Часть 1. Конфронтация в Москве

Да, интересный был паренек, Дима Колоколов. Когда же я его первый раз увидел? Уже трудно и вспомнить-то, где и при каких обстоятельствах произошла наша первая встреча. Появился он как-то неожиданно, вместе с Женькой Кокориным (ныне лидер группы «Чернозем»). Оказалось, что у них был некий, свой круг общения, совсем еще молодых музыкантов. Главным в этом круге молодых (16–17 лет) музыкантов, еще школьников, если брать по социальному статусу, был, как оказалось, не Кокорин и не Димон, а некий Вадим Зуев, по кличке «Роттон». Впервые на Вадима обратил внимание все тот же вездесущий, скурпулезнейший меломан и талантливый в откапывании всяческой новой музыки Юрка Шаповалов. Как-то раз он мне и рассказал, что есть, мол, некий молодой паренек, пишущий очень оригинальные песни. Это, стало быть, уже еще более молодая поросль рок-музыкантов, чем тот же Жевтун или Аркаша. Это было интересно. Мы с Шапой решили сами, не дожидаясь когда молодое дарование, Зуев, соизволит на нас выйти, отправились к нему домой и давай пытать бедного паренька. Кто ты, мол, да что? Да, что за песни сочиняешь, да как вообще, живешь? Выяснилось следующее. Что отца у Вадима нет. Куда девался, мы постеснялись выяснять. Живет, стало быть, Вадим с матерью, и отношения в семье, мягко говоря, далеки от идеала. По словам Вадика, его матушка была, что называется, не в себе… В чем это выражалось, он, как и на счет отца, пояснять не стал. Ну, мол, странности у нее, характер скверный, и приходится, стало быть, ему с ней тяжело. Про сестру свою, он тогда, помнится, и словом не обмолвился. Впечатление этот паренек производил на меня двоякое. С одной стороны, он вроде как был даже польщен нашим к нему вниманием и интересом, а с другой, меня преследовало странное ощущение, что он, внутренне, над нами все время посмеивается. Что-то вроде улыбки Джоконды неуловимо проступало у него на устах. А что это такое улыбка Джоконды, вы знаете?

«И в жизни улыбнуться смертью…» — вот что это такое.

Это мне открыла уже через 20 лет опосля, одна такая же «джоконда», которую меня угораздило полюбить. Эту же, специфическую полу-улыбку неуловимку много раз встречал я впоследствии на лицах людей одержимых бесом. Но это уже потом, когда побывал в монастыре и вдоволь налюбовался на людей, одержимых злым духом. И написал там такие строки:

Да, да, это про то же самое!

Ну, так, вернемся ж, все ж таки, к Вадиму Зуеву. Вот, как я и говорю, казалось мне тогда, что Вадим, внутренне над нами насмехается. Внешне это никак не проявлялось. Уверен, что Шапа ничего не заметил. Но я почувствовал, что у этого паренька отношение к нам сложное. Некая смесь внешнего уважения и, в то же время, подспудная такая, глубоко скрытая уверенность, что он нам еще покажет, кто тут на самом деле «гений рок-н-ролла». Не знаю, может, это была просто такая закомплексовка. Возможно, он просто немного неправильно нас понимал, не верил просто нам. Вот, мол, пришли, ковыряют меня своими вопросами. Искренний интерес демонстрируют, а сами-то — что? Сами-то — просто боятся, что появится наша, более молодая, генерация рок-музыкантов и задвинет вас, голубчики, в дальний, пыльный шкаф истории тюменского рока.

на фото Евгений «Джексон» Кокорин

Э-э, не смейтесь. Не даром, ох, недаром московский журналист Сергей Гурьев вопрошал меня с хитрым прищуром. Уж не имею ли я отношения к трагической судьбе Димы Колоколова, и тем паче Вадима Зуева? Мерещится, значит, подобная подоплека, блуждает в умах. Нету дыма, ведь без огня, правда? Ох, как бы хотелось Сергею Гурьеву, чтобы я хоть, ну, каким-нибудь боком, да имел отношение к печальной участи ребят. Эх, Серега! Дурак, ты! Даром, что рыжий, да еврей. А психологию сибиряков знаешь плохо. По себе судишь, по гнилым московским меркам! Не было, ни у меня, ни тем более у Шапы, никогда никакой зависти и боязни, что кто-то нас обойдет, превзойдёт, или покусится на наши привилегии лидеров тюменского рок-н-ролла. Плевать мы хотели и на привилегии, и на свой «статус-кво». Мотивы у нас, видишь ли, со-о-всем другие! Юрке любая музыкальная, новая идея, чья бы то ни была, до зарезу интересна. А мне так и вовсе за державу обидно! Что нам до всяких там статусов?! Мышиная возня — вот что.

Но как оказалось, не зря тогда не верил в нашу искренность Вадим Зуев. Волки мы! Волки, позорные, однозначно! Обманывали, бедного паренька из неблагополучной семьи. На разведку приходили! А потом и сманили двух его ближайших и единственных единомышленников, Димона Колоколова и Женьку Кокорина! Сманили куда? Сманили в свою, гребаную ИПВ! А еще прикидывались! Строили из себя, благородных идальго, рыцарей Айвенго!

Они появились передо мной как-то неожиданно, сразу и одновременно. Два молоденьких пацана: Димка и Женька. Дима Колоколов, так звали первого, и Женя Кокорин — таковы были имя и фамилия другого.

Оба хотели играть. Смотрели на меня честными глазами и прямым текстом просились в группу. И это было кстати. В ИПВ снова произошел какой-то разброд и шатания. Со стороны Немирова, а вслед за ним и Аркаши Кузнецова в мой адрес покатили серьезные предъявы _ 1. Мне ставили в вину страшные преступления против человечества. Получалось, что я выжил Немирова из Тюмени, отобрав у него статус «вождя» и всенародное почитание. Подстрекаемый обвинительными речами своего кумира, Аркаша Кузнецов смело стал ставить перед рок-общественностью следующие животрепещущие вопросы. А кто такой спрашивается, этот Роман Неумоев, чтобы:

а) подминать под себя инициированную и, фактически, созданную Мирославом Немировым формацию ИПВ?

б) быть центром и лидером всей творческой и музыкальной деятельности внутри формации?

в) доходить до того, чтобы отбирать у молодого и беззащитного Кирилла Рыбьякова музыкантов и петь песни, сочиненные тем же Кириллом, Жевтуном, ну и, в конце концов песни сочиненные при участии того же Аркаши?

Да! Разборки! Претензии. Взаимные наезды и подозрения. Обходится ли без таких вот, и им подобных интриг и борьбы мнений, и авторитетов какая-либо компания, фирма, группа по интересам, и тому подобные образования? Социальная психология малых коллективов (есть такая наука!) учит, что нет. Не бывает таких социальных групп, в которых не происходило бы подобных конфликтных явлений, а была бы все время только тишь, да гладь, да Божья благодать… Люди, они всюду и везде — люди, и им свойственны амбиции, заблуждения, переоценка или недооценка собственных ролей, и прочие, тому подобные недостатки. Следовательно, рано или поздно, так или иначе, но кто-то, с кем-то начинает быть не согласен. Возникают временные лидеры, ложные лидеры, творческие лидеры, лидеры-авантюристы, а у них всегда, среди любой группы находятся приспешники, последователи и оппоненты. Так делились народы, Церкви, классы, социальные группы и партии. Да что там — люди! Сам Господь Бог, только до третьего дня творения, что-то создавал и объединял всяческие элементы мироздания, а впоследствии начал все именно разделять. Земную твердь от небесной, сушу от воды, зверей от рыб морских, ребро от Адама. Потом Адама и Еву от Рая, потом Авеля от Каина, потом разделение языков, потом отделение народа Израилева… И так далее: разделение, разделение, разделение.

Ну что уж тут говорить про ИПВ. Началось разделение и обособление отдельных коллективов внутри формации. Особо выделилась группа «Крюк», (впоследствии «Кооператив „Ништяк“») с дуэтом Рыбьяков-Крылов. Потом группа, «Культрев», Артура Струкова. Нормальный ход вещей. Но, как казалось Аркаше Кузнецову, странный и несправедливый. А почему это Роман Неумоев свой музыкальный состав называет «Инструкция по Выживанию» и метит, таким образом, в лидеры основного, «стволового» так сказать, состава формации ИПВ?

— А где она, теперь, после всех кгбэшных перепетий и возникновения на базе формации, городского рок-клуба, эта Инструкция по Выживанию?

И что теперь такое, ИПВ?

Время показало, что я оказался прав в одном. Если бы не мои постоянные усилия по сколачиванию все новых составов на обломках непрерывно разваливавшихся, то где была бы ИПВ? Что бы это было такое? Не было бы никакой «Инструкции», а был бы городской рок-клуб при одном из домов культуры, имени «Инструкции по Выживанию» и в память о ней, достославной.

Но дудки! Я каждый раз, год за годом начинал все сначала. К новому концертному сезону собирал музыкальный состав и готовил на любой, самой захудалый аппаратурной базе, а то и без нее, новую музыкальную программу под названием «Инструкция по Выживанию». И только поэтому, название это сохранилось по сию пору и превратилось в торговую марку, в «лейбл», известный теперь пусть небольшому количеству людей, но зато почти в каждом крупном городе России. Так, и только так можно было зафиксировать это название в сознании людей, и в дальнейшем, при возникновении рынка аудио-продукции, иметь возможность продолжать свою деятельность, в новых условиях. В условиях, когда если нет у группы «релизов», то нет и самой группы, в этой новой реальности «информационной войны». При возникновении реального аудио-рынка на территории России и российского шоу-бизнеса остается только одно условие существования музыкального проекта. Проект должен «иметь релизы» и они должны продаваться! Система подпольного распространения российского рок-андеграунда исчезла вместе с концом 80-х. 90-е годы принесли и сформировали новые условия, при которых любая группа может быть услышана по всей стране. Условие это называется — «дистрибьюция». То есть, те торговые сети, по каналам которых музыкальная продукция идет из Москвы и Питера во все прочие города России. Тот, кто попал в эти «сети», только тот реально существует! Все остальные — миф, известный жалкой кучке людей, в каком-нибудь, отдельно взятом «мухосранске». Масс-медиа, TV, радио и торговые сети — вот новая реальность, в которой приходится существовать любой, претендующей на известность музыкальной группе, в России с начала 90-х годов XX столетия.

 

Часть 2. Жизнь и смерть Димона Колоколова

Что должен иметь руководитель любого коллектива, чтобы быть — руководителем? Чем он должен обладать? Даром предвидения — вот чем. Предвидел ли я такое будущее тогда, в конце 60-х? Нет, разумеется. Что я, провидец, что ли? Но то, что я делал, диктовало мне некое чутье. Некий внутренний вектор. Понимание того, что успех — продукт настойчивых усилий.

И вот, в такой, непростой, щекотливой ситуации я оказался перед очередным выбором: прекратить на этом свою музыкальную деятельность или начать все практически с нуля, собрав совершенно новый состав. И этот состав возник! Валера Усольцев, Дима Колоколов, Женя Кокорин, Роман Неумоев — вот новый состав ИПВ, образца 1987–88 года. Именно в таком составе группа выйдет на сцену ДК «Нефтяник», на уже описанном в предыдущих главах «Всероссийском панк-рок-Вудстоке», летом 1988 года.

Почуяв недоброе, почуяв, что поезд под названием ИПВ даст третий гудок и медленно отходит от перрона, на подножку последнего вагона вскочил и наш смышленый парнишка Аркаша Кузнецов. Ему уже, фактически, не было места в составе. Состав был, что называется, полностью укомплектован. Но не таков наш шустрый паренек, чтобы оставаться и горько плакать вслед уходящему поезду. Молодец! Молодец, пилят! Кузнецов Аркадий сумел найти свое место и в этом составе, и снова не оказался в стороне.

Это было в достопамятном 1987-м, дождливой тюменской осенью. Обновленный мною состав ИПВ начал свои первые, робкие репетиционные потуги в маленькой каморке, где-то в недрах дворца культуры «Геолог». Аппаратура, изготовленная Люберецким заводом электромузыкальных инструментов, издавала страшные, натужные хрипы. Порой через один и тот же дребезжащий комбик приходилось извлекать звучание, к примеру, ритм-гитары, одновременно с голосом, используя наличие в нем двух независимых входов. Тут же отчаянно гремели барабаны, за которыми виднелась тщедушная фигурка Женьки Кокорина. Он и теперь-то не особо широк в плечах и объемист, а уж тогда… 17-ти летний юнец, что вы хотите?! Позже, значительно позже, возьмет он в руки электро-гитару и станет запиливать свои знаменитые, протяжные, торжественно-эпические партии соло-гитары, что звучат теперь на альбомах ИПВ начала 90-х

А тогда больше повезло Димону Колоколову, которому сразу же досталась роль бас-гитариста группы «Инструкция по Выживанию».

Через некоторое время оказалось, что бывает в жизни всегда примерно одно и тоже: то густо, то пусто. Еще в начале осени 1987-го у ИПВ вообще не было никакого состава, а тут оказалось, что есть, как минимум, два лидер-гитариста: Валера Усольцев и еще один «мыч», имени которого я сейчас просто не могу вспомнить. Да еще Аркаша Кузнецов на ритме, да упомянутый Димон Колоколов на басу, да Джексон на барабанах. Стараясь перекричать стоявший в репетиционной комнате грохот, я вопил «резаной свиньей»:

Вопил так, что привлек внимание художественного руководителя дома культуры «Геолог». Тот вбежал как-то во время репетиции в нашу каморку и взволнованно запротестовал:

— Так нельзя петь! Это просто немыслимо! Что вы делаете?!

— Почему же это? — выйдя с ним в коридор, поинтересовался я.

— Да, вы просто можете умереть раньше времени от такого пения! — вот что он мне ответил.

Может, вы думаете, он был неправ? Заблуждался? Увы, нет! Он был абсолютно прав. Так, как я тогда голосил и визжал, долго не попоешь. Это я начал понимать буквально через пару лет, испытав на себе то самое состояние суицида, о котором и поется в этом знаменитом панк-боевике. Зачем его стал петь Егор Летов? Чтобы прослыть вместо меня певцом суицида!? На это мне трудно ответить. Это надо спрашивать уже у него самого.

Летов

Зимой 1987 года, в результате описанных выше репетиций, мы созрели для великих свершений. Поступило приглашение из Москвы, от известной тогда московской организаторши всяческих легальных и полулегальных концертов, некоей Натальи Комаровой по прозвищу «Комета». Плюс к тому, там же, в Москве, нас страстно желал увидеть рок-журналист из Зеленограда, Алексей Коблов. Вот этим, собственно людям мы обязаны своим появлением в Москве зимой 1987 года. Ну, а Коблову принадлежит еще и решающая роль в записи второго в истории «Инструкции» электрического альбома, записанного тогда в том же Зеленограде и названного впоследствии «Конфронтация в Москве». Однако, все по порядку. Еще в Тюмени, на одной из генеральных репетиций, Валера Усольцев, к тому времени уже опытный кабацкий музыкант удовлетворенно воскликнул:

— А ведь мы молодцы!

на снимке, внизу Валера «Варела» Усольцев- атомный гитарист ИПВ

О, это не было проявлением самодовольства. Наш, совсем недавно возникший коллектив, окрыленный моими запальчивыми речами и истошно-истерическим пением, действительно создал и отрепетировал довольно интересную, динамичную и энергетически убойную программу. Она состояла почти из одних «хитов»: «Не осталось никого», «Нож в спину», «Восточный бриз», «Посторонние люди», «Мы все в конце» и прочие. В творческом тандеме с самым из нас музыкальным Валерой Усольцевым удалось неплохо поработать над аранжировками. Валера также взял на себя роль штатного воспитателя подрастающего поколения. И так как юные «Димон» и «Джексон», несмотря на свою юность, вели себя на редкость подобающе и самым честным образом старались учиться играть в группе, то вся воспитательная Валерина работа обрушилась на того же самого Аркашу Кузнецова. Вот его-то, выросший в простой, рабочей, хулиганской среде, Валера начал, опять таки, шпынять и заушать, ничуть не хуже Ани Максименковой. Да, что там, хуже! Еще даже и лучше! И за это, откосивший благополучно от армии в тюменских «Винзилях» (психиатрическая лечебница), Аркаша должен быть Валере Усольцеву по гроб жизни благодарен. Ибо под его отеческим руководством, он хоть отдаленно, но получил понятие о том, что такое армейская школа жизни, называемая в народе «дедовщиной». Ее, разумеется, так боятся и ненавидят любящие своих чад российские мамы. Но именно она, эта самая «дедовщина», воспитывает в молодых и, как правило, маловоспитанных подростках такие качества, как смирение, уважение к старшим, презрение к «понтам» и правдолюбие. Дедовщина, по-существу, в короткие сроки и методом жестокого тыка приучает молодых людей «быть», а не «казаться», отвечать за слова и поступки, правильно себя вести по отношению к окружающим и тому подобным вещам.

И вот, Аркаша Кузнецов, не отправившийся в армию, получил в лице Валеры Усольцева, того единственного «деда», что мог хоть как-то то поправить Аркашину плачевную ситуацию и предотвратить неминуемую катастрофу его личности в будущем. И, может быть, именно благодаря Валериным затрещинам, Аркадий Кузнецов стал не только отличным и надежным бас-гитаристом группы «Инструкция», но и хорошим журналистом, отцом и мужем. И кто же, спрашивается, так поспособствовал его возмужанию? Никто иной, как веселый и, одновременно, отечески-суровый, добродушный толстяк Валера Усольцев.

 

Часть 3. Жизнь и смерть Димона Колоколова

Только годы спустя, обнаружив Вадима Зуева в Москве, я узнал совсем от незнакомых людей, что он считал меня, чуть ли не своим старшим братом. Что именно мои песни вдохновили его на собственное творчество. А я? Мне было не до него. Увы! Да и не верилось мне в такие его чувства ко мне. Я помнил, как тогда, в Тюмени в Университете, он, Джексон Кокорин и Димон, в компании еще с кем-то, дружно хохотали на до мной. Хохотали так, как обычно хохочут молодые, талантливые ребята над каким-нибудь, заслуженным, но нелепым в своей важности, маэстро. Эх, ребятки! Вадик Зуев, Дима Колоколов, Женя Кокорин! Где же, правда? Если вы действительно чему-то учились и вдохновлялись у меня, то почему же не научились самому главному: любить жизнь! Цепляться за жизнь обеими руками! Ведь, вы же знали, как называется проект, в который я вложил свою душу. Он называется «Инструкция по Выживанию»! И, значит, ключевым в этом названии является слово «Ж и з н ь».

Как же это так получилось, что обозначившийся после службы в армии, как самостоятельный лидер, претендующий на свой коллектив и свой, авторский проект, Димон Колоколов называет этот проект «Мертвый ты»? А Женя Кокорин развивает теперь свой проект «Чернозем». Где же тут наши идеи жизни, огня, света?! Тут же просто за версту воняет мертвечиной, могилой и трупами. И вот логический результат всей этой сольной деятельности. Дима Колоколов сначала выбрасывается из окна. Но выживает. Господь еще хранит его. Но он и этого не понимает.

— У меня, видно защита сильная, — говорит он мне в коридоре второй городской тюменской больницы.

Какая там у тебя, такая, защита?! Безумец! Что ты об этом можешь знать?!

Через некоторое время после этого, Димона находят на железнодорожном полотне, с отрезанной головой. Булгаковщина! Бесовщина! Защита не сработала. Захлопнулась еще одна крышка гроба.

Вадим Зуев, в последнее время, незадолго до своей гибели, частенько гостил на студии «Мизантроп», у Эвелины Шмелевой. Он пытался выбиться из серой тюменской безнадеги и решил пробиваться в Москве. Студия «Мизантроп» была создана под патронажем Андрея Тропилло, в Москве, и рассматривалась им, первоначально как его московский филиал. Но он недооценил личные амбиции Эвелины Шмелевой, в квартире которой и была построена эта студия, задуманная как творческая лаборатория по выявлению молодых, талантливых дарований. Вадим Зуев и был таковым молодым дарованием. Поэтому его присутствие на студии «Мизантроп» было вполне логичным. Не совсем логичным получился результат его сотрудничества со Шмелевой и ее «Мизантропом». Буквально через небольшой промежуток времени стало известно, что Вадим Зуев был найден на берегу одного из московских водоемов мертвым.

Не думаю, что Шмелева и их сотрудничество как-то связаны с гибелью Вадима. Нет, тут сугубо личные причины и мотивы, связанные с его творческой судьбой. Человек сам, как правило, выбирает жить ему или умереть. Даже тогда, когда внешне все выглядит объективно и вроде бы сам погибший тут не при чем.

«Вот, я сегодня предложил тебе жизнь и добро, смерть и зло… Жизнь и смерть предложил я тебе, благословение и проклятие. Избери жизнь, дабы жил ты и потомство твое, любил Господа твоего, слушал глас Его и прилеплялся к нему»… (Втор. 30, 15,19–20).

Так сказано Богом во Второзаконии. Бог всем предлагает жизнь, ибо он причина и начало всякой жизни. Бог предлагает. Но выбор делает сам человек. В этом его свобода! И мне грустно. Грустно смотреть на последнего из этой троицы, Женьку Кокорина, стремительно стареющего со своим «Черноземом» и песенками типа:

Будете падать, конечно, коль так хотите! Падать, это ведь так легко! Тем более, что пропасть глубока и чудовищна. И главное, когда падаешь, совсем не нужно напрягаться. Напрягать силы нужно только, когда карабкаешься вверх по опасной и крутой скале. И тут уж, каждый выбирает сам, падать ему или не падать.

на фото музыканты ИПВ и Чёрный Лукич (Дмитрий Кузьмин) в Тюмени

А мы, все ж таки, как вы уже могли понять выступили тогда в Москве, неподалеку от Кремля в ДК на улице Герцена. Потом был Зеленоград и запись в Зеленоградском доме культуры, «спродюсированная» нам по-дружески Лешкой Кобловым.

Леха — волшебный человек! Таких удивленно-восторженных, почти детских глаз нет, наверное, больше ни у одного из его сверстников. Сохранить в себе «детскость», это ли не признак таланта?! Эх, спасибо тебе Леха, за ту сессию в Зеленограде. Пусть и барабанов там не оказалось и пришлось писаться с «драм-машиной» — 2, все равно было здорово. Мы возвращались в Тюмень довольные и счастливые, как победители. И везли с собой второй по счету, полноценный и готовый к реализации альбом проекта «Инструкция по Выживанию». Долгое время он существовал без названия. Но впоследствии я решил посвятить его трагическим событиям в октябре 1993 года, в Москве, у Дома Правительства.

Но уже сразу после его записи можно было сказать без всяких сомнений, что у проекта «Инструкция по Выживанию» будет еще много альбомов и долгое творческое будущее. Будут и известность, и популярность, и признание публики. Впереди была новая эпоха. 90-е годы были уже не за горами, и там, в 90-х нас ждали самые главные баталии и битвы. Впереди была эпоха «ельцинизма» с ее кошмарами, маразмами, кровью и уличными сражениями. Впереди был «Русский Прорыв» и политические битвы за Россию. И мы снова держали гитары как автоматы и считали себя настоящими героями дня.