В один из таких гнетущих вечеров, когда я, Ленька и дядя Фрол лежали на нарах, в нашу клетушку, освещенную скудным светом «негодяя» (так мы называли керосиновый фитилек), ввалился Кичкайлло. Отдышавшись, он обвел всех нас взглядом и сказал:
- Ну, так завтра… Завтра я еду до лагергуту…
Поездка в лагергут, имение лагеря, давно уже была запланирована Ленькой как возможность побега. План был простой и верный, лишь бы только Кичкайлло справился…
- Кичкайлло, - спросил я, вставая, - уверен ли ты в себе? Хватит ли у тебя силы?
Вместо ответа на этакий детский лепет Кичкайлло только покачал головой:
- Эх, дохтур, дохтур! Фома неверующий…
Он заложил два пальца за пояс моих брюк и подбросил меня вверх, словно я весил несколько кило.
- Скольких ты можешь взять?
- Двоих.
- Нас здесь трое. Бросим жребий.
- Нечего бросать жребий, - ответил из угла дядя Фрол. - Дело ясное: взяли вас втроем, троим вам и мстить будут. Вам надо бежать вместе. Я остаюсь. Кто-нибудь ведь должен быть при больных… Не перебивай, Владимир Лукич! Сам знаешь, другого выхода нет. Беги. А будешь на свободной земле - напиши столярам в Борисов, что дядя Фрол не сплоховал…