Теперь, когда она знала, где этот гад обосновался, ей было намного спокойнее. Она летела к Димону, думая об одном: сейчас она вызовет парню «скорую» и позвонит — либо в милицию, либо этому обходительному рыжему частному детективу, который так по-людски разговаривал с ней на Петровке, в МУРе. Она должна, должна отомстить этому странному человеку, второй раз лишающему ее надежды на будущее. Он — страшный волчара, но это и его проблема: он думает, что все вокруг — мелкие жалкие твари, которые не могут ему ничего сделать. Ну, вот и посмотрит — могут они или не могут!
Она рассчитывала застать Димона впавшим в забытье, но Димон бодрствовал. Он то ли допил водку, то ли сумел ширнуться, но был как-то неестественно возбужден, глаза лихорадочно блестели, а увидев ее, нескладно замахал руками, закричал, тыча в работающий телевизор:
— Ты представляешь, эту сволочь сейчас по телевизору показали!
— Какую сволочь? — не сразу поняла Алла.
— Ну, этого урода, который мне ногу сломал!
— Небось телефоны не успел записать? А ну, переключи на ТВЦ, — попросила Алла, поскольку пульт был у него рядом с подушкой. — Может, там как раз криминальные новости… как у них?…
— Петровка, 38.
Но ни на ТВЦ, ни на каком другом канале криминальных новостей уже не было, и она плюнула. Надо будет — позвонит по «02». Спросила только:
— Точно его показали?
— Ну ты чего! Я его по гроб жизни помнить буду, гада этого!
— А сказали-то что про него?
— Ну, как обычно: по подозрению в совершении ряда особо тяжких преступлений… Как-то и фамилию его назвали, и имя… Вот не помню, еще вроде как под наркозом был… Кажись, Островский, что ли… Или нет, Остроумов, как артистка, ну, помнишь, в «Зорях…»?
Алла села рядом с ним на постели, мягко положила руку на нехорошо распухшую, сизую ногу. От ноги несло жаром, как от печки.
— Да, втравила я тебя, парень…
Но он, похоже, и не думал унывать.
— Ну втравила, и что? Нарвались, конечно, но раз мы теперь даже знаем, как его зовут, — мы с ним еще разберемся, сукой буду!
— Фу! — сказала она шокированно. — Ты уж разберешься! — и добавила, подумав: — Знаешь, меня подмывает его сдать.
— Как — сдать? — не понял Димон, научившийся за время отсидки строго уважать воровской кодекс чести. — В ментовку стукануть, что ли? Не, мне это западло! Я его лучше подкараулю где…
— Ишь, западло ему! А со сломанной ногой прыгать — тебе не западло? А если б он тебя совсем к едрене фене загасил? Это как?
— Не, — уперся Димон. — Ты хочешь, ты сдавай.
Она плюнула. Пошла наконец в ванну, долго хлестала сопревшую кожу горячими струйками, переоделась, посмотрела на себя в зеркало, пожалела мимолетно, что Димон в нерабочем состоянии: она была сейчас девица хоть куда и способна на самые невероятные поступки.
— Давай так, Дима, — сказала она. — Я тебя сейчас кормлю…
— Сиськой? — хихикнул Димон, и она озабоченно подумала, что он, видать, все еще под балдой, под кайфом. Еще, пожалуй, и «скорая»-то не возьмет!
— Обедом! — отрезала она. — Поешь, а потом сразу вызовем тебе «скорую», а то плохо может дело кончиться…
— Не, не хочу «скорую», — капризно, как маленький, сказал Димон, из чего она заключила, что у него, скорей всего, температура.
— Без ноги останешься, дурак!
Только после этого он немного задумался.
— Давай завтра, а? Я, если честно, хочу посмотреть — сдашь ты этого Остроумова или нет.
— А чего ж не сдать? — недобро усмехнулась Алла, вспомнив сразу и решетниковские мозги на полу, и про то, как проходила чуть не целый день в мокром белье. — С огромным даже удовольствием. Сейчас найду только визиточку… Так, с кем мы имеем дело? Грязнов Денис Андреевич, частное детективное агентство «Глория». — И взялась за телефонную трубку.
Алексей Остроумов удовлетворенно осматривал себя в зеркало. Бежевые брюки Чванова сидели на нем как влитые. Правда, подвел пиджак — как ни старался Алексей втиснуть в него свои плечищи, так ничего из этого и не вышло. В принципе он мог бы ходить и без пиджака — лето все-таки. А пиджак — хрен с ним, не на свадьбу же он собирается, в конце концов… Ну а если надо будет выйти с пушкой — наденет свою ветровку. Жарковато, конечно, но куда ж денешься, если надо…
Сразу же после того, как Алексей увидел свою физиономию на экране чвановского телевизора, он понял, что это все — надо срочно рвать когти. Фотографию менты нашли какую-то старую, он на ней был в форме, но узнать его можно было без особых проблем. Так что надо было что-то делать и с внешностью…
Он сегодня еще не брился, чего, вообще-то, по старой военной привычке терпеть не мог, но сейчас, внимательно разглядывая себя в зеркало, подумал, что так, пожалуй, даже лучше. Щетина, как ни странно, не просто меняла, она как бы даже облагораживала его мрачный облик. Сейчас Алексей смахивал на одного известного политолога, фамилию которого он запамятовал. Собственно говоря, он и не старался ее запомнить — мало ли развелось по нынешним временам трепачей, а вот рожу запомнил, потому что тогда же брезгливо удивился: как это человек, выступая на всю страну, не удосужился даже побриться?
Он прошел на кухню и сварил себе крепкого кофе. Подумал трезво о складывающейся ситуации. Не раз бывая в серьезных переделках, сейчас он, что называется, всей шкурой ощущал, как начала сгущаться вокруг него опасность. А ведь он и хотел-то всего лишь добраться до братца Леньки, и ничего больше… Но неужели же только ради этого он провернул целую шпионскую операцию, убил человека, познакомился с Мариной?… Нет, Марину ты сюда не приплетай, строго сказал он себе. Марина — это особь статья. Знакомился — да, абы как, но теперь-то он ее действительно любит! Каково ей, бедной, будет увидеть эту гадскую фотографию по телевизору? А, переживем и это, успокоил он себя, как мог. Главное — чтобы менты не начали дергать и ее, не вцепились бы в нее как в сообщницу. Вот весело будет! Она, птичка, ни сном ни духом, а ее в преступницы! Ох, мама родная! Жалко девку будет. Хотя бы позвонить ей, объясниться, да пока нельзя. Как знать, а вдруг эта шпана из «Глории» снова прослушивает телефоны? Вот ведь жизнь сволочная… Ладно, как бы то ни было, главное — вывести из-под удара ее, Марину. Он-то сдюжит, вывернется. В конце концов, он теперь, — Алексей хлопнул себя по нагрудному карману, — Василий Викентьевич Расторгуев. Так что пишите письма, граждане менты, а также частные сыщики носатого муровского племянничка…
Посидев еще немного в раздумьях и выхлебав еще одну чашку кофе, Алексей решил, что перво-наперво придется все же как можно быстрее изменить внешность. Мысль эта пришла ему в голову еще и потому, что он вспомнил про магазин театральных принадлежностей, который на днях засек сравнительно недалеко от чвановского дома.
…Возвращаясь назад, он поздоровался с лифтершей, сидевшей на своем боевом посту, и даже перекинулся с ней несколькими словами о погоде — пусть запомнит: да, вошел в подъезд жилец чвановской квартиры тогда-то, во столько-то. А назад… Назад вроде бы не выходил… И действительно, не выходил, потому что примерно через час покидал чвановскую квартиру не крепкий мужчина с военной выправкой, а немолодой сутулый мужчина с длинными седыми волосами и аккуратной щеточкой серебряных усов.
«Старик» нес в руках дипломат, в котором лежали все его наличные деньги — главным образом, те, которые он реквизировал у Чванова, и его «зауэр» с коробкой патронов. Свой ТТ он сунул за пояс, под ветровку — мало ли что может случиться при таком раскладе!
— Вот и все, — пробормотал Алексей себе под нос. — Полная экипировочка. Жаль только, крафтовый конверт пришлось оставить — не влезал в дипломат, а уродовать такую драгоценность у него не поднялась рука. «Ничего, — подумал он, — будут времена поспокойнее — заберу». Конверт был надежно припрятан в одном из углов чвановской квартиры — этот тайник придумал он сам, хозяйские для такого дела не годились…
Он был уже на тихой, спокойной улице Красина, когда мимо него на бешеной скорости пролетели две черные «Волги», до отказа набитые какими-то мордатыми парнями в камуфляже. Парни презрительно таращились по сторонам, обнимаясь с короткими автоматами. «Ишь, торопятся куда-то, сволочи», — беззлобно подумал он, невольно вздрогнув от завывшей вдруг сирены.
Он вышел на Садовое кольцо и сразу затерялся в уличной толчее — один из миллионов людей, ежедневно проходящих и пробегающих по тротуарам этой никогда не затихающей московской магистрали…
Денис с утра успел поцапаться и с Лагутиным, и с дядькой: он считал, что не надо было давать никаких объявлений, показывать портрет Алексея Остроумова по телевизору.
— Как ты не понимаешь, Костя, — внушал он заехавшему к ним в «Глорию» Лагутину, — ведь фактически получается, что ты как бы сам предупреждаешь преступника. Я на все сто уверен, что он теперь ляжет на дно.
Но он ошибся, потому что след так неожиданно воскресшего Остроумова обнаружился довольно скоро, и как бы с Костиной же подачи. Костя, сначала говоривший, что заехал просто так, полюбоваться их вольной жизнью, вдруг попросил Дениса позвонить Никоновым.
— Ты понимаешь, меня они вроде как кирзового мента воспринимают, так, может, они с тобой разговорятся. Ты как-никак на человека похож, — ерничал он, — молодой, обаятельный.
— Ну да, рыжий… — Денис расхохотался. — Вы даете, ребята! А дядька мне все внушает, что они как раз наоборот — с тобой разговаривают.
— Не бери в голову, Денис Андреич. Сам должен понимать, старческая причуда, педагогика. Позвони, я тебя прошу! Мягенько так: не заходил ли, мол, да где можно найти…
— Да ты чего думаешь-то, Костя, что они не видели по телевизору это твое объявление о розыске? У них же там, поди, траур объявлен. Как я понимаю, Марина на этого Остроумова виды имела…
— Или он на нее, — усмехнулся Костя. — Позвони, позвони!
Он позвонил — разговор получился и не теплый, и не вполне удачный. Начать с того, что Марина, которую он нашел в ее редакции, чуть ли не отказалась с ним разговаривать, едва Денис как можно деликатнее спросил, не знает ли она, где можно найти Николая.
— Уж кому-кому, а вам-то прекрасно известно, что он не Николай, сами же это ваше объявление везде пустили… А во-вторых, за кого вы меня-то принимаете? Я не знаю, где он. Но если бы и знала — то не сказала бы. По крайней мере, вам!
— Но почему? — опешил Денис. — Ведь вы даже не догадываетесь… Поверьте мне, это очень опасный человек, Марина!
— Не верю я в то, что он преступник, — отрезала Марина. — Не верю в то, что могла так глобально ошибиться в человеке. Понимаете? Да где уж вам! Это настоящий и замечательно порядочный человек, не вам чета! И, пожалуйста, не звоните мне! Пожалуйста!
От матери же пользы оказалось больше. Мария Олеговна, кажется, была еще не в курсе дела, и от нее Денис узнал о странном визите медсестры Аллы Ухтомской.
— Вроде как пришла уколы делать Антону Григорьевичу… Я еще подумала: неужели они там, в поликлинике, не знают, что человека в больницу забрали? Пригласила ее к себе чайку попить — не чужая все-таки. Ну а тут и Коля пришел, забежал с работы. И вот я вижу, Коля что-то на нее, на Аллу-то, как-то все странно зыркает…
И она живо и подробно рассказала о том, как Коля ни с того ни с сего силком выдворил Аллу и как он всполошился насчет пропавших ключей, а самое главное — рассказала даже о том, что видела не сама, а ее приятельница с первого этажа, Мария Гавриловна, — о драке, в которой Николай героически сражался со здоровенным молодым человеком в белых штанах, который привез Аллу на машине. Парень, видать, из современных этих бандитов, стриженый, все норовил ногой Колю-то ударить. Но Коля наш оказался молодец, Гавриловна говорит — наверно, ногу даже ему сломал! И если хотите знать, правильно сделал. Это ж надо — ногами драться! Вот она, нынешняя-то молодежь! В наше время такого и в заводе не было…
— А они там имен никаких не называли? Ваша Гавриловна, случайно, ничего такого не запомнила?
— Как же! Она все кричала, Алла-то: Дима, Дима, не надо… Тоже было за железку какую-то схватилась, даром что девка. Да, видать, ума хватило не безобразничать. А потом все трое так на машине и уехали…
Повесив трубку, Денис тут же пересказал все Лагутину — как ни крути, а это была единственная реальная зацепка в поисках Остроумова.
— А знаешь, — сказал Костя, — я, пожалуй, сделаю запрос по травмопунктам и больницам — травма характерная, может, кто зафиксировал обращение за помощью. А то, может, и как носящую криминальный характер…
На прощание поблагодарил Дениса за звонок, за то, что не пожалел времени, — вот до чего расчувствовался от появившегося шанса…
— Еду сейчас дяде твоему докладывать, а то что-то честит в последнее время больше обычного. Сначала уговорю, чтобы наше наблюдение за домом разрешил выставить — вдруг да заявится этот деятель. Ну и будем эту Аллу искать с ее кавалером. Кстати, тебе не показалось странным, что она снова там объявилась? Мне думается, этот Остроумов неспроста заподозрил что-то неладное…
Чего угодно ждал сегодня Денис от жизни, но только не этого звонка.
— Вы, Алла Валентиновна? — изумился он.
— Да, — подтвердила она, — я звоню по поводу объявления в розыск этого человека, Остроумова. Это не ваше объявление?
— Нет, не мое. Но поскольку я в курсе и тоже занимаюсь этим делом, слушаю вас внимательно. И об Остроумове, и о том, как вы оказались в доме на Трифоновской.
— О, вы уже знаете? Впрочем, я думаю, теперь это все неважно.
— Как сказать…
— Денис Андреевич, — не без кокетства остановила его она, — я думаю, вы не совсем понимаете, о чем идет речь. Этот Остроумов, судя по всему, — убийца Игоря Альфредовича Решетникова, у меня есть свидетель, который подтвердит, что он убил еще одного человека, Ярослава Завьялова… Так вот, я знаю, где у этого отморозка берлога…
— Ну так давайте, давайте, я уже записываю!
— Безусловно, я вам укажу адрес, я для этого и позвонила, но только… Знаете, мне не хотелось бы с вами торговаться, но приходится… Итак, информацией я с вами поделюсь только в том случае, если вы дадите мне слово в дальнейшем… как бы это поделикатнее… не придавать значения этому моему визиту на Трифоновскую. Зачем раздувать из мухи слона, Денис Андреевич? Соглашайтесь, дорогой, а то ведь я могу просто вообще ничего не сообщать, хотя мне ужасно хочется, чтобы эта мразь, этот ваш Остроумов, получил свое!
— Мой? — хмыкнул Денис. — Вот здорово! Ну, хорошо, давайте считать, что мы договорились. Слушаю вас и сгораю от нетерпения.
Она вздохнула, словно собираясь прыгнуть в холодную воду, и сказала просто и буднично:
— Пишите адрес. Большая Грузинская, дом…
Денис даже растерялся, не находя слов, чтобы ее поблагодарить, — так все это было неожиданно.
— Но как… откуда вам это известно? — глуповато спросил он.
— А я его выследила, — торжествующе сказала Ухтомская. — Работаем в отличие от вас, профессионалов…
Денис тут же набрал дядькин номер, а еще через полчаса в сторону Большой Грузинской с Петровки понеслись две черные «Волги» с группой захвата.
Их-то и видел мельком высокий симпатичный старик с благообразной седой щеточкой усов…