Уезжали они в сторону Егорьевского шоссе важно, с форсом. Специально чтобы старик подумал, будто его посетили какие-нибудь егорьевские или куровские – поди нынче разберись, кто откуда. Но у железнодорожного переезда Голованов сказал Филе, чтоб тот притормозил. Остановилась и «Лада», шедшая следом.

А перед этим в джипе состоялся такой короткий диалог.

– Ну ты молоток, Сева! – ухмылялся Филя Агеев. – Коньячок-то хоть приличный был?

– А я и почувствовать не успел, – смущаясь, сознался Голованов.

– Ну и правильно. Братва смаковать не умеет, да и ни хрена в этом не понимает… Как считаешь, он купился?

– Хочется верить. Но…

– А чего – но? Мы парни крутые, круче некуда. Перли паровозом, по понятиям опять же.

– Но почему он не спросил, откуда фотик? Ведь узнал же, голову даю на отсечение.

– Hе давай, – засмеялся Филя, – а то чепуха получится: Голованов и без головы. А что узнал, это точно, я тоже заметил. Почему, говоришь, не спросил? Вопрос. Но я бы ему тогда ответил, что свои люди в ментовке дали. Правда – она, Сева, любые испытания выдерживает. Я вот своим знакомым мужикам всегда советую: не врите женам, что на службе задержались, говорите правду – к знакомой бабе заглянул. Зачем? А в самом деле, зачем к ним ходят? Вот так, с шутками-прибаутками и – ляля-тополя. Зато если она тебя среди ночи разбудит и пытать станет, твоя правда – вот она, на языке…

– Да ну тебя к черту! – рассмеялся Голованов. – А если он все-таки не поверил?

– Думаешь, сбежит? Дом бросит, старую жену – а ради чего? Он разве дал подписку, что это его работа? Да он же нам ничего так и не сказал. Пообещал попробовать, ну и что? Вот другое зря. Надо было нам, пока с ним базар вели, в самом доме легонький шмончик устроить.

– А смысл?

– Так ведь у него наверняка где-то баксы прячутся. А с каких, извини, доходов большие баксы? С кастрюль? Сечешь? Вот и он сечет и, значит, хорошо прячет свои гонорары. Немаленькие, кстати, если за каждое изделие по двадцать штук. Очень неплохо. Только что он с ними делать-то будет…

– Со шмоном ты перегнул. К тому же в доме хозяйка оставалась. И вообще, это все пусть Вячеслав Иванович производит, не наше дело. К тому же против старика у нас с тобой ничего нет конкретного, кроме «хочется верить». А это не факт. Ты лучше скажи, Филя, какие шаги он сейчас предпримет? Знаешь что, посигналь ребятам и прижмись-ка вон к тому кустарничку.

«Лада» приблизилась и остановилась. Вышли Самохин с Демидовым.

– Появились сомнения? – спросил Самохин, подходя.

– Как угадал? – первым отреагировал Филя.

– Да вот и Демидыч чего-то кряхтит и носом крутит – первый и самый верный признак недовольства.

– Так в чем вопрос? – серьезно спросил Голованов. – Давайте, ребята, обсудим по-быстрому, в темпе, и принимаем решение.

– Я бы хвост оставил, – пробасил Демидов.

– Согласен, – поддержал Самохин. – Нервный дед, может начудить.

– С чего ты взял, что он нервный? – удивился Филя. – Наоборот, мне он показался тем еще дубом. Разве что на фотике малость прокололся.

– Ты-то болтал и не замечал, – возразил Демидов, – а я глаз с него не спускал. Так он пять раз в лице менялся. А фотик, парни, – это фигня. Я так думаю, не в нем сейчас главная для него проблема, а в том, как мы на него вышли. Авторитеты авторитетами, но он, видать, не на братву работает, а на отдельных киллеров. И вот как те его находят, тут нам думать надо.

– Так одно другому не противоречит, Демидыч, – вмешался Самохин. – И те, и другие – бандиты, и у них свои связи. Да, он, скорее всего, и тут я с Демидычем согласен, штучный мастер и на сомнительные предложения от не менее сомнительных типов не пойдет. А то, что он согласился взяться за работу, так это пустяки: завтра приедем, а хозяйка скажет, что дед куда-то отвалил и, когда вернется, не доложил. Вот и будет нам тогда «аля-улю».

– Есть резон, – подтвердил Голованов. – Тогда принимаем следующее решение. Филя с Самохой – в «Ладу», она меньше бросается в глаза, чем наш «ровер». Связь не отключаем, а завтра с утра мы с Демидычем вас меняем. Все остальное по ходу.

– А пожрать чего-нибудь не осталось? – жалобно протянул Филя. – Где ж среди ночи-то достанем?

С собой взяли в обрез, чтобы просто перекусить по возможности, полагая к ужину вернуться в Москву.

– Откуда? – развел руками Голованов. – Все съели.

– А ты еще и коньяк выдул! – язвительно добавил Филя.

– Это был вопрос необходимости, – поднял указательный палец Сева. – Будешь в следующий раз старшим, поступишь по собственному усмотрению. Ничего, ребята, до утра дотянете, а мы вам чего-нибудь привезем. Если нужда будет.

На том они и расстались…

Самохин закатил машину под тень большого куста боярышника, росшего вдоль забора напротив бессоновского проулка, и Филя, помня, что у деда собаки нет, отправился под окна его дома. Одна из занавесок в большой комнате оказалась не полностью задернутой, и Филя, прильнув к щели, наблюдал за происходящим. Ему казалось, что он смотрит телевизор, у которого выключили звук.

Дед сидел у стола, подперев голову руками. Потом поднялся и ушел куда-то в угол. Вернулся с клочком бумажки в руках. Надел очки, прочитал что-то, закинул голову, как бы запоминая прочитанное, наконец скомкал бумажку и бросил ее в печь, открыв дверцу топки. Но огня там не было. Да и на дворе тепло, кто ж топит-то в доме печь, если газ имеется? А что газ есть, указывала желтая труба, подведенная к дому старика. Значит, кинул он бумажку просто по привычке.

Но вот дед вышел из комнаты и через короткое время вернулся – уже в тяжелом плаще с капюшоном, какие носят ночные сторожа – брезентуха, и полез в шкаф. Что-то достал оттуда, сунул в брючный карман и захлопнул дверцы.

Филя ужом скользнул вдоль дома и через мгновенье был уже по другую сторону забора.

– Самоха! – Он вскочил в машину к Николаю, подремывавшему за рулем. – Дед куда-то намылился. Ты давай за ним, телефон у тебя есть, в крайнем случае машину оставишь у вокзала, дай вторые ключи. А я здесь должен провернуть одно дельце. Он чего-то в печку кинул, а она не горит. Я погляжу что, и мы тогда с тобой свяжемся.

Наконец– то из проулка появился Бессонов. Не скажи Филя, во что он одет, ни за что бы не признал его Самохин. И когда дед остановил «Москвич» и поехал к железнодорожной станции, Самохин неторопливо двинулся следом. А Филя отправился обратно к дому старика.

Втихаря, как он хотел, не получилось: старый козел оборудовал свои двери такими замками, что простой отмычкой не обойдешься. Ну что ж, не вышло по-тихому, придется шумнуть. И Филя нажал на кнопку дверного звонка.

Услышал трель, потом быстрые шаркающие шаги, голос хозяйки:

– Чего забыл, ай?

Звякнула обычная щеколда, потом что-то щелкнуло и дверь отворилась. Пожилая женщина вглядывалась в темноту со свету, и Филя спокойно и решительно шагнул через порог.

– Ой, к кому вы? – запоздало испугалась было хозяйка.

Но Филя захлопнул дверь и, крепко взяв ее за предплечье, ввел, почти втолкнул, в комнату.

– Не бойтесь, – сказал низким и повелительным голосом, – не будете шуметь, с вами ничего не случится. Я не грабитель, не разбойник и насиловать вас также не собираюсь! – Произнеся эту заранее заготовленную фразу, Филя ткнул в нос оторопевшей женщины свое ярко-алое удостоверение с золотым орлом: – Уголовный розыск. Поэтому сядьте и сидите себе смирно. Я буду задавать вопросы, а вы отвечайте, сядьте!

Хозяйка безвольно опустилась на стул.

– У вашего мужа были посторонние люди?

– Не-е-ет, – почти проблеяла она.

– Неправда! Сегодня приезжали четверо на двух машинах! Вы их видели? – Филя очень рассчитывал на то, что она его не узнает.

– Мельком, – пробормотала она. – В мастерскую ушли, а после уехали.

– А в прошлые дни? – Филя задумался на минуту. – Ну вот… во вторник или в среду… И учтите, мне нужна правда именно от вас, потому что то, что нам надо, мы знаем и сами. Но если вы станете врать, вам же будет хуже. Я не пугаю, я ответственно предупреждаю. Ну?

– Да приезжал к Вите три дня назад… Утром.

– Кто? Как он выглядел?

– Как зовут, не знаю, но Витя с ним знаком. Я ему еще пару бутербродов с колбасой завернула.

– Это зачем же? – Филя давил и тоном, и своим грозным видом, не оставляя испуганной хозяйке времени ни сообразить, ни что-нибудь придумать.

– Дак он же гулять в лес ходил.

– А когда вернулся?

– Как вернулся, уехал. На автобус сел.

– Зачем он приезжал?

– Дак один Витя и знает. А я не интересуюсь.

– Как он выглядел?

– Ну чего. – Женщина вроде стала успокаиваться. – Как? Высокий мужчина был. Представительный. Одетый хорошо, вот.

– Волосы какие?

– А русые. Светлые такие, коротко стриженные.

– Глаза! Рот! Подбородок! Да что ж из вас все тянуть надо?

– Дак чего глаза? Обыкновенные два глаза. И рот есть…

Филя сурово глядел на нее – не придуривается ли? Нет вроде.

– Зовут как?

– Витя его Серегой звал…

Она уже забыла, что говорила, будто не знает имени гостя. Филя вынул фоторобот киллера, на котором тот был изображен без парика, со светлыми волосами. Протянул женщине:

– Он?

Она посмотрела и так, и этак, голову склонила набок, губы поджала.

– Навроде похож. А может, и нет. Волос у него короче.

– Значит, по вашим словам, этот самый Сергей приехал к вам в среду утром, потом сходил в лес и вечером уехал на автобусе?

Женщина, поджав губы и нахмурясь, кивнула.

– А теперь смотрите внимательно! – Филя взял со стола газету, развернул ее на полу возле печной топки, открыл дверцу и заглянул внутрь. Там было множество мелких бумажек и окурков. Все это он аккуратно выгреб и разложил на газете.

– Господи! – шепотом сказала женщина. – Эт-то еще зачем?

– А вот смотрите, что я сейчас здесь найду…

Филя быстро рассортировал бумажки, отодвинув в сторону ненужные вместе с окурками и оставив скомканные. Ловко развернул одну, другую и нашел ту, что искал. На газетном обрывке авторучкой были написаны цифры. Их количество говорило о том, что, скорее всего, это был телефонный номер мобильника, который так старательно запоминал старик, прежде чем бросить бумажку в топку. Вероятно, она ему служила чем-то вроде урны для мусора. Да и разве придет в голову нормальному человеку, что кто-то полезет в печь разбирать весь этот хлам.

– Ну вот и она, – удовлетворенно заметил Филя. – Поглядите, вам знаком этот телефонный номер?

Она безучастно взглянула и отрицательно покачала головой.

– Я так и думал. – Филя достал телефонную трубку и набрал номер головановского сотового. – Сева, вы уже на подъезде?

– На Ново-Рязанском, а что?

– Запиши номер, тут до хрена цифр, – значит, код и абонент. – Глядя на женщину, он стал диктовать цифры. Но на лице ее не отразилось никакой реакции. Значит, и в самом деле не знает. – Давайте теперь проверяйте, чей он. Коля взял след, а я тут, в доме, с хозяйкой беседую. Робота, можно сказать, узнала. Ты меня хорошо понял, Сева?

– А дед не сбежит?

– Там же Самоха, – с укоризной заметил Филя. – От него и ты не сбежишь. Ладно, говори, какие дальнейшие действия.

– Сиди на связи. Сейчас свяжусь с Вячеславом Ивановичем.

– Жду.

Филя отключил телефон и, глядя на хозяйку, печально покачал головой:

– Плохи дела, гражданочка. В очень неприятную ситуацию влип ваш супруг. Очень… В такую нехорошую историю попал, что, боюсь, и возраст ему не поможет, осудят его и приличный срок дадут. Он ведь уже однажды сидел у вас?

– Дак что ж теперь, если однажды по дури попался, потом всю жизнь отвечать?! – почти закричала она. – Отсидел он свое, а боле ни в чем не виновен!

– Эх, кабы так… – сокрушенно покачал головой Филя. – Он у вас оружие для бандитов делает. А те потом людей убивают, понимаете?

– Дак неправда это! Какое оружие?! Он отродясь, кроме кастрюль да сковородок, ничего в руках не держал! Поклеп это! Я знаю, чьих рук дело! Завидуют Витьке!

– А он разве хорошо у вас зарабатывает? – спокойно перебил Филя. – Что-то по вашему дому и хозяйству не видно. Или деньги копите? Ну тогда другое дело.

– Чего копить-то?! – снова будто взорвалась хозяйка. – Ну куда копить? Детям, что ль, по полатям? А где они, дети?… – Она закрыла лицо головным платком, плечи задрожали.

Филя молчал, пусть поплачет – все равно ведь сейчас ничего не изменишь.

А старик– то оказался шустряком. Расстался он с водителем «Москвича» возле магазина у станции, который уже, ввиду позднего времени, был закрыт, но на его стене снаружи висел новенький телефонный аппарат под полукруглым пластмассовым козырьком.

Самохин остановился, проехав чуть вперед, и стал наблюдать. Аппарат был хоть и новый, еще днем сыщики обратили внимание, но не работал. Поэтому старик, раздраженно махнув рукой, тут же нырнул в туннель под железнодорожными путями.

Николай вынул из бардачка портативный магнитофон, запер машину и махнул через пути поверху, на другую сторону. Увидел старика, который бодро выбрался из туннеля и по асфальтовой дорожке засеменил в сторону почтового отделения. Шел, не оборачиваясь и не оглядываясь, – значит, был уверен, что за ним никто не следит. Это хорошо. Самохин двигался следом по темной стороне, куда не доставал из-за высоких кустов свет редких фонарей.

В здание почты старик не вошел. Возле лестницы стояла телефонная будка, куда он тут же и сунулся, плотно затворив за собой стеклянную дверь. А Самохин свернул вдоль ограды и подошел к будке с ее тыльной фанерной стороны. Услышал бормотанье. Это старик негромко произносил цифры, которые набирал на аппарате. Потом воцарилось молчание. Впрочем, тишина длилась недолго. Послышалось звяканье рычага – старик повесил трубку, затем снова снял и стал опять, бормоча, набирать длинный номер.

Самохину в принципе была понятна подобная конспирация. Набираешь цифры, слушаешь три или четыре долгих гудка и вешаешь трубку. И сразу набираешь номер заново. Вот тогда тебе отвечают. Нехитрый вариант. Так, видно, и тут. На всякий случай включил магнитофон и прижал микрофоном к стенке будки.

– Сережа, Сережа! – громким шепотом заторопился старик. – Ты меня слышишь?… Да это я, дядя Витя, ага… Слышь-ка, ты костыли-то что, оставил на виду?… Как нет, когда ко мне нынче крутые прикатили и в нос фотку тычут: твоя, мол, работа?… «Какие», «какие»? А я знаю, что ли, откуда? Крутые, говорю… Чево?… Не, не признал, нет! Да чего хотели! Чтоб я такие же им сделал, ага. К завтрему обещали ствол вместе с аванцем доставить… Не ты вывел? Не врешь, парень?… Да не, чего ж божиться-то. Не нравится мне это дело, Сережа, вот как. Чего делать-то?…

Дальше старик довольно долго слушал и молчал, похоже, получал инструкции, как себя вести, и наконец снова заговорил:

– Не, про «винторез» речи не было. Ага, понял. Супруге скажу, она будет знать, где меня найти. Лады, Сережа, до встречи.

Снова звякнула трубка. Дед еще постоял в будке, вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь, погремел металлическими монетами в кармане и, резко обернувшись, увидел Самохина.

Николай стоял, небрежно привалившись плечом к будке. Ему показалось, что у старика подкосились ноги и тот стал как-то неловко оседать. Подхватил под локоть, придержал, приблизив лицо, пронзительно посмотрел Бессонову в глаза и негромко произнес:

– Поговорил с заказчиком-то? А то темнил! Не знаю, мол, ничего не ведаю… Дурак ты старый, вот что я тебе доложу. Пойдем со мной.

– Ку…куда? – едва смог выдавить из себя Виктор Ильич.

– Чего – куда? – удивился Самохин, не отпуская дедова локтя. – Домой к тебе. Ты ж собирался бабке сказать, где намерен залечь на дно. Вот и скажешь. А заодно и мы с тобой побеседуем.

– Не знаю ничего, – заторопился старик.

– Сейчас вспомнишь. – Самохин быстро перегнал кассету и включил на воспроизведение.

Послышались шумы, звяки, а затем быстрый дедов говорок: «Сережа, Сережа…» Самохин остановил кассету.

– Ну, признал?… – И добавил вновь обмякшему старику: – А с бабкой-то твоей мы уже поговорили. И номерок этот, по которому ты звонил, мы из печки твоей выудили. Так что валять ваньку дальше никак не советую. И притворяться, что загибаешься. Пошли к машине… А по дороге ты мне что-нибудь расскажешь. Договорились? И учти, гражданин Бессонов, теперь это в твоих личных интересах.

– А вы… откуда? – Старик, похоже, был в полной прострации.

– Оттуда. Вы правильно угадали, Виктор Ильич. Ну, не будем тянуть время.

Чтоб не привлекать к себе внимания, Самохин перевел Бессонова через пути, поверху, народ с подошедшей электрички низом пошел, через туннель. В машине, посадив деда рядом, на правое сиденье, и заблокировав его дверь, Самохин вынул телефонную трубку и набрал номер Агеева. Филя тут же отозвался.

– Ну как там у тебя? – весело спросил Николай, глядя на деда. – Старушка-то в порядке?

– Все в норме! – ответил Филя, а Самохин чуть отстранил трубку от уха, чтоб Бессонов слышал ответы. – А у тебя?

– А муженек рядом. Еще не совсем понимает, насколько влип. Сейчас приедем, начнем объяснять. Ты, часом, не догадался нашим позвонить?

– Можешь себе представить, что догадался. Они уже едут сюда. Вместе в Вячеславом Ивановичем.

– Ну лады. – Самохин сунул трубку в карман и завел двигатель. Тронул машину, повернулся к Бессонову: – Повезло тебе, гражданин хороший! Сам начальник Московского уголовного розыска генерал Грязнов будет тебя допрашивать. Не каждый такой чести удостаивается, имей в виду. Так что очень советую, пока мы едем, постарайся быстренько все вспомнить. В целях сохранения собственной шкуры. И кстати, насчет того «винтореза» можешь тоже не беспокоиться. У нас он.

Бессонов, насупившись, молчал.

Уже подъезжая к дому, Самохин сказал, не глядя на деда, а как бы самому себе, размышляя вслух:

– А все-таки зря звонил этому Сереже… Он же всех засвеченных немедленно убирает. Сам. Никому не передоверяет. Вот и мужика того, что ему с твоими костылями помог, да потом выбросил не там, нашли мы, – финарем заделал. И тебе, дед, велел залечь на дно до его приезда. Значит, и тебе подписал он… Сережа! – Николай громко хмыкнул. – Фамилию-то его хоть знаешь?

Но Бессонов угрюмо молчал.

– Ну гляди, как хочешь… Мы его по номеру мобильника вычислим. Только тогда и тебе тоже никакого снисхождения от судебных органов.

– А если назову? – вдруг словно очнулся старик.

– На то суд есть. Полагаю, учтут. Возраст, то, другое… Мой совет: конечно, лучше вспомнить…

– Я-то ведь и не поверил, что вы крутые! – вдруг заторопился Бессонов.

– А мы не шибко и старались, – усмехнулся Самохин. – И решение ваше правильное, Виктор Ильич. Вас же, можно сказать, на горячем взяли.

– Да ничего вы не взяли! – резко возразил старик. – Сам дурак оказался…

– Значит, стечение обстоятельств, – не стал раздражать его Николай. – Мы поигрались, а вы прокололись.

– А как вышли-то на меня? Или секрет? – уже миролюбиво поинтересовался Бессонов. – Кто стукнул-то?

– Ну и жизнь у вас, Виктор Ильич, – вздохнул Самохин. – От каждого стука вздрагивать, поди, приходится… Слава ваша подвела вас. Все же великий умелец!

– Хм… слава… – Было заметно, что старик остался доволен ответом.

И это правильно, решил Николай. Пускай гордится. Самодовольство – это такое качество, что нередко мозги расслабляет. А под это дело и разговор доверительней. Расколется старик.

В это же самое время к дому под номером восемнадцать на Верхней Красносельской улице подкатил белый «мерседес» Алексея Петровича Кротова. Поставив машину на сигнализацию, Кротов пошел к подъезду. По табличке, прибитой над дверью, вычислил, что тридцать седьмая квартира находится в соседнем подъезде на первом этаже. Это хорошо, далеко не бегать.

Лампочка на лестничной площадке не горела. Кротов посветил зажигалкой, нашел кнопку звонка на дверной филенке и нажал, не снимая пальца. В квартире долго верещало, пока не послышались шаркающие шаги.

– Кого? – спросил испитой, хриплый голос.

– Одинцовы тут проживают?

– Ну!

– Григорий нужен.

– Нет его, басурмана.

– Вам тут передачка.

– От кого? – В голосе послышался интерес.

– От знакомца Гришиного.

Щелкнул замок, и дверь приоткрылась. Свет изнутри показал, что цепочки на ней не было. И Кротов с силой и решительно отодвинул дверью человека, стоявшего за ней. Вошел в тесную прихожую. Огляделся, кашлянул в кулак и в упор уставился на плюгавенького старичка в тренировочных штанах с пузырями на коленях и в тапочках на босу ногу. Сам же Алексей Петрович был одет как на ответственный прием – с иголочки и с белой бабочкой.

– Кто такой будете? – спросил небрежно и сморщил нос, будто от хозяина плохо пахло.

Тот даже растерялся от лицезрения столь важного господина. Никогда такие, поди, не заглядывали в его обшарпанную двухкомнатную хавиру, иначе и не скажешь.

– Папаша я ихний… – сказал и сглотнул плюгавый. – Гришин, значит. Передачка-то от кого? – меркантильный интерес оказался выше всякой осторожности. А с другой стороны, чего этому алкашу бояться-то?

– Это после. А где сам? – Кротов сознательно повысил Гришу в чине.

– Вообще-то… – замялся хозяин, почесывая пяткой другую ногу. – Да дрыхнет он. Велел всем говорить, что его нету.

– Поглядим, – кивнул Кротов. – Он там? Там? – показал пальцем на одну и другую двери в комнаты.

– Сюда пройдите, – хозяин показал на ближайшую и хотел было войти первым. Но Кротов властно остановил его за плечо и отодвинул в сторону.

– У нас секретный разговор. Если понадобитесь, я позову. Он включил свет и закрыл за собой дверь.

В комнате были стол, табуретка и раскладушка, застланная голубым клетчатым одеялом. На ней валялся в трусах здоровенный парень лицом вниз. А его ступни в рваных носках свешивались с маленькой для парня койки.

Кротов придвинул к раскладушке табурет и сел. Стукнул парня по спине ладонью:

– Просыпайся, Григорий!

Тот разом сел, как и не спал вовсе, а лишь притворялся. Но физиономия его была мятой и отечной. Спутанные волосы свисали на лоб. Вид сидевшего перед ним Кротова явно ошарашил его.

– Тебе, Гриша, от Галаха привет.

– От кого? – попробовал напрячь мысли парень. – Не знаю такого.

– Чтой-то ты, – неожиданно зашепелявил Кротов, – Митрия Михалыча забыл, а, Гриша? Напомнить? Или для верности такой же шрамик, – Кротов чиркнул себя ногтем над левой бровью, – поставить?… Сиди, сиди! – добавил злобным голосом. – И пасть захлопни, а уши открой.

– А где вы его видели? – нашелся парень.

– Где надо, там и видел.

– Так он же в Бутырке!

– Ага. Был. А он уж неделю как в Мордовии. Могу адресок черкнуть. Ну да ладно, слушай сюда, Гриша. Была у меня с Галахом на неделе стрелка. Ты ж не новичок в нашем деле, понимаешь – курорт курортом, а деловым балду гонять западло. Короче, назвал он мне тебя, а я на бога брать не буду, скентуемся – много валюты получишь.

– А он маляву передал?

– Ага. Сейчас. Ты думаешь, мы что, в кабаке с ним сидели? От тебя, Малой, вот чего требуется. Нужны стволы. Пока немного, но спецуха. Потом – много. Галах говорил, ты знаешь. Выводи меня на барина и получай отступные. Хорошие. Очень хорошие, Малой, надолго хватит. А для тебя у меня тонкая работенка найдется.

– Надо подумать… – Гриша запустил здоровенную свою пятерню в волосы. И вдруг его рука метнулась к горлу гостя. Ловок оказался парнишка-то!

Кротов легко, будто заранее ждал, уклонился от рывка Григория, перехватил его руку, вскочил – миг! – и парень грохнулся башкой об стол, который тут же улетел в угол комнаты. Короткий удар носком ботинка по почкам заставил упавшего вскрикнуть и скорчиться.

– Добавить, Гриша? – спокойно спросил Кротов, оглянулся на заскрипевшую дверь и увидел перепуганные глаза Гришиного родителя. – Закрой дверь, бля! – заревел Кротов, и дверь тут же захлопнулась. – Вставай, мудило. И не чуди, пасть порву.

Гриша на коленях добрался до своей раскладушки и рухнул на нее. Кротов достал из кармана небольшой, изящный пистолет, передернул затвор и подбросил на ладони:

– Еще раз попробуешь, пристрелю, ясно? И твоих туда же, мне дураки свидетели ни к чему. Вставай да надевай портки. Поедем в Балашиху. Или куда там. Представишь меня. И получишь свои бабки.

– Так если сами знаете, зачем же я вам? – проскрипел Гриша.

– А чего я знаю, то к тебе не имеет отношения. Неужели Галах в тебе ошибся? Ну повеселится, когда расскажу… Только тебе, Малой, будет уже не до смеха. Одевайся, парень.

– А он нас не примет. Надо заранее звонить, забивать стрелку, а так… не-а.

Кротов достал из кармана трубку мобильника и требовательно посмотрел на Гришу:

– Говори номер.

– Я сам. – Тот протянул руку.

– Сам будешь без меня! Диктуй.

И тот подчинился, назвал семь цифр. Кротов набрал, услышал долгие гудки, наконец «алле» и передал трубку парню.

– Малой это, – заторопился Гриша. – Заказ есть. Срочный… Заказчик крутой, от Галаха. Да знает он. – Парень зажал ладонью микрофон и спросил: – Тебя как?

– Крот.

– Крот у него погоняло. Слыхал, да? Ну вот, а я чего говорю… Буду в десять, лады.

Кротов забрал у него трубку и спросил:

– Ну что он, будут стволы?

– Пиши – какие, а я ему утром отвезу. Слыхал ведь.

– Утром поедем вместе. Другой вопрос: что сейчас с тобой делать? Одного оставлять нельзя, глупостей наделаешь. С собой тащить, так на хрен ты мне нужен?

– А если не доверяешь, чего тогда хочешь? – с вызовом возразил парень.

– А ты разве заслужил доверие? Мало чего Галах скажет! Он теперь на зоне, пока туда, пока обратно, да и времени для душевного разговора уже нет. Значит, одевайся, поедешь со мной. А завтра отвезу тебя сам. Как его зовут?

– Майор.

– Ах вон что! Понял, из бывших, значит?

– А он еще служит, говорили.

– Кто говорил-то?

– Да Галах же и говорил.

– Ну ладно, остальные детали меня пока не интересуют.

– А куда ты меня повезешь?

– В санаторий, – хмыкнул Кротов. – Одевайся…

Он привез Одинцова к себе на дачу на Николину Гору и запер в бане, дав ему тюфяк, одеяло с подушкой и бутылку водки с батонами хлеба и колбасы. А прежде чем запереть дверь бани, рубленной из бревен в обхват, показал своего сторожевого пса-кавказца, которого на ночь спустил с цепи.

Из дома позвонил Денису и узнал, что Вячеслав Иванович выехал по звонку Голованова: нашли мастера-"оружейника". Кротов, в свою очередь, рассказал о том немногом, что удалось узнать о Майоре. Денис, который теперь поневоле выполнял роль диспетчера, обещал Кротову немедленно связать его с дядькой, как только тот появится. Одно дело – дать в ухо какому-нибудь Малому, а совсем другое – брать Майора.