Посвистывает на плитке чайник, остывает в граненых стаканах чай. Неярко горит на столике забранная темным абажуром лампа, в четком полукруге света — остатки поздней трапезы.

Ида Гороховская уютно свернулась в кресле. Ерш устроился у стены, он сидит на своем продавленном чемоданчике, протянув через всю комнату длинные ноги в ботинках с квадратными носами. Я тоже с удовольствием вытянул ноги, чувствуя в них тонкое комариное гудение.

За окном темно и тихо, а потеплело так, что того и гляди пойдет дождь. Но настроения выходить в мартовскую полночную промозглость нет. Гораздо приятнее, пригревшись в мягком кресле, покуривать, потягивать крепкий остывший чай, а то и вздремнуть…

Однако у Ерша иные планы на ночь.

— Идка, мы тебе сейчас сдвинем пару кресел, устроим роскошное ложе, достойное женщины, которая не ночует дома исключительно по своей вине, поскольку выбрала себе жутковатую для рядовых граждан профессию судебного медика…

Ершу не хватает воздуха для произнесения такой длинной тирады, и последние слова он произносит трагическим шепотом.

— Вот и прекрасно, — Ида потягивается в кресле, ее короткое платье обнажает колени. Красива она неяркой, хрупкой такой красотой, нипочем не подумаешь, что ее рабочее место — морг, не представишь ее хладнокровно переворачивающей какой-нибудь труп на выезде и вполголоса диктующей свои выводы. Любой труп, даже не криминальный, — зрелище не для слабонервных, а те, с которыми имеем дело мы, вовсе не похожи на элегантные и причесанные трупы детективных романов. В общем, я довольно-таки давно в милиции, сам кое-что видел, но к работе судебных медиков до сих пор испытываю какое-то несколько боязливое уважение.

— А вы что собираетесь делать? На гулянку? — Ида прищуривает глаза.

— Точно! — восторгается ее догадливостью Ерш. — Конечно, уходить от такой девушки просто грех, но если нет взаимности… Правда, возможно, к Паше это не относится…

— Не болтай, Ерш! — Я начинаю выбираться из кресла. Ида смеется.

— А что, Паша, давайте выгоним этого трепача, пусть знает, как толкать товарищей на необдуманные поступки?

— Ну нет, — пугается Ерш. — Мне Пашка самому нужен. Он мне уже целый месяц обещал пленку напечатать. С прошлого года руки не доходят. А пленочка, боже ж ты мой! Отпуск! Я и Ялта! Фантастика!

Это верно. Обещал я Ершу напечатать его каникулярную пленку, да все как-то дежурства не совпадали.

— Так что вы, друг мой, баиньки-баиньки, — Ерш вытаскивает из стенного шкафа свернутое в трубку одеяло. — А для того чтобы вам, моя прелесть, лучше спалось, я расскажу кошмарную уголовно-детективную историю, в коей ваш покорный слуга принимал самое живейшее участие.

Ида отмахивается от Ерша, но я вижу, что она начинает прислушиваться. Я опять плюхаюсь в кресло, потому что тоже питаю слабость к Ершовым байкам.

— А было это, други мои, прошлым летом. Некий гражданин, пользуясь выходным днем и собственным автомобилем марки «Москвич», решил отправиться по грибы. А может быть, и по ягоды, которыми заслуженно славятся лесные массивы нашей родной области.

И вот этот гражданин, фамилия которого начисто исчезла из моей и без того перегруженной памяти, а протоколы, я думаю, мы ворошить не будем, загнал свою машину в кусты, взял патриархальное полиэтиленовое лукошко и пошел куда глаза глядят, все дальше и дальше углубляясь в лесную чащобу.

Пройдя метров триста, гражданин вдруг услышал впереди приглушенные голоса. Он прошел еще немного вперед и осторожно раздвинул кусты…

— Ой! — насмешливо сказала Ида Гороховская.

— То же самое, дорогая Ида, сказал и вышеупомянутый гражданин, увидев развернувшуюся перед ним картину. На солнечной поляночке…

— Дугою выгнув бровь, — подсказал я.

— Убью эксперта, — страшным голосом пророкотал Ерш и продолжил: — Итак, на полянке стояла вишневая «Волга», а неподалеку от нее двое мужчин, сбросив пиджаки, копали глубокую яму. Рядом на расстеленном куске брезента лежал аккуратно вырезанный прямоугольник дерна. Один из копающих, крупный мужчина с низким лбом и сросшимися на переносице бровями, поминутно оглядывался и прислушивался.

Наш гражданин замер. А когда двое мужчин, озираясь, вытащили из багажника большой серый, по-видимому, очень тяжелый мешок и поволокли его к яме, гражданин замер еще больше. Он понял, что присутствует при заключительном акте какой-то ужасной драмы…

— Да ну тебя, Ерш, я теперь совсем спать не буду, — жалобно сказала Ида.

— А что же тогда говорить о несчастном гражданине! — завопил Ерш. — Наш гражданин, не разбирая дороги, но тем не менее стараясь не производить шума, ринулся к своей машине и через несколько минут, сжимая дрожащими руками руль, уже мчался по шоссе, приближаясь если не к городу, то к ближайшему милицейскому посту.

Через несколько минут под рев сирен оперативная группа, вооруженная опытом, знаниями и различным криминалистическим инструментарием, — вежливый кивок в мою сторону, — уже мчалась на место тайного захоронения. Захватив по дороге ожидавшего у милицейского поста бледного гражданина, мы прибыли в лес. Но вишневая «Волга» исчезла бесследно.

— Ну? — Ида блеснула глазами.

— Без труда нашли место. Оцепление, эксперт с большой лупой, разговоры вполголоса, начальства понаехало ужас сколько! Замечу, что день был летний и прекрасный. Особенно за городом.

Дерн снялся сразу. Начинаем копать — легко, земля только что засыпана. Добираемся до мешка, тянем наверх — тяжело…

Я прощупал через мешковину, чувствую, подается. Явно труп. Ну, думаю, влипли. В такой-то веселый денек, да на такой поляночке, да под пение птичек и такое дело. Честное слово, прямо не по себе стало, да и давненько у нас таких кошмаров не было.

Развязывайте, говорю, но приятного зрелища не обещаю.

Развязали, да так и сели. Труп, действительно. Только собачий. Здоровеннейший пес был, видать. Сидим мы вокруг этого мешка и нервно смеемся, давно я такого идиотского смеха не слыхал! Ехали на жуткое злодейство, а приехали на анекдот.

— А как же все-таки с той вишневой «Волгой»? — спросила Ида.

— Да нашли через час. — Ерш машет рукой. — Дело проще простого — собака выскочила на улицу и угодила под грузовик. Хозяева туда-сюда, погоревали, а куда девать тело, не знают. Ну позвонили бы, выяснили… Так нет же — придумали увезти за город, благо машина есть, и закопать. Полгорода переполошили…

Ида облегченно вздыхает и тут же хмурится.

— Переполошить, это у нас умеют. Вот у меня тоже случай был на дежурстве. Звонок. На стройке в Заречье рука из мусора торчит — шутка сказать! Срываемся, едем. Все уже оцеплено, и толпа стоит, ждет, как развернутся события. Это уж как всегда.

Меня, конечно, мужики вперед выпихивают. Ты, дескать, медик, человек притерпевшийся, привычный, тебе и карты в руки.

Подхожу. Лежит передо мной старая резиновая перчатка, да еще земля в нее набилась. А переполоху!

— Но самое удивительное это другое, — Ида усмехается. — Вечером еду я домой и в автобусе слышу разговор про эту самую руку. Да еще в двух вариантах. Про несчастную девицу, загубленную своим неверным возлюбленным, и еще про бандитскую шайку, которая людей в карты проигрывает. «А ручка-то такая тоненькая!» — писклявым голосом передразнивает Ида свою попутчицу. — Прямо зло берет, честное слово! Я, конечно, все понимаю, но какая-то гласность в нашем деле нужна. И не только из-за того, что слухи ползут всякие, один глупее другого… Но ведь не все же тишь да гладь. Мне вот, например, ночью спать не дают…

— Ну не расстраивайся, старушка, — нежно говорит Ерш. — И хватит всяких святочных историй. Мы сейчас с Пашей пойдем к нему, а ты спи. Будем надеяться, что ночь пройдет тихо…

На столе звонит телефон. Ида берет трубку.

— Да. Понятно. И Колчин здесь. Хорошо, — и уже повернувшись к нам: — Накаркали. Труп в райотделе. Поезжай, Ерш, твоя очередь.