Ночь прошла без видений, и Тиса даже разоспалась. Встала позднее обычного. Видимо, сказался накопленный недосып за прошлые ночи. Глядя, как сквозь пелену облаков тускло проглядывает пятно солнца, Тиса улыбнулась новому дню. Сегодня последний день шкалуша в станице. Это не могло не радовать.

После позднего завтрака Тиса зашла поздороваться к отцу в кабинет, а заодно удостовериться, не приснился ли ей вчерашний разговор. Хотя наколка на плече уже утверждала обратное.

В кабинете отец был не один. Посыльный паренек вытянулся перед капитаном. И у Тисы екнуло сердце — неужели, новое нападение?

— Проходи, Тиса, — сказал отец, увидев дочь.

Нет. На сей раз, слава Единому, никто не погиб. Однако новость показалась девушке любопытной.

— Мы поймали коляску погодника на повороте на Сеевку, — продолжал солдатик. — Вы ж велели, не выпускать никого без вашего на то дозволения.

— Все правильно, — кивнул капитан. — Где он сейчас?

Паренек махнул рукой в сторону окна:

— Карета внизу. Осмелюсь остеречь, ваше благородие, — солдат оглянулся на дверь и сбавил голос до шепота. — Мать вэйна гневится во всю и требует какой-то «аюденции».

— Аудиенции, — поправил капитан.

— Именно. Страсть до чего склочная особа. Вот, глядите, — солдат повернулся к капитану, показывая красное ухо. — Чуть ухо мне не открутила.

— Спасибо, Сидор, — поблагодарил отец. — Мать его мне без надобности. Мои уши мне еще дороги. А вэйна пригласи подняться ко мне.

— Будет сделано, Лазар Митрич!

Солдат испарился.

— Первое твое видение было около двух часов ночи после горки. А последнее в ночь с четверга на пятницу. Хорошо, сейчас узнаем, что колдун делал в это время, — отец открыл ключом ящик стола и вынул оттуда странные предметы. На вид они напоминали наручники. Стальная толстая цепь связывала массивные кольца, только выполнены эти кольца были не из железа, а черного камня.

— Если у него не будет внятного алиби, боюсь, придется его задержать. Письмо в вэйностражу я уже отправил. Тиса, прошу, подожди за дверью. Этот разговор я должен вести один.

Оказавшись в библиотеке, девушка распахнула оконную раму и с любопытством выглянула вниз. Карету вэйна трудно было разглядеть под поклажей: тройкой огромных сундуков, множества саквояжей и коробов. Мать и сын стояли у открытой дверцы кареты. И погодник имел довольно плачевный вид.

— Я знала, что добром это не кончится, — расслышала Тиса шипение Ордосии Карповны. — Почему ты мне раньше не сказал о своих долгах? Я бы поговорила с братом. Он бы оплатил.

— Он уже платил несколько раз, — признался вэйн, склонив голову. — А сейчас сказал, что с него хватит, и что я сам должен отвечать за свои поступки.

Ордосия разинула рот на миг, переваривая откровение сына. Потом как шлепнет с размаху сумочкой погодника по плечу.

— Негодник! Паршивец! Это все — твои проклятые карты! Гореть им синим пламенем! Если бы не твоя слабость к играм, нам бы не пришлось прятаться в этой дыре! Теперь нас не выпустят, и мы сгорим здесь заживо! Это кровожадное чудище, оно придет за нами! Я это знаю!

— Ма, успокойся, — вэйн снял цилиндр с головы и прикрылся им как щитом. — Это должно быть ошибка. Сейчас все узнаем.

Появился Сидор, и вэйн выпрямился и движением, в котором угадывалась нервозность, водрузил шляпу обратно на голову:

— Я все же хочу знать, за что нас задержали? — поднял нос погодник, однако тонкий голос колдуна выдавал волнение.

— Прошу не серчать на меня, ваше вэйновство, — ответил Сидор, не подходя близко к Куликовым. — Только не превращайте меня в козла, пожалуйста! Капитан вам все растолкует, — солдат низко поклонился и жестом пригласил пройти вэйна к крыльцу.

Филипп гордо кивнул и отправился за проводником в корпус.

— Филиппушка! Я с тобой! — заголосила Ордосия и засеменила вслед за сыном. — Я все скажу этому капитану! Чурбаны неотёсанные! Да как вы смеете задерживать карету вэйна!

Тиса отпрянула от окна. Даже издалека этот голос резал слух. Когда Куликовы появились в библиотеке, Тиса поздоровалась. Вэйн бросил на девушку затравленный взгляд, а мать, не переставая шипеть, как гусыня, облила ледяным презрением. Отцу таки пришлось принять обоих Куликовых у себя в кабинете. Тисе оставалось лишь ему посочувствовать. Все же ей не верилось, что Филипп — отступник, натравляющий изнаня на людей.

Когда дверь кабинета открылась, библиотеку наполнил такой ор, что впору затыкать уши.

— Это произвол! — кричала Ордосия Карповна. — Я буду жаловаться! Я найду на вас управу! Вы еще не знаете, какой чин занимает мой брат в Красбургской вэйностраже! В самом ССВ! Вас поставят на место! Сегодня же отправлю ему письмо! Он всех, всех вас превратит в отряд козлов!

— Оставь, ма, — Филипп тщетно старался успокоить мать. — Возвращаемся в особняк градоначальника.

Когда Куликовы покинули библиотеку, Тиса проскользнула в кабинет.

Отец покачал головой, стоя у окна и сцепив руки за спиной:

— Это не он. У колдуна чистое алиби. В горку он играл всю ночь в карты у Лаврентия в компании хозяев и Лопухиных. А в четверг спал в своей кровати. Говорит, слуга может подтвердить. Я еще проверю эти сведения, но полагаю, что колдун сказал правду.

— Я склонна думать так же, — согласилась Тиса. — Но ты все же запретил им выезжать.

— Да. По крайней мере, до тех пор, пока ребята из вэйностражи не зададут колдуну парочку вопросов.

— Ты написал в вэйностражу?

Тиса одобрительно качнула головой.

Военное совещание, которое отец собрал в полдень, длилось долго. За это время Тиса с Агапом сварили последнюю кастрюлю силуча, которую за последними событиями, все откладывали на потом. Девушка боялась, что Агап узнает о пропаже мальчишки раньше, чем она успеет предпринять новые попытки его найти. Лекарь уже когда-то терял помощника, и весть о возможной новой утрате могла подкосить здоровье старика. Но слава Единому, Агап верил, что мальчик в храме с Доломеей. Ничего, завтра уже сменится станица, вернется Трихон. Дай Бог, целым и невредимым. Вместе они найдут Рича. Обязательно.

После обеда Тиса съездила к Ганне, а затем и к Зое. Бесчисленные тревожные разговоры заполнили ее до краев так, что к вечеру она вернулась в часть морально уставшей.

Новость о безумном вэйне уже расползлась по части. Тиса заметила перемену в настроении людей. Если чудовище людям казалось угрозой далекой. Не ходи в лес, и оно не тронет. То отступник дело совсем другое. Сколько история приводит случаев произвола таких людей, их кровавых расправ над людьми. А здесь еще и демон испода в подчинении безумца. Это вам не шуточки. Так что, если еще вчера вечером обитатели пограничной части жужжали пчелами, и двор был полон народа. То сегодня двор почти опустел. А кого заметишь — говорят все больше шепотом. Поднимаясь по ступеням крыльца, Тиса увидела, как прачка с криком загнала в общежитие ребенка, подгоняя его скрученной мокрой простыней. Тревога за Трихона снова дала о себе знать. Как он проведет эту последнюю ночь на заставе? С этими мыслями Тиса засыпала в эту ночь.

* * *

И снова туман. Он тянет к ней свои щупальца. Обволакивает, пеленает, словно паук муху. Сырой воздух, терпкий запах свежевскопанной земли трогает нос, прежде чем ночь падает на нее черной плитой. Тиса огляделась. Она стояла на краю поля. Голова повернулась, и она заметила дорогу, всю в рытвинах, наполненных лужами. Неожиданно ноги согнулись в коленях, Тиса присела на корточки. Она перебежала дорогу, не выпрямляя спины, и спряталась за вербовый куст, растущий на обочине. Выглянув из-за ветвей, Тиса вдруг увидела на другой стороне поля темную фигуру, еле различимую в темноте. Уходи отсюда, — прошептала Тиса, но губы не дрогнули. Беги! Рука тронула кобуру на бедре и вытащила стреломет. Через секунду она почувствовала чье-то присутствие за своей спиной, но обернуться не успела, как перед глазами полыхнуло огнем до небес. Нет! — прокричала Тиса. Мир захлопнулся, выдворив ее прочь.

Отец торопливо натягивал на себя штаны за ширмой:

— Это близко. Ты уверена?

— Да, это точно на параллельной с заставной дороге. Я видела огни перекупного базара. Вэйн стоял очень далеко, темень такая, что я еле разглядела фигуру, не то, что лицо. А потом меня словно накрыло огнем. Боже, отец, ты думаешь, кто-то еще погиб? — Тиса смяла ворот ночной рубашки.

— Очень надеюсь, что нет, — капитан накинул на ходу мундир, подхватил саблю с перевязью.

Сердце девушки сжалось, когда она снова заметила большую складку меж седых бровей.

— Отец, это опасно!

— Не волнуйся, Тиса. Уже почти утро, он не посмеет напасть при свете дня. Только бы успеть.

Девушка растерянно наблюдала, как отец вынул из недр прикроватной тумбы кобуру со стрелометом и каменные наручники. И в три шага покинул спальню. И она ничего не могла с этим поделать.

О том, чтобы снова уснуть, не могло быть и речи. Тиса оделась и спустилась на первый этаж. И наблюдала, как небольшой отряд выехал в предрассветные сумерки. Не прошло и часа, как двор снова наполнился цоканьем копыт.

Трихона она увидела из окна столовой. Шкалуш въехал во двор в числе станицы. И Войнова выскочила на крыльцо, не в силах скрыть волнение.

Шкалуш спрыгнул с седла, как раз вовремя, чтобы поймать в объятья бегущую к нему девушку.

— Тиса, я испачкан, — предупредил Трихон.

Чудак. Разве об этом надо говорить в такую минуту? Тиса заглянула в серые глаза и поразилась их перемене. Заледеневшие словно озера от мороза.

— Ты уже не боишься себя скомпрометировать? — спросил Трихон.

Тиса оглянулась. Солдаты из станицы откровенно глазели на парочку.

— Плевать, — руки девушки обвили шею парня.

Трихон слабо улыбнулся. Постепенно уставшее каменное выражение стиралось с его лица. Лед в серых глазах таял.

— Якшин, ты едешь? — окликнули его станичники. Трихон отмахнулся, и солдаты, отпуская улыбочки в сторону влюбленных, отправились дальше без товарища.

— Рич сбежал, — горько поведала Тиса о том, что грызло ее в последнее время. — Обманул Доломею и Агапа. Я не знаю, где он.

— С ним все в порядке, — произнес шкалуш. — Он у своего друга, в безопасности. Я видел его сегодня.

— Ну, слава Единому, — выдохнула Тиса и тут же нахмурилась, кусая губы. — Знаешь, похоже, случилось еще одно нападение.

Шкалуш вздрогнул:

— Не может быть, что так быстро… Кто? — он схватил Тису за плечи.

— Я не знаю, — заломила руки Тиса. — Но этот вэйн снова натравил своего изнаня. Отряд уже выехал к заставной дороге.

— Так это у заставной дороги? — ослабил хватку парень. — А откуда новость? И почему вэйн?

— Из моего… видения.

Тиса боялась прочесть в лице Трихона неприязнь, признаваясь в своей так сказать… м-м… необычности. Но Трихон лишь качнул головой со словами:

— Я предполагал нечто подобное. Но, прошу, расскажи подробней.

Ее сбивчивый рассказ о вэйне и пещере его расстроил.

— Это он, я уверена, — кивала Тиса. — Он вызывал изнаня. Ты бы видел его зловещее кольцо, когда он поднес руку к лаве. Эти два горящих камня вспыхнули, когда он колдовал!

Трихон тяжело вздохнул, смотря на девушку исподлобья.

— Тиса, я… — шкалуш опустил глаза и замолчал, видимо собираясь с мыслями.

Затем вдруг нахмурился:

— Что ты делаешь? — спросил он.

— Ты о чем?

Девушка только сейчас поняла, что в волнении водила пальцем по груди шкалуша.

— Что ты чертишь?

— Это нервное, — покачала головой Тиса. — Наверно, из-за видения. От всего просто голова кругом.

— Но ты рисовала спираль?

— Это, должно быть, из-за оберега, — вспомнила Тиса. — Отец отдал мне свой оберег. На вид — обычная наколка, слишком проста, чтобы попасть в твою коллекцию. Вот, смотри, — Тиса закатала рукав, показывая шкалушу темно-синюю наколку. Рука парня потянулась к плечу девушки и замерла.

— Это тотум, — прошептал Трихон. — Драконья чешуя!

Лицо Трихона мгновенно помрачнело, а глаза стали почти черными. Тисе на миг стало страшно.

— Где капитан? — спросил требовательно шкалуш. Он снова схватил девушку за плечи и встряхнул. — Где он, Тиса?

— Он в отряде, я же говорила. Выехал с Кубачом полчаса назад, — пролепетала девушка. — Я не хотела, чтобы он ехал, но он сказал, что уже светает и не опасно.

Тиса уже сама понимала, что лопочет глупость. Опасно и еще как. Как она могла поверить в такое? Тиса неожиданно ощутила в сердце растущий страх. Парень отстранил от себя Тису и поймал за повод свою лошадь.

— Трихон! — Тиса схватила его за руку. — Ты к нему?

— Все будет хорошо! Ни ногой за пределы части! Слышишь? Я вернусь, — парень взлетел в седло.

— Что ты знаешь? — крикнула Тиса вдогонку, но шкалуш уже скрылся за воротами части.

Тиса опустила руки и какое-то время не двигалась. Потом подняла раскрытую ладонь и с удивлением уставилась на цветное плетеное колечко в своей руке. Ну что за напасть! Прощаясь, она умудрилась стянуть с пальца Трихона оберег! Девушка выбежала за ворота, надеясь, что сможет еще докричаться и отдать кольцо, но поздно. Шкалуша и след простыл. С тревогой в сердце Войнова вернулась в корпус. Не находя себе места, девушка бродила по корпусу, натыкаясь на углы, сжимая кольцо Трихона в ладони. С каждой минутой тяжелее становилось на душе. Тиса сама не заметила, когда тревога успела смениться острым предчувствием скорой беды. Отец! Единый спаси его! Она не могла его потерять, когда лишь недавно по-настоящему обрела. А что отцу грозит опасность, она уже не сомневалась. Сейчас она все бы отдала, чтобы только оказаться с ним рядом. Тиса села на кровать у себя в комнате. И тут же подскочила.

— Я могу это сделать, — прошептали губы.

Ее дар! Он позволит ей увидеть отца. Только как вызвать нужное видение? Она уже пыталась как-то это сделать, но у нее не получилось. Верней увидеть получилось, но не того, кого надо. И сейчас уже светает, получится ли у нее? Тиса легла на кровать и закрыла глаза.

— Ты знаешь. Я всегда мечтала избавиться от тебя, — произнесла девушка, понимая, как, должно быть, нелепо это выглядит со стороны: разговор сумасшедшей со своим даром. — Порой, я даже ненавидела тебя. Прости меня за это. Но сейчас, умоляю, помоги мне. Мне очень нужно его увидеть. Очень!

Девушка представила родное лицо. Прошла пара минут, в течение которых она видела только темноту своих век и слышала учащенный стук своего сердца. Видение не желало объявляться. Тиса сжала кулаки. Нет, — остановила она душевную волну. Она должна успокоиться. Ради отца. Вспомнив науку шкалуша по сосредоточению, Тиса усмирила дыхание и затушила пульс.

Туман накрыл ее неожиданно. Сизые хлопья дохнули в лицо запахом влажной земли. Она вышла на дорогу, за обочиной которой простилалось перекопанное поле. Густой туман стелился над землею. Вдалеке на другом конце поля у кромки лесополосы она насчитала восемь бледных пятен. Солдаты с факелами прочесывают округу, — догадалась Тиса.

— Возможно, — произнесли ее губы.

У нее получилось! Она смотрит глазами отца. Он жив!

— Капитан, гляди-ка, — Тиса вздрогнула, когда картинка резко сменилась, — это отец повернул голову. Перед глазами предстал Кубач с факелом в руках. Старшина склонился над какой-то расстеленной на земле тряпкой. Через миг Тиса поняла, что увидела и вздрогнула. Захотелось зажмуриться, но не получилось. Кубач потянулся и аккуратно выудил из-под формы погибшего стреломет. Слава Единому, отец отвел глаза на оружие.

— Таможенное номерное клеймо, — сказал Кубач, он откинул крышку и присвистнул. — Дрот на месте. Похоже, бедняга не успел даже курок спустить.

— Климыч расстроится. Отправь к нему человека, — услышала Тиса голос отца. — Пусть опознают погибшего.

Кубач отошел к стреноженным лошадям и что-то сказал солдатику, присматривающему за животными. Тот сел в седло и вскоре скрылся в непроглядной туманной пелене.

— Отзывай людей, Кубач. Возвращаемся в часть, — Тиса взглянула туда, где тусклыми пятнами еле виднелись огоньки.

Да, домой, скорей, — подумала Тиса.

— А следы отступника, Лазар? — старшина опустил руку с факелом, освещая землю, и Тиса с изумлением уставилась на отпечаток огромной лапы в виде трилистника. Внутри следа чернела выжженная дернина, от которой струился пар.

— Я не намерен дольше рисковать людьми. Мы сделали, что могли. Теперь это дело вэйностражи.

— Ты вызвал колдунов? — на лице Кубача Тиса прочитала одобрение напополам с облегчением.

— Да. Думаю, уже через четыре дня они будут здесь, если, конечно, поторопятся.

Отец продолжал еще говорить, как вдруг ярко, как солнечным днем, осветилось лицо Кубача. В глазах старшины появилось огромное изумление, которое затем сменилось растерянностью. И наконец, зрачками мужчины завладел всепоглощающий ужас. Не в силах выговорить слова, Кубач лишь поднял руку в указательном жесте, показывая на что-то за спиной товарища.

Отец обернулся и на миг зажмурился, затем глаза привыкли к яркости. Тиса почувствовала, как сердце падает в пропасть страха. Перед ней стояло нечто высокое, величиной в два человеческих роста, сотканное из пламени. Существо двинулось, и глаз выделил голову — ушастую, как у кошки. А так же — длинное тело. И наконец, широко расставленные лапы, — как у ящерицы, — под которыми шипела влажная земля. Широкие ноздри «кошки» раскрылись, изнань втянул в себя воздух и моментально развернул огненную голову к ней. И Тиса увидела, вертикальные красные щелки его глаз. «Кошка» с шипением раскрыла пасть, в которой клубился белый молния-язык. Рука дернулась в поисках стреломета.

— Беги, отец! — закричала Тиса. — Беги!

Клубок языка изнаня задрожал, разворачиваясь. Белый ослепляющий свет накрыл поляну. И Тиса рухнула в пустоту.

Тишину разорвал женский крик, спугнув с ветвей дуба неясыть. Птица перелетела на соседнюю ветку, глядя с опаской на странное людское жилище. На полу, возле кровати, лежала девушка. Она не слышала ни крика птицы, ни требовательного и продолжительного стука в дверь. С ее носа по губам стекала струйка крови. В распахнутых невидящих глазах застыл ужас. Вскоре в комнату ворвались люди. Распахнулось окно, снова спугнув птицу. Неясыть захлестала крыльями, улетая прочь. Лучше быть подальше от беспокойного места.

* * *

Лба коснулось что-то холодное и мокрое, затем оно прошлось по щекам и губам. Затем снова переместилось на лоб. Тиса разлепила веки, и Камилла убрала мокрый носовой платок со лба девушки.

— Слава Богу, все в порядке, Агап Фомич. Она приходит в себя.

— Что случилось? — Тиса приподнялась на локтях.

— Лежи, рыбонька, лежи, — засуетилась Камилла. Агап молча протянул кружку кухарке, и та дала пригубить ее содержимое Тисе.

— Я услышала твой крик и испугалась, — призналась Камилла. — Пришлось попросить солдатиков дверь высадить.

Кухарка виновато указала на черный зияющий дверной проем и приставленную к стенке дверь.

Тиса откинулась на подушку. В груди дрожало сердце, словно подвешенное на нитке. Девушка потянула на себя одеяло. Ледяные пальцы рук еле сгибались, не слушаясь. Старик присел на табурет и поставил свечу на столик. На миг глаза девушки резанул свет свечи, и Тиса резко поднялась в подушках:

— Отец! — прошептала она. — Отец в беде! — уже не шептала, а кричала Тиса.

Кухарка отпрянула от девушки, которая подскочила как угорелая и принялась одеваться.

— Что с капитаном? — спросил Агап, отвернувшись.

— Это огненный изнань! Он напал на него! Нужно сейчас же ехать к заставной дороге. Немедленно! Камилла, зови Витера или Гора! А лучше обоих!

Кухарка поспешила выполнить просьбу молодой хозяйки.

— Это видение? — догадался Агап.

Войнова кивнула:

— Да. Сколько я лежала без сознания?

— Полчаса где-то.

— Столько времени потеряно! — ужаснулась Тиса.

* * *

Всадники неслись галопом сквозь туман. И сердце Тисы стучало в такт бешеной скачки. Резвая Стрелка, молодая каурая кобыла, легко несла всадницу и все время вырывалась вперед. Тиса уверенно вела к месту, которое видела в своем видении.

Слава Единому, Витер отнесся серьезно к ее словам. Капитанская дочь и старшины в сопровождении десятка солдат пустились в дорогу безотлагательно. Старшины не желали, чтобы Тиса ехала, но девушка пригрозила, что отправится туда в одиночку, если не возьмут ее с собой. И военным пришлось уступить. Но как бы они не торопились, с каждой секундой Тиса чувствовала, как безвозвратно утекает неумолимое время. Дорога и туман казались бесконечными, вытягивающие все жилы и нервы, — она будто снова попала в видение, из которого не выбраться…

У заставной дороги Войнова огляделась. Затем пустила лошадь через поле. Один за другим всадники следовали за резвой кобылой. Еще издали седоки увидели тусклые огни факелов за лесополосой. Прорываться через подтопленный дождями ивняк верхом — долгое дело. И девушка спорхнула с лошади. Она пробиралась пешком, увязая ботинками по колено в воде, не чувствуя хлестающих по лицу и плечам веток. Факелы уже маячили совсем рядом. Тиса бросилась к ним прежде, чем Витер, который следовал за девушкой неотступно, успел ее удержать.

На дороге гуртом стояли люди, освещая факелами что-то перед собой.

— Тиса Лазаровна, — начальник таможни отделился от группы, выходя навстречу девушке. — Вам бы не…

— Отец! — прокричала Тиса.

Расталкивая солдат, она протиснулась в круг и застыла не в силах поверить в жестокую правду.

Следом за девушкой подоспел Витер:

— Что здесь?.. — и осекся.

Старшина окинул взглядом место трагедии и со злости сплюнул. Он протянул было руку к плечу охваченной горем девушки, но так и не решился дотронуться. Развернулся к служащим.

— Мы были вона там! — отчитывались солдаты перед старшими по званию. — Шли вдоль краюхи лесополосы. Искали следы колдуна, как велел нам капитан. Упокой Единый его добрую душу. Потом увидели всполох, да, — ядрен корень! — из-за этого туману-то ничегошечки не разглядишь. Прибежали. А они, вот, — лежат… сожженные…

— Сожалею, девочка, — развел руки начальник таможни, подходя к девушке. — Мне сообщили, когда было уже поздно что-то сделать. Горе, горе. Федор Ничаев хороший был парень. Эх. А ваш батюшка и старшина Кубач погибли, как настоящие герои, пытаясь спасти его. Вы меня слышите, Тиса Лазаровна?

Голоса долетали до Тисы глухо и тягуче, люди двигались медленно, словно реальность превратилась в мерзкий белесый кисель, в котором застревали слова и тела. Она никак не могла понять, почему все говорили так, словно отца уже нет?

Кто-то из любопытных протянул к широкому следу изнаня руку, и через секунду с ругательством отдернул, обжегшись.

— Ужасная трагедия, — цокнул языком начальник таможни, выходя из круга с Витером. — Эх, Федька, Федька. А Лазар с Кубачем. Жаль мужиков-то как!

— Ну, почему они отправились без меня?! — сцепив зубы, произнес Витер.

— А на кого бы Лазар еще оставил часть, случись с ним что? — предположил Климыч.

Крохов поднял подбородок, размышляя над сказанным.

— Я надеюсь на вашу помощь, пока часть остается без капитана, — мрачно произнес он.

— Конечно, Крохов. Я не только помогу. Я возьму на себя временно обязанности погибшего, — кивнул Зарай. — Пока Ижеск не назначит нового капитана.

Старшина кивнул.

— Полагаю, задерживаться здесь не стоит, — сказал Климыч.

— Отступник, возможно, где-то близко, — Витер оглянулся и взглядом ищейки оглядел поля. — Сотру в порошок! — прорычал он.

— Брось, Крохов. Я бы сам рад люто отомстить за Федора, да не моего уровня противник. Это дело вэйностражи. Я отпишу им. Зря этого Лазар не сделал, — Зарай покачал головой.

— Он написал им.

— Что?

— Сразу после Афонасия.

— И правильно сделал, — кашлянул Климыч.

— А что толку? — прорычал Витер. — Сколько еще эта тварь людей покосит, пока колдуны явятся?

— Вот о том и говорю, веди ребят в часть.

— По коням! — скомандовал старшина.

Гор подхватил команду. Но приказ не требовал повторения. Солдаты чуть ли не бегом пустились седлать коней. Все мечтали скорей покинуть проклятое туманное место.

Климыч глянул на опустившуюся на колени девушку.

— Надо бы вернуть ее, Крохов. Как говорится, не стоит долго смотреть на смерть, иначе смерть может посмотреть на тебя.

— Тиса Лазаровна, нужно возвращаться, — голос старшины еле долетал до Тисы. — Эй! Вы слышите меня?

— Дайте, — прошептала Тиса. — Прошу вас. Чуть-чуть, — пальцы коснулись сукна мундира.

— Еще пару минут, и я вас отсюда утащу, — снова донеслось через вату. — Хотите того или нет.

Старшина вернулся обратно и со злости выругался:

— Голыми руками удушил бы гада, пока дух не испустит!

— А это еще кто? — сощурил глаза начальник Таможни, видя, как какой-то парень, спрыгнув с лошади, подбежал к девушке.

— Шкалуш, — проскрежетал зубами Витер.

Кто-то взял ее за руку. Тиса оторвала взгляд от останков и увидела Трихона. В следующую секунду юноша поднял ее с колен и спрятал в свои объятия. Тиса почувствовала, как защипало глаза, однако ни капли не упало с ее ресниц.

— Скоро станет легче, — шептал шкалуш оглушенной горем девушке. — Потерпи, прошу тебя.

Он крепче прижал ее к себе. Быстрый шепот, слетающий с его губ, перестал быть разборчивым.

— Якшин! Я к тебе обращаюсь! — голос Витера за спиной заставил Трихона ослабить объятия. — Отойди от нее. Сейчас же! Кто позволил тебе покидать часть?

Трихон молчал.

— Отвечать!

— Никто, — произнес шкалуш, глядя на старшину исподлобья.

— Ты облегчил мне задачу, дикарь, — Витер скривил губы. — Второе самовольное бегство из части непростительно. Поздравляю. Ты только что вылетел из гарнизона. Собирай пожитки, щенок, и чтобы духу твоего не было в Увеге! Я понятно выражаюсь?

— В сарае у заброшенной мельницы. Вечером, в шесть, — прошептал Трихон на ухо девушке, прежде чем полностью оторваться от нее.

— Живо, я сказал! — Витер проследил взглядом за шкалушем, пока тот не взобрался в седло и не скрылся с глаз.

Через минуту Войнова почувствовала приятное тепло в груди и вздохнула. Боль в душе притупилась, и она позволила себя отвести к лошади. Память будто бы сжалилась над горемыкой и перестала напоминать о потере. На обратном пути девушка зевала, покачиваясь в седле. Зон, зон, — звенела пустая голова.