Когда мне было четырнадцать лет, я уехала из своего дома в Померании, где мы с тобой росли бок о бок. Твой отец незадолго до этого продал имение по соседству и уехал на родину, во Францию. Вскоре мне предстояло стать супругой наследника престола. Я никогда не забуду свою печаль, дорогая Элен, от невозможности разделить с тобой мой триумф, о котором мы столько говорили.

События, о которых я хочу рассказать, произошли со мной по пути ко двору Елизаветы Петровны, в Москву. Елизавета, дочь Петра Великого, стала императрицей, совершив дворцовый переворот. Всех своих противников она впоследствии бросила в тюрьму. Так как она никогда не была замужем и уже вышла из детородного возраста, она избрала наследником своего неразумного племянника — великого князя Петра. Я должна была стать его невестой.

По пути в Россию мы с матерью остановились в Берлине, при дворе Фридриха II. Молодой император Пруссии, которого Вольтер уже окрестил Фридрихом Великим, пожелал поддержать меня, поскольку рассчитывал, что мой брак поспособствует объединению России и Пруссии. Я была лучшим выбором, чем родная сестра Фридриха, которую он не смог заставить принести подобную жертву.

В те дни прусский двор был столь же блестящим, сколь скучным он стал в последние годы правления Фридриха. Когда я прибыла, король приложил огромные усилия, чтобы я чувствовала себя при дворе в фаворе. Он одевал меня в платья своих сестер, усаживал подле себя на каждом обеде, развлекал меня оперой и балетом. Однако, хотя я и была в те годы еще ребенком, его ухищрения не обманули меня. Я знала, что Фридрих планирует использовать меня как пешку в большой игре, где шахматной доской ему служила Европа.

Спустя некоторое время мне стало известно, что при дворе находится человек, который провел при дворе в России около десяти лет. Это был придворный математик Фридриха, его звали Леонард Эйлер. Я набралась смелости и испросила у него личной аудиенции, в надежде, что он поделится со мной глубоким знанием страны, куда мне предстояло отправиться. Я не могла предвидеть, что наша встреча изменит всю мою жизнь.

Моя первая встреча с Эйлером произошла в маленьких покоях при дворе в Берлине. Этот человек простых привычек, но блестящего ума встретился с девочкой, которой в скором времени было суждено стать царицей. Вероятно, мы были странной парой. Он был один в своей комнате, высокий мужчина хрупкого телосложения, с длинной шеей, большими темными глазами и длинным носом. Смотрел он немного искоса, поскольку из-за наблюдений за солнцем был слеп на один глаз. Эйлер был не только математиком, но и астрономом.

— Я не привычен к беседам, — начал он. — Я лишь недавно приехал из страны, где за разговоры могут повесить.

Это было первое, что я узнала о России, и уверяю тебя, предупреждение Эйлера сослужило мне добрую службу в последующие годы. Он рассказал, что царица Елизавета Петровна имеет около пятнадцати тысяч платьев, двадцать пять тысяч пар туфель, что она швыряет туфли в головы министров, если не согласна с ними, и по малейшему своему капризу посылает людей на виселицу. У нее тьма любовников, а в пьянстве она еще более невоздержанна, чем в амурных похождениях. Царица не терпит, если у кого-то имеется свое мнение.

Когда мне удалось сломать лед его неловкости, мы с доктором Эйлером стали встречаться чаще и провели немало времени вместе. Он предложил мне остаться при дворе в Берлине и стать его ученицей по математике, поскольку разглядел у меня большой талант к этой науке. Однако это, увы, было невозможно.

Эйлер даже готов был ради меня поступиться интересами Фридриха, его покровителя. На то имелась веская причина, и дело было не только в том, что король Пруссии был не слишком одарен в математике. Эйлер объяснил мне эту причину в последнее утро моего пребывания в Берлине.

— Мой маленький друг, — сказал он, когда я пришла к нему в лабораторию в это судьбоносное утро, чтобы попрощаться.

Я помню, он полировал линзы шелковым шарфом — он всегда этим занимался, когда думал над какой-либо задачей.

— Я должен кое-что рассказать тебе перед тем, как ты уедешь. Я хорошо изучил тебя за последнее время и знаю, что могу довериться тебе. Однако если ты по неосторожности проговоришься о том, что я хочу тебе рассказать, то подвергнешь нас обоих огромной опасности.

Я заверила доктора Эйлера, что скорее умру, чем выдам его тайну. К моему удивлению, он ответил, что вполне может случиться именно так.

— Ты молода, беспомощна, ты — женщина, — сказал Эйлер. — Вот почему Фридрих выбрал тебя своим орудием. Россия — темная империя. Возможно, ты не осознаешь этого пока, но эта великая держава в последние двадцать лет управлялась исключительно женщинами: сначала Екатериной Первой, вдовой Петра Великого, затем Анной Мекленбургской, которая была регентшей своего сына Ивана Шестого, и теперь Елизаветой Петровной, дочерью Петра. Если ты продолжишь эту славную традицию, то окажешься в опасности.

Я вежливо слушала напутствия джентльмена, хотя в душе у меня зародилось подозрение, что солнце повредило ему не только глаз.

— Существует тайное общество людей, которые чувствуют, что их миссия на земле — изменить путь цивилизации, — сказал мне Эйлер.

Мы сидели в его кабинете, окруженные телескопами, микроскопами, пыльными книгами, разбросанными поверх толстого слоя бумаг на столах красного дерева.

— Эти люди, — продолжал он, — называют себя учеными и инженерами, но по сути они — мистики. Я расскажу тебе все, что знаю об их истории, поскольку это может быть очень важным для тебя. В году тысяча двести семьдесят первом принц английский Эдуард, сын Генриха Третьего, отправился в крестовый поход к берегам Северной Африки. Он высадился в Акре, городе неподалеку от Иерусалима, стоявшем там с древних времен. О том, что он там делал, известно мало. Мы знаем только, что он участвовал в нескольких битвах и встретился с вождями мавров, которые исповедовали ислам. В следующем году Эдуард был отозван в Англию, так как умер его отец. По | возвращении он стал королем Эдуардом Первым, и что было с ним потом, ты можешь прочитать в книгах. Чего ты там не найдешь, так это того, что он кое-что привез с собой из Африки.

— Что это было? — с любопытством спросила я.

— С собой он привез знание о величайшей тайне, история которой началась на заре цивилизации, — ответил Эйлер. — Однако вернемся к моему рассказу. По возвращении Эдуард создал в Англии общество людей, с которыми он предположительно поделился своим секретом. Мы знаем о них мало, но передвижения их можем отследить. После покорения скоттов это общество распространилось в Шотландию, где на некоторое время затаилось. Когда в начале века якобиты бежали из Шотландии, они вместе с этим обществом и его учителями перебрались во Францию. Монтескье, великий французский поэт, был посвящен в орден во время своего пребывания в Англии, и с его помощью во Франции в тысяча семьсот тридцать четвертом году была учреждена Ложа наук. Спустя четыре года, до того как стать королем Пруссии, Фридрих Великий вступил в тайное общество в Брауншвейге. В тот же самый год Папа Клементин Двенадцатый издал буллу, приказывая уничтожить общество, которое к тому времени распространилось в Италии, Пруссии, Австрии, Нидерландах, а также и во Франции. Это общество обладало такой властью, что парламент католической Франции отказался исполнить папскую буллу.

— Зачем вы мне все это рассказываете? — спросила я доктора Эйлера. — Даже если я когда-нибудь узнаю, какую тайну хранят эти люди, чем это мне поможет? И что я смогу с ними сделать? Хотя я и стремлюсь к великим свершениям, я еще ребенок.

— Из того, что я знаю об их целях, — мягко сказал Эйлер, — если это братство не уничтожить, оно уничтожит мир. Да, сегодня ты ребенок, но скоро тебе предстоит стать женой наследника российского престола, первого правителя-мужчины этой империи за последние два десятилетия. Ты должна выслушать все, что я расскажу тебе, и крепко-накрепко запомнить это.

Он взял меня за руку.

— Иногда эти люди называют себя масонами, братством вольных каменщиков, иногда — розенкрейцерами. Однако какое бы имя они ни выбрали, их объединяет одно. Истоки их учения кроются в Северной Африке. Когда принц Эдуард привел это общество в Западную Европу, они называли себя «орденом архитекторов Африки». Они утверждали, что их предками были созидатели древней цивилизации, что это они вырубили и сложили камни пирамид Египта, построили висячие сады Вавилона, Вавилонскую башню и врата. Они знали тайны древних, но я думаю, они были созидателями чего-то еще, чего-то более редкостного и могучего…

Эйлер замолчал и послал мне взгляд, который я никогда не забуду. Он преследует меня и сегодня, почти пятьдесят лет спустя, как будто это случилось только что. С ужасающей четкостью я вижу его даже во сне, ощущаю дыхание Эйлера на шее, как будто он наклонился и что-то шепчет мне.

— Я думаю, что они были создателями шахмат Монглана. И считают себя их полноправными хозяевами.

Когда Екатерина закончила свою историю, они с аббатисой некоторое время молча сидели в библиотеке Эрмитажа, куда принесли рукопись Вольтера. Екатерина следила за подругой, кошка за мышонком. Аббатиса смотрела в окно на плац, где императорские гвардейцы приплясывали от холода и дули на руки.

— Мой муж, — мягко добавила Екатерина, — был поклонником Фридриха Великого, короля Пруссии. Петр одевался в прусскую форму при дворе в Петербурге, В нашу первую брачную ночь он расставил игрушечных прусских солдатиков на нашем ложе и заставил меня командовать полками. Когда Фридрих своей властью учредил в Пруссии орден масонов, Петр присоединился к ним и посвятил этому свою жизнь.

— И потому ты свергла его с трона, посадила в тюрьму, а затем распорядилась убить, — заметила аббатиса.

— Он был опасным маньяком, — сказала Екатерина. — Но я не причастна к его гибели. Спустя шесть лет, в тысяча семьсот шестьдесят восьмом году, Фридрих основал великую ложу африканских архитекторов в Силезии. Король шведский Густав присоединился к ордену, и, несмотря на попытки Марии Терезии изгнать братство из Австрии, ее сын Йозеф Второй тоже вступил в его ряды. Как только я узнала обо всем этом, то сразу же привезла в Россию доктора Эйлера. К тому времени старый математик был полностью слеп, но разум его оставался по-прежнему прозорлив. После смерти Вольтера Эйлер заставил меня приобрести его библиотеку. Она содержала некоторые важные документы, которые мечтал заполучить Фридрих. Когда я добилась успеха и доставила библиотеку в Петербург, я нашла вот что. Я сохранила это, чтобы показать тебе.

Императрица достала из рукописи Вольтера документ, написанный на пергаменте, и вручила его аббатисе. Та осторожно развернула его. Это было письмо принца-регента Пруссии Фридриха Вольтеру, датированное тем самым годом, когда Фридрих вступил в масонское братство:

«Мсье, ничего больше я не желаю, кроме как получить все ваши записи… Если в ваших рукописях есть нечто, что вы желаете скрыть от глаз общественности, я готов сохранить это в величайшем секрете…»

Аббатиса взглянула на документ и пробежала его глазами. Затем она медленно свернула письмо и отдала обратно Екатерине, которая спрятала пергамент в тайник.

— Разве отсюда не ясно, что он говорит о рукописи Вольтера, которая является расшифрованным дневником кардинала Ришелье? — спросила императрица. — Он искал возможность познакомиться с этими записями с того дня, как вступил в тайный орден. Возможно, теперь ты поверишь мне…

Екатерина взяла том в кожаном переплете, перелистала, отыскав нужное место, и прочла вслух слова, уже запечатленные в голове аббатисы, слова, которые давно умерший кардинал Ришелье позаботился зашифровать:

«Наконец я узнал, что тайна, обнаруженная в древнем Вавилоне, тайна, доставшаяся по наследству персидской и индийской империям, известная только немногим избранным, фактически является тайной шахмат Монглана…

Этот секрет, как и тайное имя Господа, не может быть записан ни на одном человеческом языке. Эта страшная тайна, которая вызывала падение цивилизаций и гибель королей, никогда не попадала в случайные руки. В нее были посвящены лишь избранные, те, кто прошел испытания и принес клятвы. Таким ужасным было это знание, что доверить его можно было только лучшим из лучших…

По моему разумению, тайна сия воплощена в некой формуле. Именно эта формула была причиной падения древних царств, о которых до нас дошли лишь легенды. Однако мавры, вопреки тому, что были посвящены в тайное знание, и наперекор священному трепету, который испытывали перед ним, нанесли эту формулу на шахматы Монглана. Они записали тайные символы на клетках доски и на фигурах так, что только истинные мастера игры могут найти ключ и разгадать шифр.

К этой мысли я пришел после перевода и изучения древних манускриптов, найденных в Шалоне, Суасоне и Туре.

Прости, Господи, наши грешные души!

За сим подписываюсь,

Арман Жан дю Плесси, герцог де Ришелье, викарий Люсона, Пуатье и Парижа, кардинал Рима, премьер министр Франции.

1642 год от Рождества Христова»

Екатерина дочитала документ до конца. Аббатиса молчала.

— Из его мемуаров видно, что «серый кардинал» планировал поездку в епархию Монглан, — сказала императрица. — Но, как ты знаешь, умер в декабре того же года, после подавления восстания в Руссильоне. Разве можно хоть на мгновение усомниться, что он знал о существовании тайных обществ и хотел завладеть шахматами Монглана до того, как они попадут в руки кому-нибудь другому? Все, что делал Ришелье, он делал из стремления к власти. Так почему же в преклонном возрасте его побуждения должны были измениться?

— Моя дорогая Фике, — сказала аббатиса с кроткой улыбкой, хотя душа ее после слов императрицы пришла в смятение. — Мыслишь ты правильно, но все эти люди мертвы. При жизни своей они, возможно, искали. Однако их поиски окончились ничем. Ведь не боишься же ты призраков?

— Призраки могут восстать из могилы! — пылко произнесла Екатерина. — Пятнадцать лет назад британские колонии в Америке восстали против власти империи, и их мятеж завершился успехом. Кто возглавлял мятежников? Вашингтон, Джефферсон, Франклин — все они принадлежат к братству вольных каменщиков. А сегодня король Франции сидит под стражей, и корона вот-вот упадет с его головы. Кто стоит за этим? Лафайет, Кондорсе, Демулен, Бриссо, Дантон, Сьейес, а также родные братья короля, включая герцога Орлеанского. Все они — масоны.

— Это лишь совпадение…— начала аббатиса, но Екатерина перебила ее:

— Было ли совпадением, что из тех французов, кого я пыталась подкупить, чтобы провести Декрет о конфискации, согласился лишь Мирабо — член масонской ложи? Конечно, когда он брал деньги, то не мог знать, что я рассчитывала вскоре избавить его от сокровища.

— Епископ Отенский отказался? — спросила аббатиса, с улыбкой глядя на подругу и перебирая кипы дневников. — И какую же причину он назвал?

— Он слишком много затребовал за содействие, — проворчала царица, поднимаясь на ноги. — Этот человек знает больше, чем говорит. Представляешь, в Собрании Талейрана прозвали «ангорский кот». Пушистый, но с коготками. Я не доверяю ему.

— Ты доверяешь человеку, которого можешь подкупить, и не доверяешь тому, кто отказался от взятки? — спросила аббатиса.

Печально взглянув на подругу, она поправила свое одеяние и встала. Затем повернулась, словно собираясь идти.

— Куда ты? — в тревоге воскликнула Екатерина. — Разве ты не понимаешь, почему я все это сделала? Я предлагаю тебе защиту. Я полновластная правительница самой большой страны в мире. Моя власть в твоих руках…

— София, — спокойно сказала аббатиса, — я благодарю тебя за твое предложение, но, в отличие от тебя, не боюсь этих людей. Я готова поверить, что они, как ты утверждаешь, мистики, возможно, даже революционеры. Тебе никогда не приходило в голову, что все эти тайные общества, которые ты так пристально изучала, имеют своей целью нечто совсем иное, то, чего ты не могла предвидеть?

— О чем ты? — спросила императрица. — Их действия ясно доказывают, что они стремятся втоптать монархию в грязь! Какую же цель преследуют они, если не контроль над миром?

— Возможно, их цель — освободить мир? — улыбнулась аббатиса. — Сейчас я знаю слишком мало, чтобы сказать, кто из нас прав, а кто заблуждается. Однако того, что мне известно, довольно, чтобы после твоих слов понять со всей очевидностью: тебя ведет судьба, которая с рождения запечатлена на твоей ладони, — три короны. Я же должна следовать своему предназначению.

Аббатиса повернула вверх ладонь и протянула подруге. На ней, рядом с запястьем, линия жизни и линия судьбы пересекались, образуя цифру «8». Екатерина молча взглянула на нее, затем медленно провела по ее ладони кончиками пальцев.

— Ты обещаешь мне защиту, — мягко сказала аббатиса, — но я защищена силой более могущественной, чем твоя.

— Так я и знала! — закричала Екатерина, взмахнув свободной рукой. — Все эти разговоры о целях означают только

одно: ты договорилась с кем-то другим, не посоветовавшись со мной. Кто тот, кому ты так глупо доверилась? Назови мне его имя, я требую этого!

— Охотно, — улыбнулась аббатиса. — Это Он поместил знак на мою руку и тем даровал абсолютную власть. Ты можешь быть правительницей всея Руси, моя дорогая Фике, но, пожалуйста, не забывай, кто я на самом деле. Кем я избрана. Помни, что Господь — величайший мастер игры.