Наконец им удалось собраться всем вместе. Подбить бабки.

Чибисов задал, конечно, интересный вопрос:

– Как тебе удалось, Александр Борисович, заставить вдову открыть рот?

Грязнов отвратительно-гнусно захохотал, чем чрезвычайно смутил и без того обиженного следователя.

– Я в том смысле, – кинулся немедленно оправдываться тот, – что целых три дня пытался узнать у нее хоть что-нибудь, но натыкался на глухую стену упрямого, враждебного молчания. А ты буквально за полчаса расположил ее…

– Закон надо знать, Юра, – нравоучительно заметил Грязнов. – Где, когда и каким способом. Ясна идея?

– Да ну вас, ей-богу! Я серьезно.

– А суть проста, – снова ответил за Турецкого Грязнов. – Ты когда ее мучил? Когда она вся была в полнейшей растерянности и похоронных хлопотах. До тебя ли ей было? И вообще, кто ты такой? Взгляни на себя ее глазами. Питерский следак, один из тех, кто всю жизнь… ну хорошо, в последние годы, преследовал ее мужа, так? А кто у нас Саня? Представитель самого президента – раз. Он и выглядит как настоящий представитель, я уж не говорю о розах на могилу, – два. И три – застал ее в момент, когда хлопоты кончились. Ну а как он умеет красивой бабе вмиг задурить голову, этого не расскажешь. Такое надо просто видеть. И учиться, Юра. Вот ты и учись, пока у тебя есть возможность. И пока мы тут.

– Очень грамотно изложил, – хмыкнул Турецкий. – Добавить можно? Ты, Юра, делал все правильно. Так и следовало. Исходя из первичного заключения врачей. Но вот тебе акт судебно-медицинской экспертизы. Смотри сюда. Диагноз подтверждается: смерть действительно наступила в результате острой сердечно-сосудистой недостаточности. Чем он мог быть вызван? Скажем, большим количеством выпитого шампанского, которое, как тебе известно, не расширяет, а сужает сосуды. Могу привести десятки примеров, когда человек в похмельном утреннем состоянии принимал вместо рюмки коньяку или водки бокал шампанского или сухого вина и тут же отдавал Богу душу. Если врача не оказывалось рядом. Между прочим, так закончили свой путь многие известные люди. А у Саблина уже была пара инфарктов. Правда, по свидетельству жены, он пил в тот вечер немного. И ситро. Однако официант, ты сам слышал, уверяет, что постоянно подливал в его бокал шампанское. Надо полагать, что Саблин не выливал его на пол или в цветочный вазон. Далее, смотри, чего пишут. В крови… обнаружены следы нейролептиков. Что это значит, всем известно. Когда я вез Нину Александровну с кладбища, нарочно поинтересовался, не принимал ли он в последнее время каких-то нейролептиков. Отрицает категорически. Не было, говорит, никаких причин. Напротив, чувствовал душевный подъем. Медицинская карта также подтверждает, что среди лекарств, которые принимал Саблин, нейролептиков не было. Однако следы нашлись-таки. О чем это говорит? О том, что вполне вероятно в этот вечер ему в бокал того шампанского, который он практически не выпускал из рук, сумели подлить нейролептик.

– Но ты же сам, Александр Борисович, только что сказал, что он не выпускал бокал из рук! – возразил Чибисов.

– Один раз выпустил. Вдова вспомнила, что, когда его снимал крупняком бородатый оператор, на какой-то момент он был без бокала. А рядом стоял с подносом официант, который… на самом деле там стоять не мог.

– Ничего не понимаю, – помотал головой Олег Левин, внимательно следивший за разговором.

– Да, Саня, – поддержал Грязнов, – ты уж объясни нам, дуракам, как это стоял, когда его не было? Интересно!

– Подлинный официант утверждает, что во время этой съемки он находился в другом конце зала. Но видел, что кто-то из его коллег подошел к Саблину и оператору с подносом, на котором находилось несколько бокалов с шампанским. Я опросил всех – и все отрицают. Я посмотрел их форму – обычные черные костюмы, бабочки. Так, кстати, были одеты в тот вечер и многие гости. Словом, если эта моя версия проходит, налицо преступление. А что касается нейролептиков, то их у наших коллег из известных спецслужб хватает выше крыши – и мгновенного, и замедленного действия. Не мне вам рассказывать. И заметьте, приступ произошел примерно через час-полтора после этого эпизода, то есть в тот момент, когда у убийцы была твердая уверенность, что его жертва окажется в автомобиле и вдали от любой клиники. Так и произошло. Видимо, было уже известно, что после презентации Саблин отправится в Комарово, а не на свою квартиру на Съезжинской.

– А скандал с Кутеповой послужил тем отвлекающим маневром, который позволил убийце, или убийцам, что называется, вплотную приблизиться к Саблину? – словно бы у самого себя спросил Чибисов.

– Вот именно, Юра, – подтвердил Турецкий. – А ты говоришь, что ничего не смог добиться! Правильные выводы, брат, делать – это великое умение. С чем тебя и поздравляю…

– Однако знание не облегчает задачи, – возразил Чибисов. – А мы, по сути, знаем лишь то, что в зале присутствовал человек, похожий на фоторобот киллера Светличного. Но при чем здесь он? Он же не стрелял из снайперской винтовки!

– Верно. Но он, по всей вероятности, организовал подход к Саблину. А сделали дело его подручные, назовем их так: бородатый оператор и официант. А разыграно, я вижу, было просто, как по нотам. Отсюда для нас проистекают следующие задачи. Первая: по списку гостей отыскать всех телевизионщиков, которые были на презентации. И всех опросить. Вторая: весьма невнятные показания дали охранники, никакой толковой информации. Проверить, кто они и откуда, могут наклюнуться связи. Наконец, третья: Кутепова и ее личный телохранитель, «личка». Ну этим я займусь сам. А тебе, Юра, беготня. Я закончил, господа, можете мне налить. Передаю слово Грязнову. Что слышно из Москвы, Вячеслав Иванович?

– С Москвой погоди, – предупреждающе поднял палец Грязнов. – Давай твой вопрос закончим. Ты сейчас как этот… как Мегрэ, всем все разъяснил. Но это слова, а где документы? Материалы где? На основании чего суд будет принимать решение?

– Вдова мне уже звонила. Она вспомнила то, о чем я ее просил. И завтра, прямо с утра, она будет в прокуратуре, у нас, Семен, – кивнул Турецкий Маркашину, который потягивал попеременно то из рюмки, то из кофейной чашки, – где мы ее допросим. Картину дополнят свидетели – служащие «Павлина». Наконец, ожидает своей очереди ослепительная красавица Нелли Кутепова…

– Вот этот последний пункт меня волнует больше всего, – заметил Грязнов.

– Батюшки мои! А ты не боишься?

– Чего? – не понял Грязнов.

– Она же роковая баба! Знаешь, скольких мужиков прикончила?… Ну давай, допрашивай сам, но чтоб ко мне после никаких претензий!

– Да что ты мне мозги пудришь?! Я про другое…

– Погодите, мужики, – остановил новый накат смеха Гоголев. – У меня есть свой вариант. Если не возражаете.

Никто, конечно, не возражал.

– Допрашивать ее сейчас – гиблое дело. Что мы ей можем инкриминировать? Да ничего. Кроме того, что ее увез, извините, пьяную, трахать какой-то хлюст, похожий на киллера. А она его ни сном ни духом… В отключке была девушка, а очнулась утром в собственной постели. Вот и весь сказ.

– Я, между прочим, хотел сказать то же самое, – вмешался Грязнов. – А ты остришь тут, понимаешь… – Он обидчиво посмотрел на Турецкого. Тот поднял обе руки: сдаюсь! – Ну так в чем твое предложение, Витя?

– Скажу. Нужен толковый Николай Николаич.

– «Хвост», что ли, приделать?

– Вообще взять ее под колпак. Если тут нет случайности, наш киллер обязательно всплывет. Поставить телефон на прослушку, а с самой глаз не спускать. Но делать все максимально осторожно, потому что киллер, как это видно, мужик тертый.

– Как насчет санкции, Семен? – спросил Турецкий.

– Будет, – лаконично ответил Маркашин.

– Вопрос решен, – констатировал Турецкий. – Адрес, чтоб тебе не искать по справочной, мне вдова продиктовала, на. А еще она мне сказала, что мадам собирается отбыть за границу. И задержали ее в Питере два обстоятельства: во-первых, презентация, на которой Саблин просил ее обязательно присутствовать, это Нина Александровна слышала своими ушами, и, во-вторых, необходимость оформить какие-то документы на купчую дома. Она где-то в пригороде собирается особняк приобрести. Если уже не приобрела. Но тогда мы можем лишиться свидетеля. Поэтому придется поспешать, дорогой Виктор Петрович. Улетит ведь – и с концами. А тогда может и киллер накрыться.

– По киллеру разговор будет особый. Я дам информацию, – заметил Грязнов.

– Ну так чего ты ждешь? – удивился Турецкий. – Давай.

– Ишь какие быстрые! У меня не только по этому Светличному. Еще кое-что есть.

– С бабой закончили? Или еще будут какие соображения? – спросил Гоголев.

– В общих чертах, – подтвердил Турецкий.

– Тогда почему посуда пустует? И еще, у нас вечеринка или производственное совещание?

– Вечеринка по-русски, – пробурчал Грязнов. – Олег, наливай, к тебе бутылка ближе… Слушай, а что это за партия такая – «Солидарность трудящихся»? Я целый день о ней слышу. Ты успел тут разобраться?

– Кое в чем, – кивнул Левин. – Я специально к ним ездил. Со всем руководством беседы имел. Ну и с Андреем Юрьевичем – в первую голову. Если хотите, могу вкратце.

– Давай. Под рюмочку, – сказал Грязнов, поднимая свою.

Выпили, стали закусывать.

– Если вы не возражаете против небольшой лекции, то я… – начал Олег Левин.

– Одной больше, одной меньше, – хмыкнул Грязнов. – Какая разница?

– Славка, – вмешался Турецкий, – ты чего-то вроде капризничаешь? Это тебе не нравится, то… Сам же Олега просишь!

– Да ничего я не капризничаю, ребята. Просто мне очень не нравится моя роль. Ну честно, чего я тут, в городе, делаю? На кой хрен мне приказали ехать? У меня же главные дела сейчас именно в Москве! А я тут вынужден сидеть и ничего не делать. Как свадебный генерал!

– Почему – как, – засмеялся Гоголев, стараясь немного утишить горячность Вячеслава. – Оно так и есть. Только разница в том, что не свадебный, а похоронный. И ты не один, а вас тут целая команда.

– Во! Спасибо, удружил… Тогда надо было хотя бы на похороны съездить.

– Могу тебя утешить, – сказал Турецкий, – ничего интересного.

– Руководство-то хоть было? – спросил Гоголев.

– Не в курсе, – пожал плечами Турецкий. – Их в лицо я не знаю. Народу много было, а кто… Да я и стоял в стороне. Ну ладно, это пустое, как говорит обычно мой друг Грязнов, давайте Олега послушаем…

– А я уж и позабыл, о чем хотел рассказать, – засмеялся Левин. – Ах, ну да! Был я у них, на Невском. Роскошное помещение, современная обстановка, чинная тишина. Не партийный офис, а строгая банкирская контора. Для элиты.

– Вы недалеки от истины, Олег Борисович. – вмешался Маркашин. – Помещение партии «Солидарность трудящихся» предоставила финансовая группа «Пальмира-бизнес». А ее президент, Олег Вадимович Дерипов, является членом исполкома этой партии. Он вместе с Болдиным и есть главные заводилы.

– Тогда почему устранили не их, а каких-то Каждана с Вараввой? – спросил Грязнов. – Убирают обычно лидеров, а не второстепенных лиц.

– Деньги, Слава, никогда не бывают второстепенным делом. Особенно в партийной работе, – возразил Гоголев. – Этот вопрос мы уже прорабатывали с Олегом. Другой вопрос, что следующими кандидатами могут стать и лидеры. Тогда, как говорится, все конкуренты устранены и Родион Алексеевич может спокойно праздновать победу. Загодя. Без головы и кармана любая партия недееспособна.

– Ну короче, – продолжал Олег, хмурясь, что его все время перебивают.

Грязнов тут же усек это обстоятельство и заметил с улыбкой:

– Ты не обижайся, Олег. Мы же договорились, что у нас вечеринка, а не производственное совещание. Продолжай.

– Тогда еще короче. Я встретился с обоими – и с Болдиным, и с этим Дериповым. Понравились мужики. Толковые, спокойные. Не кричат, руками не размахивают. Деловые. Они, кстати, и подтвердили то, что Виктор сейчас сказал. Один к одному. А что касается их программы… Ну два предваряющий слова. Все, что сейчас происходит в стране – в смысле политики и экономики – можно критиковать, однако, по убеждению Болдина, созданы все предпосылки для дальнейшего реформирования и перехода к рыночной системе. В России появились понятия о финансово-кредитной политике, никто не спорит, что в основе рынка лежит конкуренция, имеется возможность продавать и покупать валюту, наконец стало понятно, что базой конкурентоспособной экономики является частная собственность. Что противоречия должны и могут решаться в рамках Гражданского кодекса. Поэтому можно считать, что первый этап реформ пройден.

– А они учитывают, эти теоретики, – встрял опять Грязнов, – что криминалитет вообще, а питерский в частности, делает все, чтобы противоречия между конкурентами решались не в рамках закона, а на уголовных разборках и стрелках? И что это им пока удается гораздо лучше, чем всем остальным? На себе ж должны были почувствовать. В первую очередь.

– Да у них только об этом и разговоры… И тем не менее они полагают, что пришло время второго этапа. То есть механизмы реформ уже есть, но теперь их надо заставить работать. Надо понять, какой дисбаланс сложился между политическим, экономическим и социальным уровнями развития общества, и устранить все перекосы, чтобы смогла наконец заработать полноценная рыночная экономика. По некоторым подсчетам, говорят они, в нынешнем году доходы в частном секторе могут составить порядка семидесяти миллионов долларов. Однако государство самоустранилось от влияния на частный сектор. Рынок нельзя регулировать, как мы это делаем постоянно, на него можно только влиять, устанавливая и поддерживая правила его функционирования. Вот к обеспечению соблюдения этих правил и должна сводиться основная роль государства. А что происходит на самом деле? Они отмечают, что все основные балансы выведены в офшоры, к примеру, на тот же Кипр, на Каймановы острова и так далее. Поэтому важнейшая задача государства – вернуть средства на баланс резидентов, сделать бизнес прозрачным. И здесь принципиально важна прозрачность хозяев, когда будут ясны их цели и стратегия. А Россия пойдет по нормальному, корпоративному пути развития. Для этой цели также требуется привлечение капитала, а следовательно, необходимо и изменение налоговой политики, иные меры, в том числе и государственного принуждения. В прошлом году доход в частном секторе составил сорок восемь миллиардов долларов. А тридцать миллиардов из этой суммы были вывезены за кордон. Вот и проблема для государства. Далее. Мало кто из нас может с ходу назвать руководителя «Кока-колы» или там «Форда». У нас же за каждой компанией стоит тот или иной олигарх. Мировой опыт доказывает, что в основе существования корпораций лежит коллективный договор между властью и бизнес-сословием. У нас же пока – сговор чиновников с предпринимателями. То есть, иными словами, в основе второго этапа реформ должен быть переход от экономики физических лиц к экономике юридических лиц. Тогда акционерами корпораций становятся широкие массы, которые и будут называться средним классом. И российский капитал наконец заработает на благо своей страны. Это понятно? Вот, в сущности, и вся программа.

– Мудрёно… как говаривали у нас на Алтае, – заметил Грязнов. – Но, наверное, правда. И чем же тогда эта программа так опасна, что вопросы снимают киллеры?

– Опасность не в программе, – улыбнулся Олег. – Хотя и она не по душе большинству наших олигархов. Опасность тут в другом. Мне заявлено, что функционерами партии подготовлен довольно обширный списочек конкретных физических лиц, хранящих свои миллиарды на Кипре. А в нем есть и москвичи, и питерцы, и из других регионов. Указаны и расчетные счета многих из них. И этот список – сразу предупреждаю вопрос: нет, мне его не показали, – готовили или принимали участие в его подготовке как раз Варавва и Каждан.

– А почему они его не опубликуют? – спросил Турецкий. – Как нынче делают газетчики? Напечатают криминальный материал на какого-нибудь того же олигарха, а в конце припишут: считаем нашу публикацию официальным запросом в Генеральную прокуратуру. Или в Министерство внутренних дел. Или еще куда-нибудь.

– Я не получил четкого ответа на этот вопрос. Скорее всего, они рассматривают этот материал пока в качестве серьезного, даже ударного, компромата в предвыборной борьбе. И как аргумент для президента и правительства, которым и будет представлена программа. До победы или после, сказать не могу.

– Мудрят господа демократы… – вздохнул неугомонный Грязнов. – Все пытаются левой ногой чесать правое ухо.

– Они не столько демократы, – возразил Олег, – сколько нормальные бизнесмены, которые хотят от государства одного – ясности.

– А темнят они, Слава, – нравоучительно заметил Турецкий, – потому что их отстреливают. И вероятнее всего, именно те, кто проходит по их списку. А то, что в списке фигуры далеко не рядовые, я могу себе представить. Вряд ли того же Саблина стал бы заказывать хозяин булочной на его улице. Нет, тут надо брать выше. Много выше. Искать на самом верху. Так чего ты намекал, Вячеслав Иванович, про какие-то московские дела, которые из-за твоего отъезда остановились? Плохи твои дела, значит, руководить не умеешь.

– Эт-то бабка надвое сказала! – торжественно произнес Грязнов. – Ладно, раз подошла и моя очередь, открывайте ваши глаза и уши.

– Во дает, Хоттабыч! – хмыкнул Гоголев, но Грязнов уже не обратил на него внимания.

– Я тоже не стану растекаться мыслью по древу. Однако слушайте…

…Убывая в командировку, Вячеслав связал Алексея Кротова со своим хорошим товарищем – Володей Кондратьевым, начальником оперативного отдела подмосковного РУБОПа. Конкретные задания получили и сотрудники «Глории». Операцию нужно было провернуть оперативно, но, главное, почти незаметно. Задействовать своих муровцев Грязнов не решился. Раз уж завязаны крупные фигуры, что они с Турецким постоянно обсуждали в кабинете Меркулова, то сохранить готовящуюся операцию в тайне практически невозможно. МУР и без того наводнен криминальной агентурой. Вмиг донесут – и операм перекроют дыхалку.

Итак, прикрывшись родной «Глорией» от происков вражеских агентов, количество которых, как с ними ни борись, только увеличивалось, ибо в наше время деньги решают все, Вячеслав Иванович четко распределил роли и последовательность действий.

Первыми пошли Голованов со товарищи. Они разделились. Филя с Самохой отправились в Кратово на поиски соседей покойной бабки Матрены, которой «принадлежал» мобильник Светличного.

Хозяева готовили свои помещения к сдаче на летний сезон. Но, как правило, клиентура менялась редко, поскольку москвичи привыкли и к дачам, и к их хозяевам и снимали загодя, часто на два-три сезона подряд. Нормальные москвичи, а не те, что предпочитают отдыхать в Греции или Турции. Поэтому даже дачников соседи знали.

Нужный дом отыскали сразу. И решили сильно не мудрить, чтобы не вызвать у хозяев, народа в основном пожилого, ненужных подозрений. С собой имелись удостоверения участников афганской войны, из-под расстегнутых на верхние пуговки сорочек традиционно выглядывали уголки голубых десантных тельняшек. В общем, свои парни, которые ищут сослуживца, своего бывшего командира Серегу Светличного. Как он выглядит? Да есть одна фотография, но старая, где он моложе…

А у фотографии своя история.

Когда балашихинский Майор, снедаемый нетерпением и собственной уверенностью, поторопился и практически назвал фамилию своего заказчика – из той же конторы, что и Алексей Петрович Кротов, стало ясно, где искать концы киллера. Конечно, сам Алексей проникнуть в святая святых отдела кадров не мог, но вот у Меркулова всегда в нужный момент находились возможности достижения почти невозможных целей.

Нашелся нужный человек и на этот раз. Его хорошо знал и сам Константин Дмитриевич, и Турецкий не раз встречался с ним. Служил этот человек в службе собственной безопасности ФСБ. Ну а уж агентуру имел, кажется, везде, где только требовалось.

Словом, суток, как говорится, не прошло, легла на стол Константина Дмитриевича фотография, переснятая из личного дела Светличного. Только оказался он вовсе не Светличным, а Соболевым. Правда, Сергеем, но Леонидовичем. А помог установить истину фоторобот, усовершенствованный уже в Москве. Фотографию подретушировали, наложили на интерьер квартиры и получилось нормальное любительское фото, которое не стыдно показать и знакомым – вот, мол, какими мы были сравнительно недавно. Этак с десяток лет назад.

Эту фотографию и предъявляли Филя с Самохой жителям Кратова. Говорили, что, по словам Сереги, обосновался он где-то в этих местах – то ли купил что-то, то ли полдачи снял. А адреса не оставил. Вернее, потерялся он как-то…

В третьем или четвертом доме от того, где два года назад еще проживала бабка Матрена, признали человека по фотографии. Ну не так чтоб уж точно он, но сильно похож. А проживает он у соседей, стариков Страховых. Самого Иваном Ивановичем зовут, а хозяйку – Дарьей Матвеевной.

Дальше уже пошла чистая техника.

Хозяева обрадовались, что могут сделать приятное своему постояльцу. Правда, живет он здесь, в дачной глуши, неподолгу, больше наездами, но отдыхает всей душой. Работа у него трудная, все время в разъездах. Он, оказывается, в банке работает, – чему удивился Филя, – и ездит по разным своим филиалам, проверяет их, стало быть, деятельность. Вот и недавно приезжал, разок переночевал, гостинцы привез и укатил по новой. А к нему уже и его помощник прикатывал, Игорек. Что ж это он – помощник, а не знает, где его начальник находится? Нет, возразил Иван Иванович, Игорек сказал, что Сергей Николаевич убыл в командировку, а тут вдруг надобность в нем обнаружилась. Словом, если появится, пусть сразу в банк звонит, на работу. А когда Сергей должен появиться, не сказал.

– Как он устроился, поглядеть-то можно? – поинтересовался общительный Филя, сумевший быстро завоевать доверие хозяев.

– А ты открой им, пущай поглядят, – посоветовала Дарья Матвеевна. – Я чай, не убудет от Сережи-то…

Жилье было почти спартанским. Естественно, устраивать сейчас капитальный обыск было бы неверным – хозяева нужны как союзники, а не испуганные жертвы обмана, узнай они всю правду. Просто, проходя мимо одного из окон, Самоха незаметно поднял шпингалеты. Но если киллер что-то здесь и хранил, то, скорее всего, не в доме, куда может зайти каждый, а где-то в более укромном месте, например в сарае – помещение крепкое, там, видать, помимо дров, которыми топили большую печь, выходящую на обе половины дома, можно было спрятать все что угодно.

После дома погуляли по запущенному саду, подошли и к сараю. Заметили, что нарубленных дров мало – хоть и лето идет, а топить-то приходится. На газу хорошо готовить, а провести отопление – дело очень дорогое, вот и приходится дрова покупать. А потом еще и рубщика нанимать. Бутылку ему ставить помимо денег.

– А давайте, Иван Иванович, все равно ведь делать нечего, мы вам дров наколем? Бесплатно. А что касается бутылки, так и ее сами сообразим, а с вас разве что чем занюхать!

Старик немедля отпер сарай, вручил топор и показал, куда укладывать. О такой помощи он и мечтать не мог. Не Серегу же просить, который и так редко наезжает.

Короче, радостный старик отправился в дом делиться своей удачей и готовить закуску, а Филя с Самохой быстро и ловко приступили к делу. Расколоть несколько десятков березовых чурбаков труда им не составило. И пока этим делом занимался Самоха, Филя обследовал сарай. Если бы киллер захотел здесь что-то спрятать, он выбрал бы такое место, куда наверняка не добрался бы старик хозяин в силу прежде всего своих физических возможностей. Значит, где-то ближе к крыше.

Не прошло и много времени, как Самоха услышал:

– Ну-ка бегом сюда!

Филя сидел на приставной лестнице под самым коньком и доставал из-под застрехи целлофановый пакет. Сняли целлофан, развернули газеты, затем промасленную тряпку и увидели новенький пистолет Макарова, а рядом такой же замасленный глушитель.

– Связывайся с Денис Андреичем, – сказал Филя. – Что будем делать? Понятых приглашать, светиться либо все обратно и выставлять засаду?

Вопрос был уже не просто дальнейшей тактики, но, возможно, и стратегии.

– Ты на газетку-то взгляни, – посоветовал Самоха. – Ни о чем не говорит?

Газета была действительно интересная. Название самое распространенное в армейских частях – «На боевом посту». Но эта издавалась в воинской части, расположенной в Балашихе. Бывают всякие случайности, проколы, но чтоб проколоться так красиво – это надо было уметь! Оружие тоже новенькое, можно считать, в заводской смазке, и номерок не тронут напильником дяди Вити.

Денис Грязнов выслушал сообщение и велел ждать.

Вскоре он перезвонил и сообщил, что к ним уже выехал помощник начальника МУРа майор Савелов Геннадий Алексеевич. Находка должна быть задокументирована, изъята, Самохину возвращаться в Москву, а Филиппу Агееву предстояло подежурить на тот случай, если вдруг господину Соболеву-Светличному понадобится вернуться на дачу за спрятанным оружием…

Находка оказалась как нельзя кстати.

Операция с Майором вошла в решающую стадию. Его пришлось поторопить. Кротов позвонил ему и сообщил, что вынужден отбывать в срочную командировку, поэтому готов прямо немедленно забрать с собой то, что есть из указанного списка, а остальное отложить на две-три недели. Майор сказал, что посылка в принципе готова, за исключением… Ну в общем, по пословице – котлеты отдельно, а мухи отдельно. Кротов понял, что нет еще гранатометов «муха». Они ему в принципе и не нужны были, так, для общего счета. А брать Майора решили во время передачи товара.

Дальше все было расписано. «Мерседес» Крота сопровождал крутой джип, в котором под видом бизнесмена разместились собровцы Кондратьева. Выехав из части на собственном «приколотом» «УАЗе» последней модели со всяческими прибамбасами в виде дополнительных фар на кронштейне, никелированных мощных клыков и решеток, Майор удивился было столь серьезной охране, но, видя ледяное спокойствие клиента, тоже успокоился: с таким грузом действительно нежелательны случайности и проколы с милицией. Майор в сопровождении почетного эскорта проехал перелесок и свернул на боковую грунтовую дорогу. Метров через двести вырулил на небольшую поляну. Сюда же подъехали и «мерседес» с джипом.

Ничего не подозревающий Майор вышел, открыл заднюю дверь и показал подошедшему Кроту свертки, упакованные в брезентовые чехлы. Алексей Петрович, как покупатель въедливый, предложил Майору предъявить товар лицом, а сам пошел к «мерседесу» и вернулся с кейсом. Увидев оружие и пересчитав его, Крот открыл кейс и спросил, на сколько потянул данный товар. Майор назвал сумму, а Крот стал передавать ему пачку за пачкой. Майор посмотрел – в кейсе оставалось еще много пачек – и подумал, что с таким клиентом, который особо не торгуется, не только можно, но и нужно иметь дело. Поинтересовался, когда может состояться следующая встреча. Кротов ответил, что сразу по возвращении позвонит. Вероятно, через две недели. Майор попрощался и сел за руль своей машины, ожидая, что охрана Крота сейчас заберет свертки с оружием. И охрана вышла из джипа, но взяла не оружие, а грубо выхватила самого Майора из салона и уложила его физиономией на капот, при этом довольно болезненно пройдя кулаками по его ребрам.

Ни спрашивать, ни возражать смысла уже не было. Майора обыскали, вытащили личное табельное оружие, ключи, документы, потом швырнули его на заднее сиденье его же автомобиля. По бокам устроились двое могучих парней в бронежилетах и камуфляже, третий сел за руль, и вся кавалькада устремилась в Москву…

И наконец, Голованов. Сева клял себя последними словами за несообразительность. Ведь побывал уже один раз на Старой Басманной, в доме тридцать шесть. Правда, в одиннадцатую квартиру попасть не смог, поскольку соседи твердо и уверенно проинформировали его о том, что вообще-то Сергей Николаевич Светличный проживает здесь, а точнее – прописан, но настоящее свое местожительство имеет где-то под Москвой, в одном из дачных поселков. Квартиру же свою двухкомнатную он сдает азербайджанцам, семейной паре, которая занимается торговлей на Преображенском рынке. Дома они бывают лишь поздними вечерами.

Описали соседи и внешность Сергея Светличного – в принципе совпадало.

И вот теперь отправились Сева с Демидовым не к соседям, а один – в РЭУ, другой же – в отделение милиции. И сразу наступила полнейшая ясность.

В паспортном отделе милиции Голованову сообщили, что Светличный им известен как лицо без определенных занятий, привлекавшийся в прошлом за мелкое хулиганство. Вдобавок он ухитрился потерять либо пропить свой паспорт, уверяя, что его у него украли. Выдали новый, вместе с выговором начальника паспортного стола. Но в последнее время его не видно, говорят, получил наследство, дачу заимел в ближнем Подмосковье. А квартиру сдает, как это нынче делают многие. За свои большие квартиры баксы получают, а сами ютятся по каморкам и углам. И ведь не прищучишь, закона такого нет, чтоб запрещать. Оформил – и гуляй себе.

Показали и фотографию Светличного, из тех, что вклеивали в новый документ. Поинтересуйся Сева раньше, он сразу бы увидел, что все сходство Светличного с человеком, пользующимся его документом, заключается в том, что у обоих худощавые лица и оба светловолосые. Но теперь уже все это не имело никакого значения, так как на руках имелась подлинная фотография Сергея Соболева, бывшего майора ГРУ. Такого же, кстати, как Алексей Кротов и сам Сева Голованов.

В принципе ведь и служили-то они примерно в одни и те же годы. Ну Кротов – тот, конечно, пораньше. Но сколько ни всматривались они с Севой в фотографию Соболева, так и не смогли вспомнить бывшего коллегу.

Тем не менее вопрос отпал сам, подлинный Светличный оказывался вне подозрений. Впрочем, даже если бы они и оставались – ну, к примеру, он сам продал свой паспорт Соболеву, – то отыскать подлинного Светличного было практически маловероятно. Поэтому поставили точку. Пока, до окончательного выяснения обстоятельств…

Дальнейшие события, продолжал свой рассказ Вячеслав Иванович, протекали следующим образом.

Майор, пока его везли на Петровку, тридцать восемь, успел сделать единственно правильные для себя выводы. Он просчитал все и решил сотрудничать со следствием. И после первого же обстоятельного допроса, для участия в котором подъехал сам Меркулов, задержанный признал свою вину. А что ему оставалось, если все улики налицо – и оружие, и валюта, помеченная к тому же специальным светящимся составом. Уголовное дело против майора Вооруженных сил Российской Федерации Герасименко Алексея Захаровича возбудила Главная военная прокуратура по статье 226 («хищение либо вымогательство оружия, боеприпасов, взрывчатых веществ и взрывных устройств»). Были и отягчающие обстоятельства: во-первых, «группой лиц по предварительному сговору», во-вторых, «неоднократно» и, в-третьих, «с использованием своего служебного положения». Естественно, в такой ситуации разве на что и можно было рассчитывать – лишь на полное сотрудничество со следствием…

Повезло и Филе Агееву. Напрочь убитые открывшимися обстоятельствами, старики Страховы словно впали в прострацию. Так ошибиться в человеке! Дарья Матвеевна, можно сказать, заболела. Легла и глаза закрыла, чтоб мир этот подлый не видеть. Она ж ведь к Сереже-то всей душой, гостинцы от него принимала, а он самый натуральный кат, убийца…

Легкий характер Фили помог снизить накал отчаяния. А закончил он свой треп тем, что даже уговорил хозяина, Ивана Ивановича, подежурить вместе с собой, в очередь, по часику. Все равно ведь, жаловался старик, по ночам сон подолгу не идет. Вот Филя и предоставил ему возможность отличиться перед Родиной за свою оплошность невольную.

Старик бдил честно и разбудил Филю во втором часу ночи, прошептав, что слышал шаги возле сарая. Кто-то там вроде возится. Филя вмиг проснулся и тут же оказался на улице, слабо освещенной фонарем на столбе. А еще спустя мгновение он где перебежками, а где и по-пластунски переместился к густой тени сарая. Увидел качающуюся лестницу-стремянку. Она поднималась к крыше. Потом по ней медленно, прислушиваясь к уличным шумам, пополз силуэт человека. Зашуршало под самой крышей – это ночной пришелец нащупал и вытаскивал сверток из-под стрехи. Сымитировал «игрушку» Филя, обернул газетами и целлофаном изогнутый обломок водопроводной трубы.

Наконец человек пополз по лестнице вниз. Филя тоже внимательно прислушивался: один гость или у него где-то рядом прячется напарник. Но все вокруг было тихо. На всякий случай Филя дал гостю возможность дойти до самого забора, через который тот намеревался покинуть двор, и в последний момент, когда мужик собрался подтянуться на руках со свертком, устроенным за пазухой, напрочь вырубил его одним секущим ударом по шее. Ночной гость беззвучно, даже не икнув, завалился в траву.

И снова стал слушать Филя – нет ли напарника. Тишина. Вот тогда он спокойно уже взвалил довольно-таки увесистого малого на плечо и отнес в дом, на половину Сергея Светличного. Там он парня устроил в полусидячем положении у стены, связал по рукам и ногам, очистил карманы, чтобы знать, с кем имеет дело, и решил, что самое время и поговорить с… что там у него в ксиве написано? Игорь Сергеевич Рачонкин, семьдесят второго года рождения. Ишь ты, сопляк, а туда же!

Полведра воды на голову привели парня в чувство. Лампочка была неяркой, но Игорь щурился, будто от режущего глаза света. И на все вопросы отвечать отказался. А Филя и не считал себя мастером допроса. Он плюнул, покрепче затянул на Рачонкине веревки и спокойно отправился спать.

Утром же, по его звонку, прибыла команда «Глории», чтобы завершить операцию в Кратове.

Старики уже отошли от стресса, помогло и ночное происшествие, поэтому простились тепло. Не забыли поблагодарить и за наколотые дрова.

Сыщики уезжали спокойные, почему-то уверенные, что Соболев сюда больше не вернется. Да и не было здесь у него ничего такого, что было бы жаль оставить. Самый тщательный обыск так ничего и не дал. Хозяева больше не обижались, понимая, какой опасности нечаянно подвергали себя…

– Хотите знать, кто этот Рачонкин? – задорно спросил Грязнов. – Отвечаю. Подручный нашего киллера. Во время допроса ему подробно объяснили ситуацию, предъявили материалы следствия, после чего он назвал некоего менеджера Акимова, через которого, как через АТС, осуществляются у них практически все контакты. Иными словами, господа благодарные слушатели, – продолжал с некоторым пафосом Вячеслав Иванович, чувствуя, что уж его-то информация дала сто очков всей остальной, – если все идет по плану, то в настоящий момент очень может быть так, что наши коллеги в Москве уже колют основное звено в длинной цепи преступлений. Прошу оценить!

– Нет слов, чтобы выразить… – Турецкий поднялся, держа рюмку в вытянутой руке. – Друг мой Вячеслав, как обычно говорит другой наш друг – Костя, если, как ты сказал, так пойдет и дальше, то я просто уверен: через день-другой мы покинем наших гостеприимных хозяев, оставив о себе самые лучшие впечатления и воспоминания. А еще я хочу сказать со всей ответственностью…

Но его торжественную речь оборвали позывные мобильника.

– Черт возьми, – сказал Турецкий и достал трубку из кармана пиджака, висящего на спинке стула. – Слушаю.

– Добрый вечер, Александр Борисович, – услышал он чуть вкрадчивый голос Латникова. – Не разбудил? Не спите?

– Как можно, Валентин Евгеньевич! – Он назвал собеседника, чтобы друзья, сидящие за столом, поняли, чей звонок. – Да и время, в сущности, еще детское.

– Ну и прекрасно, раз вы так считаете. Просьба к вам. Я понимаю, денек выдался нелегкий, но тем не менее не смогли б вы подъехать ко мне сюда?

– Сюда – это, простите, куда?

– В резиденцию. На Каменный.

– А где это – Каменный? – Турецкий пробежал глазами по лицам друзей.

Маркашин стал что-то объяснять жестами, не издавая при этом ни звука. Этакая смешная пантомима.

– Да пусть этот вопрос вас не мучает, я сейчас пришлю машину, и вас привезут. А после увезут обратно. Ну раз не возражаете, жду. – И короткие гудки.

– Вот стервец! – с чувством сказал Турецкий. – И двух слов сказать не дал. Значит, так. Я еду, ничего не поделаешь. Но самое неприятное, что он знает, куда прислать машину. Повсюду глаза! А вы пока не расходитесь, ладно? Я узнаю, чего ему надо, а потом, когда вернусь, обсудим. Давайте, мужики, разливаем, а то там наверняка уже не тяпнуть… Ну, за Вячеслава! – Александр Борисович выпил, поставил рюмку на стол и ухмыльнулся: – А вечеринка-то удалась! Кто возразит?…