14 февраля

Денис решил съездить в одно местечко на Зубовском бульваре, которое рекомендовал ему Турецкий, — проникнуться футбольным духом зимой в Москве можно было только там. Местечко это было злачным заведением, баром, попросту говоря, а вот название имело самое нетривиальное — «Лига чемпионов». Там собирались болельщики, чтобы подрать глотки перед большим экраном под хорошее пиво и в теплой компании.

Денис приехал туда днем, свободных мест было предостаточно; как объяснил гардеробщик: хотя футбольный сезон в России еще не начался, каждый вечер к определенному моменту «Лига чемпионов» была забита под завязку. По спутниковым каналам демонстрировались матчи европейских чемпионатов, а, как известно, для Италии или Испании февраль — самая футбольная пора.

Интерьер соответствующий — футбольные аксессуары (медали, кубки, гетры, футболки, шиповки и пр.), ну и, конечно, телевизоры с экранами самых разнообразных площадей. Публика — зажиточный московский средний класс от 25 до 40. В сущности, подумал Денис, это же мой статус, я сюда вписываюсь, за одним-единственным исключением: терпеть не могу футбол и не понимаю, почему это все так от него прутся. Кошмар какой-то, ну за что это мне?!

Прямо над Денисом нависал здоровенный экран, на котором показывали, как предсезонную подготовку в Турции проводит московский «Спартак». Это сопровождалось комментарием спортивного журналиста:

…— Что же до самой игры, то она получилась равной и маловыразительной. До перерыва самый реальный шанс у красно-белых упустил Павлюченко. Он не попал в пустые ворота с двух метров! Во втором тайме то же самое удалось Данишевскому…

Комментарий спортивного журналиста сопровождался комментариями посетителей бара:

— Козлы!

— Уроды!

— Мазилы!

— Ладно, ничего, это же предсезонка только… «Буревестник» тоже вон не лучше сейчас выглядит.

— Еще неизвестно, как они без Комарова в Лиге сыграют…

— Почему это без Комарова?!

— Так он же заявил, что отказывается! Чай, не советские времена, теперь не заставят. Уедет куда-нибудь, как пить дать уедет!

— Куда, например? У него же контракт!

— Да хоть в Италию. Разорвет контракт и уедет!

— Как — разорвет?!

— Пополам!

— Ну это уж шиш — в Италию! Газеты читать надо. Кандолини сказал, что русских в его команде не будет.

— А что, в Италии одна «Бонавентура», что ли?!

— А что, на Италии свет клином сошелся? Может, он в Англию уедет? Нашему Комарику английский чемпионат больше всего подходит. Он бы там не хуже Оуэна смотрелся! Наколотил бы англосаксам голешников по самые помидоры!

— И испанский чемпионат ему подходит!

— Да ему все подходит. Эй, мужики, давайте выпьем за Комарова, где бы не играл!

— Точно! Сдвинем бокалы!!!

Денис добрался к стойке бара, попросил стакан глинтвейна и нашел себе местечко покомфортней.

Интересно… А он считал, что футбольные фанаты нетерпимы к игрокам соперника, а вот поди ж ты: тут же явно болельщики разных команд собрались. Хотя, может, они так благодушно настроены, пока еще чемпионат не начался?

За соседним столиком шел диалог, слава богу, не про футбол. Обсуждали телевидение. Впрочем, Денис рано обрадовался, решив, что речь идет не о футболе, все же публика тут была специфическая.

— Мужики, а кто-нибудь смотрел на старый Новый год американский футбол по НТВ-плюс?

— А что было?

— Полный абзац. Игра идет в этот самый американский футбол… кстати, кто-нибудь знает правила?

— Ха-ха-ха!

— Хо-хо-хо!

— Хи-хи-хи!

— Да неважно, хотя нет, вернее, важно! В общем, час игры где-то проходит. Потом начинается общение со зрителями в прямом эфире. Звонит какой-то крендель и сообщает: «Привет, я Коля из Одессы». Комментатор говорит: «Доброй ночи, Коля, спасибо, что смотрите наш канал». Коля говорит: «Не за что. Только я ни х… не пойму, что это, б… за игра такая?» Комментатор: «Это американский футбол».

Хохот поднялся такой, что заглушил все остальные децибелы в «Лиге чемпионов», которых было немало.

Денис тоже улыбнулся. Американский футбол — это нечто… Хотя, помнится, кто-то из советских писателей-диссидентов, впервые оказавшись в Штатах и увидев эту мясорубку, растерянно сказал: «Нация, которая играет в такую игру, непобедима».

И вот тут, в уютном закутке, из которого не просматривался ни один экран с этим дурацким футболом, где так приятно было сидеть, не думая ни о чем, вспоминая лишь периодически, что за окном зима, а ты вполне можешь позволить себе чем-нибудь согреться, пусть и против собственных правил, ну так что ж, так даже приятнее… вот тут Денис среди прочих спортивных сплетен и баек услышал поразительную историю об Антоне Комарове.

Однажды молодой форвард «Буревестника» сидел в теплой компании в знаменитом ночном клубе, который находится, кстати сказать, здесь же неподалеку, буквально через дорогу, и называется именем одного колоритного персонажа русской истории. Нельзя сказать, чтобы тренерами это приветствовалось, но в «Буревестнике» были вполне либеральные установки на жизнь спортсменов вне поля. В конце концов, подразумевалось, что они профессионалы, которые сами в состоянии с должной ответственностью относиться к своему спортивному режиму. Словом, Антон Комаров развлекался вовсю, и, как говорят злые языки, особенно усердно ему в этом помогал главный конкурент за место в основном составе Петя Овсянников. Уж преследовал ли он при этом какие-то свои корыстные мотивы — бог весть, да и история не о том.

Так вот, Комаров увидел чрезвычайно эффектную стриптизершу и стал оказывать ей соответствующие знаки внимания. А какие знаки внимания оказывают дорогим стриптизершам в дорогих заведениях? Известно какие. Когда у Комарова закончились банкноты, которые он с хохотом засовывал за немногочисленные детали туалета девушки, он заменил их салфетками.

Вся эта сцена чрезвычайно не понравилась (чтобы не сказать больше) нескольким молодым людям, оказавшимся неподалеку. Молодые люди были боевиками серьезной московской группировки, бандитами, попросту говоря, а ситуацию усугубляло то, что стриптизерша была любовницей одного из них. Комарову дали понять, что, если он хочет проснуться следующим утром, ему нужно немедленно уносить ноги. Но Комарова это не остановило. Он не так давно вернулся с молодежного чемпионата мира, где забил десять великолепных голов и был признан лучшим футболистом. По-видимому, находясь в состоянии все усиливающегося подпития, он не понимал, как кто-то в чем-то может ему отказать. Короче, Комаров был в ударе в тот вечер, и чихать он хотел на каких-то бандитов. Другое дело — относительно трезвый Овсянников. Он отчетливо понял, что не таким способом нужно устранять Комарова из основного состава, потому что, неровен час, и сам его покинешь. Но усилия его были тщетны, сдержать молодого спортсмена в тот вечер могла бы только пуля, и, что самое страшное, до этого было рукой подать. Конфликт дошел до такой стадии, что охранники заведения попросили удалиться всех причастных. (Овсянников тем временем звонил в службу безопасности «Буревестника», но, разумеется, успеть что-либо предпринять было нереально.) Бандитов и Комарова вывели через разные выходы, дабы не провоцировать стычку, хотя, конечно, его бы это вряд ли спасло. Но далее произошла чудесная метаморфоза. Добравшись до своей машины (скромная, подержанная «трешка» «БМВ», как гласит народная молва), Комаров снова встретил все тех же бандитов, которые… упав перед ним на колени, попросили простить их, темных и отсталых, не опознавших в хмельном угаре народного кумира!

За точность выражения криминальных типов рассказчик не ручался, но суть была та самая. Оказалось, что свидетелем инцидента стал вор в законе по кличке Кролик, авторитет которого для боевиков был столь внушителен, что ослушаться его они не могли. Кролик, старый болельщик, и от игры Комарова он был без ума, перед его футбольным искусством меркло значение любой разборки, ведь, в конце концов, как сказано у Екклесиаста: все тщета и ловля ветра. А футбол вечен. Возможно, боевики чихать хотели как на футбол вообще, так и на отдельных его представителей в частности, но перед Кроликом они трепетали, Кролик — это фигура, одного его чиха было достаточно, чтобы решить судьбу любого из них. Так что особо ребята не рефлексировали, когда получили его вельможный указ немедленно извиниться перед зарвавшимся фраером…

Выходит, сделал вывод Денис, Комарова любили как бандиты, так и простые смертные, вернее, наоборот. Впрочем, сильные мира сего всегда проявляли интерес к спортивным звездам, и, что важно, интерес этот подчас был бескорыстным. Вероятно, их просто интересовал феномен: как можно так гипнотизировать толпы людей безо всякого кнута и пряника?

Как знать, может, если бы я посмотрел этого парня на поле, то, может, и сам… Дениса привлекали виды спорта, где соревнование шло заочно, где надо было победить не соперника, дышащего в затылок или засаживающего локоть тебе под ребро, а те, где соревнование шло с самим собой в первую очередь, где побеждалось. Но, ломая голову над этой футбольной задачкой, Денис подумал, а так ли уж не любит футбол, в самом деле?

— В деле Антона Комарова наметился новый поворот, — сообщил вдруг механический голос, и Денис не сразу сообразил, что голос этот исходил из телевизора.

Разговоры вокруг тут же стихли, и все подались к большому экрану, другим экранам и экранчикам.

— По поступившей сегодня информации, Комарова видели тренирующимся на базе московского «Салюта». Руководство ФК «Салют» от комментариев по этому поводу уклонилось, заметив лишь, что это их частное дело — когда и кому предоставлять условия для тренировок. И в самом деле, не так ли уж мы зациклились на надуманных правовых аспектах этого небольшого инцидента, который по меркам футбольной истории видится лишь песчинкой в водовороте игры, любимой миллионами? В самом деле, вот, предположим, приехал бы Зинедин Зидан на недельку в Вечный город. Неужели руководство римской «Бонавентуры» отказало бы ему в такой малости, как возможность потренироваться на ее поле или в тренажерном зале? Смешно даже предположить. Тут интересно другое — вот эта странная атмосфера секретности, с которой развивается скандал. Да и скандал ли это, в самом деле, если он развивается в атмосфере секретности?! — вдруг хихикнул футбольный комментатор. — Понятно, что все хотят заработать, и это здоровое стремление, на котором зиждется любой бизнес, осуждать нельзя. Но спортивный бизнес все же дело особое. Ни для кого не секрет, что немного найдется футбольных клубов, существование которых приносит стабильный доход…

— Да уж, — задумчиво сказал рядом с Денисом какой-то пожилой человек, попивавший зеленый чай. — Для того чтобы делать инвестиции в футбол, нужно любить футбол больше, чем деньги…

Стало ясно, что более никаких свежих фактов оглашено не будет, и болельщики вернулись к пиву и разговорам.

Денис вспомнил, что Петр Овсянников по-прежнему ему не перезвонил, и снова попытался сделать это сам. Неудачно.

В другом Денису повезло, президент «Салюта» согласился принять его ближе к вечеру. Сыщик сразу выложил карты на стол: сообщил, что его клиентом является лично Антон Иванович Рыбак, в интересах которого в настоящий момент: а) разыскать принадлежащего ФК «Буревестник» футболиста А. Комарова и б) войти с ним в контакт на предмет переговоров в виду угрожающе складывающейся ситуации.

Президент «Салюта» немного помолчал в трубку, потом сказал:

— Угрожающе — для кого конкретно?

Денис понятия не имел, поэтому на всякий случай сказал:

— Для всех.

Кажется, это прозвучало веско.

— Ладно, приезжайте, я смогу уделить вам время, — вполне доброжелательно предложил президент «Салюта».

Это плохой признак, решил Денис, обычно готовый к любого рода отговоркам.

Чуть меньше часа понадобилось ему, чтобы добраться до офиса «Салюта», который располагался при одноименном стадионе. По дороге он разговаривал с Турецким, который просвещал его по поводу человека, с которым ему придется сейчас иметь дело, потому что Борис Артурович Катанян имел громкое имя в отечественном футболе.

Во-первых, Борис Артурович Катанян некогда сам был блестящим футболистом, из-за травмы прервавшим свою карьеру футболиста до обидного рано. Болельщики со стажем (дословная цитата из А. Б. Турецкого) до сих пор с наслаждением вспоминают его игру.

Во-вторых, Борис Артурович Катанян, возглавляющий теперь футбольный клуб «Салют», еще не так давно был действующим тренером. На его счету и громкие победы в чемпионате СССР, и некоторые успехи со сборной, правда только Советского Союза (еще в восьмидесятые годы он успел выиграть Олимпийские игры), затем тренировал сборную России, уже с меньшим, правда, успехом. Но тому есть объективные причины (дословная цитата из А. Б. Турецкого № 2): во-первых, развал чемпионата СССР, что было непоправимой ошибкой, во-вторых, откровенный саботаж некоторых коллег Бориса Артуровича по тренерскому цеху. Так или иначе, авторитет Бориса Артуровича в футбольном мире был огромен. Лишь три года назад Катанян окончательно завершил тренерскую деятельность и занялся спортивным менеджментом. Последние полтора года он возглавлял московский «Салют», и клуб при нем добился определенных успехов. По крайней мере, болельщики вернулись на стадион, потому что команда радовала зрелищной, хотя и не всегда стабильной игрой. А нестабильной — потому, сказал Турецкий, что в любом нашем клубе, даже в самом распрекрасном, наберется от силы пятнадцать игроков, способных выйти на поле в стартовом составе. А когда в середине сезона эпидемия травм повыкашивает полкоманды, то в игру вводятся дублеры, и вот тогда-то в турнирной таблице и начинается чехарда. Иное дело в Западной Европе. Там на скамейке запасных может терпеливо сидеть штук десять отменных игроков, которые регулярно играют за свои национальные сборные. И когда клуб выступает одновременно на несколько фронтов (национальный чемпионат, Кубок страны, Лига чемпионов либо Кубок УЕФА), сбоев не бывает по определению. Отряд не заметит потери бойца.

Дениса проводили к Катаняну, который находился в странном помещении, напоминавшем нечто вроде компьютерного класса. Он оказался крупным мужчиной под шестьдесят, то есть это Денис знал, что ему под шестьдесят, выглядел он лет на десять меньше. У него было чистое лицо без морщин и пронзительные синие глаза. Наверное, женщины с ума по мужику сходили, подумал Денис, без особой, впрочем, зависти.

— Присаживайтесь, — пророкотал Катанян глубоким, чувственным голосом.

А они и сейчас сходят, подумал Денис уже с завистью.

— Знаете, что такое компьютерный тренер? — риторически спросил Катанян, тыкая в экран компьютера. — Раньше у нас тренеры на занятиях по тактической подготовке на доске фишки передвигали, как полководцы: мол, этот игрок сюда, тогда этот — туда. А теперь с этой системой можно изучать тактику, наигрывать комбинации, имитировать предстоящий матч с конкретным противником. Здорово?

— То есть вы можете задать режим, скажем… — Денис хотел назвать фамилию какого-нибудь знаменитого западного футболиста, но понял, что сделать это с ходу не так-то просто. — Например, Антона Комарова?

— Хм… Ну Комарова так Комарова… — поморщился Катанян.

— Признаюсь, после того как в прошлом сезоне он забил нам два мяча, мы внесли в базу данных его характеристики. Происходят наши занятия так. Один игрок садится за компьютер и становится Комаровым, но… мультипликационным. Так же носится челноком, так же бьет штрафные как сумасшедший, бросает аут. Ему противостоит на компьютере будущий реальный оппонент. Изучает нападающего, узнает его слабые стороны…Сейчас технико-тактические действия тренеры подсчитывают вручную. Это титаническая работа. Ее пора компьютеризировать.

— Значит, вы снимаете игры и тренировочный процесс своей команды и потом вводите игроков в программу?

— Кое-что снимаем. Точнее, это всегда делалось, просто на разном уровне. В большинстве команд делают съемку одной камерой. Этого уже недостаточно

— Нет?

— Нет. Нужно снимать двумя-тремя камерами. Во-первых, чтобы был общий план — тренеру ведь важно знать, как работают люди без мяча и даже что делает вратарь во время атаки его команды. Но нужна и крупная съемка, чтобы были видны номера игроков.

— А как насчет десятого номера? — поинтересовался Денис. Он знал, что это номер Комарова. Его уже просветили, что десять — самое престижное число у футболистов, под таким номером играли Пеле и Марадонна, и еще какие-то Баджо с Фигой. То есть с Фигу.

— Понятно, что вас интересует, — кивнул Катанян. — Пойдемте посмотрим, как ребята мяч гоняют.

Денис с Катаняном прошли несколькими коридорами и оказались в подтрибунном помещении стадиона «Салют», откуда было отлично видно, что делается на поле.

Погода по-прежнему была скверной: снег с дождем. В тренировке «Салюта» принимали участие два с половиной десятка футболистов. Особого энтузиазма на их лицах Денис не разглядел. Один из них ограничился пробежкой вокруг поля. Остальные после разминки разбились на три группы, у каждой из которых был свой вратарь. Пока две мини-команды участвовали в непродолжительной двусторонней игре, третья группа отрабатывала фланговые навесы, прострелы и удары по воротам. Затем игровые бригады менялись жилетами и тренировочными местами. Когда они снимали жилеты, Денис рассмотрел игрока под номером 10. Он был лыс, и лет ему было как минимум тридцать.

Катанян, проследив направление взгляда сыщика, заметил:

— Это Олег Шибанов. Еще в союзном чемпионате успел поиграть. А было, кстати, время — и в «Буревестнике» мяч гонял. Наш лидер. Правый хав.

— Правый — кто?

— Правый полузащитник. Хавбек. Футбол — английское изобретение, хавбек — значит полузащитник.

— Понятно.

Катанян покачал головой:

— Ну и времена…

— Мне кажется, — сдержанно обронил Денис, — в первую очередь важно хорошо делать свою работу. Никто же не требует от футболиста, чтобы он разбирался, скажем, в оружии.

— Вы правы, конечно. Извините, — просто сказал Катанян. Он вообще вел себя очень естественно. — Просто я привык за долгую жизнь в футболе, что в нем у нас разбираются все: министры, доярки, милиционеры. Все разбираются и все учат.

— Это как раз я пришел у вас помощи просить, — напомнил Денис. — Вы знаете, где Антон Комаров? Он сейчас где-то в «Салюте»?

— Увы, нет.

Денис уже догадывался, что ответ будет таким, особенно когда услышал про Шибанова, но все же верить в это не хотелось.

— И что же, его здесь никогда не было?

— Ну почему же… Был. Вячеслав, его старший брат и агент, позвонил мне три дня назад и попросил помощи, сказал, что Антону негде тренироваться. Ну а для меня это не вопрос — всегда пожалуйста. Два дня он у нас работал в тренажерных залах и на поле с мячиком тоже бегал. Ровно два дня. Я за ним все время внимательно наблюдал и теперь уже безо всякого сомнения и скидок на его нежный возраст могу сказать: большой талант. Огромный потенциал. Главное — у него концентрация какая-то не юношеская, когда мяч принимает, эмоции уходят совершенно. Как автомат. Но при этом импровизирует, — закатил глаза Катанян, — как бог.

— И что же?

— А ничего. Два дня побегал. А на третий сказал спасибо и отбыл в неизвестном направлении. Все.

— Как вы думаете, «Буревестник» проиграет без Комарова? — спросил Денис.

— Необязательно. Непобедимым итальянский клуб назвать никак нельзя, у них хватает проблем во всех линиях. Что же касается шансов «Буревестника» отобрать у него очки, то по крайней мере… до начала игры они есть всегда.

— Неплохо сказано, — хмыкнул Денис.

— Пожалуй. А кроме того, возможно, что потеря Комарова даже как раз на руку.

— Как это?!

— Очень просто. Как говорил великий тренер Борис Аркадьев, советский футбол — это игра изо всех сил. «Буревестник» без Комарова — это несомненно игра изо всех сил. Если, конечно, они срочно не доукомплектуются новыми игроками.

Денис почесал голову. Прямо скажем, негусто. Чтобы не прекращать разговор прямо так (вдруг что-то еще выплывет), сказал:

— Стадион у вас классный.

— Когда я только принял команду, пришел на этот стадион, стало обидно и грустно. Тут был вещевой рынок, и вообще, все лежало в разрухе. Походил, посмотрел. Страшно браться было. Но ничего: глаза боятся, а руки делают. Ну и для начала составил список серьезных людей — руководителей предприятий, бизнесменов, банкиров, пригласил их, пообщался. И постепенно дело пошло, люди прониклись идеей. А «Салют» сегодня снова готов принять соревнования любого ранга.

— И трава, — заметил Денис, — просто изумрудная какая-то. Как это вам удается в такое время года?

— Ага, заметили, — обрадовался Катанян. — Искусственная она. Я думаю, потому Комаров, наверно, к нам и попросился, что таких условий в Москве ни у кого больше нет. Причем здесь не то что в «Лужниках» — полная имитация настоящего газона!

— Как это?

— А вот так. С нашим климатом и раздолбайством синтетика — просто спасение. Мы же выращивать сами не умеем, зато загубить — пожалуйста! А это искусственный коврик. Закончили играть — скатали в трубочку, в кладовку унесли. Да вы точно не болельщик, молодой человек. Если таких элементарных вещей не знаете.

Денис промолчал, глядя на тренирующихся футболистов, потом не выдержал:

— По-моему, все равно это зверство. Вы как будто спецназ какой-то готовите. Неужели нельзя в манеже это делать? Все равно же холодно.

Катанян довольно засмеялся:

— Нам есть чем похвастать. Ноу-хау из Германии: поле отапливается не жидкостью в подземных трубах, а электричеством в зарытых резиновых ковриках в палец толщиной. Удобно — ставишь любую температуру нажатием кнопки, почва прогревается равномерно, быстро и, главное, очень экономично.

— Борис Артурович, — спросил Денис, — «Салют» богатый клуб?

— Вы хотите сказать, достаточно ли у нас денег, чтобы купить Комарова? — прищурился Катанян.

— Ну пусть будет так.

— Я вот что вам отвечу, молодой человек. Наш клубный бюджет, разумеется, превышает рыночную стоимость Комарова, как и бюджет «Буревестника», само собой. Как и бюджет еще нескольких российских клубов. Но это не значит, что мы будем его покупать за такие деньги.

— За какие?

— За те, что назвал Рыбак.

— Он что, собрался продать Комарова?! — поразился Денис.

— Э… — прищурился Катанян. — Хорошенькое дело. Вы действительно сыщик?

Денис протянул ему свое удостоверение. Катанян взглянул лишь мельком: вопрос был риторический. Имелась в виду его, Дениса, компетенция. Ставилась, так сказать, под сомнение.

— «Футбол сегодня» жирным шрифтом напечатал, — сказал Катанян. — Рыбак заявил, что рыночная стоимость Комарова составляет пятнадцать миллионов евро, и меньше чем за эту сумму футболист продан не будет. А то, что он в одностороннем порядке разорвал действующий контракт, не отменяет на него прав «Буревестника».

— Во как, — пробормотал Денис. — То есть теперь Рыбак уже не против его продать?

— А что, были предложения? — тут же заинтересовался Катанян.

— Нет, вы меня не так поняли, — соврал Денис. — Но подскажите, Борис Артурович, вы человек опытный, спортивный бизнесмен, на кого бы вы поставили в первую очередь? Кто купит Комарова?

— На немцев, — не задумываясь, сказал Катанян. — У итальянцев кризис, англичане наших футболистов не признают практически. Один Канчельскис там заиграл, да и то давно уже. Испанцы? Разве что. Для французов — дорого. Для голландцев, португальцев — тем более. Немчура, больше некому.

— Спасибо. Но с вами, значит, ни Комаров, ни его брат эту тему не обсуждали? Никогда?

— Денис Андреевич, — укоризненно покачал головой Катанян, — разве я давал повод усомниться в моих словах?

— Простите.

— Конечно, мы бы и сами с удовольствием приобрели такого игрока. Гораздо приятнее иметь своего, чем выуживать какого-то папуаса из чемпионата Южной Африки. Но я не думаю, что Комаров горит желанием играть за «Салют». Во-первых, он бы мне это сказал, а во-вторых… — Катанян развел руками. — Понятное дело, парень за границу нацелился. Хотя…

— Хотя — что?

— Не знаю… тут додумывать что угодно можно. Нашим клубам надо учиться, учиться и еще раз учиться зарабатывать, а не сидеть на шее у государства и спонсоров, которым скоро надоест выбрасывать деньги.

— А как зарабатывать?

— А по-всякому. Например, зарплаты игроков стали просто запредельные. Но так долго это не может продолжаться! Дошло до того, что клубы предпочитают отпустить футболиста на все четыре стороны — лишь бы не платить ему зарплату. Ну это не в случае с Комаровым, конечно, когда игроки средненькие. Надо сделать так, как уже практикуют в мини-футболе: урезали зарплаты вдвое, и что вы думаете?

— Что? — машинально переспросил Денис.

— А ничего. Игроки не разбежались — подписали новые контракты как миленькие.

— А сколько зарабатывают отечественные футболисты? — поинтересовался Денис.

— Можно подумать, вы работаете на Рыбака и не задавали ему этот вопрос, — усмехнулся Катанян. — Говорил он вам, сколько получает Комаров?

Денис только сейчас сообразил, что слышал от Рыбака суммы, имеющие отношение к стоимости контракта Комарова (Рыбак сказал, что немцы предлагали двадцать миллионов марок), но не к его личной зарплате.

— Ну ладно, ваше дело, — сказал Катанян. — Я вам тоже наших секретов раскрывать не собираюсь. Но вот пример: на днях казанский «Рубин» купил чешского защитника. «Советский спорт» написал, что парень будет получать триста пятьдесят тысяч в год. Вот и прикиньте сами.

— Что прикинуть? Триста пятьдесят тысяч — чего?

— Долларов, разумеется.

— Почти тридцать тысяч в месяц! — ахнул Денис.

— То-то и оно, — кивнул Катанян. — Уж не знаю, сколько Антошка Комаров в «Буревестнике» получал…

— Получал? — прищурился Денис.

— Ну хорошо — получает, не ловите на слове… хотя нет, позвольте, если он разорвал контракт, пусть и в одностороннем порядке, то, значит, от денег отказался. Так что все же — получал. И думаю, уж верно не меньше, чем этот чех. А в Западной Европе, в лучших чемпионатах, платят гораздо больше, там Комаров за один сезон станет миллионером. — Катанян засмеялся: — А нам в семидесятом году, помню, за выход в следующий круг Кубка кубков заплатили по пятьдесят долларов. Во времена были!.. Поймите, молодой человек, я вовсе не ретроград и я за то, чтобы профессионалы получали достойное вознаграждение, но давайте тогда будем строго спрашивать со всех, и не в последнюю очередь — с руководителей тех клубов, чьи стадионы пустуют. Еще лет двадцать назад такое представить себе было невозможно. Я думаю, редкая команда тогда убыточной была, хоть мы и при социализме жили. А сейчас… Выходит так, что тот, кто вкладывает деньги в футбол, любит футбол гораздо больше, чем деньги.

Сыщик поднялся и протянул руку:

— Благодарю вас, Борис Артурович, вы очень помогли.

— Боюсь, вряд ли, — сказал Катанян.

Денис озадаченно посмотрел на него.

— Я бы в самом деле рад был бы сказать вам, куда делся Комаров, но увы… И вообще… — Катанян посмотрел Денису в глаза. — Как-то тревожно. Не хочется, чтобы парень пропал.

«Большой талант», — вспомнил Денис его слова.

Мимо вдруг, смешно семеня лапками, пробежал… пингвин. Большой — метра два, внутри оболочки конечно же был человек.

— Кто у нас предельно крут? — завопил пингвин. — То московский наш «Салют»!!!

— Это что такое? — удивился Денис.

— Талисман, — и бровью не повел Катанян.

— Понятно. А почему пингвин?

— А почему нет?

— Действительно, — пожал плечами Денис.

— Футбольные клубы часто выбирают экзотических животных на роль талисманов. Между прочим, работа у него не из легких: в этой оболочке целый матч бегает, прыгает, выплясывает, а еще до начала игры болельщиков заводит.

Денис пошел на стоянку у стадиона, где он припарковал свой «форд». Когда он открыл машину, кто-то сзади мягко тронул его за плечо. Странное было прикосновение, словно не человеческое. Денис оглянулся: так и есть, за плечо его трогали не рукой, а ластой. Это был пингвин.

— Как здоровье? — сказал он.

Денис промолчал, усаживаясь в кабину.

— А я вот по пять кило за матч сбрасываю! — признался пингвин. — Жена в восторге.

— Вы запатентуйте метод, — предложил Денис, заводя машину. — И откройте курсы для похудания.

— Это мысль, — оценил пингвин. — Вообще-то меня Жора зовут.

— Удачи вам, Жора, — сказал Денис, заводя машину.

— Погодите, эй, — заволновался пингвин Жора, — я же не успеваю за вами!

— Счастливо оставаться, — вежливо пожелал Денис, выруливая со стоянки.

— Да стойте вы! Я видел, как Комаров уезжал…

Денис притормозил:

— Вы о чем?

— За Комаровым приезжали какие-то люди на черном джипе «мерседес». И номер такой, в голове вертится… — Он пощелкал пальцами, выразительно посмотрел на сыщика.

Денис вытащил из бумажника сторублевую купюру.

Пингвин Жора погрустнел:

— Не, боюсь, маразм — это навсегда.

Денис присовокупил к сотенной еще одну.

— Точно кранты, — пожаловался Жора. — Я слышал, с пингвинами это рано случается.

Денис протянул пятисотенную.

— А так лучше?

— Триста шестьдесят три РМК, — отчеканил Жора.

— Без дураков? Я проверю.

Жора кивнул.

— А как вам вообще работается? — полюбопытствовал Денис.

— Нормально. Держу себя в тонусе. Перед игрой тренируюсь — часок обязательно скачу в этой штуке под музыку.

— А как же очки? Стекла небось запотевают, дырки-то для глаз крохотные…

— Да, видно плоховато. Но привык уже, как-то ориентируюсь… Чего для родного футбола не сделаешь.

Это точно, подумал Денис, если уж меня на футбол работать заставили…

Он заехал перекусить в «Елки-палки» на Новом Арбате. Ужин не ужин, но подкрепиться не мешало. Накладывая себе блинов с грибами, Денис прокручивал в голове разговор с президентом «Салюта».

Как он там… сказал? «Выходит, что тот, кто вкладывает деньги в футбол, любит футбол гораздо больше, чем деньги». То есть предприятие заведомо убыточное, но уж больно приятное, — мысль была ясна. В принципе это идеология любого спонсора.

«…Тот, кто вкладывает деньги в футбол, любит футбол гораздо больше, чем деньги». Это что-то напоминало… Немудрено. В голове у Дениса за последние двое суток уже образовалась густая футбольная каша.

…Они, значит, любят футбол гораздо больше, чем деньги… Кто же таки, эти загадочные «они»?

Денис мысленно встал из-за стола. Елки-палки! Даже смешно. Действительно, елки-палки в «Елках-палках».

Это было в спорт-баре «Лига чемпионов». Пожилой человек ничем ни примечательной наружности. Пил только зеленый чай, а бармен ему подливал без напоминаний. «Да уж, — сказал он тогда. — Для того чтобы делать инвестиции в футбол, нужно любить футбол больше, чем деньги…» Ничем не примечательной наружности. Так ли это было на самом деле?

Денис осторожно и настойчиво вытаскивал из пыльного чердачка своей памяти это лицо. Лысоват. Высокий лоб. Глаза… Обыкновенные глаза, вспомнить их цвет Денис не мог, может, и не разглядел, но было что-то в них… да, точно, он были красноваты слегка, как после бессонной ночи. Что еще? Да ничего, ничего особенного, лицо, каких миллионы, на такого на трибуне стадиона или у барной стойки не обратишь внимания, таких болельщиков Москва плодит как кроликов. Было ли что-то еще? Пожалуй, уши плотно прижаты, как у людей, занимавшихся боксом. Плотно прижатые уши. Елки-палки! Значит, Москва плодит их как кроликов? Как кроликов?!

Денис позвонил Максу:

— Ну что там с машиной?

— Пока ничем не обрадую, — буркнул Макс и отключился.

Можно было, конечно, с самого начала у дяди помощи попросить, но не хотелось из-за такой малости его дергать. Зато вот теперь…

Денис снова застал Вячеслава Ивановича в момент наладки спутниковой антенны перед очередным обзором главных европейских футбольных чемпионатов. Видно, опять что-то не выходило, потому что Грязнов-старший был явно не в духе.

— Дядя Слава, хочешь, я Макса пришлю, он в два счета все сделает.

— Перебьюсь, — буркнул Вячеслав Иванович. — Говори, что надо.

— Кто такой Кролик?

— Хм… — сказал начальник МУРа. — Ты с сотового звонишь? Это не дело. Лучше приезжай.

Вот те раз. Понятно, что сотовый телефон прослушать гораздо легче, чем обычный, но… начальник МУРа опасается прослушки? Кто такой этот Кролик, в самом деле?!

Через двадцать минут Денис был на Петровке, в дядином кабинете. Тот без обиняков спросил:

— У тебя что-то случилось?

— Нет, — удивился Денис. — С чего ты взял?

— С твоего вопроса. Просто так Кроликом обычно не интересуются.

— Почему? — вскинулся Денис. — Да и вообще, кто это такой?

Кролик, в миру Сергей Сергеевич Порфирьев, был вором в законе, крупным уголовным авторитетом. В последние пару лет он отошел от активных дел и выступал в основном в качестве третейского судьи при разрешении конфликтных ситуаций внутри профессионального, так сказать, сообщества. Для начальника МУРа Кролик был как кость в горле. Зацепить его ни на чем не удавалось. По агентурным данным, он имел солидную долю от продажи оружия на Северном Кавказе, но доказать это тоже не выходило. Вячеслав Иванович привлекал РУБОП и — безуспешно. Самое неприятное, что уже не первый год фигурировала настойчивая версия о контакте Кролика с неким крупным работником некой отечественной спецслужбы, установить личность которого было невозможно, было известно лишь, что в прозвище его есть что-то лошадиное. Такая вот чеховщина. Так это было или нет, но все усилия уголовного розыска по прищучиванию Кролика разбивались вдрызг.

Порфирьев-Кролик среди прочих своих коллег был знаменит своими спортивными пристрастиями. С точки зрения начальника МУРа было вполне вероятно, что в сферу интересов Кролика могли попасть трансферы российских футболистов, причем как на внутреннем рынке, так и на европейском. Футбол футболом, но уважал Кролик и экстремальные виды спорта, в первую очередь — прыжки с парашютом. В молодости он занимался боксом, но с тех пор много воды утекло, и говорили, что английского рукоприкладства Кролик нынче не терпит. Словом, фигурой он был таинственной и колоритной.

В кармане у Дениса заверещал мобильник. Денис посмотрел на дисплей: звонок был от Макса. Жестом он извинился перед дядей и нажал кнопочку «talk».

— Ты что-нибудь узнал про «мерс»?

— Похоже на то, — осторожно сказал Макс. — Это тачка тех ребят, которые никогда не будут нашими клиентами.

— Я понял, — сказал Денис. Потом подумал, что ведь он уже называл Максу номер джипа по телефону, так что если его «слушают», как того опасается дядя, то не один ли черт?! И Денис сказал:

— Кролик?

— Да.

— Максим, ты свободен на сегодня, съезди куда-нибудь развлекись.

— А что, — удивился компьютерный монстр, — в офисе я уже не могу остаться?

— Съезди, съезди, — сказал Денис. Потом он повернулся к дяде и полюбопытствовал: — А есть его изображение какое-нибудь, этого Кролика?

Грязнов-старший молча протянул племяннику специально приготовленную папку: Денис открыл ее, там было несколько фотографий, на каждой он мог уверенно опознать усталого, пожилого человека ничем ни примечательной наружности. С плотно прижатыми ушами и красноватыми глазами. Кролик.

У Дениса на кончике языка висела фраза «Как же с ним связаться, с Кроликом-то?», но он понимал, что если сейчас брякнет это вслух, то дядя, не слушая никаких разумных (а были ли они, разумные-то?) доводов, поставит за ним, за Денисом, наблюдение, читай — охрану. И будет прав по большому счету. Да только вот Денис был абсолютно убежден, что встретиться с Кроликом жизненно необходимо. Впрочем, ведь наверняка у Кролика, то есть у Порфирьева, есть легальный бизнес, какой-то офис, где работают люди, а там, где работают люди, обязательно есть телефоны, значит, ну и так далее. Нет, это все слишком долго. Тут Денис вспомнил, как Кролик пил свой чаек в «Лиге чемпионов», а бармен ему подливал. Ага!

Денис поехал на Зубовский бульвар, как ни странно, бармена он помнил даже лучше, чем Порфирьева-Кролика, — здоровенный рыжий детина. Как выяснилось, его звали Вениамином, и его смена сегодня уже закончилась. За стойкой орудовал теперь другой молодой человек. А не все ли равно? Если рыжий относился к Кролику с таким пиететом, то, наверно, и остальные в курсе.

Денис поманил бармена пальцем и сказал:

— Я хочу оставить сообщение для вашего клиента. Срочное.

Бармен равнодушно пожал плечами:

— Напишите записку.

Денис протянул свою визитку, на которой нацарапал несколько слов:

— Для Сергея Сергеевича.

Тут с барменом случилось чудесное превращение. Физиономия его вдруг порозовела от чувства повышенной ответственности.

Встреча состоялась через два с лишним часа. К перекрестку Зубовского бульвара и Пречистенки подкатил черный джип «мерседес». Денис посмотрел номерной знак. Так и есть — 363 РМК. Ну и наглость. Хотя почему наглость, ребятки же не знают, что их таким образом и вычислили.

Открылась правая задняя дверца, и оттуда кто-то сделал приглашающий жест рукой. Денис подошел вплотную. В машине были двое: водитель, лица которого не разглядеть, и еще один, форменный громила. Сейчас мне еще глаза завяжут, подумал Денис почти всерьез. Но ничуть не бывало.

Дорога заняла полтора часа, и вела она в дачный поселок Глаголево. Дом стоял на участке в два гектара. Пруд и сосновый бор наличествовали. Дом был трехэтажный. Количество людей во дворе плохо поддавалось подсчету.

Дениса ввели в кухню, оформленную в стиле хай-тек — все было металлическое и ультрасовременное. Спиной к нему стоял человек, колдовавший с двумя пузатыми глиняными чайниками. Он повернулся, и Денис тотчас узнал пожилого болельщика из «Лиги чемпионов». Залысины, высокий лоб, плотно прижатые уши. Громила остался в комнате. Ну еще бы, подумал Денис.

— Хотите чаю? — хлебосольно предложил хозяин, красноватые глаза которого излучали ледяной холод. — Зеленого? Настоящего китайского? Качество гарантировано. Мне его присылают с собственной маленькой плантации.

— Разве в Китае продают землю иностранцам? — полюбопытствовал Денис и подумал: как-то не очень восточные напитки сочетаются с этим модерновым дизайном. Впрочем, с другой стороны, все, у кого не получается создать свой стиль, утверждают, что эклектика сейчас в моде.

— А она у меня в Непале, — хохотнул Сергей Сергеевич Порфирьев, он же Кролик. — Так налить вам?

— Был такой человек в Древнем Китае — Шэнь Нун. Считается, что он в один день, создавая китайскую медицину, попробовал семьдесят две ядовитых травы и пил чай, чтобы нейтрализовать действие яда. Еще его звали Пахарь Духа и Божественный Земледелец.

Кролик, наливавший чай с большой высоты длинной тонкой струйкой, смаковавший это занятие и словно любовавшийся собой со стороны, пролил мимо и изумленно уставился на Дениса. Но очень быстро лицо его приняло прежнее выражение, и он в третий раз предложил гостю напиток.

Денис отрицательно покачал головой:

— У меня нет на это времени. Я только хочу попросить вас ответить на пару вопросов, касающихся… м-мм… спорта.

— Спорт — это хорошо, — одобрил Кролик. — Почти так же хорошо, как зеленый чай. Я сам когда-то занимался спортом.

— Вы можете мне сказать, где сейчас находится Антон Комаров?

Ответа не последовало, вместо этого Кролик с явным наслаждением сделал несколько небольших глотков, потом подумал немного и налил себе еще.

— Чего вы добиваетесь, молодой человек? — полюбопытствовал он.

— Я просто делаю свою работу.

— В чем она заключается?

— Меня попросили найти исчезнувшего футболиста. Вы понимаете, о ком идет речь?

Кролик равнодушно пожал плечами и сказал:

— Вы знаете, что зеленый чай нельзя заваривать кипятком?

— Знаю. А вы знаете, где сейчас Комаров?

— Вы очень разносторонний молодой человек, — отметил Кролик. — Насчет Комарова я не в курсе.

— Но ведь это же неправда, — сказал Денис. — Это ведь ваши люди увезли Комарова из «Салюта».

— Правда, неправда, — сказал Кролик. — А что такое правда? Правда, в сущности, опасная вещь. Правда — это изобретение маньяков: она колет глаза и режет уши.

— Я к этому привык, правда — часть моей работы, обычно финальная, когда я до нее добираюсь.

— Вы прыгали с парашютом? — поинтересовался вдруг Кролик.

— Приходилось, — сдержанно ответил Денис.

— Ну а затяжной прыжок?

— Приходилось.

— Однако… — Кролик оценивающе рассматривал Дениса. — Впрочем, это неважно. Есть такая история. У парашютиста первый прыжок. Летит он и с перепугу забыл, где кольцо находится. Вдруг видит: с земли какой-то человек летит ему навстречу. Поравнялись — парашютист спрашивает: «Скажи, друг, где здесь кольцо, дергать за что?» — а тот отвечает: «Я не в курсе, я сапер, но ты лучше ничего не трогай». Вот и я тебе то же самое скажу, парень: лучше ничего не трогай. Соображаешь, сынок?

— Что это значит? — сказал Денис.

— Это значит, — сказал громила, первый раз открыв рот, — вали отсюда, пока цел.

— Не совсем так, — мягко поправил Кролик. — Это значит, что ты играешь не на своем поле, а времени осмотреться тут у тебя нет, сынок. Но я тебе сделаю подарок, так и быть.

— Подарок? — Денис не верил своим ушам.

— Да, подарок. Я скажу тебе то, что еще никто не знает.

Денис внутренне собрался, хотя и так все это время был достаточно напряжен. Что он сейчас услышит? Антон Комаров попал в автокатастрофу? Ему отрезали обе ноги? Он ослеп? Что еще придумает этот упырь?!

— Комаров не будет больше играть в «Буревестнике».

— Это, по-моему, как раз все знают, — осторожно заметил Денис, напрягаясь еще больше.

— Понимают, а не знают, — поправил Кролик. — Понимать и знать — разные вещи. Так вот я повторяю: Комаров не будет играть ни в «Буревестнике», ни в России вообще. Я это знаю. Вот единственное, чем я могу помочь. Хотя и этого уже будет достаточно, если ты действительно так же умен, как и эрудирован.

— Вы были знакомы с Виктором Афанасьевичем Рябовым?

— Нет, не был. Но мне нравились команды, которые он тренировал, и я последовательно болел за все.

Денис подумал, что, насколько он уже понимает болельщицкую психологию, это несколько странно. Болеют за конкретную команду, за футболистов-любимчиков, пусть и путешествующих по клубам, но за тренера?

— Ну, — усмехнулся Кролик, — спрашивай, что хочешь. Все равно ни один следователь с его убийством меня не свяжет. Мне жаль, что он умер.

— Умер? — переспросил Денис.

— Как это ни называй, суть не изменится. Рябова нет. Я к его смерти непричастен. Ведь это же у вас у всех в головах сидит?

— Я бы лучше спросил, что вы думаете о его гибели. Почему это случилось?

— Ты юрист, не я. Ищи, кому выгодно. Мне — не-выгодно. Мне жаль Рябова.

— Но вам не кажется, что в этой истории с Комаровым вы сильно рискуете? — сказал Денис. Он не успел развить свою мысль, потому что ее перебила другая: надо организовать охрану свидетелю — пингвину. Ну и времена настали, просто зоопарк какой-то: пингвин свидетельствует против кролика!

Тут Кролику принесли телефон, он сказал в трубку только одно слово:

— Да. — Потом повернулся к Денису с мягкой улыбкой: — Извини, времени мало. В суд меня вызывают.

Аудиенция была окончена.

Что же это значило? Где будет играть Комаров? Его действительно опекают московские бандиты? Видимо, так. Почему? Едва слухи о том, что он тренируется в «Салюте», просочились в прессу, они перевезли его в другое место. В другое место, хм… Какое место? А вдруг он на даче у Кролика? Здесь же можно целую футбольную команду поселить.

От кого укрывают Комарова? Возможно, от Рыбака? Почему? Почему?!

Какие у них на него могут быть права, если парень связан с «Буревестником» действующим контрактом? Чьи интересы обслуживает Кролик, если не свои собственные? Может быть, он помогает молодому футболисту действительно бескорыстно, может быть, он помогает ему сделать карьеру? Да черта с два! Вопросов было много, ответов мало.

На следующий день, не без усилий со стороны отдельных работников Генеральной прокуратуры, Денис смог выяснить, что в настоящее время ни в одном суде Москвы и Московской области не принято к производству дело, в котором бы в любом качестве (обвиняемого, свидетеля или потерпевшего) фигурировал Сергей Сергеевич Порфирьев, известный также как Кролик.

Прямо как в анекдоте, подумал Денис. По причине недостаточности улик известный преступник Пупкин прямо из зала суда был отправлен на дозавершение преступления.

Зайдя в свой подъезд и нажав кнопку лифта, Денис увидел не то бомжа, не то электрика, ковыряющегося в распределительном щите. Пожалуй, для электрика поздновато — за полночь. Хотя если авария? Скажем, кто-нибудь включил в одну розетку обогреватель, стиральную машину, электрочайник, — всякое бывает. Ну да, вот и чемоданчик у слесаря рядом на полу стоит. Глядя на него, Денис вспомнил историю, которая приключилась прошлым летом.

Александр Борисович Турецкий, отчаявшись в стремлении отправить на дачу жену-ребенка-тещу-хомячка (вообще-то тещи, равно как и хомяка, у Турецкого нет, но он последнее время полюбил этот оборот речи; кстати, дача у Турецкого тоже отсутствует), позвонил обоим Грязновым с предложением пообщаться за жизнь у кого-нибудь из них и хорошенько отрелаксировать. Старшие товарищи большинством голосом (впрочем, Денис называл это авторитарным решением) решили, что расслабляться будут у Дениса. Было также постановлено, что у Дениса «день рождения».

Несмотря на то, что Турецкий с Вячеславом Ивановичем Грязновым знали толк в спиртном и всегда затаривались впрок, им, как всем нормальным людям, редко когда хватало. Денису было все равно, пить он не собирался (что, как показал в дальнейшем вечер, было ошибочной точкой зрения), но старших товарищей он уважал безмерно и заботился об их здоровье, поэтому решил прихватить для поправления упомянутого здоровья еще одну.

Вячеслав Иванович приехал загодя с большим пакетом, который в обозримом будущем должен был трансформироваться в изощренную закуску. Помыл руки и выгнал Дениса с кухни. Через некоторое время в комнату заглянула его встревоженная физиономия:

— У тебя же кофе нет!

— Как это — нет? — обиделся Денис. — Есть, конечно, еще полбанки «Чибо» в буфете.

— Так он же растворимый! — возмутился Грязнов-старший. — Неизвестно, что в этих гранулах, и пахнет он ненормально!

— Пахнет он как раз замечательно.

— Вот и я о том же! Кофе не может так натурально пахнуть. Это подозрительно — такой сильный аромат. Нет, так не пойдет. Нам нужен нормальный кофе, в зернах. Кроме того, что его можно пить, им можно закусывать коньяк, если посыпать горсточку свежемолотого на дольку лимона. А ты небось и не знал, недоросль!

Денис равнодушно пожал плечами: до одного места ему были эти алкогольно-гастрономические изыски, в настоящий момент его гораздо больше интересовал роскошно изданный «Атлас стрелковых видов оружия», подарок заботливого любимого дяди на «день рождения».

— Ладно, племянник, где тут у тебя магазин поприличней рядом?

— «Рамстор» в двух кварталах.

Грязнов-старший, одеваясь в прихожей, сообщил, что на всякий случай захватит ключи, и отбыл.

Денис продолжал изучать модификации браунинга и все утверждался в мысли, что лучшая модель — знаменитый классический и ничуть не устаревший «хай пауэр» на тринадцать патронов. Через некоторое время ему и пришла в голову та самая светлая мысль, о которой упоминалось вначале. Он заглянул в холодильник и понял, что Турецкий с дядей не ограничатся двумя бутылками водки и одной — коньяку, и его же, Дениса, отправят куда-нибудь на ночь глядя, а то еще, не дай бог, сами побредут навстречу ночным подвигам. И подвиги, как водится, не заставят себя ждать. А потом в какой-нибудь ехидной демократической газетке появится реплика типа «И эти люди охраняют наш покой?!». Денис натянул кроссовки и обнаружил, что ключей-то больше нет, единственные забрал дядя, было еще два комплекта, но один сгинул вместе с бывшей подружкой, другой — с багажом в Шереметьеве. После таких потерь Денис собственноручно поменял замок, вставил в дверь нечто хитроумное, израильское, с магнитным кодом, и к такому чуду полагалась только одна отмычка. Вот ее-то и унес Грязнов-старший. Оставалось надеяться, что дядя вернется домой раньше.

И вот спустя минут двадцать Денис возвращается домой, звонит и — безуспешно. Тогда он звонит дяде на мобильный, Вячеслав Иванович, слава богу, откликается. Выясняется, что он дегустирует кофе: в универсаме открыли новый отдел, там дают пробовать все сорта. Денис объясняет ситуацию и просит поторопиться. Сам спускается по лестнице и выходит из подъезда. Сталкивается с Турецким. У Турецкого шесть бутылок пива (о господи!) и бутылка водки (о господи!!), и все это в руках. Турецкий говорит, что пакет был, но он порвался…

И вот они тупо торчат возле подъезда и ждут Грязнова-старшего. Бутылки позвякивают и нагреваются. Жара, между прочим, страшная. Ждать внутри подъезда или на лестничной клетке у квартиры Дениса — тоже не умней, неизвестно, сколько это еще продлится. Они заходят в подъезд и садятся на ступеньки. Снова звонок Грязнову-старшему. Занято. Ждут дальше, переминаются. Через две минуты повторный звонок — теперь уже телефон Вячеслава Ивановича и вовсе не отвечает. Турецкий с проклятиями открывает первую бутылку пива и выпивает ее одним глотком. Денис отказывается. Ждут. Грязнова нет. Турецкий уже почти в бешенстве: водка закипает, пиво не орошает, жизнь катится к закату. Короче, он предлагает пойти во двор, он там видел беседку, а в ней — никого, а если даже и не так, то не беда — выгоним. Денис не против, только вот неудобно ему во дворе сидеть со спиртным, все-таки у него тут имидж какой-никакой сложился, частный сыщик и все такое. Так что же делать, спрашивает Турецкий, может, ты сможешь от соседей к себе перелезть? Прямо по вертикальной стене дома? Это было бы здорово, Дениска, особенно если у соседей фотоаппарат найдется.

Денис от таких подвигов вежливо уклоняется, и тут взгляд его падает на распределительный щит. Эврика, туда можно спрятать бутылки и подождать начальника МУРа в беседке! В эти щиты никто не лазает, тем более что, как правило, они закрыты, большинство добропорядочных граждан и ведать не ведает, что щиты открываются банальными пассатижами, ну а в нашем случае — просто железными пальцами частного сыщика. Сказано — сделано. И вот они отправляются на улицу, в беседку. Спустя четверть часа появляется наконец Грязнов-старший, нагруженный массой полезных вещей (кофе он, кстати, не купил — не понравился), и компания входит в подъезд. Там за это время материализовались два бомжа, расположившиеся под почтовыми ящиками и, судя по тошнотворному запаху, потягивавшие какую-то жуткую бормотуху.

Денис, сморщив нос, обходит их стороной, открывает электрощит и достает оттуда две роскошные бутылки «Смирновской» и пять бутылок пива. Бомжи потрясены. Несколько секунд, онемевшие, они смотрят друг на друга, а затем подскакивают и бегут вверх по лестнице.

И еще долгое время в подъезде раздаются звуки со скрежетом открывающихся электрощитов.

Так вот, глянув на электрика возле распределительного щита и вспомнив эту забавную историю, Денис проверил свой почтовый ящик и повернулся к лифту. Тот был уже на третьем этаже и вот-вот ожидался внизу.

Нет, Денис не видел тени, внезапно метнувшейся к нему, и он не заметил никакого шороха или другого звука, — нападавший ничем не выдал подготовку атаки. Нет, это были скромные дивиденды за годы, потраченные на его сегодняшнее ремесло, — это была интуиция.

Денис обернулся в тот момент, когда рука, сжимающая рукоятку пистолета, опускалась ему на затылок. Он отпрыгнул в сторону, отбивая удар локтем и одновременно швыряя ему в лицо сумку. Нападавший выронил пистолет, но нимало не смутился: последовал молниеносный удар ботинком в лодыжку. Будь на месте Дениса менее грамотный боец, ему бы светил неминуемый перелом, но Денис успел все же перенести центр тяжести, и удар уже пришелся по «уходящему» участку тела. В следующее мгновение Денис вытащил оружие, но выстрелить не успел, противник вцепился ему в горло, одновременно подсекая обе ноги. Они свалились на каменный пол подъезда и покатились в немой борьбе. Денис исхитрился укусить противника за палец и отбросил от себя. Потом кинулся к пистолету (незнакомец, к слову сказать, тоже подобрал свое оружие), но Денис чувствовал, что опережает его на необходимую долю секунды, и нажал на спуск. Он стрелял, разумеется, в ноги, предстояло еще разобраться, что это за гад, на его голову. Но… выстрела не последовало, словно Денис забыл снять оружие с предохранителя. Но он снял, это движение доведено у него до автоматизма, как же так?!

Все эти сумбурные мысли проносились в голове сыщика, но сам он не застыл как соляной столб, а активно «качал маятник», уходил от возможного попадания. Денис успел укрыться за выступом, за которым была лестница на верхние этажи, и услышал чуть различимый и стремительный звук: незнакомец убегал? Так ли это было на самом деле — выяснять себе дороже. В первую очередь нужно подстраховаться, а потом уже начинать поиски. Впрочем, шансов было немного. Если действовал профессионал (а судя по всему, профи, и изрядный), то он уже ускользнул.

Денис подобрал сумку и стремительно взбежал вверх, рванулся к площадке на втором этаже, слава аллаху, тамбурная дверь была не закрыта, и позвонил в левую дверь. Там жил Серега Максимов, детский врач и свойский парень.

Дверь приоткрыла незнакомая женщина, Денис, не пускаясь в долгие разговоры, толкнул ее плечом и влетел внутрь. Женщина, которая была лишь в прозрачном пеньюаре, увидев мужчину с пистолетом, отчаянно завизжала.

— Тихо! — зашипел Денис. — Серж дома?!

Дама с воплями убежала в комнату, а Денис, не мешкая, вытащил телефон и позвонил следователю Нефедову. Все-таки хорошо, что он ввел все его номера в память.

Из спальни выглянул перепуганный Максимов:

— Денис, ты?! Что происходит?

— Серж, нет времени объяснять, потом…

Денис нашел Нефедова дома и в двух словах сообщил ему, что произошло.

— Вы вот что, Денис, — сказал Нефедов. — В милицию не звоните, неизвестно, кого еще пришлют. Я сейчас сам дам сигнал — нормальная опергруппа приедет. Сидите там на месте, нос не высовывайте.

После этого Денис позвонил дяде. Был у них такой старинный уговор: если сам Грязнов-младший или кто-то из его сотрудников попадает в скверную или подозрительную историю, начальнику МУРа звонить в любое время суток.

Серега Максимов пришел с кухни, неся перед собой стакан с темной жидкостью, в другой руке у него была бутылка.

— На вот.

— Чего это еще? — Денис сунул пистолет в карман куртки и устало присел на тумбочку в передней, вытер пот со лба.

— Коньяк. «Белый аист». Не фонтан, но лучше, чем ничего. Выпей, тебе полезно сейчас.

— Как вы меня достали все со своим коньяком! Не обижайся, Серж, давай сюда твой клоповник.

Денис махом влил в себя граммов сто, прислушался к ощущениям. Внутри все клокотало. Что же это значит? Просто случайное нападение? Хулиганское? С пистолетом?!

Денис снова вытащил пистолет и уставился на него. Это был не его пистолет. Но… почему?! А, ясно! Так и есть, в пылу схватки они обменялись оружием. Денис свой пистолет снял с предохранителя, его противник — нет. Вот поэтому он и не выстрелил. Но почему же этот тип нападал с неготовым к бою оружием? Надеялся оглушить ударом по голове? А потом тихо прирезать? Все может быть. Ладно, будет время об этом подумать.

Денис еще раз посмотрел на пистолет. Пистолет как пистолет. Хм… надо же, как раз браунинг «хай пауэр» на тринадцать патронов. Денис сказал Максимову:

— Вот что, Серж, ты свидетель, это важно. Ты слышал выстрелы? Один выстрел?

— Нет. — Максимов побледнел. — А… должен был? Ты только скажи, Дэн, ты же знаешь, я всегда…

— Спокойно, Серж, спокойно, я чист, меня прикрывать не нужно. Хлебни лучше коньяку.

Максимов послушно поднял бутылку и сделал несколько мелких глотков.

— Так были выстрелы? — повторил вопрос Денис.

— Я не слышал.

— Ни одного? — уточнил сыщик.

— Ни одного.

— Теперь смотри. У тебя дома я достал из кармана пистолет, так?

Максимов с ужасом отодвинулся от него.

— Да не психуй ты! Просто тебя об этом спрашивать будут, я тебе жизнь облегчаю. — Денис медленно вытащил из рукоятки браунинга обойму и повертел перед носом у Сержа: — Сколько здесь патронов?

— Слушай, — дрожащим голосом сказал Максимов, — я детей лечу, ты знаешь, я детский врач, я…

— Ты хороший детский врач, — успокаивающе подтвердил Денис. — Я знаю, я все-все знаю, Серега. Ну так сколько патронов? Сосредоточься.

Хороший детский врач помотал головой, словно отгоняя дурной сон. Потыкал пальцем в обойму, пошевелил губами:

— Ш-шесть с одной стороны, шесть — с другой.

— Значит?

— Двенадцать. Двенадцать патронов. Правильно?

— Умница. Выпей еще.

Максимов послушно задрал бутылку.

— Не все, не все, а то лыка вязать не будешь, когда менты приедут. Значит, всего двенадцать патронов, верно?

— Да.

— А теперь смотри сюда. Это такой бельгийский пистолет, в нем должно быть тринадцать патронов, двенадцать — в обойме, их мы уже видели, а еще один — в стволе, в патроннике. Смотри, он там есть?

— Нет.

— Молодец. В этом браунинге вместо тринадцати патронов двенадцать. Теперь фиксируем время. Сейчас двадцать три двадцать семь, верно?

Педиатр оглянулся на часы в прихожей:

— Двадцать три двадцать девять.

— Хорошо, — терпеливо, как с душевнобольным, говорил Денис, — так и запомним, было двадцать три двадцать семь на моих, значит, двадцать три двадцать девять — на твоих. Я ворвался к тебе примерно семь минут назад, никак не больше. Следователь, которому я звонил, тоже отметил время, он подтвердит, что я звонил со своего мобильного, у него — определитель номера, а у меня звонок ему — тоже зафиксирован в памяти телефона. Так что каждый мой шаг сейчас имеет свидетеля. Но главный свидетель — это ты, Серж, верно?

— Да почему это так важно, Денис?! — заорал Максимов, и его подруга в спальне жалобно взвизгнула. — Двенадцать, тринадцать — какая, к лешему, разница?!

— Боюсь, это важно, Сереженька, — вздохнул Денис, — боюсь очень важно, имею я такое подозрение. Кто-то уже воспользовался этим пистолетом один раз. Тебе придется подтвердить, что, войдя в твою квартиру, я не разряжал оружие и не прятал один патрон. Понимаешь?

Максимов кивнул.