Тиса успешно избегала встречи со старшиной. Камилла уже устала передавать Тисе, что видела старшину в очередной раз. Он даже как-то появился в лечебном корпусе, что было полной неожиданностью. Зато у всего есть и хорошая сторона — поиски каховика активно продолжались. Они со шкалушем обследовали еще один обширный участок. Сегодняшний день Тиса вновь хотела посвятить поискам оберега, но новобранца нигде не было видно.

Девушка ожидала, что Трихон появится, когда она выедет из конюшни на Ватрушке, но ошиблась. У проходной Тиса придержала кобылу, пребывая в сомнении. Был ли смысл отправляться в скалы без шкалуша? В одиночку она не пройдет и трети маршрута. Надо было быстрее решаться, так как утренний смотр подходил к концу, а встречаться с Витером Тиса все так же не намеревалась.

Она все еще стояла на распутье, когда к проходной подкатила краснобокая одноколка Тонечки. Тиса в немом удивлении увидела, как из нее выбрался вэйн. Филипп о чем-то переговорил с охранником, и тот пропустил гостя через ворота. Поддаваясь порыву, Тиса развернула Ватрушку. Кобыла уловила, что прогулка отменяется, и недовольно заржала.

— Тиса Лазаровна! — услышала Тиса за спиной голос вэйна.

Ну что тут скажешь? Конечно, как она раньше не догадалась. Вэйн приехал в Увег, чтобы постоянно ловить ее в самом неприглядном виде! Мало того, что на ней ее походное платье, да еще волосы лишь в косу заплетённые. Со вздохом, Тиса спешилась, оставив Ватрушку у коновязи.

Вэйн ждал у крыльца, пока она подойдет. Статный, высокий в сюртуке цвета чабреца поверх батистовой сорочки молочного цвета. В руках силовой жезл, такой же синеголовый, как и его хозяин. На губах вэйна застыла доброжелательная улыбка. Что его сюда привело?

— Добрый день, — Филипп поклонился, сняв с головы цилиндр. «Небесные» глаза блеснули.

Тиса поздоровалась.

— Прошу меня великодушно простить за столь ранний визит. Но я только сегодня смог быть в ваших краях.

Тиса ничего не понимала.

— Вы, наверно, хотите видеть отца? — догадалась она. — Он сейчас занят, но скоро освободится.

— Нет, нет, — вэйн улыбнулся. Ветерок раздул синие пряди над его лбом. — Я приехал к вам.

— Ко мне? — девушка распахнула глаза.

Вокруг один за другим, словно муравьи на сахар, стали сбегаться зеваки.

Вэйн посмотрел на двери корпуса. И Тиса вспомнила о долге хозяйки:

— Давайте, пройдем в гостиную. Прошу.

Пока они поднимались на крыльцо, девушка слышала каждый скрип старых ступеней, видела каждый шмоток сухой грязи на них. Двери в корпус вдруг показались ей настолько обшарпанными, что можно сразу броситься в печь от стыда. Гостиная показалась ей не менее удручающей. Вдруг стало ясно, что на старых креслах и диванчике выцвела обивка. Тяжелый круглый дубовый столик кренился на один бок. И белая скатерть с рядом мережки по краю, только подчеркивала это. На подоконнике рассыпанная земля от цветочных горшков. Вся комната превратилась из уютного домашнего местечка, каким она ее всегда считала, в комнату позора. Тиса поджала губу, почувствовав недовольство собой. Почему она стыдится своего жилища?

Девушка подняла подбородок, может чуточку выше положенного:

— Располагайтесь. Не желаете ли чаю? — чопорно сказала Тиса.

— Да спасибо, — вэйн вольготно расселся на диване. Похоже, он не торопился.

Тиса пожалела, что позвала Камиллу. Что с кухаркой творилось, когда она увидела гостя. К чести Филиппа надо сказать, он стойко вынес многословность Камиллы, желающей угодить. А это совсем не просто. Камилла накрыла чайный столик с невиданной для нее скоростью. Тиса слышала, как она погоняла Василя на кухне, чтобы тот быстрей шевелился. А потом услышала голос шкалуша из кухни, — явился пропащий, не запылился.

— Вот, откушайте мои блинчики с черникой, милости просим, господин вэйн Филипп Дронович.

— О, благодарю. Для вас просто — Филипп.

«Ну, не душка?». Камилла расплылась в улыбке, того и гляди, бухнется в ноги. Когда кухарка удалилась, Тиса села в кресло.

— Простите. Но я в совершенной растерянности, и не могу понять, чем я обязана такому приятному визиту? — Тиса выдавила вежливую улыбку.

Если она сломает язык, прошу во всем винить этикет.

Филипп не торопился с ответом. Девушка подождала, пока вэйн пригубит чашечку чая и легким завораживающим движением откусит с вилки кусок блинчика. Нож и вилка казались продолжением его пальцев, так ловко он владел приборами. Тиса снова почувствовала себя гусеницей, и про себя решила, что к блинам даже не притронется.

— Первое, что привело меня к вам, это — вот эта милая вещица, — вэйн вынул из нагрудного кармашка сюртука серебряную шпильку в форме лилии и протянул Тисе. — Если мне не изменяет память, она ваша.

— Мамина шпилька! — девушка почувствовала огромное облегчение, как только украшение оказалось в ее руках. — Спасибо!

— Рад вернуть вещь законной владелице. Признаюсь, чуть ли не поддался соблазну и не оставил ее у себя, — вэйн лукаво посмотрел на Тису. — Ведь я нашел эту шпильку у порога своей комнаты.

Тиса почувствовала, как густо краснеет. Но вэйн проявил чудеса тактичности, и не стал развивать эту тему. Какое-то время колдун посвятил очередному блинчику.

— Есть и другое, что привело меня к вам, — поднял ресницы вэйн.

— И что же это? — пролепетала Тиса.

Колдун слегка поморщил нос, и на миг стал похож на свою мать.

— Я прошу прощение, за поведение ма.

— Это лишнее, — промычала Тиса. Уши ее уже горели так, что впору прыгать в Вежу.

— Нет, я знаю, что она часто бывает не права в своих суждениях. Это я виноват. Разбаловал ее. А теперь уже не могу ничего поделать. Вы простите меня?

Вэйн сокрушенно опустил голову. Тисе захотелось потрогать мягкие шелковые волосы. Девушка поискала глазами запонки на манжетах. Их не оказалось на месте. Как же так?

— Мне нечего прощать. Каждый волен разделять или не разделять чужое мнение. Но… — произнесла Тиса, она осторожно коснулась плеча вэйна. Вот момент, чтобы спросить вэйна о своих видениях, подумала Тиса.

Скрипнул порог. И в комнату порывом ветра влетел Витер.

— Здрасте, — крякнул старшина. Он стрельнул сердитым взглядом на руку Тисы, так беспечно лежащую на плече вэйна.

Филипп поднялся, и мужчины приветствовали друг друга короткими холодными кивками.

— Простите, что помешал вашему разговору, — пробасил Витер.

В отличие от слов, тон старшины нельзя было назвать вежливым.

— Я ожидал увидеть Тису Лазаровну в одиночестве. Но как вижу, ошибся.

— Людям свойственно ошибаться, — улыбнулся вэйн.

Лицо Витера вдруг начало быстро багроветь. Предвидя грозу, вэйн добавил:

— Но я уже собирался уходить. Тиса Лазаровна, смею надеяться видеть вас вскоре на озере. Тонечка готовит прогулки на лодочках.

Лицо старшины обратилось к Тисе, в черных глазах она прочла нетерпение.

— Останьтесь, прошу вас, вы еще не допили чай, — предложила Тиса вэйну и добавила: — Вас Витер Дмитриевич, если желаете, тоже прошу присоединиться.

Вэйн еще раз взглянул на старшину, что скалой застыл посреди гостиной, и покачал головой. Голубые глаза глядели с сожалением:

— Передайте Камилле Сановне, что блинчики были изумительно вкусными. Счастлив был побывать у вас в гостях.

Спиной ощущая напряжение, исходящее от старшины, Тиса проводила вэйна до порога. Толпа зевак, поджидавших вэйна у крыльца, увеличилась. Тиса хотела было ускользнуть от старшины в толпу, но Витер разгадал ее намерение, и сжал ее локоть:

— Тиса Лазаровна, я всю неделю мечтал с вами встретиться и поговорить, — прошептал он на ухо девушки.

Тиса поймала на себе сразу несколько любопытных взглядов. Уля и несколько девиц из прачечной следили за ними.

— Поговорить? Согласна поговорить. Слушаю! — сказала Тиса, с удовлетворением заметив растерянность на лице Витера.

Старшина оглянулся:

— Народу много.

— Сожалею.

— Ну, хорошо, — ноздри Витера расширились, он словно готовился к прыжку. — Этот поцелуй в саду…

У Тисы округлились глаза. Она оглянулась, слышал ли кто это непотребство?

— Пройдемте в библиотеку, — сдалась она.

Старшина мрачно усмехнулся.

Тиса намеренно перенесла разговор в библиотеку, зная, что скоро отец поднимется в свой кабинет. Витер это тоже знает, и не будет распускать руки.

— У вас есть минута, — предупредила Тиса, как только они оказались в стенах библиотеки. Девушка сплела руки на груди.

— Что здесь делал этот столичный хлыщ? — спросил Витер.

— Вам не должно быть до этого никакого дела, — холодно произнесла девушка.

— У меня есть дело до всех пребывающих на территории части, — гаркнул Витер, и тут же сбавил тон. — Но я пришел сказать о другом. Я всю неделю думал о вас. Ваш поцелуй…

Тиса возмутилась:

— Вы имеете наглость утверждать, что это был мой поцелуй? Я до сих пор жалею, что не влепила вам пощечину.

Витер, придвинулся к ней, повернув щеку для удара:

— Вы можете сделать это сейчас, Тиса Лазаровна, — сказал старшина с мрачным видом. — Врежьте мне. Я готов понести наказание за вольность.

Тиса смутилась. Какое-то время они просто молча глядели друг на друга. Взгляд черных глаз давил.

— Я не верю, что я вам безразличен, — глухо и властно произнес старшина. — Но, кажется, вы не поняли. Мне не нужна интрижка. Я хочу, чтобы вы были моей женой. Законной женой.

Старшина медленно опустился на одно колено.

— Выходите за меня, Тиса.

Тиса распахнула в ужасе глаза.

Не дождавшись ответа, Витер поднялся с колена.

— Я понимаю, что вам нужно все обдумать, — произнес он. — Я не тороплю с ответом. Уверен, капитан одобрит наш союз. Нужно только ваше согласие.

Старшина хотел еще что-то добавить, но вместо этого поклонился и в пять шагов покинул библиотеку, оставив Тису в глубоком смятении.

* * *

Остаток дня и полночи Тиса промариновалась в собственных мыслях. Не в силах больше нести эту ношу в одиночку, Тиса засобиралась к Ганне на следующее утро. Прогулка пешком освежит голову.

Ганнин домик с деревянной мансардой едва виднелся за разросшейся сиренью. Подруга встретила Тису с удивлением.

— Я ненадолго, Ганн, — предупредила Тиса. — На чай не останусь. Просто надо посплетничать.

— Заходи.

Ганна внимательно вглядывалась в лицо Тисы, пытаясь угадать, что ее привело.

Девушки вошли в дом, минули лестницу, ведущую на мансарду. Оттуда доносилось мычание Симона.

— Муж сейчас в мастерской с младшим — ложки расписывают, — объяснила Ганна. — А Лукашка в храме.

— В храме?

— Да, ты же не знаешь. Он ходит в воскресную школу к Доломее. Хочет в семинарию поступать. Сам так решил.

— Молодец какой.

— Только семинария ближайшая — в Каповецке. Откуда деньги возьмем с Симоном, не знаю, — вздохнула Ганна. — Конечно, надо сказать сыну сразу, чтобы не мечтал. Но никак не соберусь с духом. Он так увлечен.

Пройдя по темным недрам дома, девушки вошли в комнатку. Тесную, но идеально убранную. Кровать заправлена без единой складки. Подушки уложены друг на друга пирамидой и накрыты прозрачным кружевным покрывалом. На трюмо с резными ножками — порядок, какого Тиса у себя не знала. Комнату украшала большая картина Симона над кроватью, — Единый жертвующий своей кровью ради появления жизни на Хорне. Бог получился у Симона полноватым и розовощеким, с радостью отдающим последнюю каплю. Святая пятерка присутствовала на картине лишь символически, как часть орнамента, украшающего ореол Единого.

— В комнате нас никто не потревожит, — Ганна убрала со стула корзинку с рукоделием. И пригласила Тису сесть.

— Ганяша, кто пришел? — послышался старческий голос из глубины смежных покоев.

— Ко мне, ба, — крикнула Ганна. — Отдыхай.

Девушки присели к окну.

— Ну, рассказывай, — сказала Ганна, видя, что подруга медлит. — Это связано с оберегом для Зои, да?

Тиса мотнула головой.

— Витер мне сделал предложение, — прошептала она.

Ганна прикрыла улыбку рукой:

— Да ты что! Как? Когда?

Подруга внимательно слушала и не перебивала, пока Тиса рассказывала все подробности, начиная с украденного поцелуя и закончив сценой в библиотеке.

— Тиса я поздравляю тебя! Наконец-то! Не зря он с тебя глаз не сводил.

— Ты что, оправдываешь его нахальство? — поразилась Тиса.

Ганна пожала плечами, улыбаясь во весь рот:

— По-другому тебя, видимо, не возьмешь. Ты же у нас как крепость.

От кого угодно, но от Ганны она такого не ожидала.

— Подожди, — нахмурила брови Ганна. — Что ты ему ответила?

— Он дал мне время на раздумье. Я собираюсь отказать. Если бы я тогда сделала это сразу, сейчас бы не тяготилась неопределенностью.

Подруга огорченно свела брови.

— Не торопись, все обдумай. Неужели он тебе ни капельки не нравится?

— Да, он мужественен, по-своему красив, — признала задумчиво Тиса. — В чем-то я даже восхищаюсь им, например, тем, как он владеет саблей, и управляет подразделением.

— Уважение — основа отношений, — вставила свое слово Ганна.

Тиса замотала головой.

— Его присутствие волнует меня. Но, это не любовь.

— Это же не из-за того, что твое сердце уже занято. Скажи, ты ведь не заинтересовалась вэйном?

— Боже упаси, — отмахнулась Тиса.

— Очень разумно, — одобрила Ганна. — Он слишком хорош для наших девиц. Боюсь, разобьет не одно сердце, и укатит назад в Крассбург.

Тиса замолчала. Ганна погладила плечо подруги:

— Витер, хоть и не идеал, зато надежен во всех отношениях. Знаешь, Тиса. Порою, мы сами не знаем, чего нам нужно для счастья.

— Сама-то по любви вышла, — грустно улыбнулась Тиса.

— Я ничего не хочу плохого говорить о моем Симоне, — опустила ресницы Ганна. — Ты знаешь, я люблю своего художника. И за ним готова идти на край света, если потребуется. Но иногда я думаю, как бы сложилась моя жизнь, если бы я не встретила его, не родила в семнадцать Лукашку. Жить в безденежье нелегко Тиса, и сохранить любовь, когда надо думать, чем кормить детей. Ведь его картины — это больше благотворительность, чем доход.

Уходя от Ганны, Тиса столкнулась в сенях с Лукой, стройным подростком с хвостиком на затылке, как у отца. Он еще больше вытянулся, с тех пор как она видела его в последний раз.

— Здравствуйте, тетя Тиса.

«Дожилась, — горько подумала Войнова. — Уже скоро и юноши тетей кликать будут». Ганна с сыном проводили ее до плетня. Через полчаса она свернула на мостовую Прибазарной. Шепча под нос что-то о старых девах, Тиса не сразу обратила внимание на поравнявшуюся с ней одноколку. Кто-то окликнул ее по имени. Это оказался вэйн, собственной персоной.

— Добрый день, Тиса Лазаровна!