— Илья Игоревич Савичев, — приподнялся из-за стола солидный господин в очках в позолоченной оправе.

Он протянул холеную руку Вадиму Борисовичу, затем вышел к Ларисе Владимировне и наклонился к ее руке, едва коснувшись ее губами.

Виталий с достоинством пожал руку Савичева.

— Это мои клиенты, госпожа и господин Войцеховские, очень достойные люди. Претендуют на особняк на Арбате.

— Ну что же, документы уже готовы. Как вы поняли, я генеральный директор и застройщик интересующего вас объекта. Прочитайте, пожалуйста, внимательно, время у нас есть. Если будут вопросы, задавайте.

Войцеховские принялись читать документы, но Лариса Владимировна от волнения мало что понимала. Сердце в груди билось толчками, кровь прилила к лицу. Она украдкой взглянула на Савичева и встретилась с ним взглядом, глаза были темные, непроницаемые. Глаза убийцы, — почему-то пришла в голову мысль. Почему? Ведь человек очень любезный, деловой, как говорится, весь на виду. А вот поди ж ты, какая-то в нем скрыта тайна. Вспомнилась чья-то фраза: я не хотела бы, чтобы он оказался за моей спиной…

Вадим дочитал документы и поднял голову:

— Есть вопрос.

— Пожалуйста, — сдержанно улыбнулся Савичев.

«И улыбка у него неприятная. Совсем плохая улыбка! — мелькнула мысль у Ларисы. — Что ж я так паникую? Все ведь нормально…».

— Вот в этом пункте, в дополнительном соглашении № 2.

— У меня есть свой экземпляр, имеющий одинаковую юридическую силу с вашим, так что зачитывайте, что у вас за сомнения.

— Здесь говорится о конфиденциальности сделки сроком на один месяц. Как понять этот пункт?

— Ах это, — постарался улыбнуться Савичев, но Ларисе показалось, что улыбка ему дается с трудом. Возможно, человек редко улыбается… — Это мы обезопасили себя от проверки налоговыми органами. Поскольку вы же не сегодня вступаете во владение, там осталось доделать кое-какие мелочи. А вдруг заявится налоговая с ненужными вопросами? Этот пункт мы скорее оговорили для вас. Для вашего спокойствия.

— Тогда все ясно, — Вадим подписал бумаги и передал их Ларисе

— Подпишись здесь, — показал он на нужную графу.

— И на втором экземпляре, — Савичев протянул бумаги. Вадим просмотрел, сверяя, оба экземпляра, и они с Ларисой проставили подписи.

— А теперь попрошу юриста заверить ваши подписи.

Андрей Ухин наклонился над бумагами, долго изучал их и произнес:

— Ну что ж, все в порядке, — и заверил оба экземпляра договора.

— И последнее, — поднял свои непроницаемые глаза на клиентов Савичев. — Поскольку я отказал двум потенциальным покупателям в продаже помещения, с вас компенсация в размере 60 тысяч долларов. Можно наличными.

У Вадима кровь отхлынула с лица.

— Так ведь такой договоренности не было!

— Виталий Семенович, неужели вы не предупредили наших уважаемых клиентов о компенсации?

— Кажется, вчера я говорил, — наморщил лоб Виталий.

— Вы ничего не говорили, — звенящим от гнева голосом произнесла Лариса. Как ни странно, она не впала в истерику, а наоборот, собралась и чувствовала себя словно натянутая струна.

— Вот это уже никуда не годится. Сумма-то немалая, так можно и напугать людей, — укоризненно проговорил Савичев, обращаясь к Виталию. Тот опустил голову, как провинившийся школьник.

— Ну ничего, дело поправимое. Я могу подождать еще дня… три и не выставлять дом на торги. Но документы, извините, остаются у меня. Как только вы приносите деньги, я передаю вам ваш экземпляр. Что только не сделаешь для хороших людей! — натянутая улыбка совсем не украшала Савичева. — А теперь извините, у меня деловая встреча, я вынужден вас покинуть. Всего вам доброго. Вот моя визитная карточка, звоните.

Он протянул глянцевую карточку с тисненным золотом его именем. Пожал руку Вадиму и потянулся к руке Ларисы, она машинально приподняла ее, чувствуя, что рука потяжелела по крайней мере раз в пять.

Когда они вышли на улицу, Лариса в изнеможении облокотилась на Вадима.

— Когда-нибудь закончатся эти мучения?

— Через три дня, — сквозь зубы процедил Вадим. — Лариса, что бы мы ни думали по этому поводу, сейчас у нас нет ни жилья, ни машины, ни нового дома. И если мы не найдем за эти три дня шестьдесят тысяч, мы теряем все.

— Но почему мы должны заплатить еще и эти деньги? — чуть не плача, застонала она.

— Потому что мы перебежали дорогу конкурентам. Во всяком случае, так нас проинформировал Савичев. Пока мы занимались продажей своей квартиры, он придерживал дом для нас. А так мог бы уже продать и пользоваться этими деньгами.

— Так, плакать не буду! — твердо приказала себе Лариса. — Сейчас надо думать, где раздобыть деньги.

— Звони Поповичу, на любых условиях принимаем его коллекцию. Благодаря нашим «друзьям» у нас и так освободилось место в галерее.

— Но он же хотел наличными?

— Часть заплатим наличными. Остальные по мере продажи. Убеди его, уговори, пусти в ход свои женские чары, что хочешь. А я поеду к Анфисе, Грише, Беку… Мы их выручали, теперь их очередь доказать свою дружбу.

— К Ольге поезжай, она тоже может помочь…

— Я поеду на метро, а ты бери машину. Судя по твоим описаниям, Попович человек с ленцой. Если отдаст коллекцию, на самовывоз рассчитывать не придется.

— Ладно. Может, сама и поеду за его коллекцией.

Лариса взяла себя в руки и по дороге обдумывала, как начать разговор с Поповичем. Решила в галерею не заезжать и поговорить прямо из машины.

— Это вы? — радостно спросил он. — А я как-то пустил все на самотек, думаю, позвоните, тогда соглашусь на любые условия. С коммерческой жилкой у меня полный минус.

— Тогда такое предложение: мы берем на комиссию вашу коллекцию. Все оформляем документально, как полагается. И тут же я могу вам заплатить наличными три тысячи долларов. В виде аванса.

Попович даже не скрывал радости. Для него это, судя по всему, были огромные деньги.

— Как я вам благодарен! А когда подвезти коллекцию? Может, завтра или через неделю? Когда вам угодно?

Попович действительно начисто был лишен коммерческой жилки. Он, вероятно, не знал поговорки: куй железо, пока горячо.

— Никогда не надо откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня. Раз у вас вся коллекция зафиксирована на флэшке, вероятно, она готова и к транспортировке?

— Да, — немного смущенно ответил Попович. Он стеснялся того, что уже подготовил коллекцию к продаже. — Только видите ли… с транспортировкой немного того…

— Напряженка? — догадалась Лариса. Она чувствовала, как внутри ее завелся некий моторчик и все ускорял и ускорял свои обороты. — Ну так это не проблема. Сколько там ящиков или коробок? Поместятся в багажнике и салоне машины?

— Грузовой? — удивился Попович. — Что вы! Там всего пять коробок и два небольших ящика.

— Носить есть кому?

— Как раз сыновья дома, у них каникулы.

— Тогда я сейчас выезжаю. А вы будьте готовы к тому, что придется поехать со мной всей мужской компанией. Сыновья нужны для разгрузки. А вы для оформления документов.

Лариса еще не успела отключить телефон, как услышала в трубке радостный вопль Поповича:

— Лиза! Лиза! Коллекцию берут! И деньги дают!

Полдня пролетели как одно мгновение. Поездка к Поповичам в их не очень устроенную квартиру, суетная погрузка коробок в багажник, две пришлось поставить сыновьям Поповича на колени, потому что «вольво» оказалась не настолько вместительной. Попович всю дорогу был оживлен и подшучивал над сыновьями. Те смущенно улыбались и лукаво переглядывались, исподтишка грозя друг другу кулаками. Потом все разгружали, сортировали, развешивали по стенам и раскладывали. Сати составляла опись, и мальчишки смотрели на нее с явным интересом. Пелены невозможно украсили галерею, ну просто потрясающе. Лариса не могла отвести от них глаз и испытывала благоговение, как в церкви. Мальчишки попросили у отца на мороженое и сбежали. Да в них нужды уже и не было. Только лишняя колготня. Лариса из вежливости спросила, по сколько им лет. Попович гордо ответил, что погодки, четырнадцать и тринадцать, оба талантливые математики и учатся в спецшколе с математическим уклоном. Но дурачье. Им бы еще баловаться и играть в дурацкие игры на компьютере. Наконец договор был составлен, завизирован обеими сторонами, Попович получил свои три тысячи долларов и в благодушном настроении отправился восвояси.

— Кстати, — опомнилась Лариса Владимировна, останавливая его на пороге, — через две недели мы переезжаем на новое место, расширяемся, я вам позвоню, как только еще что-то продастся.

— Да ладно, — махнул рукой Попович.

Лариса такого отношения к своему имуществу не понимала. Но он ведь сразу честно признался, — с бизнесом у него отношения не клеятся.

Время от времени звонил Вадим и сообщал результаты поездки. Голос у него был сдержанный, и понять, кто сколько дал, а кто вежливо отказался, было невозможно. Потому что его звонки походили скорее на краткий отчет. «Только что посетил Анфису. Тебе привет». «Гриша в Париже. Нина дала мало». «Бек очень сочувствует». И пойми — сочувствует только на словах или подтвердил сочувствие некой суммой? Список визитов Вадима явно расширился. Он звонил еще два раза, и последний звонок был совсем странный. «Ольги нет». Но сказано это было таким тоном, будто ее отсутствие явилось для Вадима полным потрясением. Взволнованная Лариса отпустила Сати в восьмом часу и пыталась отвлечься от плохих предчувствий, занимаясь делами. Ходила по галерее, придирчиво рассматривая, удачно ли разместилась коллекция Поповича. День можно было назвать удачным и в смысле прибыли, потому что пришли две дамы и купили на двоих одну картину за двадцать пять тысяч рублей. Потом пришла парочка — вальяжный мужчина с оттопыренным мизинцем и молоденькая востроглазенькая девица, которая ластилась к нему, и в результате он купил ей шкатулку для драгоценностей из черного лака, инкрустированную эмалью. Девятнадцатый век.

В восемь часов вечера явился Вадим и устало рухнул на стул. Выглядел он так плохо, что Лариса даже боялась задавать вопросы. Лицо Вадима разом осунулось, обозначились глубокие морщины, которые доселе она не замечала. Он молча стал вытаскивать из дипломата деньги. Одни в конвертах, другие перетянуты резиночкой, пачка в целлофановом пакете.

— Что? — почему-то шепотом спросила Лариса.

— Ольги нет… — каким-то чужим голосом ответил муж.

— Как? — уже понимая, что ее нет вообще, ужаснулась Лариса.

— Убили…

Лариса вскрикнула и прижала обе руки к губам. Глаза у нее округлились, и Вадим отвел взгляд.

— Соседка сказала, что ее неделю назад нашли убитой. Ограбили, перерезали горло.

— Господи! — простонала Лариса. — У нее же замков десять штук!

— Вот она их сама все и открыла. Ты забыла, какой образ жизни она вела.

— Ну помню, был у нее какой-то молодой… давно… Она рассказывала, когда они уже расстались.

— И после этого не один.

— Нашли убийцу?

— Черта с два! — вдруг выкрикнул Вадим. — Разве наши органы умеют искать? Пришли, поспрашивали соседей, искали отпечатки. Всякие там следы…

Лариса подошла к Вадиму и прижала его голову к своей груди. Никогда они не обсуждали тему первой женитьбы Вадима, и сейчас не станут. Но все годы Вадим поддерживал отношения со своей первой женой — Ольгой Якушевой. И когда встречались на общих мероприятиях, Вадим всегда подводил к Ольге Ларису. Как младшую жену. Ольга относилась к Ларисе с пониманием, не ревновала. Наоборот, иногда они вместе подшучивали над Вадимом. Особенно обе любили позабавиться на глазах у публики, изображая тесную дружбу, потому что знали, многие находили их отношения очень пикантными. Первая и вторая жены не скандалят, не ревнуют, а общаются цивилизованно и даже, кажется, испытывают друг к другу определенную нежность. Сестринскую…

— Я позвоню в прокуратуру, узнаю, кто ведет дело. Нужно же найти этого убийцу, сволочь, гада…

Лариса гладила Вадима по голове и думала, как же его утешить или хотя бы отвлечь.

— Попович приезжал, я его привезла вместе с коллекцией и сыновьями. А то он собирался приехать через неделю. А собрался бы через месяц. А я ему сразу три тысячи долларов посулила.

— Правильно сделала, — наконец отреагировал на ее слова Вадим. — А сыновья при чем?

— Погрузка-разгрузка…

Вадим, сидя на стуле, наконец заметил перемены в галерее и обернулся вокруг оси.

— Неплохо получилось. А я деньги собрал. Полную сумму. Хорошо, что к Ольге последней поехал, иначе не смог бы ни о чем думать. Да, давай завтра с этим Савичевым не встречаться. Даже звонить ему не будем. А то мне что-то тошно от него.

— Давай. У нас еще есть время.

— Я завтра займусь Ольгиными делами. Ты уж извини, завтра без меня здесь будешь…

— Конечно, дорогой, — Лариса говорила с мужем, как с тяжело заболевшим человеком. Она понимала, что потрясение, которое он пережил сегодня, отпустит его не скоро.