Солнце мелким решетом пыль по избе сеет. Кот на подоконнике за ухом лапой чешет.

Бабушка Матрена в переднем углу божию матерь просит со вздохами:

— Пресвятая владычица, матушка, сохрани непутевого сына Андрона. Воевать пошел дурак — убьют.

Кладет поклон земной в половичку, башмаки каблуками кверху торчат. Падает слеза незаметная — жертва скорбящего сердца.

— Жалко дурака, — молодой.

Вечер в окно заглядывает. Стоит на завалинке тихий, темную кисею распускает.

Кот на подоконнике лицо умывает.

Бабушка Матрена с угрозой к нему:

— Ты кого манишь, несуразный? Брысь!

Дверь — настежь, на пороге колокольчики заиграли. По глазам ударила рубашка красная. Шапка пальцем кверху, на шапке звезда пять концов. Бабушка — в угол от страху, ругает кота тихонько:

— Наманил, нечистый!

Снял шапку страшный человек, маленько на детище похож.

— Здравствуй, мама!

Голос-то, голос-то, как у Андрона.

— Или не узнаешь?

— Господи Сусе-Христе, Андронушка!

Оплела Андронову шею руками, плачет, улыбается бабушка Матрена, ищет родинку на левой щеке.

— Дай-ка, дай погляжу! Несуразный.

Шагнет Андрей — по избе колокольчики.

Направо — звон, налево — звон. С музыкой весь.

— Чего это гремит у тебя? Али игрушку какую привез?

— Шпоры, мам.

— Ох, выдумщик, выдумщик! Деньги-то не бережешь!