Сидя в кабинете оперативников на третьем этаже желтого здания на Петровке, 38, Петя Трофимов рассказывал и рассказывал, и, по мере того как вырисовывались все новые подробности появления в медвытрезвителе неизвестного гражданина с радиоактивным цилиндром, в тесный кабинет следователя набивалось все больше народу…
Поначалу, не желая выступить в малопочетной роли предателя коллективных интересов, Петя старался как можно в более выгодном свете представить поведение дежурного капитана, сержанта Семушкина и самого себя в то ночное дежурство, но оперативник задавал такие прямые и недвусмысленные вопросы, что несчастному молодому врачу ничего не оставалось, как выложить голую правду. Клиент в одних трусах и носках сбежал из туалета вытрезвителя через окно, протокол о его задержании дежурный капитан уничтожил, а вещички приказал выбросить в мусорный бак… Мысленно ежась при мысли, какие печальные последствия может иметь это из ряда вон выходящее происшествие для капитана и Семушкина, Петя Трофимов о своей роли в этом деле рассказывал без прикрас, с мазохистской искренностью и жаждой понести наказание.
Он рассказал, как развинтил цилиндр, как увидел внутри непонятную запаянную с двух концов колбу из толстого стекла, как, испугавшись, отвез цилиндр в лес и закопал в безлюдном месте.
Затем он рассказал, что спустя несколько дней после «утилизации» цилиндра, вечером, в подъезде дома его подкараулили двое неизвестных и, угрожая, стали требовать вернуть цилиндр. Как Петя пообещал им привезти цилиндр, как все утро прошарил по лесу в бесплодных и отчаянных поисках, а поняв, что до встречи, указанной бандитами, он не успевает, решил обратиться в органы…
Его складный рассказ прервался внезапным и громким шлепком ладони по столу.
Оперуполномоченный выслушал Петю, подумал, взял трубку внутреннего телефона и набрал три цифры.
– Вячеслав Иванович! Здесь дельце очень интересное…
Через пять минут Петю препроводили в гораздо более просторный кабинет начальника МУРа, где ему пришлось повторить свой рассказ заново.
Грязнов внимательно слушал кающегося, опустив глаза в стол и механически вычерчивая остро заточенным карандашом карикатурных чертиков на листе перекидного календаря. Со стороны могло показаться, что мысли Вячеслава Ивановича бродят где-то совсем далеко. Пете казалось, что его попросту не слышат. Тогда он начинал сбиваться, спотыкаться и умолкал на полуслове, совершенно теряясь.
«Кажется, я дурака свалял, что к ним приперся! Да им всем наплевать на то, что я рассказываю!» – думал Петя.
– Как они тебя нашли? – не поднимая глаз от карикатурных чертиков, спросил Грязнов.
Петя понял, что тот не пропустил ни слова из его рассказа.
На столе зазвонил телефон. Грязнов поднял трубку, выслушал говорившего, коротко ответил: «Да… Нет… Сейчас я занят… Минут через двадцать…»
– Так как эти бандиты на вас вышли? – повторил он, впервые поднимая голову и внимательно глядя на Петю.
Оперуполномоченный, сидевший за отдельным столом и записывающий в протокол показания допрашиваемого и к которому Трофимов вынужденно сидел спиной, не сводил взгляда с Петиного затылка.
– Они в вытрезвитель приходили, – смущаясь, признался Петя.
– И что?
– Спрашивали, кто дежурил такого-то числа? Мол, их родственник у нас находился, сумку с ценными вещами потерял, они ищут.
– Дальше…
– Ну, дежурный проверил по графику и сказал, что наш наряд дежурил.
– И фамилии, и адреса дал? – насмешливо переглядываясь с оперуполномоченным, спросил Грязнов.
Петя обиженно пожал плечами:
– Почему? Нет, он не дал. Они спросили, когда мы снова дежурим, и ушли. Пришли в следующее дежурство. В наряде были капитан и сержант Семушкин, а у меня в тот день как раз отгул был, вместо меня фельдшер принимал. Ну капитан им и сказал, что я все вещи должен был в мусорный бак выбросить.
– Значит, он им твой адрес дал?
Петя пожал плечами. До сих пор эта мысль не приходила ему в голову.
Начальник МУРа набрал две цифры на стоящем у него на столе телефонном аппарате.
– Игорь Сергеевич? Это Грязнов. Зайдите в мой кабинет. Тут интересное дело… Угу… Да-да, похоже на то… Жду. Во сколько они назначили тебе встречу? – положив трубку на рычаг, спросил оперуполномоченный.
– В семь часов вечера на Павелецком вокзале, в переходе, ведущем на платформы. У выхода на Павелецкую площадь.
Петя и Грязнов вместе посмотрели на часы, висевшие на стене кабинета. Они показывали без пятнадцати минут семь часов вечера.
– Как они должны быть одеты? Вы о чем-то еще договаривались?
– Нет, – поспешно потряс головой Петя. – Я должен был стоять, они сказали, что сами подойдут.
Дверь кабинета у него за спиной скрипнула. Петя оглянулся на вошедшего высокого пожилого человека в штатском костюме, в очках с темными стеклами, как у генерала Пиночета, и на всякий случай кивнул ему:
– Здрасьте…
Игорь Сергеевич внимательно смерил взглядом посетителя, подошел к столу Грязнова и, наклонившись, долго переговаривался с хозяином кабинета тихим голосом. Петя старался уловить хотя бы слово из этого разговора, а пока исподтишка с любопытством осматривался по сторонам. До сих пор кабинеты знаменитой Петровки, 38, он видел только в кино.
– Послать опергруппу… Видеокамеры… Оператора… Выход к поездам на Павелецком… Ровно в семь… – долетали до Трофимова отдельные обрывки важного разговора.
В кабинете Грязнова поднялась суета. Кто-то входил, кто-то выходил из него, звонили телефоны, Грязнов требовал срочно оснастить оперативников видеокамерой и ругался с кем-то, по какой-то причине не желавшим желанную видеокамеру дать. Затем в кабинет вошли трое сотрудников помоложе, двое мужчин и женщина лет тридцати, крикливо накрашенная и похожая на дешевую вокзальную шлюху. У мужчины с художественной небритостью на лице под мышкой болтался черный кофр, по всей видимости, с видеокамерой.
– Что, вы еще не уехали? – накинулся на своих сотрудников Грязнов.
– Батарейки садятся! – рычал мужчина в ответ. – Что я такими батарейками сниму? Особенно в переходе. Там темно, вообще на пленке ни фига не получится!..
Грязнов застонал, вытащил из кармана кошелек, протянул художественно небритому оператору деньги.
– Пулей в магазин и на Павелецкий!
– Если успеем, – мрачно ответила женщина, похожая на вокзальную проститутку.
В это время по другому телефону Игорь Сергеевич звонил куда-то по инстанциям, добивался, чтобы выделили отряд ОМОНа для прочесывания местности в районе станции Токарево, и там тоже кто-то ругался и не желал выделить нужное количество человек…
– На что мне десять человек? Что я заткну десятью штыками? – кипятился Игорь Сергеевич. – Вы мне не рассказывайте, во сколько сейчас темнеет, я вам сам скажу, что темнеет сейчас…
Он перегнулся через стол и заглянул в перекидной календарь Грязнова.
– …В двадцать один пятьдесят три… Да, еще два часа. Успеют!.. Конечно, не успеют, если вы мне десять человек даете. А я говорю – пятьдесят!
В царящей суете Пете показалось, что о его присутствии в кабинете просто забыли. Он был на ногах с семи утра, успел перекусить вокзальными пирожками по дороге в электричке, а потом ему просто кусок в горло не пошел, когда он понял, что потерял цилиндр. Сейчас же за чашку горячего кофе он готов был отдать полцарства.
Поискав глазами, где в этом кабинете может находиться электрочайник, Петя встал и направился к тумбочке.
– Ты куда это? – остановил его Грязнов. – Ну и шустрый!
– Я с утра ничего не ел, – объяснил Петя, облизывая пересохшие губы. – Может, у вас можно хотя бы чаю попить?
Грязнов махнул в его сторону рукой:
– Ладно, поищи в тумбочке, если там что-нибудь завалялось.
– А домой мне пока нельзя? – робко поинтересовался Петя, немного осмелев.
Его вопрос вызвал у присутствующих взрыв иронии.
– Домой! Ты домой не скоро теперь попадешь…
– Если вообще попадешь…
– Вот именно! Забудь и сиди тихо. Сейчас с нами поедешь!
Грязнов набрал номер и заорал:
– Прокуратура, привет! Константин Дмитрич, выдели мне следователя!.. Очень надо… Только скоренько. Тут операция совершенно исключительная!.. Кого? Савицкого? – Грязнов недовольно поморщился, видимо, кандидатура следователя Савицкого его не слишком устраивала. – А никого больше нет свободного?.. Ну ладно, давай Савицкого. Ага, лады!
Следователя Савицкого Владимира Николаевича Грязнов знал давно. В принципе неплохой професcионал, тот тем не менее не слишком нравился Грязнову. «Нет в нем полета мысли, – говорил Вячеслав Иванович, – нет следовательской творческой жилки. Он дело расследует, как сапоги тачает».
Чайник закипел. Петя только успел заварить в фарфоровой кружке с надписью «BOSS» пакетик жасминового чая и откусить кусочек овсяного печенья. И тут в кабинет начальника МУРа вошел высоченный командир ОМОНа в защитном шлеме, бронежилете, с автоматом.
– Здрассть! По вашему приказанию прибыл! Ребята в машине, – сказал он.
Грязнов и Игорь Сергеевич сорвались с мест. Грязнов, проходя мимо Пети, похлопал его по плечу.
– Пошли, пошли, герой, быстро…
Обжигаясь горячим чаем, Петя торопливо сделал несколько больших глотков, а остатки овсяного печенья рассовал по карманам.
– Мы куда? – с набитым ртом спросил он. – Мне бы маме позвонить! Родители волнуются… И на работу…
– Некогда, вечером перезвонишь! – таща за собой Петю в коридор, ответил Грязнов. – Детский сад какой-то…
Бегом они стали спускаться по внутренней лестнице, следуя за командиром омоновцев. Идущий впереди Грязнов столкнулся на лестнице с поднимавшимся им навстречу невысоким мужчиной средних лет.
– Успел? – бодро воскликнул он.
– Успел, успел. Привет, Володя! Знаком с Игорем Сергеевичем?
– Добрый вечер! – Мужчина обернулся на ходу и протянул Игорю Сергеевичу руку. – Савицкий, Владимир Николаевич.
– Добрый вечер, – приветствовал тот Савицкого.
Они вышли через обшарпанную узкую дверь во внутренний двор, где стоял военный зеленый грузовик, в кузове которого под брезентовым тентом сидели солдаты ОМОНа. Выглядывая из-за низкого бортика, нервно повизгивала немецкая овчарка.
Командир ОМОНа направился к кабине грузовика, а вся остальная компания вместе с Петей Трофимовым быстрым шагом, почти рысцой, побежали к белому «форду» с мигалкой.
– Где это, Вячеслав Иванович? – спросил Савицкий у Грязнова, который торопливо вводил его в курс дела.
– Лес возле станции Токарево, – пояснил Грязнов. – Лучше всего найти сегодня, до темноты, иначе потеряем еще полсуток.
– Это он, что ли? – показывая глазами в сторону скромно молчащего Пети, спросил Савицкий.
– Он, он…
– Запрос в билетные кассы на этого Мухтолова?..
– Уже пошел.
Савицкий удовлетворенно кивнул.
– Из спецов с нами кто-нибудь едет?
– В отряде имеется свой дозиметрист, – ответил Игорь Сергеевич.
Автомобильная трасса подходила к станции Токарево с другой стороны железной дороги, поэтому Петя сразу не узнал местность и лес, на окраине которого остановились обе машины. Омоновцы выпрыгнули из грузовика.
– Ну что ж, веди нас, Сусанин-герой, – обратился к Пете Грязнов.
– Я с этой стороны местность совсем не узнаю. Я только от станции помню, как шел.
– По карте определиться можешь? – с невыразимым презрением в голосе спросил командир ОМОНа.
Петя пожал плечами:
– Может, смогу…
Он судорожно вспоминал уроки географии в школе: контурные карты, топографию и ориентирование на местности. Из всего этого он помнил только одно, чудом засевшее в глубинах мозга, малопонятное слово – «азимут».
Командир омоновцев разложил на багажнике автомобиля крупномасштабную карту местности.
– Показывай, как ты шел от станции.
– А где здесь станция? – осторожно поинтересовался Петя.
Кипя молчаливым презрением, командир ткнул пальцем в черный прямоугольник, пересеченный прерывистой черной линией.
Рядом с черным прямоугольником станции на карту были нанесены непонятные топографические знаки. Петя помнил, что косые штрихи обозначают болото, а загнутая крючком палка с отходящими от нее стрелками обозначает хвойный лес. Он водил наобум по карте, но ничего не мог понять.
– Бесполезно, – сердитым голосом сказал командир. – Он не покажет. Что, возвращаемся к станции?
Грязнов согласился, что лучше вернуться к станции. Снова погрузились в машины.
От станции не шли пешком, а медленно ехали по проселочной дороге. Петя показывал дорогу шоферу легковушки. Грузовик с омоновцами пылил сзади.
– Вот тут я в лес свернул, – уверенно показал Петя на дорожную развилку.
Широкая тропа сворачивала с проселочной дороги и углублялась в лес.
Снова вышли из машин.
– Ну давай, веди, – кивнул Грязнов.
– А может это… Собака след попробует взять?
– Так ты ведь уже сегодня успел на этом месте наследить?
– Ага, – подтвердил Петя.
– Ну, значит, все, собака ничем не поможет. Веди, показывай дорогу.
Отряд, следуя за Петей, ступил на лесную тропу.
Чем дальше они шли в лес, тем менее уверенными и более запутанными были указания Пети. Они топтались на одном месте, кружили, заходили «не туда» и возвращались в исходную точку.
– Партизан хренов, – шипел в усы командир омоновцев. – Ты хоть примерно помнишь, возле какого дерева ты цилиндр похоронил?
– Дерево помню, – уверенно отвечал Петя. – Сосна вывороченная с корнем. Под ней – яма. В яме и похоронил, то есть закопал.
– Направление помнишь? Север, юг?
– Не знаю, – пожал плечами бедолага. – От тропинки налево свернул, шел сначала прямо, потом вроде бы направо повернул.
– Солнце в какой стороне было?
– А в тот день дождик накрапывал. Я еще подумал, что не надо вглубь далеко уходить, а то не выберусь.
Выстроившись жидкой цепью, омоновцы медленно двинулись от тропинки в чащу. Вскоре их камуфляжные костюмы исчезли среди зелени. Грязнов, Игорь Сергеевич и следователь Савицкий остались с шофером возле легковушки.
– А мне теперь что делать? – решился прояснить свою судьбу Трофимов.
– Ничего, жди.
– Я в смысле, домой мне как теперь возвращаться? На встречу я не пришел… Меня ведь убьют, если поймают. Что мне сейчас делать?
Повисла неловкая пауза. Пете даже показалось, что его вопрос поставил начальство в тупик.
– Может, мне пока дома не ночевать?
– Ну, в идеале лучше не ночевать, – с облегчением, как показалось Пете, согласился Игорь Сергеевич.
– А сколько не ночевать? Пока вы их не поймаете?
– Ну, в идеале пока не поймаем.
– А когда вы их сможете задержать?
Этот вопрос, как показалось Пете, окончательно добил начальников. Они угрюмо повесили носы и дружно задымили сигаретами. У Пети от их молчания волосы на голове зашевелились.
– Значит, так. Человека мы к тебе сможем приставить, но только на пару дней, – сказал следователь Савицкий. – Ночевать будешь дома. Один живешь?
– С родителями и с младшим братом.
– Им на некоторое время лучше переселиться в другое место. Есть куда?
– Разве что на дачу, – неуверенно ответил Петя. – Только они работают.
– Придется взять отпуск за свой счет.
Петя недоверчиво хмыкнул:
– Вряд ли им разрешат…
– Почему?
– Они вместе на частном колбасном заводе работают. У них отпуск две недели в году. Хозяин даже к врачу нехотя отпускает. Или увольняйся, или не болей.
Савицкий посмотрел на Грязнова.
– Я могу поговорить с хозяином, – предложил Грязнов.
Петя пожал плечами:
– Да, только это вряд ли поможет. Он их сейчас отпустит, а через две недели уволит по сокращению.
Снова повисла неловкая пауза. Затем Савицкий продолжил инструктаж:
– Значит, человека к тебе мы приставим. Он будет находиться все время в квартире. Ваш телефон поставят на прослушивание. Жди звонка от этих людей. Скажешь им, что опоздал на встречу, потому что долго не мог найти цилиндр. Извинишься и договоришься о новой. Понял?
Петя кивнул.
– А если они не позвонят, а снова придут?
– Я же тебе сказал: в квартире постоянно будет наш человек.
– Да, но их же двое!
Савицкий невольно усмехнулся.
Игорь Сергеевич пробормотал что-то язвительное насчет новой молодежи и что раньше никто не привередничал, оказавшись в подобной ситуации.
– Да раньше и ситуаций таких не было! – разозлившись, ответил Петя.
Он тут жизнью своей семьи рискует, а они еще насмехаются!
Из лесу выбежал, слегка запыхавшись, омоновец с собакой. Доложил:
– Цилиндр найден. Можно пройти на место. Идите за мной.
В лесу сумерки сгустились раньше, чем в поле. Под деревьями было почти темно. Петя инстинктивно старался держаться как можно ближе к высокому и мощному на вид Грязнову. Они шли, утопая по пояс в мокрых от росы папоротниках. Ноги спотыкались о вывороченные корни старых деревьев.
– Эх, сколько лесу повалило, – сокрушался Игорь Сергеевич, аккуратно ступая след в след за следователем Савицким. – Наверное, с прошлогоднего урагана остались залежи… Тут бы технику подогнать да вывезти. Сколько лесу хорошего… М-да, а доски теперь дорого стоят. А стропила достать! Эх, эх…
Ему никто не отвечал. Видимо, вопросы строительства ни Грязнова, ни Савицкого не волновали.
Наконец пришли. Петя даже удивился – это место теперь, в сумерках, казалось ему вовсе не похожим на то, где он закапывал цилиндр. И сосна вроде бы не той формы, и яма кажется намного меньше, чем в прошлый раз, и никакой горки поблизости не видно, а в тот раз горка справа была… Он даже испугался, что омоновцы могли найти не его, а другой, совершенно посторонний источник радиации, но Савицкий, кивнув, подманил Петю к себе.
– Этот? – спросил он, присаживаясь на корточки перед свинцовым контейнером, в который омоновцы упаковали находку.
Осторожно, держа двумя руками, Савицкий вынул цилиндр из гнезда и приподнял над контейнером.
– Этот, – подтвердил Петя, – только осторожно, он очень радиоактивный.
Савицкий отпустил ладони как ошпаренный.
– Где дозиметрист? – заорал он.
Подбежавший дозиметрист измерил радиацию.
– Ого! – присвистнул он. – Порядочно. В руках держать его не рекомендуется.
Омоновец-дозиметрист закрыл контейнер. При свете фонарика Савицкий (который тщательно вымыл руки с мылом) составил протокол об осмотре места происшествия и изъятии цилиндра. Все присутствующие его подписали.
Отойдя в сторонку, Савицкий, Грязнов и Игорь Сергеевич минуту посовещались, говоря тихо, вполголоса. Петя переминался с ноги на ногу, стоя на краю ямы. Ему хотелось домой. Он устал и чувствовал, что замерзает.
– Хорошо, – придя, очевидно, к консенсусу, громко произнес Грязнов. – Значит, в четверг?
– Посмотрю, если получится, то можно в среду. Но не обещаю, – на ходу ответил Савицкий.
Командир ОМОНа приказал своим бойцам возвращаться к дороге. Пока шли, в лесу совсем стемнело. Петя зацепился ногой за какой-то торчащий из земли сук или корягу, споткнулся, упал и больно растянул ногу. К тому же он порвал на колене почти новые джинсы. Злой и несчастный, плелся он, прихрамывая, за Грязновым.
– А когда вы меня отпустите домой? – садясь на заднее сиденье легковушки рядом с Игорем Сергеевичем, спросил он едва не со слезами в голосе.
– Ха, домой! – язвительно заметил Игорь Сергеевич. – Домой ты теперь не скоро попадешь. Тебя еще проверить должны.
Но Грязнов оказался великодушнее своего коллеги.
– Подождите еще немного, Петр, – с официальной сухостью, но вполне нормальным человеческим голосом ответил он. – Мы сейчас на Петровку прокатимся, ты нам поможешь опознать тех ребят, что за цилиндром приходили, а потом наш шофер отвезет тебя домой.
– Их уже задержали?! – радостно удивился Петя, вызвав издевательское хихиканье и комментарии Игоря Сергеевича.
– Нет. Ты пленку видеонаблюдения просмотришь, – объяснил Грязнов.
Устыдившись собственной наивности, Петя сник и молчал до самой Петровки.
Во внутреннем дворе оперативно-следственная группа разделилась. Савицкий, завладев дозиметристом, который нес контейнер с цилиндром, отправился с ним в одну сторону, а Грязнов с Игорем Сергеевичем повели Петю вверх по лестнице на третий этаж, в тот же кабинет, где он уже был сегодня вечером.
– Можешь домой позвонить, предупредить, что скоро приедешь, – разрешил Грязнов, переступая порог своего кабинета. – Родители, конечно, не знают, что ты у нас?
– Нет, – вздохнул Петя, крутя диск телефонного аппарата.
Пока следователи беседовали с кем-то по другому телефону, он пытался объяснить матери, что задерживается «в одном месте», а все объяснения откладываются до тех пор, когда он вернется, но такие неубедительные аргументы не могли помешать его маме крикнуть в трубку железным голосом: «Немедленно езжай домой! Ты слышишь? Немедленно!»
Занятый своими семейными проблемами, Петя не заметил, как в кабинете Грязнова появились новые люди.
– Давай, давай, быстренько, – поторопил его Грязнов, стуча указательным пальцем по запястью левой руки и тем самым показывая, что часики-то тикают, время бежит.
– Мам, приеду и все объясню, – быстро буркнул в телефон Петя и положил трубку.
Все присутствующие в кабинете сгрудились у большого экрана телевизора. Петя заметил, что те оперативники – тип с художественной небритостью на лице и женщина, одетая под вокзальную проститутку, – тоже находятся в комнате. Кто-то вставил кассету в приемник видеоплейера.
– Во сколько были на месте? – спросил Грязнов.
– В семь часов четыре минуты.
– Смотри внимательно, – предупредил Грязнов Петю. – Если увидишь кого-то похожего, скажи, мы остановим запись. Рассмотришь внимательнее.
Петя кивнул. Его пропустили на почетное место – на мягкий стул возле самого телевизора. Прильнув к экрану, Петя стал вглядываться в толпу на Павелецком вокзале, снующую через полутемный арочный переход к платформам поездов. Сначала Петя думал, что узнать в этой толпе тех двух, что пристали к нему в подъезде, будет несложно, но чем дольше он всматривался в нечеткие, расплывчатые лица, да еще снятые с дальнего расстояния средним планом, тем сильнее все люди казались ему на одно лицо, и он уже сам не помнил, как же должны были выглядеть те двое бандитов… В подъезде было темно, а он так испугался, что и не старался запомнить нападавших. Помнил, что один вроде светло-русый, стриженный коротко, почти наголо, парень в спортивном костюме… А второй?
– Постойте, этот вроде похож, – воскликнул Петя.
Человек с пультом нажал на кнопку стоп-кадра.
Петя прильнул к экрану и разочарованно покачал головой, – нет, не он, показалось!
Кассета была просмотрена вся до конца, а нужных людей Петя так и не смог на ней опознать.
– Не расстраивайся, – подбодрил его Грязнов. – С первого раза это трудно. Хочешь, повторим?
– Была бы техника получше, – шепотом простонал оператор. – Эту пленочку бы на покадровую промотку поставить. А так!.. Конечно…
– Смотри не только на тех, кто проходит через арку. Смотри вокруг, – посоветовал Игорь Сергеевич, наваливаясь Пете на спину.
Теперь Петя узнал в толпе женщину из опергруппы. Она прошла медленно дважды к платформам и обратно. Купила у торговки бутылку кока-колы… Стоп!
– Стоп! – возбужденно закричал Петя, тыча пальцем в фигуру, полускрытую за тележкой торговки. – Можно чуть-чуть назад?
Запись промотали на пару секунд назад. Когда торговка наклонялась вниз, к стоящему на земле ящику, чтобы достать бутылку кока-колы, из-за ее спины выглядывала широкая физиономия белобрысого парня, одетого во что-то синее.
– Кажется, он, – стуча пальцем по экрану, взволнованно говорил Петя. – Тот, что в спортивном костюме. Он пистолет мне к горлу приставлял.
Грязнов многозначительно посмотрел на парня с художественной небритостью на физиономии.
– Точно, я говорил, – удовлетворенно цокая языком, произнес тот, словно он уже заранее знал, что белобрысый парень должен был быть замешан в эту историю.
– Увеличьте и распечатайте, – приказал Грязнов, кивая на экран телевизора. – Значит, он подождал, подождал, а потом пошел звонить?
– Точно, – подтвердил небритый оперативник из группы наружного наблюдения. – Позвонил из перехода метро, потом спустился на станцию и уехал.
Петя был рад, что ему удалось опознать хотя бы одного из своих обидчиков. Все кругом говорили громкими, возбужденными голосами, и он тоже был возбужден и хотел громко говорить и смеяться.
– Значит, ты понял дальнейшие свои действия? – обратился к нему Грязнов. – Иди домой и жди звонка от бандитов. Ваш телефон сегодня ночью уже должны поставить на прослушивание. Один из квартиры ни шагу. Наш человек будет с тобой все время.
Петя спустился с небес на землю.
– Поехали, отвезем тебя домой, – поправляя под пиджаком кожаную шлею портупеи, на которой болталась коричневая кобура с пистолетом, сказал мужчина лет тридцати.
Он встал и протянул Пете руку.
– Олег.
– Петя, – тихо ответил Трофимов, пожимая его могучую лапу.
– Значит, Олег, ты все знаешь, – напутствовал оперативника Грязнов. – Через двенадцать часов тебя кто-нибудь подменит. Звони.
– Ладно, всем пока!
Петя тоже простился со всеми и, мучимый предчувствиями предстоящих разборок с родителями, следом за Олегом двинул по коридору к лестнице. Служебная «девятка» ожидала их во дворе, чтобы доставить Петю и его телохранителя домой.
Выяснить, что пассажир поезда № 195 Нижний Новгород – Москва по фамилии Мухтолов, обладатель паспорта серии V-ДР номер 37826, проживает по адресу Арзамас-16, улица Академика Капицы, 19, квартира 109, для следователя Савицкого не составило никакого труда и отняло полтора часа времени.
Савицкий все привык делать методично и тщательно. Поэтому, раз за разом звоня по справочным организаций, билетным кассам, учреждениям, где регистрируются граждане, он неизменно получал результат – положительный или отрицательный, но никаких «перезвоните через некоторое время», «мы должны поднять архивы» и «человека, который этим занимается, на месте нет» не допускал. Он с каким-то необыкновенным талантом мертвой хваткой вцеплялся в чиновника и не отпускал, пока тот не давал нужной информации.
Позвонив в Арзамас и выяснив, что вышеупомянутый гражданин Никита Мухтолов является научным сотрудником НИИ, связанного с разработкой ядерных технологий, Савицкий принял решение брать Мухтолова немедленно. Задержать его должны были местные, арзамасские милицейские кадры и препроводить в Москву для дальнейшего разбирательства, но выяснилась неожиданная подробность: Мухтолов находился в реанимационном отделении местной больницы скорой помощи после неудачной попытки самоубийства, и немедленно арестовать его не представлялось возможным.
Савицкий отправился в Арзамас лично. Найденный в лесу цилиндр с ураном еще не вернулся с экспертизы из лаборатории института им. Курчатова, но научные нюансы о содержимом запаянной колбы следователя Савицкого интересовали менее всего. Результаты экспертизы – это лишние подробности для толстого уголовного дела, для изучения прокурором и адвокатами. Следователя интересовало другое: кто заказал Мухтолову уран?
Он прибыл в больницу на служебной машине. Удивленная и взволнованная зав отделением реанимации, взглянув на служебное удостоверение, попросила Савицкого в ординаторскую.
– Главврач сейчас в отпуске, – сокрушалась она. – Наверное, вам лучше с ним поговорить?
– Мне лучше поговорить с самим Мухтоловым, – мягко, но настойчиво попросил Савицкий. – Он в сознании?
– Да, он в сознании, но… Вы присаживайтесь. А что с ним такое? Что-то серьезное? Знаете, не часто к нам из милиции, да еще из Генеральной прокуратуры…
Женщина остается женщиной, будь она даже заведующей отделением реанимации. Савицкий улыбнулся.
– У вас очень уютно здесь. Даже у нас в Москве не в каждой больнице такая ординаторская. Ковры, картины… Вас министерство финансирует или вы – ведомственная больница?
– Ведомственная, да что толку? – махнула рукой зав отделением. – Вот раньше мы хорошо жили, а теперь, когда атомщики никому не нужны стали… Слезы, а не финансирование. Лекарств мало, оборудование устаревшее. Зарплаты у врачей с гулькин нос. А ведь у нас по-своему уникальный опыт, особенно что касается лечения специфических профессиональных заболеваний, знаете – мужская слабость, малокровие, психические расстройства…
Савицкий, кивая, посмотрел на часы.
– Так в какой, вы говорите, палате находится Мухтолов?
– Да, да, я помню, что вы спросили, но дело в том, что он не в себе. Мы даже вызвали для консультации психиатра, но он пока не приехал.
– Что значит «не в себе?» – насторожился Савицкий.
– Крайне возбужден. Несколько раз пытался убежать из палаты, осколком стакана пытался вскрыть себе вены. Пришлось привязывать его к кровати. Плачет, впадает в истерику, кричит, угрожает… В общем, вот так. Жаль, что его брата сейчас нет, вы могли бы с братом его поговорить.
Савицкий вспомнил, что по данным, предоставленным арзамасским ГРОВД, никаких братьев-сестер за гражданином Мухтоловым не числилось. А зав отделением продолжала расхваливать высокие моральные качества брата Мухтолова:
– Я такое редко видела, чтобы за братом как за своим ребенком ухаживал, с такой любовью. Так волновался, чуть не плакал, под дверью реанимации дневал и ночевал, всех сестричек по именам звал уже, лекарства достал.
– Брат? – уточнил Савицкий.
– Да, да… Жаль, что он уже уехал. Он все просил, чтобы его пропустили в палату. Он ведь и привез нам его, без сознания уже самоубийца-то наш был, газом надышался. Брат ему и искусственное дыхание делал, и все… Ну просто зависть берет, есть же в некоторых семьях нормальные человеческие отношения…
Савицкий встал.
– А как этот брат его выглядел?
Врач задумалась.
– Ну как… Молодой. Лет сорока… Высокий, красивый… Только вот с глазом у него… Косой он на один глаз.
– Косой? – вырвалось у Савицкого.
– Да. На правый, кажется. Заметно так, особенно при разговоре. А в остальном видный такой мужчина. И так по брату убивался, чуть не плакал. Говорит, не могу уехать, не поговорив с ним.
– И поговорил? Вы его пропустили?
– Да. А что? Что-то случилось?
– Ничего, – обаятельно улыбаясь, ответил Савицкий, спеша к двери ординаторской. – Так во сколько мне сегодня зайти, чтобы поговорить с Мухтоловым?
– А сейчас вы не желаете с ним поговорить? – удивилась зав отделением, тоже вставая и направляясь к выходу.
– Нет, сейчас я должен отлучиться. Я зайду после обеда, хорошо?
– Конечно, заходите.
Почти бегом сбежав по ступенькам во двор больницы, Савицкий сел в машину и попросил шофера отвезти его в местный отдел УВД. Оттуда факсом на Петровку пошел запрос на имя Грязнова:
«Вячеслав Иванович!Владимир Савицкий»
Прошу уточнить местонахождение Власенкова Игоря Матвеевича (клички Косой, Глаз), проходившего по делу «Антиквар». Вы должны помнить – это дело об ограблении арбатского коллекционера, он еще скончался от инфаркта.
Прикажите установить за Власенковым наружное наблюдение.
Выясните по возможности его местопребывание 5 и 6 числа сего месяца, не ездил ли он в Арзамас-16?
Срочно вышлите факсом по этому номеру фотографию Власенкова. Кажется, что-то проклевывается.
В ожидании ответа он пообедал в ресторане «Монастырское подворье» и часок погулял по городу, любуясь местными красотами и красотками. Как первые, так и вторые радовали глаз.
И откуда, думал Савицкий, берутся в провинции такие ядреные девицы с точеными талиями, от ушей растущими ногами и круглыми попками? А еще жалуются, будто генофонд нации теряется. Жаль только, что все эти точеные девицы, прогуливающиеся с задумчивым видом по площади мимо фонтанов, повыходят через год-другой замуж, нарожают детей, растолстеют или, наоборот, усохнут в вечных заботах и хлопотах… Мужья будут пить, приносить нищенскую зарплату, если вообще захотят работать, будут бить спьяну жен, а жены будут ходить в халатах, перестанут брить ноги и подмышки, опустятся и по вечерам будут сидеть на лавочке возле подъезда и сплетничать с соседками…
Грязнов прислал лаконичный ответ:
«Арзамас-16,Грязнов»
Владимиру Савицкому
Власенков-Косой прописан в Подмосковье, пос. Зверево. Под наблюдение взят. Местопребывание 5–6 сего месяца выясняю.
Под строчками сообщения находились два не-качественных изображения Власенкова-Косого, полученные путем ксерокопирования с фотографий из его старого уголовного дела. Косой был изображен анфас и в профиль. Перед тем как фотографировать, его остригли и одели в тюремную робу с номерком. Савицкий посмотрел на изображения и вздохнул…
М-да! Кто не знает, тот отдыхает, это точно… Но за неимением лучшего…
Через двадцать минут он снова был в больнице и разговаривал с заведующей реанимационным отделением.
– Этот был у Мухтолова?
– Да, – удивленно рассматривая некачественную копию фотографии, ответила врач. – Да, это он, его брат. А что, он уголовник?
Савицкий кивнул.
– Боже мой! – всплеснула врач руками. – А ведь такой мужчина! Никогда бы не подумала. Вы его ищете?
– Когда он здесь был?
– Последний раз? Кажется, еще позавчера вечером был. Зашел к Мухтолову в палату, поговорили они, и он уехал с друзьями на машине.
– Так он не один приходил?
– С ним двое еще были, но они сюда не приходили, в основном в машине сидели. Хотя… Да! Один из них кровь свою сдал для этого, самоубийцы.
– Подготовьте мне пока его паспортные данные, – попросил Савицкий. – У вас ведь наверняка остались, раз он донором был?
– Хорошо, сейчас. А вы?..
– А я зайду к вашему самоубийце в палату. Не возражаете, если я с ним поговорю с глазу на глаз?
– Нет, но… он немного не в себе, не забывайте.
– Что, он до сих пор связан?
Зав отделением кивнула.
– Не волнуйтесь, я знаю, что делать, – заверил ее Савицкий.
Мухтолов лежал неподвижно на высокой «функциональной» кровати, спеленатый по рукам и ногам, похожий на мумию. Лицо его покрывала трехдневная темная щетина. Взгляд блуждал по стенам палаты. Губы шевелились – связанный тихо бормотал что-то себе под нос.
Савицкий подошел поближе. Сел на табурет, стоящий рядом с кроватью. Самоубийца тревожно посмотрел на вошедшего незнакомца. Губы его зашевелились быстрее.
– Двадцать шесть, двадцать семь, двадцать восемь, двадцать девять, тридцать миллионов, тридцать один, – торопливо считал он, с тревогой глядя на Савицкого.
– Добрый день. Считаете баранов? – любезно улыбнулся Савицкий.
Мухтолов не отвечал.
– Я старший следователь Генеральной прокуратуры, – представился Савицкий, разворачивая перед носом самоубийцы служебное удостоверение. – Зовут меня Владимир Николаевич Савицкий. А вас, кажется, зовут Никита, не так ли?
– Сорок два, сорок три, сорок четыре, сорок пять, – бормотал Мухтолов, глядя то на книжечку в красной обложке, то на следователя.
«Правда свихнулся или косит?» – подумал Савицкий, глядя на самоубийцу.
– Вы помните, из-за чего хотели покончить с собой?.. Не бойтесь. С вами ничего плохого не произойдет. Ваш цилиндр мы нашли. С ним тоже все в порядке, никакой опасности для людей он теперь не представляет.
Мухтолов запнулся, сбился со счета и умолк.
– Мы знаем, кто толкнул вас на этот поступок, можете не опасаться мести с его стороны. Все кончено, – вдохновенно соврал Савицкий.
Он понял, что его хитрость сработала. В глазах самоубийцы блеснул лучик.
– Ваша семья и вы в полной безопасности. Этот человек уже задержан и дает показания.
Савицкий достал из кармана листок с факсом Грязнова и, сложив его так, чтобы был виден только портрет Косого, показал листок Мухтолову.
– Он был у вас в больнице?
– Да, – хриплым голосом прошептал самоубийца.
– Он угрожал вам?
– Нет.
– Чего он хотел?
– Чтобы я сказал, где уран, – едва слышным шепотом признался Мухтолов.
– И вы сказали?
– Да.
– Что потеряли его?
– Да, потерял.
– Или забыли в вытрезвителе?
Лицо самоубийцы исказила гримаса раскаяния и отвращения к самому себе.
– Не бойтесь, все в порядке. Мы нашли цилиндр. Сейчас он в безопасном месте. Вы везли уран ему? – Савицкий хрустнул листом факса.
– Не знаю.
– Не бойтесь, можете говорить все. Я лишь проверяю показания этого человека, – напомнил Савицкий.
– Правда не знаю. Я должен был оставить сумку с ураном в автоматической камере хранения на Казанском вокзале. Я не знаю, кто должен был забрать. Меня попросили… точнее, почти приказали… то есть не приказали прямо, но принудили, фактически заставили, но… но за деньги, – вымученно признался Мухтолов. – Что со мной теперь будет? – дрогнувшим голосом спросил он после короткого молчания.
– Лечитесь. Выздоравливайте. Становитесь на ноги. Семья у вас есть? Жена? Им сообщили, что вы в больнице?
По небритому, осунувшемуся лицу самоубийцы покатились слезы. Он хотел было вытереть мокрую дорожку, прочерченную слезой от глаза до уха, но его руки были примотаны бинтами за кисти к краям кровати.
– Скажите им, чтобы развязали меня, – попросил он. – Хватит меня связанным держать! Эй! Развяжите меня! Развяжите меня! Развяжите меня! – неожиданно заорал он во весь голос. – Слышите, суки? Развяжите меня! Всех поубиваю!
У него началось что-то вроде истерического припадка. Из коридора в палату быстро вошли врач и две медсестры. Пока одна прижимала к краю кровати руку извивающегося Мухтолова, другая вводила в вену успокаивающее.
– И часто у него так? – шепотом поинтересовался Савицкий, следом за врачом выходя из палаты.
– Раза два-три на день.
«А может, и косит, – шепнул на ухо Савицкому бес сомнения. – Надеется, что с шизика взятки гладки. Да так оно и есть. Ничего ему не будет. Отправят на три месяца в психушку, да и все. Пожалуй, даже с работы не прогонят».
…Итак, пока складывалась более-менее логичная цепочка.
Мухтолов (по его словам, не по собственной инициативе, хотя это еще следовало подтвердить) отправился с грузом в Москву. До камеры на Казанском вокзале он не добрался в силу известных причин. Не получив товара, Косой отправляется в Арзамас на поиски…
Только что могло связывать известного в криминальной среде, но в целом мелкого отморозка Косого-Власенкова с урановым цилиндром? Зачем ему уран? Не соседу же в колодец подсыпать? А с торговцами оружием Косой никогда связан не был. Сидел два раза, но оба раза по статьям за грабеж и вымогательство. На заказчика уранового цилиндра Косой явно не тянул. Тогда на кого он работал?
По приезде Савицкого в Москву в здании Генеральной прокуратуры собралось совещание. Присутствовали кроме прочих Грязнов, начальник отдела по борьбе с терроризмом Капитонов и один из заместителей Генерального прокурора Вьюгин.
В перерыве Грязнов и Савицкий вышли покурить.
– Значит, эта фирма, что арендовала помещение на территории металлообрабатывающего цеха под Авдотьином?.. – продолжая начатый еще в кабинете разговор, сказал Савицкий.
– Частное охранное агентство «Забрало», – подсказал Грязнов. – Да, Власенков был с ней связан.
– Документы на фирму раскопать удалось?
– Никаких. По бумагам выходит, что она уже с мая развалилась.
– Владелец?..
– Никаких концов пока. По документам выходит, что фирма переходила из рук в руки. Власенков был всего лишь заместителем.
– Вы все там на территории проверили? Никаких следов? Чем они там занимались, что охраняли?
Грязнов побарабанил пальцами.
– На территории цеха недавно стрельба была. Естественно, бывшие владельцы «Забрала» утверждают, что они тут ни при чем.
– Нет, так не годится. Территорию надо проверить еще раз. Слишком уж много совпадений. Власенков связан с «Забралом», Власенков связан с ураном… Заброшенный цех в лесу идеальное место, чтобы прятать уран. Надо еще раз проверить территорию, на этот раз с дозиметрами. Если они прятали там радиоактивные элементы, то следы останутся.
– В принципе можно, – согласился Грязнов.
На повторный осмотр территории, прилегающей к корпусу металлообрабатывающего цеха, выехали оперативно-следственная бригада во главе со следователем Савицким, Грязнов, группа экспертов и взвод ОМОНа.
Осмотр местности начался в одиннадцать утра, при ясной погоде.
В течение часа двое дозиметристов проверили всю территорию внутри здания цеха, но никаких следов хранения или присутствия на территории радиоактивных элементов не было выявлено.
В начале первого взвод ОМОНа приступил к осмотру прилегающей к заводскому корпусу территории и окраины леса, но повышения фона радиоактивного излучения ни в одном из квадратов зафиксировано не было.
Грязнов, глядя на следователя, понял, что Савицкий разочарован и обозлен. Он не любил терпеть фиаско, да еще при таком крупномасштабном представлении: толпа народу, эксперты, оперативная съемка…
Злой как черт, ни с кем не разговаривая, Савицкий мерил шагами берег заросшего зеленой ряской пруда. Когда командир ОМОНа, закончив проверку местности, подошел к нему и доложил, что проверка закончена и никаких радиоактивных элементов на территории не выявлено, Савицкий полез в бутылку:
– Что вы мне говорите! Как это проверка закончена? Вы всю территорию проверили?
– Так точно.
– И территорию озера тоже проверили?
Командир ОМОНа молчал.
– Не стойте, не стойте, не смотрите на меня так! – язвительно уколол его Савицкий. – Приступайте к осмотру озера.
Командир ОМОНа, козырнув, вернулся к своим.
Савицкий нервно шагал взад-вперед вокруг водоема, громко именуемого озером. Несколько раз взглянув на часы, он с рассерженным видом подошел к автобусу, в котором отдыхали члены оперативно-следственной бригады, и ни с того ни с сего напустился на них:
– Вы бы еще шашлыки на природе устроили! Что это такое?
– Перекусить-то людям надо, Володя, – миролюбиво защитил их подошедший Грязнов, который стоял рядом, жуя бутерброд. – Чаю тебе налить?
– А почему озеро до сих пор не проверяют?
– За резиновыми лодками пришлось в город машину отправить.
– Лодки, – буркнул Савицкий, залезая в автобус. – В этом болоте воды – воробью по колено, можно и на своих двоих проверить. Паразиты…
Савицкому протянули пластиковую крышку от термоса, в которую добрая душа плеснула чаю с лимоном. Он взял чай и вроде поутих.
– Пей и не злись, никто не виноват, – философски заметил Грязнов.
Прошел час. После обеда на свежем воздухе на всех напала вязкая лень. Хотелось лечь под березкой на опушке, раскинуть руки и закрыть глаза…
– Скоро они там? – стряхивая с себя сонное оцепенение, рванулся в бой Савицкий. – Сколько можно эти поганые лодки ждать? Что, по колено в воду зайти боятся? Не зима, не страшно и штаны замочить.
– Не положено, – хмуро сопротивлялся командир ОМОНа.
Чтобы доказать ему, что нет ничего страшного в пешем преодолении водной стихии, Савицкий отыскал в лесу двухметровую палку и под тихие язвительные замечания сидящих в тенечке коллег принялся тыкать палкой в воду, стоя на краю берега. Время от времени он вытаскивал палку и показывал всем мокрый, облепленный мутью и ряской отрезок, сантиметров на семьдесят уходивший под воду и достигавший дна.
– Вот, видите? Вот всего глубины. Полметра! Что, трудно зайти?
Чтобы его аргументы выглядели убедительнее, Савицкий не поленился и обошел кругом все озеро, проверяя его глубину у берега.
– Нечего тут рассиживаться! Сняли бы ботинки да зашли в воду. Вот, смотрите, с этой стороны вообще по колено.
– Ага, а посередине яма метра три глубиной, – хмуро отбивался командир. – Это же не природное озеро. Это карьер. Знаю я такие карьеры…
– Какой карьер? Обычное лесное озерцо, – доказывал Савицкий.
– Сами в него и лезьте, – огрызался командир. – А если кто-то из моих утонет, я отвечать буду?!
– Хорошо, ладно, отлично! – вконец разошелся Савицкий. – Смотри, я полезу.
Он решительно сел на землю и стал расшнуровывать туфли.
– Володя, ты что? Прекрати! Сейчас привезут лодки! – останавливал его Грязнов.
– Нет, но что он мне будет говорить? – возмущенно кричал Савицкий, стаскивая с себя брюки и прыгая по траве в рубашке и черных носках. – Он мне будет доказывать, что это карьер! А я говорю, болото по колено глубиной!
– Чего ты в эту грязь полезешь? Чесотки еще наберешься. Там пиявок должно быть до хренища! – убеждал Грязнов, но Савицкий уже завелся.
Коллеги тихо посмеивались. На берегу озерца столпилась вся оперативно-следственная бригада. Все подавали Савицкому советы, как безопаснее проверить глубину.
– Палкой впереди себя тыкайте! – кричали с берега. – Не ступайте сразу, а палкой сначала дно нащупывайте.
Раздевшись до трусов, обув на босу ногу туфли, чтобы не наступить на обрезок металла, осколок стекла или острую корягу, вооруженный своим двухметровым щупом, Савицкий вошел в воду. При соприкосновении тела с грязной, мутной, черной водой, покрытой зеленью, Савицкий невольно передернулся, но мужественно двинул вперед. Палкой он ощупывал впереди себя дно.
– Ну что, видите? – освоившись более-менее в новой стихии, крикнул он. – Мелко совсем! Смотрите, смотрите! Вот!
Он медленно продвигался от берега на середину озерца. Вода доходила ему до пояса.
– Что, карьер, говоришь? Три метра глубиной? – победно кричал Савицкий. – Да запросто сейчас на тот берег выйду.
Он миновал середину озера. Вода подступила к груди, но сразу же, как только он миновал середину, уровень ее упал до прежней отметки – чуть повыше его пупка.
– Все, раздевайтесь и лезьте! – командовал, пробираясь к противоположному берегу, Савицкий.
Его палка наткнулась на что-то, лежащее на дне. Остановившись, он задумчиво потыкал в воду.
– Что там? – крикнули с берега.
Савицкий сосредоточенно молчал.
– Володя, что там? Ногу пропорол? Порезался? Эй, что с тобой, отвечай!
– Кажется, тут что-то есть, – поспешно отходя в сторону от загадочного предмета, ответил Савицкий и что есть силы рванул к берегу.
– Что там? – наперебой спрашивали его окружившие коллеги.
Савицкий вышел из воды черный, как болотный черт. Ему на спину вылили ведро чистой воды, добытой из крана на территории цеха.
– Ну что?
– Там на дне что-то лежит, – ответил Савицкий, вытираясь и прыгая, чтобы скорее обсохнуть на ветерке. – Что-то большое. Мягкое. Вроде полного мешка…
Он замерз и надел рубашку. Белая ткань мигом пропиталась влагой.
– Подтяните багром к берегу! – скомандовал Грязнов. – Эй, на всякий случай отойдите подальше! – махнул он рукой коллегам, из любопытства столпившимся на берегу. – Багра нет? Да что вы, в самом деле! Палку длинную возьмите, рогатину в лесу вырубите. Елы-палы, сами не догадаетесь? Эй, ты! Проверь его по счетчику, – кивая дозиметристу на Савицкого, попросил Грязнов.
Дозиметрист исследовал мокрого Савицкого щупом. Ответил:
– Не фонит.
– Что, нашли? Тянете? – прыгая на одной ноге, чтобы попасть в брючину, спрашивал Савицкий у омоновцев, занятых поисками непонятного мешка на дне озера.
– Ага. Что-то есть. Зацепили вроде!
– Оператор! Снимаешь? Снимай на всякий случай.
Все сгрудились на краю озера, напряженно вглядываясь в грязную поверхность. Омоновцы подтягивали «нечто» к берегу двумя рогатинами.
– Лох-Несское чудовище наконец поймано, – тихо прокомментировал какой-то шутник.
Ряска, у берега плотным зеленым ковром покрывавшая воду, разошлась в одном месте, и в образовавшейся дыре показался кусок черного целлофана.
– Тянем, тянем, не отпускаем, – покрикивал командир, налегая со своей стороны на рогатину. – Сергей и Гришин, полезайте за ним. Осторожно, осторожно…
Двое омоновцев, брезгливо морща носы, хватали руками невидимые под слоем ряски концы черного целлофанового мешка.
– Тяжелый! Не сдвинуть!
– Вы двое, за ними.
Еще двое солдат оказались в воде. Ухватив наконец мешок, они поволокли его по дну озерца к берегу. Поднатужившись, они вчетвером выволокли мешок и положили на берегу.
– Так, на всякий случай все отойдите, – попросил Грязнов. – Оператор, под руками не болтайся. Стань у меня за спиной и снимай.
Присев на корточки, Грязнов аккуратно, ножницами сделал надрез и замычал, отвернув лицо от струи жуткой вони, вырвавшейся из образовавшейся дыры.
Сквозь надрез в мешке оператор через объектив видеокамеры увидел обезображенное до неузнаваемости, раздувшееся, как подушка, человеческое лицо.
– Трупы, – сказал Грязнов, вставая с колен. – Нет смысла дальше разрезать. Так в мешке и повезем. Легче будет.
Через два дня, вечером, на стол следователя Савицкого легла бумага, присланная с курьером из Московского городского бюро судебной медицины.
СПРАВКАЗаведующий кафедрой НИИ судебной медицины доктор медицинских наук Волков А. И.
О СУДЕБНО-МЕДИЦИНСКОМСудмедэксперт кандидат медицинских наук Кикченко Ю. Ю.
ИССЛЕДОВАНИИ ТРУПОВ
ДВУХ НЕУСТАНОВЛЕННЫХ СЛЕДСТВИЕМ ЛИЦ
В помещении морга Московского НИИ судебной медицины было произведено судебно-медицинское исследование двух неопознанных трупов, обнаруженных 14 августа с. г. на территории, прилегающей к металлообрабатывающему цеху в пос. Авдотьино, во время выезда на место происшествия оперативно-следственной бригады, возглавляемой следователем Генпрокуратуры России Савицким В. Н.
Со дна озера были подняты трупы двух неизвестных мужчин: одного в возрасте от 40 до 50 лет и другого в возрасте от 16 до 24 лет.
Судя по характеру естественных изменений, наступивших в тканях в результате длительного нахождения трупов в воде при температуре воздуха выше +20°, смерть в обоих случаях могла наступить 25–30 июля с. г.
На погибших обнаружены остатки одежды.
…Смерть в обоих случаях наступила в результате многочисленных пулевых ранений в область головы и шеи.
Полагаю, что смерть наступила непосредственно перед тем, как трупы были положены в целлофановый мешок и опущены на дно озера…
Еще через день Савицкий получил рузультаты баллистической экспертизы.
Внимательно все прочитав, он приказал принести ему папку с оперативным делом по убийству Бирюкова, которое и переслал Грязнову.