Дж.В.Смит. О причинах экономического неравенства стран.

Сокращённый перевод выполнен по изданию:

J.W. Smith. WHY? A Deeper History Behind the September 11th Terrorist Attack on America

1stBooks Library, Bloomington, Indiana, 2002, ISBN: 0-7596-9857-0

Полный текст этой книги и другие работы автора на английском языке доступны по адресу:

От переводчика

В работе американского профессора политэкономии Дж.В.Смита обсуждаются три основные идеи:

1. При свободной торговле между странами возникает экспоненциальная разница в накоплении капитала из-за неравной оплаты труда. Это изначально даёт огромное преимущество западным странам, которое непреодолимо в рамках свободной торговли.

2. Истоки этого «грабежа торговлей» восходят к средним векам, и их суть мало изменилась в настоящее время.

3. Свободная торговля по Адаму Смиту – это лживая сказка, специально разработанная Британией для колоний. Только страны, использовавшие жёсткую протекционистскую политику, смогли обеспечить себе нормальное экономическое развитие и реальную независимость.

Экспоненциальная разница в накоплении капитала

при «свободной торговле»

Неолиберальные экономические формулы доказывают, что свободный и саморегулирующийся рынок автоматически распределяет произведённые блага наиболее

справедливым образом. Неолибералы убеждают, что свободный рынок постепенно стирает разницу между богатыми и бедными, если бедный прилагает для этого достаточно усилий.

Давайте проведём простые расчёты, исходя из того, что между бедными и богатыми странами изначально существует разница в средней оплате труда. При прямой торговле между этими странами из-за этой разницы в оплате труда возникает разница в накоплении материальных ценностей. Мы увидим, что разница в накоплении капитала выражается даже не линейной, а экспоненциальной (т.е. квадратичной) зависимостью.

Вначале рассмотрим, сколько часов надо трудиться рабочему в бедной стране, чтобы купить одну единицу товара, произведённого в богатой стране. А затем посмотрим, сколько единиц товара, произведённых бедным, сможет купить рабочий из богатой страны, если он будет работать такое же количество часов, как и бедный.

Разница в накоплении капитала увеличивается или уменьшается в экспоненциальной зависимости от разницы в оплате за одинаково производительный труд . Пусть рабочий в низкооплачиваемой стране третьего мира производит одну единицу товара в час и получает 1 доллар в час. Работающий с точно такой же производительностью труда рабочий в западной стране тоже производит одну единицу другого товара в час, но получает 10 долларов в час. Оба рабочих нуждаются в товарах, произведённых в другой стране. Примем цены производимых ими товаров равными 1 и 10 долларов соответственно. Для упрощения мы включаем в цену товара только стоимость труда и откидываем стоимость вложенного капитала, которая всё равно уходит в западную страну и только увеличивает неравенство. Мы видим, что бедный рабочий должен трудиться 10 часов, чтобы заработать 10 долларов и купить одну единицу товара, произведённого западным рабочим. Но за те же 10 часов своей работы западный рабочий получит 100 долларов и сможет купить уже 100 единиц товара, произведённых бедным рабочим. Таким образом, хотя в усреднённом рынке, где присутствует множество производителей (смесь высоко– и низкооплачиваемого труда), при 10-кратной разнице в зарплате существует только 10-кратная разница в покупательной силе, но при прямой торговле между высоко– и низкооплачиваемыми производителями – или странами – существует 100-кратная разница в покупательной силе и накоплении капитала.

Разницу в накоплении материальных богатств высокооплачиваемой нации по сравнению с низкооплачиваемой можно выразить формулой A = (Wr/Wp), где Wr – зарплата в час в богатой стране [10 долларов в час], Wp – зарплата в час в бедной стране [1 доллар в час], A – преимущество в накоплении капитала [в данном примере – 100].

В прямом обмене или в торговле между странами или людьми накопление капитала мгновенно растёт по мере увеличения разницы в оплате за одинаково производительный труд. Если разница в оплате – в 5 раз, то разница в накоплении – в 25 раз, при разнице в оплате в 10 – 100, 20 – 400, 40 – 1600. При разнице в 60 раз, которая существовала между победившей в холодной войне Америкой и проигравшей Россией – 14 долларов в час против 23 центов в час , разница в накоплении капитала возрастает до 3600 раз. И когда разница в оплате труда – 100, как это было между победившей Германией и поверженной Россией, то разница в накоплении капитала составит 10 000 раз. Начните торговлю между этими двумя неравно оплачиваемыми странами. Заберите себе всю прибавочную стоимость, недоплачивая слабой стране в твёрдой валюте; или оплачивая ей в мягкой валюте, но требуя оплату за свои товары в твёрдой валюте. Капитализируйте прибыль 10-20 раз, и вы получите накопленный капитал через капитализированную стоимость. [1]

Любое материальное богатство начинается с природных ресурсов, большинство этих ресурсов находится в слабом, обнищавшем мире. И это богатство перевозится в мощные центры имперского капитала через неравную оплату за равный труд согласно приведённой выше формуле. В нашей книге [1] на основе документов показано, что в развивающихся странах уровень оплаты труда составляет примерно 20% от уровня развитых стран за труд одинаковой производительности. После кризисов национальных валют он падает до 10%.

Неравная оплата за равный труд возникает через несправедливо высокие обменные курсы твёрдых валют. Используя их, Европе удаётся потреблять примерно в 14 раз больше природных ресурсов, чем находится в рамках её границ. Если бы соотношение стоимости валют отражало бы стоимость затраченного труда, то преимущества Запада в накоплении капитала исчезли бы. Дефициты в торговле стран третьего мира стали бы огромными плюсами, и мировые ресурсы и произведённое на их основе материальное богатство делились бы более справедливо.

История возникновения «грабежа торговлей»

В своей классической работе Анри Пиренн (Henri Pirenne), Эли Ф. Гекшер (Eli F. Heckscher) и Иммануэль Валерштейн (Immanuel Wallerstein) описывают «возникновение современной рыночной экономики через монополизацию орудий производства и пред-меркантилистскую торговлю, навязываемую и контролируемую через насилие»:

До XV века и на протяжении его, города были исключительными центрами торговли и промышленности; никакой торговле и промышленности не разрешалось выходить за пределы городов… Борьба с сельской торговлей и сельскими ремесленниками продолжалась в течение семи-восьми веков… Её жесткость увеличивалась по мере роста «демократического правительства»… На протяжении всего XIV века города регулярно совершали вооружённые набеги на соседние деревни, во время которых они разбивали или забирали ткацкие станки и сукновальные чаны. [2] Общей проблемой городов было удержание под своим контролем рынков. То есть уменьшение стоимости товаров, которые города получали из деревни и максимальное уменьшение роли торговцев из чужих земель. Использовались две тактики. Во-первых, города пытались получить не только право облагать налогом, но и право регулировать торговлю на рынке (кто может торговать, где, какие товары могут продаваться). Кроме того, города пытались ограничить возможности жителей деревень торговать везде, кроме самого города. Со временем, эти различные механизмы изменили условия торговли в пользу жителей города, то есть в пользу городских коммерческих классов и как в ущерб землевладельцам, так и в ущерб крестьянам. [3]

Имея примитивный промышленный капитал – ткацкие станки, сукновальные чаны, инструменты для обработки кожи, кузницы, и т.д. – города могли производить с небольшими затратами и продавать товары деревенским жителям в обмен на шерсть, еду, лесоматериалы, и т.д. Но деревне не понадобилось много времени, чтобы скопировать эти простые технологии и начать производство собственной ткани, кожи и металлических товаров.

Деревня, которая обладала бы как сырьём, так и технологиями, имела бы сравнительное преимущество перед городом. Оно привело бы к обнищанию любого города, который производил товары. Поэтому с помощью превосходящей военной силы это сравнительное преимущество деревень уничтожалось, и им навязывалась зависимость от городов. Через монополизацию военной силой процесса производства материальных благ, города узурпировали права как на натуральное богатство деревень, так и на материальные блага, произведённые с помощью техники. Таким образом было положено мрачное начало долгой истории, в течение которой обладающие властью хитрые люди постоянно перекраивают права собственности, чтобы перевести к себе всё богатство, производимое на этой собственности или с её помощью.

Власть имущие сталкиваются с похожей проблемой и сегодня. Чтобы удерживать свою власть и богатство, высокий материальный уровень жизни своих граждан, сильные страны создают неравные условия в мировой торговле, прибирая к рукам богатство слабых стран. Поскольку демократическими лидерами становятся те, кто защищают и увеличивают благосостояние своих последователей, то любое реальное экономическое предложение, направленное на улучшение доли обделённых стран, немедленно будет рассматриваться всеми имперскими центрами капитала как собственный прямой убыток.

Таким образом, очень редко западные лидеры предлагают экономические меры, которые бы действительно помогли периферийным странам. Реальность требует от них заботиться о собственном благе. В то же время миллионы, и даже миллиарды людей в третьем мире доведены до нищеты экономическими и финансовыми, скрытыми и явными войнами, «стратегическими инициативами» по сдерживанию экономического объединения, которое могло бы привести к реальной конкуренции за ресурсы и контроль над процессами производства. [4] Льюис Мамфорд (Lewis Mumford) предлагает исторический анализ этого процесса:

Ведущие меркантилистские города [Европы] прибегали к вооружённой силе, чтобы уничтожить соперничающие города и установить [более полную] экономическую монополию. Эти конфликты были более дорогостоящими, более разрушительными, и в итоге более бесполезными, чем конфликты между торговыми классами и феодалами. Такие города как Флоренция, которая активно атаковала соседние процветающие общины Лукки и Сиены, подрывали не только производство соперников, но и безопасность в целом. По мере того, как капитализм распространялся по миру, его агенты расправлялись с туземными жителями в той же жестокой манере, в какой они обращались со своими соседями-конкурентами. [5]

Эта политика полностью действует и сегодня. Право на промышленный капитал (средства производства) и контроль над торговлей сегодня являются первичными механизмами изъятия произведённых благ у бедных на периферии империи, точно так же, как это происходило на протяжении прошедшего тысячелетия. Грабёж набегами был преобразован в «грабёж торговлей».

Хотя это и не признается, уничтожение капитала на периферии империи необходимо для сохранения контроля центра над процессами производства материальных благ. Посмотрите на яростное разорение Югославии и Ирака, на удушение Ирана, Ливии, Северной Кореи, Никарагуа, Чили и Кубы. Всем им пытаются отказать в праве самим решать свою судьбу.

Свободная торговля по Адаму Смиту как лживая сказка для колоний

Торговля была основой процветания Британии. Она символизировала для островной нации все богатства мира, она определяла разделение стран на богатые и бедные. Экономическая философия того времени, позднее названная меркантилизмом, полагала, что колонии должны быть поставщиками необработанного сырья и служить рынком сбыта для произведённой в Британии мануфактуры, но никогда колонии не должны узурпировать функцию промышленного производства. [6]

Слова самого Адама Смита показывают, что свободная торговля – это только прикрытие для всё той же старой меркантилистской политики:

Конечная цель… всегда одна и та же – обогатить страну за счёт выгодного баланса в торговле. Из этой цели вытекает отрицательное отношение к вывозу средств производства [инструментов и сырья] и инструментов торговли, чтобы дать нашим собственным рабочим преимущество, и дать им возможность установить более низкие цены, чем другие страны, на всех международных рынках; и, ограничивая таким образом вывоз недорогих товаров, поощряется многочисленный вывоз более дорогих товаров. Поощряется также ввоз средств производства, чтобы наши собственные люди смогли обрабатывать их дешевле, предотвращая дорогостоящий ввоз уже обработанных товаров. [7]

В начале своего промышленного развития Британия структурировала свои законы так, чтобы защитить свою мануфактуру и торговлю. Британские Законы об Огораживании XV, XVI и XVII веков были приняты во времена нехватки рабочей силы, которая возникла из-за Чёрной Смерти и возросших потребностей овечьих ферм в производстве для новых рынков шерсти, созданных ганзейскими (германскими) купцами.

В те времена ремесленники, искусные в изготовлении почти любых товаров, пользовавшихся спросом в мировой торговле, свозились в Англию со всего мира, чтобы обучить английских рабочих своему ремеслу . Щедрые средства выделялись на продвижение экспорта мануфактуры. Были введены таможенные пошлины, чтобы защитить новые производства.

Голландская торговля была подрублена законами о судоходстве, требовавшими перевозки британских товаров только на британских судах. Английские военные корабли атаковали голландские суда, и английский экспорт и импорт быстро росли. Договор Британии 1703 года с Португалией отрезал Голландию от торговли в Португальской империи.

Неожиданно оставшиеся не у дел голландский капитал и квалифицированные рабочие перешли под протекционистскую структуру торговли Англии. В торговле Франции и Испании преобладали похожие подходы. Все идеи, по которым развивалась Британия, соответствовали ещё не описанной в то время философии Фридриха Листа, но никак не будущему Адаму Смиту. [8] И Адам Смит сам прекрасно это понимал. Обратите внимание на его последнюю фразу в этой цитате:

Небольшое количество обработанной продукции обменивается на большое количество сырья . Следовательно, торговая и промышленная страна естественным образом, всего за небольшую часть произведённой ею промышленной продукции, покупает очень большую часть сырья других стран. И обратно, страна с неразвитой промышленностью и торговлей обычно вынуждена покупать ценой огромной части своего сырья очень небольшую часть произведённого в других странах. Так один вывозит то, что обеспечивает жизнь небольшому числу людей, а ввозит то, что даёт существование большим массам. Второй вывозит жизненно необходимое для большинства, а ввозит только для некоторых. Обитатели первой страны всегда будут наслаждаться гораздо большими благами, чем даёт их собственная земля при существующей культуре возделывания. Жителям второй страны всегда придётся довольствоваться значительно меньшим… Немногие страны… производят значительно больше сырья, чем им необходимо для обеспечения своих собственных жителей. Отправка за границу любого значительного его количества будет означать отправку за границу части жизненно необходимого для своих же людей. Всё обстоит наоборот с вывозом мануфактуры. Содержание занятых в промышленном производстве сохраняется дома, и только избыточная часть их работы вывозится… Европейские товары были почти все неизвестны в Америке, и многие американские товары были неизвестны в Европе. Стали возникать новые виды товарообменов, о которых раньше и не предполагали; они должны были стать выгодными как для нового, так и для старого континентов. Но дикая несправедливость европейцев привела к губительным и разрушительным последствиям для нескольких из наиболее несчастных стран. [9]

Фридрих Лист описывает протекционистские принципы, по которым развивалась Британия :

(1) Всегда поощрять импорт производственных мощностей, а не готовых товаров.

(2) Заботливо развивать свои производственные мощности и защищать их.

(3) Импортировать только сырьё и сельскохозяйственные продукты, и экспортировать только промышленные товары.

(4) Направлять любые излишки производительных мощностей на колонизацию и на подчинение варварских наций.

(5) Закрепить за метрополией исключительное право снабжения колоний и подчинённых стран промышленными товарами, в обмен получать на привилегированных условиях их сырьё и, особенно, их колониальные продукты.

(6) Проявлять особую заботу о мореплавании; о торговле между метрополией и колониями; поощрять рыбную ловлю в морях посредством премий; и играть как можно более активную роль в международном мореплавании.

(7) Этими способами установить морское превосходство, и с его помощью расширить международную коммерцию, постоянно увеличивая свои колониальные владения.

(8) Давать другим странам свободу торговли с колониями и в мореплавании только в том случае, когда можно выиграть этим больше, чем потерять.

(9) Давать взаимные мореплавательные привилегии только в том случае, если преимущество от их введения окажется на стороне Англии, или если таким образом иностранные государства могут быть удержаны от введения ограничений, которые бы дали преимущество им.

(10) Давать концессии иностранным независимым государствам на ввоз сельскохозяйственных продуктов только в том случае, если таким образом можно получить от них концессии для вывоза английских промышленных товаров.

(11) В тех случаях, когда такие концессии не могут быть получены соглашениями, достигнуть цели контрабандной торговлей.

(12) Вступать в войны и заключать союзы, уделяя исключительное внимание своим коммерческим, морским и колониальным интересам. Получать выгоду в них как от своих врагов, так и от своих союзников. От врагов путём препятствия их коммерции на море, от союзников путём разрушения их производителей через субсидии, которые выплачиваются в форме промышленных английских товаров. [10]

Наполеон прекрасно понимал эту политику:

В существующих обстоятельствах… любое государство, которое примет принципы свободной торговли, придёт в упадок… Но нация, которая сочетает в себе силу промышленного производства с сельскохозяйственным, неизмеримо более совершенна и более здорова, чем чисто сельскохозяйственная. [11]

«Материальное богатство стран» не озабочено промышленным развитием окраин империи: «Адам Смит и Дж.Б.Сэй записали, что сама природа избрала людей Соединённых Штатов Америки [и большинства остального мира] исключительно для сельского хозяйства». Фридрих Лист поставил под сомнение Адама Смита, поскольку его родная Германия не могла развиться, используя философию, разработанную для поддержания господства Британии. [12]

Вильям Питт (William Pitt), премьер-министр Британии, внимательно изучал Адама Смита, и увидел возможность закрепить контроль Британии над мировой торговлей. Он сделал вывод, что если удастся убедить мир следовать Адаму Смиту, то никакая другая нация не сможет конкурировать с промышленностью Британии, даже если перестать следовать 12-ти протекционистским принципам, описанным выше. Британское министерство иностранных дел, британская разведка и британская промышленность начали платить журналистам, писателям, корреспондентам и лекторам, которые стали навязывать миру философию свободной торговли в своей интерпретации. [13]

До тех пор, пока неразвитый мир можно заставлять верить в эту философию, он будет отдавать свои материальные богатства Британии по своей собственной воле, и армия даже не понадобится:

Эти аргументы ходили во Франции недолго. Свободная торговля по-английски привела к такому разорению во французской промышленности, которая росла и процветала при системе Континентальной блокады, что запрещающий режим был быстро восстановлен. Согласно свидетельству Дюпина (Dupin), под его защитой производственная мощность французских мануфактур удвоилась между 1815 и 1827 годами. [14]

Если торговля – свободная, но не равная, то свободная торговля одной страны – это обнищание другой, что хорошо понимал Наполеон. Фридрих Лист наблюдал, какое опустошение свободная торговля по-английски принесла во Францию, и как быстро восстановилась Франция после введения защитных мер против хищной британской промышленности. Он также непосредственно наблюдал быстрое развитие недавно обретших независимость Соединённых Штатов, когда они проигнорировали британскую пропаганду свободной торговли Адама Смита в интерпретации британских меркантилистов. [15]

Любая свобода базируется на свободе экономики

Свобода Америки, как и любая свобода, базируется на свободе экономики. Когда приближалась революция, отцы-основатели Америки пришли к выводу, что «потребление иностранных предметов роскоши и изделий промышленности были одной из главных причин экономических бедствий колоний» [16]:

В гавани Нью-Йорка сейчас стоит 60 судов, из которых 55 – британские. Продовольствие из Южной Каролины было отправлено на 170 кораблях, из которых 150 были британскими… Безусловно, любой американец, который заботится об интересах своей страны, обязан видеть немедленную необходимость в эффективном федеральном правительстве. Без него Северные штаты вскоре станут безлюдными и опустятся в нищету, в то время как Южные превратятся в шёлкопрядных червей, мучительно горбатящихся на Европу… В текущем состоянии разъединения, прибыли от торговли похищаются у нас, наша торговля чахнет, и нищета угрожает распространиться в стране, которая могла бы превзойти мир в богатстве. [17]

Неравный договор (Версальский мир) был навязан американским колониям в 1783 году. Он «разрешал только маленьким американским судам заходить в островные порты и запрещал любым американским судам перевозку мелассы (чёрной патоки), сахара, кофе, какао, хлопка в любой порт мира за пределами континентальных Соединённых Штатов». [18] В Америке запрещалось производство даже обычного гвоздя для подковки лошади. Вывоз промышленных товаров был запрещён в любой порт внутри британской торговой империи, и британский военный флот был готов к тому, чтобы заставить выполнять эти условия.

Америка могла ввозить только товары, произведённые в Англии, или товары, посланные в колонии через Англию. Запрещалось вывозить шерсть, пряжу или шерстяные вещи из одной колонии в другую, «или в любое другое место», колонии также не могли вывозить шляпы и изделия из железа. Они не имели права строить прокатные или резательные станки, топки и кузницы. После 1763 года запрещалось селиться западнее гор Аппалачи. По закону о валюте от 1764 года, им запрещалось использовать бумажные деньги, устанавливать колониальные монетные дворы или сельскохозяйственные банки. [19]

Американский государственный деятель Генри Клэй (Henry Clay) цитирует одного из лидеров Британии: «Другие страны понимали, как понимали это и мы, что под „свободной торговлей“ мы понимали ни больше, ни меньше, но способ, который бы, используя то большое преимущество, которое мы имели, дал бы нашим производителям полную монополию на всех рынках этих стран. И помешал этим станам, всем и каждой в отдельности, стать промышленными нациями». [20] Английский лорд Брогхэм (Brougham) считал, что «вполне стоит вначале, при первом экспорте английской мануфактуры, потерпеть убыток, чтобы, затоварив рынки, в колыбели задушить тех набирающих вес производителей в Соединённых Штатах». Британские усилия по сдерживанию Америки заставили её основать Военно-морской колледж и мощные военно-морские силы. [21]

Политические свободы дают человеку право голоса, свободы слова, выбора религии. Но политические свободы без экономических свобод оставляют человека замёрзшим, голодным и нищим. Через тридцать шесть лет после американской революции, когда Британия был занята войной с Наполеоном в Европе, Америка выиграла войну 1812 года, и только тогда она действительно получила независимость. Америка стала независимой и политически, и экономически. Кроме Канады и Австралии, ни одна другая британская колония не обрела ни политическую, ни экономическую независимость до Второй мировой войны . После войны многие колонии получили номинальную политическую свободу, но только те, которые были нужны в качестве союзников для борьбы с быстро распространявшимся социализмом (Япония, Тайвань, Южная Корея, Индонезия и Малайзия), получили экономическую свободу.

Америка выбирает союз со своими европейскими родственниками

Первая и Вторая мировые войны, как и большинство войн в истории, были битвами за мировые ресурсы и за рынки, и через них – за контроль над процессами производства материальных благ. Старые имперские нации Европы обанкротились в этих битвах за мировые богатства, и у них не осталось сил для удержания контроля над миром. Весь бывший колониальный мир почувствовал шанс на свободу, и многие из новых стран смотрели на Америку как на модель своего будущего.

У Америки были собственные ресурсы для сохранения высокого стандарта жизни, и она вполне могла бы поддержать попытки колоний вырваться на волю. Но культурные и религиозные соображения перевесили моральные. Старые имперские страны Европы передали полицейскую дубинку руководству Америки. «Оптовый» государственный терроризм стал инструментом подавления возрождающихся народов.

Чтобы меньшинство продолжало подавлять мировое большинство, к процессам производства и распределения материальных благ пришлось допустить новые страны. Чтобы остановить быстро распространявшийся социализм, нескольким основным странам (Японии, Тайваню, Южной Корее), находившимся на границах социалистического лагеря, был дан доступ к технологиям, к капиталам и рынкам. Это, естественно, произошло полностью в духе описанного Фридрихом Листом протекционизма, и никак не свободной торговли Адама Смита. Хотя Адам Смит и проповедовался в каждой университетской аудитории в качестве обоснования успехов этих стран. Постепенно другие Южно-Азиатские страны, и, наконец, Китай, также были также допущены в этот круг. Как успех этих стран при протекционистской политике, так и сильные кризисы в них после частичного снятия протекционизма (он был снят, когда Советский Союз перестал существовать), доказывают правильность выводов Фридриха Листа.

Защита была снята путём навязывания этим странам структурных изменений (structural adjustments), потребовавших открыть беспрепятственный доступ к внутренним рынкам этих стран. Заместители министра финансов США Роберт Рубин (Robert Rubin) и Ларри Саммерс (Larry Summers) и «их оруженосцы в Международном валютном фонде… признали, что им пришлось принимать жёсткие решения, в которых даже можно найти некоторые ошибки». [22] «Жёсткие решения», принятые этими «обыкновенными подозреваемыми» , как описал профессор Йоркского университета в Торонто Стефен Гилл (Stephen Gill) [23], сводились к тому, что утопающим разрешалось самим позаботиться о своей судьбе, когда экономический кризис стал неизбежен. Профессор университета Северного Лондона Питер Гован (Peter Gowan) объясняет, что Гринспен , Саммерс и Рубин не беспокоились:

По мере распространения кризиса по региону, Минфин США и ФРС были спокойны за его глобальные последствия. Из предыдущего опыта они прекрасно знали, что финансовые катаклизмы в третьих странах давали желанные толчки роста американским финансовым рынкам, и через них – экономике США. Можно было ожидать, что огромные средства придут на американские финансовые рынки, уменьшат стоимость кредита, поднимут рынок акций и подтолкнут экономический рост. И следует ожидать богатый урожай собственности, которую можно будет забрать в Азии, когда азиатские страны упадут на колени перед МВФ. [24]

Структурные изменения открыли азиатские рынки для доступа спекулятивного капитала. Постоянно снижавшиеся цены на сырьё во всём мире доказывают, что было много возможностей для печатания новых денег , была возможность разрешить регионам и странам печатать больше собственной валюты, и возможность расширять мировую экономику. Так что решение сжать мировую экономику, чтобы больше досталось имперским центрам капитала, было принято совершенно сознательно:

Когда страна тратит сто долларов на производство продукта внутри своих границ, то деньги, которые используются для оплаты за материалы, рабочий труд и других затрат, двигаются внутри экономики по мере того как каждый получатель тратит их. Благодаря этому эффекту мультипликации (умножения), конечный продукт стоимостью в сто долларов может добавлять несколько сотен долларов к валовому национальному продукту (ВНП) этой страны. Если продукт ввозится из-за границы, то деньги тратятся внутри чужой страны, и деньги начинают обращаться внутри неё. В этом причина того, что промышленно развитая, вывозящая готовые продукты и импортирующая сырьё страна богата, а слаборазвитая, ввозящая готовые продукты и вывозящая сырьё страна бедна. Развитые страны богатеют, продавая капиталоёмкие товары за высокую цену, и покупая товары, на которые требуются высокие затраты труда, за низкую цену. Этот дисбаланс в торговле увеличивает разрыв между богатыми и бедными странами. Богатые продают готовые для потребления товары, а не инструменты производства. Это сохраняет монополизацию средств производства и гарантирует сохранение рынков сбыта. [25]

То, что периферию ожидает падение экономики, если протекция будет снята, хорошо понималось. В книге «Фальшивый рассвет» (False Dawn) профессор Лондонской школы экономики Джон Грэй (John Gray) показывает, что свободная торговля и настоящая демократия несовместимы:

В любой более-менее длинной и широкой исторической перспективе свободный рынок – это редкое и короткоживущее отклонение. Регулируемые рынки – это норма, спонтанно возникающая в жизни любого общества… Идея свободных рынков и одновременно минимальных правительств… это перевёртывание правды… Нормальный спутник свободных рынков – это не стабильное демократическое правительство. Это нестабильная политика экономической опасности… Поскольку естественная тенденция общества – сдерживать рынки, свободные рынки могут быть созданы только мощным централизованным государством… Глобальный свободный рынок – это не железный закон исторического развития, а политический проект… Свободные рынки созданы правительствами и не могут существовать без них… Демократия и свободные рынки – конкуренты, а не партнёры… [точно также как гибельный свободный рынок по-британски сто лет назад, который закончился двумя мировыми войнами, нынешний] глобальный свободный рынок – это американский проект… Без реформ мировая экономика разделится на части, потому что её перекосы невозможно поддерживать… Мировая экономика развалится на блоки, каждый из которых будет формироваться борьбой за региональное превосходство. [26]

Суммируя, глобальный капитал, поддерживаемый американскими военными, пытается отказать всем слаборазвитым странам в праве защиты своих ресурсов, промышленности, рынков и граждан. Если какая-нибудь нация попробует защитить себя, капитал уедет и создаст ещё большую нищету. Но не только эти страны в опасности. Рассмотрим пример того, как можно ограбить казначейство даже такой страны как Британия. Профессор Гован объясняет, как хэдж-фонды занимают огромные средства, чтобы фактически ограбить казначейства как сильных, так и слабых стран. Спекулянт

покупает форвардные контракты на продажу английских фунтов за французские франки по курсу 9.50 франков за фунт. Срок исполнения контракта наступает через один месяц. Скажем, общая сумма контрактов – 10 миллиардов фунтов. Спекулянт должен заплатить некоторую плату банку за пользование кредитом. Затем спекулянт ждёт, пока месяц почти закончится. Он начинает скупать фунты в больших количествах и, накопив их, затем начинает резко продавать фунты, пытаясь сбить, понизить курс фунта. Из-за того, что на продажу выставлено сразу огромное количество фунтов, курс фунта падает, скажем, на 3% относительно франка. В этот момент другие, более мелкие участники валютного рынка видят, что фунт упал, и тоже начинают избавляться от него, снижая курс, скажем, ещё на 3%. Ночью спекулянт берёт в долг огромные суммы в фунтах и опять продаёт их за франки. Между тем на валютном рынке распространяются слухи, что это дело не кого-нибудь, а самого главного спекулянта. Более мелкие спекулянты присоединяются к игре, и фунт падает ещё на 10%. И в день, когда спекулянт исполняет изначальный контракт и продаёт фунты по курсу 9.50 к франку, курс фунта составляет 5 франков. Спекулянт исполняет контракт и получает огромную прибыль из-за разницы курсов. В это время в реальной экономике наступает кризис и т.д. и т.п. [27]

Хотя сейчас (в 2002 году) американцы довольны, поскольку прибыли от свободной торговли перетекают в их карман,

глобальный свободный рынок… уже не работает в интересах американской экономики больше, чем он работает в интересах какой-либо другой страны. Действительно, в случае большого перекоса на мировых рынках американская экономика будет задета сильнее, чем многие другие… В нынешней лихорадочной обстановке почти невозможно организовать мягкую посадку… Экономический обвал и ещё одна смена режима в России; дальнейшая дефляция и ослабление финансовой системы в Японии, которое вызовет репатриацию японских сбережений, хранящихся в долговых обязательствах правительства США; финансовый кризис в Бразилии или в Аргентине; крах на Уолл-Стрите – одно из них, или все эти события, вместе с другими, непредсказуемыми событиями, могут начать глобальный экономический перекос. Если любое из них случится, одним из первых последствий станет быстрое усиление протекционистских настроений в США, особенно в Конгрессе. [28]

История подтверждает правоту Фридриха Листа

Огромные промышленные успехи Британии, Америки, Советского Союза, Германии Бисмарка, довоенной Японии, быстрое восстановление Европы, Японии, азиатских «тигров» и, недавно, Китая были достигнуты по рецептам Фридриха Листа, но ни одна нация в мире ни разу не развилась, следуя свободной торговле Адама Смита.

Мы привели здесь только краткое изложение истории протекционизма. Другие наши книги очень подробно описывают все его аспекты, в основном применительно к мировой торговле. Но изъятие богатства у бедных не ограничивается мировой торговлей, и в нашей работе [29] мы также описываем необходимость защиты слабых производителей внутри экономики отдельной страны.

Для всех богатых стран является нормой протекционизм как внутри своих экономик, так и в мировой торговле. От слабых стран на периферии империи требуют проведения структурных изменений, но ни одна из сильных стран не оставляет своих граждан на съедение глобальному капиталу. Если бы кто-то попробовал, граждане этой страны немедленно сместили бы такое правительство.

В классический и неолиберальной экономике отсутствует упоминание об экспоненциальной разнице в накоплении капитала из-за неравной оплаты за одинаково производительный труд; об истоках грабежа торговлей; о том, что свободная торговля по Адаму Смиту – это всё тот же видоизменённый грабеж торговлей.

Список литературы к Приложению А

1. J.W. Smith, Economic Democracy: The Political Struggle of the Twenty-First Century, (Armonk, NY: M.E. Sharpe, 2000), pp. 24 (в авторской редакции для второго издания), for labor rates, citing, Doug Henwood, “Clinton and the Austerity – p. 628. Colin Hines and Tim Lang (Jerry Mander and Edward Goldsmith eds.) in The Case Against the Global Economy and for A Turn Toward the Local (San Francisco: Sierra Club, 1996), p. 487 say $24.90 an hour for the Germany and $16.40 for the U.S. When benefits are included German manufacturing wages rise to $30 and hour, America to $20 and hour and Britain to $15 (Richard C. Longworth, Global Squeeze: The Coming Crisis of First-World Nations (Chicago: Contemporary Books, 1999), p. 177. Russian wages will increase even greater when benefits are factored in.

2. Karl Polanyi, The Great Transformation (Boston: Beacon Press, 1957), p. 277. Quoting the classics: Henri Pirenne, Economic and Social History of Medieval Europe. (New York: Harcourt, Brace, 1937) and Eli F. Heckscher’s Mercantilism, 2 vol. (New York: The Macmillan Company, 1955).

3. Immanuel Wallerstein, The Origin of The Modern World System, vol. 1 (New York: Academic Press, 1974), pp. 119-20. See also Paul Bairoch’s, Cities and Economic Development From the Dawn of History to the Present (Chicago: University of Chicago Press, 1988). For “plunder-by-trade,” see William H. McNeill, The Pursuit of Power (Chicago: University of Chicago Press, 1982).

4. Christopher Layne, “Rethinking American Grand Strategy,” World Policy Journal, (Summer 1998), pp. 8-28.

5. Lewis Mumford, Technics and Human Development (New York: Harcourt Brace Jovanovich, 1967), p. 279; Kropotkin, Mutual Aid, chapters 6 and 7; George Renard, Guilds of the Middle Ages (New York: Augustus M. Kelly, 1968), p. 35; Petr Kropotkin, The State (London: Freedom Press, 1987), p. 41; Dan Nadudere, The Political Economy of Imperialism (London: Zed Books, 1977), p. 186.

6. Barbara Tuchman, The March of Folly (New York: Alfred A. Knopf, 1984), pp. 130-31. For early mercantilist theory see Douglas A. Irwin, Against the Tide: An Intellectual History of Free Trade (Princeton, N.J.: Princeton University Press, 1996).

7. Adam Smith, The Wealth of Nations (New York: Random House, 1965), p. 607.

8. Friedrich List, The National System of Political Economy (Fairfield, NJ: Auguatus M.Kelley, 1977), pp. 9-33, 40-45, 56, 71-79, 345, chapters 26, 27.

9. Smith, The Wealth of Nations, pp. 413, 426, 642. For free trade philosophy before Adam Smith, see Michael Perelman, The Invention of Capitalism: Classical Political Economy and the Secret History of Primitive Accumulation (London: Duke University Press, 2000) and Irwin, Against the Tide, chapter 3.

10. List, National System, pp. 366-370.

11. Ibid, p. 73. Earlier theorists on protection against mercantilists were: Alexander Hamilton, 1791; Adam Muller, 1809; Jean-Antoine Chaptal, 1819 and Charles Dupin, 1827, see Paul Bairoch, Economics and World History: Myths and Parodoxes (Chicago: University of Chicago Press,

12. Ibid, p. 99.

13. Ibid, pp. xxvii-xxviii, 368-69.

14. Ibid, pp. 73-75.

15. Ibid, p. xxv.

16. Charles A. Beard, An Economic Interpretation of the Constitution (New York: Macmillan Publishing Co., 1941), p. 46. See also Michael Barratt Brown, Fair Trade (London: Zed Books, 1993), p. 20.

17. Beard, Economic Interpretation, pp. 46-47, 171, 173.

18. Richard Barnet, The Rockets’ Red Glare: War, Politics and American Presidency (New York: Simon and Schuster, 1983), p. 40.

19. Philip S. Foner, From Colonial Times to the Founding of the American Federation of Labor (New York: International Publishers, 1982), p. 32; Smith, Wealth of Nations, pp. 548-49, Book IV, Chapters VII, VIII; William Appleman Williams, Contours of American History (New York: W.W. Norton amp; Company, 1988), pp. 105-17; Frederic F. Clairmont, The Rise and Fall of Economic Liberalism (Goa India: The Other India Press, 1996), p. 100; James Fallows, “How the World Works,” The Atlantic Monthly. December 1993, p. 42.

20. Williams, Contours of American History, p. 221.

21. Williams, Contours of American History, pp. 192-97, 339-40; List, National System, especially pp. 59-65, 71-89, 92, 342, 421-22; Chapter XI; Herbert Aptheker, The Colonial Era, 2ed. (New York: International Publishers, 1966), pp. 23-24; Barnet, The Rockets’ Red Glare, pp. 40, 60, 68. [1] 34Dean Acheson, Present at the Creation (New York: W.W. Norton amp; Company, 1987), p. 7.

22. “The Three Marketeers,” Time. February 15, 1999, pp. 34-42.

23. Stephen Gill, “The Geopolitics of the Asian Crisis,” Monthly Review (March, 1999), pp. 1-9.

24. Peter Gowan, The Global Gamble: Washington’s Faustian Bid for World Dominance (New York: verso, 1999), pp. 104-05.

25. J.W. Smith, The World's Wasted Wealth 2, (Santa Maria, CA: The Institute for Economic Democracy, 1994), pp. 116, 127, 139. Emphasis added.

26. John Gray, False Dawn (New York: The Free Press, 1998), pp. 210-13, 217-18; see also p. 199.

27. Gowan, The Global Gamble, p. 96, see also pp. 95-138 and Richard C. Longworth, Global Squeeze: The Coming Crisis of First-World Nations (Chicago: Contemporary Books, 1999), pp. 225, 243.

28. Gray, False Dawn, pp. 217, 224-25.

29. Smith, Economic Democracy, updated and expanded 2edition.

30. Friedrich List, The National System of Political Economy (Fairfield, NJ: Auguatus M.Kelley, 1977): Clarence Walworth Alvord, The Mississippi Valley in British Politics: A Study of Trade, Land Speculation, and Experiments in Imperialism Culminating in the American Revolution (New York: Russell amp; Russell, 1959); Bairoch, Economics and World History; Correli Barnett, The Collapse of British Power (New York: Morrow, 1971); Oscar Theodore Barck, Jr. and Hugh Talmage Lefler, Colonial America, 2ed. (New York: Macmillan, 1968); Samuel Crowther, America Self-Contained (Garden City, N.Y.: Doubleday, Doran amp; Co., 1933); John M. Dobson, Two Centuries of Tariffs: The Background and Emergence of the U.S. International Trade Commission (Washington DC: U.S. International Trade Commission, 1976); Alfred E. Eckes, Jr., Opening America’s Markets: U.S. Foreign Trade Policy Since 1776 (Chapel Hill: University of North Carolina Press, 1995); James Thomas Flexner, George Washington: The Forge of Experience (Boston: Little Brown and Co., 1965); William J. Gill, Trade Wars Against America: A History of United States Trade and Monetary Policy (New York: Praeger, 1990); John Steele Gordon, Hamilton’s Blessing: The Extraordinary Life and Times of Our National Debt (New York: Walker and Co., 1997); Irwin, Against the Tide; Emory R. Johnson, History of Domestic and Foreign Commerce of the United States (Washington DC: Carnegie Institute of Washington, 1915); Richard M. Ketchum, ed., The American Heritage Book of the Revolution (New York: American Heritage Publishing, 1971); Michael Kraus, The United States to 1865 (Ann Arbor: University of Michigan Press, 1959); John A. Logan, The Great Conspiracy: Its Origin and History, 1732-1775 (New York: A.R Hart amp; Co., 1886); William MacDonald, ed., Documentary Source Book of American History, 1606-1926, 3ed. (New York: MacMillan, 1926); John C. Miller, Origins of the American Revolution (Boston: Little Brown and Co., 1943); Samuel Eliot Morison and Henry Steele Commanger, Growth of the American Republic, 5ed. (New York: W.W. Norton, 1959); Sir Lewis Namier and John Brooke, Charles Townsend (New York: St. Martin’s Press, 1964; Gus Stelzer, The Nightmare of Camelot: An Expose of the Free Trade Trojan Horse (Seattle, Wash.: PB publishing, 1994); Peter D.J. Thomas, The Townshend Duties Crisis: The Second Phase of the American Revolution, 1776-1773 (Oxford: Clarendon Press, 1987); Arthur Hendrick Vandenberg, The Greatest American (New York: G.P. Putman’s and Sons, 1921).