– Нечего было позволять своей подружке так напиваться!
– Никакая она мне не подружка! – огрызнулся Коннор.
– А мне плевать. Убери ее отсюда. Она мне весь бизнес загубит. Где она живет? – грозно сощурился бармен.
– Да я ее в первый раз вижу. Понятия не имею, где она живет.
– Так выясни. – Бармен швырнул Кону дамскую сумочку.
Стиснув зубы, Коннор расстегнул молнию. На стойку вывалились блокнотик, чековая книжка, розовая косметичка со всякой женской ерундой, синий пакетик салфеток. Вот и бумажник, а в нем – водительские права.
Фредерика Линдси. Баллинранниг, Уайт-стрит, дом 13.
Черт подери, до проклятого Баллинраннига миль пятнадцать, а то и все двадцать! Шансы на то, что девица доедет до дому, не съехав в канаву и не врезавшись в дерево, практически равны нулю.
– Что ты делаешь с моей сумочкой?
Коннор поднял глаза. В лице Фредерики не осталось ни кровинки, под глазами черные тени, да и на ногах стоит нетвердо…
– Ты в Баллинранниге живешь? – уточнил он.
– Ага.
– До него пятнадцать миль. Ты не доедешь.
– Еще как доеду.
Фредерика потянулась к сумочке, но Коннор решительно отвел ее руку, извлек на свет ключи зажигания и демонстративно положил их себе в карман.
– Что ты затеял?
– Женщину, которая способна опьянеть от глотка пива, следует вообще лишать водительских прав. – Коннор порылся в кармане, извлек горсть мелочи и высыпал монетки в раскрытую ладонь собеседницы. – У входа есть телефон-автомат. Позвони, пусть кто-нибудь за тобой заедет.
Девушка недоуменно захлопала глазами.
– Ну, хоть кто-нибудь! Подруга там, родные… Она пожала плечами.
– Что, у тебя совсем никого нет?
– Не твоя забота. Отдавай ключи!
А ведь она права: Фредерика Линдси – вовсе не его забота. И не его проблема. Так почему бы не заказать еще пива и не выбросить злосчастную неудачницу из головы? В конце концов его ждут дела поважнее…
Девушка решительно поджала губы. Господи, ну и вид! Глаза красные, сама пошатывается, как былинка под ветром, небось, и до входной двери не дойдет. Коннор ощутил укол совести, слабый, но раздражающий – точно спина зачесалась, да в таком месте, куда, как назло, рукой не достанешь… Он досадливо выдохнул, затолкал всю дребедень обратно в сумочку и рывком застегнул молнию.
– Пошли. Мы уезжаем.
– Что?
– Я подброшу тебя домой.
– Нужды нет. Я сама отлично доеду.
– Ага! Доедешь – до первого фонарного столба.
– Я превосходно вожу машину. – В голосе ее звучали раздраженные нотки. – Когда сдавала на права, я набрала сто очков из ста.
– Думаешь, полицию это хоть сколько-нибудь заинтересует? Ты ж «под завязку» накачалась алкоголем!
– Не то чтобы.
Здесь Коннор вынужден был признать ее правоту.
– Но ты все равно пьяна, поверь мне. Чтобы я да не распознал знакомые симптомы?
– Хорошо. Допустим, что сегодня из превосходного водителя я превращусь в посредственного. Дорога кишмя кишит посредственными водителями. Их что, всех отправляют в тюрьму?
Коннор уже имел возможность убедиться в том, что девица вопиюще наивна и слегка не в себе. Способностью рассуждать здраво она, как выяснилось, тоже не отличается.
– Ключи, пожалуйста! – Фредерика требовательно протянула руку.
– Да забирай, – пожал плечами Коннор.
– Благодарю вас, – отозвалась девушка с надменностью королевы.
Она перебросила сумочку через плечо, едва устояв при этом на ногах, схватилась за стену, выпрямилась, глубоко вдохнула и направилась к двери.
– Счастливого пути, – крикнул вслед Коннор. – Но помни: как только переступишь порог, я позвоню в полицию и назову номер твоей машины! Так что на первом же повороте тебя остановят! Как тебе перспектива провести ночь за решеткой?
Фредерика стремительно повернулась. Глаза ее потрясенно расширились.
– За решеткой?
– Ага. Только сначала тебя обыщут.
– О-бы-щут? – пролепетала девушка.
– Но ты не волнуйся. Если ребята слишком уж увлекутся, ты всегда сможешь подать на них в суд.
Девушка зажмурилась от ужаса, обреченно уронила руки.
– А как же моя машина? Если ты отвезешь меня домой, машина-то останется здесь! – жалобно произнесла она.
– Это уж твои проблемы. – Коннор схватил ее за руку и без церемоний потащил к двери. – Я доставлю тебя по адресу живую и невредимую. Все, что сверх этого, не моя забота.
Мисси, Мьюриел и Брайди недоверчиво хлопали ресницами. Коннор нарочно прошествовал мимо их столика, крепко обнимая спутницу за плечи. Дойдя до своего «БМВ», он отпер переднюю дверцу и погрозил девушке пальцем.
– Только посмей испачкать мне машину!
– Не испачкаю.
Несмотря на все заверения, болезненная бледность девушки внушала ему опасения. Это будет последней каплей, в сердцах подумал Коннор. Если ее стошнит в моей машине, я, ни минуты не колеблясь, вышвырну негодяйку на обочину, на растерзание стервятникам и бродячим псам.
Он открыл дверцу. Девушка рухнула на сиденье и закрыла глаза, разом отрешившись от всего. Ругаясь сквозь зубы, Коннор застегнул на ней ремень безопасности. А затем уселся за руль и повернул ключ зажигания. Он спасает безнадежную дуреху от верной смерти, ибо сама она до дому ни за что не доедет. Благородный поступок, что и говорить. А добрые дела обычно окупаются… Так, по крайней мере, уверяют с церковных кафедр проповедники.
Окупаются, как же!
Коннор сверился с часами. Времени осталось – кот наплакал. Вот только палок в колесах ему не хватало, а у Фредерики Линдси, судя по всему, этих самых палок целая куча. Нет уж, он выгрузит злополучную искательницу приключений у садовой калитки, развернется и на всех парах помчится обратно в паб.
Двадцать минут спустя Коннор притормозил у дома номер тринадцать по Уайт-стрит, крохотного дощатого коттеджа на обсаженной деревьями улице. Есть дома, которые так и появляются на свет уродцами. Их уже ничем не исправишь, непроизвольно отметил он, на миг вновь перевоплощаясь в строителя-реставратора. Стандартная форма, обитая железом дверь, окна со ставнями… Однако домик ухоженный, ничего не скажешь, газон подстрижен, на клумбе – желтые примулы, над входной дверью – самшитовый веночек… Кто-то явно пытается облагородить безликую «коробку»…
А Фредерика спала – спала, дыша спокойно и ровно, чуть приоткрыв губы, обеими руками вцепившись в сумочку. На щеку упала прядь волос. Что за отрадное зрелище! Воплощенная невинность. Воплощенная беспомощность. К девушкам такого типа Коннор давным-давно зарекся и на пушечный выстрел приближаться.
В окнах свет не горел. Видимо, Фредерика Линдси живет одна, иначе попросила бы кого-нибудь за нею заехать. Коннор извлек из ее сумочки ключи, отпер входную дверь. Затем обошел машину кругом и извлек бесчувственную пассажирку. Потряс ее за плечи, пытаясь разбудить. Отчаявшись, подхватил девушку на руки, поднялся на крыльцо, толкнул дверь ногой и плечом зажег свет в прихожей. Вошел в первую же спальню и опустил свою ношу на кровать. Снял со спящей дурацкие туфли и швырнул их в угол. Расправил плед и накрыл девушку. Она повернулась на бок, поерзала немного, устраиваясь поудобнее, подложила ладонь под щеку – и отрубилась. Теперь хоть из пистолета пали, не проснется.
Незваный гость заглянул в гостиную. Ну и безотрадная же обстановка, право слово! Болотно-зеленый лохматый ковер, тяжелые буро-желтые шторы, мебель, обитая унылой коричневой тканью. Зато, надо отдать хозяйке должное, вокруг ни пылинки. Дом просто сверкает чистотой как внутри, так и снаружи.
Коннор решил, что запрет за собою дверь, а ключи бросит в почтовый ящик. Он даже написал записку, обнаружив на холодильнике блокнотик на магните. Но тут внимание его привлекли разбросанные по кухонному столу конверты и их содержимое. Счета за коммунальные услуги, корешки оплаченных квитанций, письмо… Коннор скользнул взглядом по убористым строчкам. Письмо оказалось от домовладельца. Девушка задолжала ему за предыдущий месяц.
Он не поленился сходить в спальню за сумочкой. Извлек чековую книжку, взглянул на месячный баланс. Пятьдесят шесть фунтов одиннадцать пенсов.
Он вернулся в кухню и внимательно проглядел остальную почту. Счет из похоронного бюро. Экий громадный! Порывшись в бумагах, Коннор отыскал полный список ритуальных услуг, заказанных для Деборы Линдси, шестидесяти двух лет от роду, каковая отправилась держать ответ перед Создателем примерно месяца три назад. И, судя по всему, мистера Линдси в природе не существует вовсе.
Любопытство Коннора разгоралось с каждой минутой. На полочке у двери он отыскал список учебных курсов, предлагаемых колледжем Шаннона. Несколько предметов – страноведение, рекламное дело – были обведены карандашом. Однако если судить по состоянию чековой книжки, девушка просто не могла себе позволить подобных трат. Надо думать, учеба на курсах – это своего рода недостижимая мечта, не больше.
И теперь, сопоставив все факты, Коннор всерьез задумался: уж не Фредерика ли решение всех его проблем? Так ли ужаснет ее мысль о фиктивном браке, если посулить весомое вознаграждение? Возможно, она даже обеими руками за предложение ухватится!
Да, родственная душа Фредерики Линдси поет где-то в церковном хоре, до поры до времени не подозревая о существовании девушки. Однако же, когда спустя шесть месяцев Коннор даст ей развод, у нее еще будет шанс встретить Единственного Судьбой Предназначенного Избранника. Отцов тоже вроде бы не наблюдается, так что за ним никто с ружьем гоняться не будет. Да и внешние данные у нее малость подкачали, и это жаль, но целоваться с ней очень даже приятно. Пожалуй, женщина не помешанная на собственной смазливой мордашке, окажется отрадным разнообразием. От временной спутницы жизни Коннор ожидал хоть каких-то зачатков интеллекта, иначе он на первой же неделе свихнется! И, судя по тому, что девушка мечтает о высшем образовании, с мозгами у нее все в порядке. Кстати, колледж… Тех пятнадцати тысяч фунтов, что Коннор собирался предложить, Фредерике Линдси с лихвой хватит на оплату обучения. Недурная компенсация за шесть месяцев своего драгоценного времени! А что самое замечательное – девица наивна, простодушна, сущая овечка, так что контролировать ситуацию со всей очевидностью будет он. Да, пожалуй, сработает!
Коннор улыбнулся. Похоже, проповедники в кои-то веки не солгали. Добрые дела и впрямь окупаются, кто бы мог подумать!
Фредерика часто-часто заморгала. Сквозь занавески ее спальни просачивались рассветные лучи солнца. Девушка лежала неподвижно, плохо соображая со сна, кто она и где. Но вот в сознании у нее прояснилось, и с губ сорвался исполненный муки стон.
В голове бил барабан – бум-бум-бум! – подстраиваясь под ритм сердца. Фредерика попыталась пошевелиться, но все мышцы немилосердно ныли. Она сглотнула. Во рту пересохло, точно туда кто-то насыпал песку.
И тут она почувствовала что-то… непривычное. Кто-то потряс ее за плечо. Сначала легонько, затем сильнее.
А затем раздался мужской голос.
– Фредерика! Пора вставать!
Девушка подпрыгнула, точно горячий блин на сковородке. Над ней склонялся Коннор О'Салливан.
Сдавленно вскрикнув, она резко села, прислонившись к изголовью кровати. И едва не завизжала на весь дом, осознав, что из одежды на госте лишь полотенце, обмотанное вокруг бедер. Влажные темные волосы зачесаны назад, на плечах поблескивают капельки влаги.
– Чт-то т-ты затеял? – пролепетала девушка.
– Да вот душ решил по-быстрому принять. Но ты не беспокойся, я за собой прибрал.
Мысли у Фредерики путались, дыхание перехватывало. А вот глаза работали безотказно – буквально упивались созерцанием мускулистого мужского тела, так проголодавшийся путешественник пожирает взглядом обильный шведский стол. Позабыв обо всем на свете, девушка завороженно любовалась сильными, мускулистыми плечами, и широкой грудью, и узкой талией, и четко очерченным животом… Когда-то в учебнике по истории она видела репродукцию какой-то античной статуи… так вот греческий атлет Кону в подметки не годился. На долю секунды Фредерика задумалась о том, что скрывалось под полотенцем, – так ли эта часть его тела совершенна, как все остальное? – но тут же отчитала себя за безнравственные мысли.
А Коннор, как ни в чем не бывало, одарил ее неспешной, белозубой улыбкой.
– Столь внимательно меня не разглядывали со времен последнего визита к терапевту.
Фредерика смущенно потупилась. Щеки ее жарко заалели. Да она просто удивлена – вот и пялится на нежданного гостя! А этот тип, похоже, эксгибиционизмом страдает! Иначе зачем бы ему расхаживать голышом перед незнакомой женщиной?
– Я… я бы попросила вас одеться.
Коннор послушно подошел к стулу, на котором висели его джинсы, рубашка и все прочее.
– Ты бы лучше отвернулась, детка. А то женщины, бывало, при виде меня в обморок падали.
Фредерика отвернулась и полностью сосредоточилась на музыкальной шкатулке с бабочками, пытаясь направить мысли к северу от талии Кона и к югу от его колен. С глухим звуком на пол упало влажное полотенце. А ну, смирно! – приказала сердцу Фредерика, но оно, похоже, всерьез вознамерилось выскочить из груди. Девушка живо представила, как гость натягивает выгоревшие джинсы на длинные, жилистые ноги, как потертая ткань облегает стройные бедра… и другие части его тела тоже облегает. Но вот наконец послышался звук застегиваемой молнии, и Фредерика облегченно перевела дух.
– Можно смотреть, – насмешливо объявил Коннор, надевая рубашку.
– Ты… пробыл здесь всю ночь? – опасливо спросила хозяйка дома.
– А ты не помнишь? – лукаво усмехнулся он.
Отрывочные воспоминания постепенно складывались в законченную картину, как фрагментики головоломки. Танец под музыку. Рука Кона – на ее талии. Ее голова – на его плече. Долгий, невероятный, чудесный поцелуй, потом еще один. А потом…
А потом ее стошнило. Прямо Кону под ноги. Неудивительно, что сейчас ей так скверно.
Ключи от машины… Что-то насчет ночи за решеткой и обыска… События вечера выстраивались в некую логическую цепочку – и в груди нарастала паника. Последнее, что Фредерике запомнилось, – это как она садится в машину Коннора, чтобы ехать домой. Далее – провал в памяти. Девушка оглядела кровать, смятые простыни, небрежно скомканные одеяла…
Она спала не одна!
Сопоставив факты и убедившись, что вывод напрашивается, мягко говоря устрашающий, Фредерика тихо застонала. Неужели она теперь падшая женщина… и к довершению позора ничегошеньки не помнит о своем падении?
– Кон… – еле слышно прошептала она, – ты… прошлой ночью…
– Что – я прошлой ночью? – недоуменно переспросил Коннор, застегивая манжету рубашки.
– Ну, сам знаешь… – Она беспомощно указала на кровать.
– А! Хочешь знать, не занимались ли мы любовью! – понимающе воскликнул гость и лукаво сощурился. – Что с того, если и занимались?
О Господи! Фредерика прикрыла рот ладонью и крепко-крепко зажмурилась. В голове с новой силой зазвучали материнские предостережения, к горлу опять подступила тошнота.
Немного музыки, чуть развлечений, глоток-другой пива. Разве она хотела слишком многого? А в итоге она, как последняя дурочка, бросилась в объятия записного сердцееда, погубителя наивных простушек… Жаркой волной накатил стыд и тут же уступил место жгучему гневу.
– Ты не имел права!
– На что не имел права? Как мне помнится, это ты предлагала деньги направо и налево, лишь бы тебя развлекли!
– За поцелуй! И только!
– А я разве не предупреждал тебя, что порой получаешь больше, чем заказываешь? – Коннор изогнул бровь и зловеще понизил голос: – Я из тех парней, от которых разумно держаться подальше, тем более ближе к закрытию…
– Но я была не в себе, – запротестовала Фредерика. – Я слишком много выпила!
– И кто же в этом виноват?
– А потом… потом ты насильно увез меня домой.
– И тем самым, возможно, спас тебе жизнь. Пьяный водитель – потенциальный самоубийца.
– А потом ты… ты… – Фредерика убито обвела рукою смятую постель. – А я даже ничего не помню!
Девушка закрыла лицо руками. Ну вот, доигралась! Вчера вечером она испытала райское блаженство… А расплата – билет в один конец на поезд, идущий в совершенно ненужном ей направлении.
Когда наконец Фредерика осмелилась поднять глаза, от насмешливой улыбки Коннора не осталось и следа.
– Ты в самом деле так плохо обо мне думаешь, Фредерика? Ты всерьез считаешь, что я воспользовался твоим бессознательным состоянием?
– Да ты стоял посреди моей спальни в чем мать родила! Что еще я должна подумать?
– Ну, поразмысли здраво. На тебе та же самая одежда, что и вчера вечером. За свою долгую, событийную жизнь мне не раз приходилось раздевать красоток, но не могу сказать, чтобы когда-либо брал на себя труд одевать их заново!
Фредерика с запозданием осознала, что на ней по-прежнему синие джинсы, рубашка с узором из трилистников и даже черный лифчик. Все мятое, но на месте. Не хватает только туфель.
– А в тех местах, откуда я приехал, бытует странный обычай – лезть под душ, предварительно раздевшись, – с усмешкой закончил Коннор.
– Ты мог бы одеться в ванной! Он нахально сощурился.
– Так это ж неинтересно! – И, видя, что собеседница понемногу закипает, примирительно добавил: – Не тревожься. На твою добродетель никто не покушался. Видишь ли, я жуткий извращенец. Предпочитаю женщин в полном сознании.
Фредерика вынуждена была признать, что собеседник не лжет. Если бы они и впрямь занимались любовью, уж она бы этого не забыла. Памятуя о его поцелуях, девушка готова была держать пари: Коннор О'Салливан, пожелай он только, пробудит женщину от комы и оживит хладный труп!
Она закрыла глаза и на краткое мгновение вновь перенеслась в паб «Бык из Куальнге». Она опять стояла под неоновой рекламой, пульс ее бился в лад с музыкой, а Кон… целовал ее в губы. Девушка и не подозревала, что простой поцелуй может заключать в себе так много… Хотя разве слово «простой» здесь уместно? Целая буря эмоций обрушилась на нее со всех сторон, кружа голову, лишая рассудка, подавляя волю.
Фредерика отлично помнила запах Кона – жаркий, пряный, непривычно мужской. До сих пор ей не доводилось общаться с представителем противоположного пола настолько близко, чтобы ощутить этот волнующий аромат. При мысли о его объятиях она вновь таяла, точно свечка, дыхание перехватывало. Язык Коннора раздвинул ей губы, и она поняла, что такое пресловутый «французский поцелуй»…
Лицо ее запылало. И Фредерика смущенно отвернулась, от души надеясь, что собеседник ничего не заметил.
Она просила поцелуя – и получила желаемое. Слава Господу, превышать смету Коннор и впрямь не стал. Фредерика облегченно вздохнула: итак, билет в один конец до самых бездн ада сдан обратно в кассу. И мысленно дала обет: этим она будет заниматься только с тем, кого искренне полюбит и кто полюбит ее, даже если на поиски суженого уйдет вся жизнь. И этот человек станет ей мужем, не иначе. Она, Фредерика Линдси, ни за что не повторит ошибки матери. Никогда! Ни с кем!
Девушка вновь подняла глаза.
– Но если мы не… если ничего и не было, тогда что ты тут делаешь?
Коннор уселся на стул, натянул ботинки, встал. Дошел до кровати. Посмотрел на сидящую Фредерику сверху.
– У меня есть к тебе одно предложение.
– О Господи, – снова зажмурилась девушка.
– Да нет, детка, расслабься. Ты меня не поняла. Он присел на кровать рядом с девушкой. Та инстинктивно отпрянула, и молодой человек досадливо выругался сквозь зубы.
– Ты всегда такая нервная?
– А ты чего ждал? Просыпаюсь и вижу в собственной спальне голого мужчину – разнервничаешься тут! А он убираться и не думает!
– Ты действительно хочешь, чтобы я ушел?
– Да!
– Прости, не получится. – Коннор сверился с часами. – Послушай, Фредерика, времени у меня в обрез, так что перейду прямо к делу. Ты слушай и вникай, объяснять дважды мне некогда. Шесть месяцев назад умер мой дед и отказал мне по завещанию свою ферму. «Эмайн Маха» зовется, примерно в двадцати милях от Баллинраннига. Может, слышала? Но есть одно условие: чтобы получить наследство, я должен жениться и прожить на ферме полгода. Мой дед, видишь ли, вбил себе в голову, что мне позарез нужна хорошая жена. Тогда, дескать, я остепенюсь. Ты меня слушаешь или нет?
– Да… Конечно, – опасливо протянула Фредерика.
– Так вот, прожить полгода на ферме – это я за милую душу. А вот с женой проблема.
Девушка непонимающе захлопала глазами.
– Если я хочу унаследовать «Эмайн Маху», мне необходима жена, и немедленно, – терпеливо разъяснил Коннор.
Он глубоко вздохнул и вытер рукою губы, готовясь произнести сакраментальные слова.
– Собственно, я к чему веду… Выходи за меня замуж!