Киев — каштаны, Астрахань — арбузы, Владивосток — ветры. Занудные, беспрестанные, дующие круглый год, летом и зимой, днем и ночью. Влажные, морозно-обжигающие, асфальтно-удушливые. Вначале на них не обращаешь внимания, потом они начинают бесить своим тупым упорством, а в итоге становятся такой же привычной реальностью, как сопки и море.

Они поселились в общежитии — типичной серой девятиэтажке в ряду многих. Этажи, когда-то заполняемые студенческой братией, теперь были отданы более солидным в денежном отношении постояльцам — китайцам. Все на одно лицо, они как тараканы сновали по коридорам, волоча за собой неподъемные баулы с ширпотребом. Затеряться в этой толпе было проще простого.

Их номер располагался в конце коридора — маленькая, три на три, комнатка с двумя кроватями, столом и холодильником. Окно странной формы — узкий, положенный на бок прямоугольник, высоко поднятый над полом. И постоянное дребезжание металлической крыши киоска под окном. В первую ночь и Вартан, и Гульнара долго не могли заснуть.

— Пап, мы здесь навсегда? — спросила дочь.

Вартан молча смотрел в темноту. Неприятное слово — навсегда. Громоздкое и неприступное, как скала на пути. Безысходности и печали в нем — как в древней танке:

Нет! «Навсегда», «никогда» и «навечно» — это не для него. Вартан очнулся от раздумий и ответил:

— Мы здесь проездом. Завтра едем дальше.

Гульнара уснула, а он еще долго сидел, вычерчивая при свете ночника на листе бумаги схемы, что-то вычисляя и сопоставляя полученные результаты.

Наутро они поехали в аэропорт. Плыть на корабле было бы, конечно, безопаснее, но драгоценное время так легко уходит. Вартан решил, что если мысль искать беглецов на Камчатке и придет Хозяину, то не сразу, и к тому времени единственный опасный участок пути — Владивосток — Петропавловск-Камчатский — будет пройден.

К десяти утра к стойке регистрации билетов подошли двое — седой сгорбленный старик и молодой красивый парень в длинном пиджаке. Дежурный мельком проверил паспорта, взвесил багаж и махнул рукой — проходите на посадку.

Народу в «ТУ-134» было от силы человек десять. Вартан внимательно осмотрел всех попутчиков, отметил двух скуластых мужчин и подумал, что затея с переодеванием была не лишней — может, просто пассажиры, а может, и люди Хозяина. Сколько их сейчас на Камчатке, знает только он сам.

Под крыльями лайнера разбежалась на все четыре стороны океанская гладь. Океана Вартан не видел никогда, и ровная синяя равнина не показалась ему достойной тех охов и ахов, которые посвятили ей миллионы людей. Пустыня красивее. Может, в бурю океан хорош?

— Пап, — сказала дочь, мучаясь в неудобном, на два размера больше положенного, костюме. — Пап, можно, я вату выплюну? А то мне ее проглотить хочется.

— Нельзя, — так же тихо сказал Вартан. — На два часа ты — мой сын. Терпи. Из Петропавловска полетишь уже девчонкой.

— Куда? — округлила глаза Гульнара. — Мы и так с тобой уже на краю света.

— У земли нет края. Мы просто движемся по кругу. А летим мы с тобой за счастьем — теми его составляющими, которые можно купить за деньги.

— Дом, машины и красивая одежда?

— Безопасность, образование и здоровье.

— На это нужно много денег, — вздохнула Гульнара.

Вартан скупо улыбнулся:

— Не забивай себе голову ненужными проблемами. Это забота мужчины.

Совершив посадку в Елизово, самолет подрулил к зданию аэропорта. Проходя в стеклянную дверь, Вартан обернулся. На дальнем краю взлетного поля стоял ряд больших военных «извозчиков». Из люка одного из них транспортер выволакивал несколько ящиков.

— Мы поедем в город? — спросила Гульнара.

— Нет, мы летим прямо сейчас. Пойдем, переоденемся.

Через полчаса Вартан стоял около окошечка с надписью «Бюро воздушных путешествий». Окошечко было закрыто, но из-за дверцы доносились мужские голоса. Вартан постучал.

— Не работаем, — откликнулись на стук.

Не желая разговаривать через стену, Вартан распахнул незапертую дверь комнаты и очутился в облаках табачного дыма. За столом мирно пили пиво с крабами два летуна. Появлению Вартана они не удивились, только один слегка поморщился.

— Бюро не работает в связи с отсутствием клиентуры, — сказал он дежурным тоном. — Табличка старая, не успели снять. — И, считая свою миссию выполненной, потянулся к кружке.

Как следует вести себя в таких случаях, Вартан знал. Он лениво вытащил из кармана пачку долларов и молча стал пересчитывать их, изредка мусоля пальцы.

На лице одного из пилотов появилось выражение крайней озабоченности.

— Горючка есть? — спросил он у напарника.

— Так… это найдем, — сказал тот, не отрывая взгляд от денег.

— Бюро воздушных путешествий открывается, — торжественно провозгласил летун. — Куда летим, шеф? Ознакомительный облет города? Желаете полюбоваться Авачинской сопкой? Тремя Братьями?

— Хочу своей девочке камчатскую тайгу показать, — сказал Вартан. — Медведи, белые лебеди, красная рыба.

— Нет проблем, — заверил летчик. — Все будет в лучшем виде. Пятьсот баксов за туда-сюда устроит?

— Здесь тысяча. За «туда».

— Ты что, шеф, в тайге решил остаться? — удивился летчик. — Хотя с девочкой и я бы не отказался.

— Мне вообще-то в Калчи надо, — вскользь заметил Вартан.

Летчик поскучнел:

— Вот так всегда. Только счастье помашет рукой, как сзади по башке — хлоп. Нельзя туда, дядя.

— Я плачу.

— Хоть заплатись. Не пускают туда.

Вартан изобразил на лице сожаление:

— Ну а до Шивелуча довезешь?

Летчик задумался. Потом решительно хлопнул ладонью по колену:

— А! Была не была. Только это будет стоить…

Вартан отделил от пачки половину и бросил деньги на стол.

— Мне нужны палатка, ружье, продовольствие. Дней на десять. Через две недели вернешься за нами — получишь остальное. И хорошо бы не болтать. У меня, понимаешь, лицензии на отстрел медведя нет.

— Могила, — заверил летчик.

— А друг твой?

— Обижаешь, — подал голос второй летун. — Мы мужики порядочные. Когда летим?

— Сейчас. Два часа на сборы хватит?

— Нормально.

К полудню они закончили все нехитрые формальности и по краю поля направились к одиноко стоящему в отдалении «МИ-8».

— Бердану свою отдаю, — сказал летчик, похлопывая по висящей на плече «Сайге». — Патроны в мешке, жратву мы в вертушку уже забросили. Голодать не будешь. Высадим у какой-нибудь речки и балдей — сам себе хозяин. Там места еще те — зверье непуганое, рыба ручная. Отдохнешь — ни на какие Канары больше не потянет. Слушай, а может, тебя в Кроноцкий заповедник отвезти? Долина гейзеров, то да се.

— Не надо, — сказал Вартан, — мне вулканы больше нравятся.

Взлетев, они сделали круг над Петропавловском-Камчатским.

— Для порядка, — объяснил летун, — я им впарил, что мы сопки обозревать будем.

На втором витке «МИ-8» резко снизился и, огибая Авачу, понесся над тайгой. Тайги Вартан тоже никогда не видел. И, как и океан, она на него большого впечатления не произвела. Та же вода с высоты, только зеленая. Горы еще ничего. Но пустыня все же лучше.

Усталая Гульнара уснула в кресле. Разглядывая в иллюминатор местность, Вартан подумал, что ориентироваться в тайге он научится быстро — таких маяков, как сопки, хоть отбавляй. Сегодня обустроятся, а завтра — в Калчи. Надо найти того человека раньше, чем это сделает Хозяин. Если он не успеет, то груз исчезнет навсегда.

— А почему в Калчи не пускают? — проявил естественное любопытство Вартан. — Эпидемия, что ли?

— Говорят, часть там взбунтовалась. Денег уже сколько не платят… Они и поднялись. Командира части на губе держат. Заявили, что пока деньги не выплатят за май — июль, не выпустят. А часть секретная, с ракетами. Сечешь, чем пахнет? К нам в Питер десантуры понагнали, как перед взятием Берлина. Вот-вот штурм начнут.

Ничего нового из рассказа Вартан не услышал. Обычные сплетни, в которых грамм правды перемешан с тонной вымысла. Он вздохнул. Начнется штурм — начнется бардак. Необходимо успеть до «времени x».

Вертолет перевалил через Валагинский хребет и стал снижаться.

— Говори, начальник, где садиться будем, — сказал летчик.

— Чем ближе к Калчам, тем лучше.

Летчик озабоченно покачал головой, но все же, приняв трудное для себя решение, стал снова набирать высоту.

— Все, дальше не полечу, — решительно сказал он, когда за каменным склоном мелькнула далекая ленточка Камчатки. — Черт знает, что у них на уме. Собьют еще. Говорят, было такое.

— Ладно, сажай, — согласился Вартан.

Летчики, поглядывая на небо, быстренько свалили на траву все их пожитки и, пообещав вернуться, улетели.

И наступила тишина. После воя самолетных турбин, рева вертолетного двигателя уши отказывались слышать шелест листьев на каменных березах, шорох схватившихся друг за друга веток. Гульнара подошла к речке и опустила в воду ладонь. Поплескалась немного и, вскрикнув, отскочила.

— Рыба, — сказала она, показывая пальцем на речку. — Чуть не укусила. Вон ее сколько.

Вартан засмеялся:

— Она не кусается, Гульнара. Просто ее так много, что ты случайно задела одну из них. Будем устраиваться.

Место Вартан выбрал со всей осмотрительностью — с одной стороны крутой склон Шивелуча, справа речка, слева открытое, хорошо просматриваемое пространство. Из-за деревьев нападающих, если таковые появятся, будет видно издалека. На палатку он набросал сломанные ветки. Потом зарядил карабин и сказал Гульнаре:

— Стереги очаг, хозяйка. Я хочу осмотреть места, в которые нас забросил Аллах.

И зашагал по каменистому склону Шивелуча вверх.

Склон был неровный, «рваный». Попадались гладкие, словно биллиардный стол, площадки, следом за ними громоздились похожие на гребни костяных пластин на хребте доисторической рептилии ряды выдавленных из толщи земли землетрясениями плоских, торчащих дыбом камней. Растительности на склоне, кроме чахлой травы, не было — очевидно, во время извержений сверху текли потоки лавы, оставляя после себя ядовитые серные соединения.

Дорогу Вартану преградила глубокая трещина, и он решил — достаточно. Нашел выступ повыше и взобрался на его верхушку.

Перед ним лежала освещенная солнцем долина. Ближний край ее начинался от склона Шивелуча, обрастал лесом и уходил далеко за горизонт, оканчиваясь сахарными горами Срединного хребта. Пологие сопки и холмы не портили общей картины, придавая пейзажу объем и завершенность. Вартан посмотрел вниз, достал бинокль, но сколько он ни изощрялся, так и не смог увидеть в листве замаскированную палатку — все было сделано на совесть. Он перенес внимание на другую от долины сторону — за Шивелуч. Лента реки сквозь оптику сразу придвинулась ближе. На противоположном берегу Вартан увидел одноэтажные дома, двумя рядами стоявшие вдоль реки, еще дальше — дорогу, белые столбики по обрезу тайги — видимо, «колючка», — и расставленные в правильном порядке одинаковые двухэтажные дома-казармы.

Опершись о камень локтями, Вартан жадно впитывал необходимую информацию — расстояние от части до Калчей, размеры поселка, число и типы машин на аэродроме. Тренированный мозг привычно переводил поток информации в необходимое русло. Время, необходимое для форсирования реки на плоту, составляет… Чтобы скрытно пройти из поселка в часть, нужно… Лучшее место для наблюдений находится…

Солнце понемногу клонилось на закат. Вартан на секунду закрыл усталые глаза. Вроде бы предварительных данных достаточно. Теперь надо идти в Калчи. От Шивелуча до поселка километров тридцать, сутки пути. Гульнаре придется остаться здесь с подругой — «Сайгой». Не тащить же ее за собой.

Остаться Гульнара, как ее ни уговаривал Вартан, отказалась наотрез.

— Я умру со страху, если ко мне ночью заявится медведь, — выложила она последний аргумент. — Ты хочешь, чтобы твоя дочь умерла?

— Тридцать километров по тайге — это шестьдесят по ровной дороге, — сдался Вартан. — Пройдешь?

— А ты когда-нибудь проводил ночь на дискотеке нон-стоп? — прищурилась дочь. — Это почище твоей тайги.

«Может, она и права, — подумал Вартан, укладываясь спать. — Дитя на глазах — все-таки спокойнее».

Растолкал он ее раным-рано.

— Еще ночь! — удивилась Гульнара.

— Самое время для темных дел, — отозвался Вартан. — Вперед!

Каким легким кажется предстоящий путь, когда свежее после сна тело вздрагивает от утренней прохлады!

— В какую сторону идем? — спросила Гульнара.

— Прямо.

И она как козочка запрыгала по густой траве. К Камчатке они вышли глубокой ночью. Вартан осторожно снял с плеч Гульнару и стал устанавливать палатку.

— Если бы я ноги не натерла… — сказала Гульнара сонным голосом и засопела, прислонившись к стволу.

Вартан отнес ее в палатку и пошел на берег — искать место для переправы. К утру он был уже в поселке.

Поселок был пуст — это Вартан определил с ходу. Он зашел в несколько домов в поисках продовольствия. Набрал сухарей, в которые превратился хлеб, вяленой рыбы и немного консервов.

Продовольствие было необходимо, но еще более необходим был «язык», чтобы из первых уст услышать о последних событиях в Калчах. Не до жиру — для начала сгодился бы первый встречный. Зацепиться за его рассказ, оттолкнуться от него и искать более целенаправленно. Вартан предполагал, что поселок покинули не все жители — так не бывает, чтобы в пустом поселке не прятались несколько человек. Помотались по тайге, помаялись, да и возвратились — будь что будет.

Вартан занялся подвалами домов, показавшимися ему наиболее подходящими для проживания, и понял, что днем ему тут делать нечего — напуганные жители посещали свое жилище по ночам. Он подумал и решил, что пора возвращаться и немного отдохнуть. Следующая ночь снова обещала быть бессонной.

Вартан уже подходил к реке Камчатке, как вдруг из-за кустов раздался громкий быстрый шепот:

— Мужик, а мужик, закурить есть?

Вартан замер лишь на мгновение, сообразив, что враг с такими вопросами не обращается. Он неторопливо обернулся, одновременно вытряхивая из рукава в ладонь пластиковую ручку ножа. Возле куста стоял и пританцовывал, словно ему страх как хотелось до ветру, невысокий мужичонка с красно-коричневым лицом.

Вартан развел руками:

— Не курю я, дорогой. Бросил.

— Во, молоток! — затанцевал еще быстрее мужичок. — А вообще-то хреново. Курить хочу. Тут, блин, такая херня была сегодня!

Видно было, что еще больше, чем курить, ему хочется поделиться с Вартаном.

— Опять стреляли? — подтолкнул его вопросом Вартан.

— Тут, блин, каждый день палят, — махнул рукой мужик. — Тут такое землетрясение было… Или не землетрясение?.. Или… Да ты слушай.

И он рассказал.

«Придется убить, — подумал Вартан, когда тот смолк. — Знает про шахту, знает про меня. Слишком много знает, а говорит еще больше. Никуда не денешься».

— В какой стороне эта яма? — спросил он. — Далеко?

— Да не! — возопил тот, возбужденный собственным рассказом. — Вон там. Пошли, отведу. Ты, я вижу, мужик крутой. Давай вместе держаться? Одному тут боязно.

Вартан посмотрел на небо:

— Вертолеты часто летают?

— Каждый день. Сегодня что-то не видать.

— Вон один, — сказал Вартан и ткнул пальцем вверх.

Мужик задрал голову. Удар под заросший бородой кадык бросил его на землю. Вартан уперся коленом в плечи мужика, просунул руки под подбородок и рванул вверх. Хрустнули шейные позвонки. Вартан коротко вздохнул. Работа.

«Вон там» оказалось далеко в стороне от направления, указанного бомжем, и Вартану пришлось немало поплутать между холмами в поисках нужного места.

Вначале он увидел забрызганные подсохшей на солнце кровью кусты, потом растертое крышкой тело еще одного бомжа, и, наконец, приоткрытую ракетную шахту. Он подошел к краю узкой лунообразной щели и осторожно заглянул внутрь. Темнота и тишина. Ловушка? Слишком хитро. И — кто кого ловит? Неужели найдется дурак, который по доброй воле полезет в эту пропасть? Скорее всего — пытались привлечь внимание.

Вартан счел за благо убраться подальше от шахты. Объект повышенного внимания — не лучшее место для того, кто хочет остаться в тени. Но кто же тот человек, который был с бомжами? Бинокль в его рюкзаке не говорит ни о чем. Шоколад — можно судить надвое. Если в обертке взрывчатка — то человек тот. И карта. Вот это самое главное. Зачем таскать в рюкзаке карту простому камчадалу?

Вартан не верил в везение, совпадения, удачу. Глупости — покупать лотерейные билеты в надежде на миллионный выигрыш. Лучше попытаться заработать самому.

Для начала будем считать, что человек с рюкзаком — именно тот, кто ему нужен. Значит, он в Калчах, а это самое главное. Поселок можно обшарить, можно сыграть на живца и выманить этого человека, а можно…

«А можно выполнить задание Хозяина, — подумал Вартан. — О моем бегстве Шурахмету, если его собираются убирать, вряд ли сообщили. Войду в контакт, и его информация об объекте станет моей. Он-то знает больше моего».

Три десятка пройденных ночью километров давали себя знать. Впереди еще много работы, надо отдохнуть. Он снова пошел к реке искать лодку.

Гульнара безмятежно спала в палатке. Вартан пожевал мясных консервов с сухарями, запил их ледяной водицей из Камчатки — она напомнила ему кристальные горные реки — и полетел туда, где нет ни забот, ни тревог — в темное жилище сна.

Время для полета он выбрал неудачное. Снаружи что-то громыхнуло — Вартан сразу узнал очередь из крупнокалиберного пулемета. С реки донеслись крики, рокот двигателей нескольких машин, и через короткое время началась стрельба такой интенсивности, что можно было подумать, будто два батальона автоматчиков вступили в смертельную схватку. Вартан посмотрел на спящую дочь, вылез из палатки и побежал к реке.

Он видел все — как кружили хищным треугольником вертолеты, как утонул баркас, как скрылась под водой полная людей баржа. Смерть он видел не раз и понимал, что в маленьких играх гибнет мало людей, а в больших — много. Но были всегда правила, которых он придерживался: например, он презирал террористов. Брать в заложники беззащитных детей и женщин — это могут делать только шакалы. Это — последняя стадия падения, после которой только смерть. Мужчины так не поступают. Тем более что плывущая по реке баржа не угрожала вертолетам ничем — автоматишки против пулеметов не в счет. Значит, действительно, скоро будет штурм. Такого не прощают. Можно держать заложников, пугать правительство, но уничтожать людей нельзя — ты сразу становишься вне закона. С тобой не будет разговаривать никто. Ты — смертник.

Чтобы восстановиться, ему хватило четырех часов. Он проснулся во второй половине дня и даже пожалел, что сон прекратился так быстро — до ночи было еще далеко, а никаких срочных дел в ближайшее время не предвиделось, кроме как выбрать место на другом берегу для очередного десанта.

— Где ты был, пока я спала? — спросила Гульнара.

— Ходил на тот берег, искал для нас дом получше.

— Выбрал?

— Нет, — сказал Вартан, — там нет достойных тебя, дочь.

— Ты все смеешься надо мной, — сказала Гульнара, — а не знаешь, что вон там, справа, есть большие каменные дома. Если они пустые, мы можем пожить пока там. В палатке неуютно.

— Большие дома вряд ли принадлежат тем, кто сейчас скитается по тайге. Там живут командиры, начальники. И эти дома заняты.

— Ты же сам говорил, что начальника арестовали, — возразила Гульнара.

— Тогда там живет его заместитель, — сказал Вартан.

А сам подумал — вот и новый маршрут для вылазки. Связка: человек Хозяина — адъютант, который вполне может занять жилище свергнутого командира. Шавки любят чужие хоромы — из чувства самолюбия, что ли? Ходить по комнатам своего бывшего властелина, топтать грязными сапогами дорогие ковры и плевать в цветы на подоконниках — это их любимое занятие. Нет, рабам нельзя взлетать слишком высоко, из орлов они тут же перерождаются в грифов.

Вартан поморщился — он не любил философствований. Когда его «заносило», сразу возникали вопросы: а разве он сам не раб? Стал бы стрелять в толпу безоружных людей, если бы приказал Хозяин? И не было на них ответа — до тех пор, пока он не порвал с прошлым. Теперь твердо может сказать — не раб, и стрелять бы не стал. И вообще — он свободен.

Вартана будто прошил разряд электрического тока. Великая вещь — свобода: как вино, как наркотик, пьянит и открывает невидимые ранее горизонты. И такая же опасная! Будь осторожен, бывший раб, пей это вино понемногу!

Когда мужчине за сорок, время бежит быстро — даже когда он лежит в палатке на подстилке из веток и созерцает синтетический потолок. Солнечные пятна на стенах стали гаснуть. Пора на охоту!

Солнце садилось за горизонт, и вслед за ним сбегались тучи. Черное небо с лазоревым краем и красный ободок над тайгой — пронзительно резкая картина. Вартан задержался на берегу Камчатки, осматривая в бинокль фиолетово-розовые Калчи. Скользнул взглядом по коттеджам, похожим на старинные замки. Сквозь щели одного из них пробивались оранжевые лучики. Боится чего-то хозяин — металлические ставни были заперты и днем. Надо сходить к нему в гости, успокоить. Вартан бесшумно оттолкнул лодку и, перерезая наискосок течение, поплыл к противоположному берегу.

Помогая ему, река вынесла лодку в прибрежные кустарники напротив коттеджей. Кирпичные монстры явно были владениями местной военной элиты. Вартан привязал лодку к причалу и вдоль забора пошел к коттеджу. Незваный гость — как в горле кость. Вартан не хотел поднимать шум. Самая лучшая откровенность неприятеля — та, о которой он не подозревает, и прослушивающие устройства в делах шпионских — незаменимые помощники.

Не доходя до коттеджа, Вартан извлек из кармана куртки трубку. Потом осторожно ссыпал из пробирки несколько обычных по виду иголок с утолщением на том месте, где должны были быть ушки, и вставил одну из них в отверстие в торце духового ружья. Навинтил на его конец баллончик и прицелился в закрытое ставней окно. Слабо щелкнул плевок сжатого воздуха. Вартан вставил в ухо наушник и удовлетворенно усмехнулся — слышимость была отличной. Адъютант пьяным голосом пел песню:

Вартан послушал немного и понял, что ночью ничего интересного в коттедже не произойдет — в промежутках между куплетами в наушниках раздавалось звяканье посуды и бульканье, а песня становилась громче и невнятнее. Прикинув расстояние до бани, Вартан решил, что дальнобойность «прослушки» будет достаточной, а сама баня не самое худшее место для ночлега.

Даже здесь, в образцово-показательном генеральском хозяйстве под крышей бани царили бардак и неразбериха. Стараясь не громыхнуть пустым ведром и не зацепиться за веревки, Вартан выбрал место возле слухового окна, убавил громкость приемника и стал ждать утра.

Оно пришло — хмурое, туманное и зябкое — со звоном стекла и матом. Адъютант опохмелялся. Потом наступили разборки — телефонные звонки, посетители, указания летунам, связистам и командирам рот. Ничего интересного — будничная жизнь ядерных террористов-отморозков. Первые интересные моменты появились ближе к полудню. Адъютант вел допрос. События Вартану были знакомы — расстрел баржи на Камчатке, — и он с повышенным вниманием слушал, как умело загонял адъютант в угол своего пленника — явно молодого парня. Взял склад с оружием, освободил заложников. Вартан подумал, что не всякий опытный диверсант способен на такое. А потом разговор свернул совсем в другом направлении. И Вартан понял, что заложники и бой на реке для адъютанта дело второстепенное. Ему нужен был тот — курочка, способная нести золотые яйца. Логично. Кто же откажется без особых хлопот и осложнений сорвать крупный куш, свернуть со скользкой горной тропы над пропастью, ведущей к призрачному успеху, на широкую ровную дорогу, прямо посреди которой лежит сундук с золотом? Адъютант «линял», меняя окраску террориста-убийцы на личину простого грабителя. Вартан удвоил внимание. Все правильно — сначала умелое подавление воли пленника, потом угрозы пытками и — дожимание, непосредственно силовое давление. Сейчас парень расколется.

Но вышло иначе. В наушниках раздались крики, глухой топот сапог, и внезапно в барабанные перепонки ударила трескучая очередь, скорее всего, из автоматического пистолета. Парень вел себя как настоящий мужчина — предпочел смерть предательству. Послушав еще несколько минут, Вартан быстро спустился с крыши бани. Пленник пока был жив, и Вартан надеялся, что с его помощью тот не уйдет из этого мира, унося с собой тайну местонахождения своего приятеля.

Черной тенью скользя вдоль забора, Вартан спустился к реке. Сладкую парочку — едва бредущего молодого солдата и вооруженного верзилу — он нагнал в конце тропы, упирающейся в пологий берег. Вынул из пластикового пакетика зазубренную стрелку и зарядил ею духовое ружье. Он успел вовремя — верзила, обрушив на пленника приклад автомата, готовился выполнить приказ адъютанта. Едва слышно хлопнул сжатый воздух, и палач, схватившись за шею, рухнул как подкошенный.

Вартан прислушался — тихо. Он подошел к парню, легко взвалил его на плечи и вдоль берега пошел к спрятанной в кустах лодке.

Гульнара — вредная девчонка, вместо того чтобы сидеть в палатке, выбежала из леса к нему навстречу.

— Папа! — испуганно округлила она глаза. — Кто это? Он мертвый?!

— Умрет, и я вместе с ним, если ты сейчас же не вернешься обратно!

Но Гульнара не обратила на его слова внимания. Она подбежала к Диме, осторожно вытерла с лица кровь и — женская непредсказуемость — восхищенно произнесла:

— Папа, а он красивый!