И вот, подал как-то Шапа идею, что неплохо было бы как-то иначе развлечься. И собрались мы, то есть я, Юрий и один наш хороший знакомый, Саша Махнутин, сгонять в город Свердловск. Он от Тюмени всего-то в трехстах километрах. Надумали мы посетить местные рестораны и «поснимать» там красивых девчонок. Как пел об этом впоследствии Артур Стуков:

Саша Махнутин был видным парнем. Высокий, стройный, похожий на болгарина, с черной густой щетиной, бровьми союзен, ну и так далее. Одевался Саша тоже, как и мы с Юркой, только в «фирму».

Вот втроем мы и поехали. Приезжаем в Свердловск, выходим на вокзальную площадь, и, сразу же, в гостиницу «Свердловск». Там нам дали какие-то направления и отправили с ними в гостиницу «Тагил». Подойдя к этой гостинице, мы поняли, что жить мы в ней не хотим. Это не праздник. Там явно клопы или что-то в этом роде. Мы вернулись в гостиницу «Свердловск» и Саша Махнутин прибег к старому, проверенному способу: к подкупу административных лиц. Таким образом, к обеду нам были предоставлены три одноместных номера. Вечером, где-то около пяти часов, мы отправились в город в поисках самого центрового ресторана. Местные жители указали нам на культурно-развлекательный комплекс «Космос», в состав которого, помимо кинозала, входил ресторан, бар, варьете и что-то там еще, не помню. Может, даже сауна или бассейн. Что-то в этом роде.

Заходим в зал. Огромных размеров ресторан, явно не тюменские масштабы. Столица Урала! Тут тебе и дома повыше, и кабаки попросторнее. Сидим, едим, пьем. Разглядываем ресторанных девиц, размышляем о том, с какими бы из них продолжить вечер тет-а-тет. Так время и пролетело, и подошло к закрытию. Вышли мы с Юркой, подвыпившие уже изрядно, в фойе. А Саша Махнутин, то бишь «Мух», задержался в зале, чтобы расплатиться. Ну, мы одежду взяли, разложили ее на кожаных диванах и собираемся, так это, не спеша одеться. И тут кто-то из рядом одевающихся мужиков спрашивает, этак громко:

— А где моя шапка?!

— Кто, Шапа?! — отреагировал зычно Юрка с видом величественным и с барскими интонациями в голосе.

— Я — Шапа!

И тут же, как говорится, не отходя от кассы, один из мужиков, по-моему, как раз тот, что шапку свою искал, бьет Юрку прямо по его породистому лицу. Мужики эти, а их оказалось человек девять, вида были очень даже не мажорного, очень даже обыкновенные мужики. Тот, что Юрку ударил, где-то ему аккурат по подбородок. В ответ на его удар Юрка только презрительно скривился, и вид у него стал такой, будто на него прыгнул какой-то мерзкий зверек. Мужичок, видя, что эффект от удара невелик, решил его повторить, но результат оказался тот же. Юрка только скривил еще более физиономию, с еще большей степенью отвращения от прикосновения к своей царственной персоне какой-то мерзкой, холопской руки. И тут, видимо, до помутненного алкоголем Юркиного сознания дошел смысл происходящего! Его, Юрку, бьют какие-то мудаки задрипанные.

Ромыч! — взревел он, — Зови Шуру!

От этого медвежьего рыка все как бы на несколько мгновений оцепенели и у меня появилась возможность действительно сигануть в ресторанный зал за Мухом. Шура, он же «Мух», был известным тюменским каратистом. Об этом знал Юрка, но не знали мужички. Они заинтересованно вытаращились по направлению к входу в ресторанный зал, откуда вот-вот должен был появиться вызываемый столь громогласно Шура. Возможно, они рассчитывали увидеть в лице Шуры некое чудовище, о трех головах и трех метров ростом, поэтому как-то замерли. Но вот из зала выскочил сначала я, маленький и прихрамывающий, а затем и Шура — симпатичный юноша в пестром пуссере, стройный и в очках. Правда, с густой бородой.

Увидев, что Шура по своим размерам совсем не соответствует образу страшного чудовища, мужички сразу оттаяли и приняли Шуру в свои теплые мужские объятия. С этого момента завязался интенсивный рукопашный бой. Вот как он протекал.

В самом начале поединка на появившегося на сцене событий Щуру насело сразу четверо мужичков. Шура ушел в глухую оборону, прикрыв согнутыми в локтях руками лицо. На него посыпались градом удары. Поспешив Шуре на помощь, я в прыжке ногой врезался в толпу этих мужичков, что аккурат оказались ко мне боком, и таким образом смел их всех, как карточный домик, открыв Шуре свободу для передвижения. Правда, пока я разбегался для удара, он из своей глухой обороны успел нанести одному мужичку мощный боковой удар справа.

Таким образом, я оказался на полу, в образовавшейся куче-мале. Самый дальний от меня атаковавший Шуру мужичок барахтался в маленьком декоративном бассейне, а я барахтался на полу с тремя повалившимися вместе со мной мужичками. Меня кто-то пинал ногами, я кому-то бил по яйцам. Вообще разобраться в происходящем было трудно. Но из своей позиции на полу я, как это ни странно, видел все, что происходит на арене битвы. Шура бегал по фойе и раздавал мужичкам красивейшие и плотные «боковухи», от которых те валились, как снопы. Юрка Шаповалов то и дело убегал в туалет, где смотрелся в зеркало и смывал с разбитых губ кровь. Потом он выбегал из туалета, валил наповал какого-нибудь встретившегося на пути мужичка и убегал обратно в туалет, очень озабоченный своим лицом. В конце концов, Юрку можно было понять, он сюда приехал девочкам нравиться, а не со смердами кулаками махать.

Спускавшаяся в это время со второго этажа, из бара, публика дружно скандировала:

Борода! Борода! Борода — давай! Борода, держись!

Под бородой имелся в виду Саша Махнутин, который вел себя очень красиво, почти как на татами. Он грациозно и непрерывно двигался, и после каждого удара соперник падал как подкошенный.

Весь этот бесплатный и зрелищный спектакль был прекращен появившимся нарядом милиции. Мужики стали подниматься с пола, отряхиваться и оправляться.

Правда, выбежавший в очередной раз из туалета Юрка все же ухитрился врезать напоследок «боковуху», аккурат из-за товарища сержанта, как раз тому мужчине, который его, Юрку, и обидел в самом начале. При появлении милиционеров какая-то расчувствовавшаяся и нам симпатизировавшая девица стала виснуть на Юрке с криком:

— Мальчики, не надо, они вас убьют!

Оказалось, что дравшиеся с нами мужички — это представители местной свердловской «таксистской мафии», считавшиеся, видимо, грозой этих мест. Мы этого, по счастью, не знали и выдержали блистательный поединок втроем против девятерых.

Наутро, когда Шура и Юрка пришли ко мне в номер, я лежал на кровати, имея на лбу здоровенный синяк в виде следа от каблука. Шура тоже тихо постанывал. И только Юрка был оживлен, бегал и кричал:

— Да вы хоть понимаете, чуваки! Мы вчера их сделали! Мы вчера втроем сделали девятерых. Это победа!

На его возгласы мы с Шурой только печально переглядывались. Я стонал. Это уж кому, как говорится, что. Кому победа, а у кого и чубы трещат. Да, ладно, все равно, хорошо съездили.