Однажды, зайдя в книжный магазин, я обратил внимание на одну из лежащих на прилавке книг. Ее название — "Итамар К." — вызвало немедленную ассоциацию с Кафкой, изображенные на обложке скрипка со смычком не могли не заинтересовать меня, скрипача по профессии, а имя автора — Идо Нетаниягу, о котором я знал, что он младший брат Йони, прославленного героя Энтеббе, и Биньямина, тогдашнего премьер-министра Израиля, добавило, естественно, любопытства. Короче говоря, я купил книгу (в аннотации она была охарактеризована как сатирический роман) и, придя домой, немедленно принялся за чтение.

Впечатление, произведенное романом, было настолько сильно, что, даже не дочитав его до конца, я разыскал телефон автора и, представившись, предложил ему перевести роман на русский. Через некоторое время согласие было получено, и я взялся за работу.

"Итамар К." — не первая книга доктора Нетаниягу. Ей предшествовали сборник рассказов «Спасатели», напечатанный отдельно рассказ "Еврейский врач" и документальное исследование "Последний бой Йони". Когда я прочел их, мне стало ясно, что образ Итамара, этого наивного молодого человека, возник не на пустом месте, а явился естественным развитием образов более ранних произведений писателя. Так родилась идея отобрать из сборника «Спасатели» четыре рассказа о детях, каждый из которых, помимо самостоятельной художественной ценности, является как бы подготовкой к роману и создает вместе с ним обобщенный образ, так сказать, героя — антигероя, предпочитающего поражение приспособленчеству и лжи.

Фамилия Нетаниягу слишком хорошо знакома практически во всем мире, чтобы читатель мог от нее абстрагироваться. Естественно, встает вопрос, почему младший брат двух офицеров самой отборной израильской части и сам в прошлом боец того же подразделения предпочитает видеть в качестве своих героев скрипача, будущего художника, писателя, юного пианиста? Что это — столь модное в сегодняшней израильской литературе, а также в театре, кино презрительное отношение к героизму, насмешка над патриотическими чувствами, которые побуждают молодых людей пробиваться в элитарные подразделения израильской армии? Отнюдь нет, и не вошедший в настоящий сборник рассказ «Спасатели», основанный на личном опыте автора, яркое тому свидетельство. Просто речь здесь идет о мужестве иного рода, а именно о способности человека вообще и художника в частности плыть против течения, защищать свое право на абсолютную честность, на взгляды, не совпадающие со взглядами господствующего большинства.

Уж нам-то, бывшим советским гражданам, выросшим в условиях тоталитарного режима, знакомо, как власть предержащие делают поэтов и художников, музыкантов и кинематографистов марионетками, используя их для идеологической обработки народа и превращения его в послушное стадо. Разумеется, упаси нас Боже сравнивать в этом плане свободный, демократический Израиль с недоброй памяти Советским Союзом, однако и здесь, в условиях свободы слова и периодической смены правительств, над средствами массовой информации, издательствами, театром и кино властвуют немногочисленные группы людей, считающих себя элитой общества и не признающих за другими права мыслить иначе, чем они.

Это, как правило, представители нового поколения израильтян, дети тех кибуцников, которые отстаивали независимость страны и строили еврейский социализм. Они больше не хотят быть евреями — этакий анахронизм! — им достаточно быть «израильтянами». С тех пор как им внушили, что вожделенный мир можно купить ценой той самой земли, по которой ходили библейские пророки, они с радостью готовы отдать арабам то, к чему, по существу, никогда не испытывали никакой привязанности: Хеврон и могилу праматери Рахели, Анатот, где родился пророк Ирмеягу, и даже Старый город Иерусалима. Ведь этим провинциалам так хочется быть признанной и уважаемой частью Большого Мира, которому, между прочим, цены на арабскую нефть куда важнее безопасности Израиля. К тому же эти люди считают себя интеллектуалами, а настоящие интеллектуалы, по их мнению, должны печься исключительно о благе человечества и всеобщей справедливости.

Не зря же Луи Арагон и Диего Ривейра вступили в компартию, Ромен Роллан и Лион Фейхтвангер пели аллилуйю Сталину, а супруги Розенберг передали русским ядерные секреты Америки. Неудивительно, что в этих кругах террорист и убийца Арафат слывет борцом за свободу, а Биньямин Нетаниягу — врагом мира. А если так, то и израильские левые должны сомкнуть ряды и, дружно плюнув в лицо собственному народу, занять свое место среди радетелей за счастье палестинских арабов и тем самым спасти моральный облик Израиля.

Дружно, правда, не получается. Там и сям возникают драчки: конкуренция как-никак существует, государственный пирог под названием "ассигнования на культуру" в размерах ограничен. Но не дай Бог кому-нибудь посягнуть на их, левых, монополию на Истину! Тогда конкуренция в сторону — и пощады не жди. Читатель "Итамара К.", очевидно, не раз задает себе вопрос: неужели такое возможно? Неужели в нашей стране таким, как Итамар и его герой Меламед, нечем дышать и свобода творчества не для них?

Чтобы ответить на этот вопрос, попробуем проследить, как антигерой (а может, все-таки герой?) доктора Идо Нетаниягу старается не потерять себя и своей правды в столкновении с обществом, диктующим ему образ мыслей. Посмотрим на этого молодого человека и попытаемся обрисовать его характер. Он субтилен, как Мати или Мойшеле, он рисует, запоем читает книги, играет на рояле или скрипке. Спорт его не интересует, и он явно не хочет быть "как все". Автор любит его, но не забывает время от времени над ним подсмеиваться. Поэтому Мати плаксив, Итамар, служа в армии, получает нелепое увечье, а мальчонка — герой одного из рассказов боится воображаемой ведьмы.

Состарившись, он будет выглядеть белой вороной, как Авилора или Нимрод Берман. Ему, как и Мати, предрекают унылую будущность библиотекаря, потому что в этой жизни надо уметь пробиваться локтями, а способности такого рода отсутствуют и у Мати, и у Итамара, и у маленького Моше. Но зато они талантливы и честны. Для них искусство — не предмет коммерции, сама мысль об этом оскорбляет. Мати захлебывается слезами, узнав, что картинами торгуют, а старый мудрый Авилора отказывается от, возможно, единственного источника дополнительного дохода, потому что не находит в своем ученике подлинного дара.

Антигерой Идо Нетаниягу читает при свечке с трудом раздобытые книжки не для будущей карьеры, а просто потому, что хочет знать как можно больше. Ради этого он готов влачить скудное существование вдали от семьи, да вот беда: свет гасят слишком рано! Он упорен, этот мальчик, он готов часами работать над пассажами, а когда вырастет, то, может, станет таким же большим артистом, как Шауль Меламед. Супермена из него не выйдет, но зато, когда в решающий момент перед ним встанет выбор: правда или карьера, он предпочтет правду.

Мы не знаем, как сложится судьба Мати и Моше, скорее всего, им, как и Итамару, уготовано поражение. А если они все же

Но вернемся в Израиль, а точнее — к географии романа. Почти все его действие происходит попеременно то в Тель-Авиве, то в Иерусалиме. В Тель-Авиве, законодателе мод израильской интеллектуальной жизни, — душно. Душно и в прямом и в переносном смысле. Там властвуют «ноздри» Норанит, «окурки» Реваха, собачий бред Гарри Фрумкина (когда Итамар издевательски интерпретирует его «стихотворение», Рита воспринимает это всерьез!). Да и неудивительно. Ведь вся эта «элита», в сущности, невежественна. Поэтому нет здесь места ни Меламеду, ни Итамару, ни Берману, ни Нетаниягу.

Символично, что коренные израильтяне называют дорогу из Тель-Авива в Иерусалим подъемом, а обратно — спуском. В этой книге все прекрасное остается там наверху, в горах Иудеи: детство, скрипка, подаренная Итамару, рояль Авилоры; там зачитываются книгами, рисуют, ловят черепах, там виртуозно реставрирует картины Апельбаум и пишет свои романы чудак Берман. Но Апельбаум постарел и не может разрешить проблем Итамара, Бермана задавили умолчанием, а Авилоры уже, наверное, нет в живых. Псевдосовременный полуевропейский коммерческий Тель-Авив победил еврейскую столицу, но не несет ли его победа поражение всему Израилю?

Своей полной горечи книгой доктор Нетаниягу утверждает: истинный художник должен обладать смелостью не соглашаться с общепринятым. Подвергая критике через Итамара такой шлягер, как фильм «Амадеус», он тем самым провозглашает свое кредо: никакие, даже самые удачные, творческие приемы не спасут, если в основе произведения — неправда. И пусть миллионы потребителей искусства и сотни критиков думают иначе — обязанность художника защищать правду такой, какой он сам ее видит, причем в данном случае не имеет никакого значения, прав ли Идо Нетаниягу в своей оценке "Амадеуса".

Крах Итамара тотален. Он теряет все: из его сценария сварганили нечто, в корне ему противоположное и вопиюще лживое, у него крадут идею "Возвращения Моцарта", Рита уходит от него потому, что ей нужен не просто творец, но творец преуспевающий. Роман заканчивается горькими строчками — Итамару, видимо, предстоит серое существование учителя музыки (библиотекарь Мати?). И все же в этом мраке остается маленький просвет: Итамар еще надеется написать книгу обо всем случившемся с ним. Как знать, может, у него и достанет сил… Идо Нетаниягу эту книгу написал.