Нам повезло, Тамара Орлова историческую родину не покинула. Жила в центре Лесогорска, растила двоих дочерей-подростков и работала в кондитерском магазине «Сластёна». Туда мы и отправились. Громов настоял, чтобы я поехала с ним.

Это была очень неприятная поездка. Сказку про золотую рыбку он очевидно так и не прочёл — всю дорогу наставлял, как выкачать из Войнича побольше денег, и требовал с меня пятьдесят процентов от обещанного им гонорара. Вымышленного, между прочим.

— Я с тобой уже расплатилась! — вконец разозлившись, свирепо напомнила я. — Так что отвали и не пытайся меня шантажировать.

— Я никогда не пытаюсь, я всегда действую напрямик, — сухо сообщил он. — Не понимаю, чего ты огрызаешься, знаешь, сколько у него денег? Просто запроси такую сумму, чтобы нам обоим хватило.

— А если откажусь, то что? — холодно поинтересовалась я, так, на всякий случай. На душе было мерзко.

— Продам тебя какому-нибудь научно-исследовательскому институту, — Громов сказал это тоном, которым обсуждают погоду, даже не глядя в мою сторону. — Будут на тебе, как на белой мышке, опыты ставить. Подопытный экстрасенс — ценный товар.

Вот ведь урод! Я даже не сразу нашла что ответить.

— Так ты ещё и людьми приторговываешь? Не боишься, что я устрою тебе обещанный ранее сердечный приступ или провал памяти?

Он даже не повернул голову и, глядя исключительно на дорогу, спросил:

— Не боишься, что я выясню, почему у тебя поддельные документы?

— Что? — я даже испугаться не успела, настолько буднично это прозвучало.

— Я тут проверил твою регистрацию: человека с такими паспортными данными не существует. Не знаю, кто ты, но точно не та, за кого себя выдаёшь. А выяснить, что ты скрываешь, не составит особого труда.

— Бог в помощь и флаг в руки, — процедила я сквозь зубы. — Но и мне не составит особого труда сделать из тебя инвалида, не прилагая физических усилий.

— Спокойно, мы ведь можем договориться и просто сотрудничать, — миролюбиво предложил Громов, заметно отодвинувшись в сторону. — Я не стану лезть в твоё прошлое, а ты не будешь мне перечить, и всё будет отлично. Я обязуюсь даже помогать тебе по возможности.

— Помогать? Да от тебя никакого толку! Ты просто бесполезный вымогатель!

— Это я-то бесполезный, — возмутился Громов. — А кто тебе адреса всех этих тёток достал, включая Орлову?

— Большое дело сделал! Да частный детектив мне бы дешевле обошёлся.

— Частный детектив не смог бы раздобыть вот это, — старший лейтенант потянулся к заднему сидению и бросил мне на колени какую-то толстую папку. — Копия дела Малининой, я всё-таки его достал — вдруг пригодится. А вот и «Сластёна» — до самого порога тебя довёз, так что не смей обвинять меня в бесполезности.

Я промолчала, но выйдя из машины, хлопнула дверью так, что щиплющие неподалёку травку, упитанные домашние утки с громким гоготом бросились врассыпную.

* * *

Тамара Орлова оказалась цветущей пышнотелой рыжеволосой дамой. Именно такие вдохновляли Рубенса несколько веков назад. Она ловко орудовала за прилавком, обслуживая большую шумную очередь. Я встала в её конец, а за спиной тут же возникли очередные любители сладкого. Похоже, продукция «Сластёны» пользуется большим спросом. Доверительной беседы посреди такой толпы не получится, да и нет у меня времени на уговоры и вопросы. Зато есть эффективный и проверенный способ. Правда, немного травматичный, но мне не привыкать.

Когда подошла моя очередь, я попросила Тамару взвесить четыреста грамм халвы. Ароматное лакомство находилось здесь же на прилавке, и продавщица отрезала нужное количество прямо от большого куска. Я помогала придерживать неустойчивый противень, пока она резала халву. Быстрое своевременное движение, и мой палец легонько зацепило острое лезвие ножа. Увидев кровь, Тамара заахала, запричитала и бросилась искать зелёнку. Пока она, держа мою ладонь в своей, старательно обрабатывала ранку, я успела настроиться и получить нужную информацию.

Громов ждал снаружи. Видеть его наглую физиономию не хотелось. Замеченный неподалёку джип Войнича слегка улучшил настроение. Оставаться со стервятником в погонах наедине не хотелось. А может и вправду сделать с ним что-нибудь? Мне приходилось запускать практически остановившееся сердце, значит, и остановить, наверное, смогу — принцип ведь тот же. С минуту я сверлила негодяя хищным взглядом, представляя в красках все нюансы расправы. Искушение было велико.

Человеку, обладающему моими способностями, легко возомнить себя вершителем судеб, которому дано решать, кому жить, а кому умирать. Стоит мне преступить эту черту, и назад путь заказан — я ничем не буду отличаться от отца. Жестокость нельзя оправдать великими идеями, да и вообще ничем. Поэтому я помогаю лишь тем, кто этого просит и никогда не действую человеку во вред. А значит мечты, увы, останутся мечтами. Ладно, урод, повезло тебе живи… пока.

— Всё в порядке? — поинтересовался он со своей неизменной фальшивой улыбочкой. — Что так быстро — операция сорвалась?

Я резко выдохнула сквозь сжатые зубы:

— Напротив, операция прошла успешно. Всё что хотела я выяснила. В тот день стояла солнечная погода, и Тамара гуляла с ребёнком около двух часов. В интересующее нас время женщина как раз проходила мимо заднего двора Муромовых, она слышала звук отъезжающей со стороны улицы машины.

— Звук? Получается, саму машину она не видела.

— Нет, зато видела как за несколько минут до этого неподалеку кружила старенькая красная шестёрка, принадлежащая некому Георгию Трубачёву.

В голубых глазах Громова мелькнуло недоверие, просочившееся и в голос:

— И это всё ты выяснила за две минуты, даже не впадая в транс? Да ты и впрямь мечта всех чокнутых профессоров, изучающих паранормальные явления. Интересно сколько бы они заплатили за возможность…

— Громов, не зли меня! Разгневанная женщина — это уже оружие массового поражения, а с моими-то способностями!

— Понял, понял, молчу. — Он поднял руки над головой в знак смирения и раскаяния и уточнил: — Мне нет дела до глухаря пятнадцатилетней давности, но раз им интересуется Войнич и дело пахнет хорошими деньгами, отныне я твой партнёр по бизнесу — помогу, чем смогу. Значит, эта женщина, возможно, видела похитителя и если понадобится сможет опознать его?

Я предостерегающе щёлкнула языком:

— Вот этого я не говорила. Она просто знала, что эта машина принадлежит Георгию Трубачёву, а самого водителя не видела — солнце отсвечивало в лобовое стекло. Найди мне его сегодня: выясни фактическое место проживания и вообще всё, что получится.

Его красиво очерченные брови дёрнулись, в голосе прозвучало что-то отдалённо напоминающее прежнюю угрозу:

— Звучит как приказ!

— А ты чего ждал, уговоров? Бизнес есть бизнес. Хочешь денег — зарабатывай! Информация мне нужна в течение ближайших двух часов. Надеюсь, мы друг друга поняли, партнёр?

Выражение его лица мгновенно стало непроницаемым и деловым:

— Трубачёв? Эта фамилия мелькала на страницах дела Малининой. Сейчас посмотрим.

Он нырнул в салон стоящей рядом Приоры, достал папку, нетерпеливо перелистал отксерокопированные листы и одарил меня озадаченным взглядом.

— Есть такой: Георгий Трубачев 1958 года рождения, уроженец Алтайского края. Его допрашивали в числе подозреваемых, но наличие железного алиби мужчину автоматически реабилитировало.

— А как он вообще оказался в числе подозреваемых?

— Личные мотивы. Отец Ларисы когда-то сбил его сына: несчастный случай по вине мальчика — он сам буквально выскочил под машину.

— И… он выжил?

— Да, отделался переломом обеих ног, других подробностей здесь нет.

— Когда это было?

Он сверился с бумагами:

— В 1990-ом.

— Странный мотив. Разве за такое мстят, спустя семь лет?

— А он и не мстил. Георгий Трубачёв вместе с семьей гостил у родни на Алтае с 13 по 22 июня. Родственники это подтвердили.

— Тогда выясни, у кого была возможность воспользоваться машиной в его отсутствие.

— Как? Может он и сейчас где-нибудь в Алтайской области проживает!

— Ну, у тебя же свои методы, — ехидно напомнила я. — Я в тебя верю, партнёр. Приступай, срок подачи информации остаётся прежним — два часа.

Он недовольно поморщился — не привык получать распоряжения, но промолчал и, сунув мне руки папку с делом, нырнул в машину.

* * *

Войнич был непривычно молчалив. Выяснил, что мне удалось узнать, бросил вскользь, что Громов не похож на того, кто работает исключительно за звёздочки и больше не сказал ни слова. В Лесогорск мы возвращались в гнетущей тишине.

Несмотря на всё вместе пережитое, от него по-прежнему исходили волны негатива в мой адрес. Конечно, далеко не такого резкого, как в самом начале и всё же ощущения были не из приятных. Я улавливала их как радар и поэтому предпочла расположиться на заднем сидении. Он это никак не прокомментировал и, кажется, тоже был рад образовавшемуся между нами расстоянию.

На остановке у окраины села стояла встреченная мной в больнице уборщица с большой клетчатой сумкой в руках. Завидев приближающийся джип, она протянула руку — жест, не требующий перевода — пароль любого автостопщика.

— Останови, пожалуйста, — попросила я Войнича, опуская стекло. Узнав меня, женщина расплылась в благодушной и немного смущённой улыбке — так улыбаются дети, получив неожиданный подарок. — Ещё раз здравствуйте, вам куда?

— В Лесогорск, к сестре еду, — женщина подошла поближе и просительно посмотрела на меня и Алана. — Подвезёте? Я за бензин заплачу.

— Конечно, — в моём взгляде, обращённом на Войнича, наверное, читалась не меньшая просьба.

Не знаю, что он подумал, но возражать, когда я открыла заднюю дверцу и пригласила невольную попутчицу сесть рядом со мной, не стал. Даже бровью не повёл и глаза по привычке не закатил.

— Мы ведь так и не успели познакомиться, — завела я непринуждённую светскую беседу. — Меня Злата зовут, а вас?

— Варвара я, Михасёва, а лучше просто баба Варя — так меня здесь все кличут.

Ну, конечно, таинственная баба Варя не раз фигурировала в воспоминаниях Татьяны, как знакомая Малининых, закармливающая Ларису пирожками. Вероятно, это она и есть — по описанию всё сходится.

— А вы нашли Машу?

— Увы, её сейчас нет дома — вернётся через пару дней.

— Это вам Лида сказала? Не верьте — не вернётся, — вздохнула баба Варя. — Она всем так говорит, когда Маша во все тяжкие пускается. Боится, что опека внучку отберёт.

— Простите, я не поняла. Почему отберёт и где сейчас Маша?

— Да кто же её знает? — развела руками женщина. — Запила, загуляла — она в таком состоянии где угодно может быть. Потому и ребёнка отобрать могут — мать ведь алкоголичка. Бывает, правда, она по нескольку месяцев не пьёт, а потом срывается и всё — пиши пропало. Лида тогда всем говорит, что дочь к родственникам уехала, но село-то у нас маленькое: все всё друг о друге знают. Так что через пару дней вы её точно не дождётесь.

— Очень жаль, — на самом деле особых сожалений не было, всё равно через пару дней уже будет поздно, к тому же я возлагала большие надежды на информацию от Трубачёва. Но кое-что проверить стоило.

— А вы случайно не помните тот день, когда Василиса сломала ногу, это случилось утром или вечером?

Баба Варя вопросу не удивилась и даже особо не задумалась над ответом.

— Утром часов в десять, как раз моя смена была. Помню, привезли её и того паренька, что в лесу с дерева сорвался. У него стопа сломана, у неё — лодыжка, оба стонут от боли, а бедная Константиновна мечется между ними, не зная с кого начать. Шины-то простенькие она им ещё в лесу наложила, ну а я помогла с гипсом. А потом мне ещё пришлось на то место возвращаться — девочка очень просила найти оброненный там фонендоскоп. Халат она тоже в лесу оставила — зацепилась за ветку, когда падала и порвала.

Мы с Войничем переглянулись.

— Ну и как, удалось вернуть потерянное имущество? — небрежно поинтересовался он.

— Да, фонендоскоп я ей принесла, он-то целенький был. А вот халат порвался так, что и не залатаешь. Василиса велела его выбросить, я и выбросила.

— Куда?

— Как куда? В бак с мусором прямо там — в больнице.

Я со вздохом откинулась на кресло: опять тупик! Алан одарил меня через плечо выразительным взглядом и едва заметно кивнул в сторону бабы Вари. Предлагает проверить. Интересно, каким образом? Я что должна броситься к ней в объятия или вырвать зуб для своих исследований? Прежде чем успела сориентироваться, машину резко занесло вправо. Баба Варя, охнув, привалилась к окну, а меня швырнуло прямо на неё. В моём браслете из чёрного гагата, запутались её светлые с заметной проседью волосы. Я с трудом отделила их, постаравшись не причинить боли.

— Извините.

— Пустяки, вы меня на Гагарина возле магазина высадите, сестра как раз за ним, вон в той многоэтажке живёт, — инструктировала баба Варя. — Не люблю я эти бетонные коробки, дом на земле завсегда лучше, а она аж на третий этаж забралась. Вот спасибочки, что подвезли! Сколько я вам должна?

— Нисколько, были рады помочь, — заверила я. — А как же вы обратно доберетесь? Скоро стемнеет.

Она улыбнулась всё той же милой немного грустной улыбкой и сказала:

— Я с ночёвкой, у Тонечки в семье беда — нужно поддержать.

Она вышла и ещё долго махала нам в след, словно родственникам или близким знакомым.

— Странная дамочка, почему ты её не проверила? — тоном учителя, отчитывающего нерадивого школяра, спросил Войнич.

— Как? Обниматься я с ней что ли должна была? От твоих крутых виражей толку никакого — за пару секунд случайного прикосновения много не увидишь. Передо мной стояла лишь картинка немолодой рыдающей женщины, наверное, той самой сестры, у которой беда. И вообще… — я замолчала на полуслове, впившись взглядом в свой браслет. На чёрных крупинках гагата отчётливо белели несколько тонких светлых волосков. — Беру свои слова обратно, твой манёвр принёс-таки результат.

Я осторожно отсоединила волоски и аккуратно сложила один к одному.

— Мне остановиться? — Алан следил за мной через плечо.

— Нет, поезжай только медленно. Я не буду входить в транс, дам установку наблюдателя на один конкретный эпизод.

— А в чём разница? — похоже, ему и вправду было интересно. — Почему в одних случаях ты входишь в транс, а в других нет?

— В первом случае я как бы соединяюсь с разумом человека, вижу всё его глазами, мне доступны его мысли и чувства. А в роли наблюдателя вижу происходящее со стороны. Я не знаю, что в этот момент человек думал и чувствовал. Словом, информация получается неполная, но энергии и времени тратится гораздо меньше.

Вот и в этот раз потребовалось не больше трёх минут, чтобы выяснить, что баба Варя не солгала. Я видела, как она выбросила халат в мусорный бак на территории амбулатории. Судя по моим ощущениям, был полдень. А Лариса погибла вечером, поэтому дальнейшую проверку я сочла нецелесообразной.