В ослепляющем мраке звенела боль. Обостренная тишиной, она вытягивала жилы и вгрызалась в кости, словно изголодавшийся пес. Вдох… Выдох… Сиплое дыхание с трудом отмеряет тишину. Воздух жжет пересохшую носоглотку, как раскаленный.

Свет разрезал тьму внезапно. Тиса плотней зажмурила глаза. Толчок в колени, еще один в живот. Приподняться с первого раза не удалось.

— Ух ты! Я вижу, гасители работают исправно, — голос долетал словно издалека. — Расклеился, колдун? Это ты зря. Этак окочуришься раньше срока. Потерпи до утра, голубчик. Я не хочу лишиться незабываемого зрелища.

Звук льющейся воды где-то рядом. Совсем близко. Горло раздирает жажда. Веки чугунные, разжимаются с трудом. Перед глазами радужные пятна.

— Прости, но кляп больше не выну. Слушать твои речи мне, знаешь ли, не с руки. Так что…

Вода льется на ее голову: волосы, лицо, и стекает за шиворот. Лишь слегка увлажняет тряпку, затыкающую рот.

— Это оказалось до обидного легко! Заполучить семь голосов. Хе-хе. Каждый в Увеге готов подписать приговорную. Все просто мечтают о твоей смерти, вэйн. Даже твоя девчонка попросилась посмотреть на казнь убийцы ее папочки. Вот уж не поймешь этих девиц. Сегодня им одно, завтра другое.

Тиса поняла, что дыхание на миг прекратилось, и зубы судорожно стиснули тряпку во рту.

— Советую молиться, вэйн. Последний путь впереди как-никак. И не серчай на меня больно. Я ведь не жаден до крови. Дело того требует. Сам виноват. Не заявись ты лисом в чужой курятник, остался бы жив.

Лязгнул ключ в замке. Посетитель покидал темницу.

— Ходят россказни, что души вэйнов после смерти поднимают в небо птицы. Хм. Всегда мечтал посмотреть на это.

Голос исчез, словно и не было. Пленник ослабленно осел на глиняный пол. Тьма снова наполнилась болью до краев души.

И лишь тяжелые «вдох… выдох…» еле слышно падали в тишину, словно обратный отсчет прожитой жизни.

* * *

Случается так, что чувство реальности теряется, и ты словно камешек, запущенный с откоса, летишь вниз, не в силах остановиться. Чтобы ты не делал, от тебя мало что зависит. В этот момент сама судьба руководит тобой. Очень неприятные чувства поселяются в душе — этакий гнет предопределенности и собственного бессилия. Ты словно сторонний наблюдатель лишь отмечаешь вехи своего пути в пропасть. В этом случае, ты винишь злой рок.

Но порой случается и другая крайность. Когда, кажется, что судьба, словно в насмешку, на время уступает тебе свои права. И теперь только от тебя, от твоих действий, от правильности и быстроты твоих решений зависят несколько жизней. Тогда другие тревоги гложут тебя, и другой гнет лежит на душе — гнет ответственности. Если твои поступки приведут в пропасть, то винить останется лишь себя.

Днем раньше, Тисе казалось, что у нее первый случай. Но сегодня насмешница судьба сменила его на второй.

Близился час суда, и напряжение внутри Тисы росло. Сомнения прорастали сорняками в сердце, и не хватало никаких сил выполоть их оттуда. Она знала, что своей идеей подвергнет риску сразу нескольких людей. Имеет ли она право на это? Единый! Но в другом случае, каково будет отсиживаться в безопасности, зная, что в этот момент расстреливают из стрелометов безвинного?

Тиса спустилась с крыльца. Все сегодня вызывало в ней отвращение. Сырость раннего утра бьет в лицо гадкой моросью. Бурого оттенка небо гранитной плитой давит голову. Хоздвор, как никогда многолюдный и тесный, на этот раз показался ей полным предателей. Знакомые и чужие лица шептались, словно заговорщики. Улыбки злы, соболезнования фальшивы. Одно лишь хорошо, за всей суетой Ричу не сложно будет выскользнуть из ее комнаты и добраться до чердака. Дойдя до ряда колясок, Войнова обернулась, «конвоир» не отставал. «Что ж придется тебе погулять без меня». Тиса поднырнула под коляску, пригнув голову. Вынырнула по другую сторону и припустила сквозь толпу. Как она и думала «дубинушка» с его ростом просто был не в состоянии пролезть под коляской, не подняв на плечах повозку, а вместе с ней и лошадь. Замешкался. И как результат — потерял «подконвойную».

Поднимаясь по лестнице на чердак, Тиса задрала голову и увидела, как мелькнули у перил верхнего этажа смоляные кудри.

— Это Тиса Лазаровна, — через миг услышала она голосок. Молодец Рич, первым добрался.

На чердаке ее ожидали трое. Оборотень, лекарь и вэйн. Кампания, мало сказать, разношерстная. Слава Единому, ее опасения оказались напрасны — Филипп сдержал обещание и все же явился. Хотя для этого пришлось расстаться со второй пилюлей.

— Доброе утро, — погодник поклонился вошедшей. Сегодня он предпочел самые невзрачные одежды из своего гардероба — черный в серую полоску костюм и темно-серый широкий суконный плащ.

Тиса опустила взгляд на ореховый скип в руках колдуна. Странный красивый предмет, похожий на трость, с кожаной рукоятью посреди древка. Агапу удалось благополучно вынести колдовское оружие под стеганным зипуном из ее комнаты. Все эти волнения давались ему нелегко. Лицо старика подрезалось, и под глазами легли тени.

— Я сбежала от шпиона, — Тиса скинула с головы капюшон. — Но задерживаться чревато. Нельзя допустить, чтобы Зарай объявил мои поиски по всей части. Дед Агап, ты принес силуч?

Старик посмотрел на Рича.

— Он уже у меня, Тиса Лазаровна, — Рич вытащил из-за пазухи бутыль с жидкостью цвета запекшейся крови и показал девушке.

— Думаешь, столько достаточно? — Войнова закусила губу. — Он очень плох, дед Агап, я видела.

— Такой концентрат мертвого из могилы подымет, не сомневайся. Только действие не будет мгновенным. Силы будут возвращаться к нему постепенно.

— К сожалению, способность управлять вэей вернется к нему еще позже, — покачал головой Филипп. — Такое свойство гасителей.

— Такие чудовищные штуки могли придумать только вэйны, — Тиса хмуро посмотрела на Филиппа.

Колдун съежился под ее взглядом:

— Тиса Лазаровна, я не меньше вас возмущен подобной жестокостью! И смею сказать, я-то здесь совершенно ни при чем.

Войнова взяла себя в руки. Сейчас не время искать виноватых.

— Скажите, эта вещь будет работать? — Тиса кивнула на скип. — Она пролежала в воде несколько дней.

— Тиса Лазаровна, это не я подрал, честное слово, — вставил слово мальчишка, указав пальцем на ободранную кожу рукояти. — Русалка мне уже так отдала!

— Я знаю, Рич. Это не ты сделал… Так что скажете, Филипп?

— Уверен, скип цел, — ответил погодник. Он неловко переложил оружие из руки в руку. — В отсеках даже могли сохраниться наклады, — палец вэйна прошелся по костяным кольцам. — Вы знаете, что скип своего рода накопитель? Он может хранить заранее прочитанные заклинания.

— То есть, наколдовать сегодня, а завтра употреблять? — хмыкнул старик.

— Именно, — важно вздернул брови Филипп.

— Здорово! — протянул мальчишка, не сводя глаз с колдовской вещи.

Из окна донеслись раздраженные крики:

— Куда тащите, недовески? Ставьте сюда! Да не этой стороной, дурни неотесанные!

Тиса подошла к чердачному окошку. Посреди черной площади устанавливали дубовые столы, временно позаимствованные из столовой Жича. Под моросящим дождем четверо солдат натужно двигали к ряду последний, увязая сапогами в грязь. Еще трое несли скамью и табуреты. Витер костерил подчиненных за нерасторопность. Тиса почувствовала, как образовался ком в горле. Что за чудовищная ирония? Они еще хотят с удобством лицезреть казнь! Боже, какая гадость. Сделать из убийства зрелище. Войнова ощутила, как ногти впиваются в ладони сжатых кулаков.

— Я должна идти, — она обернулась к собеседникам. — Рич, как только Филипп наколдует туман, сделаешь то, что я тебе сказала, и немедля прячьтесь с вэйном в голубятне. И чтобы ни случилось, даже носа из нее не высовывай, ты понял?

— Угу, — кивнул Рич. — Вы мне это уже пять раз повторили.

— Коли надо, и в сотый повторит! — проворчал старик. — Лучше слушай, что тебе говорят! Чтобы ноги твоей на площади не было!

— Хорошо, — протянул мальчишка.

— Филипп Дронович, — Тиса взглянула на погодника. — У вас книга с собой?

Вэйн поднял с пола саквояж:

— Здесь.

— Устанавливайте сейчас свою подставку. И проверьте заранее, пожалуйста, что листы не склеенные, — Тиса сделала пару шагов к порогу и обернулась. — Очень важно, чтобы не позднее десяти минут после того, как Рич выпьет пилюлю, на площади висел густой туман.

Погодник кивнул, и проводил девушку до порога восхищенным взглядом.

— Будь осторожна, дочка! — вдогонку помощнице сказал старик. — Единый, помоги ей! Ты же видишь, что творится…

* * *

Рог протрубил начало судебного собрания. В числе других Войнова миновала внутренние ворота части, стараясь унять дрожь в теле.

— Мои глубочайшие соболезнования, Тиса Лазаровна, — продребезжал рядом Нестор Обло, одетый в служебный балахон до пят. Букли его парика касались белого отложного ворота. Перешагивая через лужи и поддерживая судью под локоть, градоначальник заметил капитанскую дочь и тоже не преминул высказаться.

— Милая девушка. Как прискорбно, что ваш батюшка стал жертвой этого убийцы, — на круглом лице появилось кислое выражение. — Да еще, как слышал, останки украли. Варвары, ей Богу. Того, кто это сделал, тоже нужно судить, не так ли, Нестор Христофорович?

— Однозначно, сударь мой, Лаврентий Петрович, однозначно, — проблеял судья, задрав подол балахона. — Эка развезло здесь.

— Ничего, скоро душегуб расплатится за свои грехи, — нагнал их Панин. В двубортном зипуне по колено и высоких добротных сапогах лужи бородача не пугали. — Я вас понимаю. Будь я на вашем месте, тоже бы захотел поглядеть, как эта гнида сгинет!

— Это да, но как бы девица обмороком не пала, — возразил судья. — У женщин не то, что у мужчин, душевная конструкция хрупенькая.

— Я справлюсь, — Тиса опустила голову. Невысказанные слова раздирали нутро. Хотелось кричать во все горло, что вэйн не виноват. Что Зарай — настоящий убийца. Но кто же ей поверит? Тиса представила, к чему бы это привело. Все бы сочли, что она с горя помешалась — у девиц же «душевная конструкция хрупенькая».

Как в страшном видении Войнова наблюдала, как люди рассаживались по левой стороне ряда столов.

— Тиса Лазаровна! Давайте, ближе. Ну-ка двигаемся, дадим дочери покойного Лазара присесть.

Голос начальника таможни заставил ее вздрогнуть. Климыч махнул ей рукой, приглашая присесть рядом с собой, словно за обеденный стол. Как во сне она послушно опустилась на холодный табурет. Тиса не успела толком оглядеться, как Зарай поднялся с речью.

— Итак, приветствую всех собравшихся по столь тяжелому, но крайне необходимому, поводу, как суд над убийцей-отступником!

Слова таможенника долетали до нее и поднимали тревогу в груди. Началось! Тиса заставила себя встряхнуться. Где-то недалеко уже готовится Рич. И… Она будто мимолетом взглянула на маленькое чердачное окошко, — Филипп, должно быть, уже начинает колдовать с водой.

Зарай закончил вступительную речь и поднял руку в повелительной манере императора.

— Прошу, приведите отступника! — с апломбом велел он.

Витер кому-то из подчиненных подал знак. Все сидящие повернули головы вправо. Тиса стиснула края табурета.

Двое здоровяков медленно вели обвиняемого под руки, понукая его переставлять ноги в кандалах. Тиса с трудом узнавала вэйна, которого видела у мельницы. Поникшие плечи, сгорбленная спина, голова, словно у испорченной игрушки, безвольно касается подбородком впалой груди.

— Как понимаете, ради вашей безопасности, мы не можем дать колдуну возможность говорить. Кляп — вынужденная необходимость, как и вэйновские наручники, — объяснил Зарай.

Вэйн будто очнулся, поднял подбородок, оглядел мутным взглядом собрание и остановил взгляд на капитанской дочери. Что он прочел в ее испуганных глазах? Тиса не знала. Но только его лицо отразило сильное терзание, словно колдун ощутил внезапную боль.

— Чего встал? Шевелись! — услышала Тиса голос конвойного.

Ноги вэйна плохо слушались. Военные подвели подсудного к старой крепостной стене шагах в двадцати от судебного «застолья» и, оставив его, отступили на пару шагов в сторону. Вэйн пошатнулся и привалился спиной к стене. Ноги его согнулись в коленях. Он продолжал смотреть на собравшихся исподлобья, но взор словно потух, не отражая ничего. Заседатели оживились, зашептались.

— Этот вэйн обвиняется в совершении страшных убийств посредством исчадия испода! Восемь! Восемь человек убито! — Зарай медленно с расстановкой перечислил имена погибших. — Так же на двух совершено покушение. Как вы знаете, несчастные сильно обгорели. Отступник насылает и будет насылать своего изнаня на наших соплеменников, пока мы не примем решение и не остановим эти убийства! Как вы знаете, у нас есть право Семи!..

Тиса на время перестала слушать пламенную речь Зарая Климыча, заметив белесую дымку, что крадучись расползалась над лужами. Войнова заерзала на табурете, невольно оглядываясь. Рич, наверно, уже здесь, только она его не видит. Как только мальчишка посмотрит в глаза вэйна, тот заметит его. И Тиса надеялась это понять по реакции осужденного. Неожиданно девушка услышала свое имя и подняла голову на оратора.

— Вот она, сидит рядом со мной. Бедная девочка, несчастная сиротка! — без зазрения совести продолжал лгать присутствующим Зарай, указывая на Тису. — Наш всеми уважаемый капитан Лазар Митрич пал жертвой от рук этого отступника. Теперь его дочь жаждет расплаты за смерть отца!

Тиса чуть не поперхнулась от подобной наглости. Она посмотрела на вэйна у стены. На этот раз взгляд подсудимого не показался ей отрешенным. Ох. Если бы колдуна не сдерживали гасители, то кляп живо бы перекочевал в рот таможенника. Демьян сместил тяжелый взгляд на Тису и качнул головой. Тут и уметь читать мысли не надо — вэйн укорял ее в том, что она не сбежала, как он ее о том просил. Тиса отвела глаза. Она не желала сомневаться. Что сделано, то сделано.

Между тем туманная кисея продолжала ткаться, незаметная глазу, но до отчаяния неторопливо.

— Вы достаточно услышали, милейшие! И вы знаете, что делать! Вот он перед вами — исчадие тьмы, отступник! Хотите ли вы спокойствия и безопасности для своего города? Или вы желаете новых жертв, обугленных костей и плача неутешных родственников? Решать вам! А теперь в этой бумаге, — Зарай поднял листок, чтобы всем было видно. — Вот здесь прошу каждого подписать свое имя, если вы согласны с мерой обвинения. Моя подпись уже, как видите, стоит на положенном месте.

Тиса закусила губу, глядя на бумагу. С таким даром оратора и напором таможенник успешно мог заставить и бревно подписаться. Как только Филипп выстоял?

— Тиса Лазаровна передайте, пожалуйста, если, конечно, не желаете сами подписаться, — болотные глаза начальника таможни колко блеснули.

— Я, пожалуй, воздержусь, — прошептала Войнова, не дотронувшись до бумаги. И Климыч сам передал листок. Тиса в ужасе наблюдала, как люди, один за другим, подписывали смертный приговор. Городской судья, Лопухин, Панин, Ильин, под их давлением градоначальник. Затем старший помощник Климыча. Последним взял в руки перо Витер.

— Из-за тумана скоро своего носа не увидим, не то, что злыдня этого, — уловила она разговор военных, стоящих в отдалении. Никак им исполнять приговор причитается?

Тело девушки начал сковывать страх. За белой пеленой вэйн заглядывал за свое плечо. Тиса напряглась — неужели, Рич там? Им нужно еще время… и непроглядный туман. Не замечая выступившей на губах крови, Войнова посмотрела на чердак, где в этот момент Филипп дирижировал своим жезлом.

— Спасибо, Крохов! — с довольной улыбкой Зарай забрал у Витера бумагу с подписями. — Вы все приняли единственно правильное решение. Благодарю! Ну а теперь в наших интересах привести приговор в исполнение, пока отступник снова не накопил сил и не вызвал своего изнаня на наши головы.

Сидящие завертели в страхе головами и согласно закивали, как чиванские болванчики. Таможенник даже не мог сдержать своей радости, хищно заулыбался во весь рот.

— Исполняйте! — бросил он группе военных.

Тиса подскочила с места:

— Подождите! — выкрикнула она, и все присутствующие обратили к капитанской дочери свои лица. В этот момент Тиса заметила, что туман полностью поглотил стену и обвиняемого. Боже! Они должны успеть спрятаться в голубятне, обежав по периметру площадь. Должны!

— Вы что-то хотели сказать, Тиса Лазаровна? — спросил Зарай Климыч, повернувшись к ней.

— Да, — протянула девушка. — Мне кажется, что это несправедливо!

Начальник таможни нахмурился.

— Что именно, дитя? — проблеял дрожащим голосом Нестор Обло.

Не зная, что сказать, Тиса принялась лопотать пришедшую в голову чушь.

— Несправедливо и обидно, что из-за тумана мы не увидим, как следует, исполнения приговора! — воскликнула девушка, не заметив, как от этих ее слов у судьи отвисает челюсть. — Я так мечтала увидеть казнь, а из-за ужасной погоды это представляется почти невозможным. Может быть, стоит немного подождать, пока туман рассеется?

На какое-то время повисла тишина. Судя по вытянутым лицам, все решили, что капитанская дочь все же двинулась умом и в очень кровожадном направлении.

Первым пришел в себя Зарай:

— Ну, о чем я вам и говорил, господа? Несчастная сиротка горит праведным гневом. Прости, девочка, — Зарай похлопал по плечу Тисы. Девушка с трудом подавила желание отшатнуться. — Мы понимаем твое горе и справедливое желание, но подвергать большему риску увежан, увы, не можем. Никак не можем. Колдуна нужно обезвредить немедленно, — таможенник обернулся. — Но вы правы, Тиса Лазаровна, туман в самом деле нынче силен. Ради вас, милая, мы подправим положение. Эй, — Климыч махнул подчиненным. — Выведите отступника так, чтобы мы его видели и живее.

От группы военных отделился солдатик и понесся к стене, скрытой за завесой тумана.

Послышалось распоряжение Витера: «Выстроиться в позицию! Проверить штыри в стрелометах!». Залязгало железо. Тиса закрыла глаза дрожащей рукой… Боже, хоть бы они успели…

Внезапно крики прорезали площадь, и в следующий миг к столам стрекачем вынеслись трое, — бывшие охранники подсудимого и тот самый посланный солдатик.

— Там… там медведь!.. Отступник!.. Он освободился!

Договорить здоровяки не успели. Все присутствующие смолкли, когда в белой кисее тумана показалась неясная фигура человека с тростью в руке. Тиса непроизвольно сжала звезду Единого на груди. Почему он не прячется? Почему? И где Рич? Тиса в страхе вглядывалась в туман, боялась заметить тень молодого оборотня.

Но слава Святой Пятерке, мальчишка не увязался за колдуном. Тот был один и приближался неспешно. Клубящаяся дымка то открывала, то вновь скрывала его облик. На миг Тисе показалось, что она снова видит Трихона, того, каким она его знала. Войнова продолжала завороженно стоять, не замечая, что все вокруг пришло в движение. «Заседатели» вскакивали со своих мест с криками, опрокидывая скамьи и табуреты в грязь. Кто-то бросился бежать с воплями к проходной. Кто-то наоборот с бранью схватился за оружие.

Вэйн приблизился, и с глаз Тисы сошел дурман. В новом лице колдуна мало сохранилось от того Трихона, которого она знала. Черты казались резкими. Две глубокие носогубные складки, одна поперек лба. Веки глубоко посаженных глаз тяжелы. Виски седые. Разве что глаза…

Вэйн оглядел представшую ему картину:

— Жаль опоздал к застолью, — мрачно усмехнулся он, скривив тонкие обветренные губы. — Все уже расходятся.

На секунду задержав взгляд на девушке, истуканом стоящей посреди хаоса, вэйн перевел взгляд на начальника таможни. В серых глазах сверкнула знакомая сталь.

— Стреляйте в него! Стреляйте в отступника! — истошно заорал Климыч, отступая за спины военных.

В замороженном шоке Тиса наблюдала, как солдаты потянули спусковые крючки стрелометов с целью — в упор расстрелять вэйна. Дроты рассекли воздух, мечтая проткнуть врага насквозь. Тиса хотела зажмуриться, закричать, но, казалось, веки разучились моргать, а язык отнялся. Вэйн вскинул руку и провернул скип с поразительной скоростью. Ни один штырь не пробился через такую «мельницу» — все осыпались в грязь к ногам колдуна. Затем колдун перехватил древко второй рукой и спокойно опустил, однако тяжелый выдох не укрылся от Тисы. Лицо вэйна еще сохраняло следы усталости, — за такое короткое время силуч еще не мог полностью вернуть силы. Зачем же он это делает?

— Я не желаю драться с вами, — покачал головой осужденный, — Мне нужен только он, — конец скипа указал на начальника таможни. — Думаю, мы можем договориться.

Шестеро солдат из ряда с готовностью кивнули, опуская стрелометы.

— Не слушайте его! — завопил Климыч. — Колдун морочит вам голову! Убейте его! Убейте! Пока он не вызвал свою тварь! Чего застыли?! — таможенник принялся выталкивать подчиненных вперед.

Со свирепым рыком Витер оголил саблю. Его пример подстегнул остальных — разом дюжина обнаженных клинков взвилась вверх. Солдаты набросились на отступника, как волна на песчинку. Вэйн сместился в сторону, чтобы нападавшие не взяли сразу его в кольцо, а подходили постепенно. Скип ожил в руках колдуна, завертелся. Такой способ ведения боя Тиса видела впервые. Вертя вэйновскую палку в руке, Демьян двигался выверено точно. Ни одного лишнего шага или взмаха скипом, — каждое движение осмыслено и подчинено цели. «Мельница», — и клинок одного противника отлетает в сторону. Тычок в солнечное сплетение, — и нападающий со спины боец согнулся. Выпад в подколенную впадину, — и уже третий летит лицом в грязь, теряя оружие. Солдат тянется за клинком, но колдун в обороте подцепляет саблю носком сапога, и та отлетает на несколько метров в сторону. Как противники не старались достать колдуна лезвием, у них это не получалось. Но они давили своим количеством, не давая противнику времени на передых, и вэйн отступал.

— Заряжайте еще стрелометы! — скомандовал начальник таможни. — Стреляйте в него!

— Но Зарай Климыч, нельзя. Мы можем попасть в наших.

Ответ подчиненных не устроил начальника:

— Идиоты! Бездари! — ругнулся он. — Все приходится делать самому, — таможенник выхватил стреломет. Прицелился с хищной улыбкой на губах.

Тиса не смогла на это смотреть.

— Не стреляйте, прошу вас! — она бросилась к стрелку.

— Держите девчонку! — приказал подчиненным Климыч, и двое таможенников поймали девушку под руки.

— Трихон! — вскрикнула в ужасе Тиса. Вэйн повернул голову, и вовремя. Заметил летящий штырь и отбил взмахом оружия.

Второй и третий дрот ждала такая же участь. Бесполезно. Вэйна теперь невозможно было застать врасплох.

— Демон! — Климыч сплюнул, развернулся и со злости швырнул стреломет на землю.

— Отпустите меня! — Тиса возмущенно выдернула руки из лап таможенников.

Начальник таможни повернул к ней лицо и недобро улыбнулся в усы.

— Ая-яй. Тиса Лазаровна, так и знал, что вы лукавите, — он шагнул к девушке. — Вы же говорили, что мечтали увидеть исполнение приговора, а сами помогаете отступнику. Нехорошо.

Войнова попятилась назад.

Послышался странный тихий звук, — будто морозный ветер запел в ветвях. Это заставило двоих обернуться. К радости Тисы, вэйн перестал отступать. И теперь его скип вертелся с невообразимой скоростью, издавая это тихое «уз-з». Колдовское оружие порхало подобно пчелиным крыльям, размываясь в пространстве. Тиса поймала себя на мысли, что не успевает заметить половины движений колдуна. Теперь они уже не казались ей подчиненными расчету разума, они стали свободными и легкими, как дыхание. И зачаровывали, словно диковинный танец. За четверть минуты Демьян проредил дюжину нападающих до пятерых, что удивительно, никого не ранив до крови. Однако все поверженные с трудом могли подняться.

За зрелищем девушка не видела, как лицо Климыча помрачнело. Когда она заметила бегущего к ней начальника таможни, было уже поздно. Вытянутая рука и перекошенное злое лицо Зарая оказались уже так близко, что Тиса непроизвольно вскинула ладони. В следующий миг перед глазами полыхнул белый свет. Раздался глухой стук. Пораженная Тиса наблюдала, как лицо Климыча перекосилось еще больше, но уже от того, что таможенник врезался в сотканную в воздухе преграду — по виду напоминающую путину, по нитям которой двигались блуждающие искры. Зарай, играя со злости желваками, несколько раз ударил по вэйновской сетке кулаком и процедил сквозь зубы проклятья.

— Брось, Зарай. Тебе не достать ее, — послышался голос вэйна позади.

Климыч обернулся, и Тиса проследила за его взглядом. Как ни странно бой уже прекратился. Вэйн стоял посреди площади совершенно свободно, опустив оружие. За его спиной пиявками извивались противники, — коконы из колдовской сети крепко спеленали военных по рукам и ногам.

— Ты так считаешь? — лихорадочно блестя глазами, произнес Зарай. Он погладил забинтованное запястье правой руки. — Я, может быть, и не нет, но эта зверушка сделает это за меня!

Неожиданно в лицо Тисы ударил порыв горячего ветра. Перед глазами все стало расплываться, теряя резкость контуров. Климыч отбежал на несколько шагов назад и обернулся. Прямо в воздухе, в том месте, где он раньше стоял, показались огненные язычки.

— Видит Единый, я не хотел этих жертв! — кричал начальник таможни. — Это все ты, вэйн! Ты вынудил меня! И теперь вместе с девчонкой сгорят все эти идиоты! Слышишь? — Зарай продолжал отступать. И за живым пылающим воздухом Войнова уже не различала его круглого лица. — Увег запомнит тебя, как самого кровожадного отступника, не оставившего ни одной живой души на площади!