Дом Никольского стоял на отшибе, фактически скрытый густыми зарослями деревьев и кустарников. Я поискала взглядом дерево с кроной в форме сердца, но не нашла ничего подходящего. Неужели его срубили? Жаль, в таком случае придётся ориентироваться наугад.

Громов съехал с трассы и остановил машину рядом с пунктом назначения. Мы подошли к дому. Войнич нёс лопату и фонари — начинало темнеть, они могли понадобиться. Калитка была заперта, мы перебрались через покосившуюся изгородь и оказались в засыпанном сухой листвой и мусором дворе. Кроме неплохо сохранившегося кирпичного дома здесь находились подвал, гараж и несколько покосившихся сараев для домашней живности. Я направилась в сторону входной двери, но Громов предостерегающе шикнул:

— Подожди! Там кто-то есть: в окне был свет — свеча или фонарик!

— Ты говорил, тут бомжи ночуют, — напомнила я.

— Может и бомжи, пойду, проверю. Ждите здесь!

— Может, лучше я? А то какой-то ты хлипкий на вид, — с усмешкой процитировал Войнич слова бабушки, похоже, ему они пришлись по душе. Громов нахмурился, но тут же вернул усмешку.

— Ну что вы, господин Войнич, я не могу рисковать спортивной гордостью страны, пусть и бывшей. — Уколол он. — К тому же вам велено девушку охранять, приступайте.

Старший лейтенант вручил помрачневшему Войничу лопату и растворился в незаметно сгустившихся сумерках.

Я без труда открыла рассохшуюся дверь подвала и нащупала на стене выключатель. Естественно, свет не загорелся. Алан включил фонарь, бесцеремонно оттеснил меня в сторону и спустился первым. Я улыбнулась, бабушка сделала правильный выбор.

В подвале было сыро, неприятно пахло испорченными солениями. На деревянных стеллажах стояли несколько взорвавшихся банок с огурцами.

Я провела ладонью по стенам, коснулась пола — тишина. И пол и стены — всё молчало. Они не видели ничего кроме консервированных овощей.

— Это не здесь, идём дальше.

Мы проверили сараи — в них тоже было чисто. На двери большого гаража висел замок. Парень, не раздумывая, сбил его лопатой. Под его натиском дверь со скрипом распахнулась. Мы вошли внутрь.

— И здесь ничего, — осмотревшись, заметил Алан. — Тут просто невозможно держать пленников, вон, окно какое.

Я вздохнула.

— Да, в том помещении окон точно не было. Нужно проверить дом — других вариантов не осталось.

— А если и там не найдём?

Я не успела ответить, тишину разорвал чей-то крик.

— Это Громов!

— Похоже, у твоего Лейстреда неприятности! Пойду, посмотрю что там.

Он отдал мне лопату и некоторое время колебался, решая можно ли оставить меня одну.

— Иди уже! Я не скажу бабушке, что ты бросил меня без охраны на вражеской территории.

Войнич усмехнулся:

— Ох, не завидую я тому, кто попробует на тебя напасть: ведьма, да ещё с лопатой — ужас! Кстати, насчёт лопаты, если что — бей прямо по голове или в живот, поняла?

Алан ушёл, а я осталась в полном тупике. Может пойти за ним, всё равно кроме дома осматривать нечего. Я с досадой отбросила лопату в сторону. Слух резанул неприятный лязгающий звук пустоты под металлическим покрытием пола. Я опустилась на колени и разгребла пыль. На первый взгляд ничего подозрительного — сплошное ровное покрытие. Я поднялась и осмотрелась. Внимание привлёк заваленный старыми шинами едва заметный крюк в стене. С трудом, оттащив шины в сторону, потянула крюк вниз — ничего. Ещё две попытки, и он медленно и тяжело поддался, сработав в качестве рычага. За спиной раздался неприятный лязгающий скрежет. Я обернулась — в полу зиял тёмный прямоугольный проём.

С сильно бьющимся сердцем осторожно спустилась вниз и сразу узнала сухой земляной пол, стены без единого намёка на окна и узкую деревянную лавку в углу, которая служила Ларисе Малининой кроватью в последние часы её жизни. Под лавкой обнаружились остатки разбитой гитары. Я провела по ней ладонью, и шея мгновенно отозвалась глухой болью, случившейся здесь трагедии.

Раздался тихий едва слышный звук за спиной, и в следующую секунду фонарь вылетел у меня из рук, а на шее снова оказалась удавка, только теперь всё происходило на самом деле и гораздо быстрее, чем во сне. Не прошло и десяти секунд, а я уже задыхалась. Разум отчаянно цеплялся за осколки уплывающего сознания, пытаясь просчитать возможные варианты действий. Но вариант у меня был только один.

Собрав последние силы, я вцепилась в душившие меня руки. Всё что нужно — настроиться и увидеть его сердце. Представить как оно медленно и неизбежно замедляет ритм сокращений — всё реже, реже и реже, но, увы, моё собственное едва билось. Для такого воздействия требовались силы и много энергии, которой у меня почти не осталось. Ещё одна последняя попытка остановить сердце врага, и он вдруг рухнул к моим ногам, как мешок с песком. Неужели получилось?

С трудом сохраняя равновесие, я обернулась и увидела склонившегося над телом незнакомого мужчины Алана. На виске душителя алела свежая кровь, понятно чьё воздействие оказалось решающим.

— Злата, ты цела? — встретив мой взгляд, он тут же спрятал тревогу за маской безразличия.

Я улыбнулась и просипела чужим охрипшим голосом:

— Надо же, ты назвал меня по имени!

— Это не твоё имя! — сурово напомнил Войнич.

Он поднёс фонарь к моей шее и присвистнул.

— Ты как? Идти сможешь?

— А если нет, понесёшь на руках?

Алан нахмурился и недовольно буркнул:

— Судя по неизменным глупым шуткам, тебе уже лучше.

— Где Громов?

— Наверху. Этот тип ему слегка наподдал.

А вот это приятная новость. Надеюсь, ему хорошо досталось.

Упомянутый тип попытался подняться, Войнич одним точным ударом сбил его с ног и связал руки, неизвестно откуда взявшейся верёвкой.

— Вырубился! — удовлетворённо констатировал парень. — Интересно кто он? На бомжа не похож.

Ответ на этот вопрос я знала:

— Александр Михайлович Никольский — скромный учитель музыки, он же — Артур Левин или Мудрый Каа.

— Кто?

— Мудрый Каа — знаменитый киллер, на счету которого больше сотни человеческих жизней. В самой начале «карьеры» он предпочитал душить, а не стрелять — отсюда прозвище. Вот и от Ларисы избавился с помощью удавки. Где лопата?

— У меня! — раздался сверху голос Громова. Спустившись к нам, он недобро покосился на неподвижно лежащего мужчину и машинально потрогал лоб, украшенный внушительной лиловой шишкой. — Где копать?

Я отодвинула в сторону лавку, под которой лежала гитара. Тело должно быть где-то здесь. Недаром Лариса акцентировала внимание именно на своём инструменте.

— Попробуй тут, прямо под гитарой.

— За что он её? На заказ не похоже?

— Когда милиция подобралась слишком близко, Никольский решил залечь на дно. Он поселился в тихом провинциальном городке под видом учителя музыки. Диплом купить — не проблема, а музыка, в частности гитара, всегда были его любимым хобби. Вот и зажил он спокойной размеренной жизнью. Обзавёлся супругой из местных, преподавал в школе, давал частные уроки игры на гитаре. Так прошло несколько лет, но однажды у Никольского появилась новая ученица Лариса Малинина. Девочка была, безусловно, талантлива и разделяла его любовь к зарубежной музыке. Каждую неделю он получал по почте кассеты с новыми записями и всегда делился ними с Ларисой. Тринадцатого июня 1997 года Лариса с другими детьми занималась у Никольского, а после урока он сам предложил ей взять ещё нераспакованную кассету с записями Джо Дассена. Она и взяла, только это был не Дассен.

Через час Никольскому позвонили. Незнакомый голос спросил, прослушал ли он полученную запись. На кассете был записан компрометирующий киллера разговор. Именно её забрала Лариса. Никольский позвонил Малининым, ученица ответила, что уже поняла свою ошибку и кассету завтра вернёт. Он понял, что она всё слышала и, разумеется, не обрадовался своему открытию. А когда на следующем занятии Лариса по своему обыкновению машинально вывела в песеннике «Мудрый Каа» — она вынесла себе приговор.

Думаю, девочка ничего не поняла из той невольно прослушанной записи, она не представляла угрозы для киллера. Её погубила детская привычка. В пятницу на очередном занятии Никольский увидел на её гитаре среди ничего не значащих фраз собственный псевдоним и понял, что меры нужно принимать срочно. Под предлогом ослабевших струн он оставил гитару Ларисы у себя.

— Но ты же видела гитару во время транса, — напомнил Алан. — Лариса взяла её к Муромовым, разве не так?

— Взяла, но другую. Никольский дал ей один из своих инструментов.

— Зачем?

— Впоследствии он использовал это как предлог. Встретив Ларису у калитки Муромовых, сказал, что гитара готова и предложил поехать забрать её прямо сейчас, потому что потом будет в отъезде. Поскольку жил он недалеко от Муромовых, девочка согласилась.

— Ладно, а здесь-то этот урод как оказался?

— Питерская прокуратура села на хвост. Пару недель назад в интернете появилась информация, что мудрый Каа, почти попался, но в самый последний момент смог ускользнуть. Вот он и прятался здесь под видом бомжа.

— Кажется, нашёл! — прервал нас Громов.

Он разгрёб землю лопатой, расчищая оголённые кости черепа. Я отвернулась и медленно побрела наверх.

* * *

Лежащий на земле Никольский-Левин вдруг зашевелился и, обнаружив что связан, грязно выругался.

К нему тут же подскочил наш бравый лейтенант, сунул под нос своё удостоверение и, защёлкнув наручники, сказал:

— Александр Михайлович Никольский, или как вас там, вы арестованы за похищение и убийство Ларисы Малининой. Вы имеете право хранить молчание и…

— Нет! — вдруг резко выкрикнул мужчина. — Этого вы мне не пришьёте! Когда я вернулся, девчонка уже была мертва!

— Следствие разберётся, — отмахнулся Громов. — А пока вы имеете право на адвоката. Впрочем, киллеру, объявленному в федеральный розыск, даже Перри Мейсон не поможет. Поднимайся, урод, поедем кататься!

Он грубо ткнул лежащего носком ботинка.

— Подождите, я должна кое-что проверить, — я подошла к Никольскому. — Мальчики, подержите его, пожалуйста, чтобы не дёргался.

— Ты что задумала? — Войнич решительно преградил мне дорогу. — Я тебя снова откачивать не собираюсь!

— А её бабуля тебя точно на лоскутки порвёт, — не без злорадства напомнил Громов, рывком поставивший застонавшего от боли киллера на ноги. — Так что я голосую — за.

— Три минуты, без транса — просто установка наблюдателя. Откачивать никого не придётся. Я должна убедиться, что точка поставлена.

— А в чём тут сомневаться? Он профессиональный убийца, труп найден на его территории.

— Три минуты, — повторила я. — Пожалуйста.

Спортсмен отвёл недовольный взгляд и, махнув рукой, с выражением «не говори потом, что я не предупреждал» и подошёл к Левину. Они с Громовым крепко взяли ещё толком не пришедшего в себя мужчину под руки.

— Эй, вы чего делаете?! — возмутился тот.

— Фотографируем для протокола, — проворчал Громов. — Стой не дёргайся, сейчас вылетит птичка.

Я прикоснулась к руке убийцы, безуспешно попытавшемуся её отдёрнуть и, словно пловец, нырнула в его воспоминания…