Платье сидело отлично. Такое чувство, что это не она была там, в зеркале: шатенка с прекрасно уложенными в прическу волосами. Надо отдать должное Уле. На сей раз, горничная постаралась на славу. И мамины серебряные шпильки эффектно довершали образ. Уля сказала, что могла бы еще вплести в волосы ленту. Тиса была бы не против. Но серебристую, что она купила у Комаровой, Тиса потеряла неизвестно где. А другие не подходили по цвету.

Как же непривычно чувствовать себя в нарядном платье. Насколько уютней в шерстяном коричневом или зеленом из тех, что молчаливо висели за дверцей шкафчика. Тиса взглянула в медовые глаза шатенки напротив:

— Знаю, мамочка, — прошептали губы, прежде чем поцеловать треснутую крышку наручных часов. — Мне нельзя о нем мечтать. Но я ничего не могу с собой поделать. Помоги мне.

Со вздохом девушка отстранилась от зеркала. Вложив лезвие в ножны, она спрятала нож в боковой карман юбки и спустилась в гостиную.

Капитан соблаговолил ехать на праздник. И задерживался из-за служебных дел. Время ожидания капало на сердце Тисы смятением.

Выйдя на крыльцо, девушка надеялась застать на козлах Трихона, но на сей раз желудок Цупа оказался в полном порядке. Трезвенный образ жизни пошел вознице на пользу. Лицо мужика посвежело, спина разогнулась. Казалось, он даже помолодел лет на десять. К парку Войновы добрались только без четверти шесть. Солнце еще царило на небосклоне, окаймляло золотым контуром причудливые невесомые облака и щекотало лучами верхушки деревьев. Наверняка, вэйн постарался.

Еще на подъезде к парку слышалась музыка и отдаленный шум толпы.

— Останови здесь, — бросил капитан вознице.

Отец помог выйти дочери, предложив руку.

— Ты сегодня так похожа на свою мать, — неожиданно сказал он. — Она была… красивой женщиной.

Тиса удивленно подняла глаза на отца.

Кашлянув, капитан, поджав подбородок, отвернулся от дочери, чтобы оставить распоряжение Цупу.

Тиса закрыла рот. Что-то небывалое. Отец сделал ей комплимент и упомянул маму.

Длинная кленовая аллея вела вглубь парка. Идя рядом с отцом, Тиса украдкой поглядывала на его хмурый профиль. Она ведь так и не поняла причины его желания пойти на праздник. На ветках качались праздничные соломенные банты и пестрые ленты. Музыка становилась все громче. Через несколько минут аллея вывела их на поляну, усеянную празднично украшенными шатрами. Здесь собрался почти весь Увег и его округа, — столько галдящего пестрого народу. Тиса заметила самый большой шатер градоначальника, и указала отцу на него. А вот и сбитая сцена. Два гармониста в красных фуражках набекрень выводили «народную» на радость зевакам. А это что? Батюшки! Огромная ледяная статуя. Тиса разинула рот на изваяние какого-то хвостатого человека. И лишь потом, обойдя фигуру, поняла, что это изображение святого Жнуха, восседающего на черве Жвале. Надо же!

Шатер Лавра в этом году отличился небывалой роскошью. Вместо обычных сосновых лавок и столиков, на сей раз чета перетащила в парк чуть ли не всю свою гостиную. Под натянутым навесом стояли диваны и чайные столики с незамысловатой закуской на белых скатертях. И на самом лучшем плюшевом диванчике персикового цвета расположились, конечно, вэйн и его матушка. Филипп был как всегда безупречен. Сливового цвета костюм и шелковая сорочка цвета топленых сливок выгодно оттеняли его фарфоровую кожу. На креслах рядом с Куликовыми — Лавр, Тонечка, Лопухины и Ильины.

Градоначальник покинул свое кресло и с улыбкой направился навстречу пришедшим.

— Капитан! Тиса! Рад вас видеть! Со Жнухом плодородным!

Мужчины пожали друг другу руки.

Тиса подивилась узкому покрою клетчатых брюк градоначальника. Под костюмом — обычная сорочка. Видимо от новой удавки в виде банта Лавр наотрез отказался. Тонечка, все же оставила своих дорогих постояльцев ради пары приветственных слов капитану. В белом платье, точно большое облако, она подплыла к ним.

— Дорогие мои! Как же хорошо, что вы пришли! — полные губы женщины растянулись в радушной улыбке. Тонечка поправила высокую прическу. Нащупав желтый лист в волосах, откинула его в сторону. — Лазар Митрич, а как вам это произведение искусства? — пухлый пальчик с рубиновым перстнем указал на статую. — Ледяная фигура, а не тает! Великолепно, не так ли? Это все Филипп, душечка, сам предложил сделать такой подарок городу в честь праздника.

Отец невыразительно прокашлял в ответ.

— Вот, пожалуйста, присядьте сюда, — Тонечка указала кресла у края шатра. — Лавруша пригласил такую бесподобную труппу! Отсюда вам будет удобно смотреть на сцену.

«И не мешать моим дорогим постояльцам», — закончила мысленно ее речь Тиса.

Приземлившись в кресло, девушка заметила, что вэйн украдкой бросает восхищенные взгляды в ее сторону, что не ускользнуло от внимания сидящей напротив него Анфисы. Наблюдая за наместным, красотка в алом платье то и дело цепляла сидящего рядом отца широкой полой своей шляпы. Отчего у старшего Панина оттопыривалось ухо. Когда вэйн поймал взгляд Тисы, незаметно для матери склонил голову в знак приветствия. Девушка рассеянно кивнула. В свою очередь, завидев Тису, Ордосия Карповна пошла пятнами и одарила девушку презрительным взглядом. С гримасой недовольства она зашептала что-то сыну, и у того сделалось лицо кислым, словно ему на язык насыпали соли. Бедняга. Наверняка просит его превратить меня в червяка или улитку, подумала Тиса.

Появились Горчаки, и Тонечка усадила чету рядом с капитаном и Тисой. И пожелала всем хорошо повеселиться. Ну, спасибо!

— Как приятно видеть вас, капитан, в добром здравии и, конечно, нашу Тису, — сказала Тамара, оглядывая накрытый стол. — Помню, как бедняжка чуть не утонула. Боже, боже. Как мы все переживали тогда.

Огорченно цокнув языком, женщина бодро взялась за бутерброд с солониной. Удивительно, что поедание оного ей совершенно не мешало говорить.

— Но, Тиса, тебе явно на пользу холодная вода, — сделала вывод Тамара. — Да-да. Я слышала о чудесах холодного обливания. Один старец дожил до двухсот лет благодаря ежедневным процедурам. Но ты просто красавица! Скажи, родной, девочка просто расцвела? — обратилась она к мужу. — Как моя гортензия. Вы бы ее видели. Все лето цвела! И все оттого, что я ее правильно удобряю. Я знаю, Тиса, что ты тоже любишь цветы. Я могу тебе по секрету рассказать рецепт. Так вот, если взять в равных пропорциях торф, коровяк, картофельные очистки и перемешать, затем как следует приправить…

Тамара продолжала говорить. Тиса рассеянно качала головой и поглядывала по сторонам, в надежде увидеть одного человека. Где он мог быть? И да. Здесь еще обязательно должны быть Кошкины и Лисовы. Первым сдался отец, сказав, что ему нужно переговорить с военными и ретировался в соседний шатер. Благо через пару минут, Тамара свела разговор на урожай и хорошую погоду. И решила, что если они с мужем не засвидетельствуют личное почтение вэйну и его матушке, то с их стороны это будет самой черной неблагодарностью.

Думая о своем, Войнова наблюдала, как Горчаки тянули руки через столик градоначальника, и по очереди жали руку Филиппу, а затем его матери. Ордосия Карповна принимала благодарность с достоинством императрицы, никак не меньше.

Тиса покинула кресло. Не успела далеко отойти от шатра, как увидела Ганну.

— Тиса, ты ли это?

— Ганна!

— Боже Единый, Тиса, какая ты сегодня! — восхитилась подруга. — Это то платье, что Комарова тебе сшила? Сколько я тебе твердила, обратиться к ней.

Ганна сбивчиво говорила, но от этого не было менее приятно, скорей наоборот.

— Ты тоже сегодня хороша, — улыбнулась подруге Тиса. Ганна была одета в аккуратное платье в серую полоску. Руки подруги украшали кружевные перчатки.

Подбежали дети Ганны, Лука и Валек, поздоровавшись с «тетей Тисой», выклянчили у матери копейку на мороженное и унеслись с довольными смешками.

Пока Ганна и Тиса делились мнениями об убранстве праздника, на сцену успели водрузить деревянную «Урожайную воронку». Вскоре на помост ступили Лавр и Тонечка, и толпа потянулась к сцене. Как обычно градоначальник произнес поздравительную речь увежанам и пожелал им хорошо повеселиться на славу Жнуху. Тонечка указала на ледяную фигуру и поблагодарила вэйна. Под аплодисменты Филипп поднялся на сцену и поклонился. Девушки в толпе завизжали. Даже Ганна прервала свой разговор, чтобы рассмотреть наместного.

Колдуна сменил Кузьма Ильин и стал зачитывать свод урожайности этого года. Который оказался лучше, чем прошлогодний. И все, конечно, только благодаря погоднику. Кузьма углубился в подробности и толпа заскучала, засуетилась.

Тиса заметила приближающуюся Анфису со «свитой». Вблизи алое платье мясной красотки, с черными рюшами на груди, выглядело несколько вульгарно, хоть и дорого.

— Глядите-ка! Войнова, наконец, сняла свой домашний халат, — усмехнулась Анфиса.

Ну что за человек, подумала Тиса. Просто не может пройти мимо, не наговорив гадостей.

— А ты, похоже, решила выступить в труппе кочевников? — парировала девушка. — Бубен не забудь.

Сегодня она не позволит себя уколоть безответно. «Свита» хихикнула в кулачки, и тут же получила гневный взгляд подруги.

— Я слышала, Витер Дмитриевич передумал делать тебе предложение, — скривила коралловые губки Анфиса. — Зачем ему нужна чумазая дикарка? Он найдет себе пару и лучше.

— Что ты говоришь такое? — охнула возмущенная Ганна.

Но Тису слова Анфисы не задели:

— Единый с ним, — сказала девушка. — Лишь бы меня в покое оставил.

— А где твой паж? — сменила тему Анфиса. — Все знают, что вы с ним неразлучны.

Тиса растерянно моргнула, и красотка догадалась, что попала в больное место. Ганна непонимающе переводила взгляд с подруги на Анфису и обратно.

— О, да. Он наверняка сбежал от тебя в свою пещеру, — усмехнулась Анфиса. — Какая жалость!

«Свита» как по команде рассмеялась. Тиса молчала, растеряв вмиг все нужные слова, и вздрогнула, услышав рядом знакомый голос:

— Тиса Лазаровна, извините, задержали по службе. Добрый вечер, барышни.

Шкалуш поклонился. Подняв глаза, он несколько секунд ошеломленно разглядывал Тису. Ради такого стоит помучиться в неуютном платье, подумала девушка. Боже, как же она рада его приходу!

— О, вот и дикарь, — съязвила Анфиса, с презрением пропустив мимо ушей приветствие юноши. — Он все-таки здесь. Какая удача для тебя, Войнова. Дикарь и дикарка! Да вы просто созданы друг для друга!

Анфиса закатилась смехом.

— Должен сказать, Анфиса Флоровна, — произнес ровным тоном шкалуш. — Желая уколоть, вы сами того не зная, сделали мне комплимент. За что я вам безмерно благодарен.

Тиса удивленно повернула голову к говорящему.

— Более красивой утонченной женщины, чем Тиса Лазаровна, я не встречал, — продолжил парень. — Однако вам должно быть совестно, Анфиса Флоровна, злословить в ее адрес. Полагаю, вы уже раскаиваетесь.

Лопухина перестала кривить пухлые губки и неожиданно смутилась под взглядом шкалуша. А потом и вовсе удивила.

— Прости меня, Тиса, — выдала красотка. — Я придиралась к тебе в силу своего скверного характера. Жаль, что в детстве родители не привили мне доброе начало.

Лопухина низко поклонилась Тисе под удивленными взглядами окружающих и удалилась. Пораженные до глубины души Грипа и Феня поспешили вслед за подругой.

— Что все это значит, Тиса? — спросила Ганна.

— Даже не представляю, — покачала головой изумленная Тиса. — Но спасибо, что заступился, Трихон.

— Я говорил лишь правду, — поднял брови шкалуш.

Серые глаза искрились смешинкой и теплом. Тиса с трудом отвела от них взгляд, почувствовав пристальное внимание подруги. Надо быть осторожней, одернула себя Тиса. Так можно и выдать себя. Единый, даже подумать страшно, что будет, если подруга догадается…

Толпа оживилась — это означало, что Кузьма Ильин закончил отчет.

— Итак! — на сцене Тонечка сдвинула препону воронки, и крашеное в красный цвет зерно заструилось в расписное блюдо. С последним упавшим зернышком, толпа зааплодировала.

— Разбирайте счастливое зерно! Загадывайте желание, и пусть Жнух услышит вашу молитву! — воздев руки к небу, провозгласил градоначальник. — Объявляю празднество открытым и начало всем конкурсам и развлечениям!

Люди потянулись к сцене, разбирая по зернышку.

С детства Тиса всегда брала зерно, и просила у Жнуха исполнения желания. На этот раз она решила не изменять привычке. Когда толпа поредела, они подошли к блюду и взяли причитающиеся зернышки пшеницы.

Выбравшись из толпы с семенем в кулачке, Тиса размышляла, о чем попросить святого. Она бросила мимолетный взгляд на шкалуша. Тот рассматривал зерно в раскрытой ладони. Вздохнув, Войнова положила пшеницу в карман с мысленной мольбой, чтобы Жнух помог ей достать каховик для Зои.

Ганна нагнала ее и взяла под руку:

— Тиса, я все-таки не совсем поняла, о чем говорила Лопухина? Причем ты и этот юноша? — шепотом спросила Ганна, поглядывая за спину на шкалуша. — Она верно с ума сошла, что приписала этого солдата тебе в пару.

— Ты же знаешь Анфису. Ей и повода не надо, чтобы поиздеваться, — от того, что приходится скрывать от подруги правду, на душе Тисы появился неприятный осадок.

— Ну, хорошо, — Ганна еще раз окинула взглядом Трихона, который с задумчивым видом продолжал изучать зерно в ладони. — Хм. Странный он, Тиса.

— Почему?

— Для шкалуша довольно складно говорит. Даже в нашем городке не все так изъясняются.

Тиса улыбнулась:

— Это училище. В Рудне оно оказывается довольно сильное. Насколько мне известно, им преподавали этикет и танцы.

— Надо же, — одобрительно покачала темной головкой подруга. — Но видать, им не рассказывали о наших обычаях. Он хоть знает, что с зерном делать? — спросила Ганна Тису. — Гляди. Уставился на него. Думает, что ли, росток проклюнется?

Тиса поспешила объяснить:

— Все просто, Трихон. Это такой местный обычай. Загадываешь на зерно желание. Если оно исполнится, съедаешь семечко с благодарственной молитвой святому.

— Спасибо, — поблагодарил парень.

Ганна возвела глаза, мол, — темнота. Шкалуш положил свое зерно в нагрудный карман куртки:

— Да. Порой человеку не хватает сущей малости, чтобы обрести надежду и веру, и следовать навстречу мечте.

— Именно, — взглянув на парня с интересом, Ганна перевела говорящий взгляд на подругу.

— Пошли, поищем стрельбище, — сказала Тиса, избегая взглядов обоих спутников.

— Ты все-таки собираешься участвовать? — озабоченным голосом спросила Ганна.

— Конечно, — кивнула Тиса и двинулась на поиски нужного конкурса.

Миновав шумную площадку для петушиных боев, компания вышла к стрельбищу. Народу здесь было даже больше, а галдежа значительно меньше. Кто-то уже пытал счастье и метился в пять качающихся мишеней, не заходя за натянутый канат, а кто просто глазел. Нестор Обло сидел на почетном месте приглашенного судьи конкурса и с довольным видом попивал квас. Перед ним стояла вожделенная корзина с выигрышем. По бокам судьи возвышались охранники — ребята из таможенного военного отделения.

Прежде чем подступаться к канату, нужно заблаговременно записаться в книгу участников.

— Я сейчас, — бросила Тиса спутникам и отправилась под навес к лопоухому пареньку с живым любознательным лицом, принимающему заявки. Тиса его знала. Таможенник Федор Ничаев принимал заявки конкурса не первый год.

За пару монет ей достался девятнадцатый номер. В книге она обратила внимание, что начальник таможни числился под пятнадцатым. Значит, попытает счастье раньше ее. А вдруг с первого захода попадет? Войнова забила пальцами по столу. Затем достала еще монеты и положила на стол.

— Федя, запишите меня на вторую попытку, пожалуйста?

— Вообще-то мы записываем, только после «подхода», — сказал паренек, загребая монеты в широкий кошель. — Но вам отказать не могу, Тиса Лазаровна. Я помню, как вы в прошлом году лишь один удар промахнулись. Двадцать третий устроит?

— Да, спасибо! — улыбнулась Тиса.

Отлично. Тиса вернулась к Ганне и Трихону, не замечая на себе сразу несколько мужских взглядов. Они протиснулись между рядами к свободной лавке, откуда можно было наблюдать за зрелищем. Случайно или намеренно, но Ганна села между Тисой и Трихоном. Один участник сменял другого. Редко кому удавалось выбить три мишени. И когда это получалось, страсти накалялись, и толпа начинала взволнованно гудеть. Всем хотелось заполучить выигрыш. Тиса радовалась безветренной погоде. Еще она внимательно изучала движение мишеней. Если первая и вторая двигались медленно и плавно. То остальные три — не без подвоха: то идут вроде ровно, то вдруг скакнут, как капризная коза. Надо бы просчитать по времени скачки.

— Пятнадцатый номер. Канабеев Зарай Климыч! — объявил глашатай конкурса, вертлявый мужичок, подпоясанный красным кушаком. — Наш дорогой прошлогодний победитель!

Климыч улыбнулся в усы, размял плечи парой круговых движений и подступил к канату. Поплевав на руки, начальник таможни вынул из пристегнутой к ремню кобуры стреломет.

— Сейчас увидите, как он стреляет, — сказала Тиса, скорее Трихону, нежели Ганне. — Он мастер.

Зарай дернул рычаг стреломета: дрот вошел ровно в красный центр деревянной плашки, — первая мишень выбита. Климыч заправил новый дрот в стреломет и снова прицелился. Громкий лязгающий щелчок, и вторая мишень остановилась, пробитая насквозь.

Снова щелчок, — и третья готова!

— В яблочко! — вскричал глашатай. Толпа зажужжала.

— Не бубни, — буркнул на мужика Климыч.

В четвертый раз таможенник целился дольше обычного. И не напрасно: снова в точку!

— Придется продать чиванцам отцову бричку, — прошептала сама себе Тиса. Если Зарай сейчас выбьет пятую мишень, она даже до каната не дойдет.

— Что? — не расслышала Ганна за гулом толпы, подставляя ухо.

— Я сама с собой, — ответила ей Тиса. Во взгляде Ганны читалась озабоченность самочувствием подруги. Краем глаза Тиса выхватила профиль Трихона, внимательно наблюдающего за стрельбой.

— Последний кругляш! — крикнул глашатай. — Внимание, милые други!

Климыч вскинул стреломет. Поджал нижнюю губу в усы и сощурил левый глаз. Секунды капали. Кап, кап, кап… «Клац!». Мимо!

Тиса выдохнула и слабо улыбнулась.

«Промазал», — послышалось в толпе.

Климыч недовольно цокнул языком и отошел.

— Жалость-то какая! Последняя мишенька-то оставалась, — запричитал глашатай вслед таможеннику. — Эх, если бы не раненная рука нашего дражайшего начальника, то верно конкурсу конец бы настал. А теперича шестнадцатый номер!

Тиса достала нож из кармана и завертела в руках…

— Семнадцатый!

Тиса прошлась пальцами по прохладному лезвию и гладкой ореховой ручке…

— Восемнадцатый!

Пора. Поднимаясь под добрые напутствия Ганны, Тиса не удержалась и посмотрела в глаза шкалушу.

«Получится», — прочла она в серых глазах ответ на свой мысленный вопрос.

Дай-то Бог.

Вот и канат. Тиса коснулась его пальцами и прошептала: «Святой Жнух, благослови».

Мишени снова пришли в движение, для этого какой-то трудяга за щитом снова завертел ворот. Красные точки заплясали. Толпа шумела. Сейчас, наверняка, обсуждали ее платье, ее родословную, ее прошлые промахи. И конечно кто-то снова сказал — «бабам здесь не место». Ну, это мы еще посмотрим. Трихон смотрит на нее. Нет. Сейчас она должна все отбросить и сконцентрироваться на мишенях. Тиса усмирила дыхание.

— Давай же, чего медлишь?! — кто-то выкрикнул совсем рядом. Но Войнова никого уже не слушала.

Память послушно подсказала как, и мозг подчинился. Шум и крики приглушились, остались где-то далеко на заднем плане, словно она отгородилась ватной стеной. Пусть не сразу, но пришло спокойствие, а за ним и некоторое безразличие. Она сделает, что умеет, а там, что Единый даст, как говорится. Тиса обхватила нож ладонью. Пусть руки сделают все за нее. Замах. Бросок! Пол оборота. Отлично!

Тиса кивнула, — первая мишень выбита.

Вторая далась так же легко. Третья мишень, по наблюдениям Тисы, вздрагивала каждую седьмую секунду. Так. Сейчас пора… Бросок! И снова в точку! «Молодец, девочка», — похвалила себя Тиса.

Четвертая преподносила сюрпризы на второй и шестой секунде. Тиса считала секунды в уме, подгадывая нужный момент для броска. Жду, жду, жду. Сейчас!.. Бросок! Слава Единому! Нож воткнулся ровно в центр деревянной плашки.

Она снова на четвертой мишени, как в прошлом году. И это на первой попытке! Но радоваться рано. Осталась пятая. Тиса считала секунды, здесь самый подходящий промежуток был на пятой-шестой секунде. Тиса приготовилась. Неожиданно порыв ветра заставил ее остановиться. Ветер затрепал подол платья и взметнул кружева рукавов.

— О, нет, — простонала Тиса. За одним порывом, другой. Ветер словно специально шутил над ней, не собираясь угомоняться. Тиса растерянно оглянулась. Толпа глазела на нее множеством глаз. Кто со злорадством, кто с сочувствием, как Ганна. Кому просто было любопытно, а кто и вообще равнодушно уходил с конкурсной площадки, показывая свои спины. Только Трихон смотрел на нее с тем же неумолимым спокойствием. Он послал ей ободряющую улыбку.

Секунды испарялись одна за другой, а ветер шалил, не переставая, словно молодой телок на выпасе.

— Ваше время погоняет, рыбонька, — предупредил ее «красный кушак».

— Сейчас, — кивнула Тиса.

Глашатай повернулся к толпе и заголосил:

— У девушки остался последний кругляш! Внимание! Последний кругляш!

Будь что будет, решила Тиса. Надежда уже не на безветрие, но хотя бы на постоянство ветра исчезла. В конце концов, у нее еще будет вторая попытка.

Пятая мишень и пятая секунда… Тиса приготовилась. Жду, жду… Кисть должна быть упругая, но не расхлябанная. Точно пружина. Замах делается над головой, а не от уха. Тиса замахнулась: глухой звук ножа впивающегося в дерево. Ветер рванул ее подол в самый ответственный момент. Эх, мимо, — мелькнуло в голове.

— Хм… Жнух рыжий! Да она попала! — с нарастающей громкостью закричал конкурсный глашатай.

Что? Тиса раскрыла широко глаза. И не верила им: нож вонзился аккурат в красное «зернышко» пятой мишени.

— Девушка выбила пятый кругляш! Вот это да!

Под шум толпы и хлопки Нестор Обло отставил кружку с квасом в сторону, и поднялся со своего места.

— Победа безоговорочна и доказательна, — проблеял судья любимую фразу, поправляя парик, съехавший ему на брови. — Войнова Тиса Лазаровна получает корзину и венок победителя, тобишь победительницы! Поздравляю!

Войнова еще не веря своей удаче, позволила на себя напялить соломенный венок увитый лентами, и вручить овальной формы корзинку с дерюжным мешочком на дне.

— Конкурсу конец, мил други! Конкурсу конец! — кричал глашатай. — Приходите в следующую горку счастья пытать!

Боже Единый! — взмолилась Тиса. У нее вышло! Девушка радостно оглянулась. Трихон и Ганна поднялись со своих мест, и махали ей руками. Народ покидал лавки и не давал им подойти.

— Молодец, девочка, — это Климыч подошел поздравить. — Не дала мне второго шанса. Настоящая дочь своего отца.

Таможенник потряс ее руку.

— Спасибо, Зарай Климыч, — счастливо улыбнулась Тиса мужчине.

— В следующем году еще повоюем, — подмигнул Климыч и потопал дальше.

— Вот это да, Тиса! — щебетала пораженная Ганна, целуя подругу в щеку. — Ты выиграла деньги!

Подруга, похоже, вовсе не надеялась на ее победу.

— Они в мешке? Точно? Ты посчитала? — Ганна полезла в корзину раскрывать мешок.

— Поздравляю, — сказал Трихон.

— Спасибо! — Тиса подавила шальную мысль кинуться на шею парня с радостным возгласом. — Знаешь, я уверена была, что промахнулась.

— Но ведь этого не случилась, — с мягкой улыбкой на губах шкалуш наблюдал восторг Тисы.

— Да, — Тиса засмеялась беззаботно, как в детстве. На миг удача наградила ее душу забвением всех тревог. Победа оказалась в сто крат приятней, чем она себе представляла. Похоже, этот день войдет в число лучших дней ее жизни.

— Все пятьсот здесь! — радостный возглас Ганны привлек к подруге внимание. — Боже, сколько денег. Тиса, ты и в самом деле, можешь заказать аптекарю камень! А этот коротышка точно не обманет? Не нравится он мне.

Тиса и Трихон улыбнулись.

— Что смешного? — Ганна гордо выпрямилась, напуская на себя неприступный вид.

Это развеселило Тису еще больше. Место быстро пустело. Покидая его, победительница в последний раз оглянулась. Глашатай, забравшись на лавку, пытался снять растянутый плакат, призывающий на конкурс. Тиса сняла с себя громоздкий и колючий венок, не зная куда его деть, повертела головой. И шкалуш без слов забрал его из рук девушки и понес.

* * *

Отец все так же проводил время под куполом соседнего шатра в компании военных. У крайнего ряда лавок, в числе тех, что полукругом располагались вокруг сцены, Тиса заметила сразу несколько знакомых лиц. Прохор Фомич с родней, Агап Фомич, Камилла, Рич. Она потянула Ганну за руку.

— Птица была как живая, клянусь Жнухом, — договаривала озабоченным голосом Камилла. — Я боялась, что она полетит ко мне. Ой, наши девочки, — увидела их кухарка.

Тиса заметила, что по случаю праздника на плечах женщины красовалась шаль с цветочным узором и длинной бахромой, хотя лицо стряпухи оставалось кислым.

Девушки поздоровались. Заметив, что шкалуша рядом нет, Тиса в недоумении оглянулась по сторонам.

— Что за птица? — спросила Войнова, слегка погрустнев.

— Из таза с водой, — старик указал на сцену. — Вэйн нас развлекал. Вона, опять щас ветра надует.

— Ух ты, сейчас снова начнется! Я пойду поближе, — воскликнул Рич и заковылял меж рядами лавок ближе к сцене.

— Только в толчею не лезь, — попросил его вдогонку Агап.

На деревянном помосте сцены и в самом деле кланялся Филипп, пока двое коренастых мужиков доливали в таз воды. Сделав дело, подсобники спрыгнули с помоста, а Филипп поднял жезл над пюпитром. Через минуту над синеволосой головой закружились разноцветные водяные пузыри. Блестя круглыми боками на солнце, они выстраивались в разнообразные фигуры: то в круг, то в звездочку, то треугольник, то в замысловатый узор. В целом красиво, подумала Тиса, словно смотришь гигантский калейдоскоп.

По ногам девушки пробежал сквозняк.

— Так вот откуда ветер, — проворчала беззлобно Тиса.

Ганна не услышала ее слов, наблюдая за представлением.

— Тисонька, а что за корзина у тебя? — полюбопытствовала Камилла. — Ты что-то купила?

Девушка лукаво улыбнулась.

— Подожди-ка, — крякнул Агап. — Так ты…

— Да! Я выиграла, — Тиса повисла на шее у удивленного старика.

— Святая пятерка! — охнул старик.

— Что еще за конкурс? — спросила Камилла.

Тиса рассказала. Кухарка в силу плохого настроения сперва немного подулась на девушку. Мол, как это она промолчала о намерении участвовать в конкурсе. Но обижаться долго стряпуха никогда не умела, и вскоре уже обнимала девушку и вовсю хвалила. Ганна сказала, что пойдет, поищет своих пострелят, заодно, может, Кошкиных встретит, и скоро вернется. Тем временем, наместный покинул мокрую сцену под хвалебную речь Тонечки и восторженные аплодисменты публики. На сцене появился кочевник, явно с бабушкой чиванкой в родословной, загорелый, белозубый. Смоляного цвета волосы его были вплетены во множество косичек. Поставив ногу на табурет, он защипал широкобедрую чиванскую домбру. И запел.

Голос кочевника был не из лучших, однако заставлял прислушаться. Неидеальность исполнения певец с лихвой восполнял страстностью. В голосе звучала и тоска, и жажда свободы, и непокорность судьбе. Тиса вдруг вспомнила детство и вольный ветер в волосах, когда она, сверкая голыми икрами, неслась в лес, прочь из военной части. И тоску по матери, и неприкаянность, и враждебность отца к родной дочери после кончины супруги.

Здесь певец показал виртуозную игру домбры. Загорелые пальцы порхали над струнами музыкального инструмента, точно бражник над флоксом.

— Как играет, шельма, — вздохнула рядом Камилла.

Последний куплет кочевник пел с особым пылом:

Толпа наградила певца аплодисментами. Следующим на помост выкатился потешник. Одетый в яркий широкий кафтан он веселил толпу. Потешник улыбался во весь свой крашеный рот и показывал чудеса ловкости рук, доставая из своих лоскутных штанов вещи зрителей и раздавая их изумленным владельцам. Дети вскакивали с ногами на лавки, чтобы лучше видеть, и хохотали. Тиса заметила, как Рич тщетно вытягивал шею, не пытаясь забраться на лавку. Внук Прохора Фомича крикнул: «Давай, Рич, к нам!». Но тот лишь отмахнулся.

Объявилась Ганна в компании семьи Кошкиных. Шепнув Агапу пару слов, Тиса отдала лекарю корзинку с выигрышем. Она еще не готова делиться с Зоей своей задумкой.

— Со Жнухом плодородным!

— С праздничком!

Знакомые обнялись. Настасья Ефимовна с мужем заговорили с лекарем и Камиллой.

— Боже, какое шикарное платье! — Зоя обняла подругу.

Вертлявая Марика обхватила Тису под локоть.

— Ух ты! Ты такая красивая, Тиса! Просто обалдеть!

— Спасибо, девочки! — улыбнулась Тиса. — Вы тоже.

— Зойка, глянь, прическа какая!

— А мы вас высматривали, высматривали. Я даже Руслана отправляла вас искать, — сказала Зоя. — Как только Ганна нас нашла? Толпа в этом году просто жуть.

— Так Руслан еще ищет нас что ли? — оглянулась Тиса.

— Да нет, отпросился у меня сабельный бой смотреть. Говорит, Витер опять победителем выйдет, — Зоя прикрыла ладонью рот. — Прости Тиса!

Подруги взглянули на Тису жалостливо:

— Очень жаль, что он таким подлецом оказался.

— Бог с ним, — сказала Войнова. — Я почти о нем не вспоминаю.

— И правильно, — кивнула с одобрением Ганна.

— А где Трихон? — спросила Марика, поглядывая по сторонам. — Он разве не с тобой?

— Он был здесь, — ответила Тиса.

— Ой, я ему рисунок наколки принесла для коллекции! Всю неделю перерисовывала с плеча нашего конюха. Смотри, как думаешь, ему понравится?

Марика развернула листок с карандашным рисунком: драконья голова в огненном круге. Линии неровные, но видно было, что художница очень старалась.

— Конечно, понравится, — сказала Тиса, переведя взгляд на склоненное розовое личико. Прелестные светлые кудряшки касались нежной тонкой шеи девушки. — Рисунок просто замечательный.

— И я так думаю! — воскликнула Марика. — Ну, где же он? — девушка надула губку. — Ты не знаешь, куда он пошел?

Тиса покачала головой, чувствуя, как растет досада в душе.

Появился Рич, и затряс лекаря за руку:

— Дед Агап, там гадалка, — мальчишка показал пальцем в сторону. — Давайте, сходим, а?

— Гадалка? — хмыкнул старик в бороду. — Это дружок, вон Тису зови, может она с тобой сходит. У вас молодых вся жизнь, чай, впереди. А мне чего уж гадать? Жизнь и так уже как на ладони вся.

Рич, переключился на Тису. Пришлось уступить.

— Я с вами! — сказала Марика. — Зоя, ты пойдешь?

— Боже упаси, — отмахнулась Зоя. — Я не полезу в их грязную кибитку.

И все же Тиса заметила плохо спрятанный страх в глазах подруги. Она просто боялась узнать правду. Ганна тоже отказалась. И правильно сделали. Зачем она только согласилась, подумала Тиса.

Очередь к гадалке оказалась довольно длинной, но двигалась быстро. Люди залазили за полог кибитки и через минуту уже покидали ее. Что там можно предсказать за это время, — неизвестно.

— Следующий! — проскрипел голос.

Марика и Тиса подсадили Рича на повозку, потом и сами залезли в нее. Тиса задернула дерюжный полог и с интересом уставилась на тучную пожилую женщину, возлежащую на чиванском ковре. На голове гадалки красовалась валеная шапка, в форме перевернутого ведерка, и расшитая стеклянным бисером. Множество косичек спадало с вершины шапки водопадом на широкие бронзовые плечи и мятое, словно чернослив, лицо. Морщинистые губы раскрылись, узкие глазки кольнули вошедших:

— Два рупий каждый, — с чиванским акцентом проскрипела женщина.

Марика беспрекословно выложила деньги и, раскрыв рот, разглядывала гадалку.

— Так дорого? — покачала головой Тиса.

— Два рупий, — повторила гадалка.

Войнова кинула монеты на платок, — за себя и Рича.

Слегка трясущимися руками гадалка сгребла деньги и положила к себе в карман:

— Кто первый решать?

— Давайте, я, — сказала Марика. Рич и Тиса согласились.

Гадалка взглянула на молодую девушку и протянула ей горсть камней. Обычных сереньких, таких, сколько хочешь, на увежьей дороге лопатой греби.

— На, бросай камень, — проскрипела гадалка.

— В вас? — удивленно спросила Марика.

— Какой в меня? Сумасшедший! В ковер бросай! — всплеснула руками гадалка. — И вопрос тут задать.

Чиванка постучала пальцем по седому виску.

Марика на миг задумалась и кинула камешки на ковер перед собой.

— Так, — подалась вперед гадалка. — Будет замуж, будет. Уедешь далеко. Вай, далеко. Все хорошо будет. Детки будут, дом будет. Следующий.

Марика от восторга пискнула:

— Спасибо! А камни не говорят, какой у меня будет муж?

— Хороший, хороший будет. Следующий.

«Очень хороший, — подумала грустно Тиса. — Интересно, понравится Марике в Горной Рудне или нет».

— Рич, теперь, давай, ты.

Мальчик бросил в свою очередь горсть камней на ковер.

— Хромой Рыч вновь будет бежать — блеснула колючими глазами гадалка. — Следующий!

— А когда? — спросил мальчик.

— Скоро. Как око неба глянет. Черный звезда висеть над тобой, — проскрипела гадалка.

Ну и чушь, подумала Тиса. Старуха явно шарлатанка. У Марики вообще все на лице написано. А о чем мечтает хромой ребенок, догадаться не сложно. Рич хотел было еще что-то спросить, но старуха снова проскрипела любимое слово «следующий».

— Тиса, кидай, — подстегнула подругу Марика.

Посмотрим, что гадалка выдаст на мой вопрос. Камушки были приятно гладкими и холодными на ощупь. Войнова раскрыла ладонь, и они посыпались на ковер.

Старуха как обычно подалась вперед, чтобы с умным видом оглядеть камни, как вдруг заголосила:

— Шайтан! Шайтан! Явь видящая не видеть собственная тень! Вам уходить! Уходить прочь! Идите! Плохой место!

Гадалка стала выталкивать их из кибитки чуть ли не голыми смуглыми пятками.

— Но как же? — спросила растерянная Тиса. Она все же надеялась что-то понять.

— Уходить! Я никого не принимать! — гадалка задернула полог. — Плохой место!

Через миг из кибитки послышалась монотонная чиванская молитва.

— Тут и сказке конец, — Тиса развела руки в стороны.

— Гадалки все странные, — хмыкнул Рич.

— Ага, взяла нас и выперла, — возмутилась Марика. — Я так и не поняла, чего она вам нагадала. Какие-то звезды, какие-то яви. Брр. Хоть мне по-человечески сказала. — Марика подпрыгнула на месте. — Ты слышала, Тиса? Я выйду замуж!

— Да, слышала, — кивнула девушка, задумавшись. И что же все-таки имела в виду гадалка?

— Смотрите! — указал Рич пальцем на приближающегося к ним шкалуша. В руках парень держал кулек с пирожными.

— Это Трихон! — радостно воскликнула Марика. — Ну, где ты ходишь?

Шкалуш поздоровался.

— Думал, быстро, а там очередь, — сказал парень, глядя поверх головы Марики на Тису.

Трихон раздал по пирожному девушкам. Кулек с оставшимися вручил Ричу, к пущей радости мальчика. Марика откусила кремовую маковку, бросая лукавый взгляд на шкалуша:

— А я тебе картинку с наколкой принесла! — она раскрыла листок.

— Глянь, какой дракон, — любовно глядя на свое творение, сказала Марика. — У тебя наверняка нет такой в коллекции.

Марика по-хозяйски подхватила под руку юношу. Почувствовав себя лишней, Тиса отвернулась.

— Такой точно нет. Вот, спасибо, Марика! — поблагодарил шкалуш, лишь чиркнув взглядом по рисунку, он скосил глаза на Тису.

— Я так и знала, что тебе понравится! — воскликнула девушка.

Закусив губу, Тиса подошла к Ричу:

— Пошли-ка, поглядим, кто выступает на сцене, — предложила она ребенку.

— Пойдем! — с радостью согласился Рич.

Девушка и хромой ребенок потихоньку двинулись через толпу.

— А знаешь, мы у гадалки были! — услышала Тиса колосок Марики позади.

— Неужели.

— Да! Странная такая старуха! Но гадает здорово.

Тиса старалась не прислушиваться к разговору за спиной, но тщетно. Уши все равно ловили каждую реплику.

Однако вскоре девушку отвлекла одна картина. Минуя едальную палатку, Войнова заметила молочника за столиком. Платон Акопыч удрученно разглядывал дно жестяной кружки. За его спиной играя с вертушками, бегали его внуки.

Возле сцены стоял гвалт голосов. На помосте выступали жонглеры, подбрасывая в воздух горящие факелы. Только сейчас Тиса поняла, что свечерело. Небо затянул пламенный закат. Огненно-рыжие, словно пышки Камиллы, облака плыли над головой. Хорошо, наверное, быть облаком, паришь над землей, никаких тебе горестей и печалей людских. Появилась Ганна, и Тиса повеселела. Подруга сказала, что у Зои разгорелся аппетит, и она с Русланом уехала домой. Тиса кратко описала прием у гадалки. И вызвала здоровый скепсис у подруги.