Турецкий вертел в руках кубик Рубика. Больничный «баландер» выдал ужин и подсунул свернутый во много раз обрывок бумаги. Турецкий развернул записку. «Ирину забрали с пленкой. Что делать?» Турецкий сломал кубик в кулаке. «Ирину забрали с пленкой. Что делать?» Еще была приписка лично от Рамы. «Малява — сотня. Ответ — две».

Турецкий сжег записку. Встал с кровати, походил по палате. Это было делать еще тяжело, но на боль он уже внимания не обращал. Нужно было действовать. Ждать и действовать.

Наконец в палату вошел Васильев — все в той же «униформе» — в халате и маске.

— Хорошие новости! — заявил он с порога. — Кассету я передал генералу Зиме. Он обещал во всем быстро разобраться. Ты знаешь его?

— Слышал о нем, — кивнул Турецкий.

Вот вам и адвокат от Гордеева… Турецкий слушал его и удивлялся: как же вдохновенно врет! Можно по-хорошему позавидовать. Способный человек, сразу видно.

— А…

— Что?

— Больше он ничего не сказал?

— Ну… — улыбнулся адвокат, — честно говоря, выматерил тебя: что же, говорит, Турецкий темнил столько времени?!

— Лучше поздно, чем никогда.

Турецкий встал с постели, протянул адвокату руку для рукопожатия, но вместо этого ударил его в висок. Васильев упал на кровать. Турецкий стащил с него одежду. Надел халат и маску. Адвоката уложил в постель, привязал разорванными простынями к кровати, заткнул рот кляпом, накрыл одеялом до самых глаз. Отошел, оценил свою работу и остался удовлетворен.

Постучал в дверь. Ничего не подозревающий охранник выпустил его в коридор.

На выходе из лазарета Турецкий снял маску, показал следующему охраннику за решеткой пропуск адвоката. Решетка открылась.

Турецкий не один раз ходил по этим коридорам и был неплохо знаком с процедурой. Да и контролеры, разумеется, всех адвокатов в лицо помнить не обязаны.

Осталось преодолеть последний рубеж. И у очередной решетки Турецкий столкнулся с… Сергеи-чем. Сергеич изменился в лице — сначала побледнел, потом покраснел.

— Это как же?.. — Он стал на пути. — Ну, Александр Борисыч, тебе придется меня убить…

— У меня похитили жену. Так что уж лучше ты сам.

Сергеич стоял столбом, не двигался.

Турецкий просто обошел его и двинулся дальше.

Сергеич едва не плакал:

— Турецкий, родной, никто ведь не поверит, что я не смог тебя остановить!

Турецкий, не оглядываясь, шел вперед.

— Ну что за невезуха на старости лет! — Сергеич с размаху стукнулся лицом об решетку, потом еще раз. Из разбитого рта и рассеченных бровей потекла кровь. — Так лучше… — И упал на пол.

А Турецкий подошел к ближайшему таксофону — рядом с СИЗО. Набрал домашний номер. Послушал длинные гудки с полминуты. Позвонил Ирине на мобильный. Тоже безрезультатно. Положил трубку. Почесал голову. Что же делать?! Звонить в «Глорию»? Голованову на мобильный? Нет, это глупо, после того, как его посадили, все телефоны друзей наверняка прослушиваются. А телефон Голованова сто пудов слушается уже несколько недель. Туредкий вспомнил, как Сева получил анонимный конверт с ценными сведениями сразу после того, как поговорил по мобильному с Турецким. В «Глорию» вообще соваться, по меньшей мере, неразумно. Либо там его уже ждут, либо он подведет друзей под монастырь.

Неплохо бы домой попасть, но ведь Ирка сменила замок, дура такая…