— Его одноклассник рассказал. Вместе с Быковым с первого по десятый учился. Как-то в конце лета собрались мальчишки этой улицы сходить в ботанический сад. Там, ну это не секрет, самые лучшие яблоки, вишни растут. Захотелось пацанам полакомиться. А туда вход только по билетам, и ходить можно с экскурсоводом. Сторожа на каждом шагу. Конечно, ружья солью заряжены были. Но мальчишек ничем не испугать. Пятеро их было. Среди них — Быков.

Вошли, все нормально. Старушка-экскурсовод повела их по саду. Показывает, рассказывает, а ребята по одному, как договорились заранее, отсеиваться стали. И на дерево — с сеткой. А Быков должен был последним уйти, перемахнуть забор и там внизу взять сетки с яблоками, потом помочь всем спуститься вниз и отправиться на Оку, чтоб поесть все, что удалось украсть. Но… Мальчишкам не повезло. Двоих сторожа с деревьев стряхнули. А еще двоим выстрелил старик солью в задницы, когда они Быкову уже с забора яблоки сбросили.

Тот их поймал. Но увидел, что пацанов подстрелили, пустился с яблоками наутек. И сбежал. Бросил ребят. Не помог с забора слезть, хотя сторож даже не подошел к ним. Они кричали, Быков не оглянулся. Пацаны до ночи отмачивали задницы в реке. О яблоках и забыли. Боль адская. А этот гад прибежал домой, приволок яблоки. Сам жрал, своего братца и мать до усёру накормил. Тем пацанам огрызка не оставил, а потом еще их дразнил «пробитыми». На всю улицу, перед девчонками. И хорохорился, вроде он чистый и с ворьем не дружит. Мелочь, конечно, это. Но подлость уже тогда была. У первачков, будучи семиклассником, отнимал деньги, какие тем на обед давали родители. И грозился, если его выдадут, утопить в туалете. Дети, конечно, верили и боялись его. Но ведь росли… И рассказали старшим. Тогда мать вступилась, объявила сына больным, нервным. Так и сошло ему с рук…

— Все это мелочи! В детстве за каждым мальчишкой хулиганство водилось. Потом взрослели, и куда что девалось. Несущественное ты рассказал, несерьезное. Такое за многими водилось. Так что ж, в каждом негодяя видеть надо в будущем? И сведения твои, как девичий пук, ничего не стоят…

— И насчет Левана?

— Нет доказательств. Сплошные предположения. А мы с тобой не частные детективы, а чекисты. Не слухам, фактам верить должны, — сказал Потапов раздраженно. В этот день, уходя домой с работы, он очень сухо попрощался с Вадимом.

Соколов уже хорошо знал характер своего друга и не обиделся на Сашку. Ему доподлинно были известны вспыльчивость и отходчивость Потапова.

— Иди, иди! Псих! Сегодня всю ночь как на еже спать будешь. Покоя не даст Быков, каждое слово разговора вспомнишь. Взвесишь все услышанное. К утру, глядишь, правильный вывод созреет. Смотришь, к общему знаменателю придем. Сколько раз такое случалось… — улыбнулся Вадим вслед Потапову. — Даже спокойного дежурства не пожелал, — покачал головой, подумав, что, может, и в эту ночь придется сорвать с койки Потапова на какое-нибудь срочное задание.

Телефон зазвонил, когда Соколов просматривал сводки информаторов и время перевалило за полночь.

— Соколова и Потапова нужно срочно! — узнал голос вышибалы Сергея из Софкиного притона.

— Я слушаю! — понял по голосу, что в бардаке что-то случилось.

— У нас беда! Мужика грохнули! Насмерть! Трое его оседлали. Мы их пытались вырубить. Но хрен там! Одного припутали, а двое — смылись. Теперь что делать? В «курятнике» переполох. Покойник… Ментам звонить? Или вы подскочите?

— Кого убили?

— Да начальника «Союзпечати». Здоровый лось!

— Погоди в милицию звонить. Я свяжусь с прокурором и подъеду вместе со следователем. Придержи убийцу! Смотри, не упусти! — предупредил Сергея.

Минут через десять Соколов уже был в притоне. Перепуганные девки жались друг к другу. Стонала, вздыхала бандерша.

— Теперь все клиенты уйдут от нас к Томке. Совсем разоримся, по миру пойдем! И с чего они завелись? Говорили так тихо, ласково, да вдруг взвились, что черти. Драться стали. Обзывались, грозили друг другу. И покойник тоже гад! Стол перевернул. Столько хрусталя побил! Сплошной убыток! Ничего не оплатит теперь. Ни закуску, ни выпивку, ни посуду! Горе мне, горе! И зачем такие люди к нам пришли? — заламывала руки Софка, глядя, как следователь прокуратуры описывает место происшествия, фотографирует мертвого.

Следователь говорил с девками, Софкой.

Вадим тоже не терял времени даром и говорил с задержанным убийцей. Тот назвался Женькой Киселевым. Он смотрел на вышибал злыми глазами, долго не хотел отвечать на вопросы Вадима.

— Не я его завалил. Мне он по хрену. Я с ним не махался. И вообще не знаю ни этого, ни тех. Я бухнуть возник, когда тут уже сцепились. Хотел слинять, чтоб не влипнуть. Но этот, — кивнул на покойного, — стол перевернул и меня задело бутылкой по башке. Меня разобрало. С чего на всех наезжает? Поднял и шарахнул козла. Но попал только по руке. Вот и все. Сам в двери. А эти меня затормозили. Козлом хотят подставить…

— Не вешай лапшу на уши! — сдавил кулаки Сергей.

— Ты, падла, на жмура первым наехал. Обещал пузо до мудей распустить… За тех двоих грозил ему. Он и врубил по тыкве, чтоб меньше трепался!

— Может, и сказал сгоряча, но я их не знаю! Обидно было, что этот боров им водяру с бокала в рыло вылил. Да еще обозвал пидорами. Он, видите ли, при галстуке! А они — не люди?! Может, и поддержал словами, но не убивал.

— Во заливает! А кто на него с «розочкой» кидался? — встрял Юрий.

— Ты что? Охренел? Да я этому амбалу как раз по пояс! Как достану? — усмехнулся Женька Киселев. — В нем весу — два центнера! Как я его завалю поллитровкой? На него если танк наедет и то не задавит. Что надо уронить, чтоб такого свалить с катушек?

— Не темни! Не бутылкой уложили. А ножом. Всего испороли, как кабана! — указал Сергей на нож, торчавший в теле покойного.

— Я ножей в руках не держал. Может, те мужики. Не знаю, не видел…

— За что его убили? — спросил Вадим.

— Я уже сказал. Он задел меня бутылкой, когда стол перевернул.

— Вы его знали до смерти?

— Нет! Впервые увидел, — не сморгнув ответил Киселев.

— А тех двоих, своих подельщиков, давно знаете?

— Понятия не имею…

— Трепач! А кто орал: «Генка! Линяй в окно!» — напомнил Сергей, усмехаясь.

— Я не кричал. Может, тот, второй? Ты ослышался. Не знаю никого…

— Что ж… Придется вспомнить, — переглянулся со следователем. И приказал оперативникам доставить Киселева в следственный изолятор.

Вадим лишь бегло осмотрел покойного. А следователю рассказал, что тот хвалился коллекцией монет и на его квартиру может быть совершен налет.

— Засаду нужно устроить. Если не опоздаете. Те, убийцы, обязательно туда появятся. Но не прибегайте к помощи милиции. Это все равно что пустить козла в огород. Потом ничего не сыщете, — посоветовал Вадим.

— Все понимаю. Но кого пошлю? У нас завал! Не хватает людей даже на происшествия посылать. А уж на такое? Что ни день — убийства… Не успеваем раскрыть одно — совершают десять новых.

— Этот случай особый! — настаивал Вадим.

— Я понимаю! Доложу прокурору! Он скажет вам, что решит…

Но прокурор отказался посылать своих сотрудников на столь опасное задание. Хотя пообещал, что делом займутся опытные работники и убийцы будут установлены следственным путем, а не партизанскими сомнительными методами, какие не предусмотрены законом.

— Где гарантия? Это лишь предположение, что квартиру убитого могут ограбить. Я уверен, что вся эта история — не более чем пьяная свалка с трагическим исходом, — ответил, раздраженный тем, что его подняли среди ночи.

Вадим положил трубку и уже через минуту позвонил Потапову.

— Дело есть! Приедешь? — объяснил коротко суть звонка.

— Коли разбудил, чего уговариваешь? Присылай «дежурку», — отозвался Потапов и вскоре вошел в кабинет.

Александр внимательно выслушал Соколова и, глянув на часы, предложил:

— До рассвета остается совсем мало. Надо поторопиться. Пошлем двоих ребят. Самим — не стоит. Подождем здесь. Если ты прав, у них нет иного выхода, как тряхнуть квартиру именно сегодня. Утром там появится прокуратура, а значит, пропадает весь смысл затеи. Они даром не рискуют…

Двое сотрудников, как и условились, подъехали с неосвещенной стороны лишь до угла дома Карпова. Тихо вошли в подъезд…

Соколов и Потапов ждали в кабинете. Напряженно думали каждый о своем. Мучительно долго тянулось время. Вадим поглядывал на часы, нервничал.

— Не гори! Если там и впрямь милиция засветится, тут уж не миновать громких дел. А если мимо, тогда нам по шее надают. И прокуратура долго этот случай будет помнить… — заметил Сашка беспокойство Вадима, добавив: — Рано. Еще с полчаса ждать надо…

Но в это время под окнами взвизгнули тормоза оперативки. Соколов и Потапов выглянули в окно. Увидели двоих ребят, каких посылали на задание. Они шли, понурив головы.

— Чего-то они так быстро? Устали? Почему поторопились уйти? — вырвалось у Вадима.

Сотрудники вошли вскоре.

— Что случилось?! — спросил их Соколов прямо с порога.

— Все сорвалось… — опустили головы. — Мы поднялись на площадку. Стали открывать двери. Минут пять не могли открыть замки. И только тогда решили посмотреть, в чем дело. Оказалось, квартира была закрыта изнутри. Тоже на ключ… Мы надавили хорошенько. Поняли, что те, кого надо взять, уже в клетке… Да только… Пока мы с ключами возились, те услышали и успели уйти…

— Вы хоть кого-нибудь увидели?

— Нет! Никого! Только открытое окно.

— А что в квартире Карпова? — торопил Соколов.

— Полный кавардак! Все кверху дном перевернуто! Фотографии, белье, книги — все на полу разбросано вперемешку.

— А как они из окна ушли?

— Занавески связали и по ним.

— Машины нигде не видели?

— Темно было. Шума движка, когда вошли, не слышали. Да и стены дома такие, что хоть вопи — ни звука не просочится.

— Какие-нибудь следы видели?

— Нет. Если б не открытое окно и занавески… Но ведь не мог Карпов сам из дома вот так уходить. Мы и решили, что спугнули. Раньше нужно было…

— Провал! Теперь они поняли, раскрыли, что за ними следим, — расстроился Сашка.

— Не спеши! Они не видели, кто вошел. Значит, скорее всего предположат следователя прокуратуры. Иначе кто стал бы возиться с замком? Они и не поверят, что наши так оплошали, — говорил Вадим.

— Они каждого следователя в лицо знают, как маму родную. Вместе много раз на происшествия выезжали. Тут же наши в окно выставились. Поверь, их видели, — говорил Сашка.

— Мы свет не включали, когда к окну подошли. А на улице совсем темно было.

— Даже когда квартиру осматривали, включали свет в спальне. Но не в зале, — говорили ребята.

— Теперь они уже не придут! — подытожил Потапов.

— Терпение, Сашок, терпение! Не торопись с выводами! Давай подумаем, как заманить зверя обратно в ловушку! — предложил Вадим.

У Потапова глаза округлились:

— Я на это не пойду! Я могу поверить, что в милиции не все чисты на руку. Но с тем, что они — идиоты, да еще в большинстве, никогда не соглашусь!

— Да ты выслушай! — прервал Соколов и предложил: — Следователю при обыске понадобятся понятые. Вот пусть он и попросит в помощники работников милиции, подсластив пилюлю тем, что понадобится квалифицированная помощь, опытные, честные люди.

— Да хватит, Вадим! Этот сироп для новичков хорош. Они знают, что кто-то пытался открыть двери. Из-за чего сбежали иначе? Не исключено, что наткнулись на нашу машину. Ее номер знает вся милиция.

— Так ведь не мы — следователь прокуратуры позвонит. Помощи попросит, — настаивал Вадим и продолжил: — Отказаться не имеют права.

— И что дальше? — усмехнулся Александр недоверчиво.

— Коллекцию они не нашли. Не успели.

— Почему думаешь?

— Иначе не делали б обыск. Не знали, где она спрятана.

— А ты знаешь?

— Конечно! И если б знали, им достаточно было бы двух минут, не стоило рыться в шкафу, столе, тумбочке. Они шли наугад. Карпов не сказал им, где хранит свою кубышку.

— Может, в природе ее нет? Взял мужик «на понял» всю шпану? Сам — ничего не имел. Ну откуда у пьющего все то, вокруг чего сыр-бор горит? Пил! Жил не по средствам. За какие деньги покупал бы монеты? — засомневался Потапов.

— Он одинок! Коллекция — его жизнь. Он ее с юности собирал. Из-за нее на все тяжкие шел.

— Скажи, ты ее видел своими глазами? — перебил Соколова Потапов.

— Нет! Не видел!

— А откуда знаешь, где она спрятана и что ее не нашли?

— Для этого нужно было отодвинуть диван. Потом снять ковер. Открыть сейф, вмурованный в стену.

— Это дело трех минут, — рассмеялся Сашка.

— Ошибаешься. Если бы этот сейф открыли, у тебя за спиной загорелась бы вот эта лампочка. Вернее — светодиод.

— Так ты его держал на подключении? — изумился Сашка.

— Я постоянно следил за ним. И знал, когда Карпов открывал свою шкатулку. Ты видел, что я следил за диодом?

— Нет. Не знал.

— Я много раз говорил тебе, что этого мужика надо взять под опеку…

— Хорошо. Но как ты собираешься расколоть милицию? — удивился Потапов.

— Следователь никогда не догадается, где надо искать коллекцию, и уйдет с пустыми руками, уверенный в том, что никаких монет нет и в помине. Понятые, естественно, согласятся с ним. Даже посмеются над слухами. Но когда он опечатает квартиру, обязательно навестят ее, чтобы самим отыскать «кубышку». И, поверь, перероют все… Вот тогда могут нарваться.

— Откуда ты знаешь о сейфе? — поинтересовался Потапов.

— Ты задел деликатный вопрос. Ну, коли интересно, знай, что у Карпова была любовница — престарелая дама. Гораздо старше его самого. Иногда она бывала у него в квартире. Встречались не часто. Женщина опасалась за свою репутацию. Но как-то раз, выпив изрядно, Карпов похвалился своей коллекцией. Показал ее. Сказал, сколько она стоит.

— Для чего? Чтобы растеплить бабу? — догадался Потапов.

— Ты прав. Она собиралась оставить его. Он был скучен как собеседник. А главное — слаб как любовник. Такие держат любовницу деньгами, связями, подарками либо завещанием. Случается, неоформленным официально.

— Но ты говоришь, что она старше его?

— Верно! Но у этой дамы есть взрослый сын. Он и есть мой осведомитель, какой тоже бывал у Карпова и подключил его сейф к нашему диоду на охранное наблюдение.

— А не мог он стать убийцей?

— Карпов ему доверял целиком, и у того имелись ключи от квартиры, куда, несмотря на имеющуюся жену, иногда приводил любовниц, когда сам Карпов был у него в доме с матерью, — пояснял Вадим.

— Но теперь он постарается опередить всех! — спохватился Потапов.

— Возможно, сработает жадность. Но он человек трусливый. И на уголовщину не пойдет. Не войдет в опечатанную квартиру. И если что-то надумает, со мной посоветуется много раз.

— Почему так думаешь?

— Он служил на Севере. В охране зоны строгого режима. Не захочет стать охраняемым. Я психологию подобных людей знаю. Они сильны со слабыми. Но приведись самому попасть в сомнительную историю, сразу страх, паника! Он и мне не врет лишь потому, что я знаю об интимных связях. И если их раскрою, он лишится всего.

— А как же доверял Карпову?

— Тому никто не поверил бы. Не имел человек авторитета в городе. Жил посмешищем. Не имел семьи, друзей. Пил. Что хорошего скажут о таком? За его гробом некому пойти, только бродячие собаки обоссут могилу, дожрав объедки после поминок.

— Впустую жил мужик! Коптил небо! Но, скажи, если он такой хреновый, как мужик, зачем в притон пришел?

— Он иногда там появлялся. И не только у Софки. Случалось, Томкин бардак навещал. Или тебе неведомо, что даже импотенты любят иногда пошалить, позажимать, потискать девок хотя и без последствий, но за деньги. Он покупал эту возможность, чтобы хоть в собственных глазах быть вровень со всеми. Об этом озорстве знали все. Подтрунивали, посмеивались, иные сочувствовали и жалели мужика. Но не милиция, — посуровел Вадим.

— По-моему, со следователем стоит увидеться, — тихо, словно самому себе, сказал Александр.

— Не стоит.

— Зря так считаешь, в прокуратуре ребята умные. Главное, среди них нет подонков. Никто не замарался. На всяк предупредить, чтоб сделали беглую опись. Чуть погодя, повторят основательно. И понятых надо подсказать. Чтоб все без промаха прошло. Оставить милиции лазейку.

— Выходит, и дальше нам с прокуратурой придется вместе работать? Насмелятся ли они? Ведь знают о нашей доблестной всю подноготную, — засомневался Вадим.

Вскоре Потапов позвонил прокурору. Предложил помощь в следствии по делу об убийстве Карпова.

— Помощь? А разве я обращался к вам за этим? Мы ни в чьей помощи не нуждаемся, — ответил прокурор категорично. — Вместе провести расследование? Мы работаем самостоятельно. Без опеки. Не вижу повода и смысла в том, чтобы подключать ваших сотрудников. У нас совершенно разные подходы и методы. Тем более, в конкретном деле, все ясно и просто!

Соколов чертыхнулся про себя, услышав последнее:

— Дело находится у нас, подследственно нам. Какие основания у вас есть не доверять объективности и квалификации наших следователей? Или у вас своих дел нет? Вы, право, удивляете меня! — положил трубку на рычаг, не пожелав продолжать разговор.

— Ну что? Съели пилюлю? — повернулся к Вадиму, заметно побледнев.

— Хрен с ним. Мне важен результат, а не эмоции. Надо подумать, как взять дело под контроль. — предложил Вадим.

— Хватит с меня! Я не намерен больше выслушивать глупости от выскочек-околозаконников. Пусть сами барахтаются. Как хотят! У нас своих дел по горло! Смотри, новое задание поступило из управления. Нужно проверить авиационный завод. Там, по информации, идет утечка металла на громадные суммы! А ты застрял в дне вчерашнем! Он прошел! Пусть прокуратура им займется! У нас свое! — сорвался Сашка на крик.

— Не ори! Сдали нервы — попей воды! На мне не срывайся! Я не ответчик за чью-то тупость! Ведь прокуратура погубит дело. Запорет. И не сможет найти убийц! Свалит вину на того — Киселева, тут же успокоится! А ведь это только вершки! Корешки еще долго будут давать знать о себе! Если сегодня не вырвем — завтра пупки сорвем! — предупредил Вадим.

— Во всяком случае, не ты и не я срываться будем. Пусть прокуратура мозгами шевелит. Меня больше не интересуют причины смерти Карпова. Давай своими делами займемся! — Александр достал из стола папки и предложил: — Иди сюда! Давай вместе подумаем, с чего начать.

Новое задание было не из легких. Чтобы проверить наличие и фактическую отправку металлов, выявить всех получателей, установить соответствие количества и сумму оплаты, нужно было изучить множество документов, удостовериться в их подлинности, встретиться со многими людьми.

Александр и Вадим разработали план предстоящей операции, поделили нагрузку поровну. Все обсудили, уточнили. Решили с завтрашнего дня приступить к работе на авиационном заводе.

Целый месяц без выходных проверяли документацию. Выявляя каждый день хищения на крупные суммы. К концу месяца выяснилось: на заводе раскрыто воровство металлов на два миллиарда рублей…

Чекисты предотвратили даже саму возможность дальнейшего воровства, раскрыли все пути, возможности, установили виновных. Задание было выполнено в кратчайшие сроки. Казалось бы, можно перевести дух, отдохнуть дня два-три. Забыть обо всем. Но… Тут-то снова пришлось услышать о деле об убийстве Карпова.

Уже сам прокурор позвонил Потапову и попросил о встрече:

— Нам и впрямь не обойтись без вашей помощи. Давайте забудем прежние недопонимания.

— Что случилось? Почему обращаетесь теперь, спустя месяц? Следствие закончено?

— Срок, конечно, истек. Но нам его продлят. Не уложился следователь. Не успел. Нагрузка, сами знаете, какая. Кто сумеет в одиночку раскрыть, доказать восемь преступлений за месяц? Это уже на пределе возможного. А тут, как назло, срывы один за другим. Как и с делом Карпова. Но это не по телефону. К вам подъедет следователь. Он расскажет. Это дело надо закончить быстрее. Оно на контроле в генеральной прокуратуре.

Через час в кабинет вошел следователь прокуратуры. Он рассказал, что Карпов, как выяснилось, входил в первую десятку нумизматов мира и имел самую дорогую коллекцию монет, старинных у зарубежных. Со смертью нумизмата исчезла и коллекция, хотя в квартире проводилось множество обысков. Опрошены и проверены все друзья, знакомые, сослуживцы, соседи. Никто не знал, где прятал человек свою коллекцию. А кто и слышал о ней, никогда не видел ее и не верил, что она есть на самом деле. Считали бредовым, пьяным вымыслом одинокого человека, какой на почве алкоголизма сдвинулся, нафантазировал.

— Оказалось, он и впрямь имел коллекцию. И благодаря ей был сказочно богат. Его коллекция официально зарегистрирована. Имеется опись и оценка каждой монеты и купюры. В первую десятку нумизматов мира вошел! Не случайно! Теперь лишь о том узнали. И хотя перевернули всю квартиру — ничего не нашли.

— А убийцу установили? — спросил Вадим.

— Нет. Не удалось. Тот, какой был задержан, доставлен в следственный изолятор, убит охраной при попытке к побегу.

— Когда? — перебил Вадим.

— Через неделю после того, как доставили.

— Вы его допрашивали?

— Дважды. Он полностью отрицал свою вину, и иных доказательств не нашли. Тех двоих, какие убежали, мы не нашли. Хотели прекратить дело. Но пришло из генеральной прокуратуры указание найти коллекцию. Где ее искать, понятия не имею.

— Как вы считаете, за что убит Карпов? — спросил Вадим.

— Сплошные предположения! Если идти по версии, что убили из-за коллекции, убийцы должны были знать наверняка, где она лежит. Но ведь те двое убегали с пустыми карманами. И у третьего не было ничего. Да и кто принесет с собой в притон такую ценность? Выходит, произошла пьяная перебранка, из-за какой убили Карпова. Есть и другая версия. Более надежная. Карпов, как акционер, принимал на реализацию в своих киосках всякий товар. Не только газеты, журналы и книги. Его киоскеры торговали даже импортными телефонными аппаратами, каких не было в других магазинах. Уж не знаю, откуда, но выявилось, что он крутил громадные деньги, а с поставщиками не рассчитывался за товар. От одних прятался, другим — нагло отказывал, более настойчивых — выгонял. Обзавелся личной охраной, какая не впускала нежелательных Карпову посетителей. Может, кто-то из них, разозлившись, подослал свою «крышу», молодчиков, какие должны были выбить долг у Карпова. Но либо те переусердствовали, либо он отказал наотрез…

— Вы работали по этому делу один? — полюбопытствовал Потапов.

— Да, естественно. Если не брать в расчет обыски. Тут мне помогала милиция. Но безуспешно.

— Кто из милиции участвовал в обысках? — оживился Вадим.

— Начальник горотдела дал мне новичков, какие недавно пришли в органы. Я просил из старых кадров, опытных. А он мне сказал, что тогда они коллекцию вместе с квартирой унесут. Прямо ответил, что не доверяет их порядочности. Новички — хорошие ребята. Все, что находили, вносили в опись. Но ценного не сыскали.

— Квартира Карпова опечатана? — поинтересовался Потапов.

— Конечно.

— Скажите, а где искали коллекцию? — спросил Вадим.

— Если не считать дивана, шкафа, шифоньера, столов и тумбочки, больше искать негде. На кухне — газовая плита и обычный стол, две табуретки. В прихожей — пусто. А вот в зале, когда сорвали ковер, увидели в стене нишу. Пустую. Видно, хотел там сейф вмуровать. Но то ли руки не дошли…

Потапов глянул на Вадима, тот отвернулся к окну, курил.

— Когда вам предлагали помощь, в этой самой нише стоял сейф с коллекцией. Вы отказались, — сказал зло.

— А почему не подсказали? — по-мальчишески обиделся следователь.

— У нас с вами разные ценности! Вы ищете коллекцию. Нас она интересовала как приманка на убийцу…

— Значит, вы знали о ней еще тогда? А почему не поставили в известность? Случайно ли?

— Вы подозреваете нас в краже коллекции? — изумился Потапов.

— Я предполагаю! Почему вы не сообщили о коллекции своему руководству? — смелел следователь.

— Наше было поставлено в известность. Но у нас свое задание имелось. Вы не пошли на контакт! — горячился Вадим.

— Погодите оба. Давайте спокойно поговорим, — предложил Потапов.

— Когда вы впервые заглянули под ковер и увидели нишу? — спросил Вадим.

— Недели две назад.

— После первого обыска вы опечатывали квартиру Карпова?

— Естественно.

— Была ли повреждена опечатка?

— Нет.

— Когда провели первый обыск?

— На второй день, вернее, когда мне поручили это дело.

— Вы не приметили, что до вас в квартире побывали с обыском?

— Там был беспорядок. Но сказать, что это был обыск, не решаюсь.

— А зря! Вас опередили!

— Но кто? — удивился следователь.

— Тот, кого хотели мы задержать. Но коли не удалось, предполагать не имеем права. Вы отказались от нашей помощи. А именно в те два дня мы сумели бы установить убийцу, вы — получили бы коллекцию. Теперь мы все столкнемся с бандой киллеров. Она не станет долго ждать и скоро заявит о себе, — сказал Вадим.

— Вы кого-либо конкретного знаете?

— Знать — это быть уверенным. Мы хотели устроить ловушку в квартире Карпова. И вот тогда бы убедились наверняка…

Они говорили долго. Разговор из раздражительного перешел в спокойное русло.

— Я уже много раз бывал в притоне и расспрашивал женщин о тех двоих, сбежавших после убийства. Но однозначно описать их внешность не смогла ни одна. Испугались. Старались не смотреть, — рассказывал следователь.

— А задержанный кем был убит? — поинтересовался Вадим.

— Киселев рванулся к машине, уходившей с территории изолятора. И уже вцепился в борт, подтягивался, чтобы заскочить в кузов. Охранник приметил. Дал очередь. И все на том…

— Почему не по ногам, почему убил?

— Испугался, что сбежит Киселев. Солдат-первогодок. Не хотел вместо Киселева в зону попасть.

— Кто-нибудь Киселевым интересовался? Спрашивали о нем?

— Нет. Ведь он бомж. Безработный, семьи не имел. Скитался по чердакам и подъездам, по дачам. Кто таким станет интересоваться? Я, честно говоря, верил, что он не убивал, случайно оказался втянутым в эту историю, — признался следователь.

— Ошибаетесь. Наши городские бомжи не побегут из изолятора. Они лезут туда! Там баланда каждый день. Имеется крыша над головой. Не замерзнет от холода. Если заболеет — вылечат. Зачем бежать? В изоляторе или в зоне — бомжам рай! Им воля слишком дорогой ценой отливается. А там — без забот. Вот и думайте, был ли бомжем Киселев, если рвался на волю, в никуда? — посеял зерно сомнения Соколов.

— Но в розыск никто не подал. Документов при нем не было.

— Но бомжи не растут на улицах. Они откуда-то берутся. Стоило установить его личность.

— Теперь уж ни к чему, — отмахнулся следователь.

Соколов удрученно качал головой. Говорить со следователем стало неинтересно. Вадим без внимания слушал разговор следователя с Потаповым, решив для себя не ввязываться в это дело, не помогать прокуратуре.

Он понимал, что дело проиграно, и не верил, что прокуратура сумеет выйти на след убийц и найти коллекцию самостоятельно. Помогать не хотел еще и потому, что следователь произвел впечатление слабого, неопытного специалиста, легко поступающегося убеждениями и принципами.

— Работай, ищи, раскрывай, а вот такой хлыщ весь результат на свой счет запишет. Сколько таких случаев было, — думал Вадим. И, подойдя к окну, увидел топчущегося у подъезда Егора.

Фартовая спесь мешала ему войти. Он с нетерпением смотрел на окна кабинета, и увидев Вадима, жестом позвал к себе.

— Зайдем в кабинет! — предложил Соколов.

— Не-ет, не стоит. Давай свернем за угол. Я ненадолго. Ты Потапову вякни, чтоб ночью ко мне возник. Только пусть о том мозги не посеет. Жду его. Ему это, может, наваром повернется.

— Передам, Егор! — пообещал Вадим.

Потапов уже прощался со следователем. Обещал ему звонить. И, если нападет на след коллекции или услышит о ней хоть что-нибудь, тут же сообщить.

Узнав от Вадима о Егоре, Сашка и вовсе оживился. Позвал с собой к фартовому.

— Этот впустую не зовет. Что-то случилось. Но не мне пофартить, для такого не пригласит, видно, паленым для него запахло. Попросит помощи. Взамен информацию выцедит. Но она у него всегда ценная! Пошли! Не пожалеешь! — тянул за собой.

— Он одного тебя ждет. Я лишним буду. Иди сам. Я домой пойду!

— Пошли! Познакомишься с последним из могикан! Кстати, умнющий мужик. Много знает. У него есть чему поучиться и тебе! — настаивал Сашка.

— Мне? Ну это ты загнул! Мне у вора учиться надо! Чему? Как Карповых трясти?

— Чтоб контрмеры знать! Нынешнее ворье многого не знает из того, что умели прежние фартовые. Потому они до сего времени дожили!

— Единицы! — усмехнулся Вадим.

— Только в Орле этих единиц больше сотни. А если по всей России? Наше счастье, что большинство от дел отошли. Иначе — досталось бы нам! Они по мелочам не щипали.

— Слышал! Нынче похлеще их молодчики появились! Куда там прежним! Пытают, мучают так, что могильный камень в их руках взвоет!

— Ну жестокость — не признак ума, скорее — деградации. Фартовые были интеллигентами. Нынешние — бездарная шпана!

— Да ты восторгаешься ими! — удивился Вадим, еле успевая за Потаповым, ныряющим в темные проулки, шагающим легко, быстро, словно тень.

— Ты знаешь, я у них перехватывал нужное в моей работе. Вот ты идешь задыхаясь. Тебя любой вор за версту услышит. Ни к кому не подойдешь тихо. А бывает, нужно. Зато фартовые умеют возникнуть так, что сторожевая свора ничего не заподозрит. Или понадобится им найти кого-то. Они — из-под земли сыщут. Нам бы их умение! Да кишка тонка. Вот если бы у нас преподавали криминальную науку, да не бегло, а по-настоящему, поверь, результаты были б лучше!

— Ну да! А Егора — в преподаватели высшей школы чекистов! — рассмеялся Вадим.

— Хохочешь? Зря! Они в «малинах» учили зелень своему ремеслу. С самого детства. Но не всякого! Сами отбирали способных. Не то, что у нас! Служил на погранзаставе — зеленый свет включат. Поступай. А этот оболтус дальше кухни или псарни никуда не выходил. В дозоре не был. Потому отсева много. У фартовых такого не случалось.

— Средь них тоже всякие попадались. Доводилось слышать! — не согласился Соколов.

— Ладно. Не будем спорить. Пришли, — поднялся на крыльцо, подождав Вадима, открыл двери.

Егор не удивился, увидев Соколова, а может, виду не подал.

— Входите! — указал жестом на широкую скамью.

Вадим огляделся. В небольшой комнате было пустовато, но прибрано. На столе клеенка без единого пятна грязи. На окнах тяжелые занавески. Ничего нигде не валяется, не торчит из углов мусор. Койка аккуратно заправлена серым одеялом. Шкаф и старый телевизор, диван, примостившийся в углу. Вот и все убранство.

Кто поверил бы, что хозяином всего этого был Егор — гроза всех милиций, прокуратур и комитета безопасности. Его громкие дела еще двадцать лет назад были известны всей стране и даже за рубежом. Он паханил фартовыми всего города и даже среди крупных воров считался самым удачливым и пархатым. Но счастье отвернулось. И вместе с возрастом ушло везенье.

— Приморитесь, — предложил хозяин коротко и обратился к Потапову: — Вчера двое кентов моих засыпались в лягашку. Припутали мусора ни за хрен собачий. Возникли в бухарник. Все было в ажуре. Поддали малость. Всего-то по склянке на шнобель. Сидели, ботали о своем, как двое козлов подвалили. Потребовали угостить. Кенты загоношились: с хрена ли это? Чем обязаны? Ну, угостили, как те просили. Один в окно вылетел, жопой раму выбил, другой — в двери выкатился. Кенты опомниться не успели, как менты возникли. И враз за жабры обоих, уволокли в легашку, — выругался Егор по-черному.

— Ну а я при чем? — не понял Потапов.

— Иль не доперло? Те кенты Левана накрыли для тебя! Усек? А те, какие подвалили, живцы легавых. Их мусора подкинули для шухера, чтоб схомутать был повод! Теперь доперло? — спросил Егор.

— Погоди, а почему так думаешь?

— Пусть думает ишак, у него кентель большой. Я — секу верняк!

— Объясни, — попросил Потапов.

— Те пидоры, когда к моим прикипаться стали, трехнули: мол, «конторе» душу прозакладывали. Фартовых засветили. А «конторой» средь блатных вас базлают. Намекнули на Левана. Мои на дыбы. А те ботают: «Как грузина ожмурили, то и вас ждет, падлы!» Не минуете разборки! Мои загоношились, вломили обоим. Но в том бухарнике никогда легавые не возникали. Даже по одному. Тут же — свора, будто по сигналу. И тех, кого мои оттыздили, не тронули. Только кентов. Недавно мне трехнули, что их трясут в ментовке. Выколачивают, кто Левана заставил засветить? Теперь врубился? — спросил Егор.

— Где твои? — спросил Потапов.

— В городской. В следственном изоляторе канают.

— А те двое, что твоих подставили?

— Эти от нас не смоются. Сегодня надыбают. Шкуру с живых спустят! — пообещал Егор.

— Погоди, пока я твоими займусь, тех двоих достаньте. Но без драк. И мокрить не вздумайте. Они живыми нужны.

— За кентов не поручусь. Достали, падлы. Коли накроют их раньше моего слова, в жмуры кинут. А и мое слово не знаю сдержат ли? — сознался грустно.

— Пахан ты или кто? Коль прошу, значит надо!

— Ишь, гоноровый! Покуда ты у меня приморился! Чего тут паханишь? — сверкнул Егор глазами.

— Чую, эти двое лишь ниточка. Клубок впереди покатится. Если верно, что сказал мне, большое дело раскрутим.

— Не смеши, Сашка! Какое дело ты раскрутишь, если у бухой барухи слабо червонец стыздить? — усмехнулся Егор.

— Я не о том. Воровские — не мои дела. Даже в детстве не озорничал! — рассмеялся Потапов. И добавил: — Я о своем. Кое-кого пора на чистую воду вывести.

— Хм-м! Это кого же? — полюбопытствовал Егор.

— Подозреваю в одном деле милицию. Не слышал ли ты краем уха об убийстве нумизмата Карпова? У него, по слухам, имелась большая коллекция монет. Говорят, она исчезла из квартиры покойного…

Вадим весь напрягся.

— Ну, чего темнишь? Ведь я знаю, коль ты спросил, знай, верняк! Ты слухам не поверишь. А и я, покуда рыжуху на зуб не возьму, родному кенту не доверюсь. А про дело это не только я, весь город трандит. Но всё разное. Одно — верняк. Фартовые в том деле — не засветились. То как маме родной ботаю. И любому кентель сверну, кто на кентов моих тебе натрехал!

— Никто не подставлял твоих мужиков.

— Верняк?

— Как на духу. Но, может, слышал что-нибудь, кто увел коллекцию?

— Врубись враз! Среди воров такое не шмонай! Бесполезняк тыздить то, что загнать нельзя. Мы музеев не держим. И век наш короток. Уводим, что можно загнать, пробухать. А коллекцию хоть в жопу засунь, ее ни одна баруха не возьмет. За эту пакость только ходку схлопотать! Загреметь на Колыму! А ведь и не попользуешься. Враз легавым в клешни угодишь! А потому мои фартовые никогда не трясли музеи и «зелени» такое запрещали зараз. Шмонай средь шпаны. У ней мозги короткие, — хохотнул Егор.

— Те двое, что на ваших в пивбаре наехали, случайно не проговорились о деле Карпова? — спросил Вадим.

— Нет! Только про Левана трехали…

— Я прошу, если что услышишь, скажи нам. Это дело мне костью в горле стоит! И там, как с твоими кентами, не обошлось без подсадки. Тоже двое. Их давно ищу.

— Может, мы одних и тех же шмонаем? Ну что ж! Надыбаем, живьем приволоку! — пообещал Егор. И спросил: — Кентов моих сумеешь снять из ментовки?

— Надо поторопиться, чтобы с ними не разделались! — встал Потапов. И, уходя, предупредил: — Смотри, живыми оставь тех двоих…

— Замётано! — пообещал Егор.

Потапов приехал в горотдел милиции задолго до начала рабочего дня. Нашел начальника следственного изолятора. Потребовал встречу с двумя задержанными в пивбаре.

Через пять минут их привели под охраной.

— Я забираю обоих.

— Не могу их отпустить без указания начальника милиции, — заупрямился майор.

Потапов вошел в кабинет начальника охраны, оттуда позвонил начальнику милиции области. Объяснил все. Тот попросил позвать майора и… Потапов, заглянув к тому, увидел, что его разговор прослушивался.

— Майор! Ответьте начальнику милиции области. Думаю, он удовлетворит ваше любопытство! — не смог скрыть раздражения Потапов.

Вскоре он увез бывших фартовых из следственного изолятора. Он недолго поговорил с ними в кабинете и отпустил, взяв с них слово не мстить милиции за случившееся и не лезть на рожон.

— Я знаю ваше отношение к милиции. Оно давно сложилось, и вас никто не переубедит. Одно скажу, нынешняя шпана тоже называет себя фартовой. Знает «феню». Вся в наколках. Но от того не перестала быть шпаной. Какие законы? Все попрано! Срывают с шеи старух крестики, отнимают пенсии, берут детей в заложники под выкуп! И называют себя ворами в законе! В прежние времена вы своими руками разделались бы с такими, чтобы не позорили.

— Это верняк!

— Точно ботаешь! — поддержали оба.

— Но обыватели им верят. Они не знают разницы между вами. Потому что любого вора считают своим врагом. Так и с милицией. Есть в ней случайные люди. Имеются и толковые, порядочные работники, кто ничем себя не замарал. Они не могут, не должны отвечать за всех! Ведь в работе, как в жизни, всяк за себя несет ответственность. Понятно?

— Допёрло! Только легавый и есть легавый!

— Мусора! Всех их одна сука высрала! — пошли к двери, не поверив в добрые слова о милиции.

Вечером, когда Потапов с Соколовым собирались уйти с работы, внезапно зазвонил телефон:

— Потапов? Это я! Егор! Достали твоих хмырей. Обоих. Они у нас. До ночи постремачим. Потом заберешь. Сейчас не возникай. Легавые тех хмырей шмонают. Не стоит светиться! Пусть смоются менты. Надыбать козлов им не обломится…

Ближе к полуночи двоих мужиков доставила оперативная машина. Потапов, как и условились, тут же позвонил Вадиму. Соколов вскоре пришел в кабинет, отправив оперативников за девками из Софкиного притона для опознания.

Путанки не поняли, для чего их подняли всей гурьбой среди ночи.

— Дядечка! Тебе и одной много будет! Зачем всех загреб?

— Давайте, красавицы! Располагайтесь поудобнее! — предложил водитель оперативки хохоча.

— Неужель фартовые по нас соскучились? Ох, девки, ну и бухнем!

— Дядь! А ты что? В машине с нами хочешь переспать? Сразу со всеми?

— Ага! С ветерком!

— Тогда зачем отдельно сел? Иди к нам! Мы скорость свою включим! — обещали хохоча.

Но, войдя в кабинет Потапова, притихли, настороженно оглядывались. Поняли, что привезли их сюда не для развлечения.

— Опознание? А это что?

— Узнаем ли кого-нибудь?

— Вот чудаки! Да разве всех упомнишь, с кем переспать пришлось? — смеялись девки.

И только Софка сидела хмурая. Она старательно скрывала страх, засевший где-то в глубине души. Она знала издавна: от милиции можно скрываться, откупиться девками или деньгами. От чекистов — никогда… Они не пользуются шлюхами, не выдергивают их ради веселья. Уж если привезли вот так — жди неприятностей.

Девок вызывали в соседний кабинет по одной. Предлагали взглянуть на мужиков. Если кого узнают, сказать в соседнем кабинете.

Первой вышла Райка. После опознания вернулась с округлившимися глазами. Испуганная. Бледная.

— Ну что? Узнала? — спросила ее Софка.

— Девочки. Без разговоров. Тихо. Идите вы, Софья! — предложил Вадим бандерше.

Та вернулась вскоре. Рот платком заткнула. На девок не глянула. Села, опустив голову. Боялась дышать. Ей четко вспомнилась ночь, когда в ее притоне был убит Карпов. Убийцы тогда сбежали. Ей казалось, что она никогда больше не встретится с ними. Она узнала их сразу. Обоих из пятерых предъявленных к опознанию. И снова, как в ту ночь, зазвенел в ушах голос умирающего человека:

— Помогите! Хоть кто-нибудь!

Тогда от страха она не могла двинуться с места. Да и как помочь, как сумела бы отнять у троих? Она просто дрожала, глядя на расправу. А потом…

Ох, лучше не вспоминать… Пришла милиция. Трое, потом пятеро. Спрашивали, кто задержал и забрал задержанного? О чем спрашивали, кто что ответил. И предупредили:

— Меньше болтай! Те двое — на воле. Если узнают, что говорила, достанут тут же. Ты уже видела их работу. Тебя и девок, как кур, переловят. Головы отвернут. И мы не сможем тебе помочь. Не успеваем. Их теперь много развелось. Нас — не хватает. Хотите жить — заткнитесь наглухо. Ни звука никому. Чекисты сильны у себя. Но и их теперь размазывают. Они себя не защитят. Вас и подавно. Такая жизнь теперь, хочешь дышать — молчи, — предупредила милиция.

Софка молчала. Ее выдало лицо, исказившееся от страха…

Девки тоже узнали. Почти все. Кроме одной, действительно не видевшей случившегося.

Потапов и Соколов заметили, как испугались путанки встречи с киллерами. Но ни Александр, ни Вадим не догадались об истинной его причине, не задали вопросов о милиции. Такого они не могли предположить…

Девок вскоре вернули в притон все на той же машине. А двоих убийц увели в разные камеры — одиночные, глухие, расположенные далеко друг от друга. Оба киллера даже случайно не могли увидеться. Всякое общение между ними было оборвано. Проникнуть к ним не смог бы никто без ведома Потапова. Оба надежно охранялись.

Но от дачи показаний отказались оба. Молча выслушали предъявленное им обвинение. Оба вели себя столь похоже, что и у Потапова, и у Соколова не раз закрадывалось сомненье: а уж не нашли ли они свой способ общения, что действуют столь синхронно?

Всю неделю провели в раздельных камерах, но одиночество не сломало ни одного. Не выдали себя страхом перед будущим. Держались уверенно, спокойно, ничего не прося и не требуя.

— Что происходит? Они ведут себя как близнецы, словно их консультируют! — недоумевал Потапов.

— А ты не торопись. Зачем спешить? Одиночки ломали и не таких, как эти. Пусть посидят, подумают. Общение между ними исключено. Я думаю, их выдержки хватит не больше чем на неделю. А дальше — заговорят как милые. Нервы у всех — не канатные. Имеют свой запас прочности. Но он ограничен. Иссякает… Сдадут и у них… Я в этом уверен, — говорил Вадим.

Лишь в конце третьей недели охранники рассказали, что из камер доносится плач, а то и стон. Один ночами перестал спать, ходит по камере — три шага вдоль, два — поперек. Второй — матерится глухо. Но никто пока не попросился к следователю.

— Терпение! Осталось немного! — успокаивал Вадим Сашку и ждал…

Через три дня охрана попросила взглянуть на одного арестованного. Еще вчера он угорело носился по камере, матерился. Бил в стены кулаками. Кому-то грозил. А сегодня…

— Орет во всю глотку, будто его режут. Изо рта пена клочьями летит. Дали завтрак. Когда успокаиваться начал, он его по полу раскидал. Глаза дурные, как пустые миски. Увидел меня, когда вошел, встал на карачки и залаял! — рассказывал охранник.

Когда Потапов с Соколовым заглянули в камеру, Анатолий рассматривал раскоряченные пальцы рук, строил рожи самому себе.

— Спятил! — выдохнул Александр.

— Это можно проверить, — засомневался Вадим и попросил охрану громко крикнуть имя поделыщика.

— Димка! — раздалось оглушительное. Но Анатолий словно не услышал.

— Свихнулся! — крутнул головой Потапов.

— Не спеши с выводами! — принес Вадим кружку воды, вылил в лицо Анатолию. Тот испуганно отпрянул, повалился на пол, свернулся в клубок.

— Симулирует помешательство, — уверенно сказал Вадим.

— Нет. У него и впрямь сдвиг. Пусть его обследуют врачи.

— Ерунда. Он прикидывается, чтобы избежать суда. Надеется, что, попав в больницу, сумеет сбежать. Старый прием.

— Тогда зачем ждал три недели?

— Для большей достоверности…

— И все ж врача нужно. Кстати, что с Селезневым? — спросил охрану Александр.

— Лежит. Завтрак не тронул. Головы не поднимает. Мы его спросили, будет ли есть, сказал — нет!

— Голодовку объявит — накормите принудительно! — распорядился Вадим и вошел в камеру. — Дима, как настроение? — обратился к Селезневу.

Тот промолчал.

— Когда захотите встретиться со следователем, скажете охране! Уже пора понять, что время работает не на вас! У нас и без ваших показаний достаточно оснований для вынесения обвинительного заключения. Век держать здесь не будем.

— Мне нечего сказать. Я ни в чем не виноват. Понятно? — услышали чекисты.

— А что, если их поместить вместе? Анатолий враз перестанет прикидываться. И поймут, что молчание работает против них, — предложил Вадим.

— Давай попробуем!

Чекисты внимательно наблюдали за встречей подельников. Селезнева ввели в камеру первым, вскоре в нее препроводили и Анатолия.

Тот даже не глянул на Селезнева. Сел на пол, скорчив рожу, завизжал, заорал во всю глотку. Так длилось бы долго. Но Селезнев не выдержал. Подошел, пнул ногой в бок.

— Заткнись! — приказал коротко. И добавил уже шепотом: — Не поможет. Некому нас снять отсюда. И тюряги не миновать!

Анатолий, лишь на мгновение утихший, задергался на полу. Глаза закатил. Лицо исказилось. Изо рта клочьями пошла пена.

— Кончай дрыгаться. Не вопи, паскуда! Не то сам заткну тебе, если не захлопнешься! — ткнул кулаком. Но тот будто не слышал.

— Кончай! — терял терпение подельник.

Когда Дмитрий хотел вразумить подельника оплеухой, тот кинулся на него, яростно молотя кулаками.

Селезнев попытался отбросить от себя Анатолия, но не успел. Тот зацепил на кулак, отбросил в угол, крича, сопя, кинулся к нему с кулаками. Но чаще промахивался, колотил в стены.

— Кажется, у него всерьез сдвиг произошел! — понаблюдал Вадим и согласился с Потаповым, что Анатолия нужно обследовать.

— Утих бешеный! Мы его парой ведер воды успокоили. Поначалу дергался, потом на шконку залез, свалился и захрапел на всю камеру. Даже в коридорах слышно. Второй поел недавно. Теперь спит… — доложила охрана.

Врач, осмотревший Анатолия, сказал, что человек не симулирует. У него и впрямь нервный срыв. Надо лечить. Но не в теперешних условиях…

— Ни в коем случае об этом, даже случайно, не должны узнать подследственные! — предупредил Потапов.

И объяснил, что второй киллер, по его мнению, скоро начнет давать показания.

На следующий день его предположение оправдалось. Охрана передала просьбу арестованного о встрече с кем-нибудь из чекистов.

— Со следователем мне говорить не о чем. Если он выслушает, все равно не поверит. Или против меня повернет показания. Я расскажу все. А вы решайте. Устал я здесь канать. Один как жмур. С той разницей, что дышу, — опустились плечи мужика. — Я Карпова знал недолго. Работал «дальнобойщиком» у фирмача. Возил всякую хреновину на продажу. В последний раз мотался за туалетной бумагой в Белоруссию. Привез. Как и велели. А кладовщица куда-то смоталась и товар сгрузить некуда. Мне сказали сдать бумагу Карпову, чтоб его киоски торговали. Пока созванивались, договаривались — шел дождь. Тент на машине старый, пропускал, подмочил часть товара. Когда стали разгружать, размокшую бумагу у меня не взяли. А фирмач отнес убытки на мой счет. Да и оплата за рейс мне причиталась с Карпова. Он заказывал товар. Но оплачивать мою работу отказался. Я хотел поговорить с ним, но охрана не пустила. Я звонил. Карпов бросал трубку. В бухгалтерии отвечали, что без разрешения начальника деньги не дадут.

— А с Анатолием где познакомились? — вставил Соколов свой вопрос.

— Он мой сменщик. Вместе работали. Колесили всюду вдвоем…

— Что случилось дальше? — поинтересовался Вадим.

— Деньги он нам не отдал. И мы получили тогда шиш, а не зарплату. Фирмач вывернул с нас за испорченный товар, за горючку. Мы обозлились на всех разом. Как жить? На что? А у Толика шуряк раньше в ментах был. Но его оттуда выперли и в безработных кантуется. Он и подсказал найти «крышу», чтоб сумела тряхнуть фирмача и Карпова разом. Но эти ребята, назвавшись крутыми, потребовали за свою работу деньги. Причем сразу. Их у нас не было. Сами не жравши жили. Когда мы предложили крутым расчет после дела, они сказали, что без аванса не работают. Мы с Толяном после них зашли в пивбар. Наскребли на пиво. Тут к нам шуряк подвалил. Он завсегда у пивбаров ошивается. Спросил, как дела. Мы стали рассказывать. Тут к этому шурину двое легавых подвалили. Бывшие кореша. Слушать стали. Мы и выложили, как есть. Они хохотать начали. Мол, крыша нужна тем, у кого своей головы на плечах нет. Или вы разучились сами морды бить? Прижучьте и за душу возьмите обоих! Теперь это сплошь и рядом. Раньше за такое брали в каталажку, нынче внимания не обращаем.

— А третий этот откуда взялся? — спросил Вадим.

— Шуряк Толика… Он сам захотел нам помочь тряхнуть Карпова. Решил за нас вступиться. Да и менты пообещали глаза закрыть на все. Посоветовали оттыздить без свидетелей. Мы охотились за фирмачом. Но он, сволочь, смотался на Украину за вином и никак не возвращался. Неделю его пасли. И тогда решили ловить Карпова.

— Кто были эти сотрудники милиции? Вы их знаете?

— Они — Женьки Киселева кореша. Мы с ними не знакомились. Он же сказал, что эти легавые знают охранников Карпова. Не всех. Но с двоими кентуются и те подскажут, куда и когда возникнет тот гад. Женька сказал, что предупредит нас. Мы уговорили его пойти с нами, когда охранники Карпова скажут, где искать, где встретить паскуду?

— Вы до встречи с Карповым в притоне виделись с сотрудниками милиции?

— Нет. Только в пивбаре. Они тогда сказали, что теперь в городе все друг у друга деньги через мордобой получают.

— Расскажите, как встретились с Карповым?

— Женька пришел под вечер. Сказал, что Карпов к Софке в притон завалиться вздумал. Мы решили тоже туда возникнуть. И нарисовались. Карпов немного раньше пришел. Уже «квасил» с девками. Мы хотели с ним по-хорошему договориться. Толян для того позвал его. Но Карпов прикинулся глухим, не повернулся в нашу сторону Тогда мы подошли к его столу. Прогнали девок. Сказали, что надо поговорить с этим козлом, и предупредили не соваться покуда.

— Карпов пытался уйти? — спросил Соколов.

— Не то уйти — бежать хотел. Но нас трое. Притормозили. Предупредили, что здесь он от нас не сорвется. И велели сесть. Конечно, ерепенился.

— А сколько он должен был вам?

— Три лимона! Для него это пыль.

— Откуда знаете? — насторожился Вадим.

— Он молдавским водителям пятнадцать лимонов шутя выложил. Как копейку выкинул. А нам — ни хрена! Разве не обидно! Мы не его — свое требовали!

— Евгений Киселев заручился поддержкой милиции в тот день?

— А хрен его знает. Мне она без нужды. Легавые свою долю потребовали б. Кому охота отдавать кровные?

— Как пошел разговор с Карповым?

— Толян ему на стул показал. Велел сесть, покуда не лег. И спросил: «Ты когда с нами рассчитаешься?» Карпов давай из себя дурачка строить и спрашивает: «За что?» Тут меня прорвало. Я ему напомнил про белорусский рейс, про туалетную бумагу. Карпов сказал, что мы за этот рейс должны получить от своего фирмача. Вот тут Толян встрял. И говорит: мол, нечего из нас дураков лепить, пинать от одного к другому. Если он теперь не выложит нам деньги, потеряет больше… Карпов сказал, что на этот момент он не готов рассчитаться с нами. Нет при себе таких денег. А вот после выходного, когда он поговорит с нашим фирмачом, мы сможем получить свое прямо в кассе. Но мы ему не поверили. Он много раз обещал и брехал, как сволочь. Поэтому я потребовал, чтобы он выложил нам все, что есть при себе. Он покраснел. Разозлился. И перевернул на нас стол. Обозвал по-всякому, как никто не решился бы даже из корешей. Вот тут и достало нас! Налетели мы с Толяном на этого борова! Он к бабам и возник, чтоб себя потешить, а нам жрать нечего. Зло разобрало. Но он — лось здоровый. Хотя и рыхлый пень. Тыздим, а он отмахивается. Никак свалить не удавалось. Он к двери рванул. Хотел слинять. Я его башкой в пузо осадил. Но не сшиб.

— Кто первым взял нож в руки? — спросил Вадим.

— Не приметил. Я его «розочкой» молотил. Но только он ее и не почуял. А вот когда он стулом стал отмахиваться, вижу из пуза по рубахе кровь хлещет. Понял: достали кореша гада. Скоро свалим. Азарт взял. Ведь свалив, отнять можно. Добром не отдавал. Тут он завопил: мол, с нас головы снимут, если не отстанем. Нам уже было наплевать, что будет потом. Он уже рухнул, когда в притон вломились вышибалы. Ну и падлы! Мы с Толяном еле успели слинять от них. И если б не Карпов, он еще не вовсе сдох, орал, они и нас уложили б рядом с ним. Женьку все ж припутали. Не дали смыться. И нам не повезло. Не успели свое забрать, не дали. Помешали нам! — вздохнул Дмитрий.

— Как вы поступили, когда сбежали из притона?

— Смылись к Женьке на дачу. Решили там его дождаться.

— У Киселева была дача?

— Ну да! Баба его из квартиры выкинула. А дачу ему оставила Он там жил. И мы к нему. Хотели подождать, не высовываться в город, пока все утихнет. Мы не знали, жив остался Карпов или нет? Что случилось с Женькой?

— Кто же проинформировал обо всем?

— Так понятное дело! Киселев дачу строил, когда работал в ментовке. И в соседях у него — одни мусора! На другой день к нам возникли. Увидели, что дым из трубы идет. Мы картоху варили. Они — на запах. Сказали, что Карпова мы завалили, а Женька в следственном изоляторе канает, и что он из-за нас, мудаков, получит срок…

— А кто они были? Вы узнали этих сотрудников? — поинтересовался Вадим.

— Они все одинаковы. И этих я не знал. Раньше не видел! — вздохнул Дмитрий.

— А потом? Как сложилось знакомство?

— Они сказали, что Женьку выручать надо. Для этого нужны бабки, чтобы охрана изолятора не увидела ничего. Мы ответили: мол, где их взять? Легавые рассмеялись и обещали помочь. Вечером уже другие пришли к нам. С бутылкой. Принесли жратвы. И предложили дело… Рассказали, что у Карпова есть кубышка. Он в ней свои сокровища бережет. И деньги. Посоветовали тряхнуть квартиру Сказали, что бабки наши, все остальное — их. Пообещали прикрыть. Тогда мы не поняли, от кого. Ведь хозяин сдох, как собака. Влезли туда. Все обыскали. Никакой кубышки. Только в столе двести долларов нашли. Хотели койку тряхнуть. Может, под матрацем что-нибудь обломится. Тут услышали: кто-то ключ в двери хочет вставить. Подумали — прокуратура нагрянула. Через окно слиняли. Вернулись на дачу. Менты пожаловали, про кубышку спросили. Толик их матом враз послал. Разозлился. Мол, зачем нас разыграли? Там ни хрена нет. Все обшарили и не нашли. Зато сами чуть не попухли. Кто-то двери открывал. Мы еле успели сделать ноги. Легавые на нас наехали, мол, шмонали глупо. Разругались вдрызг. Они дачу обшарили. Не поверили, что не нашли кубышку. Хорошо, что Толян догадался те двести долларов притырить надежно. Запихнул под подклад куртки. Но они по карманам не смотрели. Ушли злые. А на другой день опять заявились. Сказали, что Женьку Киселева видели мертвым. Он с ворами из следственного изолятора решил смыться. А они его в хвост поставили, под пули охраны. Сами смылись. Даже не оглянулись. Все убежали. Женькой прикрылись. За такое с них причитается. Двое воров — две жизни спасены. Нас, конечно, затрясло. Женька был алкаш, но хороший мужик. Толян его уважал. Услышал от ментов о смерти шуряка, даже почернел с лица. Спросил, где найти тех, что под смерть подставил Киселева? Легавые обещались показать их нам. И верно. Вскоре отвели в пивбар. Сказали, что покажут, как те двое появятся. Они пришли. И Толян враз к ним прицепился. Началась драка. Воры нас забили б до смерти. Но тут ворвались менты. Мы — ходу из свалки и бегом от пивбара. Закоулками на дачу вернулись. Вскоре легавые пришли. Сказали, будто с нас за спасение причитается. Иначе воры могли в клочья разнести. Ну да Толян не пальцем делан. Ответил, что это менты нам должны магарыч за то, что помогли мы им поймать беглых воров. Но недолго мы радовались, что отомстили за Женьку. Ночью, мы только легли спать, целая «малина» ворвалась к нам. Мы сообразить ничего не успели, как попали на их кулаки. Я уже не верил, что останусь живым. Толян вопил не своим голосом. Его мучили. Разложили на полу, какой-то хрен моржовый наступил ему ногой на самые что ни на есть и спрашивает:

— Колись, падла, за сколько моих кентов легавым засветил?

— Никого мы не закладывали! Они нашего Женьку угробили! Подставили охране под пули! — орет Толян, а ворюги словно с цепи сорвались.

— Бей сук! — орут во все горло.

Нас кидали по всем углам. Мы теряли сознание. Потом нас вытащили и погнали с дачи. Мы думали, конец пришел, уроют живьем. Но нет… Оставили на полу в какой-то хибаре, а тут и вы объявились вскоре…

— Скажите, вы знали кого-нибудь из грузинской банды? — спросил Вадим.

— Они на дачах жили. Нынче в одной, завтра — в другой. Так менты говорили. Мол, нарвались случайно, когда облаву на бомжей устроили очередную. Леван хотел уйти «на дно», но его выковырнули. Но их не менты, фартовые накрыли. Лягавым и в голову не пришло бы искать банду на дачах у начальства. Им туда ходу не было. Вот и я своим крикнул, чтоб прятались там, где Леван был. Только мои не захотели. Мол, своя имеется. А там нас никто не сыскал бы. Грузины промах дали, средь дня светились всюду. Если б только по ночам, никто б их не нашел.

— А вы знали имена тех милиционеров, какие послали вас к Карпову за коллекцией?

— Зачем они мне? С ними о деле говорили. Они наши имена не спрашивали, мы — их. Мы все знали Женьку. И они, и мы ему верили.

— Вы когда в последний раз были на работе? — поинтересовался Вадим.

— Да как вернулся из Белоруссии, так и все. Кому охота задарма вкалывать?

— Почему отказались от встречи со следователем?

— Не верю им. Никому! Они всех собак на нас повесят. Это как пить дать.

— Зря так думаете! Тем более, что молчание лишь усугубляет ваше положение. Подумайте! Наши следователи опытные, объективные юристы. И чем правдивее будут ваши показания, тем лучше самим. К тому же, скрываете или молчите, ваша вина — налицо. Карпов убит. Но вот мотивы, по каким совершено преступление, раскрыть следователю в ваших интересах. Ибо именно этот факт определяет меру наказания. Вы и сами знаете эти истины.

— Нет. Я никогда не судился. Не был в зонах, изоляторах. Зато как загремел, сразу к вам. Я о вас всякого наслышался в своей жизни… Слава Богу, не пытали, не метелили. И на том спасибо! Менты говорили нам, что если на «кубышку» выйдут чекисты, нас, как клопов, размажут по стене. Но… Брехня везде… Не было у хорька коллекции. Да и откуда ей взяться? Ведь пил тот Карпов больше, чем мы втроем. И по бабам таскался. Их теперь тоже без денег не уговоришь. Разве вот только ночью, когда бухую припутаешь. Затянешь в подворотню. Но и то иная так вломит, забудешь, зачем вообще ее затаскивал за угол…

Вадим вернул арестованного к теме разговора:

— Скажите, с Анатолием, вашим подельником, случались раньше нервные приступы?

— Было! Жизнь у него корявая. Мать бухала. Колотила чем попало по башке, когда мальцом был. Потом и во дворе, и в школе… От того поверил, что полудурком родился. Женился неудачно. Баба на него с каталкой прыгала. Даже на ночь ее под подушку ложила.

— Зачем? — удивился Соколов.

— С приветом была. Но он почему-то ее любил. Когда умерла, не разродившись, он свихиваться стал. Верно, колотушек не хватало… Я внимания не обращал. Знал, побрызгает в штаны, обсохнет и снова за баранку сядет. В этот раз его сильней достало. Видно, от переживаний.

— Я все ж хочу знать, вы будете давать показания следователю или нет?

— Зачем он мне? Разве только чтоб не дали больше, чем нам еще прожить суждено. Тогда стоит с ним встретиться. Но если он захочет законопатить нас до конца жизни, я его видеть не хочу…

На следующий день он все же дал показания следователю, который пробыл в камере с арестованным до вечера. Тот рассказал ему то же самое, что и Соколову.

— Выходит, милиция коллекцию взяла. Скажи, а как же твой диод не сработал? Ведь сейф был на контроле у тебя? — вспомнил Потапов.

— Наш электрик с ремонтом щита все испортил. А отремонтировать не удалось. Не только с сейфом не смогли засечь утечку. К сожалению, не знаю, каким путем милиция узнавала всю нашу оперативную информацию. И во многом сумела опередить и даже навредить нам.

— Это я знаю. Вот только как ей это удалось? — удивлялся Потапов. И вдруг спросил: — Наш электрик раньше не работал в милиции?

— Не знаю. Но он у нас уже много лет. Он разбирается в своем деле. Но ни в электронике, ни в аппаратуре. Откуда ему — с семилеткой — разобраться в нашей технике? Или что он может понять в шифровке? Это для него сложнее китайской грамоты.

— Знаешь, Вадим, у меня в Сумгаите был Сё-мушка. Чекист такой. Сибиряк. Кондовый мужик с виду. Грамотёшки не хватало. Но зачастую он брал смекалкой и даже нас удивлял, как легко и просто можно решить самую сложную задачу, непосильную даже для нас. А все потому, что его голова не была забита научными премудростями, и решение было столь простое, что нас поражало! Вот, к примеру, стало появляться в Сумгаите зарубежное оружие всех марок. Пограничники с собаками каждую пядь земли охраняли — никого! Мы все горные тропы перекрыли. И тоже мимо. А оружия — все больше! Откуда оно берется? С ног сбились.

— Значит, аэропорт надо было блокировать! — подсказал Вадим.

— Тоже пустая затея! Не обошли вниманием и небо! — отмахнулся Потапов.

— И где ж ваш сибиряк его нашел?

— Река там есть. Горная. Глубоко в распадках бежит. Туда лишь черт, да и то с глубокого похмелья сунется. Вот по ее руслу ночью, зная, что шум воды и камнепадов глушит шаги, всякий звук, и доставляли оружие в Сумгаит местные молодчики из-за рубежа. Целый бизнес открыли. А наш Сёмушка высчитал. Мы ему не поверили. Посчитали фантазером. А он за одну ночь пятерых поймал. Хотя, скажу честно, отдаю должное смелости человеческой. Ведь там даже белым днем идти небезопасно. Не только ноги поломать в два счета можно, но и поймать на свою голову камешек с горы весом тонн на двадцать. Упасть он мог в любую секунду и от чего угодно. От капли дождя и от тихого смеха. Как они решались — не пойму. Сёмушка их на выходе брал, когда они уже все круги ада прошли и считали, что вот-вот будут дома. Тут он и появлялся…

— Все это прошло. И Сёмушки с нами нет. Сам говоришь, что он в Сибирь вернулся. Остались мы с тобой перед одной задачей: куда делась коллекция Карпова?

— Я думаю, следователь без нас справится и найдет ее. Что же касается электрика, им поинтересуюсь. Случайное совпадение произошло, или он работает по «совместительству» в сексотах милиции?

Вадим в эту ночь долго не мог уснуть. Чутье подсказывало, что Селезнев с подлещиком были подставлены милицией. Ведь даже о содержимом коллекции знали лишь понаслышке. Не имели представления об истинной ценности ее, не знали, зачем человеку собирать, покупать за большие деньги и держать у себя то, что не кормит и не греет. Чем даже похвалиться опасно.

Вадиму вспомнилось, как искренне удивился арестованный:

— Имел такие бабки, а с нами расчет зажал? Ведь мы ему бока могли намять в любой момент. Неужель себя не жаль? Ведь сдох, а этот горшок кому-то достанется! Разве стоило так жить, чтоб из-за дерьма душу отдать? Дурак он, этот Карпов! У меня когда деньги заводились, не копил их. Враз в дело! В пивбар их относил!.. А кому еще? Мужик и есть мужик!

— А может, играет в простака? — обрывал сам себя Соколов. Но и следователь заявил чекистам через месяц, что оба арестованных не брали коллекцию Карпова.

— Не только допросы, очные ставки, но и следственные эксперименты, выезд на место убедили меня в этом.

— Они золото от меди отличить не могут. И убили — в состоянии аффекта, не отдавая отчета в содеянном. Я сделал много запросов на них, говорил с фирмачом, у какого оба работали. Тот даже не поверил, что его шоферы смогли убить человека за коллекцию.

— За свое, если уж до кипения довести, любой убить сможет. И они не исключение. Всяк жить и жрать хочет. Но Карпов и впрямь пройдоха и аферист. Ведь все условия оплаты мы обговорили с ним заранее, до командировки ребят в Белоруссию! Он меня подвел и шоферов обманул! Верни теперь ситуацию в прежнее русло, сам бы с ними рассчитался. Люди не должны страдать из-за нас — коммерсантов! Оба, кстати, прекрасные водители! Работали не первый год. Я с ними легко ладил. Что касается Карпова, так он половине города деньги должен. Кому за товар, другим — зарплату или расчет не выдал. Подобные акционеры всегда плохо кончают и никогда не доживают до старости. Им помогают уйти из жизни обманутые. Плохо это еще и потому, что не умеем мы пока работать и жить без обманов. Все еще в дикости живем! Вон Карпов ездил отдыхать на Ривьеру, на Кипр, как современный человек. А копни — в душе одна гниль и вонь. Так и ушел должником! Как собака, говорят, похоронен! Такова цена его жизни — без имени, без племени, без семени… Одно слово — человечий мусор! А вот ребят — жаль…

Нашел следователь и сотрудников милиции, соседей Киселева по даче. Пришел к ним уже вечером, перед выходным, когда люди никого не ждут в гости.

Двое сержантов заканчивали переборку полов. Выбрасывали прогнившие доски, заменяли их новыми половицами.

Узнав, кто к ним пришел, опешили. У одного от растерянности молоток из руки выскользнул, больно ударив по ноге.

— Присядьте вот сюда, — пригласил второй, предложив табуретку. Сам спешно убрал со стола бутылку самогонки, вареную картошку, хлеб и лук.

Разговор о соседях-шоферах следователь начал осторожно. Но сержанты ответили сразу:

— Знаем. Один был родственником Женьки Киселева, второй — его напарник.

Случалось, выпивали вместе! Женька вместе с нами работал. Его за пьянку выгнали. Ну да теперь любой повод хорош, когда надо избавиться от человека!

— Мы им ничем не помогали! Да и как, если сами еле дышим! — указал один из сержантов на буханку хлеба и прочую скудную снедь, лежавшую в ящике.

— О Карпове? Конечно, слышали! Но его убили! Во умел жить! Ни жены, ни детей, имел квартиру в центре города! И отдыхал только за границей! Слышали, не знаю — правда или нет, что его омоновцы даже дома охраняли! Спросить: зачем? — рассмеялись оба.

— О коллекции? Конечно слышали! О ней весь город говорил. Самим видеть не довелось, но, по слухам, стоит она дорого! — подтвердил сержант, сидевший рядом.

— Вы знаете, где теперь находятся ваши соседи по даче? — спросил следователь.

— Они, как в городской газете писали, убили Карпова!

— После этого им удалось скрыться именно здесь, на даче! У вас под боком! — оглядел следователь обоих.

— Мы об убийстве узнали позже. А вот имена только два дня назад назвала газета, — не сморгнув ответил тот, который сидел напротив.

— Кажется, вас зовут Олегом? — уточнил следователь.

— Верно, так и есть.

— А вы — Федор?

— Да. Он самый! — подтвердил сержант, сидевший рядом.

— Давно работаете в милиции?

— По пятому году.

— Мы вместе пришли. В один день. До милиции — в армии служили. До армии — в деревне. Даже дома рядом.

— Выходит, не только земляки, а и давние друзья?

— Это верно! — подтвердил Олег.

— Семьи имеются? — спросил следователь.

— Конечно. Своих, деревенских привезли. Их мы с детства знали.

— Дети есть?

— У каждого по сыну, — ответил Федор за двоих, удивляясь, что следователь задает такие простые, обычные вопросы.

— Слышал я, что вам зарплату задерживают?

— Уже четыре месяца за спасибо работаем. Многие не выдержали, ушли из органов. Семьи обещаниями не накормишь.

— А вы как обходитесь?

— Родители помогают. Они в деревне живут. Хозяйство имеют: огороды, скотину, сады. Привозят нам в город. Так и держимся. Если б не это, не знаем, как выкрутились бы, — вздохнул Олег.

— Только ли за счет родителей? — прищурился следователь. И по спинам ребят побежал холод.