Мы все, кроме Гиацинта, испытывали отвратительное ощущение, будто стали жертвами какого-то грубого, почти шутовского, но весьма крупномасштабного розыгрыша. Оказавшись на борту самолета, даже когда он тронулся с места, я все ждал, что сейчас он опишет полукруг и толпа журналистов кинется к нам навстречу из здания аэропорта, хохоча и размахивая плакатом с надписью: «Улыбнитесь! Вас снимают скрытой камерой!»

— Расслабьтесь, — сказал Гиацинт, принимая от стюардессы чашку кофе. — Я знавал ситуации куда похуже этой.

Мы недоверчиво покосились на него. Что до Ганса, парень был настолько выбит из колеи, что отверг фруктовую воду, притом великолепную, и даже одним глазком не взглянул на декольте предлагавшей напиток стюардессы.

— Вы что, так-таки совсем не знаете, куда мы летим? Никаких предположений? — в который раз спрашивал он.

— Нет, Ганс. Никаких.

— Меньше чем через час мы приземлимся на Мальте, месье, — любезно сообщила стюардесса. — Спросили бы меня, почему нет? — И с приятной улыбкой упорхнула.

— Значит, Мальта? Живописный уголок, — заметил Этти. — Я-то, признаться, опасался, что мы окажемся на Северном полюсе или в пустыне на краю земли.

— Гиацинт, послушайте… Как по-вашему, Гелиос вправду собирался взорвать дом?

Тот скривился:

— Ему случалось проделывать вещи и похуже. На моих глазах, да и на ваших тоже.

— Как прилетим, нужно позвонить Мадлен. Она, бедняга, небось в толк не возьмет, что с ней приключилось.

И верно: мы ее разбудили в шесть утра, наплели всяких ужасов об утечке газа и необходимости срочно уехать, чтобы не мешать спасателям обшаривать помещение. Мадлен жила в двух шагах от нас, и мы пустили в ход всю свою изобретательность, чтобы убедить ее пока побыть у себя.

Ссылаясь на то, что утром прибудут газовщики, мы заставили ее поклясться памятью покойного мужа, что ноги ее не будет в нашем доме.

Вдруг мой брат побледнел и резко выпрямился в своем кресле, я услышал его учащенное дыхание. И конечно, сразу всполошился:

— Этти, что с тобой? Этти!

— Какова дальность действия взрывного устройства, обнаруженного за водосточной трубой? — упавшим голосом спросил он, повернувшись к Гиацинту.

— Все зависит от того, как они расположены. Но если их установили с расчетом на то, что дом не обрушится, а взлетит на воздух, взрывная волна, конечно, сметет все вокруг на несколько десятков метров.

Брат судорожно вцепился в мое плечо:

— Морган! На каком расстоянии дом Мадлен?

На нас будто свинцовая плита рухнула. Гиацинт прыжком сорвался с кресла.

— Мадемуазель! — закричал он. — Мадемуазель, телефон! Скорее!

Стюардесса примчалась с мобильником, он вырвал его у нее из рук, но она сказала:

— Подождите, надо же код набрать. Ну вот, теперь давайте.

Он лихорадочно заколотил по кнопкам, набирая номер Мадлен.

Потом мы увидели, как он побледнел и закрыл глаза.

— Что?! — закричал я. — В чем дело?

Его лицо исказилось, и он протянул мне телефон.

«Абонент в настоящий момент недоступен… Абонент в настоящий момент недоступен… Абонент в настоящий момент…»