Она плыла в тумане. Качалась на его ватных волнах.

— Я прибыл на место, — чей-то далекий невнятный голос привел ее в волнение.

— Ты знаешь, что делать, — второй голос словно толкнул ее. Ватные волны захлестали сильнее.

— Тотум слишком долго принадлежал одному владельцу… не забрать… владелец должен сам отдать его, затем уничтожь всех, кто прикасался к… — слова звучали глухо, появлялись и пропадали, словно пузыри со дна омута.

Туман рассеивался медленно, ввергая ее в непроглядную тьму.

Камилла закончила размешивать тесто в круглобокой кастрюле. Пухлые ручки ловко накрыли кастрюлю льняным полотенцем и поставили ее греться на уступок печи. На обеденном столе стояла тарелка с яблочным варением для будущего пирога. В другой раз Тиса уже бы макнула в него палец и облизнула. Но сегодня ее ничто не радовало.

— Не знаю, какое тесто получится. Мука новая. А на Жнухову Горку приготовлю пирог с орехами, медом и облепихой. Мне Петровна рецепт один дала. Пальчики у меня оближите! Яшка мой на следующей неделе в станицу заступает на пятую сторожу, как ноги носить-то будет. Говорю, забегай ко мне на кухню, сынок. Что в солдатской столовой Жич кашеварит? У него не разъешься. А он мне: «Мать, не кудахчи. Я не голоден».

— Проголодается, сам прибежит, — хмуро ответила Тиса.

Сегодня она проспала до обеда. Приняв горячую ромашковую ванну, Тиса заметила, что от вчерашних царапин мало что осталось. Вот только небольшие синяки на ногах напоминали о вчерашнем спуске по насыпи, да шишка на макушке. Бальзам клеверный помог.

Камилла взглянула на девушку.

— Ты что-то бледная сегодня. Не заболела ли?

Тиса отрицательно махнула головой. Не рассказывать же, что вчера из-за ее крика погиб мальчишка, и теперь ей предстоит тяжелый разговор с отцом. Как бы ни было, совесть настаивала, и она не могла утаить от отца гибель чужака в скалах. Девушка вздохнула, понимая, что последует за этим разговором. Отец снова поручит своим солдатам следить за ней. Конечно, она отделалется от такой охраны с легкостью, но все-таки не хотелось таскать за собой этот хвост и дня. Но это еще не все. Ночью опять активизировались видения. И блокировать их стало намного сложнее. Сплошной бред, от которого просыпаешься в поту.

Камилла тронула Тисин лоб:

— Вроде бы не горячий. Я чай мятный заварила. Налить тебе кружечку?

— Нет спасибо, просто голова немного болит, — соврала Тиса.

— По мне, так голова всегда болит от голода.

Стряпуха смахнула со стола остатки муки в ладонь.

Слушая кухарку в пол уха, девушка повисла на локтях на подоконнике и рассеянно наблюла за строем солдат, пересекающим двор.

Отряд солдат скрылся за голубиной башней. Тиса скользнула взглядом дальше ко второй проходной и увидела отца, разговаривающего с Витером и Кубачем. Они загораживали собой четвертого собеседника. Когда отец сдвинулся на шаг, она не поверила глазам. Четвертым оказался ни кто иной, как давеча усопший шкалуш.

— Живой, — радостно прошептала Тиса.

— Кто живой? — не поняла Камилла.

Но Войнова уже выскочила из кухни. Вылетев коридором на крыльцо, девушка замерла у столба, подпирающего козырек, и прислушалась.

— Говоришь, в Горной Рудне охранником работал? — спросил отец.

— Да, при кабачке, — кивнул шкалуш.

— Кабачок случайно не огородный был? — хохотнул Кубач.

— Никак нет, — промямлил паренек.

— Значит, опыт какой-то есть, — одобрительно кивнул отец. — Хорошо. Витер возьмешь к себе мальца.

— Но, капитан, — Витер явно не впечатлился сомнительным приобретением.

Отец взглянул строго на старшину, и тот не решился дальше обсуждать решение старшего по званию. Капитан похлопал паренька по плечу:

— Только служить в пограничной страже это тебе не двери кабака стеречь. Здесь брат, родину защищать придется.

— Постараюсь не подвести! — проникновенно сказал шкалуш.

Отец кивнул, за хмурым видом ощущалось его одобрение.

— Витер, распорядись по поводу белья, койки. Как обычно. И, уж больно тощий. Скажи Жичу, две порции мальчишке давать в течение месяца.

— Думаешь, откормим, Лазар? — Кубач продолжал потешаться.

— Будет сделано, Лазар Митрич, — Витер хлопнул новобранца по второму плечу. Ноги паренька дрогнули. — Проявлю особую заботу.

— А вы, молодой человек, осваивайтесь, учитесь. Не посрамите свое училище. Успехов.

— Спасибо, — поблагодарил капитана шкалуш.

Подождав, пока капитан и Кубач скроются из виду, Витер повернулся к новобранцу:

— Значит так, салага. Запоминай. Сначала в баню. Затем в цирюльню, патлы состричь. Бабью красотульку с головы снимешь.

— Это обод чести, — гордо произнес шкалуш. — У нас такие все мужчины носят.

— Будешь в Рудне, носи хоть юбку с панталонами. Здесь тебе пограничная часть, а не бордель. Я понятно выражаюсь?.. Не слышу ответа?

Шкалуш опустил голову:

— Так точно.

— А это что за нитки на шее?

— Оберег.

— Ну ладно. Баня за голубятней, как зайдешь, первая дверь налево, — Витер указал направление. — На складе у Шилыча получишь набор белья, сапоги, мыло…

— А оружие? — протянул шкалуш, поглядывая на боевую саблю в ножнах Витера.

Витер нахмурил брови:

— Не наглей, пацан. Обойдешься пока своей дубинкой. Кругом марш в баню!

Тиса проводила взглядом широкоплечего Витера и щуплого шкалуша. «Точно волкодав с котенком», — подумала она. На душе полегчало: парень-то жив оказался. Слава Единому и пятерым святым. Нужно в храм сходить, свечу поставить.

Когда позже она появилась в лечебнице, Агап как раз закончил процедуру Рича. Тиса отдала ребенку энциклопедию древних, к его большой радости. После вкусного шалфейного чая с кизиловым вареньем в теплой компании, девушка три часа провела с Агапом за перебором содержимого буфетных полок. Сортировали баночки, скляночки, мешочки и пакетики. Ненужное или просроченное летело в мусор. Ревизии они были обязаны Глафире, которая хотела вытереть пыль на переполненных полках и нечаянно разбила бутыль. Настойка лапчатки растеклась и замочила всю лекарскую утварь.

— Как дела в лавке? — Тиса вытерла влажной тряпкой пыль с пузатого кувшина. За все время она ни словом не обмолвилась о своем походе в скалы.

— Паршивец, опять поднял плату.

— Так я и знала, — Тиса цокнула я зыком. — И на этом, боюсь, не остановится.

Агап близоруко поднес бумажный сверток к глазам, развернул, понюхал, отложил в сторону.

— Не лучше ли свою лавку открыть? — капитанская дочь покосилась на старика.

— Мы уже говорили об этом, — буркнул Агап, поворачиваясь к девушке спиной.

— Ну почему, дед Агап? Почему — нет? — выглянула Тиса из-за плеча старика. — Я бы сама ею управляла. И убирала, и полы бы мыла, пока мы не будем в состоянии нанять человека.

— Говорю, нет, значит, нет, — Агап составил бутыли с настойками в сумку. — И полно об этом. Ландус продал сбор от мигрени, а также мази от мозолей. Последней у меня еще пять банок в погребе, а вот сбор нужно сложить.

Тиса вздохнула.

— Я не запомнила состава, — без выражения произнесла девушка. — Помню только, бузина нужна, листья сирени.

Агап качнул головой:

— Еще по ложке сушеной рябины на порцию. А после Жнуха, думаю, пора за свежей клюквой. Надо же тебе научиться силуч варить.

Знает старик, чем умаслить.

— Я на чердак поднималась, — примирительно сказала Тиса. — Шиповник хорошо сохнет. А черноплодку ворошить нужно. На нескольких плесень приметила, тоньше слоем бы рассыпать. А кладовщик лотки не дает.

— Шилыч еще тот скряга, — хмыкнул в бородку старик. — Я, помню, у него как-то пустых бутылей попросил, хоть один ящик из двадцати. На что ему столько стекла? Пылится в сарае токмо. А мне бы под настойки пригодились. Все одно — гарнизон пользовать будет. Так не дал, жадень несчастный. А ты батюшку своего попроси, чтобы повлиял.

— Это бесполезно. Отец скажет, что каждый должен заниматься своим делом, — Тиса усердней, чем требовалось, принялась надраивать бока очередной склянки.

— По-своему, он прав, — мирно сказал Агап. — Да, кстати, пару дней меня в корпусе не будет. Пойду к брату, опять дурака грыжа скрутила. Говорил: Прохор, не тягай мешки. Сыновья на что? Так нет же, сам все делать хочет, осел чиванский.

— Настойкой сабельника натрете спину?

— Да. И покажу Зинаиде, как массаж медовый делать.

— Хорошо. Привет передавайте им, — Тиса составила в авоську пузырьки.

Вернувшись из погреба, девушка не застала Агапа на кухне и заглянула в коридор.

На лавке у приемной сидели два новобранца в ожидании своей очереди. Худосочного шкалуша Тиса не сразу узнала. Стриженая голова, форма горчичного цвета. Вторым оказался рыжеволосый крепыш. Дверь распахнулась, и приемную покинула пара новобранцев. Шкалуш и рыжий поднялись.

— Здравия желаю! Василь Дворов и Трихон Якшин прибыли на медосмотр, — крикнул «Рыжий» в приоткрытую дверь.

— Проходите, коли не шутите, — приглушенный голос Агапа в ответ.

Тиса заметила как шкалуш, заглянув в приемную, побледнел и нырнул за спину товарища.

— Иди первый, я после тебя, — шепнул он «загорелому», который кивнул и пропал в приемной.

Войнова усмехнулась. Страх перед лекарем — нередкое явление. Она проследила, как шкалуш направился к выходу из корпуса, и последовала за ним. Выглянув из темного нутра лечебницы, Тиса на миг сощурилась от света. Как же хорошо. Высоко по необъятному небу струились перистые облака. Ветерок трепал белье на веревке, вывешенное Глафирой. А сиреневый куст, что рос в палисаднике под окнами, чирикал по-воробьиному. Юноша прислонился спиной к затененной стене и закурил самокрутку. Пепел падал на горчичную форменную рубашку, но он не замечал этого.

— Привет. А я уж думала, ты погиб, — девушка приветливо улыбнулась.

Шкалуш поднял глаза, особого удивления Тиса в них не увидела. Не дождавшись ответа, добавила:

— Я рада, что ты жив. Не бойся. Медосмотр — это не страшно.

— Я не боюсь, — буркнул Трихон себе под нос. Паренек смял в руке потушенную сигарету и метким броском отправил ее в урну.

Тиса смахнула локон со лба:

— Агап Фомич только расспросит о болезнях, осмотрит, температуру заставит смерить. Он добрый.

— Зачем вы мне это рассказываете? — грубо оборвал новобранец Тису. — Чего вам надо?

Тиса почувствовала себя назойливой. Поджав нижнюю губу, девушка отступила.

За разговором капитанская дочь не заметила Витера и Гора. Мужчины вывернули из-за угла корпуса и приближались. Деревянные ножны с саблями обивали бока военных при ходьбе. А сапоги поднимали дорожную пыль с прогретой солнцем тропинки. Витер издали наблюдал за девушкой и новобранцем. Большой и широкий как краб, Гор жестикулировал своими ручищами, рассказывал что-то о срубе новой сторожи, но слова его благополучно пролетали мимо ушей Витера.

Нагрянув со спины, старшины приветствовали Тису короткими кивками.

— Тиса Лазаровна, мое почтение. Вам докучал этот шкет? — Витер окинул хмурым взглядом шкалуша, который уже успел выпрямиться перед начальством.

— Совсем нет, Витер Дмитриевич.

Старшина оглядел Тису, затем новобранца:

— Почему прохлаждаемся, боец? — гаркнул он.

— Никак нет, господин старшина. Явился на медосмотр по вашему приказанию, — оправдался шкалуш.

— Так какого лешего здесь околачиваешься? Марш к лекарю. Что стоишь? Шевели отростками!

Новобранец шмыгнул в дверь корпуса.

— Тиса Лазаровна, если вам нужна помощь или защита, вы не стесняйтесь, обращайтесь ко мне.

— Спасибо, Витер Дмитриевич. Но думаю, в этом нет необходимости. Мне никто не угрожает, — поблагодарила Тиса. — Хотя…

Девушка сложила ладони.

— Витер Дмитрич, вы смогли бы у кладовщика лотки попросить для меня?

— У Шилыча? — цокнул языком Витер. — Да у этого пса даже снега зимой не выпросишь. Боюсь, эта задача невыполнима. Простите, Тиса Лазаровна, но здесь вам лучше обратиться к вашему батюшке.

Мужчины отправились дальше, и девушка еще какое-то время смотрела им вслед.

* * *

После завтрака следующего дня Тиса заглянула на чердак.

Она прошла в хозяйственное крыло корпуса, где в детстве любила шнырять по сумрачным кладовкам. В них можно было обнаружить много старых, покрытых пылью, а потому загадочных вещей: тяжелые ржавые утюги, подсвечники, сломанные швабры, и даже части старинных лат времен первой Панокийской войны. Тиса поднялась по скрипящей лестнице, предназначенной для слуг, на третий этаж.

Глиняный пол чердака устилала соломенная труха. Под потолком нависали балки, — того и гляди, поцелуют в макушку. Из окон на пол падали полоски света, в которых клубились частички пыли. На пеньковой веревке, протянутой меж балками, сохли травы и коренья. Тиса вдохнула запах трав. Зверобой с венчиками желтых цветов, терпкая серолистая полынь, спутанные стебли спорыша, девясил, ромашка, лапчатка, красный клевер… «Лекарство то, что ногами топчем», — часто любит повторять Агап. Тиса подвинулась к березовым стеллажам, взяла деревянную лопатку и поворошила ею плоды черноплодной рябины. Тут же сушились шиповник, боярышник, кизил, медвежья ягода и семена тыквы.

Девушка сняла с веревки два пучка — бузину и сирень. Из окошек чердака послышалось твердое: «Да не посрамим Имперскую Пограничную Стражу! Будем готовы к отпору супостата!»

Так Тиса поняла, что на плацу закончился смотр. Так было всегда. Отец отдавал распоряжение начать тренировку. И пограничники принимались стрелять из стрелометов, дальнобойных луков, валить мишени из фанеры, чиркать саблями, колошматить мешки набитые соломой. Старшины старались гонять своих ребят особенно активно, если поблизости находилась лысеющая макушка отца.

Так было и в этот раз. Старшины подошли к своим подразделениям. Кубач, Порфирий, Гор и Витер. Последний выделялся безупречной статью, как мачтовая сосна среди дубов. Старшины развели свои подразделения по испытательным площадкам. Тисе повезло — подразделение Витера заняло крайнюю площадку для поединков, у колонны пожарных бочек с водой. Так что она могла слышать речь старшины.

Солдаты выстроились по периметру площадки.

— У нас четыре новичка, — сообщил подразделению Витер. — Первая пара: Дворов, Якшин. Выйти из строя.

Новобранцы отделились от строя. Василь сиял гордостью, как начищенный ботинок.

— Василь Дворов до поступления к нам окончил военную гимназию города Залеска. Якшин Трихон прибыл к нам из Рудненского военного училища.

Тисе показалось, что последние слова старшина произнес с некоторым презрением. В строю прокатился шепоток.

— Так, — Витер подбоченился. — По традиции части, все желторотики должны показать себя в день поступления. Показать все, на что способны. В первую очередь такое крещение нужно вам самим. Уже через год после службы в наших рядах вы не узнаете себя, и со стыдом будете вспоминать этот первый бой. Горицкий, два рубака со стенки.

Из ряда солдат отделился паренек и дунул к оружейной стене. Вскоре рядовой возвратился с двумя одинаковыми деревянными палашами.

— Берите. Они из железного дерева, так что весят как настоящие. Не рубят. Зато синяки неделю будете отводить.

Рыжий Василь бодро подхватил свой палаш, отступил на два шага и принял стойку. Он еле дождался, пока Трихон возьмет свое муляжное оружие. Тиса думала, что тонкие руки шкалуша прогнутся под тяжестью палаша, но парень поднял оружие без труда. Войнова вспомнила, как он вытащил ее в скалах, и пришла к выводу, что мальчишка только на вид хилый.

— Бой! — крикнул Витер.

Василь ударил первый. Загорелая рука занесла меч. Выпад — палаш расчертил дугу от плеча, целясь в бок Трихона. Шкалуш отскочил, ударом отведя в сторону оружие, приставным шагом сместился вправо. Василь двинулся за ним. Солдаты зажужжали, подбадривая новобранцев. Выпад Василя в голову. Шкалуш применил подвешенную защиту, взметнув над головой руку с палашом. Но удержать натиск, не пытался. Увильнул вправо.

Еще выпад Василя — теперь в бедро. Трихон в последний момент убрал ногу и миновал удар.

Еще пять выпадов прошли в пустую. Шкалуш умудрялся уходить от прямого удара, и умело уклонялся. На пару секунд Василь остановился. От слишком быстрого начала у него сбилось дыхание. Шкалуш, недолго думая, воспользовался моментом. Выпад. И воображаемое острие коснулось ключицы Василя.

Треснула пара прутиков в пучке сухой сирени. Тиса поняла, что все это время сжимала пучок.

В рядах солдат послышалось одобрительные возгласы. Василь огорченно сплюнул, кинув обиженный взгляд на шкалуша.

— Внимание! Дворова подвела дыхалка, — объяснил Витер подразделению. Он забрал у проигравшего палаш. — Якшин к сожалению умеет только защищаться. За пару лет здесь в части вас научат драться. Возможно, вы даже станете мастерами сабельного боя.

Витер поднял палаш и завертел восьмеркой — искусно, на загляденье. Витер с замаха вогнал рубак в землю. Строй восхищенно зашептался.

Затем очередь настала второй пары новичков махаться палашами.

Но Тисе уже надоело наблюдать, и она покинула чердак.