у Избушки слёзы на глаза навернулись.
Так и живут дальше Избушка с Бабою Ягой в дремучем лесу и горя не знают. Не всякому волшебству цивилизация в радость.
А Яга обещание своё сдержала. Стала тихой да аккуратной.
На пользу ей пошла городская жизнь. Поняла, что нет ничего лучше верных друзей, даже если они на куриных ногах.
Жизнь вещей
Осень кружила листопадом. Двор был похож на лоскутное одеяло – яркое, цветастое, из клочков разной формы и цвета. Точно такое, но гораздо меньших размеров, продавал старьёвщик на углу, закутавшись в изрядно поеденную молью старую шаль.
Дни стали короче, и уже после обеда в доме на набережной зажигали свет. Все собирались в гостиной, пили ароматный чай с жасмином и шиповником и вели несерьезные разговоры…
А когда на улице зарядили дожди, служанка закрыла окно в гостиной на большой шпингалет, и лишь крошечный осиновый лист под диваном напоминал жителям дома на набережной, что скоро зима.
Когда дом затихал, в нём просыпалась другая жизнь. Тайная и неизвестная людям. Жизнь вещей.
В эту ночь всё началось с каминной полки. Обычно на ней стоял бронзовый подсвечник и старые часы, но сегодня там по какой-то нелепой случайности оставили ключи от всех дверей в доме.
Часы пробили двенадцать и тут же затянули свою обычную песню:
– Дин-дон, спит дом. Дин-дон, спит дом. Эй, сони, вставайте! Время пришло.
Коврик у камина лениво расправил непослушные кисточки, потянулся и зевнул своим огромным шерстяным ртом.
Вчера на него просыпали пепел, и он сильно чихал всю прошлую ночь. Сегодня же его почистили, и он был страшно доволен таким обстоятельством.
– Ключи! На мне лежат ключи! – кричала каминная полка. – Кому нужны ключи?!
– Мне!
– И мне – нужны!
– Дайте их мне, и поживее! – проворчал басом книжный шкаф.
Ключи испуганно позвякивали. Конечно же, они не раз были в этой комнате. Но что бы остаться так, одним, без присмотра, – Такого раньше с ними не случалось.
На связке было множество ключей. Десять и пятнадцать. Но в этой комнате никто не умел считать, кроме часов, а они всегда дремали, пока не наставало время бить четверть, полчаса или час.
Но если честно сказать, был ещё кое-кто, способный к математике…
В коридоре в нижнем ящике комода лежали счёты, но они не могли самостоятельно выйти из своего тёмного жилища. За этот год их вынимали всего один раз, но не для того, чтобы посчитать, а для того, чтобы сесть на них и покататься по коридору.
Это увидела служанка…
Отругав хозяйских детей, она отняла у них счёты, положила на самую нижнюю полку и закрыла на ключ. Счеты зализывали раны и плакали. Их костяшки ободрались, а спицы погнулись. Нелегко было катать на себе семилетнего мальчишку, толстого и неуклюжего.
Конечно, счёты могли бы посчитать ключи, но для этого их нужно было сначала получить, а это было невозможно.
Так ключи и остались несосчитанными…
Но все жители комнаты точно знали, кому нужны эти ключи.
В первую очередь, конечно же, книжному шкафу. Там хранились умные книги, которые ни разу самостоятельно не выходили в свет.
Там, внутри шкафа, они болтали, спорили, играли… А жители комнаты лишь через стекло наблюдали за ними, немного завидуя их покою и уму.
Ещё бы, никто не топтался по ним, никто не протирал их мокрой тряпкой, не ронял на них мелкие крошки и не хватал жирными руками…
Даже люди, представьте себе – эти люди, что относились без должного уважения к обитателям комнаты, даже эти люди берегли книги. И запирали их в шкаф, чтобы пыль, вредная старуха пыль, не оседала на их позолоченные переплеты.
Еще ключи просил секретер. Замок в нём был маленький, но всё же – замок. Там хранились важные для людей бумаги, счета и даже письма.
Секретер открывали чаще всех, и его очередь на ключи отодвинули в самый конец.
Вторым по очереди, сразу за шкафом, стал письменный стол, а правильней сказать, его нижний ящик. Все другие ящики давно не закрывались. Их замки сломались, и не было никакой необходимости их чинить, а вот нижний ящик хранил в себе массу секретов. Все обитатели комнаты, без исключения, хотели их знать. Этот нижний ящик был очень скрытным, но сегодня он наконец-то решил поделиться своими тайнами с окружающими…
И предпоследним в очереди, перед секретером, был сундук. Он стоял в углу и был прикрыт кружевной салфеткой. Иногда, по весне или летом, на него ставили вазу с цветами.
Но сейчас осень. И сундук был одинок – и, как он считал, страшно некрасив. Он мечтал скинуть эту старую салфетку и открыть свои недра на общее обозрение, чтобы все обитатели комнаты поняли, в чём его суть.
На повестке дня стоял всего один вопрос – кто возьмет ключи и всех откроет?
Книги загалдели в шкафу, и даже сквозь закрытую дверцу было слышно, о чем они говорят.
– Я выскочу первая! – сказала толстая и самая важная книга. На ее корешке золочёными буквами было написано «Словарь» – Я самая умная и самая старая, и я должна выйти на свободу первой.
– Пожалуйста, пожалуйста, – затараторил томик стихов. – А я, я так следом за вами. Так хочется свободы. Ветра. Музыки.
– Какой ветер? Какая музыка? Вы, сударь, совсем спятили. Это же комната. Здесь нет ветра. И музыки нет. Все хозяева сладко спят, а во сне люди не слушают музыку.
Это были слова исторического романа. Его долго не брали с полки и не читали. Поэтому, он стал страшным занудой.
– Не надо ссориться, друзья мои. Надо любить друг друга, – сказал любовный роман с потрёпанной обложкой.
Его читали чаще всех остальных книг. Его давали друзьям и знакомым, отчего он был страшно горд. Он выходил за пределы этой комнаты, этого дома и даже этого города. Его не раз и не два, брали в далёкое путешествие, чтобы было чем занять себя в дороге.
Секретер, весь в нетерпении, читал письма вслух. Раньше, например вчера или позавчера, когда коврик не мешал ему своим чёхом, чтение доставляло всем невероятное удовольствие, но сегодня его никто не слушал…
Сундук пел! И кто сказал, что в этой комнате нет музыки? Музыка была, да ещё какая.
Сундук пел и поскрипывал половой доской в такт своей печальной песне…
– Трынь. Трынь. Тр-р-р-р. – И снова: Трынь. Трынь. Тр-р-р-р.
– А ну цыц! – закричал шкаф. – Как будем решать проблему? Рук у нас нет, и достать ключи самостоятельно мы не сможем. Жду ваших предложений!
– Давайте я попробую, – тихо сказала кочерга.
Кочерга была новая, стройная и красивая. Она стояла у камина в углу и была такой скромной, что жители комнаты впервые услышали ее звонкий голосок.
– Ну? И как вы собираетесь это сделать, милостивая госпожа? – съехидничал шкаф. Не привык он уважать всё железное и холодное на ощупь.
Но кочерга на него не обиделась, она изящно изогнулась и, подцепив ключи, подкинула их в воздух…
Ключи упали на секретер.
Все обитатели комнаты ахнули.
– Молодец! – сказал шкаф. – Только кидать-то надо было в мою сторону! Эх, молодо – зелено. Ну хоть так.
Секретер был вне себя от радости. Во-первых, в очереди из последнего он превратился в первого…
А потом, как ему показалось, эта чудная, стройная брюнетка предпочла его.
И пусть шкаф ему завидует и злится. Так ему и надо. Не вечно же ему быть первым.
– Ну? – не унимался шкаф. – И что дальше? Открывайся теперь сам, а мы посмотрим, как ты это сделаешь.
Секретер посмотрел на кочергу, а та смущенно опустила ресницы.
Бедняга, извивался и скрипел своими полками, но – увы. Ключи никак не попадали в нужное отверстие.
Вещи начали ему подсказывать. Кричали и ругались.
Ковёр, закрутив уголок, размахивал им как флагом.
От этого угли в камине разгорелись и вспыхнул огонь, осветив всю комнату красноватым светом.
На ковёр попали искры, и он задымился…
Несчастный, он извивался и так кричал, что страшно было слушать, и те, кто мог, заткнули уши или потеряли сознание…
Часы начали судорожно бить, да так громко, что в соседней комнате проснулась служанка и, вбежав в комнату, вылила на ковёр полный графин воды.
Пожар был потуплен, но мокрый ковёр постанывал и ныл…
Конечно же, служанка этого не услышала, но она вдруг вспомнила, что забыла ключи на каминной полке. Пошарив рукой, она их там не нашла и, включив свет, начала поиски.
Секретер был в отчаянье, когда женщина вскрикнула от радости, – служанка нашла ключи и, сжав их в ладони, покинула комнату.
Первым тишину нарушил шкаф:
– Доигрались? Такой шанс был!!!
А часы на каминной полке сладко зевнули и запели свою песенку:
– Дин-дон, спит дом. Дин-дон, спит дом.
Да, эта ночка была не из легких. Вещи так устали, что больше не могли спорить. Они легли спать, оставив разговоры до следующей ночи.
Секретер улыбнулся кочерге, а та ответила ему изящным поклоном и прошептала:
– Доброй ночи!
Дин-дон, спит дом. Дин-дон, спит дом.
Дин-дон, спит дом. Дин-дон, спит дом.
Дин-дон, спит дом. Дин-дон, спит дом.
Наутро служанка отнесла ковёр в сад и хорошенько его почистила.
Дыр обнаружено не было, но в самом центре ковра появилось чёрное пятно.
Всю зиму он лежал перед камином грустный и всё время чихал. А весной служанка скатала его и унесла, а на его место положила новый, очень красивый бежевый коврик.
А за окном вновь послышался голос старьёвщика:
– Ковёр, продаю ковёр, совсем новый!
Секретер и кочерга каждый вечер смотрели друг на друга влюблёнными глазами, но уже больше никогда они не разговаривали друг с другом…