Катя уютно устроилась на диване и смотрела по телевизору печальную мелодраму, искренне сочувствуя главной героине. Несчастная лежала в кровати и плакала так надрывно, что разрывалось сердце. Катя в очередной раз подумала что лучше уж никакой любви, чем такая — трагическая и безысходная, когда твой любимый то уходит навсегда, то возвращается, обещая любить вечно. И заключив счастивую возлюбленную в объятия, ночь напролет доказывает свою любовь, а утром отваливает окончательно, оставив на память зубную щетку и застиранные носки… На экране поплыли титры, и красивая грустная мелодия зазвучала так пронзительно, что Катя смахнула слезу. «Ничего себе развлеклась, — подумала она огорченно. — Теперь не усну, буду думать про эту горемычную…» Она прошвырнулась по квартире, нагуливая сон, и собралась уже ложиться, как из прихожей тревожно зазвенел домофон.

— Совсем офигели, — возмущенно пробормотала Катя. И добавила: — Алкаши проклятые…

Иногда по ночам в ее квартиру по ошибке звонил хахаль Таньки с третьего этажа. Правда, это бывало не так уж и часто, а когда он умудрялся нализаться до такой степени, ему было все равно, какие кнопки домофона нажимать.

— Не открою! Совсем совесть потерял! — рявкнула она в трубку и с удивлением услышала тоненький девичий голосок, который едва сдерживал рыдание.

— Тетя Катя, это я, Лена…

— Заходи! — нажала на кнопку удивленная Катя.

Ничего себе, часы показывали уже полпервого ночи. Что делает глубокой ночью на улице ее пятнадцатилетняя крестница, дочка сослуживицы Любы Савельевой?

Не дожидаясь, когда девочка позвонит в дверь, Катя повернула ключ в замке, выглянула в коридор и в ужасе уставилась на Лену, которая замерла на пороге, всхлипывая и подвывая, как раненый зверек. Ее истерзанная одежда, синяк под глазом и опухшие от слез глаза говорили сами за себя.

— Господи, что случилось? — Катя метнулась к девочке и прижала ее к себе. Лена разрыдалась на груди у Кати, и та почти втащила ее в квартиру, потому что силы девочки, казалось, иссякли на пороге.

— Пойдем в ванную, я тебя умою. — Катя ласково обняла девочку и повела за собой.

— Тетя Катя, можно я приму душ? — подняла зареванное лицо Лена.

— Сначала расскажи, что случилось. Может, как раз с душем тебе придется погодить.

— Тетя Катя, мне очень надо! — с мольбой проговорила Лена и опять зашлась в плаче.

— Давай я тебе водички дам, — лихорадочно стала вспоминать медицинский работник Катя, чем можно успокоить безутешную девочку, которая подверглась насилию. А в этом она не сомневалась. Но как же так случилось, что Лена ночью оказалась на улице?

Лена пила воду быстрыми глотками, буквально захлебываясь. С трудом Катя добилась от нее более-менее вразумительного объяснения.

Девочка, всхлипывая и запинаясь, рассказала, что возвращалась от подружки Ани Яценко. Мама велела быть дома не позже десяти, а подружки заболтались и опомнились как раз в десять часов. Лена поспешила к автобусной остановке. Когда стояла и ждала автобус — а после десяти он обычно ездит с большим интервалом, — рядом остановилась милицейская машина. В ней сидели два милиционера. Сначала они внимательно посмотрели на нее, переговариваясь о чем-то, затем один из них вышел и грубо спросил, чего это она здесь околачивается. Лена очень удивилась грубому тону милиционера, но ответила, что ждет автобус. «Или клиента?» — спросил мент и нагло смерил ее омерзительным взглядом.

— Я сначала не поняла его, а потом мне стало так стыдно, что он подума!л обо мне, будто я… И говорю ему, что вовсе нет. Мне вообще еще только пятнадцать. Почему он так плохо обо мне подумал? Тогда этот урод и говорит: «А, малолетка, значит… И с таких лет уже подстилаешься? Сейчас в отделение проедем, выясним, были ли у тебя приводы». Схватил меня за руку и потащил к машине. Я сначала вырывалась, потом просила позвонить маме, но он даже не слушал меня. Втащил в машину…

— А люди что? — воскликнула возмущенная Катя.

— Никого не было, как на зло. Он меня затолкал пинками, я даже заплакала. А он говорит: «А когда трахаешься, не плачешь?» И тут… Потом они меня изнаси-и-иловали…

Лена опять зарыдала и успокоить ее никак не удавалось. Катя пришла в отчаянье:

— Леночка, давай маме позвоним. Она же волнуется!

— А как я ей в таком виде покажусь? — еще горше заплакала Лена.

— В любом случае нужно сообщить, что ты у меня.

Катя набрала номер телефона Любы Савельевой и даже не удивилась, что трубку подняли сразу. Конечно, мать тревожилась, да это не то слово — она была в панике.

— Лена? — выкрикнула она. — Где ты?

— Любаша, Леночка у меня.

— Почему? Как она оказалась у тебя? — Голос Любы дрожал, она сама едва сдерживала рыдание.

— Любаша, я еще сама толком ничего не знаю. Но что бы ни случилось, Леночка, слава богу, жива, так что давай приезжай ко мне.

Лена подняла голову и в страхе уставилась на Катю.

— Что я ей скажу?

— Все, что случилось, — мягко проговорила Катя. — Ты ни в чем не виновата, и этих подонков мы найдем.

— А можно мне переодеться? А душ принять?

— Дорогая, пока мы тебя не покажем эксперту, о душе забудь.

— Какому эксперту? — упавшим голосом произнесла девочка.

— Леночка, нам нужны доказательства, что тебя… — Катя с трудом выговорила слово, от которого Лена вздрогнула, как от удара, потому что в чужих устах оно звучало еще страшнее, — изнасиловал этот подонок.

— Их было двое, — Лена зажала ладошки между коленями и уставилась в пол, сгорбившись, как старушка.

— Боже мой… — прошептала Катя, и на ее глаза навернулись слезы. Но она тут же взяла себя в руки. Еще не хватало, чтобы и она потеряла самообладание. А сейчас приедет Любаша, и без того женщина весьма впечатлительная, ранимая, ее тоже придется утешать.

Затрезвонил домофон и Катя метнулась в прихожую.

— Кто?

— Это Люба… — услышала она запыхавшийся голос приятельницы.

Когда Люба увидела дочку, бросилась к ней и зарыдала в голос. Пришлось бегать вокруг обеих и утешать их всеми возможными способами.

— Теперь рассказывай подробнее. Чтобы мы хотя бы могли понять, из какого они отделения… — им наконец удалось успокоить Лену. — На какой улице они тебя схватили?

Девочка назвала, и Катя решительно вскочила со стула.

— Сейчас посмотрю в справочнике, к какому отделению относится улица Ковалева… Что-то я не разберусь, — через какое-то время сказала она. — Но это не страшно. Позвоню в справочное бюро.

Катя развила бурную деятельность, потому что от Любаши не было никакого толку. Она и так пребывала в состоянии шока и совершенно не соображала, что делать. Стиснула дочь в объятиях и раскачивалась с ней, словно баюкая.

— Так, сейчас сядем в мою машину и поедем в отделение, — наконец получив нужный адрес заявила Катя. — Кстати, тебя там спросят, куда тебя завезли эти сволочи. Ты сможешь назвать место?

— Я не вспомню… — растерянно пролепетала девочка.

— Доченька, пожалуйста, вспомни. Не может быть, чтобы ты не заметила каких-либо ориентиров! — взмолилась мать.

— Они меня завезли в какой-то лес.

— Долго ехали? — деловито спросила Катя.

— Я не знаю…Мне показалось — долго.

— Но ты что-то видела в окно?

— Тот, что рядом со мной сидел, нагнул мне голову. Я ничего не видела. А когда мы приехали, они выключили большие фары и вытащили меня из машины. Я даже лиц их не помню! — в отчаянье воскликнула Лена.

— Значит, так. Сейчас напишем заявление. Прямо дома, здесь удобнее обдумать, никто нас дергать не будет. А потом нужно отвезти тебя на экспертизу, — твердо сказала Катя. — И только после этого в отделение милиции.

Девочка расплакалась и повернулась к маме:

— Я не хочу ни на какую экспертизу. Они же меня расспрашивать будут! Мне стыдно! Я боюсь!

— Биологическая экспертиза просто необходима. Когда их найдут, сперма будет главной уликой, — пояснила Катя.

При этих словах лицо Лены покрылось пунцовыми пятнами, и она отвернулась от матери.

— Бедняжечка моя! — обняла Любаша свою дочь, и слезы опять полились из ее глаз.

— Девочки, что бы вы ни думали по поводу экспертизы, но ведь найти этих подонков нужно! Леночка, я обещаю: эксперт не будет задавать тебе никаких вопросов. Он просто сделает свое дело, и все.

— Откуда ты все это знаешь? — Любаша подняла глаза на подругу.

— Так у меня же друзья — сыщики. Я тебе рассказывала: Турецкий, бывший следователь, его жена — психолог- криминалист. От них и нахваталась. Так что давай решать, куда ехать. В нашу клинику?

— Боже упаси! — вскрикнула в ужасе Любаша и прижала руки к груди. — Чтобы завтра все сотрудники знали? Чтобы нам косточки перемывали и говорили, что я воспитала…

Лена разрыдалась, потому что поняла, что хотела сказать мама.

— Любаша, стоп! — прервала ее Катя и сердито посмотрела на нее. — Ты что, совсем обалдела? Не понимаешь, что несешь! Но насчет нашего коллектива ты права. Начнутся пересуды, ну их всех на фиг. Едем в травмпункт. Там нас никто не знает.

— И я что, в таком виде поеду? — в отчаянье спросила Лена.

Катя окинула ее быстрым взглядом.

— Пожалуй, действительно нужно переодеться. Я тебе что-нибудь подберу. Но свою одежду в пакет сложи. И не стирать! А лучше отдай мне.

— Это еще зачем? — Лена наконец стала адекватно реагировать на распоряжения Кати и не встречать каждую ее реплику слезами.

— На ней могут оказаться следы этих сволочей. Микроволокна их одежды, биологические следы.

Любаша, невзирая на потрясение, взглянула на Катю с уважением. А подруга уже рылась в шкафу, пытаясь найти что-нибудь подходящее для девочки. Катя с огорчением отметила, что от ее былой стройности не осталось и следа. Что бы она ни предложила Лене, на девочке все висело, как на вешалке. Наконец выбрали свитерок, который когда-то после стирки в горячей воде сел размера на четыре, и брюки — Катя не носила их уже лет пять, надеясь все эти годы вернуться к прежнему размеру. Но даже брюки пришлось подвязать пояском от платья, иначе они сваливались с тоненькой фигурки девочки.

В травмпункте Лена с облегчением отметила, что коридоры пусты, а в регистратуре сидит молодая женщина с добрым уставшим лицом. Катя объяснила ситуацию и регистратор быстро заполнила на нее карту и повела девочку за собой.

— Не волнуйся, у нас сегодня замечательный врач-гинеколог.

— Дядька? — испуганно вскрикнула девочка.

— Вовсе нет. Хорошая добрая тетенька.

Лена оглянулась на маму и Катю, те подбадривающе закивали, и девочка послушно пошла за регистратором в соседний кабнет.

— А теперь в милицию, — распорядилась Катя, когда они получили на руки исписанное летящим почерком доктора заключение. Лена судорожно вздохнула, и они все вышли в ночь.

В отделении милиции дежурный выслушал сбивчивый рассказ Кати и недоверчиво склонил голову набок. Его реакция была неожиданной.

— Так уж и менты… — насмешливо бросил он. — Может, ваша красотка с друзьями гуляла? Нарвалась, а теперь боится признаться. Вот и сочиняет, нашу доблестную милицию очерняет. Это ж надо такое придумать!

— Да вы что? — возмутилась Катя. — Кому такое в голову придет? Тем более ребенку! Девочка от подружки возвращалась. Слушать надо внимательно.

— А вы, женщина, тут не командуйте. Пусть она сама скажет, куда ее отвезли. Мы сейчас наряд пошлем и проверим, правду она говорит или нет.

— Так она не видела, куда ее завезли. В какой-то лес. Мент… То есть милиционер ее голову наклонил, чтобы она не видела. Не понятно, что ли?

— Еще скажите, что ей глаза завязали. И где вы тут леса видели?

— Ну в парк какой-то безлюдный, она же не видела.

— А от подруги ли она возвращалась? — недобро прищурился дежурный. — Вы проверяли?

— Значит, так. Мы написали заявление, а дальше пускай ваши следователи выполняют свою работу. Если бы я знала, где искать этих подонков — из вашего они отделения или нет, я бы им знаете что сделала? Очень грамотную операцию. Отсекла кое-что лишнее, но так, чтобы они кровью не истекли, а память на всю жизнь осталась об отсутствующем органе.

— Вы что, ошалели, женщина? — возмутился дежурный. Уж очень красочно Катя описала экзекуцию, которую, он не сомневался, проделала бы с большой радостью. — Вы что, мясник?

— Нет, я доктор. И уж что-что, а такую простенькую операцию провела бы в пять минут. Без наркоза…

— Давайте свое заявление. Но уверяю вас — бесполезно. Врет ваша дочка. Никаких ментов не было, — твердо сказал он. — Ну народ обнаглел! Чуть где что случилось, милицию винить!

— Дочка не моя. Но я сделаю все, чтобы ваши защитники порядка понесли наказание.

— С чего вы взяли, что наши? — опять возмутился дежурный. — Может, действительно проезжали мимо нее какие-то. А может, и вообще не менты. Охранники. У них тоже форма — голубые рубашки.

— Машина была милицейская, — вмешалась Лена, которая стояла рядом и растерянно слушала разговор. Она не могла поверить в то, что дежурный сомневается, правду ли она говорит. Любаша молча погладила дочку по голове, словно поддерживая ее.

Катя положила заявление перед дежурным и припечатала его ладонью.

— Регистрируйте. А то сейчас такой скандал подниму — мало не покажется.

— Вы, женщина, забыли, где находитесь, — смерил ее злобным взглядом мент, но заявление принял и уселся регистрировать, время от времени отрываясь и рявкая что-то в рацию. Там трещало, возникали оживленные голоса, словно шла перекличка по всему району.

Громко топая и переговариваясь, ввалились трое милиционеров и зашли к дежурному.

— Ну что? — оторвался тот от бумаг.

— Ушли… — с досадой ответил мордастый загорелый лейтенант. — Пока мы прибыли на место, их и след простыл.

— А свидетели остались?

— Да, две женщины. Та, которая звонила, и еще одна. Но ничего толком не сказали. Говорят — видели только, как девчонку в машину затолкали и машина рванула с места. А номер не заметили. За ней сразу следом вторая тронулась.

— Так они что, не догадались хотя бы номер второй машины посмотреть? Может, водитель что-то прояснил бы. Он же наверняка тоже видел, как девчонку заталкивали.

— Думаю, вторая для прикрытия была. Женщина пыталась номер разглядеть, но он в грязи был. Словно специально замазали.

Мент окинул равнодушным взглядом Катю, Пену и Любашу, задержался на лице девушки и, похоже, что-то понял.

— Пострадавшая? — спросил у дежурного, кивнув в сторону девушки.

— Да вот говорит, менты ее изнасиловали, — ворчливо ответил тот.

— Да? — Уже все трое с интересом уставились на Лену. Та отскочила от окошка и закрыла лицо руками.

— Так вы будете регистрировать заявление? Или пригласите сюда всех на погляденье? — скандальным голосом спросила Катя.

— Вот уж неуемная, — недовольно склонился над журналом дежурный.

— Вам, мамаша, еще повезло, что ваша дочка домой вернулась. А полчаса назад девушку в машину затолкали и увезли в неизвестном направлении, — назидательно провозгласил толстомордый.

— Нас это нисколько не утешает, — огрызнулась Катя.

— Посидите, сейчас вас пригласят к следователю. Там все расскажете. — Дежурный опять поднял голову.

— Тетя Катя, я боюсь…Мне стыдно! — тихо заплакала Лена, и Любаша обняла ее, прижав к себе.

— Леночка, соберись и сосредоточься. Ты хочешь, чтобы эти подонки ответили за все? Или смиришься с тем, что они с тобой сделали? Разве можно оставлять безнаказанным зло? Я пойду с тобой, так что не бойся. Мы с мамой будем рядом.

Катя уже завелась из-за явного недоверия к словам девочки дежурного, из-за идиотского утешения лейтенанта, поэтому, когда их пригласили в кабинет следователя, она зашла с решительным и даже воинственным видом. Лена, наоборот, совсем сникла, глаз на следователя не поднимала и на все вопросы отвечала так путано и сбивчиво, что Катя поняла — без психолога не обойтись.

— Вы сами видите, — развел руками следователь, крепкий мужчина с жестким взглядом, словно он допрашивал не девочку, а не однажды судимого бандита, — информация настолько скудна и противоречива, что не за что зацепиться. У меня вообще возникло сомнение в искренности слов…э-э-э… — он взглянул в заявление, — Елены Савельевой.

Лена при этих словах непонимающе уставилась на следователя, а Катя возмущенно воскликнула:

— Вы хотите сказать, что она говорит неправду?

— Ну, сами подумайте, гражданка, можно ли верить ее словам? Милиционеры ни с того ни с сего подозревают девушку в том, что она занимается проституцией, хватают ее и сажают в машину. К тому же один из них пригибает ее голову к сиденью, чтобы она не видела, куда ее везут. Это уже вообще ни в какие ворота. Прямо какой-то боевик. Лиц она не запомнила, куда отвезли — не знает. Кстати, никаких лесов поблизости нет. Это вам известно?

— А если ее отвезли в малолюдный парк? Ночью даже в центральных парках всегда можно найти укромное место. Особенно если хорошо знать район.

— На что вы намекаете? — вскинулся следователь.

— На то, что патрулирующие район милиционеры хорошо знают все закоулки. А девочку увезли именно в вашем районе. По-моему, задачка для школьника: сколько скверов и парков находится в районе улицы и кто из вашего отделения милиции в данное время патрулирует улицы района?

— Позвольте мне задавать вопросы! — резко оборвал ее следователь. — А вы занимайтесь своими делами. Кстати, почему вы все время встреваете? У потерпевшей что, языка нет? Или ее мать тоже не в состоянии говорить?

— Я займусь своим делом, — пообещала Катя. — Прямо сейчас. Кстати, я врач. И доложу вам как специалист, что они обе находятся в состоянии шока. И вообще, я рекомендовала бы для опроса потерпевшей несовершеннолетней девочки пригласить женщину-следователя. Потому что она вас стесняется. К тому же пережила такое потрясение. И говорить не в состоянии.

— Повторяю, позвольте мне решать, что я должен делать! — разозлился следователь. И вообще, покиньте кабинет. Посторонние не имеют права присутствовать на допросе.

— А уж это дудки! — Катя уселась поудобнее и с вызовом посмотрела на следователя. — Я не посторонний человек. Я крестная мать Лены. Это все равно что вторая мать. Чтоб вы знали.

— Хорошо, оставайтесь, — сухо ответил следователь. — Значит, так. Заявление у нас есть. Показания потерпевшей у меня запротоколированы. Пусть подпишет и идет домой. В это время дети должны уже находиться в постелях.

— А когда вы собираетесь предпринять следственные действия? — осведомилась деловито Катя.

— Завтра утром. Мы вам сообщим, если будут какие-нибудь новости. Что-то вы подозрительно осведомлены в работе следственных органов, — буркнул он на прощание.

Уже в машине, потрясенная последними событиями, Любаша поблагодарила Катю.

— Спасибо тебе, что ты сумела нас защитить. Почему они прежде всего думают о всяких гадостях? Ну, что Леночка врет и прочие мерзости. Даже язык не поворачивается повторить.

— Потому что так думать им легче всего. Но я этого не оставлю, вы, девочки, не волнуйтесь. Эти менты сто процентов никаких розыскных действий предпринимать не будут.

— А что же делать? — растерянно проговорила Любаша.

— Завтра же позвоню Турецкому. Все расскажу ему. С женой его поговорю, Ириной. Даром, что ли, она психолог-криминалист? Кстати, классный психолог. Она точно поможет Леночке.

Девочка сидела на заднем сиденье и немигающим взглядом смотрела в темное окно.

— Леночка, ты как? — спросила ее мама и взяла за руку.

— Плохо… — прошелестела та.

— Сейчас домой приедем, я тебе теплую ванну приготовлю. Хочешь пену с розовым ароматом?

— Хочу, — равнодушно ответила Лена. — Ма, а ты мне веришь? Что я у Ани Яценко была?

— Ну конечно же верю, девочка моя! — заверила Любаша и принялась осыпать ее лицо поцелуями. — Все у тебя будет хорошо. Ты это забудешь, как страшный сон. Помнишь, тебе в детстве снились страшные сны? Ты же их все забыла, не вспоминаешь. Так и сейчас будет. Только нужно, чтобы время прошло. Хочешь, мы с тобой поедем завтра на дачу? Я попрошу отпуск на неделю, а потом с бабушкой останешься, она обрадуется.

— Сначала с Турецким поговорить надо, — напомнила Катя.

Она подвезла Любашу с Леной к их дому, и когда вернулась к себе, уже шел четвертый час утра. Спать оставалось три часа, а потом подъем и на работу. Катя надеялась уснуть сразу, потому что просто валилась с ног от усталости и переживаний. Но, как назло, сон не шел, из головы не выходила Леночка. И очень хотелось раздобыть автомат, найти насильников и перестрелять их к чертовой матери. Но перед этим оскопить и насладиться их муками.

Кате показалось, что она почти не спала, а уже затрезвонил будильник. Мрачная и преисполненная чувством мести, Катя поехала на работу и там улучила момент, чтобы позвонить Турецкому. Договорились, что вечером все встретятся дома у Кати. В неформальной обстановке, чтобы не травмировать психику девочки. Ей и так досталось. Бедняжка, бедняжка, такое потрясение испытать! Совсем еще ребенок. По силам ли ей будет перенести вчерашний кошмар и не утратить веру в то, что в жизни будет еще много хорошего и она встретит свою любовь?