Ирина сидела на диване возле магнитофона и слушала найденную пленку. Она практически ничего не понимала и была так сосредоточена, что не слышала, как хлопнула входная дверь. В комнату вошла Катя с пакетом. Ирина заметила ее, только когда та подошла вплотную, вздрогнула.
— Уф, Катька, нельзя так людей пугать!
Выключила магнитофон.
— Привет! — наигранно весело сказала Катя. — Решила заскочить посмотреть, как ты тут подоконники грызешь. Вот, — она приподняла пакет, — в супермаркет забежала.
В пакете были фрукты, йогурт, блинчики, пельмени.
— Да была я сегодня в магазине.
— Н-да? И где же продукты?
— Турецкому отправила.
— Понятно. Ничего, лишним не будет. Что от мужа слышно?
— Аты разве телевизор не смотришь? Он сбежал сегодня утром.
— Как?! — Катя села рядом.
— Шутка.
— Нашла случай пошутить… Что адвокат?
— А что адвокат? Звонит, отчитывается, но, в общем, ничего нового.
Обе замолчали. Катя почувствовала себя лишней: похоже, Ирина ей не рада и помощи от нее не ждет. Но она все-таки попыталась как-то наладить контакт. Спросила беззаботным голосом:
— А что это ты слушала, когда я вошла? — кивнула на магнитофон. — Голос как будто знакомый…
— Нашла вот у Турецкого — спрятано было… Не знаю, вдруг это как-то поможет?
Ирина включила запись. Катя вслушалась в голоса. Вдруг энергично закивала.
— Знаю, знаю! Точно. Вот этот — министр, забыла фамилию… Макаков… Нет, Максаков!
— Максаков?
— Ты где живешь, Ирка? Министр такой есть, по ящику часто выступает…
— А второй?
— Второго не знаю… Подожди! Ты думаешь, это какая-то улика? Против кого? — Катя немедленно увлеклась. — Против этого второго? Максаков-то большая шишка…
— Не знаю.
— Ты бы передала пленку адвокату, пусть он послушает и спросит у Александра.
— Может, и передам, — кивнула Ирина. — Или сама у него спрошу. И вообще, не говори об этом никому, ладно?
— Хорошо, — вздохнула Катя и пошла к двери, остановилась. — Послушай, а может, ко мне пока переберешься? Страшно ведь одной, а?
Ирина вспомнила настоятельные просьбы мужа уехать из дома. Что они все, сговорились, что ли?! А кто в лавке останется? И она сказала решительно, хотя совсем неискренне:
— Мне не страшно. И потом, я уверена, со дня на день он уже вернется.
Катя ушла, пряча улыбку. Черт разберет этих Турецких. Только-только вроде бы разругались насмерть, и вот поди ж ты…