— Тиса Лазаровна, проснитесь!

Войнова очнулась от того, что Рич тряс ее руку. И очень вовремя. Иначе вскоре можно было попрощаться с полезной частью тела.

— Что случилось? — Тиса резко приподнялась на локтях.

— Со мной ничего. Я думал, вы умерли, — прошептал мальчишка. В темноте ночи различались лишь контуры его фигуры на фоне окна. — Вы стонали, а потом, бац, замолчали. Лежите, будто мертвая, лицо белое, честное слово.

— Фу, Рич, — не удержалась Тиса. — Перепугал. Я же говорила, не обращай внимания, если что.

— Так я не обращал. А потом услышал, что дыхание ваше пропадает.

— Все со мной в порядке. Ложись, спи, давай.

Ребенок сполз на перину, лежащую у подножия кровати.

— Этот охранник еще там? — повернулась на бок девушка.

— Стоит. Тока уже другой дядька…

Заснуть больше не удалось. Тиса лежала, глядя в постепенно светлеющие занавеси и слушая дыхание ребенка. Головоломка почти сложилась, и она теперь знала наверняка, кому и из-за чего обязана тяжелыми событиями последних дней. Девушка смяла руками одеяло. Затем, осторожно оттянула ворот рубахи и оголила свое плечо. Даже при ночном освещении ясно — наколка исчезла! Зарай успел забрать оберег. Но когда? Это оставалось загадкой.

— Единый, что мне делать? — Тиса оправила ворот сорочки и откинулась на подушку. — Святая Пятерка, помоги.

Молитва удивительным образом возымела действие. Когда в оконном проеме забрезжил рассвет, Тиса знала, что ей делать. И это конечно не понравилось Фомичу.

— Безумная, своевольная девчонка! — причитал старик, кружа по комнате, как птаха у разоренного гнезда. — Чего задумала! Ты даже не поняла, когда этот изверг с тебя оберег снял. И ты еще собираешься с огнем играть?!

Тиса приготовилась снова стать чиванским ослом и отстаивать свое мнение, но разговор прервался топотом разу нескольких пар солдатских сапог за дверью. И дом огласили трубные мужские возгласы.

— Что-то случилось, — Тиса метнулась к двери раньше, чем ее успел перехватить Агап.

— Куда ты?! — шикнул старик.

Войнова сдвинула засов и распахнула дверь. С кряхтением лекарь поторопился следом за девушкой.

По лестнице поднималась толпа военных. Многие, по всей видимости, из военного таможенного подразделения. Тиса заметила Витера и Гора. На капитанскую дочь же никто не обратил и толики внимания, разве что «дубинушка», стерегущая у двери. Военные говорили хором, перебивая друг друга, время от времени приправляя речь бранным словцом.

— Изнань на базарной площади! Это уже дракон знает что!

— Вы слышали? Огненный демон!

— Слава Небеллу, этот мужик лишь обжегся!

— Но мы же взяли колдуна. Почему эта тварь разгуливает по городу, как в собственном огороде?

— Эта вэйновская мразь продолжает насылать ее на людей, — мрачно произнес Витер. — Климыч был прав. Он командует своей зверюшкой издалека. И теперь будет мстить всему городу.

— Но он же в гасителях? Разве они не должны, ну как это… — Гор развел в стороны ручищи.

— Климыч сказал, у наручников слабое действие, — бросил Витер.

— Сумасшедший колдун! Безумец!

— Надо убить эту заразу!

— Ты смеешься? Только вэйны могут справиться с изнанем.

— А кто сказал, что я об изнане? Думаю, надо собирать совет и решать этот вопрос. Вы слышали о суде Семерых? — последнее слово оказалось за Витером.

Военные поднялись в библиотеку и лестничный марш опустел. Тиса обернулась на Агапа. Должно быть, в ее глазах отразилось нечто, что заставило старика утащить девушку под локоть в комнату — прочь от следящего взгляда сторожа.

— Они убьют его, — Тиса почувствовала, как горло перехватывает спазм тошноты.

— Дочка, я слыхал, но… — старик запнулся.

— Климыч это специально подстраивает, — девушка сжала кулаки. — Он наплел Витеру, что гасители — слабые безделушки. Но это ложь, дед Агап! В видении Зарай сказал, что они съедают колдуна заживо за неделю. А теперь он натравливает свою кошку на людей, чтобы все подумали, что вэйн сумасшедший.

Тиса подняла тяжелый взгляд на лекаря:

— Климыч добьется приговора. Его речь о залпе стрелометов — ясно теперь, что он имел в виду… — девушка скривила губы. — Я остаюсь, дед Агап. Это решено.

— Тиса, подумай еще хорошенько, — в волнении старик затеребил бороду. И вскоре, преодолев смущение, решился прибегнуть к последнему доводу. — Я ж не слепой, дочка, понимаю. Ты, в последнее время, хм… была дружна с этим Трихоном. И теперича уверилась, что должна вытащить друга из беды, потому что ты добрая девочка. А он? Только прости мне мои крамольные слова. Ты уверена, что он стоит того, чтобы рисковать жизнью? Ведь парень дурачил всех, а сам кто таков, какого поля ягода — один дракон знает.

Старик продолжал свои выводы. Его слова всколыхнули то, о чем Тиса избегала думать. Сердце тоскливо защемило. Нет, она не будет сомневаться. Только не сейчас. Если она уверится, что ее чувства к нему — всего лишь связка приворотного наклада, то опустит руки и не сможет помочь.

— Но в одном я сним согласен, — продолжал Агап. — Ты должна уехать. Вэйн не просил тебя его спасать, у него есть для этого соратники.

— Они не придут на помощь, Климыч перехватил послания, — покачала головой девушка.

— Как так не придут?! — воскликнул Рич, который до сего момента не вмешивался в разговор взрослых. — А как же Трихон? Его теперь убьют?

Старик и девушка посмотрели на мальчишку.

— Нет. Мы этого не допустим, — Тиса погладила мальчика по волосам и снова взглянула на лекаря:

— Мое решение не изменится, дед Агап. И не только потому, что он был моим другом. Я обязана вэйну за спасение отца. Слава Единому за великую милость. А потом, это я выдала Трихона солдатам, пусть под влиянием агрессина, но все же. Если я стану причиной смерти невиновного, трусливо сбегу, то это пятно никогда не смоется с моей души. Я постараюсь вытащить его из темницы.

— Но как ты это сделаешь? — воскликнул старик. — Это же глупость. Ты не сможешь ему ничем помочь, только себя сгубишь!

— Если достать ключ от оружейной, затем выпить пилюлю, то можно спуститься в подпол.

Девушка продолжила говорить. Ее идеи, которые еще ночью казались ей не более внятными, чем размытые пятна, неожиданно прояснились. Старик хмурился, вперив в помощницу взгляд из-под седых бровей.

— Здорово! — первым отозвался Рич. — Мы же спасем Трихона, правда, дед Агап?

У молодого оборотня засветились глаза от восторга ввязаться в предложенную авантюру. На лекаря ее слова возымели противоположное действие.

— Это огромный риск, — покачал головой старик. — Я продолжаю считать, что это несусветная глупость! Ты понимаешь, что это опасно?

— У нас получится, — произнесла Тиса. — Если мы все сделаем правильно. Вот только боюсь, что Трихон… — девушка на миг запнулась. Она должна прекратить лгать самой себе.

— Кстати, я не говорила. Его настоящее имя — Демьян, — слово колючим сухарем продрало ее горло. Произнести его — означало признать, что шкалуша никогда не сущестовало, а был вэйн, который им представлялся. — Боюсь, Вэйн будет обессилен из-за гасителей. Я подумала. Что, если его напоить силучем?

От ее слов лицо старика вытянулось и будто побледнело.

— Дед Агап? Тебе плохо? — забеспокоилась девушка.

Агап не любил, когда силуч уходил на сторону без острой надобности. Но чтобы старику дурно стало, такого не случалось.

— Нет, — покачал головой лекарь, присаживаясь на край Тисиной кровати. — Все хорошо… Сейчас…

— Рич, налей из умывальника воды, — велела Тиса. — Вон, стакан.

Волнения последних дней все же вышли боком Агапу. Войнова вынула из тумбы пузырек с настойкой пустырника и валерьяны, который с недавних пор пребывал на ее полке. Чтобы провалиться этому Зараю и всем тем, кто это с ними сделает, — зло подумала Тиса, наблюдая, как старик глотает лекарство. И пусть она покажется безрассудной. Но черта с два еще позволит Зараю и дальше творить то, что ему вздумается.

Тиса предложила старику прилечь на ее кровать, но тот упрямился. Пятнадцать минут лекарь сидел недвижимо, держась за спинку кровати. Затем прошептал:

— Силуч нужно будет выпарить. Концентрат, оно лучше.

* * *

Грязь пристает к колошам, тяжелыми ошметками отрывается от подошв при беге. Вымокший подол юбки липнет к ногам и вызывает острое желание оторвать его ко всем демонам и выбросить в ближайшую лужу. Холодные капли стекают по губам, свисают с подбородка. Норовят скатиться по шее за пазуху.

Затяжной ливень за полдня превратил улицы Увега в склизкие мутные потоки. Еще несколько месяцев назад Тиса и помыслить не могла, что будет вот так нестись через весь город по непролазной грязи. Да еще для чего!? Умолять одного вэйна помочь спасти другого вэйна. Похоже, кто-то над ней хорошо посмеялся там наверху. Тиса подняла взгляд на неприветливые небеса и получила каплей в глаз. Ну, точно.

Чтобы выйти из части пришлось потратить одну из пилюль, иначе «конвоир-пиявка» от нее бы не отцепился. Она покинула свою комнату вместе с Агапом. А Рич изнутри закрыл комнату на засов, сам спустился из окна. Так что хватиться ее не должны в ближайшее время. Из-за так называемого военного положения в части и городе, которое официально в обед огласил Зарай, Агапу не разрешили взять коляску, ни даже просто лошади. Бег под дождем — это все, что ей оставалось.

К сожалению, их первоначальный план рухнул под гнетом факта — ключи от входа в оружейную, из которой можно было спуститься в подпол старого корпуса, находились у Зарая. Таможенник предусмотрительно носил их под нательной рубахой. Тут даже пилюли бессильны. Они хоть и отводят глаза, но не способны сделать так, чтобы твоих прикосновений не чувствовали люди. Чтобы забрать ключи, Агап хотел подмешать снотворного в еду Зарая. Но задумка тоже провалилась. Как им стало известно, Климыч не ел в части, а ездил к тетке, что жила на Заречной.

Поэтому единственный шанс спасти колдуна мог представиться лишь завтра, когда его выведут из темницы на суд Семерых — суд разрешенный в Империи лишь в чрезвычайных ситуациях и только в военном положении. От одной мысли о нем у Тисы обрывалось сердце и холодели пальцы рук и ног. Боже, умоляю, хоть бы Зарай не собрал всех голосов! Хоть бы не собрал.

На дороге показалась телега с дровами. Задумавшись, Войнова забыла, что невидима. И когда телега поравнялась, девушка еле успела отпрыгнуть в сторону. Естественно, — в лужу. Калош моментально нахлебался дорожной жижи.

У дома градоначальника Тиса остановилась, чтобы перевести дыхание. Дождь, наконец, весь излился и замолк. Как жаль, что время ее «невидимости» истекло. То, что она сейчас собой представляла — жалкое зрелище, а именно вымокшее существо с невообразимо грязной обувью и подолом. Но за неимением другого, довольствуемся тем, что имеем. Тиса поспешила по мощеной дорожке к особняку. Уже на подходе работник принял ее за попрошайку и хотел гнать со двора. Но потом узнал и пропустил.

На колокольчик выглянула дородная служанка в красном платке и шерстяной безрукавке. Тиса с досадой узнала в ней Шуру, ту служанку, что некогда следила за Филиппом в сквере. Женщина оглядела пришедшую с ног до головы и поджала нижнюю губу.

— Добрый день, — поздоровалась Тиса. — Передайте Антонине Сергеевне, что Войнова Тиса Лазаровна желает с ней поговорить.

— Хозяйка почует. Велела не беспокоить.

— Тогда, быть может, Лаврентий Петрович не спит?

— Градоначальник выехал давеча. Когда будет, не отчитывался, — Шура уткнула кулаки в бока.

Тиса подавила в себе желание съязвить.

— А Филипп Дронович, он дома? Мне нужно переговорить с ним по очень срочному делу. Пожалуйста! Это важно!

Служанка цыкнула:

— Даже если дома, то вам с ним говорить не о чем.

— Откуда вам знать? — Тиса почувствовала, как теряет терпение. — Вы, кажется, здесь служите? Так выполните свою прямую обязанность, доложите о посетителе.

— И не подумаю, — ухмыльнулась нахалка. — Идите отсюда, милочка. Вам здесь не рады. А-яй-яй. И не стыдно вам девицам так на мужика-то вешаться? А?

От возмущения у Тисы на миг отнялся язык. Этого хватило, чтобы служанка юркнула за дверь и заперлась изнутри.

Вот противная тетка. Войнова задрала голову и заметила, как закачались плюшевые шторы в окне второго этажа. Рука стиснула в кармане пузырек. Использовать вторую пилюлю ужасно не хотелось. Тиса вернулась к воротам. Поглядев через стекло на сиреневые капсулы, девушка вздохнула и спрятала пузырек обратно в карман.

Какое-то время она двигалась по-над забором с внутренней стороны владений градоначальника, затем углубилась внутрь обширного сада. Стараясь держаться за стволами деревьев, Тиса вскоре вышла к особняку. Где-то здесь в правом крыле должен был быть черный ход. Девушка заметила на первом этаже приоткрытое окно. Шальную мысль, забраться через него в дом, Тиса отогнала. Но из окна донеслись знакомые голоса, которые заставили ее задержаться.

— Эта девчонка совсем стыд потеряла! Подумать только, заявиться сюда и спрашивать Филиппа!

— Я все же думаю, что мне стоило ее принять, — расстроенный голос Тонечки. — Ордосия Карповна, вдруг у девочки что-то случилось?

— Вам придется выбрать, дорогая, — прокаркала Ордосия. — Принимая у себя эту грубиянку, вы тем самым нанесете оскорбление мне и моему сыну. Но мы можем съехать, если нам здесь не рады, — голос женщины истерично дрогнул.

— Что вы! Что вы! Ордосия Карповна! Даже не говорите такого! Мы с Лаврушей никуда вас не отпустим! Я просто пожалела девочку. Она потеряла отца и…

— Девица сама виновата, — оборвала Куликова хозяйку дома. — Якшалась с этим безумным отступником! А как говорится, коль пьешь с ворами, не удивляйся, что на утро без кошелька останешься.

Тиса сжала губы. Слова задевали ее, но не настолько, чтобы забыть, что она здесь делает. Стараясь не выдать своего присутствия, девушка нырнула под окно. Затем осторожно заглянула в одну из гостевых комнат Тонечки. Две женщины сидели на диване. Был ли Филипп в комнате? Пока не понятно.

— Конечно, сударыня, вы бесспорно правы, — пролепетала Тонечка. — Но девочка еще молода, ей не ведома ваша мудрость.

— Хорошо, что вы это понимаете, милая, — кивнула Ордосия. — Но хватит об этой оборванке. Из-за нее у меня разболелась голова! Ах! — женщина манерно взялась за виски. — Вот здесь будто дятлы клюют.

Тонечка подскочила с дивана и, шурша пышными юбками, исчезла в глуби комнаты. Затем появилась с ложечкой в руке и маленькой фарфоровой чашечкой.

— Вот, выпейте, Ордосия Карповна.

Квартирантка Тонечки глотнула снадобье и тут же скривилась. Отмахнулась.

— Фу! Какая гадость эта настойка от мигрени! Никогда к ней не привыкну, как и, простите, к этому городу! Он сведет меня с ума! Скорее бы уже прошел этот суд! Тогда бы мы смогли вернуться в Крассбург.

— Но пока вам лучше оставаться у нас. После нападения на базаре, выходить из дома опасно, — Тонечка отставила чашку на резной столик.

— Ну, почему Филипп отказывается подписаться под этой бумагой? — заныла Ордосия. — А вдруг этот начальник не наберет семи голосов? Боже, я знаю, что тогда будет! Изнань сожжет нас всех до косточек!

Войнова отпрянула от окна, когда увидела Филиппа, входящего в комнату.

— Вижу, тема не изменилась, — услышала Тиса голос вэйна. — Вы меня звали, ма?

Снова заглянув, девушка увидела, как погодник нагнул голову и поцеловал руку матери.

— Неблагодарный! — упрекнула его Ордосия.

— Чем я провинился на этот раз? — вздернул брови Филипп. Вэйн смотрелся необычно в тяжелом бархатном халате до пят с атласными отворотами.

— Ты сам знаешь, — Ордосия обиженно выпятила нижнюю губу.

— Не имею и малейшего понятия.

— Почему ты не хочешь подписать бумаги, Филипп? Этого дикаря-отступника нужно судить, пока он не сжег полгорода! Ты должен их подписать!

— И сделаться таким же убийцей, как и подсудимый? Уволь, матушка. Я этого делать не буду. Пусть кто-то другой пачкает руки в крови, без меня.

— Вы видите, милочка? Видите? — обратилась Ордосия к Тонечке. — Как с ним можно говорить? Единый! Он точно хочет моей смерти!

При этих словах Ордосия схватилась за сердце, а погодник возвел глаза к потолку.

— Ну, что вы! — постаралась успокоить квартирантку хозяйка. — Филипп Дронович и в мыслях такого не держит.

— Если вопросы ко мне исчерпаны, я, пожалуй, пойду к себе, — вэйн шагнул к порогу.

Под упреки матери погодник покинул залу.

Тиса покинула место наблюдения. Теперь она знала, где искать вэйна. Когда на садовой дорожке показалась стройная мужская фигура, завернутая в узкий длинный плащ модного кроя, Войнова шмыгнула за куст садового жасмина. Синий чуб колдуна в свете пасмурного дня уже не казался таким ярким, как при свете солнца. Вэйн свернул в противоположную от нее сторону и довольно бодро зашагал вглубь сада. Тиса поспешила следом. Как удачно. Теперь ей не придется штурмовать особняк градоначальника. Погодник пару раз сменял одну гравийную тропинку на другую и через минуту оказался у широкой беседки с плетнем вместо перил. Здесь девушка и догнала колдуна.

— Филипп Дронович!

Вэйн обернулся, и красивое лицо вытянулось. Тиса поспешно стянула с головы капюшон.

— Тиса Лазаровна? Это вы?

Девушка кивнула. Колдун бросил взгляд на пустую тропинку за ее спиной:

— Что вы здесь делаете?

— Филипп Дронович, мне нужно с вами поговорить, — горячо прошептала Тиса. — Это очень важно!

Погодник растерянно оглянулся на беседку.

— Эм-м… Надо сказать, для меня большая неожиданность видеть вас здесь, — промямлил колдун. — Не сказать, что это неприятно…. — колдун запнулся. — Да что я говорю? Мне очень приятно вас видеть, Тиса Лазаровна, — заметив нетерпение на лице девушки, вэйн добавил. — Ох, да, прошу меня простить. Я весь во внимании.

Колдун коротко поклонился.

— Я не займу у вас много времени, — пообещала Тиса. — Прошу, лишь выслушать меня. Мне очень нужна ваша помощь! Это вопрос жизни и смерти одного человека.

По мере того, как Тиса говорила, лицо Филиппа менялось под силой эмоций. Но удивление, пожалуй, преобладало над всеми. Когда же она, наконец, дошла до просьбы, погодник округлил небесного цвета глаза и испуганно захлопал по-девичьи длинными ресницами.

— Вы хотите, чтобы я присутствовал на суде?

— Да, мне очень нужно, чтобы там на время образовался непроглядный туман. Это же по вашей части, я знаю. Вы в этом великий мастер! На площади большое количество пожарных бочек с водой и лужи…

— Нет-нет, — выставил ладони колдун. — Я не могу этого сделать, Тиса Лазаровна! Вы не знаете, о чем просите. Это плохо, очень плохо! Если хозяин вызовет изнаня. Святая Вэя! Да он сотню человек за пару минут иссушит. Это опасно, вам лучше не ходить на суд! А еще лучше бегите оттуда!

Тиса подождала, пока вэйн не выдохнется с советами, и продолжила.

— Я никуда не побегу, — спокойно произнесла Войнова. — И я не прошу вас выходить на площадь. Из окна чердака она видна как на ладони. Вы же можете удаленно поколдовать с водой? Никто не догадается, суд назначен на семь утра. Все подумают, что это утренний туман.

— Тиса Лазаровна, то, что вы затеяли, это безумство! Вы сошли с ума!

— О, это мое обычное состояние в последние дни, — мрачно улыбнулась девушка. — Не трудитесь. Переубедить вы меня не сможете. Лучше помогите, я вас очень прошу. Нет. Я вас умоляю, — Тиса сложила ладони вместе.

Вэйн все еще отрицательно качал головой, раздумывая. И тогда Тиса Войнова на последний аргумент. Она коснулась ремешка часов на своем запястье:

— У меня нечем отплатить вам. Разве что эти часы. Возьмите их, но помогите… ему.

Девушка хотела расстегнуть ремешок часов, как вдруг услышала тонкий девичий голосок.

— Филипп! Ты что делаешь?! — к удивлению Тисы из-за плетня беседки поднялась Марика. Сердитым широким шагом, так что разволновались фалды широкой накидки, молоденькая девушка приблизилась к колдуну и фыркнула. — Почему ты не соглашаешься?!

Под шляпкой в кружевах качнулись пружинки ее светлых локонов. Марика повернулась к Тисе:

— Конечно, он тебе поможет, Тиса. Убери часы! Правда же, Филипп? Ты ей поможешь?

Марика насупила нежные румяные щечки.

— Но Мари, я не уверен… — протянул погодник, вскинув брови домиком.

— А я в тебе уверена! И еще как, — девчонка посмотрела на вэйна с обожанием. — Ты же такой умный! И столько умеешь! У тебя все получится!

На миг колдун и молодая девушка не сводили друг с друга взгляда. И Филипп сдался.

— Ну, хорошо, я попробую, — с тяжелым вздохом произнес он.

— Я тобой так горжусь! — подпрыгнула Марика. В следующий миг она повисла у погодника на шее. И поцелуй девичьих губ запечатлелся на мужской щеке как награда.

За радостью, что колдун согласился помочь, Войнова даже не почувствовала удивления от столь неожиданного приватного открытия, как отношения этих двоих. Ее мысли теперь занимали следующие вопросы. Успеет ли Агап упарить силуч до нужного количества к утру? И приплыла ли Ила на зов Рича и сумела ли она достать колдовскую вещь со дна Вежи? Ответы ожидали ее в части.

Но как бы не торопилась Тиса вернуться, она не смогла не зайти в храм. Горячая молитва Единому и святой Пятерке — как соломинка протянутая в трудную минуту, — давала сил душевных двигаться дальше.