Спустя час после того, как ретировался последний репортер, Мелли присоединилась к Дику и Кэрол. Те, обосновавшись в гостиной, вполголоса обсуждали события дня. Мелли только что приняла душ и переоделась в полосатый махровый халат. Откинув со лба влажные волосы, она уселась за стол.

– Тебе лучше? – сочувственно спросила сестра. Мелли кивнула. Дик и Кэрол, похоже, уже успели прийти в себя, на Мелли же скандал произвел неизгладимое впечатление, оставив в душе ощущение гадливости. Она приняла от сестры чашку кофе, обрадовавшись, что, по крайней мере, руки перестали дрожать.

– Ни в коем случае нельзя поддаваться на подначки этих мерзавцев и терять самоконтроль!

И это он мне говорит? Мелли уставилась на собеседника. Дик соизволил принять пристыженный вид, но в глазах светилось непримиримое упрямство.

– Подонок получил по заслугам. – Он сжал кулаки и процедил сквозь зубы: – Нечего распускать свои грязные лапы…

Собственно говоря, злосчастный репортер всего лишь коснулся ее руки, но Мелли уточнять не стала. Идет ли речь о последней капле, переполнившей чашу? Или Дик действительно испытывает к ней чувства настолько глубокие?

Будь реалисткой, Мелли! – строго приказала она себе. Умерь-ка воображение. Дик никогда не утверждал, что ему нужно больше, нежели случайная интрижка. Мелли отчетливо помнила каждое его слово касательно беспорядочных связей и бурных романов на киносъемках. Вновь и вновь повторяла она в уме эти разглагольствования, чтобы удержаться на грешной земле. Если верить Дику, они оба свободны, разойтись в любой день. А что, если я уходить не хочу?!

Так зачем, зачем ты это сделал? Дик, ты любишь меня? Я тебя люблю. На одно ужасное мгновение Мелли показалось, что она произнесла запретные слова вслух. Под взглядом Дика она вспыхнула и обернулась к сестре.

– Ты, наконец, расскажешь нам, в чем дело? – потребовала Мелли куда резче, чем собиралась. – Что происходит между тобою и Рексом? Он-то не подоспел на помощь, когда разразился скандал!

Кэрол растерянно переводила взгляд с сестры на Дика.

– Я пообещала свято хранить тайну, но думаю, что…

– Она еще думает! – вознегодовала Мелли. – Заруби себе на носу: пока не выложишь все, как есть, из-за стола не встанешь.

Кэрол невесело усмехнулась.

– Кажется, Дик уже догадался…

– Отчасти, – подтвердил он.

– Поздравляю! – Мелли метнула на него возмущенный взгляд.

Кэрол задумчиво подперла голову кулачком.

– Рекс разводится со Стеллой – но не ради меня. Рекс влюблен, но не в меня. Он без ума от Ширли. Ну, Ширли, киносценаристка, ты наверняка ее знаешь!

Мелли кивнула. Способность удивляться она уже утратила. Ширли… Кажется, это миловидная шатенка лет под сорок, с доброй, по-детски беззащитной улыбкой. Весь ее облик наводил на мысль о безмятежном покое и семейном уюте. Разительный контраст с ослепительной Стеллой!

– Они встречаются вот уж год, – продолжала Кэрол. – Рекс и Стелла живут раздельно с незапамятных времен. Рекс отлично представлял себе реакцию Стеллы; собственно, ему на скандал глубоко наплевать – Рекс толстокожий, что твой носорог, но проблема не в нем. У Ширли есть пасынок.

– Тоже мне проблема! – саркастически протянула Мелли.

– Пасынок Ширли – видный политик, знаешь ли, – пояснил Дик невозмутимо. – Он баллотируется на очень высокий пост, и любой скандал изрядно повредит его престижу.

– Так что ты приняла огонь на себя, а ты, негодяй, обо всем знал с самого начала! – негодующе обрушилась на Дика Мелли. Мерзкие интриганы, да как они смели не доверять ей!

– Я ничего не знал, но ты так горячо отстаивала моральные принципы сестры, что я поневоле задумался о возможном объяснении. И предположил, что Кэрол работает ширмой. Ну, то есть Рекс всему свету раззвонил про свой роман с Кэрол, а мне вся эта шумиха показалась крайне неубедительной. Но вот кого Кэрол прикрывает и зачем, я не знал вплоть до сегодняшнего дня.

– Вы оба связаны обетом молчания, – поспешно объявила Кэрол.

– По-твоему, я побегу болтать всем и каждому?! – возмутилась Мелли. – Уж могла бы, и довериться родной сестре – я с ума сходила! На мой взгляд, Рекс подло тобой воспользовался!

– Малая толика сплетен никому не повредит, – усмехнулась Кэрол с напускной беспечностью. В уголках ее губ пролегли скорбные складки, и от зоркого глаза Мелли это не укрылось. – Кроме того, через пару недель правда выйдет наружу и все наладится. Утром я звякну родителям, предупрежу их заранее, прежде чем газеты обольют меня грязью. Жалко мне маму и папу!

– Они все поймут, – сочувственно заверила Мелли.

– В этом-то и беда – они всегда все понимают. Я себя чувствую распоследней свиньей. И почему нам не достались в родители самодуры и тираны? – пошутила Кэрол. – Таких огорчать не жалко. А всепрощающую любовь попробуй оправдай! Послушайте, я с ног валюсь от усталости. Вы не возражаете, если я пойду прилягу?

– Ей тяжко приходится, – встревоженно заметила Мелли, едва за сестрой закрылась дверь.

– Кэрол справится. Силы ей не занимать.

– Сердца у тебя нет, – возмутилась она.

– А ты ей сестра, а не няня, – жестко парировал Дик. – И нечего носиться с ней, точно с новорожденным младенцем!

При этих словах Мелли побелела как полотно, в глазах появилось загнанное выражение. Дик потянулся через стол и погладил ее по руке.

– Что такого я сказал?

– Ничего… ничего особенного, – пролепетала она, качая головой.

Еще немного – и она бы открыла правду. Горестное прошлое вновь стало осязаемой реальностью. Но как прочесть в его лице отвращение? Кроме того, такие вещи не рассказывают человеку, с которым через пару недель расстанешься навсегда. Маловероятно, что судьба снова столкнет их вместе. Опыт работы в составе съемочной группы оказался небесполезным, но Мелли мечтала вернуться в медицину.

– Мне кажется, вам с Кэрол следует переехать отсюда.

– Почему? – Замечание Дика вернуло ее с небес на землю.

– Теперь пресса вам проходу не даст. Я поговорю с Рексом. В создавшихся обстоятельствах ему полагается предоставить вам убежище за своим десятифутовым забором с сигнализацией. На время съемок он снял не дом, а настоящую цитадель. Да, так мы и поступим. Пожалуй, съезжука я к Рексу прямо сейчас, глядишь, и опережу газетчиков!

– Кошмар какой-то, – поморщилась Мелли. – Теперь сиди в четырех стенах, точно в клетке! А фильму скандал повредит?

– В золоченой клетке, – саркастически уточнил Дик. – И никаких тебе неприятных сюрпризов вроде сегодняшнего. Что до фильма, старая поговорка права: любая реклама товару на пользу.

Но Мелли видела: он взвешивает в уме последствия сегодняшней катавасии. Придержи она язык, и Дик бы остался в стороне. И в драку бы не полез! А если по ее вине пострадает картина, не скажется ли это на их отношениях?

– Так ты не останешься на ночь? – осведомилась Мелли, с трудом справляясь с катастрофически нарастающим ощущением утраты.

– Это было бы неразумно.

– Ты прав, – небрежно отозвалась Мелли.

Нет, умолять она не станет! Жалкие остатки гордости еще при ней! Дик мог бы пригласить ее переехать на яхту. Но это не пришло ему в голову… Вывод напрашивается сам собой!

– Кэрол и впрямь нуждается в защите, – упрямо настаивала она. – Но мне-то, зачем переезжать? Я могу и остаться.

– После моей сегодняшней выходки? – фыркнул Дик. – Что за святая наивность! Или не знаешь, что скажут люди?

Итак, он уходит, а я готова унижаться, умоляя взять меня с собой…

– И что такого скажут люди? Я не ясновидящая, чтобы читать мысли! – съязвила Мелли, проклиная собственную слабость. Она внезапно представила, как бросается к его ногам, а Дик равнодушно уходит вдаль… С уст ее сорвался истерический смешок.

Дик поморщился, губы его чуть заметно дрогнули, прежде чем он ответил – ровным, лишенным всякого выражения голосом.

– Люди скажут, что Дик Грейсон влюблен в тебя по уши.

– И будут правы? – прошептала она.

– Да. – Признание нелегко далось Дику, потому что он, стараясь избежать продолжения разговора, тут же вышел.

Мелли ликовала и терялась в догадках; ей хотелось одновременно и смеяться, и плакать. Как он мог? – вознегодовала она, немного придя в себя и нервно расхаживая по комнате взад-вперед. Сказать такое – и преспокойно уйти? Как это жестоко! Как нелепо! Как по-мужски! Если он и впрямь меня любит, почему не остался и не предпринял никаких разумных шагов?

Мелли вихрем ворвалась в спальню Кэрол.

– Ты спишь, сестричка? – запоздало осведомилась она.

– Теперь не сплю. Что случилось?

– Прости, что разбудила… – Глядя, как Кэрол протирает заспанные глаза, она устыдилась собственного эгоизма. – Я, пожалуй, пойду…

– Не глупи. А ну, садись! – Кэрол указала на край кровати и сама устроилась поудобнее.

– Если я не поговорю с кем-нибудь, я просто лопну, – созналась Мелли, усаживаясь. – Не знаю, заметила ли ты… но я и Дик… Дик и я…

– Я заметила.

– Понимаешь, я спросила, любит ли он меня.

Глаза Кэрол превратились в блюдца.

– Что?!

– Я спросила, любит ли он меня.

– А я-то всегда считала, что из нас троих самая смелая – это Лили! – Кэрол изумленно таращилась на сестру. – Сейчас умру от любопытства. Ты собираешься сообщить мне, что он ответил?

– Да. Ну, то есть он ответил «да», я имею в виду; а не «да, я собираюсь тебе сообщить».

Кэрол не составило труда разобраться в хитросплетении закрученной фразы.

– Ух, ты! – прошептала она. Глаза ее сияли. – Ух, ты! Ну, давай, выкладывай, – нетерпеливо потребовала она.

– Это все. Он ничего больше не сказал, просто взял и ушел.

– Не может быть! – простонала Кэрол. – Неудивительно, что ты вне себя! Сделав эффектное признание, актер покидает сцену! Эй, возьми плед, накройся, – заботливо добавила она. – Ты вся дрожишь.

– Это нервы.

– Важно другое: а ты его любишь?

Мелли до боли стиснула пальцы.

– Я себе внушала, что не попадусь в ловушку, но как его не полюбить? Он само совершенство!

Кэрол озабоченно нахмурилась.

– Я согласна, дорогая, он душка, но не возводи его на пьедестал!

– Я не идеализирую его… нет! – вспыхнула Мелли. – Но Дик особенный… второго такого не сыскать! Я и думать не думала, что так бывает!

– Тем больше причин не торопить события.

– Я и не тороплю, уж слишком хорошо мне в настоящем! – Медли, встала с кровати и направилась к двери, но на полпути обернулась. – Понимаешь, я-то ожидала чего-то вроде курортного романа, не более. Убедила себя, что условия мне подходят, но теперь! Все вдруг невероятно усложнилось! Я его почти не знаю… А потом, его работа и моя… Мы разъедемся в разные стороны, и что прикажешь делать? Перезваниваться? Но этого мало! – Она закусила губу; на лице ее отразилась неуверенность. – И… однажды мне придется рассказать ему про Пола и малыша!

На протяжении многих лет на эту тему тройняшки напрямую не заговаривали. Кэрол посерьезнела и сочувственно нахмурилась.

– Решай сама, дорогая. Сдается мне, ты напрасно себя терзаешь. Ты была жертвой, страдать полагается этому мерзавцу!

Да, Мелли понятия не имела о том, что Пол женат, когда влюбилась в него по уши. Да, руководитель ее курсового проекта злоупотребил своим положением. Да, она была наивной, впечатлительной первокурсницей, впервые покинувшей отчий кров. И сама бросилась ему на шею.

И только когда Мелли сказала ему про ребенка, пелена спала с ее глаз. Пол рвал и метал. Как выяснилось, у него была семья. В выражениях он не стеснялся: объявил, что отречется от отцовства, если Мелли станет трепать языком. «Где гарантия, что ребенок мой? – цинично выспрашивал Пол. – Лучше избавься от него». При воспоминании о безобразной сцене Мелли до сих пор болезненно вздрагивала. Унижение и боль едва не свели ее с ума. Не прошло и месяца, как у Мелли случился выкидыш, и никто, кроме Лили и Кэрол, так и не узнал о случившемся – даже родители.

Все эти годы Мелли терзало чувство вины, но отнюдь не из-за любовной интрижки. Некая часть ее сознания – ничтожно малая часть, по правде говоря, – порадовалась выкидышу. Беременность длилась недолго, но Мелли успела проникнуться враждебностью к невинному существу, живущему внутри нее. Неужели всякий раз при взгляде на малыша ей предстоит узнавать черты Пола – некогда столь дорогие, а теперь ненавистные? Эту неприязнь Мелли так и не смогла себе простить. Всякий раз при виде чужого ребенка она вспоминала о том, что в мыслях предала собственную плоть и кровь.

– Тебя можно на пару слов?

Мелли едва не вскрикнула от неожиданности, когда на плечо ей легла тяжелая рука.

– Ты произнес уже все пять, – съязвила она.

Больше часа она отрабатывала с Диком крайне сложный эпизод: в полевых условиях его персонажу предстояло провести довольно сложную операцию. К несчастью, Мелли никак не удавалось сосредоточиться, а Дик требовал от консультанта полной самоотдачи. Пару раз даже отчитал ее, точно провинившуюся школьницу. При воспоминании о разносе Мелли до сих пор заливалась краской стыда. Что еще хуже, посмотреть на репетицию набежала целая толпа; а ведь обычно никому и дела не было до происходящего!

Под конец Мелли решила, что накануне вечером ей все пригрезилось. Тот, кто любит, не придирается по мелочам и не держится с равнодушной отчужденностью! И если бы только это! Стоило ей оказаться в пределах слышимости, как разговоры почему-то стихали, кое-кто прыскал в кулак.

Как правило, шутки звучали вполне безобидно, но отдельные колкости больно ранили. А Саймон Эванс посмотрел на нее с таким упреком, что Мелли тотчас же захотелось попросить прощения. По счастью, она вовремя вспомнила, что извиняться ей не за что. Ну что ж, после сегодняшней репетиции никто не посмел бы упрекнуть Дика в фаворитизме!

– Нам нужно поговорить наедине.

Один взгляд ослепительно синих глаз – и обиды как не бывало.

– Хорошо, конечно. – Душу Мелли переполняли восторг и трепет.

– Зайди ко мне в трейлер, скажем, в… – Дик взглянул на часы, – в семь тридцать. – И, не дожидаясь ответа, исчез.

Все еще витая в облаках, Мелли шла, не разбирая дороги, и едва не столкнулась с гримершей Памелой Такер. В присловье «любовь побеждает – все» Мелли никогда особо не верила, но намеревалась всеми силами отстоять прописную истину. Ведь они с Диком просто созданы друг для друга!

– Простите, я вас не заметила, – извинилась Мелли.

– Вы не видели Кэрол? – проворковала, Памела детским голосочком, который так нравится мужчинам. Но умильные интонации на Мелли впечатления не произвели. Эта молодая женщина вызывала у нее инстинктивную неприязнь: несмотря на трогательно-беззащитный вид, ощущалась в ней некая настораживающая жесткость и неискренность.

– Кэрол с ног сбилась, разыскивая вас.

– Досадно, что разминулись. Вы знаете, я вам так сочувствую!

– Простите?

– Видите ли, мне довелось пережить нечто подобное – и тоже с Диком.

Выражение лица Мелли говорило яснее слов: дальнейшие откровения ее не интересуют. Кажется, Кэрол ссылалась как-то на малоправдоподобную историю с Памелой?

– Меня это абсолютно не касается.

Было очевидно, что Памела попалась ей на пути отнюдь не случайно. В душе счастливая избранница Дика даже жалела женщину, способную настолько потерять голову от ревности. Лишь бы не устроила сцены, взмолилась Мелли про себя.

Памела понимающе улыбнулась и похлопала ее по руке.

– Очень скоро вам понадобится дружеская поддержка. На первый взгляд Дик такой сердечный и обаятельный, но это только маска. Он беспощаден и расчетлив. Охотно использует людей в своих интересах – особенно женщин.

На долю мгновения Мелли вновь оказалась в плену страхов. Неужели второй раз в жизни она жестоко обманулась? Но сомнения тут же развеялись; Дик снова стал для нее идеалом и кумиром. Дику скрывать нечего, он искренен и чистосердечен! Мысленно Мелли приказала себе опомниться, устыдившись минутной слабости.

– Я ценю вашу заботу, но если мне захочется узнать какие-то подробности биографии Дика, я спрошу его напрямую, – негромко отозвалась она, стараясь, чтобы голос звучал ровно.

Спокойная уверенность собеседницы вывела Памелу из себя.

– Так он вам и ответит! – Она презрительно фыркнула. – Вы полагаете, что знаете о Дике все? Может, он вам и про ребенка рассказал?

Мелли побледнела как полотно, ноги стали ватными. Пухлые алые губки гримерши изогнулись в усмешке злобного торжества.

– Вот уж не удивляюсь! Дик откровенничать не любит. Втравил девицу в историю, не захотел жениться. И мальчишку за своего не признал. Все эти факты хранятся в строжайшей тайне: для «имиджа» невыгодно, если пойдут слухи.

– Я вам не верю. – Мелли с трудом разлепила пересохшие губы.

– Так сами у него спросите.

– Хватит ныть! – отчитывал Дик проштрафившегося актера. – Всем нам жарко, все мы устали. – Он коротко переговорил с оператором, и маленькая группа с удвоенной энергией принялась за работу.

Не обращая внимания на предупреждающие окрики, Мелли ворвалась на съемочную площадку и направилась прямиком к Дику.

– Нам нужно поговорить.

– Стоп! – рявкнул Дик, разворачиваясь к ней.

Мелли дела не было до окружающих. Дик кипел яростью, но даже это ее не пугало. Пусть люди смотрят, пусть думают, что хотят; она не испытывала ни смущения, ни страха.

Дик вгляделся в ее лицо, и в синих глазах впервые отразилась тревога.

– Ты не больна?

– Нет, – отрезала она. – Мне просто нужно поговорить с тобой. Немедленно. – Не дожидаясь ответа, она направилась к двери.

– Ты скажешь мне, наконец, в чем дело?

Дик задержался на площадке ровно настолько, чтобы дать указания актерам и осветителям. Смокинг и черный галстук придавали ему на редкость импозантный, чуть зловещий вид. А как хорош собой…

– Я только что беседовала с Памелой.

– И это все? – Дик перевел дух. В голосе отчетливо послышалось раздражение. – Никогда больше не позволю себе впасть в сантименты, подбирая рабочий состав. Что до Памелы, сейчас я все объясню.

– Памела сказала, что у тебя есть сын.

– В самом деле?

Лицо его превратилось в непроницаемую маску. Мелли знала: нежелание оправдываться означает только одно. Голова у нее закружилась, в висках стучало.

Боже, пусть Дик все отрицает! – молила она. Пожалуйста!

– Так это правда?

– Я собирался рассказать тебе про сына, как только наступит подходящий момент.

– И долго ты собирался ждать? – Возмущенный голос ее срывался, глаза метали молнии. Дик протянул было руку – но Мелли отпрянула, словно опасаясь испачкаться. На ее лице отражалось неодолимое отвращение.

– Судя по твоей реакции, рассказывать, вообще не стоило. Видишь ли, Ник…

– Ты даже имя его знаешь? – презрительно бросила она.

– Нику почти: тринадцать.

– Да, правила арифметики ты освоил, но на скольких днях рождения сына ты побывал?

Лицо Дика исказилось от боли, но Мелли, поглощенная собственным горем, ничего не заметила. Какой дурой надо быть, чтобы поддаться на дешевое очарование бессовестного ловеласа! Да он ничем не лучше Пола!

– Обстоятельства не позволяют мне…

– Да уж, наверное, – усмехнулась она. – Обстоятельства всегда сильнее нас. Обстоятельства вроде малодушия и отсутствия порядочности. Ты попросту бежал от ответственности! – Голос Мелли сорвался на крик, исполненный мучительной боли.

– Да выслушай меня! Мне пришлось уехать… Бог мой, нам было по восемнадцать…

– Нам! Удивляюсь, что ты не позабыл мать так же, как и дитя!

Юность и неопытность не служили оправданием в глазах Мелли. Последствия ее молодости и неосмотрительности сказываются до сих пор. Как Мелли сострадала брошенной Диком женщине, как понимала ее!

– Я не забыл ни Ника, ни Мэрилин, – отозвался Дик, не повышая голоса, но каждый слог звенел враждебностью. Он скрипнул зубами. – Я и не подозревал, что для тебя мир так четко поделен на черное и белое.

Дик с отвращением поморщился, и гнев Мелли вспыхнул с новой силой. Да как подлец смеет задирать перед нею нос?

– Когда речь заходит о мужчинах, которые предают собственных детей, оправданиям не место и компромиссам тоже. У тебя даже не хватает духу признаться в содеянном!

– Ох, Мелани, хороший из тебя проповедник! – В голосе Дика отчетливо звучало презрение. – Одну ошибку, по крайней мере, я вполне готов признать. Я счел тебя чуткой, отзывчивой и доброй. Ради твоих пациентов от души надеюсь, что в профессиональной жизни ты позволяешь себе изредка проявить сочувствие.

– Мое сочувствие на стороне женщины и ребенка, которых ты предал! – парировала Мелли. Как ловко негодяй играет словами. Выходит, будто это ей следует оправдываться! Бессовестный!

– Я никого не предавал, но не собираюсь обсуждать с тобой свое прошлое.

– Так ты понял, наконец, что имеешь дело отнюдь не с легковерной дурочкой? Ошибочка вышла, да?

– Я и в самом деле в тебе ошибся.

В голосе Дика прозвучал окончательный приговор, и Мелли впервые ощутила всю горечь потери. Впрочем, терять-то нечего! Она влюбилась в фантом, в эффектную маску. А теперь маска сброшена, и притворщику это не по вкусу – так оно всегда и бывает!

– Вот и славно, что дальше случайной интрижки дело не пошло. Даже вспомнить не о чем, верно? Сущие пустяки – ты сам так говорил! – Мелли вызывающе скрестила руки на груди: а ну-ка, пусть попробует опровергнуть ее слова!

Дик пожал плечами и открыл дверь, за которой ждала съемочная группа, давая понять, что аудиенция окончена.

– Может, я и вижусь с сыном не так часто, как хотелось бы, – отчеканил он, холодно глядя на Мелли, – но, по крайней мере, я знаю: воспитывает его не жестокая, самовлюбленная лицемерка! – Дик глухо рассмеялся. – Что именно тебе не понравилось: «самовлюбленная» или «лицемерка»? – осведомился он, наблюдая за реакцией собеседницы. – Может, и в твоем прошлом есть позорные тайны? Вижу: есть. – Похоже, он от души наслаждался горем жертвы. – Не тревожьтесь, доктор, я не настолько любопытен, чтобы выяснять подробности.

Дверь оглушительно хлопнула: Мелли так и не дослушала фразы.

Когда Кзрол столкнулась с сестрой двумя часами позже, на побледневшем личике Мелли не осталось и следов слез. Но внутренний свет, озарявший все ее существо, безвозвратно угас. В глазах застыло обреченное безразличие. Кэрол захотелось разрыдаться: прошлое снова подчинило себе Мелли.

– Вы поссорились. – Это прозвучало как констатация факта. – Дик только что оставил рожки да ножки от одного идиота, у которого не хватило ума придерживаться отрепетированной мизансцены. А как сыграл – мороз по коже, хоть «Оскара» присуждай! По мне, так Дик никогда не выкладывается до конца, – размышляла Кэрол вслух, шагая к машине рядом с сестрой, – но сегодня злодей-доктор превзошел самого себя…

– Рада, что помогла, – с горечью отозвалась Мелли. Боже, эти киношники – сущие маньяки! Скорее бы вернуться к нормальной жизни!

– Ой! Прости, сестренка, я не хотела. Уверена, что вы помиритесь. Уилл даже пари заключает, а он никогда не проигрывает!

– На этот раз Уилл банкрот. Дика Грейсона я ненавижу и презираю, видеть его не хочу – ныне, и впредь, и в загробной жизни!

Кэрол непроизвольно поежилась.

– Не похоже на тебя. Однако увидишься ты с ним очень даже скоро: тебе с Диком работать еще три недели.

– О Боже! – простонала Мелли. – Я об этом и не подумала. Нет, не могу! – Она закрыла лицо руками. Еще три недели?!

– Хочешь, я поговорю с Диком? Расскажу, как ты расстроена, и все такое? Думаю, он не станет настаивать на формальном соблюдении договора.

Мелли вскинула голову.

– Расстроена? – вознегодовала она. – Я нисколько не расстроена и не допущу, чтобы этот гад так думал. Я докажу, что мне плевать!

Жаль, что камеры нет, мысленно посетовала Кэрол. За такое исполнение трех «Оскаров» дай – и все мало.