— Тиса Лазаровна, вам нужно уходить отсюда. Нельзя здесь оставаться! — прошептал Рич, когда за дверью протопали чьи-то шаги и затихли. — Трихон сказал, если он не вернется, то я должен отвести вас в башню. Вчера он так и не пришел, и я сразу же побежал в храм. Потом подумал самому найти вас.
У порога комнаты послышались шаги, и раздался стук в дверь. Тиса вздрогнула.
— Это дед Агап, — сказал Рич, готовый в любую секунду юркнуть под нее. — И еще другой человек. Он уже давно там стоит.
— Откуда ты знаешь? — удивилась Тиса. — Спрячься, — велела она ему прежде, чем открыть дверь.
Убедившись, что мальчишка послушался, девушка пригладила юбку, затем волосы и прошествовала к двери, стараясь придать лицу невозмутимое выражение.
На пороге действительно оказался старик. Агап имел несколько взъерошенный вид, борода топорщилась, в глазах колкое беспокойство. В руках лекаря парила кружка горячего настоя.
— Вот, дочка, снадобье тебе принес, как обещал, — сипло произнес старик, метнув взгляд куда-то вправо.
— Спасибо, — Тиса выглянула за порог и обнаружила у стенки рядом со своей дверью здоровенного солдата. — Что вы здесь делаете? — недовольно поинтересовалась Войнова.
— Выполняю распоряжение начальника, — ответил солдат, ворочая квадратным подбородком.
— Какое же? — Тиса поняла, что этот военный ей не знаком.
— Охранять вас.
— Можете оставить свой пост, я в совершенной безопасности и не нуждаюсь в охране, — строго произнесла девушка. Новость о том, что отец жив, делала ее сильнее.
Однако мужлан с места не сдвинулся.
— Я лишь делаю свое дело, — обрезал он, снова превращаясь в каменную статую.
Впустив в комнату лекаря, Тиса задвинула засов. Факт, что за дверью стоит приставленный конвой вызвал у нее раздражение и неясную тревогу. Как только комната оказалась запертой, Рич поднялся из-за кровати, а Агап торопливо отставил на столик кружку с настоем и моментально о ней забыл:
— Сколько мне вас ждать? Рич, ты все объяснил Тисе? — проворчал старик. Получив в ответ кивок мальчишки, лекарь развернулся к Тисе. — Дочка, собирайся! Дела плохи. Вам с Ричем нужно бежать к болоту. Времени мало. Видела, они приставили к тебе какого сторожевого пса?
— Ты обо всем знаешь? — ее уже мало что могло удивить.
— Этот шельмец мне сегодня такой ушат ледяной воды на седую головушку вылил, когда я с утра в храм пришел. Такое порассказал, что старика оторопь взяла. Благо, не разминулись. Хотел же певчих заказать, чтобы по-людски по чину проводить твоего батюшку да старшину. А они живы оказались! Истинно велика твоя милость Единый!
Тиса со стариком обнялись. Агап отстранился первым.
— Давай, поторопись-ка. Я постараюсь телегу сызнова испросить. Выеду за рощу. Подходите туда. Пересядете на повозку и дуйте к лесу. Что там дальше, Рич?
— Из башни через лес к сеевской дороге, — сдвинул бровки Рич, вспоминая заученную инструкцию. — Затем через поле к хутору Журавка. Там найти дядьку Глухаря. Он даст лошадей. Поедем через лес, по дороге опасно…
— Постой-постой, Рич, — остановила мальчишку Тиса, хмуря лоб. — Какой лес? Разве мы уезжаем из Увега?
— Конечно! — в два голоса ответили ее собеседники.
— Вы с капитаном спрячетесь в моем таборе, — деловито продолжил мальчишка. — Недолго. Потом, поедем в одно место.
У Войновой закружилась голова.
— Но, почему мы должны скрываться? — не могла она понять. — Все из-за этого злосчастного оберега, — девушка приложила ладонь к плечу, где под тканью находилась голубая спираль. — В нем все дело? Тогда не проще ли его отдать? Пусть Климыч, или кто другой, забирают его и оставят нас в покое!
— Нельзя, Тиса Лазаровна! — тряхнул смоляными кудрями Рич. А лекарь поддакнул, глядя с сочувствием:
— Вас будут преследовать в любом случае.
— Но почему?
Ни старик, ни ребенок так и не смогли толком ответить на этот вопрос. Трихон умолчал об этом и в письме.
— Я не могу так просто сорваться сейчас, — Тиса коснулась пальцами переносицы. — Я должна все обдумать.
— Думай быстрее, дочка, — сказал старик. — Только не тяни. Я верю этому Трихону или кто он там, раз он сумел твоего батюшку вытащить из лап этого изнаня. Тебе нужно бежать. А вэйн сам тут разберется. Здесь такой кисель заварился — не нашего ума дело его расхлебывать.
Тиса принялась выхаживать по комнате под взглядами старого и малого. Почему сейчас, когда она знала, что отец жив, она снова чувствует себя загнанной в угол? Что творилось вокруг нее за последние дни, иначе как безумием не назовешь. И апогеем должен стать бег на край света. Боже, как все запутанно. Тиса сцепила руки и сделала глубокий вдох. Она выпьет вэйновские таблетки и сбежит. Она сделает это?
— Во-первых, я не могу даже представить, чтобы ребенок вел меня через лесную чащобу по бездорожью, — заговорила она. — О чем только Трихон думал, когда сочинял этот план?
С каждым разом все сложнее было произносить это имя.
Старик развернулся к ребенку:
— Рич, ты ей не сказал?
— Нет, — прошептал мальчишка, блестя черными глазами.
— Что не сказал? — спросила девушка, переводя взгляд со старого на малого и обратно. Что еще она не знает? Хотя после всего услышанного за сегодня, вряд ли что-то способно ее удивить.
— Скажи ей, — старик положил ладонь на плечо мальца. — Не бойся.
Мальчик посмотрел на лекаря, затем на Тису. Потом опустил голову, словно собираясь с духом. Лекарь ободряюще пожал его плечо.
— Я оборотень, Тиса Лазаровна, — прошептал Рич еле слышно.
Войнова застыла с открытым ртом. Стоило взять свои слова обратно. Оказывается, все же она еще способна удивляться. Новость укладывалась в голове с трудом. И, кажется, она слишком затянула с паузой.
— Я смогу провести вас через лес. Не беспокойтесь, — мальчик отвернул лицо в сторону умывальника. И Тиса неожиданно увидела перед собой не маленького ребенка, а самостоятельного подростка. Который сомневался лишь в одном — примут ли его таким, какой он есть, те, кого он раньше считал своими друзьями. Тиса шагнула к мальчишке и присела перед ним на корточки:
— Рич, это же замечательно, что ты оборотень, — Тиса постаралась поймать взгляд черных глаз. — Честно. Я ведь тоже не совсем нормальная, ты же знаешь. Мы теперь с тобой отличная парочка.
Мальчик опустил нос.
— Вы видящая. Это другое, это здорово.
— А я считаю, что быть оборотнем здорово, — девушка взяла ладошку мальчика в свои руки. — Это ж сколько возможностей! А в кого ты оборачиваешься? В волка?
— Медведя, — не без гордости прошептал Рич. Ребенок посмотрел-таки на нее.
— Ух ты! — восхитилась Тиса.
Мальчик неуверенно улыбнулся.
— В детстве я мечтала быть зверем и хотела остаться жить в лесу навсегда, — призналась девушка. — Тебе везет. Но почему ты сразу не рассказал нам, что ты оборотень?
Ребенок снова посерьезнел:
— Я боялся, что вы меня прогоните.
— Рич, — покачала головой Тиса. — Неужели, ты, правда, думал, что мы так сделаем?
— Люди ненавидят оборотней, — вздохнул мальчишка.
— Ну, не все. А те, кто ненавидят, делают это из страха, — сказала Тиса. — Оборотни же такие сильные и смелые.
— Я запрыгнул в это окно за пару секунд, — тихо похвалился ей ребенок.
— Вот видишь, — сказала Тиса. Хотя она все еще с трудом могла представить забирающегося в ее окно медведя. Да уж.
— Я могу вам показать! — встрепенулся ребенок.
— Так, молодой человек, — вмешался Агап. — Сначала доберетесь до леса, а там показывайте, что хотите друг другу, сколько пожелаете. Будете в башне, хоть всю ночь хороводы водите. Собираться надо, покуда еще светло за окном.
Тиса поднялась с корточек. В проеме задернутых занавесей затухал пасмурный день, который уже наглядно стал короче. Только сейчас девушка поняла, что сегодня толком ничего не ела. Голод уже напоминал о себе тошнотой.
— Рич проведет тебя и твоего батюшку через лес с легкостью. И зверье вас никакое не тронет, — продолжал говорить старик.
Войнова набрала в грудь воздух, прежде чем сказать.
— Возможно, я сделаю глупость. Но сегодня я никуда не побегу на ночь глядя, — после этих слов Тиса почувствовала, как камень вынужденного выбора на время сваливается с ее плеч.
— Что? — Агап и Рич спросили одновременно.
— Дочка, ты в своем уме? — охнул старик.
— Тиса Лазаровна, я же обещал Трихону! — заныл Рич.
В следующие полчаса они пытались ее отговорить от «плохой идеи», но тщетно. Тиса оставалась непреклонна. В конце концов, Агап сплюнул и обозвал помощницу упертым чиванским ослом. Означало ли это, что настал конец пререканиям?
— Бросьте, — постаралась ободрить приунывших собеседников девушка. — Вот помяните мое слово, ничего со мной не будет. У меня хорошая интуиция. А завтра с утра поедем. Я как раз успею собрать спокойно сумку.
«И осмыслить происходящее», — завершила она мысленно свою речь.
— Ну что с тобой поделаешь? Был бы молодой да здоровый, как ребенка по мягкому месту бы отшлепал, да поволок. А так я бессилен, — старик в отчаянии хлопнул ладонями по своим бокам.
Тиса успокаивающе погладила лекаря по плечу.
— Не могу я оставить тебя здесь рядом с этим душегубом Зараем, — затряс бородой Агап. — Нет, этому не бывать. Я знал, что в душе он гнилой человек. Но дойти до смертоубийства! Ты сегодня заночуешь у меня, — умоляюще произнес старик.
— Нет, дед Агап, — покачала головой Тиса, внутренне готовясь к новому словесному противостоянию. — Это вызовет подозрение у Климыча. И…
— Я могу остаться с Тисой Лазаровной, — неожиданно предложил Рич.
Тиса с Агапом уставилась на мальчишку.
— Я могу спать на полу, я же оборотень, — ребенок указал на половицы. — Если кто придет ночью, я обязательно почую. Тогда мы вместе сбежим в окно. Я смогу спустить вас вниз, Тиса Лазаровна. Я сильный, вы не думайте!
Идея не нравилась Тисе. Но пришлось согласиться ради Агапа. Старик очень уж беспокоился за нее, а в его возрасте такие встряски противопоказаны. На свой счет девушка почему-то не переживала. Складывалось впечатление, что она исчерпала весь свой страх за последние дни. И в итоге выдохлась. И там где у нормального человека должна быть паника, у нее сейчас зияла пустота.
— Если что, бегите к Прохору, он вам даст мула, — больше себя старался успокоить старик, чем девушку. — Скажи Камилле, чтобы собрала вам съестного в дорогу. Завтра в семь, во время смотра. Будьте готовы. Храни вас Бог! — старик обнял Тису, затем трогательно погладил сухой старческой рукой вороные кудри ребенка перед тем, как покинуть комнату помощницы.
Глядя в глаза лекаря, Тиса чувствовала съедающий его страх за нее и Рича. Своим своевольным решением остаться в части до утра, она заставляла старика страдать. Боже. Пусть дед Агап простит ее. Она просто не в состоянии уехать, не разобравшись. Кое-что удерживало ее здесь. И вскоре она поймет, что с этим делать.
Проводив лекаря, Войнова через минуту спустилась в столовую. За ней по пятам последовал приставленный «конвоир». Оставалось делать вид, что она не замечает эту «дубинушку» у себя за спиной. На обратном пути Тиса поднималась осторожно с нагруженным подносом в руках. Крышка графина с простоквашей звякнула, а сердце трусливо ухнуло в пятки, когда девушка услышала знакомый голос у себя за спиной.
— О, сколько всего вкусного. Никак, аппетит появился, Тиса Лазаровна? Добрый знак, — Климыч улыбался ей, как и раньше. Но теперь его улыбка показалась Тисе зловещей. И глаза — мутного болотного оттенка, с колючей едкой блестинкой, словно прощупывающие тебя насквозь. Как она раньше этого не замечала?
— Похоже, приходите в себя, — довольно пригладил кулаком усы таможенник. — Очень и очень этому рад. Но главное, гоните от себя дурные мысли, — Зарай постучал пальцем по своему седеющему виску. — Вы знаете, о чем я.
Таможенник подмигнул девушке, которая только и смогла, что протянуть дрожащее «да» в ответ. Бодро обогнав ее на лестничном марше, — и не гляди, что упитанная комплекция, — он почти скрылся из виду, когда Тиса все же бросила вдогонку:
— Зарай Климыч, зачем вы приставили солдата за мной следить?
Таможенник обернулся:
— Ну что вы? Что за мрачные мысли, Тиса Лазаровна? — пожурил он девушку взглядом. — Не следить, девочка, а оберегать! Видит Бог, я за вас беспокоюсь.
— За меня нечего беспокоиться, — произнесла Войнова не так твердо, как хотелось бы.
— А я думаю иначе. И ваш батюшка со мной бы согласился, будь он жив. Упокой, Единый, его благородную душу.
Наверно что-то отразилось в ее взгляде, Климыч запнулся.
— Ну да пойду. Дела, дела… Никуда от них не деться, — заохал таможенник и ретировался восвояси.
«Еще отца смеет упоминать, мерзавец», — сцепила зубы Тиса, оказавшись перед своей комнатой. Не смотря, что в руках полный поднос, она пинком растворила дверь. И агрессин на этот раз был не при чем.
Встреча на лестнице несколько притушила ее аппетит, но девушка с упорством заставила себя есть. В конце концов, Рич отвлек ее разговором, и она несколько расслабилась. Девушка и мальчик продолжали ужинать вместе.
— Ты говорил, что… Трихон… лечил тебя, — вспомнила Тиса. — И что серебро что-то нарушило в твоей ноге.
— Угу, — кивнул юный оборотень, уплетая жареную картошку с отварной куриной грудкой. — Наверно, стрела была шеребряная, — промычал мальчишка с набитым ртом. — Я ее вытащил и выбросил. Было больно.
Рич сморщил нос.
— Что еще за стрела? — Тиса отложила на тарелку надкушенный пирожок с капустой. Но, похоже, она уже знала ответ на свой вопрос. — Ты тот медвежонок, — догадалась девушка. — Что загнали наши охотники позапрошлой зимой?
— Я думал, что они убьют меня, — признался ребенок. — Зря я тогда бегал из табора. Но мне уже так надоело счищать этот снег с кибиток! Он же все равно снова падал! И так хотелось согреться, — мальчишка вытер губы тыльной стороной ладони. — Они гнались за мной долго.
— Рич, — покачала с сожалением головой Тиса. — Мне жаль.
— Да ладно, Тиса Лазаровна. Я же вылечился, — Рич счастливо улыбнулся. — Бабка Магда не обманула. Трихон сказал, что надо дождаться полнолуния, иначе колдовство не подействует. Он вот так положил руки на коленку и очень-очень быстро говорил. Я ничегошеньки не понял. А потом я заснул и все пропустил, — с досадой закончил мальчишка. — Трихон сказал, что я спал три дня. Он такой сильнющий вэйн! Я уверен, что он скоро всех побьет и сбежит. Правда же, Тиса Лазаровна?
— Конечно, — девушка опустила глаза в свою тарелку. — Пожалуй, хватит на сегодня разговоров. Пора собираться ко сну.
Хоть Рич и возражал, но Тиса стащила перину со своей кровати на пол. Вместо нее девушка постелила на дощатый кроватный щит шерстяное одеяло. Да. Не мягко. Но удобство — это последнее о чем она сейчас думала. Войнова сняла платье и осталась в длинной нижней сорочке. Закатав рукава по локти, она умылась, затем к умывальнику подступился Рич.
— Как пахнет! — восхитился мальчишка запахом мыла. — Ромашка, шалфей и мелисса? — спросил он.
— Ты, оказывается, знаток трав, — вздернула брови Тиса.
— Я снова чувствую запахи, как раньше, — довольно хмыкнул оборотень-малолетка.
— Рич, я должна предупредить тебя, — сказала Тиса, перед тем как забраться в кровать. — Если ночью я буду кричать или вести себя, м-м, странно, ты не пугайся. Хорошо?
— Хорошо, — пообещал мальчишка, устроившись на перине. — Это из-за видений, да?
— Да.
— А вы не пугайтесь, если увидите в комнате медведя, — зевнул ребенок.
Тиса невольно покачала головой, скосив глаза на свернувшуюся калачиком фигурку. Рич — оборотень, надо же, кто бы мог подумать. Затушив свечу, девушка вытянулась на жесткой кровати. Потолочная чернота нависла над ней. Очень скоро Тиса перестала ее замечать. Мягкое выражение лица, с которым девушка обычно разговаривала с ребенком, испарилось, уступив место серьезному и хмурому. Тяжелые мысли затянули в свой водоворот, которому, казалось, нет конца.
* * *
Она знала, куда идет. «Трихон… Хон… Он…», — угасало эхо. Белесая кисея продолжала плести свои сети. И Тиса рвала их, пробираясь вперед. Впереди разливалось чернильное пятно. И Тиса удвоила усилия. Мрак протянул к ней свои щупальца и поглотил.
Вначале ей показалось, что она еще в дороге. Ведь кромешная тьма не собиралась преображаться во что-то осмысленно видимое. Но боль говорила об обратном. Тиса уловила еле слышное дыхание, поднимающее ее грудь.
Сколько она ждала, слушая звуки подземелья, чувствуя его затхлый запах, и ощущая боль в закостеневшем теле — сложно сказать. И когда вдалеке послышались шорохи, Тиса ощутила, как содрогнулось, затем напряглось ее тело. Она оторвала спину от сырой стены. Две фигуры возникли перед глазами. Внутренности скрутило от едкого дыма, и глаза ослепил мучительно яркий свет.
— Раскрой ему рот, Крохов. Убери эту чертову тряпку.
Челюсть сжала чья-то рука. Тиса почувствовала, как сцепились намертво ее зубы.
— Чего ты возишься? Тьфу! — девушка признала голос начальника таможни.
Натиск двоих оказался непреодолимым. Нет! — мысленно простонала Тиса. В горле заклокотала жидкость омерзительного вкуса. Мучители добились того, чтобы пленник сделал несколько глотков, и лишь потом снова впихнули в его рот кляп.
— Что, колдун? Силенки уже не те, брыкаться-то? Хе-хе. Вот и ладушки, — довольно потер руки Климыч. — Пошли, Крохов, эта штука еще не скоро подействует.
Лязгнуло железо замка. Свет стал удаляться.
— Зачем столько гасителей? — услышала Тиса недоумение в голосе Витера. — По уставу разрешается использовать лишь одну пару.
— Молод ты еще, Крохов. В уставе много недочетов. Вот помнишь, когда в Ижеске мы…
Голоса потерялись в подземных переходах, оставляя место тишине. Какое-то время Тиса прислушивалась к ощущениям в теле. Но ничего необычного, кроме тошноты, поднимающейся от живота к горлу, не заметила. Неожиданно, свет стал возвращаться. Климыч на этот раз оказался один, что показалось Тисе дурным признаком. И не зря.
Подойдя, таможенник грубо вырвал тряпку изо рта пленника. Снова свет факела заставил зажмуриться.
— Пяти минут достаточно. Уверен, правда уже рвется сорваться с твоего языка, вэйн, — усмехнулся Зарай. — Слышал, что после этой настойки держать слова в себе — вредно для здоровья. Что ж, я не стану долго тебя мучить и облегчу задачу. Задам пару наводящих вопросов.
Таможенник улыбнулся в усы-гармошку. Хоть слова и звучали непринужденно, но Тиса угадала в них скрытую тревогу.
— Кому ты служишь? — требовательно вопросил Климыч. — Что они уже нарыли? Какие имена им известны? Ну, мне долго ждать? Говори правду!
Тиса открыла рот. И через миг ее вывернуло под ноги таможеннику.
— Вот, зараза! — воскликнул таможенник, отпрянув.
— Дурак, — услышала девушка сиплый мужской голос из своего горла. — Такая правда тебя устроит?
Пленный сплюнул и поднял медленно голову.
— Чтобы это услышать можно было не утруждаться так, и не поить меня дрянным пойлом, — Тиса ощутила, как ее непослушные губы скривились.
— Но ведь настойка… должна была… — растерялся на миг таможенник.
— Ты лучше меня знаешь, что такое порченый товар, Зарай, — просипело ее горло. Челюсть задвигалась в желании размять скованные мышцы лица. Жаль этого нельзя сделать с руками и ногами. — Прошу, утоли и ты мое любопытство? — попросила она. — Зачем ты в это ввязался, начальник? Ты же не вэйн? Зачем это тебе? — на сей раз голос, слетающий с ее губ, показался Тисе вполне дружелюбным, словно пленник интересовался здоровьем.
Климыч открыл рот, потом покачал головой.
— Э-нет, — сощурил глаза таможенник. — Не думай, что я поведусь на твои россказни, вэйн, — он поднял с пола тряпку, служившую ранее кляпом, и шагнул к пленнику.
— Неужели, боишься? — разочарованно произнесла Тиса, не сводя глаз с таможенника. — Боишься загашенного, обездвиженного вэйна? — каждое слово в вопросе было произнесено со значительной паузой.
Таможенник застыл с тряпкой в руках.
— У тебя все было для жизни, Зарай, — продолжила Тиса. — Доходная должность, уважение горожан. Но ты поставил благополучие на карту. Ради чего, Зарай? Что они тебе пообещали? Просто хочу знать. Ответь. А потом можешь снова затыкать мне рот.
Ноздри таможенника расширились, он с силой сжал тряпку в кулаке. И через миг его прорвало.
— Доходная должность, говоришь!? — зашипел Зарай. — Доходная?! Была когда-то. Пока Вэйновий не сунул свой грязный нос в имперскую стражу и не устроил эту драконову реорганизацию! Вот спасибо за такое благополучие! Всю жизнь мечтал о нем! Поклон вам в пояс! Расформировать мое военное подразделение и повесить на таможню внешний контроль? Поставить соглядатаев за спину? К демонам такую должность! Пусть Вэйновий подавится ею. А у меня будет более теплое местечко!
— Так вот что они обещали тебе, — прохрипела Тиса. — Как банально. Из-за этого ты убил восьмерых?
— Всего лишь восьмерых ты хотел сказать? — глаза таможенника безумно блеснули в свете факела. — Да за то, что я очистил лес от дахмарских головорезов меня Увег еще благодарить обязан! Остальные сами виноваты. Идиоты! Шишкарь сидел бы в своей хижине, нет поперся. Хозяин леса, ядрена мать! А Федька, дурак, в сыщика решил поиграть. Кубач, — покачал головой Зарай. — Просто подвернулся неудачно. Как видишь, я старался действовать чисто. Вот, с девчонкой как-то нехорошо получится, но здесь я тоже не совсем буду виноват.
Тиса почувствовала, как содрогнулось тело пленника, а мышцы напряглись до боли.
— Ох, вот это взгляд! Гляжу, у нашего колдуна есть слабость? Неужели капитанская дочка тебе еще нравится? Ты не забыл, что это она выдала тебя нам с потрохами? Но я тебя понимаю. Девчонка, м-м, что цветок полевой, — Зарай нервно закусил губы. — И я ей обязан. Не было бы у капитана дочери, то заставить Лазара самому снять с себя оберег было бы тяжело. А так, чего проще….
— Заставить отца волноваться за дочь, — кивнул пленник. — Это ты подбросил стреломет двоим на горке, так?
— Болваны. Надеяться на них не стоило. К сожалению, Лазар так и не узнал об этом. Пришлось действовать иначе.
— Она ничего не знает об обереге, Зарай. Отпусти ее! Она не представляет никому угрозы. Ей и в голову не придет вернуть тотум.
— Я уже ничего не могу поделать, — с искренним сожалением в голосе произнес таможенник. — Я хотел умолчать о ней, но они прознали. И теперь уже поздно. Если я этого не сделаю, они все равно убьют ее. Черт! Ненавижу себя за это! Но как видишь, у меня нет выхода.
Пленник дернулся, но оковы ног удержали его на месте.
— Не делай этого! — прошептали онемевшие губы. — Ты же сам не желаешь брать грех на душу. Я же вижу.
— А может, мне сделать лучше? — сощурил глаза Климыч. — Ты мне скажешь все имена, а взамен я оставлю девчонку в живых? — на миг таможенник задумался над идеей. — Хотя, нет. Если я не уберу девчонку, контракт будет не выполнен, что мне тогда до ваших имен? Меньше буду знать, как говорится. Им надо, пусть сами возятся. А мне уже начинает надоедать вся эта канитель, — таможенник раздраженно взмахнул факелом. — Я сделаю, что обещал — отдам оберег, уберу владельцев. И на этом моя миссия завершится. Останется лишь пожать плоды.
— Ты не тронешь ее! — услышала Тиса хриплое рычание из своего рта. — Если только… я клянусь, я уничтожу тебя.
Последние слова были произнесены ровным бесстрастным голосом. Но от этого видимого спокойствия веяло могильным холодом.
— О, угрозы, господин вэйн, в вашем-то положеньице? — не сразу ответил таможенник. Зарай попытался улыбнуться, но получилось фальшиво. — Хе-хе. Уже не боюсь. Ты был прав. Трепа загашенного, обездвиженного вэйна бояться нечего. Помолись своей Вэе, колдун. Скоро ты с ней встретишься!
— Наивный глупец, — усмехнулся пленник. — Ты на самом деле веришь в то, что они оставят тебя в живых? — изо рта вырвался сухой смех, который перешел в сдавленный кашель. — Ты примерил тотум. Я прав? А, значит, и тебе не жить.
— Нет! — факел в руке таможенника дрогнул. — Мне сотрут память об обереге и отправят в теплое местечко в Крассбурге.
— О, — Тиса покачала головой. — Да они основательно покопались в твоих мозгах. Давно ты слышал в голове собственные мысли? С тобой же играют как с балаганным петрушкой.
— Ты лжешь! — таможенник с размаху ударил пленного в лицо.
От боли в глазах появились черные круги.
— У тебя еще есть выбор, Зарай! Слышишь? — прохрипел пленник. — Есть.
Лицо начальника таможни исказила злость. Запрокинув пленнику голову назад, Климыч грубо всунул ему в рот кляп:
— Замолчи! — шипел он. — Замолчи, проклятый колдун! Уже слишком поздно. Карты выданы, осталось доиграть партию. И знаешь что? Я думаю, у меня не самая плохая масть. Хе-хе. А вот кому не повезет, так это тебе и твоей девчонке. Она обречена. Я убью ее сразу, как отправлю тебя на тот свет. Одно могу обещать. Мучить не стану. Все будет сделано быстро.
Тиса ощутила, как болит от напряжения каждый мускул в теле, а в груди не хватает места воздуху. Неожиданно ее голова дернулась и боднула со всей силы лоб мучителя так, что тот отлетел к прутьям клетки. Факел выпал из его рук и стал меркнуть. Тело пленника на какое-то время словно взбунтовалось, пытаясь тщетно разорвать путы. Таможенник у прутьев не сразу поднялся, держась за разбитый лоб:
— Дурная выходка, вэйн. Ай-яй. И это после того, как мы так душевно поговорили, — мрачно сказал он, пошатываясь. Начальник таможни нагнулся и подобрал светоч, не пытаясь снова приблизится к узнику. — К сожалению, она ничего не изменит. И чтобы тебе совсем спокойно спалось, так и быть, скажу. Все твои вэйновские телеграммы о подмоге перехвачены. Вот жалость-то! Но не переживай, колдун. Сообщники приедут вовремя. Как раз, чтобы успеть на твои… хе-хе… похороны. А теперь, спокойной ночи.
Таможенник ушел. Темнота накрыла непроглядным колпаком. Последнее, что Тиса услышала, это протяжный стон, блуждающий в застенках, рожденный собственным бессилием.